Кольцо принца Файсала Ройтер Бьярне

Рабы дружно вздрагивают.

Том берет бутылку.

– Да, но сперва, – говорит он, – мы должны выпить за наше судно и его команду, состоящую из свободных мужчин и женщин. И, конечно, за нашего капитана. Думаю, прежде ему пришлось здорово натерпеться от своей строптивой команды?

Булль смотрит на него округлившимися глазами.

– Это точно, – ворчит он. – Поскорее бы забыть тех негодяев, что я набрал в Порт-Ройале прошлой зимой. Сплошные воры и убийцы.

Тео берет капитана под руку.

– Расскажите нам об этом, Булль, – говорит она мягко. – Приятно для разнообразия послушать хоть одну историю из реальной жизни.

Булль упирает руки в бока.

– Начнем с того, – довольно гудит капитан, – что подобного сброда свет еще не видывал. Они понимали только одно – вкус плетки. Но как думаешь – удалось мне их сломать?

– Попробую угадать, – Тео выдерживает небольшую театральную паузу. – Да, думаю, вы это сделали, капитан. Я даже думаю, что вам удалось превратить этих головорезов в первоклассных морских разбойников. Какой подвиг! Просто поразительно!

– Да, я такой, – гордо улыбается Булль и продолжает рассказывать о том, как он в порыве вдохновения придумал отрубать пальцы своим людям.

Час спустя корабль отчаливает, подняв все паруса.

Ветер дует прямо на юг, курс проложен четко.

Галеон скользит по волнам.

Вдоль бортов стоят чернокожие дети и вопят от восторга, когда соленые брызги долетают до палубы.

Женщины вместе с Тео и Бото трудятся на камбузе, чтобы на рассвете подняться на шканцы с первым завтраком для капитана свободного галеона.

Булль с подозрением смотрит на миску с едой.

– И что это, спрашивается, такое?

– Это фу-фу, – отвечает Бото.

Один день сменяется другим.

Капитан усердно муштрует свою новую команду, которая радует его своим прилежанием и сообразительностью. Том объясняет мужчинам, как взбираться на верхние реи, ставить паруса и управлять ими, измерять скорость и использовать ветер.

Недели складываются в месяцы, и вот однажды утром Том расталкивает Ньо Бото, который лежит в собственноручно сшитом гамаке.

Когда бы Том ни пришел его будить, он уже не спит. Том по-прежнему не понимает, как ему это удается, но в это утро его занимают совсем другие мысли.

Он помогает Бото подняться на шканцы и протягивает ему подзорную трубу.

– Ты должен хорошенько присмотреться, – шепчет Том, – потому что они еще очень маленькие. Но они там. Капитан показал мне их, прежде чем отправиться спать.

Но Ньо Бото откладывает трубу в сторону и смотрит в морскую даль невооруженным глазом.

– Я вижу их, – говорит он, – я видел их, даже когда спал. Это острова Зеленого Мыса.

Том облокачивается о штурвальное колесо. Наблюдает за Бото, который, прихрамывая, спускается по трапу на палубу и усаживается на фальшборт.

Том идет следом за ним.

– С таким ветром, – говорит он, – ты будешь дома еще до захода солнца.

– Я знаю, – отвечает Бото.

Впервые за все время знакомства с Томом Бото находится в состоянии нерешительности.

– Я понимаю, – шепчет Том, – я очень хорошо тебя понимаю, Бото. Я чувствовал то же самое, когда мы добрались до Невиса.

Ньо Бото прислоняется затылком к мачте.

– Чем ближе мы подплываем, – говорит он, – тем больше становится расстояние между нами, Том. Я чувствую это нутром. Каждую ночь я лежу и прислушиваюсь к поскрипыванию снастей и плеску воды под форштевнем, которые говорят мне, что скоро все закончится. Я спросил Санди, хочет ли она остаться со мной на островах Зеленого Мыса, и она ответила, что хочет. Но я не спрашиваю тебя, Том, потому что твое сердце родом из других мест.

– Вот только не знаю, из каких, – бормочет Том.

– Есть сердца, у которых дом не один, – говорит Бото.

Том смотрит на море и кивает.

– Расскажи мне об островах Зеленого Мыса, – шепчет он.

Бото откидывает голову назад.

– Это форт, – рассказывает он, – с пушками. Ни одно невольничье судно не сможет войти в бухту и забрать наших людей. Но за фортом лежат деревни и поля, загоны с животными и большой дом, где живет король со своей семьей. Это он и его люди построили форт для нашей защиты. Король никогда не забудет ту ночь, когда португальское судно «Святая Елена» отправило своих матросов и солдат на наш остров. Они притворились нашими друзьями. И мы поплыли за ними, а они схватили нас и заковали в кандалы.

– Они забрали его сына, – шепчет Том.

Бото кивает.

– Да, они забрали принца Файсала.

– Но теперь ты вернулся домой, – говорит Том. – И однажды тоже станешь королем, как и твой отец.

Ньо Бото смотрит на маленькое серое колечко, надетое на палец.

– Я помню, как мы лежали в трюме. Они разделили нас по возрасту; я лежал рядом с ним. Я думал, что, пока он с нами, ничего плохого не случится. Но он таял, день за днем жизнь понемногу уходила из его тела, и однажды ночью его не стало. Осталось только его мертвое тело. И это маленькое колечко. Я снял кольцо с его пальца и поклялся, что верну его обратно на острова Зеленого Мыса. Рано утром пришли матросы и забрали мертвых. Они выволокли его за ноги из трюма…

– О ком ты говоришь? – спросил Том.

– Я говорю о принце Файсале.

Бото посмотрел на Тома.

– Мой отец – рыбак, – сказал он тихо. – Но очень искусный рыбак. У него есть своя лодка, и каждое утро он отправляется ловить рыбу вместе с моими братьями.

Ньо Бото взял руку Тома и пожал плечами.

– Я не принц Файсал, Том, я просто Ньо Бото.

Том постоял, погруженный в свои мысли, потом кивнул, словно знал все это с самого начала. Он поцеловал Бото в лоб и улыбнулся, но тут его глазам вдруг почему-то сделалось горячо. Том плакал и смеялся, и на коричневом лице Ньо Бото, на его задумчивом, серьезном лице тоже появилась крохотная, осторожная улыбка.

– Ей-богу, ты – самый большой врунишка на свете, – сквозь смех произнес Том.

– Нет, – ответил Бото, – самый большой – это ты, Том.

Они гребут на каноэ Джанлукки. Булль, Теодора, Санди, Том и Ньо Бото.

Вечер. Тени, словно зубы акулы, вырастают над широкой бухтой, из которой выплывают пять больших лодок.

В каждой лодке сидит по четверо мужчин, и все вооружены.

На берегу виднеется большая группа людей, тоже мужчины. Бото говорит, что таков местный обычай.

– Увидим, – ворчит Булль, погружая весло в воду.

Когда лодки приближаются к ним, их окликают на незнакомом Тому наречии. Бото с трудом поднимается на ноги и отвечает мужчинам на их языке.

Вскоре лодки оказываются бок о бок с каноэ Джанлукки, которое по сравнению с длинными каноэ туземцев кажется совсем маленьким.

Мужчины показывают пистолетами на Булля.

Бото наклоняется вперед и протягивает одному из них маленькое серое колечко.

Это вызывает среди туземцев яростную перепалку, кто-то стреляет в воздух. Том не понимает, что они говорят, но слышит, как снова и снова повторяется имя Файсала.

Булль подмигивает ему и выразительно шевелит бровями.

Они достигают берега, где новость тут же распространяется со скоростью порохового огня. Женщины и дети, молодые и старые шумной толпой несутся к кромке воды, и наконец появляется он. Король островов Зеленого Мыса. Небольшого роста широкоплечий мужчина в белом наряде. На шее у него – золотая цепь, на голове – желтая соломенная шляпа. С его появлением воцаряется тишина.

Том помогает Бото выбраться из лодки и смотрит, как тот, хромая, подходит к старику, кланяется и протягивает ему кольцо.

Король о чем-то говорит с группой престарелых мужчин, которые внимательно изучают кольцо Бото. Потом король берет серое кольцо и поднимает его над головой. Все присутствующие встречают его жест воплем ликования.

Том смотрит на Тео, стоящую рядом с Санди.

Вдалеке начинают бить барабаны, их глухой звук разносится над бухтой.

– Надеюсь, они не канибаллы, – ворчит Булль.

Тео оборачивается к нему.

– В любом случае, – говорит она, – вы можете рассчитывать на должность кока, капитан Булль.

Король и его приближенные направляются к укреплениям. За ними небольшими группами, пританцовывая, следует их свита.

– Они что, забыли про нас? – тихо спрашивает Тео.

– Нет, – отвечает Том и показывает на двух мужчин, которые направляются прямо к ним.

Один из них произносит по-испански:

– Добро пожаловать на острова Зеленого Мыса!

Их разместили в трех небольших хижинах. Каждому дали по чаше с водой, чтобы можно было умыться и привести себя в порядок. Затем их проводили на широкую поляну в лесу, где стоял большой четырехугольный стол, накрытый человек на пятьдесят.

Ужин длился три часа, и кроме многочисленных блюд здесь были танцы, песни, прыжки в воду и речи, смысла которых ни Том, ни Тео, ни тем более Булль не понимали.

Гостей усадили недалеко от короля, и после приветствия он обратился к ним со словами горячей благодарности.

Булль прошептал Тому на ухо, что идея доставить королевского сына на острова Зеленого Мыса оказалась недурна. Король, судя по всему, был очень состоятельным человеком.

Капитан пребывал в превосходном настроении, ел и пил за четверых. Том же все больше наблюдал за Ньо Бото, сидевшим между мужчиной и женщиной, которые, в отличие от остальных, не носили украшений и яркой одежды. Они держались скованно, мало ели и почти ничего не пили.

Тео наклонилась к Тому.

– Странно, что Бото не сидит рядом с отцом, – промолвила она.

– Да, – вздохнул Том, – но теперь я знаю этому объяснение. Я тебе потом все объясню.

Король первым покинул застолье, и, когда он ушел, остальные тоже начали подниматься со своих мест.

Том смотрел на Булля, который, слегка покачиваясь из стороны в сторону, позволил проводить себя до хижины. На прощание он крикнул Тому, что готов получить свое золото утром следующего дня.

Короткое время спустя Том лежал на лавке в хижине и смотрел на потолок из соломы.

Теперь в деревушке было довольно тихо. И только собаки выли на луну да ветер шуршал соломой на крыше.

– О чем ты думаешь? – спросила Тео.

– Ни о чем, – ответил Том.

– Врешь.

– Да, вру. Я ведь самый большой врун на свете.

Тео посмотрела на него.

– А как становятся самыми большими врунами на свете?

– Для этого нужно лишь немного воображения, – ответил Том, – и… еще одна вещь.

– Какая? Расскажи, ирландский полукровка! – улыбнулась Тео.

– Нужно самому знать правду, – пробормотал Том.

Тео села.

– Ну, раз ты такой умный, то, должно быть, знаешь, почему Ньо Бото не сидел на празднике рядом с отцом?

Том долго разглядывал свои ногти.

– Ну почему… Бото сидел рядом с отцом, – пробормотал он.

Тео вскочила и какое-то время стояла спиной к Тому.

Потом улеглась обратно на лавку.

– Что ты сказал?!

– Я сказал, что принц Файсал мертв и что Ньо Бото – сын одного из рыбаков.

Стало тихо. Тео смотрела на Тома с недоверчивой улыбкой.

– Хочешь сказать, ты обогнул полсвета только затем, чтобы вернуть сына рыбака обратно его семье?

– Что-то в этом роде, – пробормотал Том.

Тео хлопнула себя по лбу.

– Да, Том Коллинз, это великий подвиг! Ирландцев не поймешь… Значит, теперь ты лежишь здесь, на островах Зеленого Мыса, без гроша в кармане, такой же нищий, как и тогда, когда ты отскребал столы в таверне на Невисе… Ах ты жалкий полукровка!

Том улыбнулся сам себе.

– Испанцам этого не понять, – пробормотал он и провалился в сон.

На следующий день он пришел в деревню и увидел Ньо Бото, пришивавшего пуговицы к своей новой рубашке. Он сидел рядом с пожилым мужчиной, который явно был опытным портным. Они были так глубоко погружены в свою работу, что совершенно не замечали окружающих.

Должно быть, именно это зрелище убедило Тома в том, что время пришло.

У него оставалось несколько дел, которые следовало уладить, – в частности, он должен был объяснить Буллю, что ему не следует раскатывать губу и ждать много золота в награду.

Большинство рабов с галеона предпочли остаться на островах Зеленого Мыса, но двое-трое из них все же решили вернуться на корабль.

Том отправился проверить старое каноэ Джанлукки, когда неожиданно столкнулся с Санди Морнинг. Возможно, она встретилась ему не случайно, быть может, она следила за ним, потому что внезапно она возникла перед ним и, встав на тропинке, застенчиво улыбнулась.

Том отвел взгляд в сторону и заметил Булля, который, несмотря на ранний час, уже расхаживал вокруг каноэ, приводя его в порядок.

– Рад слышать, что ты остаешься на островах Зеленого Мыса с семьей Ньо Бото, – произнес Том.

Девочка снова улыбнулась и смущенно кивнула, но тут же снова стала серьезной и спросила, вернется ли Том когда-нибудь на Ямайку.

– Разумеется, я вернусь обратно на Ямайку, – ответил Том.

– Быть может, – робко сказала Санди, – быть может, ты однажды встретишь там моих папу и маму?

Том взял ее за руку.

– Конечно же встречу. Обещаю, – прошептал он.

Санди отступила назад, помахала рукой и послала ему воздушный поцелуй. Потом быстро развернулась и убежала прочь, легкая, словно летняя птичка.

Том посмотрел назад и увидел Булля, который стоял прямо за его спиной.

– Что хотела эта малышка? – спросил капитан.

– Попрощаться, – пробормотал Том и внезапно вспомнил то время в «Арон Хилле», когда он, будучи виночерпием, рассказывал кухонной прислуге о том, как охотился на акул. Некоторые из этих историй были правдивы, другие – выдумка от первого до последнего слова. Но малышка Санди Морнинг в своей безграничной доверчивости к жизни принимала их все за чистую монету.

Том внезапно положил руки на плечи капитана и крепко сжал.

– Какого черта, – проворчал Булль, – что это значит?

– Ничего, не беспокойтесь, – прошептал Том и уткнулся лицом в грудь Булля. – Просто иногда надо вот так постоять… обняв кого-то.

– Надо?

– Да, – сказал Том, – надо.

И, глубоко вздохнув, он похлопал Булля по грудной клетке.

– Вот так, теперь мне полегчало.

Они посмотрели друг на друга долгим изучающим взглядом.

– Теперь они все ушли, – вздохнул Том, – и остались жить лишь в моих воспоминаниях. Санди Морнинг, Сахарный Джордж, Тото, Йооп, бедная миссис Бриггз и толстушка Бесси. Не говоря уж о Рамоне Благочестивом. Плоть и кровь стали пеплом, а истории, связанные с этими героями, кажутся уже небылицами. Некоторые из них уже стерлись, как стираются песчаные рубчики на дне моря.

– Но только не я, – проворчал Булль и потрепал Тома по щеке.

– Да, не вы, Булль. И я этому рад. Есть ли у вас дети, господин капитан?

– Этого нельзя исключить.

– Вы когда-нибудь думаете о них?

– Никогда! Я ненавижу детей.

– Вот как? Почему?

Булль приблизил свою здоровенную смуглую рожу прямо к лицу Тома.

– Потому что дети имеют неистребимую привычку становиться взрослыми, – проворчал он.

Том улыбнулся.

– Но только не вы, Булль, – прошептал он. – Вы, конечно, бываете очень жестоки, но при этом сохраняете детское простодушие.

– Ты так считаешь?

– Да, я так считаю.

Булль улыбнулся.

– Значит, я не прогнил насквозь?

Том потянул себя за мочку уха.

– Это мы еще увидим, – сказал он.

– Да-да, потому что у нас есть еще одно небольшое дельце, которое мы должны обстряпать, – сказал капитан. – Предлагаю обсудить его за стаканчиком в моей хижине. Принц ведь сообщил тебе о том, как с нами рассчитается его милость?

– Чья милость?

– Король, Том, король, – Булль мечтательно улыбнулся. – Я говорю о монетах, ты же знаешь.

Том откашлялся.

– А, ну да, монеты, – сказал он. – Совсем о них забыл.

Вскоре они сидели в хижине Булля.

– Вот как пьет пират, – довольно ворчал Булль, вливая в себя стакан за стаканом, – я дрожу от предвкушения и даже почти не чувствую пули в бедре. Давай, Том, расскажи своему старому другу о золоте, я всю ночь не мог заснуть. Глаз не сомкнул.

Том откашлялся и потянул себя за мочку уха.

– Давайте я начну с того, что расскажу вам историю о Рамоне, странным образом прозванном Благочестивым. К жажде наживы он относился с той же беспечностью, что и к правде. Зато у него было золотое сердце. У вас, капитан, тоже золотое сердце, это так же верно, как и то, что мое имя Коллинз. Свет вряд ли видывал человека богаче, чем вы.

Капитан громко расхохотался и поднес свои кулаки к лицу Тома.

– Ах ты разбойник, ирландец ты этакий, не знай я всей правды, я бы решил, что ты собираешься мне сказать, будто нам не светит ни одного чертова гроша. По правде говоря, слушая подобную белиберду, мне хочется палить из всех ружей и звонить в погребальные колокола.

Том улыбнулся капитану едва заметной усталой улыбкой.

– Быть может, нам следует пропустить еще по стаканчику, господин капитан.

– Да, потому что я чувствую, как все мое тело дрожит от предвкушения, – глаза Булля засверкали.

– Предвкушения, Булль?

– Я говорю о доме, который построю на это кругленькое вознаграждение. С пятнадцатью золотыми залами, сверкающим зеркальным кабинетом, четырнадцатью комнатами и кухней, вроде моего прежнего камбуза, где так чудесно пахло свежим тимьяном. У меня будет четыре балкона, по одному на каждую сторону света, все с видом на океан, ибо дворец Булля будет возведен на острове, который я уже выбрал – за его прибой, за его острые скалы и щедрый прилив, который каждый день в одно и то же время оставляет на берегу частицу моря. Ведь то, что малость для океана, – богатство для человека, и мой дом будет ломиться от всевозможных вещей и предметов с затонувших кораблей, и он будет красивее и роскошнее, чем дворец султана. Вот увидишь, люди скажут: «Здесь живет самый богатый человек – Ч. У. Булль. Какое величие, какой размах!» А еще они скажут: «У капитана Булля есть сундук с тремя сотнями пистолетов, по одному на каждого застреленного им мерзавца, а в его покоях висит шкафчик с четырьмя десятками черно-синих пальцев в память о его верных соратниках, которые ходили под его флагом на его гордом бриге». В моем саду будут расти лимонные и оливковые деревья, а на южной стороне я посажу дерево с наисладчайшими гранатами. Как представлю себе все это, так хочется плакать. Наверное, я становлюсь сентиментальным.

– Какая мечта, господин капитан! – с восхищением прошептал Том и прижал руку к груди. – Какой бесподобный полет фантазии! Вы прямо-таки поэт.

Булль откинулся на спинку стула и ответил, что крепкий хмель вообще располагает к поэзии.

Том вздохнул и посмотрел в потолок.

– В этом вы, пожалуй, правы, господин капитан, но скажите, слышали ли вы когда-нибудь историю о зеленом пеликане?

Булль прищурил глаза.

– К дьяволу эту облезлую птицу, – проворчал он, – давай-ка лучше поговорим о золоте.

И капитан в предвкушении потер ладони.

– Поверьте мне, мистер Булль, – сказал Том, – в жизни есть куда более важные вещи, чем этот металл. Как говорится, сколько бы золота ни прятал папа римский в подвалах Ватикана, его церковь будет постоянно желать все больше и больше, ибо пропасть алчности, как известно, бездонна.

Том потянулся за бутылкой, но Булль отпихнул ее в сторону, схватился за свою саблю и взмахнул ею под самым подбородком Тома.

Но вместо того чтобы уклониться, Том подвинулся еще ближе к капитану и заглянул ему в глаза.

– Капитан Булль, – прошептал он, – вы избороздили просторы семи морей, перебили кадетов больше, чем водится крыс во всей Испанской армаде… Правда ли, что вы продали свою душу дьяволу?

– За полгоршка воды и дохлую курицу. Душа, сердце и совесть – все это исчезло у меня в октябрьскую ночь 1627 года, когда я оказался на краю пропасти. В такой ситуации люди не скупятся.

Том взмахнул руками.

– Капитан Булль, – торжественно произнес он, – в эту минуту я предлагаю вам обратно то, что вы потеряли. Вашу чистую душу. Вашу спокойную совесть, вашу гордость. Ребенок, что живет в вас, снова проснется.

– Пой, лгунишка, пой. И как же произойдет это чудо?

Том опустил голову.

– Довольно просто, капитан. Протяните мне вашу руку, и я освобожу вас.

– Освободишь меня? От чего?

– От вашей алчности. Ибо каждый дурак знает, что алчность делает людей слепыми. Это всего лишь один палец, у вас останется еще девять, а это не так мало. Кажется, того парня звали Лаем Синг? Да, именно так. А ваш отрезанный палец мы скормим сельдевой акуле, с которой вы чем-то очень похожи.

– Да что, дьявол тебя побери, может быть общего у меня с этой камбалой?

– Взамен, – продолжил Том, словно не слыша, – вы станете целым человеком с сердцем, гордостью и совестью, такой же чистой, как первый зубик у ребенка. Ибо когда истина выйдет наружу…

Том выдержал небольшую театральную паузу, прежде чем продолжить:

– Ибо когда истина выйдет наружу, вы узнаете, что Ньо Бото не больше принц, чем вы или я, и что он сын самого обычного рыбака.

Булль словно окаменел. Какое-то время он таращился невидящим взглядом в пространство, но вдруг вскочил и взмахнул саблей.

– Мало того, – взревел он, – что золота нет! И я не получу ни гроша за свои труды! Так ты еще хочешь превратить меня в инвалида! Плакали мой дворец и сад с гранатами, мне останутся только четыре десятка черно-синих сосисок и полплошки рома. Нет! Врешь, ирландский негодяй!

Капитан упал обратно на скамью и за шиворот притянул к себе Тома.

– Ты заплатишь за это, Коллинз, ты заплатишь за свой пакостный язык. Никому из живущих под солнцем не позволено насмехаться над. Ч. У. Буллем. Последнего, кто пытался это сделать, я отправил в бесплатный акулий пансион на глубине три морских мили к югу от тропика. Если ты понимаешь, что я хочу этим сказать…