Кольцо принца Файсала Ройтер Бьярне

Том уставился Буллю прямо в глаза.

– Я не устаю восхищаться вашим красноречием, господин капитан. Сам же я буду краток. Либо палец номер сорок один, либо дырка между ног.

У Булля мгновенно изменилось выражение лица.

– Что за отвратительные шутки? – прорычал он.

– Ничуть, господин капитан. Как раз сейчас я держу под столом свой кинжал, и он нацелен прямиком вам под живот. Я всегда держу свой нож острым и одним легким движением могу лишить капитана удовольствия спокойно мочиться.

– Да как ты осмеливаешься, сопляк?! Дьявол явно не дремал, когда ты вылезал из чрева своей матери.

– Про дьявола не знаю, но вот на причале лежало семь крокодилов, если это вам о чем-нибудь говорит… Думаю, это было предзнаменованием того, что родится дитя весьма горячего нрава с легкомысленным отношением к чужим жизням и здоровью. Поэтому отпустите мой ворот, отбросьте в сторону саблю и скажите что-нибудь хорошее, что могло бы меня успокоить.

– Ах ты рыжий ублюдок, мерзкая зеленоглазая тварь, да чтобы у тебя руки отсохли и задница отвалилась!

Том прижал острие ножа к гульфику капитана.

– Да, не так я себе все это представлял, – вздохнул он.

– Считай, что ты труп, Коллинз, – лицо Булля исказила гримаса.

– То же самое мне уже говорили бомба из «Арон Хилла» и штурман по имени Мун. – Том прищурил один глаз. – Если вы понимаете, что я хочу этим сказать.

Прошло несколько секунд, и вот – абордажная сабля упала на пол.

Булль отпустил воротник Тома.

– Теперь нам остается сказать друг другу пару добрых слов, – вздохнул Том.

Капитан покрутил головой и заскрежетал зубами.

– К сожалению, я не привык говорить ласковых слов, – прорычал он. – Как ты помнишь, на моем веселом бриге был принят другой стиль общения.

Том пожал плечами.

– Как сказал лысый, когда нашел расческу: «Это мне не подходит». К тому же, надеюсь, вы не забыли, кому обязаны знанием алфавита и радостью чтения?

– Какая радость от того, что я умею читать про гранаты, если моя плоть будет валяться на полу? Ах ты дьявольское ирландское отродье, в твоей пасти живет кобра.

– Ваша лесть никуда не годится, Булль, а мое терпение тает, исчезая, как последние песчинки в песочных часах.

Булль свирепым взглядом обвел хижину, словно выискивая, чем бы ударить этого мерзавца Коллинза, но потом вспомнил про нож под столом и передумал. Против воли его губы раздвинулись в улыбке.

– Если хорошенько подумать, – проворчал он, – то мы провели вместе немало минут, которые даже можно назвать приятными. Вся моя команда (а пираты – парни честные) может подтвердить, что я еще никогда в жизни не смеялся так много, как с тобой, хоть мне часто хотелось вырвать и выкинуть твой язык. Да еще сестрица твоя, которую ты мне навязал! Когда эта девка появилась на свет, дьявол замесил лень с наглостью и щедрой рукой отвалил ей порцию. Но старина Булль не позволял ей портить себе настроение, нет! Он поворачивался к ней своим глухим ухом, а ведь мог наделать из ее кожи ремней, да… Опять же не хочу хвастаться, но все же добавлю, что спас жизнь тощему негру, хотя команда, особенно в штиль, когда время тянется так медленно, охотно позабавилась бы с ним.

– Вы почти спасли свою плоть, – сказал Том, – но хотелось бы, чтобы вы еще немного постарались.

– Не зли меня, – взревел Булль и одним ударом ноги перевернул стол.

В мгновение ока капитан схватил абордажную саблю, но, подняв ее над головой, вдруг замер. Он недоверчиво взирал на предмет в руках Тома, которым тот только что угрожал. Испачканное в красных чернилах перо было сломано в двух местах.

– Что это, дьявол меня побери, значит? Ты угрожал мне пером?

Том развел руками.

– Перо – оружие будущего, – сказал он, – теперь я в ваших руках. Можете делать со мной что хотите – я беден, словно церковная мышь, защитить меня некому – родители умерли, представители закона охотятся за мной, так что терять мне нечего.

– Ты закончишь свои дни в аду!

– Что ж, значит, там и увидимся, – сказал Том, опустив голову.

Но тут вдруг прогремел выстрел, и треуголка капитана слетела с его головы и приземлилась в углу хижины с круглой дыркой посередине.

В проеме двери стояла Теодора с пистолетами в обеих руках.

– В следующий раз, – сказала она, – я прицелюсь получше. Имейте это в виду.

Она отложила пистолеты и взяла все еще ошеломленного Булля за руку.

– Но сейчас не будем ругаться по пустякам, – сказала она. – Мы приглашены на обед к семье Бото. Давайте, капитан, по такому случаю я причешу вам волосы и выберу вшей из бороды!

Они обедают за длинным столом, во главе которого сидит рыбак Бото. Его девятеро детей рассажены по старшинству. Все смеются и поют, и слова Булля про то, что еда могла бы быть повкуснее, а питье покрепче, никому не портят настроения, за столом царят радость и веселье. Праздник заканчивается, когда желтая теплая луна поднимается над силуэтом испанского галеона, стоящего на якоре в бухте.

Том, Булль и Теодора стоят с Ньо Бото на берегу. Каноэ готово к отплытию.

Тихий, почти безветренный вечер. Волны накатываются на песок с тихим шелестом, похожим на дыхание спящего.

Бото надевает капитану на шею украшение, которое состоит из раковин моллюсков, подобранных по цвету и нанизанных на рыбацкую нить.

– Я что, должен носить эту побрякушку? – возмущается Булль.

– Она принесет вам удачу, – говорит Бото и добавляет: – Если повезет.

Тео получает ремень из крокодиловой кожи и черепаховый гребень для волос.

Она улыбается, прижимает к себе Бото и шепчет что-то ему на ухо, потом поворачивается и идет за капитаном, который в это время тащит каноэ к воде.

На берегу остается только Том. Он стискивает зубы. Его с Ньо Бото разделяет всего четыре фута, достаточно просто протянуть руку. Но он этого не делает.

Взгляд Бото, как всегда, твердый и изучающий, спокойный и немного печальный.

Том знал, что это мгновение когда-то придет, и приготовился к нему. И все же он не может произнести слов прощания, словно кто-то приковал их кандалами к глотке.

Он делает глубокий вдох и беспомощно разводит руками. В этот миг из темноты до него доносится песня. Она звучит отовсюду, и тут же на горных тропинках, словно тысячи светлячков, загораются факелы. Все жители острова – мужчины и женщины, молодые и старые – несут факелы, свет которых, сливаясь, превращается в один длинный огненный поток, текущий в сторону моря.

Вот они достигают берега, и в их песне уже можно различить слова. По коже Тома бегут мурашки.

Факелоносцы выстраиваются за спиной Ньо Бото, и становится видно, как много их собралось. Песня замолкает, и в наступившей тишине Бото делает два шага вперед и берет Тома за руку.

Том пытается улыбнуться, но у него ничего не выходит, и он смотрит на две руки, черную и белую, которые слились в крепком рукопожатии.

– Прощай, Ньо Бото, – шепчет Том, – прощай, мой лучший друг.

Ньо Бото отдает Тому свою красную рубашку и маленькое серое колечко, которое он надевает Тому на палец.

В ту же секунду все факелы гаснут.

Остаются лишь шум прибоя и свет луны.

– Для меня, – шепчет Бото Тому, – для меня ты всегда будешь принцем Файсалом.

Узкое каноэ скользит к большому кораблю.

На носу сидит капитан Булль, в середине – Теодора Долорес Васкес. Том гребет, и все слышат его голос, когда он говорит:

– Давайте я расскажу вам о Жозефине Эль Касто.

Булль оборачивается.

– Пой, лгунишка, пой, – ворчит он, – но я бы лучше послушал о мошеннике из Кадиса, том самом, по прозванию Благочестивый.

– Что ж, господин капитан, – отвечает Том, – как ни странно, это один и тот же человек, но если уж браться за эту историю, то лучше всего начинать с самого начала. Слушайте же. Эта история началась в 1639 году от Рождества Христова, в одну из темных ночей, когда на море вовсю бушевал шторм…

Слова Тома пропадают в шуме волн, потом, подхваченные ветром, ненадолго возвращаются и растворяются в воздухе уже навсегда…