Секта с Туманного острова Линдстин Мариэтт

38

София выключила телевизор, положила на место пульт и подошла к двери. Тут вновь раздался стук, на этот раз более сильный. У нее участился пульс. Она обдумывала, не пойти ли спрятаться в гардероб, но все-таки открыла. Снаружи стояла Корин из хозяйственного отдела с большим подносом в руках и удивленными глазами смотрела на Софию.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Я как раз собиралась спросить тебя то же самое.

– О, прости, София… Я думала, тебе нельзя вставать с постели. Мне кто-то говорил… Я просто пришла принести Францу еду и прибрать.

– Еду? Он ест в офисе.

– Не ту еду. Он заказал дополнительное питание, поскольку тренируется после ланча и ужина. Ты разве не знала?

Дополнительное питание? Тренировка дважды в день? Освальд, правда, необычно долго отсутствовал в офисе, но София никогда не спрашивала, куда он уходил. «Симон прав, – подумала она. – Происходит что-то подозрительное».

Поспешно взяла себя в руки.

– Еду можешь поставить в холодильник, а что до уборки, то я уже прибрала. Мне надо было кое-что забрать, а тут оказался настоящий свинарник. Вам необходимо взяться за ум.

Корин с удивлением огляделась в чистой комнате.

– Тогда прошу прощения. Но я убираю здесь каждый день…

– Что-то было незаметно… Но сейчас я уже все привела в порядок, так что можешь идти.

– Ладно. Но ты ведь ничего не скажешь Францу? О том, что тебе не понравился вид комнаты.

– Разумеется, нет. Ему надо думать о более важных вещах.

Корин убрала в холодильник бутерброд и большой стакан чего-то вроде смузи и бросила на Софию еще один растерянный взгляд.

– Раз уж ты все равно здесь, – сказала София, – у меня нет чистой формы. Не знаю, кто теперь этим занимается, но я не могу ходить в таком виде, когда вернется Франц.

– Конечно, нет. Я этим займусь. Мы не думали, что ты так быстро встанешь на ноги.

– Но, как видишь, я в порядке.

Корин кивнула и скрылась за дверью.

Немного подождав, София закрыла и заперла дверь. Она знала, что Освальд, глядя на экраны в офисе, любит кое-что записывать. Ему нравилось показывать Буссе маленькие видеоклипы с персоналом в унизительных ситуациях. Она научилась распознавать его грубоватый короткий смешок, означавший, что он нашел что-то для записи. И почти не сомневалась в том, что он проделывал то же самое у себя в спальне. Требовалось только разобраться, как работает пульт дистанционного управления. София нажимала на разные кнопки, пока не обнаружила регистр, состоявший из ряда букв. Нажала на первую: Б. Клип имел идеальную резкость. На кровати лежал Буссе, онанировал и стонал. Очень громко. София попыталась убавить громкость, однако поначалу не знала как, но под конец нашла нужную кнопку и сумела приглушить звук.

«Либо Освальд извращенец, либо сохраняет все это в качестве материала для шантажа, – подумала она. – Интересно, насколько это противозаконно? Можно ли его за это посадить?» Прокрутила пультом до буквы «С», собираясь с силами перед тем, что ей предстояло увидеть, поскольку знала, кто обозначен буквой «С». Она была почти уверена, что это окажется какая-нибудь сексуальная сцена между ней и Беньямином. «Но как часто нам хватало на это сил?» София снова засомневалась – ей не хотелось видеть Беньямина или слышать его голос. Однако любопытство взяло верх.

Оставив звук приглушенным, она нажала на «С».

Они с Беньямином сидели под одеялом и разговаривали. Ей даже не требовалось увеличивать громкость, чтобы понять, о чем идет речь. Она точно знала, когда именно Освальд это записал. Этот момент в постели прекрасно сохранился у нее в памяти. Они вели себя, как выпущенные на пастбище телята.

Господи, он поймал нас на месте преступления!

Отрывочные воспоминания внезапно превратились в понятное целое. Беньямин с пейджером посреди ночи, его глупая улыбка и вечная фраза: «Все не так, как ты думаешь».

Дурак! Почему ты ничего не сказал?

София зажала рот кулаком. Впилась в него зубами, чтобы не расплакаться, а другим кулаком заколотила по дивану. Откинулась назад так, что со стуком ударилась головой о стену. Немного посидела, прислонясь к спинке дивана и уставившись в потолок. Постаралась успокоить дыхание.

За дверью в коридоре что-то хлопнуло. София вздрогнула, осознав, что сидит на диване в комнате Освальда, да еще с включенным оборудованием, а он скоро направится домой через пролив. Прислушалась к звукам в коридоре, но там было тихо. Выпрямившись на диване, она переключила экран в режим телевизора и увеличила громкость так, как было до ее прихода. Положила пульты на стол. Прибралась в комнате, чтобы не оставить после себя никаких следов.

Перед уходом выглянула в окно. Двор купался в золотистой солнечной дымке. «Туман слегка рассеялся, – подумала София. – Черт возьми, тумана почти нет».

Увидев ее за письменным столом, Освальд явно удивился. – Что ты здесь делаешь?

– Работаю, сэр.

– Но у тебя же был шок…

– Он прошел.

– Так быстро?

– Я просто кое-что осознала. Беньямина никто не заставлял нырять головой вниз. Он просто-напросто предал нас. Поэтому я не хочу больше говорить о нем, а хочу только работать и закончить части тезисов.

Освальд, по-прежнему с удивленным видом, удовлетворенно кивнул.

– Ты осознала. Надо же… Должен признаться, я тебя недооценил.

– Ничего страшного.

Лицо у нее оставалось неподвижным, но она чувствовала слабую дрожь в ногах, которая распространялась вверх по телу, и надеялась, что он этого не заметит.

– Ну что ж, – произнес Освальд. – Кстати, о частях. Они должны быть готовы через две недели.

– Я справлюсь.

– Отлично. Я, собственно, здесь только для того, чтобы посмотреть, всё ли с тобой в порядке.

Врун!

– Как мило с вашей стороны.

– Я проведу выходные на материке, буду читать лекции для нескольких важных персон. Вербовать больше гостей на весеннюю программу.

София покопалась в памяти: какой сегодня день? Пожалуй, четверг. Или пятница.

– Может, ты даже сумеешь подготовить до моего возвращения первый вариант частей?

– Безусловно, сумею.

София продолжила работать. Переделывала документы и вводила их в компьютер, чувствуя, как Освальд периодически посматривает на нее. Весь день они работали молча.

София распечатывала части тезисов, одну за другой, и аккуратно раскладывала их на его письменном столе. День тянулся медленно. Она с нетерпением ждала отъезда Освальда на материк, надеясь, что тот поедет пятичасовым паромом. Но он продолжал сидеть на месте. Постоянно обращавшиеся к ней взгляды вызывали у нее дрожь во всем теле. София тщательно следила за собственными малейшими движениями: сколько она моргает и как дышит.

Около девяти часов вечера Освальд встал и громко зевнул.

– Пожалуй, я пойду спать. Завтра мне ехать утренним паромом.

– О'кей, сэр. Я здесь все приберу.

Однако вместо того, чтобы покинуть офис, он подошел к ней. Немного постоял, глядя на нее. София неуверенно улыбнулась, но поскольку он ничего не сказал, она продолжила править выведенный на экран документ. Краем глаза заметила, как Освальд обошел вокруг стола и встал позади нее; почувствовала, как его руки скользнули под пиджак и блузку и взялись за голые плечи. Одним пальцем он провел по затылку и немного ниже, по позвоночнику, отчего София вздрогнула. Руки Освальда выскользнули наружу, и он, наклонившись над ней, взялся за стул; тот заскрипел.

– Посмотри на меня!

Заведя палец ей под подбородок, он вынудил Софию поднять лицо. Выбившаяся из его хвоста прядь коснулась ее щеки. В холодном освещении глаза Освальда казались суровыми. От него пахло недавним душем, мылом и лосьоном для бритья. «Как такая скотина может настолько приятно пахнуть? Впрочем, это часть игры…»

София слегка обмякла на стуле, стараясь не вдыхать окружавший его воздух, пока не почувствовала головокружение. Выдавила невинный взгляд и пристально смотрела ему в глаза, пока Освальд не отвернулся.

– Хорошо, что ты раскусила Беньямина, – сказал он. – Ты умнее остальных здешних идиотов.

Его лицо исчезло, и она увидела движущуюся к двери спину, но внезапно он остановился.

– Надеюсь, ради тебя же самой, что ты играешь со мной в открытую. В противном случае тебя ждут последствия.

– Разумеется, в открытую.

– У меня на тебя большие планы, София.

Она хотела было спросить, какие именно, но Освальд уже вышел, даже не закрыв за собой дверь. София прислушивалась к его удалявшимся шагам и долго сидела неподвижно. Кожа в том месте, где он прикасался к ней, казалась липкой. София задумалась над тем, что с ней не так, почему она позволяет ему к ней прикасаться. Проигрывала в голове сцену где она кричала, пинала его и царапала ему лицо, но получался фарс, способный привести лишь к «Покаянию». Через две минуты здесь оказался бы Буссе с приспешниками, и ей пришлось бы минимум полгода выгребать коровье дерьмо, кормить свиней и дрожать по ночам от холода.

«Я должна отсюда выбраться, – подумала София. – Если это означает, что надо терпеть его приставания, так тому и быть. Выбираться необходимо, и лучше уж делать ему минет, чем оставаться здесь. Потом нужно просто пойти в туалет, чтобы тебя вырвало, и работать дальше. Если не сбежать в ближайшее время, можно лишиться рассудка; а это последний шанс».

Она прекратила работать – одна мысль о редактировании его пустой болтовни вызывала у нее дурноту.

Если запереть дверь изнутри, а он вернется, что тогда говорить? Возможно, что ей захотелось поработать спокойно, чтобы никто другой не смог увидеть новые части тезисов. Он ведь велел держать их в тайне…

София заперла дверь и села за его компьютер. Перед уходом Освальд его выключил, поэтому пришлось ждать, пока компьютер с жужжанием пройдет все шаги загрузки и снова засветится экран.

Пароль она выучила, подсмотрев его через плечо Освальда. Стала просматривать его многочисленные папки и документы.

Поначалу все казалось обычным. Анкеты с лекций. Финансовые отчеты, в которых София абсолютно ничего не понимала. Сохраненные мейлы от писавших ему знаменитостей. Однако потом она обнаружила неподписанную папку с иконкой, показывавшей, что под ней фотографии. София открыла ее, и там оказалось множество снимков. Поискав мышкой, она нашла способ запустить их в виде слайд-шоу.

Нажала – и у нее перехватило дыхание. Крупные фотографии женского тела. Красиво размытые, словно окутанные дымкой. Грудь, рука, внутренняя поверхность бедра, внешний вид женского полового органа. Откровенно эротические, но не порнографические снимки, будто спряденные из хлопка. В папке находилось около сотни фотографий. Но ни единого лица. Никаких опознавательных признаков.

Тем не менее София догадывалась, была почти уверена, кто это. В бледном теле присутствовало нечто хорошо знакомое. Маленькие веснушки под грудью…

Эльвира! Но как, черт…

Наверняка имелись еще снимки. София принялась быстро проверять жесткий диск. Немного поискав, в конце концов нашла целый ряд папок с фотографиями, созданных в последний месяц. Однако, когда она кликала на них, появлялось лишь сообщение, что они недоступны. София с разочарованием вздохнула – требовался пароль, а если она хорошо знала Освальда, догадаться до этого слова нельзя. Она попробовала пароль к компьютеру, но тот не сработал.

«Остается только одно, – подумала София, – скачать это дерьмо. Раз уж я не могу вычислить пароль прямо сейчас».

Возникшая затем идея казалась настолько безрассудной и идиотской, что София несколько раз отгоняла ее. Но идея каждый раз возвращалась, и тогда Софии становилось не по себе. Она вышла из программы. Выключила компьютер. Встала и раза два прошлась по офису, пытаясь отделаться от безумной идеи, но у нее это никак не получалось, будто решение уже было принято. София знала только одного человека, прекрасно разбиравшегося во всем, связанном с компьютерами. Казалось совершенно невероятным, чтобы он стал ей помогать. Впрочем, она знала, что он не упустит случая продемонстрировать, как он чертовски умен.

София достала из кармана пиджака мобильный телефон и включила его. Номер она по-прежнему помнила. Дрожащими пальцами набрала эсэмэску:

«Хочешь поквитаться? Требуется твоя помощь, чтобы взломать пароль для компьютерных папок».

– Ты должна представлять себе, что произойдет, – говорю я. – Должна просто-напросто увидеть перед глазами несчастье раз сто, пока не почувствуешь полной уверенности. Понимаешь?

– Не совсем, – отвечает она. – Но я попытаюсь.

– Послушай, – объясняю я. – Посмотри на большую керосиновую лампу в углу. Если она опрокинется, керосин потечет на пол. И зальет все. Можешь представить это?

Она кивает.

– Сара, а что произойдет потом? Теперь тебе надо включить фантазию.

Она, замолчав, обращает взгляд внутрь себя. А я продолжаю.

– Папаша возится с машинами. Ему это нравится. Представь себе, что он приносит тряпку, испачканную бензином или дизелем, в гостиную. Ну, по ошибке. Кладет ее на перила лестницы так, что она распространит огонь вверх.

– Но он ведь такого не сделает?

– Тлупышка. Это не имеет значения. Важно только то, что это могло бы случиться.

У нее наконец вспыхивают глаза.

Мы прорабатываем план. Снова и снова. Столько раз, что я почти хрипну. Теперь она улавливает смысл. Даже выдвигает идеи.

– У сторожа раз в неделю бывает выходной, – говорит она. – Папаша слишком ленив и скуп, чтобы найти ему замену. Думаю, в пятницу вечером он выходной.

– Вот, видишь! Ты умеешь думать сама.

– Перед тем как лечь спать, сторож каждый вечер пьет «Виски сауэр». Если туда чего-нибудь подсыпать, он может стать по-настоящему усталым…

– Именно! Именно! Это уже начинает быть на что-то похоже.

Меня осеняет, что она ни разу не засомневалась и не попыталась отступиться. Меня это слегка пугает. Интересно, не потеряет ли она в последнюю секунду самообладание? Не запаникует ли? Нет ли у нее внутри плотины, которая в решительный момент даст трещину?

– Сара, ты уверена в том, что хочешь совершить это? Идея ведь принадлежит тебе.

– Конечно, хочу. Но ты ведь мне поможешь, Фредрик?

– Ты сама знаешь.

– А потом?

– Потом останемся только мы с тобой.

39

София поджидала Освальда у ворот. Слегка дрожала – несмотря на невероятно красивый весенний день, воздух был холодным. Во дворе полным ходом шло утреннее собрание, и Буссе настойчивым голосом о чем-то вещал. Повсюду все зеленело и расцветало. Вокруг пруда плотными группками красовались тюльпаны, и только что распустилась сирень на кустах. София покосилась на извивавшуюся за воротами гравийную дорогу. Дуновением ветра через стену принесло аромат моря и водорослей.

«Там, снаружи, пахнет свободой», – подумала она.

Машина Освальда, выезжавшая из гаража, затормозила, когда он увидел Софию. Под колесами захрустел гравий, и немного мелких камушков полетело ей на ноги.

Освальд опустил стекло и вопросительно посмотрел на нее.

– Я только хотела убедиться в том, что у тебя есть с собой все, что нужно, – сказала она.

– О'кей. Но разве тебе не нужно сидеть в офисе и работать над тезисами? Время уже на исходе.

– Я справлюсь.

– Хорошо. Лекция назначена на десять часов, так что я, наверное, успею вернуться пятичасовым паромом.

София почувствовала легкое разочарование – она надеялась, что он останется на ночь на материке. Но время у нее все равно было.

Освальд помахал охраннику, который отдал честь и открыл ворота. София осталась стоять, глядя, как машина удаляется по гравийной дороге, и чувствовала, что он смотрит на нее в зеркало заднего вида. Просто знала.

Вместо офиса она быстрым шагом направилась в библиотеку.

Утреннее собрание закончилось, и Мона неторопливо брела по газону. В выцветшей зимней куртке поверх формы она выглядела старой и грузной. Волосы не причесаны, лицо изнуренное и усталое. При виде Софии у нее в глазах сверкнуло беспокойство.

– Мона, я хочу поговорить с тобой. Мы можем войти?

– Конечно.

Немного повозившись с ключом в замке, Мона открыла дверь. В библиотеке было холодно, гулял ветер, и казалось, будто дом давно стоит пустым. Мона зажгла верхний свет и, не снимая куртки, уселась за свой письменный стол. София села на стул напротив нее.

– Где Эльвира? – с ходу спросила она.

– Я же тебе говорила.

– Не лги.

– Чего ты добиваешься, София? Ты стала такой неприятной…

– Я хочу знать, где Эльвира.

– Я ведь сказала тебе, что она уехала на материк.

– Мне нужна правда.

У Моны задрожала нижняя губа, взгляд ее блуждал. Она была на пределе, требовалось лишь слегка подтолкнуть ее.

– Дело обстоит серьезно, очень серьезно, и я хочу, чтобы ты сказала правду.

– София, я не могу. Ты же понимаешь, что я не могу. Франц…

– Франц только что уехал. Он нас не увидит. Он едет к парому.

Внезапно Мона утратила уверенность. София глянула на потолок библиотеки в поисках камер, но вспомнила, что Освальд распоряжался установлением камер в усадьбе. В библиотеке камер не было.

Мона даже не заметила внимательного взгляда Софии по сторонам. Она просто сидела, уставившись в стол, мрачная и замкнутая.

– Говори, где она!

– Но я пообещала, неужели ты не понимаешь? Поклялась.

– Ей, черт побери, всего четырнадцать!

– Возраст не играет роли. Франц говорит, что она избранная.

– Избранная? Что это значит?

– Она для него – родная душа. Он понял это, как только увидел ее. Просто знал, что она – та самая. Сначала Эльвира только работала здесь, но потом он решил, что она созрела.

– Созрела для чего?

– У них некий духовный брак. Больше я ничего не знаю.

У Софии возникло внезапное желание поколотить Мону. Она что, действительно настолько тупа, какой кажется? Волнует ли ее вообще эта ситуация или она считает ее совершенно нормальной?

– Ты сама-то слышишь, что говоришь? У тебя что, мозги совсем атрофировались?

– Нет, отнюдь! Разве ты не понимаешь, что это будет означать для ее будущего?

– Мона, послушай. Она его вовсе не волнует. Ему просто нравятся молоденькие девушки. Я видела у него в компьютере снимки…

Лицо Моны съежилось так, что стало похоже на маленькую изюмину. Она погрозила Софии тощим пальцем и закричала:

– Ты врешь, ты врешь! Прекрати врать!

София снова пошла в наступление, надеясь, что снаружи их никто не услышит.

– Он снимал ее обнаженной. Я видела фотографии. Тебя следовало бы посадить за это – как и его.

Теперь Мона начала всхлипывать. Тьфу, черт!.. В таком состоянии ее будет невозможно заставить разговаривать. София перешла на более спокойный тон.

– Она находится на чердаке, верно?

– Да, но там замечательно.

– Ты с ней видишься?

– Нет, но… – Что «но»?

– Для нее это вредно, когда она готовится. В смысле, встречаться с нами. Но он о ней заботится. Приносит ей еду и все такое.

София ненадолго замолчала. Подумала, что дальше с Моной дело не продвинется, что та – всего лишь винтик в большом колесе, совершенно непригодный, изношенный и надломленный.

– Я знаю, что ты делаешь это ради ее блага, – сказала она и увидела, как Мона слегка расслабилась. – Но если расскажешь Францу что я спрашивала, если хотя бы упомянешь об этом, я скажу, что это ты пришла ко мне, что ты безумно волновалась и просила помочь освободить Эльвиру. Угадай, кому он тогда поверит?

Мона поджала губы. Глаза у нее сузились в щелочки.

– Я ничего не скажу. Но что ты собираешься делать?

– Я узнаю, чем он с ней занимается.

Мона закрыла лицо руками. Голова у нее дрожала, спина содрогалась. Когда она подняла взгляд, глаза были красными.

– Он так добр ко мне, София… Он теперь обо мне заботится. Следит, чтобы меня никто не изводил. Он такой славный… пообещал, что я смогу остаться в библиотеке. К Эльвире он наверняка тоже очень добр. Не копайся в этом, прошу тебя…

София не ответила, лишь накрыла руками руки Моны и сжала их. Встав, снова вышла на весеннее солнце. Задумалась, может ли быть какая-нибудь польза от Андерса, но отбросила эту мысль.

Андерс никогда не поставит действия Освальда под сомнение.

Ей требовалось с кем-нибудь поговорить – от всего этого голова буквально раскалывалась. Однако София не знала, на кого может положиться. Даже Симон вызывал у нее сомнения. Возможно, он купил себе возвращение в теплицу шпионажем для Освальда…