Секта с Туманного острова Линдстин Мариэтт
– Как это можно сделать, если человека не существует?
– Эх… придется взять машину сестры. София, я приеду, но обещай не ругаться. Мы такие разные… Когда мне больше невмоготу, я просто ухожу, а ты злишься и борешься.
– Освальд знает, что ты жив?
– Нет, черт возьми.
– Значит, он помогал с твоими похоронами и прочим?
– Можно и так сказать.
– Настоящие похороны, с гостями и прочим?
– Еще нет. Он дал нам денег. Сестра собиралась немного подождать…
София не смогла удержаться от смеха. Ощутила некоторую теплоту и беззаботность.
– Покойник и разыскиваемая беглянка… Мы, пожалуй, справимся.
Он тоже засмеялся.
– Говори, где ты, и я сразу вскочу в машину.
– Тебе это не понравится.
– Почему?
– Потому что на дорогу сюда потребуется часов пятнадцать-двадцать.
– София, мне так безумно не хватало тебя…
– Мне тоже, пока я не поняла, что ты не умер.
Но ей не хватало его именно сейчас. До боли в груди. Она не знала, как ей дождаться его приезда. Одна мысль, что он окажется здесь, что у нее будет с кем разговаривать, вызывала у нее головокружение.
– Твоя сестра… Она никому не скажет?
– Ни за что. Но, знаешь, я не смогу одолжить у нее мобильный телефон, поэтому тебе придется просто ждать, пока я приеду.
– Ты еще не обзавелся телефоном? Что же ты делал все это время?
– Скрывался. Я должен кое-что тебе рассказать… Но мы обсудим это, когда я приеду.
Закончив разговор, София подумала, что ей следовало бы ненавидеть Беньямина за его поступок. Однако ненависть отсутствовала. Одно то, что он жив, казалось чудесным и абсолютно достаточным. От него требовалось лишь, чтобы он продолжал жить и приехал сюда. Сейчас она хотела только, чтобы он поторопился. Ей еще никогда ничего так не хотелось…
В домике наступила полная тишина. Даже черный дрозд перестал петь за приоткрытым окном. Софии хотелось выйти на остров. Погулять и посмотреть на людей в кемпинге. Поговорить с кем-нибудь. Сходить на пляж и окунуться перед сном.
Однако, не будучи дурой, она решила лучше включить телевизор. До приезда Беньямина он оставался ее единственной связью с людьми. София нажала на кнопку, но экран не загорелся. Обнаружив, что выдернут шнур, она вставила его и получила картинку. Нашла новостной канал.
Сюжет появился почти сразу. И начался он с ее фотографии. Исчезнувшая сектантка, которую, кроме того, подозревают в причастности к некоей краже.
Потом пошла съемка из какого-то муниципального учреждения, и там внезапно оказался Освальд, у которого, как бы на ходу по пути куда-то, брали интервью.
– Мы просто хотим найти Софию. Мы за нее так волнуемся… Понимаете, она же часть нашей большой семьи…
Вид у него озабоченный. Честный. В глазах – искреннее беспокойство. Но самое ужасное, что он так красив, что вся Швеция наверняка тотчас ему поверит. В костюме, свежевыбритый, загорелый… Камера приблизила его руки, спокойно лежавшие сцепленными поверх пиджака.
Врун! Говнюк!
– А о чем ваш роман?
– Без комментариев, – ответил Освальд, слегка и таинственно улыбаясь. Развернулся и исчез.
Тут картинка сменилась. В студии на диване сидел Магнус Стрид. Он выглядел в точности таким, как София его запомнила. Полноватый и небрежно одетый – в футболке и чересчур коротких брюках, открывающих носки и довольно большой кусок ног. Камера приблизила его лицо.
– А что ты думаешь об этом, Магнус? Ты ведь побывал там и писал о секте, – проговорила интервьюирующая его женщина.
– Я думаю, здесь что-то не так. Во время своего пребывания там я встречался с Софией Бауман. Она была по-хорошему амбициозной, приятной и казалась психически стабильной. Думаю, у нее есть веская причина скрываться. Или что она даже находится в опасности там, на Туманном острове. Вполне возможно, что кто-то из секты выдумал, что она похитила эти вещи…
– Значит, это – секта?
– Безусловно. Она отвечает всем критериям.
Они немного пообсуждали этот вопрос. Стрид воспользовался случаем и упомянул, что планирует написать о «Виа Терра» книгу, своего рода большой репортаж.
– Итак, Магнус, если София смотрит эту программу, что бы ты хотел ей сказать?
Журналист посмотрел прямо в камеру.
– София, свяжись со мной, и мы со всем этим разберемся. Я обещаю тебе помочь.
Первым ее импульсом было схватить рюкзак, отыскать карточку с номером Стрида и позвонить ему. Однако потом она подумала, что все не так просто, поскольку он ничего не знает о диктофоне, Эльвире и Эстлинге. Журналист и она против всего полицейского корпуса – что из этого получится? Лучше дождаться приезда Беньямина. Но тут ей пришло в голову, что Беньямин, возможно, устроил ей ловушку и привезет на хвосте Освальда и весь полицейский корпус… Она не знала, что делать; ей лишь хотелось как можно скорее положить конец всем этим блуждающим мыслям.
Ты должна думать, как он. Чувствовать, как он.
В новостном сюжете что-то было… Руки! У Освальда дрожал мизинец, совсем чуть-чуть, как всегда, когда он возмущался и ему приходилось сдерживаться. «Он переживает, – подумала София, – его действительно мучает вся эта ситуация».
Она принялась лихорадочно искать другой новостной канал. Нашла и с нетерпением ждала, пока снова пойдет этот сюжет. Вот он, крупный план рук. Мизинец, теребящий ткань пиджака…
Ей хотелось телепатически достичь Освальда. Выкрикнуть ему сообщение: «Никто не ненавидит тебя больше, чем я!»
В точности это же он давным-давно сказал Карин, перед тем как сбежать с острова.
Теперь оставалось только одно: успокоиться и ждать Беньямина. Тот поймет из всего этого больше.
На одном из каналов София нашла художественный фильм. Посмотрела его, нашла еще один. Заметила, что в домике стало прохладно, и натянула плед до подбородка. Выбрала третий фильм и смотрела его, пока не уснула перед телевизором. Посреди ночи проснулась и подумала, что рядом с ней возле дивана стоит бабушка. Поняла, что это сон, но, открыв глаза, увидела медленно исчезающую тень. И тут послышался звук. Упорное царапанье.
На крыше кто-то есть.
Звук был такой, будто кто-то процарапывал что-то в черепице или пытался проковырять дыру в потолке. София села на диване. Увидела, что окно по-прежнему приоткрыто. Не в состоянии понять, что происходит, встала и подкралась к окну. Попыталась посмотреть на крышу, но ничего не увидела. Звук тем временем усиливался. София проскользнула на кухню и схватила самый большой из висевших на стене ножей. Подошла к двери, отперла и приоткрыла ее, высунула голову и посмотрела на крышу.
Там сидела сорока, засунув клюв под черепицу.
– Как ты меня напугала! – воскликнула София и прогнала ее.
Снова заперла дверь и дотащилась обратно до дивана, по-прежнему с колотящимся сердцем. Полежала неподвижно. Засунула руки под футболку и провела ими по груди и животу. Вспомнила ощущения, когда Беньямин ласкал ее. Ощутила такую тоску по нему, что стало больно…
Когда она проснулась, солнце уже успело добраться через окно до ее ног и грело кожу. «Он скоро приедет!» – едва открыв глаза, подумала София.
В ожидании она загорала, разлегшись в саду; решила, что сквозь забор ее никто не увидит. Поначалу было приятно, но потом мимо пошли на пляж отдыхающие, и каждый раз, заслышав голоса, София думала, что это Беньямин – или же Освальд с командой полицейских. Под конец она обмоталась купальной простыней и зашла в дом.
Пообедав лапшой, включила новости, но ни об Освальде, ни о ней самой ничего не передавали. Время приближалось к трем часам. Беньямину уже следовало быть здесь…
А вдруг что-нибудь случилось? Что произойдет, если его остановит полиция и проверит по своим базам? Могут ли они обнаружить, что он мертв?
София зашла в ванную, посмотрелась в зеркало и обнаружила, что выглядит ужасно: по-весеннему бледная, с торчащими во все стороны волосами. Внезапно ей захотелось прихорошиться для него, хорошо пахнуть к его приезду… Она бросилась под душ и начала, напевая, мыться.
Как раз когда София сполоснула волосы и выключила воду, из сада донесся свист. Мягкий, напевный, который она поначалу приписала какой-то необычной птице.
Лихорадочно вытерев густые мокрые волосы, София обмоталась банным полотенцем, вышла в сад. И увидела Беньямина – с двумя большими пакетами еды в руках и с такой широкой улыбкой, словно ничего не произошло.
49
Улыбка Беньямина потухла, и он с удивлением покачал головой, будто не мог понять, что перед ним действительно стоит София. Сама она от потрясения на мгновение утратила дар речи, а потом кинулась ему на шею так, что он покачнулся и выронил пакеты. Банная простыня соскользнула вниз и ковриком улеглась у них перед ногами.
Через несколько минут он отодвинул Софию от себя, чтобы рассмотреть ее лицо. Тут она заметила, что в глазах у него стоят слезы, и совершенно растерялась, поскольку по какой-то странной причине никогда не видела Беньямина плачущим. Схватила его за руку и потащила в дом, почти не сознавая, что абсолютно голая.
– Ты должен это послушать, – сказала она. – Ты должен послушать это прежде, чем мы начнем говорить о чем-нибудь другом.
– Подожди, – смеясь сквозь слезы, возразил Беньямин. – Можно я только занесу еду?
Он обвел взглядом ее обнаженное тело и присвистнул.
София снова всмотрелась в его лицо. Живые глаза, веснушки, которых стало еще больше, и ярко-рыжие волосы, слегка отросшие и теперь касавшиеся его плеч. Тут она тоже заплакала, и они просто стояли посреди кухни, обнимаясь, со слезами на глазах; потом посмотрели друг на друга и засмеялись. София снова крепко прижалась к нему – было так приятно, что она больше не одна…
Осознав, что трется о его одежду нагой, она покрылась гусиной кожей, и внутри у нее вспыхнул маленький пожар, который распространился по всему телу. София потащила его за собой в спальню и легла на кровать, на спину. Глядя, как он раздевается, совсем обезумела. Притянула его к себе и обвилась вокруг него всем телом, руками и ногами. Крепко держала его, пока он не вошел в нее, и они занялись любовью так же лихорадочно, как в самый первый раз, возвращая себе то, что принадлежало им. То, что стало на острове рутинным и блеклым от недостатка сна и стресса.
Наконец он отяжелел, обмяк – и заснул чуть ли не прямо на ней. София осторожно откатила его в сторону. Лежала и смотрела на его лицо и веки, трепетавшие, как бабочки, от попыток удержаться от сна. Провела пальцем от веснушчатого кончика носа до губ и оставила его там.
– Мы ведь можем начать заново, – прошептал Беньямин.
– Посмотрим, – ответила София. – Возможно, если ты будешь хорошим мальчиком и поможешь мне выбраться из этой сложной ситуации.
– Что угодно.
Они оделись, и София не отходила от него, пока он загружал еду в кладовку и холодильник.
– Теперь ты должен прослушать эту запись, – нетерпеливо сказала она. – Ты просто не поверишь своим ушам. Потом мы приготовим еду и поговорим.
Они улеглись на диван, и София поставила диктофон на журнальный столик позади них так, что тот находился возле самых их голов. Они слушали молча, а солнечные лучи тем временем проникали сквозь окно домика и трепетали над их переплетенными руками.
Когда они дослушали, Беньямин сперва не произносил ни слова, а потом покачал головой.
– Проклятье…
– Теперь ты понимаешь?
– Да. Это многое объясняет.
– Что ты имеешь в виду?
– София, я должен тебе кое-что рассказать… Пожалуйста, послушай не перебивая, а потом все скажешь.
– О'кей, я постараюсь.
– Франца я знаю давно, – начал Беньямин. – Еще когда он был Фредриком. Как тебе известно, у нас была дача на Туманном острове, и я в детстве иногда играл с ним. Он меня многому научил – как разжигать огонь, как прыгать с Дьяволовой скалы… Он же показал мне пещеру. Даже научил меня, как подцеплять девчонок, когда мне было лет одиннадцать. Он был довольно классным парнем, но потом кое-что произошло…
Беньямин сделал паузу. Поводил взглядом по домику. Глубоко вдохнул и продолжил:
– Мне нравилась одна девушка. Мне было всего одиннадцать, так что ничего такого серьезного, но Фредрик узнал об этом. Он завел ее в пещеру и заставил раздеться. Не знаю всего, что он с ней делал, но она сказала, что он вроде как душил ее и пытался в нее войти, но она воспротивилась, и тогда он вынудил ее идти домой совершенно голой. Поднялся страшный скандал, но Фредрик все отрицал, и в конце концов происшествие замяли. Он занимался еще множеством странных вещей. Например, кормил лягушек пчелами, чтобы посмотреть, станут ли они от этого злыми… Я начал его избегать. Нашел других приятелей. Он тогда почти все время проводил с Лили, которая переехала в усадьбу. Потерял интерес к нам, пацанам. Узнав, что он прыгнул с Дьяволовой скалы и погиб, я, честно говоря, испытал чертовское облегчение. Наверное, я его боялся…
Он опять замолчал, уйдя в себя.
– А потом?
– Потом я наткнулся на него, много позже. Когда он приехал в Лунд. Поначалу я его не узнал, а поняв, что это Фредрик, жутко испугался – ведь он погиб… Но он заставил меня пообещать, что я никому об этом не расскажу. Он уже называл себя Францем Освальдом. Сказал, что унаследовал кучу денег и сменил имя на более подобающее графу. У меня в то время дела шли плохо. Я владел маленькой транспортной фирмой, находившейся на грани банкротства. Он мне помог – дал денег, – и я смог снова поставить фирму на ноги. Поэтому, когда Фредрик предложил мне работу на острове, у меня не было возможности отказаться. Остальное тебе известно.
– Почему, черт возьми, ты ничего не сказал? Все мерзости, которые он вытворял с персоналом… Как ты мог?
– Даже не знаю. Но понимаешь, я ведь представления не имел о том, что он сотворил с Лили в сарае или с семьей во Франции. Иначе я пошел бы в полицию.
– Что-нибудь еще?
– Да, когда мы с тобой собрались бежать…
Она дала ему рассказать, хотя уже все знала.
– Он установил в нашей комнате камеры. Записывал нас. Послал мне посреди ночи сообщение, что я должен рано утром явиться к нему в офис. Там уже оказались Буссе и его команда, и у меня не оставалось выбора.
– Ты мог бы тоже отправиться на «Покаяние».
– Он сказал, что хочет разлучить нас. Было бы еще хуже.
– Значит, весь его рассказ – правда?
– Насколько я знаю. Но мне неизвестно, что именно случилось с Лили. И с семьей в Антибе… Черт, какая мерзость!
– Но почему он называет это романом?
– Понятия не имею. Хотя, если это роман, то его нельзя использовать в качестве доказательств.
– Но зачем он вообще записал это дерьмо?
– Не понимаешь? Он же строит второй тезис на себе самом. Черпает силу из собственного зла. Думаю, он этим гордится. Ты ведь слышишь, как звучит его голос.
– Как же он стал таким? Что они делали с ним там, в подвале?.. Впрочем, об этом наверняка написано в семейной хронике.
– Брось. Если у человека было трудное детство, это не дает ему право насиловать и убивать людей.
Что правда, то правда. Беньямин знал, о чем говорит.
– Каждая секунда, которую ты размышляешь о нем, потрачена зря, – добавил он.
– Если я могу чему-нибудь научиться, думая о нем, – то нет.
– Послушай, я могу дать тебе лучшую пищу для размышлений. Что нам, черт возьми, теперь делать?
– Пока не знаю. Почему ты так долго там оставался?
– Наверное, я чувствовал себя в долгу перед ним. Когда мы встретились в Лунде, он был таким классным… Казалось, заботился обо мне… А позже там появилась ты.
– Какая же он скотина!.. У меня в голове не укладывается. Его мать совершенно нормальная, действительно замечательная. Как у такого человека мог родиться монстр вместо ребенка?
– К чему такой странный вопрос? Неужели ты не можешь просто принять, что он такой, какой есть? Может, никаких причин не существует.
– Причины есть всегда.
– Давай лучше поедим. Я так голоден, что вот-вот упаду в обморок.
София не знала, что Беньямин умеет готовить. Они вообще мало что знали друг о друге, им почти никогда не хватало времени на разговоры. Однако он приготовил лосося с молодой картошкой и сервировал это блюдо с вином; казалось, все у него получается очень легко.
София совершенно разомлела от вина, и они прилегли на диван отдохнуть.
– Что произошло той ночью, когда ты прыгнул? – спросила она.
– Я просто долго плыл под водой, периодически набирая воздух. Ветер так бушевал, что я думал, не справлюсь. Но наконец добрался до пологой скалы на другом берегу залива, пробежал через лес к домику, переночевал там и высушил одежду. Утром прошел через скалы в гавань и спрятался на пароме под брезентом.
– Почти так же, как он…
– Да, странно, правда?
– И в точности как мы планировали.
– Именно.
– Значит, если б я немного подумала, то смогла бы тебя найти…
– Тебе этого хотелось бы?
София немного подумала.
– Вообще-то, нет. Мне, пожалуй, больше хотелось, чтобы ты вырвался из этого ада.
Она рассказала обо всем, что произошло с того дня, как он пропал. Беньямин перебил ее лишь однажды, когда она заговорила об Эльвире.
– Черт, это же чистое безумие!
Когда она закончила, казалось, будто они размотали запутанный клубок. Все не дававшие покоя мысли внезапно улеглись в прямую линию, и стало совершенно ясно, что надо делать. София принесла рюкзак и открыла кармашек, где лежали номера телефонов.
– Мне надо позвонить, – сказала она. – Одному знакомому.
– Знакомому?
– Да, Магнусу Стриду. Который час?
Беньямин посмотрел на наручные часы.
– Половина девятого.
– А какой сегодня день?
– Пятница, ты разве не знаешь?
– Поздновато, но ничего не поделаешь…
Она достала телефон и набрала номер. Попала на автоответчик и оставила сообщение: «Привет, это София; я готова поговорить».
Телефон почти сразу зазвонил.
– Привет, София Бауман! Куда ты подевалась?
– Мне требуется небольшая помощь.
– Да, похоже на то…
Когда она все рассказала, Магнус сначала помолчал, а потом рассмеялся.
– Вот черт!
– Ты мне поможешь?
– Конечно, помогу. Я займусь этим. Только дай мне немного времени, впереди выходные и все такое… Но постараюсь побыстрее.
– И ты не впутаешь полицию?
– Нет. По крайней мере, ту полицию.
– А до тех пор?
– Оставайтесь в доме и ждите.
Когда она положила трубку, Беньямин посмотрел на нее вопросительно.
– Что будем делать?
– Ждать, – ответила София.
50
Поставив кухонный стол посреди гостиной, они уселись за него: Магнус Стрид, Беньямин, комиссар уголовной полиции Хильдур Рус и она сама. Эллис сидел в углу и пытался взломать пароль к папкам Освальда. Каждый раз, глядя в его сторону, София по-прежнему изумлялась. У нее в голове не укладывалось, что он действительно здесь.
Хильдур Рус была высокой худощавой женщиной с белой как мел кожей и седыми волосами, уложенными в небрежный узел, – заурядная особа, за исключением глаз. Их взгляд проникал в голову, словно лазер, и буквально выворачивал наизнанку. София еще ни разу не видела, чтобы она моргнула.
Стрид связался с Рус и Эллисом, и после выходных все они просто взяли и появились.
В настоящий момент настроение за столом было подавленным. Они прослушали запись на диктофоне и посмотрели заснятый Софией видеоклип с Освальдом и Эльвирой.
Беньямин выглядел встревоженным, кусал нижнюю губу и отводил взгляд от жестких глаз Хильдур Рус. Временами мрачно пялился на Эллиса. За последние дни он слегка загорел, принимая солнечные ванны в саду; веснушки вокруг кончика его носа слились вместе. София подумала, что Беньямин выглядит, как школьник. Повзрослеет ли он когда-нибудь?
– Вам не понравится то, что я скажу, – начала Рус. – Но эта запись ничего нам не даст.
– Что? – Магнус Стрид не верил своим ушам.
– Дело обстоит именно так, как я говорю, – продолжила Рус. – Освальд заявляет, что это роман; значит, он вправе, по большому счету, говорить что угодно, и мы ничего не сможем с этим сделать.
– Но ведь он сознаётся в самых гнусных преступлениях!
– Ты помнишь мужчину, который сознался в восьми убийствах, а потом вышел на свободу? – спросила Рус.
– Вальберга?
– Именно. Здесь почти такая же ситуация. Не существует никаких доказательств, привязывающих Освальда к смертям и пожарам. Перед приездом сюда я немного покопалась в информации… Оба дела закрыты. Виллу в Антибе подожгла его сводная сестра, а бедная девушка в сарае на Туманном острове сгорела без малейшей возможности установить причину смерти.
– Значит, то, о чем он говорит, действительно произошло?
Рус кивнула.
– Но это не означает, что все, что он говорит, правда. Чтобы арестовать его, нам необходимы убедительные, неопровержимые доказательства, вы же это понимаете?
У Софии перехватило дыхание.
– Кроме того, София ведь вступила в секту добровольно, – продолжила Рус. – И, насколько мне известно, до побега она ни разу не предпринимала попыток ее покинуть.
Комиссар полиции говорила так, будто София отсутствовала, глядя мимо нее на Магнуса Стрида. София вскипела, не успев хорошенько подумать.
– Ты – какой-то эксперт по сектам?
– Прости?..
– Когда ты говоришь обо всем этом, звучит именно так; но ты понятия не имеешь, каково это. Ты думаешь, все так просто? Достаточно подойти к калитке и сказать: «Пока, я ухожу!» – и тебя тотчас выпустят?.. Этот номер не пройдет. Там есть высокая стена и электрическое заграждение, и охранники, которые остановят тебя силой, если попытаешься сбежать. А потом тебе придется выполнять на ферме рабскую работу и месяцами есть рис и бобы. В настоящее время у них в штрафном лагере находятся люди, которые моются под садовым шлангом и справляют нужду в ведра лишь потому, что жилье гостей затопило ливнем. Понимаешь? Тогда перестань говорить обо мне так, будто меня здесь нет.
– София… – попытался успокоить ее Беньямин.
– Ты можешь заткнуться, поскольку все равно ничего не говоришь.
Хильдур Рус, не пошевелившая до этого ни единым мускулом лица, подняла брови. София покосилась на Магнуса Стрида и увидела у него на губах веселую улыбку.
– Раз уж мы об этом заговорили, то, когда приезжаешь туда, все выглядит тоже не так, как ты думаешь, – не унималась София. – Все шикарно и суперсовременно, и все безумно приветливы, но потом ситуация медленно меняется; настолько медленно, что ты этого почти не замечаешь.
Рус опустила брови.
– Ты закончила?
– Да, если ты не скажешь, что мне требуется помощь психиатра.
– Нет, это тебе решать самой. Но я как раз собиралась сказать, что кое-что мы сможем сделать. Если нам удастся посадить Освальда за распространение детской порнографии и изнасилование малолетней, то он получит долгий тюремный срок, а это ведь самое главное?
Все ждали, что она продолжит.
– Если мистер Хакер там, в углу, сумеет открыть его папки и если там окажется детская порнография, мы его арестуем. Правда, это все-таки не совсем надежно, поскольку ты фактически украла содержимое его компьютера, София, и он сможет сказать, что ты сама закачала туда фотографии. Поэтому существует лишь один надежный способ посадить его.
– Какой? – оживленно спросил Стрид.
– Взять с поличным. Будем надеяться, что бедная девочка по-прежнему на чердаке. Если мы ее найдем, он попался. Потом, у нас есть твой видеоклип, София. И кроме того, ты говоришь, что в личных комнатах персонала имеются камеры. Это, разумеется, противозаконно. Следовательно, нам необходимо провести облаву.
– А что делать с диктофоном? – спросил Беньямин.
– Пошлите обратно Освальду.
– Что?
– Именно. Пошлите его по почте с записочкой от Софии, где она просит прощения.
– Ни за что! – воскликнула та.
– Ладно, пошлите без записки, но вернуть диктофон нужно, причем быстро. Нам так будет проще. Я отправлю его из Стокгольма, так что на конверте не будет здешнего штампа.
– Значит, то, что я взяла его с собой, оказалось совершенно бессмысленным? – разочарованно спросила София.
– Вовсе нет, – ответила Рус. – Теперь мы, по крайней мере, знаем, какая скотина этот Освальд.
– Я открыл папки! – послышался голос Эллиса.
Когда тот, набросившись на папки, пробормотал, что файлы, возможно, повреждены, они почти потеряли надежду, но он все-таки сумел войти в них.
Все вскочили из-за стола, встали позади Эллиса и уставились в экран.
Замелькали снимки. Фотографии обнаженной Эльвиры в разных позах и степенях беззащитности. На фотографиях было видно ее лицо.
Читать бесплатно другие книги:
