Сандор / Ида Кадефорс Сара

– Сегодня что-то не получилось? Ты сказал, что не…

– Ну да, но…

– Сандор, пообещай мне, что будешь бороться. Даже когда трудно. Ты же знаешь, что в будущем тебя ждет награда.

– Да-да.

Она поспешно улыбнулась и вернулась к готовке. «Среда обитания жуков-навозников – навозные кучи».

– Я не об этом.

В этот раз она не обернулась. «Жуки роют в куче навоза ходы со сложной системой ответвлений».

Он сказал громче, чтобы заглушить звук:

– Я не об этом!

– Ага…

«Навозники откладывают яйца и таскают навоз, чтобы кормить личинок».

Еще громче:

– Я сейчас о другом, слышишь?

Мама обернулась, лоб прорезала недовольная морщинка.

– Ты чего кричишь, Сандор? Я радио слушаю. Что ты хотел?

«В Швеции обитает пять видов навозников». Сандор вышел из кухни.

* * *

Еще не успев прикрыть дверь, Ида услышала телевизор. Прекрасно, значит, мама не совсем ку-ку. Смотрела она в основном американские сериалы. И Ида тоже. Иногда, когда мама была пободрее, они садились вместе. Не следя за сюжетом, смотрели на экран и комментировали: «О, вот это идиот!», «А этот симпатичный…» Когда кино превращалось в банальщину, они смеялись. Актеры лили слезы и, как попугаи, повторяли: «Я люблю тебя», а Ида с мамой переглядывались и стонали: «Бо-о-о-же!»

Она разделась в прихожей и приготовилась к тому, что увидит: лохматая голова на одном краю дивана и вытянутые ноги на другом. А поверх – старый, замызганный чехол от автомобильного сиденья, оставшийся еще со времен папы. Угадала. Мама лежала, приоткрыв один глаз.

– Привет.

– Привет.

Ида прошла в кухню. В раковине только посуда, которую она оставила утром. Живот сводило от голода. В холодильнике вечный набор: скрученный тюбик из-под икры, джем, несколько картофелин и маргарин. Хлеб кончился еще с утра. Ей вдруг захотелось зареветь, до того она устала и проголодалась, но потом Ида разозлилась. Даже не приготовила ничего, на что она целый день убила? В кровати валялась?

Ида вернулась в гостиную. Мама выглядела бледной и изможденной. Но жалеть ее Ида не желала.

– Ты знаешь, что уже девять?

Мама не отрывала взгляда от телевизора.

– И что?

– Магазин закрылся.

– Угу.

– И я ничего не куплю!

Она хоть слышит? Нет. Всё ее внимание занимали американцы в телевизоре.

– Тебе вообще плевать, ела я или нет? – Голос у Иды сорвался.

Мама оторвала взгляд от экрана.

– Разве ты не поела у… у кого была?

– А с какой стати?

Мама выглядела смущенной.

– Не знаю. Просто подумала.

– Подумала? А иначе бы ужин приготовила или как? – В голосе звенели упрямство и насмешка. Мама испуганно посмотрела на нее.

– Извини, я не знала…

Ида почувствовала, как злость покидает ее. Бедная мама, такая печальная и немощная. Она уселась рядом на диван и погладила ее по голове.

– Понимаю.

Они улыбнулись друг другу.

– Ну а что ты сегодня ела? – поинтересовалась Ида.

Мама задумчиво нахмурилась.

– Я… что я ела?? Да как-то ничего особенного.

– За весь день?

– Бутерброд, кажется.

Внутри у Иды всё сжалось.

– Нет. Не верю, мам. Хлеб же кончился.

Мама села на диване.

– Ты что, допрос мне решила устроить?

Ида не сводила с нее глаз.

– Просто ты не ешь, а так нельзя!

– Я ем! – прошипела мама и снова улеглась, демонстративно уставившись в телевизор. Узел внутри у Иды затягивался всё туже.

– Знаешь, мама, когда не ешь, всё только хуже становится. Ты же понимаешь? Силы от этого убавляются.

– Да, да.

Слезы рвались наружу.

– Ты должна хоть что-то есть!

– Сказала же, ладно. Хватит ныть!

– Ты должна!

– Ничего я не должна!

Мама неуклюже поднялась с дивана и быстро зашаркала к себе в комнату, но на пороге обернулась:

– Ты мне не мамаша!

Бах. Дверь захлопнулась. Ида вся дрожала. Горе-мамаша! Она вошла в свою комнату, повернула в двери ключ, включила музыку, всё это время стараясь не заплакать. По комнате поплыл голос Мадонны. Лучшая-в-мире-Мадонна. Мадонна, которая на несколько лет старше мамы, а кажется такой молодой. Может ли и мама выглядеть так же? У Мадонны тоже бывали кризисы, но она начала заниматься йогой и выкарабкалась, а когда у нее появились дети, она даже стала счастливой. Ида родилась тысячу лет назад, ну ладно, не тысячу, но пятнадцать точно, а маму и близко не назовешь счастливой. Возможно, как раз йоги и не хватает. Как бы так исхитриться и убедить ее заняться собой?

Ида проверила почту и увидела новое письмо. Господи, пускай это будет от папы! Она кликнула по ссылке.

Привет! Здорово, что ты написала. Сесилия уже начала ходить. Она такая смешная – всё топает тут по дому. И у Фанни всё как обычно. Нелегко, когда у тебя маленькие дети, особенно когда работы так много. Но зато весело. Как всегда, очень по тебе скучаю. Не расстраивайся сильно, но с поездкой в Швецию возникли затруднения. Понимаю, радости мало, но на работе завал, меня не отпускают. Может, попозже вырвусь, или ты сюда приедешь на следующие каникулы. Ты же последний раз была тут полгода назад, да? Обязательно напиши мне, чтобы я знал, что ты не унываешь. Я перевел деньги, как обычно. Люблю тебя! Папа.

Она посидела еще несколько минут, пристально вглядываясь в экран, пока не обнаружила, что на клавиатуру капают слезы. Между D с F и N с M натекли крохотные лужицы. Ида вскочила и принялась мерить шагами комнату. Эх, папа! Такой любимый и такой ужасный! Я тебя так люблю и всё такое! Бросается пустыми обещаниями, прямо как лживый американец из сериала. Неудивительно, что он свалил в Штаты. Там-то он как дома, среди фальшивых притворщиков – там все такие, кроме Мадонны. Мама – другое дело, она Иду ни за что не бросит, на нее всегда можно положиться.

Ида отперла дверь, вышла и распахнула дверь в мамину комнату. Мама спала, повернувшись лицом к стенке.

* * *

От разговора с отцом Сандор отказался, едва взглянув на него. Нелепо даже думать, что они двое могут серьезно поговорить. И что с того, что они родственники? Отец поднялся – похоже, закончил работу. Сандор потихоньку пробрался наверх.

В комнате Норы за приоткрытой дверью гремел хип-хоп. На четырех квадратных метрах Нора, захваченная танцем, отрабатывала движения, заливаясь потом. Он знал, что она чувствует, – чувствовал то же самое, просто глядя на нее. Они с Норой довольно похожи, при разнице в возрасте всего в полтора года. Пожалуй, если бы не ее замкнутость, они могли бы дать друг другу намного больше. Но сейчас Сандор видел – она не хочет, чтобы ей мешали.

Арон почти любовно называл его братишкой. Ему исполнилось девятнадцать, и он должен был, по словам папы, скоро покинуть дом. Успеют ли они до этого поговорить по душам? Сандор прижал ухо к двери, но ничего не услышал. Заглянул в замочную скважину – без толку. Тогда Сандор легонько постучал, а затем осторожно открыл дверь. Сначала ему показалось, что в комнате никого, но потом… Он замер в дверях. Арон в обнимку с какой-то девушкой сидел на кровати. Просто целовались, но тем не менее. В лицо Сандору бросилась краска.

Он ушел в свою комнату и бросился на кровать, но вскоре поднялся и прокрался обратно вниз, в папин кабинет.

* * *

Ида старалась успокоить себя: в мире полно тех, кого еще жальче, – сироты, голодающие. В конце концов, у нее есть мама, хоть и в депрессии, и папа, пускай даже он живет в США и плевал на нее. И у нее есть подруги, пусть тупые, занудные и до смерти ей надоевшие. А еще она красоточка, вот только что с того? И деньги есть, только пригодятся ли они?..

Она включила компьютер и вошла в чат. Куча пустых слов и мнений. Все только «думают», а знать никто не знает. Неужели нет никого, кто хоть что-нибудь знает? Как там его звали, этого вчера, которому было одиноко? Он еще просто поговорить хотел…

* * *

Ида: Сандор? Ты вчера сюда писал. Ты тут? Тебе еще было одиноко и некому позвонить, и ты хотел знать, есть ли те, кто чувствует себя так же. Мне тоже одиноко. Охренеть как!

Он не отрываясь смотрел на экран. Эта Ида ищет именно его, и никого больше. Сандор оживился. Кто-то увидел его! Вспомнил о нем!

Сандор: Ида! Ага, я тут. Но только непонятно, на хрена. Всякий бред обсуждать я не хочу.

Он ждал. Как на иголках сидел. Она всё еще там? Или он опоздал? Может, она уже отключилась и пошла спать? Но вот на экране замелькали буквы.

Ида: Привет. И я не хочу. Иногда мне кажется, со мной что-то не так, потому что я всё это – вообще весь этот треп тупой ненавижу. Такое чувство, что все вокруг только треплются и несут какой-то бред. Прикинь, если этого не будет.

Сандор: Похоже, всем я до балды и всем на меня плевать. Что надо сделать, чтобы тебя заметили? Научиться ходить по канату?

Ида: Сколько тебе лет?

Сандор: Пятнадцать. А тебе?

Они сделали себе отдельную «болталку».

* * *

Ида: Они думают, что знают, кто я такая, и в этом весь ужас. Придурки, ненавижу их!

Сандор: Иногда я думаю, что вот сейчас стану самим собой, точно, и это всегда одинаково неправильно. Возможно, это потому что я сам неправильный.

Ида: А я даже и не пытаюсь. Да, кстати, я и не знаю, какая я сама. Как вообще об этом узнать?

Сандор: А я про себя, наверное, знаю. Но так, наверное, никто не делает. Прикинь – всю жизнь проживешь и умрешь, а себя так и не найдешь?

Ида: Кто-то ведь знает, какие мы на самом деле. Может, Бог, например?

Сандор: Я не верю в Бога. По крайней мере, он на меня явно класть хотел.

Ида: А я верю в дьявола. Такое чувство, будто это он меня постоянно достает.

Сандор: Значит, ты не совсем одинокая?

Ида: Ага, он всегда со мной. Сидит у меня на плече.

Сандор: Я тоже с вами хочу, даже на дьявола согласен!

Ида: Ага, но от него воняет.

Сандор: Ясненько. И почему все такие эгоисты? Человек так устроен, чтобы выжить?

Ида: Может, мы тоже эгоисты, просто не осознаём этого. Мы ведь только о нас самих и говорим.

Сандор: Конечно, нам вечно надо о себе высказаться.

Ида: Верно. Знаешь, тем, кто уже родил ребенка, нельзя быть эгоистом. Им же надо заботиться о своих детях.

Сандор: Хорошо пошутила.

Ида: Им бы перед тем, как рожать, на курсы походить, поучиться.

Сандор: Мать на меня давит и вздохнуть не дает, а когда я с ней пытаюсь поговорить, не слушает.

Ида: Может, ты переедешь ко мне, а я – к тебе?

* * *

Человеком она не была. И двигалась подобно птице. Нет, ангелу. Парила в воздухе. Эльфом, она была эльфом.

Тоненькое тело и прозрачная кожа. Казалось, что она слишком рано появилась на свет, такой нежной и хрупкой она была. На висках проступают вены, на ногах – сеточка сосудов. Ее хотелось окружить заботой. Сандору хотелось окружить ее заботой. Обнять. Или, по крайней мере, взять за руку.

Иногда он касался ее. Он касался ее часто. Ее тело твердое, но нежное. И такая мягкая кожа. А сама она такая легкая. Невесомая. Сандор подхватывал ее и подбрасывал в воздух. Она редко смотрела ему в глаза, точно жила в собственном мире. А может, она ни о чём, кроме танца, не думала.

Они виделись четыре раза в неделю. Кристина и он. Так продолжалось уже год, но за всё это время они едва перекинулись парой слов. Кристина вообще ни с кем не разговаривала. Она была недостижима, а когда что-то не получалось, Кристина лишь застенчиво улыбалась.

Волосы у нее всегда забраны в пучок. Сандор представлял, как она распускает их и они падают волной до колен. Точно она на самом деле эльф. Нос у Кристины совсем тонкий, словно черточка, с крошечными крылышками с каждой стороны. Рот маленький, глаза бледно-голубые, почти серые. Странно, что у нее, такой белокожей, черные ресницы. И тонкие черные брови.

Кристина танцевала лучше всех в группе. Паулина говорила, что однажды она станет примой-балериной. Кристина – ее любимица, хотя это и неправильно. Хотя как иначе относиться к Кристине? Ведь она и впрямь удивительная.

* * *

– Вот это круто! Вообще крутяк! Да, Ида?

О чём он говорит, Ида не знала. Зажав под мышкой скейт, Исак привалился к стене, небрежненько, словно позировал для фотки. Хампус поставил скейт на асфальт, уселся на него и поплевывал, как, по его мнению, положено крутому скейтеру. У всех всё продумано. Тереза с Сюзанной курили. Тереза пускала кольца – недавно научилась. Из них одна Сюзанна живая. Она с восхищением смотрела на Исака.

– Ага, круть, – радостно подтвердила она, – просто нереально!

Но Исак, похоже, ждал ответа от Иды, не сводя с нее глаз.

– Ида!

Она улыбнулась.

– Круто, ага, – согласилась она, сама не зная, о чём говорит.

Исак, похоже, пришел в восторг. Он шагнул к Иде и провел пальцем ей по лбу. Она вздрогнула.

– А ты соображаешь.

– Отвали! – отмахнулась она.

– Раньше соображала, – Исак явно расстроился.

Она смотреть на него не могла. Не могла выбросить из головы, что переспала с ним. Какая тупость. Ида и с Хампусом переспала, но давно, поэтому на него смотреть проще. С Хампусом, из которого слова не вытянешь и у которого штаны так низко болтаются, что однажды свалились. Он тогда не успел их подхватить и покраснел.

Тереза тоже спала с Хампусом, но это было и того раньше. Ужасно тогда взбесилась, узнав, что Ида с Хампусом тоже трахались. Но своих чувств не показывала. Как вообще поймешь, что обидел кого-то, если никто ни в чём не признаётся? С виду Терезе на всех плевать, особенно на Хампуса. Но, если верить Сюзанне, именно с ним она и умудрилась замутить. Сама Тереза никогда ничего не говорила, а только вела себя странно.

В голову вдруг полезли идиотские картинки. У нее с Исаком, Хампусом и Терезой групповой секс со стонами и всем таким прочим. Иду затошнило, и она постаралась прогнать из головы картинку. Наверное, просто порнухи пересмотрела на какой-нибудь вечеринке. Такое в голову западает, даже если особо не приглядываться. Сама она о сексе-то почти не думала. Ей вообще, можно сказать, не хочется. Похоже, именно из-за порнухи и не хочется. Или это ей секс противен? Она начала в двенадцать, поэтому, наверное, просто подустала.

А если задуматься – есть ли у нее будущее? Что ей делать? Пойти в старшую школу? Или столы вытирать? А потом нарожать детей?

Зачем она здесь стоит? Как же всё это бессмысленно.

* * *

– Я с вами с ума сойду! О-ох!!! – Глаза у мамы горели бешенством. В руках она держала кучу вещей, которую теперь свалила на пол перед Сандором, Ароном и Норой.

– Посмотрите на это!

Она ныряла в шкаф, вытаскивала вещи и кидала их на пол. Вот опять вынырнула, сжимая в руке старую пыльную бейсбольную перчатку.

– Вот это что, например? Кто этим пользуется?

Арон выхватил перчатку у мамы.

– Это мое.

– Да, но скажи, когда ты ею пользуешься?!

– Когда пользуюсь? Могу рассказать!

– Да, сделай милость!

Мама уперла руки в бока. Глаза вытаращены, волосы всклокочены.

– Ну и?

– Да уймись ты уже.

Арон раздумывал. Мама ждала.

– Может, я опять заниматься буду, – кисло пробурчал он.

Такого ответа было недостаточно. Мама победно улыбнулась.

– Ха! Ты, дружочек, два года к ней не прикасался. Поэтому я не уймусь. В помойку!

И снова нырнула в гардероб, выпятив зад. На этот раз она вынырнула с охапкой разномастных клюшек. Она швырнула их перед Ароном, и тот скис еще сильнее.

– Мы не можем хранить тут все эти хоккейные клюшки. Они занимают слишком много места. Положи их в чулан или отнеси в свою комнату.

Вздохнув, Арон что-то буркнул и потащил вещи к себе.

Перед Сандором выросла гора старых игр и шмоток. Перед Норой – Барби со спутанными волосами.

– Вот теперь почти по-человечески! – послышалось из гардероба.

И вдруг мама замерла. Потом медленно выбралась из гардероба, сжимая в руке…

– Ох, – благоговейно прошептала она, разглядывая старые пуанты с длинными розовыми лентами словно величайшее сокровище. Нора яростно сжала губы.

– Ох, – мама протянула ей пуанты, – ты только посмотри!

– Это однозначно в помойку, – решительно проговорила Нора.

Глаза у мамы заблестели.

– Ты серьезно?

– Еще как.

– Но ведь точно никогда не знаешь?.. – с надеждой начала было мама.

– Я знаю точно.

Мама прикрыла ладонью рот, будто боялась закричать. Эффектно у нее получилось. Нора вздохнула и положила руку маме на спину.

– Послушай… – И, чеканя каждое слово, Нора выговорила: – Я больше никогда не буду заниматься балетом.

Мама отвернулась, но Нора была безжалостна. Она обошла маму вокруг и посмотрела ей прямо в лицо.

– Мама, ты слышишь, что я говорю? Больше никогда!

После чего развернулась и ушла к себе в комнату.

А Сандор остался. Мама тряслась и дрожала, как будто под носом у нее что-то взорвалось. Хотя на самом деле она притворялась. Впрочем, вполне возможно, сама она думала, что плачет по-настоящему. Вот только вся семья знала, что это не так.

– Ох, Сандор, сыночек мой, как же мне повезло, что есть ты.

* * *

Ненавижу, ненавижу, ненавижу это! Стою там, как придурок! Не возражаю и не ору, что я не такой, как все они думают! Просто стою… Я, наверное, самый трусливый трус в мире. Самый тупой из всех дебилов. Мне кажется, что я точно знаю, как оно всё должно быть, а на самом деле ничего не выходит. Как всегда. Видишь, Ида, с каким уродом ты переписываешься?

* * *

Ида быстро шагала вперед, а Тереза с Сюзанной едва поспевали за ней. Ей, собственно, хотелось побыть в одиночестве – чтобы не выслушивать всякий бред. Быстрей бы домой и Сандору написать. Как же она соскучилась. Они довольно долго переписывались, и ответа никому из них ждать не приходилось. Прежде друзей по переписке у нее не было, а в чате она ни с кем не общалась. Считала, что это для уродов и придурков. Ошиблась? Сандор не придурок. Он нормальный и не несет всякую херню, как все остальные. Он слушает, обдумывает, сомневается. Когда Ида думала о нем, ей становилось тепло. Собственно, друг о друге они ничего не знали, им этого и не требовалось. Не нужно вываливать всё. Полчаса проболтали в чате, ни слова про себя не рассказав. Это был лучший разговор в ее жизни.

– Ида, ну куда ты так летишь! – заныла позади Сюзанна.

– Я замерзла, – нашлась с ответом Ида.

– Блин, вот Исак крутой, – сказала Сюзанна, – тебе он нравится?

– Нет!

– Да ладно, – не поверила Тереза, – а похоже на то.

– Странно, потому что он мне не нравится.

Тереза хихикнула.

– А чего тогда смущаешься?

– Да не смущаюсь я, дурища!

Подруги притихли, многозначительно переглянулись. Ладно, хрен с ними. Быстрей бы домой – к чату.

Оставался всего один квартал. Мать твою! Ванья. И ее приятельница Йенни. Как из-под земли выскочили. Никто из них не поздоровался. Ванья с Йенни шли позади. Тишину нарушали лишь их шаги да изредка проезжавшие мимо автомобили. Вдруг кто-то захихикал. Ида старалась не обращать внимания, но Сюзанна пихнула ее локтем в бок. Ида сдерживалась, изо всех сил стараясь думать о Сандоре и о том, что ему напишет. Опять хихиканье, на этот раз громче. Ида нутром чуяла, что смеются над ней. Для Ваньи и Йенни она – никчемная дурочка, недалекая, тупая и дешевая. Сами-то они книжки читают и музыкой занимаются, поэтому ставят себя намного выше.

Ида быстро обернулась.

– Какого хрена?

– Что, прости?

– Чего, поржать захотелось?

– А что, и посмеяться нельзя? – Ванья с улыбкой посмотрела на Йенни. – Тогда жутко извиняюсь. Больше ни за что не буду.

Ида взбесилась.

– Ясно же, что вы над нами!

– Ида, милая, да у тебя паранойя, – нежно проговорила Ванья и двинулась дальше. Но в Иде уже закипела ярость. Считаешь меня никчемной? Считаешь, да?!

– Ты бы поосторожней! – прошипела Ида, сама не зная, что сделает, если Ванья не послушается.

Тереза с Сюзанной восторженно глядели на подругу.

Ванья замерла. Неужели испугалась?

– Ты мне что, угрожаешь?

– Сама решай.

Щеки у Ваньи порозовели.

– Ой, уймись, а! Я тебя не боюсь.

– А зря, – услышала Ида собственный голос.

Так близко до драки еще никогда не доходило. Ванья встревоженно посмотрела на Йенни, а та потянула ее за руку:

– Да пошла она.

Но Ванья тоже разозлилась.

– А ты, как я погляжу, мозгами не блещешь. Ты просто… – Она хотела было добавить что-то, но осеклась. Ида выжидала. Вообще-то Ванья не из тех, кто до такого опускается. Но тут она выпалила: – Ты просто тварь, ясно? Сука! Шлюха дешевая! – Изо рта у нее летели слюни.

И Ида залепила ей пощечину.

* * *

Мне заорать хочется: я не такая! Но кто мне поверит? Я творю такое, чего мне и самой не хочется. Вечно одно и то же. Просто так получается. Почему? Зачем? Просто днище. Оно само собой так выходит. Блин! Я себя не понимаю. Как будто я превращаюсь в кого-то еще. Может, я чокнутая? Разве это правильно, когда вредишь сам себе? Точно мне не хочется, чтобы всё было хорошо. А вдруг я стану как мама… Я не знаю, что делать и как всё изменить.

* * *

Поганая физра. Но сегодня, похоже, не так тяжко, как обычно. Потому что сегодня есть Ида, а раньше ее не было. Она никакая не подружка, а почти сестра. Как это говорят – родная душа? Его единственный настоящий друг. В Кристину он влюблен и слова ей сказать не осмеливается. А с Идой можно обсуждать всё что хочешь.

Все переоделись в спортивную форму и расселись по скамейкам. Бодрый Кристер со свистком, как всегда, полон энергии.

– Сегодня, друзья мои, я покажу вам что-то новенькое. Этого вы точно не умеете! Мы научимся танцевать хамбу.

Парни заулюлюкали – и замолчали, лишь когда Кристер раздраженно прикрикнул:

– Ну, если вам опять охота в футбол играть, то вон та половина зала ваша.

Парни загалдели, а кое-кто выкрикнул: «Йес-с-с-с!» Бабак поднялся, стараясь привлечь к себе внимание.