Охота на Лунина Горский Александр
– Мне показалось или вы испугались, когда меня увидели? – Остановившись на ступенях крыльца, Илья повернулся к Марии Геннадиевне. Он и так был на целую голову выше Красильниковой, а сейчас, успев подняться на вторую ступень, возвышался над ней, словно великан, способный в одно мгновение растерзать и разрушить жизнь беззащитной женщины. – Может, вам все же есть в чем мне признаться? Пока не стало слишком поздно.
Домработница молчала, уставившись Лунину прямо в выпирающий из-под пиджака живот. Так они стояли несколько секунд. Илья рассматривал макушку Красильниковой, а та – пуговицу на его рубашке.
Затянувшееся молчание нарушил Страйк, вылетевший из-за угла дома. Руна отстала от него всего на полкорпуса. Собаки набрали такую скорость, что, казалось, они неминуемо сшибут с ног и Лунина, и стоящую напротив него Красильникову. В последний момент Мария Геннадиевна выкрикнула короткую команду, резко взмахнув рукой сверху вниз, и оба добермана замерли всего в паре метров от ступеней крыльца.
– Пойдемте, ужин остынет.
Обогнув Лунина, Мария Геннадиевна взбежала по ступенькам. На верхней она остановилась и повернулась к Илье.
– Если вы и вправду думаете, что я или Коля убить могли, то вы еще глупее, чем кажетесь, – почти выкрикнула она и тут же покраснела, моментально устыдившись своей выходки. – Вы ведь не думаете, что это мы сделали?
Последний вопрос прозвучал жалобно. Это был уже почти не вопрос, а призыв. Призыв поверить в то, что зло затаилось не в ней, не в ее муже, а в ком-то другом, в ком-то, кто сидит сейчас в гостиной, ожидая момента, когда можно будет наконец собраться у накрытого стола и приступить к ужину.
– Пойдемте в дом, – вздохнул Лунин, – а то ведь и впрямь все остынет. И еще, Мария Геннадиевна, вы на время моего визита собачек в вольер уберите. Пожалуйста.
Илья никогда не любил оказываться в центре внимания. Характер его работы предполагал большей частью необходимость много слушать, пытаясь одновременно выделить в услышанном хотя бы какое-то подобие правды, много печатать на компьютере и регулярно выслушивать нравоучения от руководства в лице генерала Хованского. Иногда, в процессе очных ставок, ему приходилось направлять в нужное русло поведение двух, а то и трех человек одновременно, но стоять посреди комнаты и ощущать на себе пристальные и большей частью неприязненные взгляды семи пар глаз Илье доводилось совсем не часто.
– Илья Олегович, добрый вечер! – В отличие от остальных Яна к появлению Лунина была готова, поэтому сориентировалась первой. – Как приятно вас снова видеть. А мы как раз собираемся садиться за стол. Так сказать, дружный семейный ужин.
– Я так понимаю, уже не только семейный, – сухо прокомментировал Владимир.
– Но ведь главное, что дружный, – улыбнулся ему, а заодно и всем остальным Лунин. – Вы не ждите меня, располагайтесь, а я пойду с дороги руки помою, с вашего позволения.
Сочтя всеобщее молчание тем самым позволением, Илья понимающе кивнул и молча покинул гостиную.
– Ну что, надо идти к столу, – Андрей выбрался из кресла и с наслаждением потянулся, – а то еще арестуют за сопротивление следствию.
Члены семьи один за другим потянулись из гостиной в столовую. Егор, приехавший незадолго до появления Лунина, остановился у выхода из комнаты и, когда с ним поравнялась Яна, придержал ее за локоть.
– Ты именно по этой причине просила меня приехать? Могла бы и предупредить, что появится следователь.
– Разве это что-то бы изменило? – холодно усмехнулась Яна. – Или тебе есть в чем признаться?
Рывком освободив руку, она направилась в столовую, Егору ничего не оставалось, как последовать за ней.
К моменту появления Лунина в столовой все шестеро родственников покойного вице-губернатора уже заняли свои места вокруг накрытого к ужину большого стола. Место для Лунина тоже было сервировано. Оно оказалось как раз напротив Яны, между Андреем по правую руку и Оксаной по левую.
– Выпьете с нами? – Андрей ткнул пальцем в стоящие на столе бутылки. – Или вам должностные инструкции не позволяют?
– Следователь – фигура процессуально самостоятельная, – усмехнулся Лунин и, сам не зная зачем, попросил виски, хотя всегда предпочитал коньяк.
Сделав глоток, Илья с грустью взглянул на коньячную бутылку и отставил бокал в сторону.
– Может быть, вам покажется странным то, что я сейчас скажу, – краем глаза Лунин заметил застывшую на пороге кухни Красильникову, – но на самом деле мое появление должно вас обрадовать.
– Ага, чувствую, – Оксана саркастично взглянула на следователя, – меня прямо распирает от радости. С поводом только никак не могла разобраться, а это, оказывается, от вашего появления. Скажите, господин следователь, а чего это я так радуюсь? Вы что, нашли преступника и теперь явились всех нас осчастливить этой новостью?
– Этой новостью, – Илья придвинул к себе поближе блюдо с жареным мясом, – я надеюсь осчастливить вас, Оксана Игоревна, в самое ближайшее время, может быть, даже завтра утром. А сейчас все же хочу закончить свою мысль. Мой приезд – это благо, если не для всех здесь присутствующих, то, во всяком случае, для большинства, поскольку я с уверенностью могу сказать, что большинство из вас не причастно к произошедшему в этом доме преступлению.
Лунин обвел взглядом притихший стол, затем обернулся и быстро подмигнул тискающей в руках полотенце бледной Красильниковой.
– Сейчас я объясню немного подробнее. Вся штука в том, что следственные действия по делу, не только по этому, по любому делу, как правило, выполняются достаточно неторопливо. Не буду вдаваться в детали, скажу лишь, что причин этому много. Хотя, наверное, родственникам убитого или, наоборот, подозреваемому, особенно невинно подозреваемому, бывает, знаете ли, и такое, сидящему в следственном изоляторе, все эти причины покажутся в достаточной степени надуманными. Эти люди заинтересованы в том, чтобы расследование продвигалось вперед и завершилось как можно быстрее.
– А следователи разве в этом не заинтересованы? – удивилась Наташа, отложившая вилку и внимательно вслушивающаяся в каждое слово Лунина.
Илья покачал головой.
– Следователь заинтересован в том, чтобы уложиться в отведенные законом сроки. Если вы не знаете, стандартный срок проведения предварительного расследования составляет два месяца, – под пристальными взглядами присутствующих Лунин выбрал и положил себе на тарелку кусок мяса попрожаристее, – но в случае особо сложных дел, а убийство, да еще убийство высокопоставленного чиновника, – это, несомненно, особо сложное дело, срок этот может быть продлен до двенадцати месяцев, то есть до года.
– Ох, ничего себе, – присвистнул Егор.
– Вам, Егор Игоревич, в данной ситуации проще остальных, – повернулся к нему Лунин, – если не ошибаюсь, подписка о невыезде на ваш образ жизни фактически не повлияла.
– Наверное, да, – после секундного размышления признал младший из братьев, – я, правда, в ноябре должен с учениками в Москву ехать, на олимпиаду по программированию.
– Я думаю, до ноября ситуация точно прояснится, – улыбнулся Илья, – но, как я понимаю, всем остальным хотелось бы как можно скорее вернуться к привычному месту жительства и образу жизни. Да и Яну Григорьевну наверняка присутствие гостей в доме скоро начнет утомлять.
– С каких это пор мы в своем доме стали гостями? – вспыхнула Наташа.
Наташин вопрос, возможно, был обращен к Лунину, но смотрела она именно на вдову убитого. Яна же сидела с равнодушным лицом и монотонно движущейся вверх-вниз нижней челюстью, пережевывающей, скорее всего, какой-то кусочек салата, ибо кроме зелени в тарелке у нее ничего не было.
– Мне кажется, всем уже известно, что документы на дом были переоформлены на имя Яны Григорьевны еще несколько месяцев назад, – констатировал очевидное Лунин, которому затянувшаяся пауза стала казаться чересчур агрессивной, – так что, в той или иной степени, мы все в гостях именно у нее. Я предлагаю перейти к ужину, иначе он вскоре совсем остынет.
– Да, – ухмыльнулся Егор, – воздадим должное трудам Марии Геннадиевны, ей будет приятно, тем более что она как раз подслушивает за дверью.
Все дружно повернули голову по направлению к кухне, но успели увидеть лишь взметнувшийся в воздухе и мгновенно исчезнувший краешек кухонного полотенца.
Оставшаяся часть ужина прошла в дружном, сосредоточенном молчании людей, поглощающих хорошую еду в плохой компании. Когда стук вилок о тарелки затих, взгляды присутствующих постепенно вновь сосредоточились на Лунине. Илья, предполагавший съесть еще один кусочек жаркого и уже занесший вилку над полупустым блюдом, на мгновение замер, словно пойманный с поличным карманный воришка, затем, тяжело вздохнув, отложил вилку.
– Если я что-то должен сказать, то я скажу. – Он тщательно вытер губы салфеткой. – Все было очень вкусно.
Лунин улыбнулся, но улыбка его так и осталась безответной. Собравшиеся за столом наследники погибшего главы семейства сидели почти неподвижно, с напряженными спинами и лицами, переводя злые и одно временно ищущие ответов взгляды то на Лунина, то друг на друга.
– Хорошо, давайте скажу иначе, – Илья вздохнул еще раз, более протяжно, – я хотел бы походить по дому и участку, чтобы как следует осмотреться. Если у меня возникнут вопросы к кому-то из вас, я подойду. Остальное время вы можете не обращать на мое присутствие никакого внимания.
– И долго мы должны будем не обращать внимания на ваше присутствие? – ехидно поинтересовалась Наташа.
– Вопрос времени, он такой… – Лунин запнулся, пытаясь подобрать какое-нибудь красивое, образное сравнение, но, так ничего и не придумав, взглянул на часы, – сложный. В любом случае, как я и говорил, завтра утром я постараюсь сказать вам, кто именно убил Игоря Владимировича, после чего мы, совместно с преступником, вас покинем.
– Постараетесь, – фыркнула Оксана, – то есть пока вы ни в чем не уверены. А если утром вы не сможете сказать нам ничего определенного?
– В таком случае завтра с утра я все равно избавлю вас от своего общества, – улыбнулся Илья, но в таком случае все остальное, я имею в виду вашу подписку о невыезде, останется без изменения еще на долгое время.
– Простите, – голос Яны прозвучал неожиданно для всех присутствующих и для Лунина в том числе, – вы говорите, что покинете нас завтра утром. Я правильно поняла, что вы собираетесь ночевать, – она сделала паузу и, окинув взглядом потомков покойного вице-губернатора, нашла правильную формулировку, – в этом доме?
– Именно так, – кивнул Илья, – простите, что забыл сразу рассказать вам о моих планах. Поверьте, причиной тому была лишь моя исключительная забывчивость. Если вы беспокоитесь о спальне, то напрасно, мне она не потребуется.
– Вы будете всю ночь ходить по дому и скрипеть половицами? – хихикнула Наташа.
– Половиц я в этом доме не наблюдаю, так что планирую провести ночь в кабинете Игоря Владимировича, а в восемь утра жду всех там же. – Лунин поднялся из-за стола, давая понять, что считает тему разговора исчерпанной.
К разочарованию Ильи, десерт в программе ужина предусмотрен не был. Попросив Марию Геннадиевну сделать кофе, Илья отправился в кабинет Фильченко, где пробыл не более получаса. Выйдя в холл второго этажа и заперев за собой дверь, Илья взглянул под потолок, где на него, не мигая, смотрел равнодушный глазок видеокамеры.
– Все под контролем, – пробормотал Лунин, – а толку никакого.
– Вам уже наскучило одиночество?
Обернувшись, Илья увидел поднимающуюся по лестнице Яну. Похоже, она только что вошла в дом с улицы. Поверх белой обтягивающей ее идеальную фигуру футболки она накинула на плечи тонкий шерстяной свитер с завязанными на груди рукавами.
– Хотел выйти подышать. – Илья спрятал ключ от кабинета в карман.
– Там уже холодает, не простыньте.
– У меня большая масса тела, она медленно остывает, – усмехнулся Лунин. – Подскажите, а сейчас видеонаблюдение в доме работает?
– Нет, – покачала головой Яна, – ваши люди забрали все жесткие диски при осмотре, а новые я так и не купила. Все, что можно, – это посмотреть картинку в реальном времени на экранах.
– А сейчас можно? – Илья шагнул к лестнице и остановился прямо перед хозяйкой дома.
– Конечно, можно. – Она удивленно пожала плечами. – Только какой в этом смысл? Вы собираетесь за кем-то подглядывать?
Илья наклонился и, почти уткнувшись носом Яне в ухо, прошептал:
– Если бы я действительно хотел за кем-то подсмотреть, то пошел в комнату наблюдения без вас.
Тут, в самый неподходящий момент, в пояснице у Лунина что-то стрельнуло, и он, болезненно скривившись, ухватился за спину.
– Что с вами?
Илья покачнулся, и Яна, испугавшись, что он может оступиться, мгновенно схватила его за другую руку.
– Уже ничего, – состроив страдальческую гримасу, Лунин медленно распрямился, – что-то в спине коротнуло. Наверное, слишком мало двигаюсь.
– Что же, – Яна, все еще придерживая Илью за руку, начала осторожно спускаться по лестнице, – еще один повод не затягивать с началом тренировок. Вы завтра будете в клубе? Я обычно приезжаю к одиннадцати. Если хотите, могу вам там все показать, лучше любого тренера.
– К одиннадцати? – Илья с облегчением почувствовал, что боль в спине отступила. – Постараюсь. Все будет зависеть от того, как пройдет завтрашнее утро.
– Это неправильный подход, – Яна укоризненно покачала головой, – если уж вы решили тренироваться, то затягивать не стоит. Надо идти и начинать тренировки. Потом втянетесь, вас будет уже не оторвать.
– Да я не сам решил, – смущенно признался Лунин. – Понимаете, у меня недавно был день рождения.
– Я помню, вы нам об этом уже успели поведать.
– Так вот, – Илья смутился еще сильнее, – коллеги подарили мне годовой абонемент.
Подумав, что в глазах хозяйки огромного особняка подарок не выглядит слишком значительным, Лунин выдержал паузу, а затем весомо добавил:
– Безлимитный, с бассейном.
– Это же замечательно! – одобрила выбор лунинских коллег Яна. – У нас в клубе бассейн просто великолепный. Я сама там почти каждый день плаваю. Сегодня так вообще часа полтора не вылезала.
– Так любите воду?
– Не то слово, – Яна широко улыбнулась, – думаю, что в прошлой жизни я наверняка была рыбой, а в следующей стану дельфином.
– Это, кажется, что-то из буддизма? – уточнил Лунин.
– Именно, – кивнула его собеседница. – А вы что думаете о будущей жизни?
– Я так далеко не заглядываю, – Илья распахнул дверь гардеробной, – хотелось, конечно, стать полковником, но сейчас, кажется, это уже не очень актуально.
В гардеробной, встретившей Лунина бесконечным взаимным отражением зеркальных поверхностей, Яна распахнула дверцы одного из шкафов, внутри которого располагалась серверная стойка с оборудованием и небольшой выдвижной стол с закрепленными над ним тремя мониторами, каждый из которых одновременно показывал изображение с шести камер. Илья некоторое время рассматривал цветные квадратики, большей частью демонстрирующие застывшую картинку. Движение было заметно лишь на камерах, установленных в гостиной, кроме того, по одной из дорожек в саду кто-то прогуливался, но, кто именно, не увеличив изображение, разглядеть было невозможно.
– Мы видим все камеры? – на всякий случай уточнил Илья.
– Нет.
Яна подошла к столу и коснулась рукой мыши.
– Если я ничего не путаю, изначально камер было восемнадцать, затем пару лет назад Игорь добавил еще несколько. Дополнительный монитор устанавливать не стали, в этом не было необходимости, все равно никто их не смотрит. Сейчас мы на них переключимся.
Она несколько раз щелкнула мышью, и квадратики на одном из мониторов поменяли изображение.
– Так, добавили четыре камеры во дворе и две в доме. – Лунин наклонился поближе к экрану. – В спальнях, значит, камер нет.
– Нет. – Яна покачала головой и с усмешкой добавила: – А что, вы хотите увидеть чью-то спальню?
Илья выпрямился, запоздало подумав о том, что в спине вновь может что-то щелкнуть. Яна стояла совсем рядом и, как показалось Лунину, насмешливо смотрела прямо ему в глаза.
– Если я захочу осмотреть чью-то спальню, – Илья скользнул взглядом по туго обтянутой футболкой груди, – я всегда смогу постучать и войти. Во всяком случае, сейчас, пока еще не слишком поздно.
– А если вас вдруг не пустят? – Яна улыбнулась, и Лунин вновь, еще более отчетливо, почувствовал насмешку.
– В таком случае, я выпишу сам себе постановление на обыск и все равно войду, – Илья шагнул к выходу из гардеробной, – но, думаю, этого не потребуется. А сейчас, с вашего позволения, я хотел бы немного пройтись по территории.
– Вас проводить? – Яна коснулась рукой распахнутой двери шкафа, но закрывать ее не спешила.
– Нет, спасибо, – Илья отрицательно покачал головой, – постараюсь не заблудиться в ваших владениях.
Он вышел из комнаты, оставив Яну одну. Некоторое время она стояла, глядя на мониторы, затем равнодушно пожала плечами и захлопнула дверцы шкафа. Наблюдать за гуляющим по дорожкам сада Луниным ей было неинтересно.
Спустившаяся на коттеджный поселок темнота и в самом деле принесла сырую прохладу, вполне ощутимую для того, чтобы Лунин застегнул пиджак на все пуговицы, но недостаточную, чтобы умерить активность роящихся в вечернем воздухе комаров. Немного пройдясь по саду и устав ожесточенно размахивать руками, отгоняя назойливых кровососущих, Илья оказался неподалеку от домика Красильниковых. Поднявшись на невысокое, в три ступеньки, крыльцо, он постучал в дверь и, не дождавшись ответа, потянул ее на себя.
Его визита супруги явно не ждали. В небольшой комнате, служившей одновременно и кухней и гостиной, пахло жареной картошкой, а вещающий последние новости телевизор работал почти на полную громкость. Увидев Лунина, первой замерла сидевшая за столом лицом к двери Мария Геннадиевна. Поняв по лицу жены, что за его спиной что-то происходит, Николай Федорович положил вилку прямо на стол и медленно обернулся.
– Добрый вечер, – поздоровался с хозяевами Лунин, – простите, что не вовремя.
– Так ведь, когда полиция к тебе в дом приходит, это всегда не вовремя, – усмехнулся Красильников. – Картошку будете?
– Спасибо, – Илья покачал головой, решив не вдаваться в объяснения на тему отличий следственного комитета от министерства внутренних дел, – Мария Геннадиевна уже накормила.
– А ежели под самогоночку? – Николай Федорович подхватил со стола вилку и постучал по горлышку стоящего перед ним графина. – Коли рюмочку употребить, так и аппетит сразу появится.
Графин был холодный, только из холодильника, а быть может, даже из морозилки. Это было видно по его запотевшим, слезящимся бокам, с которых медленно сползали на скатерть крупные, прозрачные капли. Самогона в нем было налито меньше чем на треть, граммов двести, как показалось Лунину. Вполне разумная норма для мужчины, которому уже под шестьдесят. Достаточно для того, чтобы ощутить пьянящее, расслабляющее действие алкоголя, но все же не так много, чтобы утром страдать от головной боли.
– Спасибо, конечно, – вновь поблагодарил Илья, на этот раз благодарность сопровождалась тяжелым, полным сожаления вздохом, – но откажусь. Мне еще поработать надо, да и с утра желательно, чтобы голова была свежая.
– Наслышан я про завтрашнее утро, – Николай Федорович бросил взгляд на неодобрительно покачавшую головой супругу, – говорят, вы, как проснетесь, так прям всем нам преступника и объявите. Вот он, мол, среди вас сидит, люди добрые, хватайте его да казните. Верно я излагаю?
Лунин ответил лишь после того, как его собеседник, налив себе из графина полную рюмку, опрокинул ее в рот, а затем удовлетворенно ухнул.
– В целом все верно, только казнить мы никого не будем. Казни у нас, в конце концов, уже давно отменили. Так что передадим преступника, так сказать, в руки правосудия и будем ожидать его справедливого решения.
– Справедливого, значит? – Николай Федорович недоверчиво прищурился. – И такое, значит, бывает? Удивительно!
– Коля! – укоризненно вздохнула Мария Геннадиевна.
– Что – Коля? Дай хоть с умным человеком поговорить, в конце концов. А то, как Владимирыча не стало, так и поговорить в этом доме не с кем.
Николай Федорович вновь уставился на Лунина, а его прищур сделался еще хитрее.
– Вот есть у меня еще один вопрос. А что, ежели этот ваш преступник не пожелает ждать, пока вы передадите его в эти самые руки? Возьмет и посреди ночи ноги дернет? Что тогда?
Илья отодвинул от стола единственный незанятый стул и уселся, закинув ногу на ногу.
– Если честно, это не такой уж и плохой вариант. Если человек побежит, значит, сам признается в том, что он преступник.
– Так, а если совсем убежит, с концами?
– Поверьте мне, – Илья доверительно улыбнулся, – не так просто жить, когда все вокруг только и делают, что тебя ищут. Особенно с непривычки. Рано или поздно почти всех находят. Так что не рекомендую.
– Да мы вроде никуда и не собирались. – Николай Федорович вновь взглянул на жену. – Нам-то зачем? У нас совесть чиста.
– Вы в этом уверены? – хмыкнул Лунин.
Он хотел было еще добавить, что, возможно, у разных людей бывают разные представления о чистоте, да и совести тоже, но, бросив взгляд на побледневшую Марию Геннадиевну, сдержался.
– Я ведь к вам, собственно, по другому вопросу зашел, – перевел он разговор на более безопасную тему. – Мария Геннадиевна, можно мне ваш телефончик на пару минут?
– Телефон, это зачем же? – удивилась Красильникова.
– Да так, – Илья смущенно улыбнулся, – хочу ваши фотографии посмотреть.
Выспаться Илье так и не удалось. Вернувшись в кабинет Фильченко ближе к полуночи и заперев дверь на задвижку, Лунин долго расхаживал от стены к стене, огибая стоящий посреди комнаты бильярдный стол то с одной стороны, то с другой. Спустя час, опустив жалюзи на окнах и погасив свет, Илья устроился на массивном кожаном диване, оказавшемся удивительно неудобным, и, несмотря на кажущиеся габариты, слишком коротким, чтобы иметь возможность полностью распрямить ноги. Поворочавшись с боку на бок еще около часа, Илья нашарил на журнальном столе пульт от телевизора и нажал кнопку. Комната мгновенно наполнилась звуками саксофона, рвущимися из множества разбросанных по кабинету динамиков. Уменьшив громкость музыкальной системы, Лунин включил свет и вернулся к дивану. На журнальном столе перед ним лежали четыре пульта. Предназначение одного из них он уже выяснил, оставалось разобраться с тем, как все же включается телевизор. Справившись с этой задачей, Илья некоторое время провел, переключая каналы. Решив, что не стоит делать ночью того, чем можно заняться утром, он уже собирался погасить экран и лечь спать, как негромкий, но все же вполне отчетливый стук в дверь заставил его вскочить на ноги. Подойдя к двери, Лунин услышал, как стук повторился, на этот раз немного громче, а затем послышался призывный шепот:
– Илья! Илья Олегович!
– Идите спать, – так же шепотом ответил Лунин, после чего наконец выключил телевизор и вернулся к дивану. Широко зевнув, он услышал очередной стук в дверь, но даже не стал оборачиваться, а лишь с улыбкой пробормотал: – Всем спать!
Поджав ноги и укрывшись мягким шерстяным пледом, Илья моментально заснул. В это время часы на его руке показывали уже начало третьего. Примерно то же самое время показывали и все остальные часы, имеющиеся у обитателей дома.
В половине седьмого, повинуясь привычному сигналу будильника, Илья вновь проснулся. Свесив ноги с дивана, он некоторое время сидел неподвижно, думая о том, что день, скорее всего, будет напряженным и что, если не выпить чашечку, а лучше две крепкого кофе с самого утра, то позже такой возможности может и не представиться. Прежде чем выйти из кабинета и спуститься вниз, Лунин отсоединил свой новый телефон, поставленный на ночь заряжаться, от розетки и набрал переписанный им еще вчера из выключенного смартфона номер. Дождавшись, когда ему ответят, Илья, исключив из разговора стадию приветствий, сразу перешел к делу:
– Помнится, несколько дней назад ты сказал, что не сдашь, ежели что.
– Господи, чего только сдуру не ляпнешь. – Звонок Лунина оперативника явно не обрадовал. – Ты знаешь, что тебя ищут?
– Сильно ищут? – уточнил Илья.
– Сильно. Собаки, вертолеты, все по полной программе. Ты, похоже, Илюха, капитально вляпался.
– Похоже, – согласился Лунин. – Так ты поможешь?
Глава 9,
в которой Лунин делает умное лицо и доказывает, что этого лица достоин
Несколько дней вынужденного ничегонеделания совершенно отучили большинство обитателей дома Фильченко рано вставать, хотя, возможно, некоторые из них и до этого не были обременены необходимостью просыпаться по звонку будильника, чтобы, наспех перекусив и торопливо влив в себя чашку утреннего кофе, отправиться на работу. Конечно, это не относилось к супругам Красильниковым, которые, как обычно, в семь утра приступили к выполнению своих привычных обязанностей. Николай Федорович энергично орудовал метлой, очищая дорожки, площадку перед домом и возле бассейна от нападавших за ночь листьев, Мария Геннадиевна же мелодично позвякивала на кухне посудой. Что именно она с ней делала, оставалось неизвестным, но вскоре, очевидно, в результате этого позвякивания, с кухни потянулся ненавязчивый, благодаря работающей вытяжке, но все же аппетитный запах яичницы, возможно, даже с беконом, во всяком случае, так показалось спустившемуся вниз за очередной чашкой кофе Лунину. Пересекая столовую, Илья поздоровался с Егором, так же в силу профессии привычным к ранним подъемам. Молодой человек ответил следователю рассеянным кивком и вновь уставился на дно кофейной чашки, которую он сжимал обеими руками. Лунин, поняв, что волнуется не только он сам, испытал облегчение и даже почувствовал к младшему сыну Фильченко некоторую симпатию. Улыбнувшись, Илья хотел было сказать ему что-нибудь ободряющее, но затем решил, что все, что он собирается сказать Егору, он скажет чуть позже, в кабинете его отца. Жаль только, что слова эти молодому человеку вряд ли понравятся, но, что поделать, сказать их все же придется. Вернувшись в кабинет Игоря Владимировича, Лунин поставил кофе на журнальный столик, устроился на диване и включил телевизор. Ведущие утреннего канала – худощавый подтянутый мужчина средних лет и яркая блондинка, лет на пятнадцать моложе своего напарника, вели оживленную беседу с гостем студии – упитанным здоровяком лет пятидесяти, со значком депутата Государственной думы на лацкане пиджака. Разговор шел на столь животрепещущую для сентября тему, как предстоящее начало отопительного сезона, который, как оказывается (здесь ведущая сделала изумленное лицо), в ряде северных районов страны уже начался, а также касался вопроса предстоящего с нового года очередного повышения коммунальных платежей. Было видно, что депутат законодательного собрания весьма осведомлен, если уж не в вопросах качества оказываемых населению коммунальных услуг, то в вопросе необходимости регулярной индексации тарифов, на величину, которая, по его мнению, «в крайней степени незначительна и совершенно не ухудшает финансовое положение наших граждан». Словосочетание «наши граждане» законотворец повторил неоднократно и каждый раз произносил его, как показалось Лунину, особенно звонко, с тем блеском в глазах и аппетитным румянцем на щеках, с которым произносят: «А вот и наши шашлычки!», подбегая к стоящему на лужайке у дома столу с дымящимися шампурами. Было видно, что народный избранник прекрасно знал, что делать с шашлыками, равно как и с гражданами, хотя, возможно, иногда, конечно же, за пределами телеэфира, и путал одних с другими.
Уменьшив звук телевизора до минимума, Лунин взглянул на часы. До времени общего собрания, на котором он собирался выступить с обещанной речью, оставалось около десяти минут. Скрестив руки на груди, Илья откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Каким-либо способом изменить сложившуюся ситуацию он уже был не в силах. Оставалось только ждать. Ждать того момента, когда в кабинете соберутся восемь человек, часть которых хотели бы знать всю правду, других вполне бы устроила только ее часть, ну а кому-то эта правда не нужна была вовсе.
Дверь кабинета была приоткрыта, поэтому Лунин услышал звуки голосов переговаривающихся между собой людей за несколько мгновений до того, как они вошли. К этому времени Илья уже успел открыть глаза, закинуть ногу на ногу и поднести ко рту чашку кофе, что, по его мнению, давало понять вошедшим, что он совершенно спокоен и готов к общению с ними. Кабинет заполнился достаточно быстро. Первым, молча кивнув Лунину, вошел Владимир, вслед за ним Андрей и Наташа, затем Оксана, она единственная поздоровалась с Ильей, после чего заняла стоящее у письменного стола гостевое кресло. С небольшим, не больше минуты, отставанием появилась Яна, а почти сразу же за ней вошел все такой же бледный и задумчивый Егор. Последними, робко поглядывая на присутствующих, в кабинет безмолвно просочились Красильниковы и замерли прямо у двери.
Илья взглянул на часы и разочарованно вздохнул. Две минуты девятого. Зубарев обещание не сдержал.
– Мне кажется, все уже собрались, – Владимир констатировал очевидное, хмуро глядя на Лунина, – мы готовы послушать, если, конечно, вам есть что сказать.
Ничто на свете не происходит в одно мгновение. Как уверяют очевидцы, от начала сотворения мира до завершающих штрихов сего увлекательного процесса прошла целая неделя, брошенная граната взрывается лишь через четыре секунды после того, как из нее выдернут чеку, даже пуле, вылетевшей из автомата Калашникова, потребуется больше одной десятой секунды, чтобы поразить цель, находящуюся от стрелка всего в ста метрах. Поэтому не было ничего удивительного в том, что сотрудник службы технического контроля, зафиксировавший разговор двух абонентов, дозвонился до своего руководителя лишь с третьей попытки и через девять минут после момента фиксации. Только что вышедший из душа руководитель тут же, стоя в одном только затянутом на мокрых бедрах полотенце, набрал номер начальника областного управления внутренних дел. На его беду, начальник УВД, Михаил Андреевич Локотков, был занят нечастым, и от того крайне сложным делом, а именно общением со своей уже вполне взрослой (в особенности по ее собственному мнению) дочерью. С раннего утра, сразу после посещения туалетной комнаты, семнадцатилетняя девица огорошила родителей новостью о своей внезапной (а может ли она быть другой у семнадцатилетних девиц?) беременности. Особую жизнерадостность ситуации добавляло то обстоятельство, что дочь высокопоставленного полицейского категорически отказывалась называть родителям имя отца ее будущего ребенка, заявляя при этом, что «знать эту мразь больше не хочет, а сына вырастит и одна». Какая именно из двух, появившихся на тесте бледно-розовых полосок намекнула девушке, что она ждет именно сына, так и осталось невыясненным, поскольку после этих слов дочери бабушке еще не родившегося ребенка стало плохо и ситуация окончательно вышла из-под контроля. Поэтому не было ничего удивительного в том, что начальник областной полиции взял трубку лишь после шестого подряд звонка своего подчиненного.
Выслушав доклад, он энергично обматерил сотрудника за допущенную проволочку по времени, затем, отключившись, еще более энергично и образно высказался в адрес несостоявшегося жениха дочери, после чего удалился в другую комнату, чтобы сделать звонок Хованскому.
Дальше события развивались несколько быстрее, но не совсем по тому пути, который предусмотрен уголовно-процессуальным законодательством и должностными инструкциями. Виной всему был самолет из Москвы, на котором через несколько часов в Среднегорск должна была прибыть следственная группа во главе с полковником Реваевым, а также долгие полуночные размышления Дмитрия Романовича о том, каким именно образом ему произвести хорошее впечатление на полковника и тем самым сохранить за собой ставшие уже такими родными кабинет и кресло начальника областного управления. Решение пришло внезапно, как всегда и бывает, когда в голове рождается яркая идея с явными признаками гениальности.
– Так ты говоришь, Лунин вызвал твоего Зубарева, чтобы произвести задержание? – еще раз на всякий случай переспросил Дмитрий Романович, хотя ситуация и так была ему уже понятна.
– Именно, – согласился начальник УВД, – задержание по делу Фильченко.
– И то, что Лунин в бегах, Зубарев не одобряет?
– Он ему дословно сказал, что приедет один по старой дружбе, но дальше прикрывать Лунина не сможет.
– Какие у тебя сотрудники, Андреич, – язвительно прокомментировал Хованский, – дружбу чтят выше служебного долга. Прям мушкетеры какие-то.
– Хорошо хоть, в бега не подаются, как у некоторых, – не остался в долгу полицейский. – Так что, группу высылаю?
– Погоди, – остановил собеседника Дмитрий Романович, – не надо никакой группы. У тебя там один оперативник есть, этого вполне достаточно. А я сейчас соберусь и подъеду туда.
– Один, что ли? На старости лет на подвиги потянуло?
– Почему один? Изотова с собой возьму. Вполне достаточно будет. В конце концов, Зубарев твой поможет. Должен же он искупить вину перед Родиной.
– Ох, Романыч, не нравится мне эта затея, – вздохнул Локотков и тут же настороженно обернулся, услышав доносящиеся из соседней комнаты крики, – ладно, у меня тут дела кое-какие, семейные, пойду. Если что у тебя в планах изменится, звони, я людей сразу выделю.
– Спасибо, – торопливо поблагодарил Хованский, – на связи.
– Подожди, – торопливо выкрикнул Михаил Андреевич, – ты оружие хоть возьми, на всякий случай. Пистолетик у тебя, поди, имеется. Пользоваться еще не разучился?
– Возьму, – буркнул Дмитрий Романович и отключился.
Закончив разговор, Хованский тут же набрал номер своего водителя и приказал через пятнадцать минут ждать у подъезда. После короткой, но энергичной дискуссии, выяснилось, что раньше, чем через сорок минут, служебная машина во дворе не появится.
– Черт с тобой, на своей поеду, – буркнул Хованский, отключаясь.
Следующий звонок был адресован Изотову. Закончив разговор, Дмитрий Романович взглянул на часы – до встречи с подчиненным оставалось еще восемнадцать минут. Вполне достаточно, чтобы спокойно, без спешки собраться. Набрав кодовую комбинацию на сейфе, Хованский достал из встроенного в стену железного ящика ящик поменьше, изготовленный из красного дерева, с небольшой позолоченной табличкой на крышке. Подарок. Ценный подарок. Необыкновенно ценный. Полученный, вместе с генеральскими погонами, из рук самого председателя следственного комитета. Усевшись на кровать, Хованский положил ящик себе на колени и открыл крышку. Все на месте. И пистолет с дарственной надписью и, что немаловажно, подписью дарителя, и полностью снаряженная обойма с восемью патронами. Короткий щелчок, и обойма заняла полагающееся ей место в рукоятке «макарова». Вот и все. Можно идти на охоту. Охоту на Лунина.
Представив, как горький, полный отчаяния вздох вырывается из груди непутевого следователя, увидевшего направленное на него оружие, Хованский не смог сдержать улыбку.
– Я не опоздал? – сверкая беззаботной улыбкой и демонстративно помахивая наручниками, Зубарев ввалился в кабинет и обвел взглядом присутствующих. – Что, кого брать будем?
– Ты опоздал, – Илья укоризненно взглянул на приятеля. – Не пугай людей раньше времени.
– Ну, если еще не время, – Вадим спрятал наручники в карман ветровки, – тогда, конечно.
– Итак, – Лунин вернул кофейную чашку на стол, давая понять, что именно с этого момента настоящий разговор только начинается, – то, что произошло убийство, известно всем здесь присутствующим. Осталось разобраться, кто и зачем это сделал.
– Делов-то, – язвительно прокомментировала Оксана.
Повернувшись к старшей дочери Фильченко, Илья постарался наградить ее максимально доброжелательной улыбкой, после чего неторопливо продолжил:
– Итак, убийство. Само по себе оно выглядит достаточно спонтанным. Когда от человека заранее планируют избавиться, его, как правило, не бьют по голове наградным кубком. Однако то обстоятельство, что система видеонаблюдения именно в этот день оказалась отключена, заставляет усомниться в том, что смерть Игоря Владимировича была результатом некоего случайного конфликта. Обидно, конечно, такое современное, дорогостоящее оборудование и оказалось совершенно бесполезно. – Печально вздохнув, Лунин взглянул на хозяйку дома. – Яна Григорьевна, сколько, вы говорите, камер, двадцать четыре? Или вы сами не знаете?
Яна неуверенно кивнула.
– Двадцать четыре камеры! Не в каждом учреждении столько есть. – Илья повернулся к оперативнику. – Вадим, ты, кстати, не проверял, все камеры на месте, может, какой не хватает?
– А что, надо было? – насторожился майор. – Они ведь все равно ничего не пишут.
– Точно, – Илья небрежно махнул рукой, – не пишут. Мы с Яной Григорьевной их вчера посмотрели. Все показывают, и ни от одной из них нам нет никакой пользы, и это очень печально.
Илья тяжело вздохнул, давая понять всем присутствующим, что на самом деле весьма расстроен.
– И все же, хотя у нас с вами и не получилось посмотреть видеозаписи и увидеть лица преступников, мы можем попытаться предположить, как именно произошло убийство.
– А что, разве преступник был не один? – удивился Егор.
– Нет, – Илья решительно мотнул головой, – преступников было как минимум двое. Хотя, вполне возможно, что у них был третий соучастник. Впрочем, есть вероятность того, что один из двух первых о существовании третьего ничего не знал, но этот вопрос пока пусть останется открытым. Его можно будет рассмотреть позже.
– Трое? Почему не пятеро? – вновь, еще более язвительно вмешалась в разговор Оксана. – В тот вечер перед домом стояло всего восемь человек. Предположить, что трое из них могли уйти так, что оставшиеся ничего не заметили… это, знаете ли, нонсенс!
– Вы совершенно правы, – ничуть не смутившись, Илья одарил женщину еще одной добродушной улыбкой, – более того, должен заметить, что у вас исключительно развиты способности к логическому мышлению. Действительно, три человека уйти в дом незаметно никак не могли, более того, я склоняюсь к мысли, что если кто-то из присутствующих и уходил в дом, то это был только один человек.
– Надеюсь, вы не имеете в виду меня? – Оксана недоверчиво нахмурилась. – Я выпила таблетку и затем сразу присоединилась к остальным. Как сейчас помню, в это время в небо выстреливали что-то такое, похожее на серебристые облака. Они потом начинали искриться и лопаться, словно состояли из множества мыльных пузырей.
– Это можно было и из дома увидеть, – негромко, но все же достаточно отчетливо прокомментировал Андрей.
– Ой, а кто это у нас заговорил? – бурно отреагировала Оксана. – Андрюшенька! Неужели ты со всеми долгами своими рассчитался, что так осмелел? Или потому и смелый стал, что теперь долг отцу отдавать не надо?
В кабинете вдруг сделалось шумно и суетно. Лунин, некоторое время наблюдавший за ожесточенной перепалкой, в которую оказались втянуты почти все присутствующие родственники покойного, тоскливо взглянул на Зубарева, ожидая от него хоть какой-то поддержки. Вадим похлопал по висящей на поясе кобуре, очевидно предлагая пристрелить одного или сразу парочку самых шумных. Немного поколебавшись, Илья отверг идею оперативника, хотя выглядела она весьма заманчивой.
– Что, что вы сказали? – Владимир недоуменно взглянул на следователя, затем огляделся по сторонам и вдруг оглушительно рявкнул: – А ну, заткнулись все!
Уровень шума в кабинете моментально уменьшился. Полную тишину нарушал лишь монотонный бубнеж Лунина:
– Одного из них Игорь Владимирович совершенно не опасался.
– Илья Олегович, – решительно перебил его старший сын Фильченко, – не могли бы вы повторить все сначала?
– С самого? – испуганно взглянул на него Илья.
– Нет, только с того момента, когда здесь стало чересчур децибельно, – Владимир мрачно усмехнулся, обводя взглядом притихших домочадцев, – и дебильно.
– Ну, хорошо, – согласился Лунин, всем своим видом демонстрируя, что крайне разочарован необходимостью повторяться. – Итак, я полагаю, что преступников, вошедших в этот кабинет в то время, как остальные смотрели фейерверк, было двое. И, если мы примем это утверждение за основу, то исчезают многие неясности, которые были в этом деле. Еще одно важное дополнение, убийство совершить должен был один из этих двоих, но в конечном итоге все пришлось делать другому. Причем именно этого, другого, Игорь Владимирович совершенно не боялся, можно сказать, он доверял этому человеку.
– Так можно сказать о каждом в этой комнате, – вновь не удержалась Оксана. – Разве нет?
На нее возмущенно зашипели сразу с нескольких сторон, но Илья успокаивающе махнул рукой, давая понять, что комментарий его совершенно не смущает.
– В какой-то степени вы правы. Чуть позже мы попытаемся все же определить этого человека, а пока я хотел бы продолжить свою попытку реконструировать, – Илья улыбнулся, довольный оттого, что в последний момент сумел вспомнить нужное слово, – произошедшие в тот вечер события. Чем меньше вы будете меня перебивать, тем быстрее мы доберемся до того, ради чего мы все здесь собрались, – я назову вам имя убийцы, вернее, имена всех преступников.
Илья посмотрел на недовольно поджавшую губы Оксану, затем обвел взглядом остальных присутствующих. На всех обращенных к нему лицах явно читалось нетерпеливое ожидание, смешанное в разных пропорциях с недоверием, причем наибольшая степень недоверия проявлялось, к огорчению Ильи, именно у Зубарева.
– На чем я остановился? Ах да, в кабинет вошли двое. Игорь Владимирович в это время, скорее всего, сидел за письменным столом, хотя, конечно, он мог и стоять возле стола, но в любом случае он находился в дальней от входа части помещения. – Илья махнул рукой в сторону Оксаны. – Один из преступников, тот самый, который должен был совершить убийство, находился где-то возле двери, я предполагаю, что он был вооружен и, скорее всего, огнестрельным оружием.
– Это с чего такой вывод? – не утерпел Вадим.
– Я же говорил тебе, – в голосе Лунина прозвучала легкая нотка сожаления от того, что оперативник не понимает самого очевидного, – обстоятельства преступления и характер убийства друг другу не соответствуют. Почему Фильченко оказался в кабинете?
– Почему? – переспросил майор. – Ему не нравились фейерверки?
– Ему не нравился издаваемый ими грохот, – уточнил Илья. – Благодаря этому грохоту стоящие во дворе люди физически не смогли бы услышать доносящийся шум, даже если бы здесь стали стрелять. А выстрелить в человека все же гораздо проще, чем ударить его, к примеру, ножом. Так что, если убийство было спланировано заранее, а оно было спланировано, логично предположить, что преступник был вооружен. Скорее всего, каким-нибудь гладкоствольным охотничьим карабином. Но я могу ошибаться, возможно, в руках преступника было не огнестрельное оружие, а нож или топор. Во всяком случае, Игорь Владимирович увидел угрозу и бросился на преступника. Почему я в этом уверен? Все дело в орле.
Присутствующие непонимающе переглянулись.
– Да, именно в орле, – подтвердил Лунин и, вскочив с дивана, подбежал к месту, на котором было обнаружено тело убитого, – вспомните, когда вы вошли в комнату, орел валялся на полу рядом с телом. Позже, когда приехала следственная группа, все решили, что орел свалился случайно. Игорь Владимирович мог, падая, взмахнуть руками, зацепить фигурку и смахнуть ее с полки.
Илья картинно раскинул руки, демонстрируя, как именно мог умирающий Фильченко уронить со стеллажа бронзовую птицу.
– Можно же было спросить у меня, – еле слышно пробормотала Мария Геннадиевна, но ее слов хватило, чтобы взгляды всех присутствующих переместились на почти незаметную до сего момента домработницу, – я бы вам сразу сказала, что он на столе был.
Читать бесплатно другие книги:
