Облом для властного, или Я твой Зайчик Лазарева Ярослава

Врач чуть поворачивает монитор в Зайкину сторону и терпеливо показывает ей малышей.

Вася не смотрит. Он оглушен, ошарашен, растерян и… невероятно счастлив. А потом его посещает самодовольная мысль: «Эк, я постарался!»

Именно это чисто мужское бахвальство выводит его из транса и заметно придает уверенности в себе.

Они оба выходят из кабинета УЗИ взбудораженные сегодняшним открытием.

Зайка идет по коридору больницы, на ходу читая заключение, написанное размашистым почерком врача, и жмется к Васиному боку в поисках поддержки, а он решительно ведет ее, осторожно придерживая за талию.

Уже около машины Луганский останавливается, обнимает Алену и, крепко прижав к себе, тихо шепчет: — Спасибо, родная…

Нежно целует в губы, вкладывая в это простое касание всю ту любовь, что невозможно выразить словами.

А несносная Зайка разбивает все очарование момента замечанием:

— Вась, тебе теперь нужна другая машина. Мы же скоро все не поместимся.

Зайка.

Что такое счастье?

Можно ли его увидеть, потрогать или почувствует?

Счастье — это каждый прожитый нами день в кругу родных людей.

Счастье — это тяжелый труд целеустремленного человека, который знает, для кого живет, а не прожигает жизнь.

Счастье — это семейный очаг, где тебе всегда рады, несмотря на все невзгоды и печали.

Иногда мы ждем его годами, пытаясь поймать за хвост ускользающую удачу, не понимая, что счастье уже здесь рядом с нами. Мы просто не смогли его разглядеть, среди шелухи современных стереотипов.

И тогда оно обидится и уйдет от нас… Потому что не оценили… Не хранили…

Я сидела в детском кафе и с аппетитом ела вишневое мороженое, краем глаза наблюдая за своим Васей. Он сегодня за главного.

Развлекает детей, а я расслабляюсь в обнимку с мороженым. Ибо мне теперь можно хоть тонну мороженого.

Я неделю назад перестала кормить грудью мелких хомячков. Хотя, как хомячков.

Это скорее два Винни Пуха, потому что пошли в папу и выше всех своих сверстников на целую голову.

Им уже по годику, они очень любят сладости и… маму… ровно, так же как и все остальные. Именно поэтому мама, то есть я, сейчас прячется за картонкой от рекламы, чтобы дали хоть поесть мороженное спокойно.

Вот уже полтора года, как я официально госпожа Луганская. Что изменилось за этот год?

Очень многое.

Во-первых, мы с мои любимым Лосем стали родителями двух неугомонных близнецов.

Алексей и Александр появились на свет в три пятнадцать ночи под облегченные вздохи всего медперсонала нашей районной больницы.

Шутки ли это: принимать роды у супруги Главы администрации, который уже четыре часа старательно вытаптывает дорожку в бурьяне под окнами родильного отделения и звонит главврачу каждые десять минут с диким воплем: «Ну, что там, Палыч?»

У бедного Николая Павловича до сих пор, при виде меня глаз дергается.

Первые месяцы жизни малышей были очень тяжёлыми. У мальчишек оказался буйный и капризный нрав, а у их мамы только две руки и всего одна голова, которая постоянно хотела спать.

Конечно, все старались помогать. Баб Даша по мере сил занималась готовкой, привлекала старших мальчишек к домашним делам. Даже Настенька проявляла инициативу. То бутылочку подаст, то соску, то кроватку покачает. На Васю же автоматически перешли все заботы о старших детях. Школа, детский садик, кружки, уроки. Он уставал не меньше моего, но, как ни странно, не жаловался.

Время в заботах пролетало незаметно и когда близнецам исполнилось по полгодика, стало гораздо легче.

У меня появилось свободное время и мысли, которые никак не давали мне покоя. Рождение близнецов пробудило во мне какие-то скрытые чувства.

Я хотела помогать детям.

Так однажды вечером за чашкой какао родилась идея нашего благотворительного фонда.

Луганский поначалу не одобрял эту мою затею. Альтруизм — это не его черта характера, но после долгих уговоров, все же согласился помочь. В первую очередь финансами.

А куда ему еще их девать.

Рестораны стали приносить неплохую прибыль, мои проценты копились, а жить шикарно я никогда не умела и не хотела. Достаток есть и ладно.

Поэтому, заручившись еще одним толковым союзником как Женька, я, засучив рукава, принялась за работу.

И первыми плодами наших трудов стала развивающая школа, где широкий спектр специалистов совершенно бесплатно работает с непростыми детьми.

Тут на помощь пришли старые друзья и Наталья Георгиевна, с ее неоценимым опытом и Марик с Ксюшенькой с их творчеством, энергичностью, идейностью и работоспособностью.

Они, кстати, тоже собрались пожениться.

На свадьбу позвали в конце этого месяца.

Эх, гульнем!

Если кто-то влезет хоть в одно вечернее платье после снятия запрета на сладкое.

С этой мыслью скребу ложкой по дну стаканчика с мороженым и понимаю, что он опустел.

Поднимаю глаза на стол — там еще пять таких же пустых. Похоже, кто-то увлекся.

Все. Душеньку отвела и хватит.

Пора порадовать Васю своим возвращением. А то даже отсюда видно, что он уже замаялся.

Выползаю из своего укромного места и, замерев на мгновение, любуюсь почти идеалистической картиной: Вася и компания.

Даня со старшими близнецами играют в какие-то супермодные стрелялки на автоматах. Последние даже не дерутся за право сразиться со старшим братом, а просто активно комментируют и действия друг друга.

Настя — моя маленькая принцесса, единственная девочка среди такой мальчишечьей оравы в розовом воздушном платье и кокетливых туфельках на маленьком каблучке деловито выбирает с художником модного сейчас арта на лице, рисунок. Потом усаживается на высокий табурет и смешно морщит кукольный носик, когда молодая девушка-художник начинает наносить первые маски на пухлые щечки.

В пару метрах от нее мой любимый Лось одним глазом старается не упустить из виду девочку, вторым поглядывает в мою сторону, а руками придерживает младшеньких на карусели для малышей.

А они довольные.

Хохочут в голос и вертят растрепанными головкам, восторженно глазея на изобилие всяких развлечений.

Подхожу этой радостной компашке и кладу руку на Васино плечо:

— Соскучился?

Он оборачивается и шумно выдыхает.

— Безумно!

Не могу сдержать улыбки и подхватываю Алешу, который завидев маму мгновенно раскапризничался. Его брата подхватывает папа, и мы вместе движемся к дивану, где остались сумки с вещами.

Внезапно каким-то неведомым внутренним радаром я ощущаю чей-то пристальный взгляд и оборачиваюсь.

Улыбка медленно сползает с моего лица — на другом конце огромного помещения торгового центра у модного бутика стоит Егор.

Ничуть не изменившийся, все такой же красивый и модный.

Он стоит и смотрит на меня, словно не верит своим глазам.

Наши взгляды пересекаются, и острое чувство его сожаления режет окружающее пространство.

Что я ощущаю в этот момент?

Да, собственно, ничего.

Отболело и истлело. Все. Даже ненависть.

У меня теперь совсем другая жизнь, наполненная яркими, счастливыми, а порой даже непростыми моментами. И мы проживает их вместе, всей семьей.

Взгляд Егора перемещается на малышей, который как две капельки воды похожи на папу. Я не успеваю прочитать его эмоции, потому что из бутика как королева выплывает Соня и сует растерянному мужу несколько пакетов со шмотками.

Хмыкаю уголком губ и отворачиваюсь, чтобы не пропустить благодарный поцелуй мужа.

Что ж, Егор.

Это теперь твой вечный удел — таскать покупки за тираназаврихой, мои — быть мамой и любящей женой.

Больше я в сторону Егора не смотрела.

По-моему Аня и Рома гордились бы мной.