Техподдержка. Мертвая зона Дивов Олег

– Понятно. У меня трусы волшебные. Долбаные извращенцы.

Она явно хотела что-то добавить, и, судя по выражению лица, крепкими словами из военного лексикона, но вдруг «бинокль» тонко пискнул.

– Ничего себе… Ты тоже это видишь?

– Где?

– Девять точка ноль семь один. Семь точка четыре девять девять… Ой, ладно, возьми в рюкзаке планшет. О-бал-деть…

Леха навелся по координатам и понял, что его условно гражданская оптика на такой дистанции «возьмет» картинку только под последующую обработку, а прямо сейчас он не разглядит и половины интригующих мелочей, в которых вся суть. Запустив руку в рюкзак, он нащупал пистолет, гидратор, воки-токи, упаковку сухого пайка – а в Миллениум Парке, неподалеку от «Хилтона», шло тем временем такое шоу, что Элис охала да ойкала, – и только когда Леха недовольно заворчал, ему попался свернутый в рулон планшет.

Он впился глазами в изображение.

Гламурный «парк культуры и отдыха» сгорел в ходе конфликта и оказался вдобавок здорово перепахан – понятно теперь, почему. Сюда Великая Мать водила свое железное воинство на прогулки; и не исключено, что именно здесь у Йобы излюбленная огневая позиция. Этот пятачок не виден из жилых районов, его не достать стандартными калибрами частников. Зато Йоба, гуляя по парку, контролирует добрую половину города. А если надо больше, ей рукой подать до площади у Национальной Ассамблеи; быстро отстреляться и так же быстро уйти под защиту высоких стен парламента. Ей тут все близко, все удобно и везде безопасно.

Но сама она, конечно… М-да.

«Я огляделась по сторонам, прикинула, какое железо есть в наличии, и начертила лафет», – говорила Вик.

Реакция главмеха Шварцмана на ее чертеж стала более чем понятна.

– Йо-о-ба-а… – протянул Леха.

У пушки было четыре ноги спереди и две гусеницы сзади.

Тянитолкай. Странный зверь из детской сказки. Дикий, но симпатичный. И чертовски эффективный. Ни одному охотнику не удалось застать Тянитолкая врасплох.

Самоходная база Йобы представляла собой узкую длинную платформу. Корма опиралась на бульдозер, развернутый задом наперед; под носом была пара двуногих тележек от «Кентавров». Массивная боевая рубка полностью скрывала казенную часть орудия, только ствол торчал наружу, проходил над всей платформой и выдавался еще метра на три-четыре вперед. И это чудо техники ездило. Одновременно бегало. Или наоборот. Или что пожелаете.

«Вы просто не умеете их ворочать!» – вспомнил Леха.

Ему хватило одного взгляда, чтобы представить, как это может работать, и он уважительно цокнул языком. Виктория Ройс, скромный инженерный талант, слепила из того, что у нее было, почти шедевр. Если там ничего до сих пор не отвалилось, тогда у Йобы феноменальный маневр огнем. Тележки от шагоходов крутятся во все стороны и бегают, занося длиннющий тяжелый ствол вправо-влево с дивной скоростью. Еще они могут резко присесть. Или резво вскарабкаться на возвышение. Все ясно, да? А бульдозер на корме упирается в землю своим ножом, чтобы компенсировать откат. Если нож после выстрела залипнет в грунте так, что не выдернешь, можно ногами раскачать нос машины и освободить эрзац-сошник. Голь на выдумку хитра. Просто, как все гениальное.

Единственное, что делает Йобу не абсолютно смертоносной, это медленная перезарядка. И как бы лихо самоходка ни крутилась на месте, по прямой она вряд ли поедет быстрее, чем способен разогнаться бульдозер.

Но должны быть хоть такие слабости у богини войны, любви и возмездия мужчинам; иначе никакой управы вовсе не найдешь на железную деву.

В том, что Йоба женского пола, не оставалось сомнений. При всей своей анекдотической нелепости, эта пушка Франкенштейна смотрелась вполне завершенной конструкцией; а самоходки, они девочки, если даже их зовут фердинандами и конденсаторами. Не спрашивайте, почему. У мальчиков нет ответа. Просто внимательно присмотритесь. И с танками сравните, которые все до единого мужики.

Леха поймал себя на том, что не понимает, нравится ему Йоба или скорее пугает, восхищает инженерными решениями или поражает тем, как она не развалилась от первого же выстрела, – или все сразу. Говоря по-простому, Леха обалдел. И не только от Йобы. Окончательно сбивало с толку зрелище в целом.

Мало кому выпадает сомнительная удача наблюдать такую галлюцинацию наяву.

Длинная-предлинная самоходка, нелепая до абсурда и зловеще прекрасная в своей несуразности; и ее свита, десятка два колесных дронов поддержки, ракетные и пушечные, милые симпатичные машинки, готовые развернуться в ордер боевого охранения.

И микроскопическая фигурка человека.

– Орудие Франкенштейна, – пробормотала Элис.

Леха чуть не выронил планшет от неожиданности.

– А это кто там дрыгается? И что она делает? Есть идеи?

– Великая Мать. Да какие идеи, понятно все…

Йоба стояла, едва заметно поджав ноги, чуть опустив ствол, будто принюхиваясь или присматриваясь к человеку перед собой. Это выглядело забавно и трогательно.

А крошечная фигурка отплясывала странный танец. Бредовые коленца, вполне достойные монстроузного создания, которому они адресованы. С такого расстояния трудно разобрать, какие именно па выделывает Вик, зато четко видно, как она замирает на долю секунды, будто ставя точку в конце движения.

– Флажковый семафор. Или пиктографический алфавит. Короче, пляшущие человечки. Остроумно. Расшифровать эту кодировку без ключа будет непросто. Она же, видишь, не дает сейчас каких-то прямых команд. Она программирует Йобу. Поди догадайся, на что именно.

Элис оторвалась от «бинокля».

– Что значит Йоба? И кто такая Великая Мать? И почему… – Она посмотрела назад, мимо Лехи. – Та-ак. Теперь еще и этот. Здесь, что, все сумасшедшие?

Леха оглянулся. И быстро развернулся на сто восемьдесят градусов. Опоздал, раньше надо было ловить картинку и звук. Он ведь уже с полминуты слышал некое странное завывание сзади. Ну хотя бы так.

Гейб куда-то исчез от ворот. Зато там стоял Привратник. Воздев руки над головой и слегка помавая ими, подогнув колени, он смешно топтался на месте, бубня на высокой ноте одну и ту же фразу. Голова запрокинута; вероятно, идет обращение к небу. Привратник священнодействовал.

Леха сунул Элис ее планшет и быстро выдернул из-за пояса свой. Посмотрел, есть ли субтитры. Микрофоны работают, пошла расшифровка. И что это значит?

– YOBA OBINRIN NI NA OYU EWA ATI ARA AYA NI SHANGO KUE FUMI ABEKUN AYABA MI![4] – завывал Привратник.

Слово «Йоба» понятно без словаря, но для остального понадобится Смит с его лингвоанализатором. Если это еще йоруба, а не какой-то другой из двух тысяч африканских языков.

– Либо молитва Йобе-Хранительнице, либо приветствие, – сказал Леха. – Я бы не отвлекался на ритуал. Он нас не касается… Пока что.

– Надеюсь, – процедила Элис сквозь зубы.

Подарила ему еще один внимательно-оценивающий взгляд и вернулась к «биноклю».

– Давно она тут?..

– От сотворения мира.

– Понятно, еще один свихнулся… Алло, мужчина, продаются волшебные красные трусы! Дорого!

– Извини, я, кажется, неудачно пошутил. Докладываю. Эта пушка здесь с самого начала осады Абуджи. Ее собрали как средство ПТО, которое могло бы поразить технику, даже если та прикрыта домами. Не скажу про офисы и магазины, но прятаться за таунхаусами – дохлый номер, Йоба их пробивает. Настоящих танков она не дождалась, но застрелила три тяжелых машины на танковой базе и минимум две дюжины шагоходов. Понимаю, что ее работа по шагоходам интересует тебя в особенности, и непременно все объясню.

– Живучая, – бросила Элис довольно-таки равнодушно. – Или везучая. Уже сто раз могли подстрелить ее из ПТРК.

– Ага, подстрелил один такой… – пробормотал Леха.

Он был несколько озадачен. Ему раньше не приходило в голову, что Йобу можно просто взять и достать противотанковой ракетой.

А теперь надо быстро придумать, как в двух словах объяснить неподготовленному человеку, который Абуджи толком не видел, почему так. В смысле – отчего тебе не пришло в голову элементарное решение задачи по отстрелу стальных чудовищ методом «поймал в оптику, нажал кнопку». Да ладно бы тебе, рядовому необученному. Еще Смиту, Пасечнику, и целой куче профессионалов, включая покойного Винера в первую очередь.

Нет, возможно, им и приходило, но быстро уходило.

Наверное, потому, что нереально достать Йобу противотанковой ракетой?

– В чем проблема-то? Чего я не знаю?

– Для этого надо подобраться к ней хотя бы на пять километров и удержать в поле зрения, – размышляя вслух, медленно произнес Леха. – Технически решаемо, практически – не очень. У нее хорошее прикрытие, и она умело использует складки местности, если можно так сказать о высоких первых этажах и закрытых паркингах. Ну и… Главное – что никому еще не удалось зайти в центр так глубоко. Кто пробовал, все умерли.

– М-да, не подумала…

– Не волнуйся, я все объясню, – повторил Леха.

– Я в тебе и не сомневаюсь, – бросила Элис через плечо. – Йоба… Это по-африкански?

– По-русски, – машинально ответил он и чуть не схватился за голову, проклиная свой длинный язык. – Только ради бога, не спрашивай, как так вышло!

– Да понятно, если пушка русская. Вы столько оружия натащили в Африку, когда хотели устроить тут коммунизм…

– Пушка – китайская! – непритворно возмутился Леха.

– Подумаешь! Зато коммунизм из России, это вы заразили им китайцев. Он как вирус. И сами вы тот еще вирус. Куда ни плюнь, там обязательно русские, и ничего у них не получается. Но разгребать потом за ними – замучаешься…

– Ты не подначивай. Я не поддамся. Кстати… А зачем ты, собственно, пытаешься меня разозлить?

– А ты смешной. Очень забавно наблюдать, как ты реагируешь.

– Тебе сейчас не забавы, а союзники нужны! – сказал Леха строго. – Много у тебя в Абудже друзей? А? Понятно намекаю? Достаточно толсто?

На слове «толсто» он рефлекторно оглянулся. Привратник исчез. Ушел в отель. И Гейб не вернулся на пост. Ну конечно, чтобы даже за несколько километров не увидеть Йобу.

Правда, столик с напитками теперь прятался от солнца под большим разноцветным пляжным зонтом с надписью «Я люблю Абуджу». Но его могли принести «мамми», дабы не подвергать Гейба лишней опасности. На редкость продуманное и ненавязчивое обслуживание в здешней гостинице, везде бы так.

– Посмотри, – Элис, не оборачиваясь, протянула ему планшет.

Йоба в окружении своего воинства довольно бодро двигалась прямо на них, к горе. Четыре ноги уморительно семенили. Зрелище было такое, что Леха прыснул, за ним расхохоталась Элис.

– Куда она?..

– Увидим. Если Йоба готовится воевать с тобой и не очень уверена, с какой стороны будет атака… Я бы голосовал за площадь в центре правительственного квартала. Удобное место. Оттуда она достанет тебя почти где угодно, а ты ее – никак. Там есть и где развернуться, и где укрыться.

Элис показала на столик под зонтом.

– Давай-ка и мы укроемся. И поговорим.

Усевшись, она критически оглядела кувшин с непонятной жидкостью и прислонила к нему планшет так, чтобы обоим было хорошо видно. Достала из рюкзака гидратор, отпила немного.

– Ну, рассказывай.

Леха хмыкнул. Ничего себе интонация – будто до него снизошли.

– Союзничек, – добавила Элис.

– Э-э… Что я не так сделал?

– Ты начал торговаться, но давай посмотрим на товар.

– Какая, нафиг, торговля, когда речь идет о твоей жизни?! – выпалил Леха.

– У-у… – Элис покачала головой. – Так мы точно не договоримся. Очень жаль, ты симпатичный парень, но…

– Стоп, – перебил Леха. – Кажется, понял. Думаешь, я набиваю цену и жду встречного предложения. Но я ничего не продаю!

– Зачем тогда эта болтовня про друзей и союзников?

– Я же обещал, что все объясню?

Элис посмотрела на планшет. Йоба со свитой исчезла за зданиями правительственного квартала. Только один замешкавшийся дрон, совсем маленький, с пулеметом и смешными радарными «ушами», стоял на краю парка и буксовал в глубокой рытвине.

– Ну… Объясняй.

Этот доклад был ничуть не похож на тот, что Леха адресовал Корсварену. Сейчас он рассказал не больше, чем, по его мнению, полезно знать человеку, который поведет в город боевую группу. Минимум домыслов, максимум конкретики. И ничего из того, за что может взъесться институтское начальство.

Пока он говорил, в поле зрения «бинокля» появился второй дрон, побольше, и вытолкал застрявшего малыша. Объехал коварную рытвину и укатил; маленький последовал за ним.

– Умные… – протянула Элис. – Что-то слишком умные… О’кей, я тебя услышала, спасибо. Но к чему был пафосный спич про союзников? Ты же просто так лишнего слова не скажешь, это я уже поняла. Давай, колись.

– А кто тебя достанет, – Леха ткнул пальцем, – оттуда? Когда подобьют? Уж, наверное, не Дебанги! Я тут без единого контакта, всегда под наблюдением, и с голыми руками. Мне нужна техподдержка, связь, надежные люди… Ничего нет! – Он чувствовал, что говорит лишнее, и его снова неправильно поймут, но не мог остановиться. – Тебе надо будет выбраться из зоны, и чтобы патруль «Топоров» не застрелил, и какое-то укрытие в пригороде хоть ненадолго, и опять-таки связь. Кто поможет со всем этим?.. Самое интересное, что если ты одна и пешком, то спокойно можешь подойти к Йобе и сесть на нее верхом! К сожалению, она не поедет из зоны с тобой на горбу. И не захочет, и энергии у нее осталось не больше одной полной зарядки… Хочешь – смейся, кроме Йобы и меня, у тебя здесь нет друзей сегодня. Большая проблема.

– Та-ак… – Элис выпрямилась, и Леха впервые увидел на ее лице не скучающую гримаску, а вполне деловой интерес.

– Про Йобу – поподробнее? – подсказал он.

– Да вот прямо не знаю. Я бы конечно хотела залезть на эту уродскую железяку, вскрыть ее и достать мозги… Думаю, там не просто блок управления, а интегратор, который тащит на себе всю систему укрепрайона. Интересно было бы взглянуть на прошивку. Но, понимаешь, это чисто ради любопытства, и только. А больше незачем… Чего моргаешь? Что я такого сказала? Про мозги? Когда формируется мобильная оборона, интегратор не прячут в бункер. Его встраивают в самый защищенный из подвижных элементов. А пушка, даже если за ней охотилась вся «Кибернетика», была самой недоступной для них частью системы. Ладно, можешь не верить мне, вырастешь – поймешь. Или спроси у Смита, как это делается… Послушай, ты молодец, я тебе благодарна. Но все, что ты говоришь, несущественно для моих задач. Очень мило с твоей стороны, но вообще ни к чему.

– Кажется, мы снова не слышим друг друга, – пробормотал Леха. – Культурные коды не совпадают – или я совсем дурак?

– Ты умница. И я прекрасно слышала, как ты просился на работу.

– Что, блин?!

– Спокойно, не ты первый, не ты последний. Ко мне подлизываются все, кто успел пронюхать, что я снова в игре. Прямо счастье, что мы тут без связи, хоть отдохну чуть-чуть. А ты не виляешь хвостом, достойно предлагаешь себя, я это оценила…

Она поймала его непонимающий взгляд.

– Запись выключи.

– Исполнено.

– Уфф… Сразу легче разговаривать, а?

– Не знаю, я привык, что запись для служебного пользования, она сразу шифруется, а потом уже Институт решает, что открыть. Почти ничего, как правило. Самый минимум, который никому не повредит. У нас с этим строго.

– А я привыкла, что все сливается. Рано или поздно. Сейчас тоже была утечка, вот и дергаюсь. Кто-то слил инфу, что если операция в Абудже пройдет гладко, меня назначат консультантом в Совбез ООН. Ну… Есть основания верить, да. Наверное, с моей стороны не очень этично согласиться на эту должность… Все-таки ООН на весеннем саммите прихлопнет целую индустрию, где и я сама работала, и мои боевые товарищи, и много хороших людей. Но куда теперь идти? Больше просто некуда. Только к этим нехристям, захватившим власть над миром… Думаешь, мне легко?!

Она скривилась, и Леха чуть не отшатнулся, таким хищным вдруг стало ее лицо, искаженное злостью.

– Смотреть противно, с каким наслаждением они забивают гвозди в гроб американской экономики. Бац! Бац! Отказ от частных армий – очень большой гвоздь. А китайцы и ваши – поддакивают и руки потирают! Лишь бы нагадить! Как будто не понимают, что если накроется Америка, им тоже конец, индусы всех сожрут! Ничего, Америка справится… А у меня будет свой офис, свой персонал, я смогу пристроить кого-то. К сожалению, немногих. Все пойдут искать работу. Вон, ты уже ищешь работу.

– Господи! – простонал Леха. – Откуда ты взялась такая?! О чем ты думаешь! Операция у нее гладко пройдет! Тебя грохнут в зоне – и все! Ты услышала вообще, сколько эта железяка, – он мотнул головой в сторону города, – подбила шагоходов?!

– Да ты прямо без ума от нее. Прости, твоя любимая пушка меня не особенно волнует. Шагоходы выполняли не свои задачи, вот она и подбила их.

– С каких пор городской бой не…

– Не спорь с профессионалом, ладно? – попросила, именно попросила, а не приказала Элис. – У шагоходов особое место в городском бою. Не знаю, чего ради «Кибернетика» применяла их как подвижные огневые точки на периметре. Это задача для танков, не для БШМ. С шагоходами так делают только если противник заведомо слабее по технике. Выдавливают из застройки партизан со стрелковкой, например… «Кибернетика» в целом вела себя странно – долго обстукивала укрепрайон со всех сторон, вместо того, чтобы прорываться и рассекать оборону на части. Видимо, некого было вводить в прорыв…

Леха чуть не заскрипел зубами, так хотелось проболтаться. Многие, очень многие странности осады Абуджи объяснялись тем, что это была не война, а охота за «батарейкой», сильно осложненная страхом испортить драгоценный товар, спрятанный неизвестно где. И еще попытка удержать на месте всех свидетелей, не дав ни единой душе просочиться из города. Неспроста Винер заказывал «Ландскнехтов» живыми: он хотел взять «языков» и сначала допросить, а потом уже убить. Помножьте эти мучения на фактор Муделе Бабы с его черной милицией, которая сегодня за красных, завтра за большевиков, а послезавтра за мировую революцию, и всегда за деньги. Битва негодяев, воистину. За что ни возьмись, все никуда не годится.

Какой тут прорыв. Один раз, в самом начале осады, Винер рискнул атаковать по правилам, как хотела бы Элис, – пройти сквозь центр методом шагоходного блицкрига. Нарушить связность обороны и дальше бить врага по частям. Он не знал, что его поджидают обдолбанные негры с ломами и внезапно Йоба. «Кибернетика» тогда огребла так, что навсегда забросила современное военное искусство и принялась возрождать классику – конструировать Разрушителя.

Не помогло.

– Только сейчас подумала… Это же тактика «мусорщиков», – сказала Элис. – Тех, кто пришел не за войной, а за добычей. Ага?

И испытующе поглядела на Леху.

Леха едва не прикусил язык.

Он уже почти уверился, что Элис не очень умна, и тут на тебе, какие намеки. Или не намеки? Просто случайность?

«Играет она со мной, что ли?»

– Мне сказали, у них прорыв не удался. Они зашли с трех сторон, колесная техника оттуда и вон оттуда, по шоссе, – Леха махнул на север и на юг, – отвлекающим маневром, а шагоходы с запада через жилую застройку. Все было по-умному, но «Ландскнехты» отбились – и тогда началась позиционная война.

– Я бы даже не пробовала те направления. Пошумела бы там машинами, но не пустила их под обстрел. «Ландскнехты» ждали атаки с дорог – и пускай себе ждут. При хорошей организации главного удара они все равно не успели бы перенести огонь.

– Ты и сейчас не рассматриваешь север и юг?

– Мы… – Элис хлопнула себя по губам. – Извини, но ты еще не работаешь на меня.

– Я разрыдаюсь, ей-богу! Я без задней мысли спросил. Просто хочу помочь, а ты не даешь это сделать.

– Так рассказывай дальше. Говорю еще раз, я оценила твою инициативу, но с конкретной помощью у тебя как-то не очень.

Леха сел прямее: сзади, там, где он прислонился к спинке стула, терморубашка была хоть выжимай. Подумал, не выжать ли ее на самом деле. Офисный этикет такого не допускает, а у них тут вроде бы переговоры… Жизнь замерла: планшет ничего не показывает, «бинокль» не пищит. И Элис молчит.

С Лоренцо было проще, честное слово.

«Кстати, о Лоренцо. Интересно, что в кувшине? Вдруг оно поправляет физические кондиции и повышает уверенность в себе… Отставить! Даже и не думай!»

– Н-ну? – подтолкнула Элис.

– Уже помог, – процедил он, глядя под ноги. – Не услышала – значит, не надо.

– Хм… Ну, допустим… Допустим, я скажу, что по итогам операции в Абудже будет разбор… Мой внутренний разбор. И кто сумел вписаться, кто принял участие, кто хорошо себя проявил, тот получит свой бонус. Какой – ты знаешь. Я здесь в некотором смысле… – Элис на миг запнулась. – Ну, мы с тобой в похожих условиях. Я тоже себя чувствую несколько… Оторванной от техподдержки. Без крепкого тыла. С голыми руками. Ну, почти. И очень не хватает надежных людей. Вот, я это сказала!

И уставилась на него такими глазами, будто сообщила, что прошлой ночью не только трахнула Пасечника, но еще убила и съела, и ей понравилось. Неловко, конечно, в приличном обществе так себя не ведут; но ты отнесись толерантно, а главное, оцени, как я с тобой откровенна.

«А некоторые, между прочим, жизнью рисковали, пока другие развлекались», – Леха потрогал синяк под глазом.

– Хорошо. Попробую объяснить. Ты – воин, я – обслуживающий персонал, но еще мы оба гуманитарные технологи. Для нас нет просто войны, она всегда продолжение экономики и политики, и мы приучены так смотреть на любую операцию, даже самую ерундовую. Твой уровень подготовки заметен невооруженным глазом: ты говоришь на одном языке с Дебанги, на другом со Смитом, на третьем со мной… Ты – наш человек. Но тогда ты должна видеть, обязана видеть, что вместо операции здесь готовится провокация! Как всегда в Абудже, кстати! Поистине место проклятое…

– Может, я знаю об операции больше, чем ты?

– Да чего тут знать? Что тебе заказали? Разведку боем? Нафиг она сдалась кому-то с участием живых людей? Только чтобы этих людей подставить! Дебанги мог послать дронов. Если нужен глубокий прорыв – легкие шагоходы на автопилоте. С хорошего разбега заскочить в центр, и пусть их раздолбают, они успеют все заснять и передать.

Элис горестно вздохнула.

– Я тебя просила не спорить с профессионалами? Опять ты даешь советы по теме, в которой плаваешь. Честное слово, я уже верю, что ты простой клерк… Ничего дроны не успеют передать из зоны, там глушилка. В отчетах «мусорщиков» полно жалоб на нее.

– Блин, забыл!. – Леха хлопнул себя по лбу, чуть не сломав козырек бейсболки. – Ой, блин…

За слетевшей кепкой пришлось наклоняться, потом вешать на место камеру. Леха надеялся, что эта клоунада хотя бы подарила Элис несколько секунд веселья, но девушка наблюдала за ним скорее настороженно.

– Они зайдут – и сгинут, а кто их убил, вдруг живые люди? Неважно, какие – гражданская оборона или клуб любителей кошек… Да хоть секта людоедов. Город с людьми запрещено пускать под реновацию. Ну и самое важное ты конечно не заметил, – она кивнула на планшет. – Понимаю и не осуждаю, у тебя другая специальность, ты по информаторам работаешь…

– Картинка мелкая, – честно сказал Леха.

– Ну-ну… Все эти машины, кроме самой пушки, легко определились по каталогу. Да, такие были у «Ландшафт Дизайн Анлимитед». Но – такие, а не эти конкретно. Эти – ничьи. Вольные защитники Абуджи, самозародившиеся из металлолома. Чего вылупился? Они крашеные. У них замазаны все тактические знаки.

– Ах ты ж блин…

Он едва удержал руку, а то опять пришлось бы нагибаться за бейсболкой. Снять ее, что ли?

«Крашеные», значит… У Элис шагоходы тоже без маркировки, но они «чистые», это другое, их просто не успели разрисовать. На «чистых» можно и в бой сбегать разок-другой по спешке или острой необходимости, если докажешь, что очень надо было. А «крашеная» машина совсем иное дело, она осознанно укрывает свою принадлежность.

За намеренное удаление тактических знаков с техники у наемников должны отнимать лицензию. Но частники просчитывают риски: если воюешь с террористами и радикалами, им незачем знать, кто ты такой; своя шкура дороже любой бумажки. А если одна из задач – пугать и разгонять условно мирных жителей, – тем более нельзя светиться. Леха готов был поспорить: «Ландскнехты» закрасили маркировку, едва зашли в Нигерию. «Кибернетика» наверняка тоже. А когда началась «Битва Негодяев», всем точно стало не до того.

Но теперь определить принадлежность роботов можно только одним способом: подойти вплотную и зафиксировать серийные номера агрегатов. Или снять их с разбитых машин. Если там номера не спилены, бывает и такое.

– Хитрая стерва твоя Великая Мать. Осложнила атрибуцию техники до упора. Ну… – Элис изобразила ослепительный голливудский оскал. – Она не знала, что сюда приду я. Дроны не подпишут экспертное заключение для АТР. А я подпишу, мой статус позволяет. Я отвечаю репутацией и всеми активами за то, что видела в Абудже своими глазами. Тебе это знакомо, Институт тоже строит экспертизу по модели «иди-смотри-отвечай». Есть, конечно, разница: если ты наврешь в отчете, тебя выгонят с работы, а меня – из бизнеса…

Леха чувствовал, как сутулится под ее взглядом.

– И последнее, но не наименее важное. Напрасно я разоткровенничалась, но хочу, чтобы ты успокоился наконец. Никаких провокаций не будет потому что меня возвращают в игру. Ты это слышал, но, кажется, не понял. Могу повторить раздельно, для самых глупеньких. Меня. Возвращают. В игру.

– Тебя принесут в жертву, – сказал Леха обреченно.

Элис усмехнулась и покачала головой.

– Этот фокус с гибелью медиаперсоны в «горячей точке» устарел лет на двадцать. Совсем вы в Институте отстали от жизни. Признаться, я была о вас лучшего мнения… Ну-ну, не дуйся! Тебе не идет. Очень трогательно, что ты так обо мне беспокоишься, но расслабься уже! Комиссару нет смысла меня убивать, я нужна ему живая. Отработаю задачу, подпишу бумажку, и у Дебанги будут козыри на руках, чтобы начать реновацию немедленно. Ровно те козыри, что он заказал мне.

– Да при чем тут комиссар?! У Дебанги и АТР своя игра, но сами они внутри другой игры. Наверняка есть еще третий уровень, четвертый, и так далее…

– Да хоть десять. Я решаю проблему конкретного заказчика. И попутно возвращаюсь на арену в новом качестве, из бизнеса – в политику. В большую политику, обрати внимание. Уверен, что не хочешь со мной?.. Слушай, черт побери, кажется, я тебя уговариваю! Да это же с ума сойти! Ну ты даешь! А с виду такой тихоня…

– Тебя принесут в жертву, – повторил Леха. – Если не ради большой политики, тогда потому что место проклятое.

– Ой-ей-ей…

– Погоди, дай закончу мысль, потом смейся. В Абудже ритуальное заклание… Очень в тренде. Тут под горой лежат останки двадцати одного сотрудника Института. Всех принесли в жертву. Не в переносном смысле, а буквально, раскроили черепа и бросили в пропасть. Поэтому Институт не отстал от жизни, он держит руку на пульсе современности. Прости мне черный юмор, но если я не буду шутить, то буду пить, чтобы не бояться… Сейчас любой, кто собрался в Абуджу, должен первым делом задуматься, почему его заманивают сюда.

Элис нахмурилась.

– А что до старых фокусов – знаешь, я своими глазами видел такую гнусную сценарную заявку… Тебя бы стошнило. Ее написали два года назад, когда в Абудже шло самое рубилово. Тогда фокусника придержали за руку. Наверное потому что ООН еще колебалась. Сейчас она не колеблется, но ей нужна мощная поддержка в масс-медиа. Ты сама говоришь, Организация убивает одним росчерком пера целую индустрию и попутно делает больно Америке. Значит, реклама этого решения должна быть такой убедительной, чтобы ни одно национальное правительство даже не вякнуло против отказа от частных армий. И я тебе говорю, реквизит для фокуса ждет, когда его пустят в дело. Ждет новостного повода. Самый лучший повод – гибель в «варзоне Абуджа» кого-то вроде тебя. И сразу все заготовки пойдут в раскрутку. Так я вижу ситуацию в целом. А комиссар Дебанги… Если бы я режиссировал этот спектакль, Дебанги ничего бы не знал о твоей роли. Да ему и наплевать. Даже если он что-то подозревает. У него свои проблемы, он торопится, ему надо осваивать бюджет. Поднимать Африку с колен, мать ее.

– Допустим, я на секундочку поверю… – мягко начала Элис.

– Тогда поверь, что у варзоны осталась максимум одна полная зарядка! Не спрашивай, откуда знаю. Если сейчас начать, как ты это назвала, обстукивать укрепрайон по периметру, зона сдохнет через пару недель.

– Нереально. Время, – отрезала Элис.

И будто вторя ей, в рюкзаке запищал тональным сигналом воки-токи.

– Надо же, как совпало, – она взяла со стола планшет. – Если бы ты режиссировал этот спектакль… А? Драматургия!

– Погоди, ты куда, я же главного не сказал… – беспомощно залопотал Леха.

– Куда… Фильтры ставим – и вперед, к победе. А у тебя, извини, что ни слово, то главное. Толстоевский!

– Фильтры… Почему так скоро?

– Комиссар торопится, – напомнила Элис. – И я тоже. Мне в Африке еще вчера надоело. Слишком пыльно тут у вас. И мужики с прибабахом.

– Ох, черт, ну дождись хотя бы полнолуния! В полнолуние Йоба выползет сюда, в дендрарий, под самую гору!

– Да не боюсь я твоей Йобы, – отмахнулась Элис, вставая. – Пока она перезарядится, «Всадник» на крейсерской скорости пройдет метров триста. А на рывке все пятьсот. Чего смотришь? Угадала?

– А первый выстрел тебя не волнует?

– Не попадет. Я пролечу мимо нее как ветер, – Элис набрала какой-то код на панели воки-токи, повесила рацию на пояс и ушла к «биноклю».

Леха обреченно смотрел на кувшин.

– Ничего у меня не получается в этом городе, – пробормотал он. – И вообще в Африке. И вообще. Ладно… Эй, валькирия! Тут один человек, который знает о варзоне практически все, просил тебе передать. Если подобьют, не пробуй залечь или отступать. Сразу беги в глубь зоны. Роботы тебя не тронут. Они не стреляют в молодых белых женщин. Ясно? Когда пересидишь стрельбу – выходи на восток, сюда, к горе. Дальше по обстановке. Есть слабая надежда, что твоей эвакуацией озаботится мой источник. Сам я не знаю, смогу ли помочь. Может, к тому моменту уже меня принесут в жертву…

– Ну вот видишь, – сказала Элис, звякая штативом. – Я же говорила, что в тебе не сомневаюсь. Какой ты молодчина-то.

– Э-э…

Она уже стояла рядом, с рюкзаком на плече.

– Рада была познакомиться. И, знаешь, до глубины души жаль, что не смогу взять тебя в ООН. Было бы здорово работать вместе. Но мне просто не позволят держать в офисе русского шпиона. Извини за весь этот спектакль с пафосными откровениями и прочувствованными речами, ладно? Сам сказал, я – ваш человек. Тебе известны правила игры, мы обязаны нравиться людям. А ты крутой! Ты прямо очень крутой. Такой милый недотепа и столько всего раскопал… Ну-ка, погоди…

Она пошарила в рюкзаке, достала бесформенный красный комочек и бросила на стол.

– Заслужил.

Леха даже не поднялся на ноги, чтобы попрощаться. Он только натянул козырек бейсболки ниже бровей.

Элис потрепала его по плечу.

– Хватит дуться, – сказала она. – Ты славный парень. Останемся друзьями. Погоди, или у тебя приступ ревности? Не-ет, не верю, это было бы слишком непрофессионально и мелодраматично…

– Мне вот просто интересно, – пробормотал Леха. – Если последнее слово всегда должно остаться за тобой, если ты железно уверена, что умнее и хитрее всех на свете, тогда кто твои книжки писал – литературный негр или какой-нибудь журнабот? Ставлю на искусственный интеллект. Живой человек просто не смог бы тебя вынести.

– У меня все свое, дурачок. И книги, и звездочки на фюзеляже, и вот это тоже, – Элис наклонилась над ним так, что круглая грудь едва не стукнула по козырьку. – Что выросло, то выросло – таково мое жизненное кредо. Ты не сможешь меня обидеть даже если очень захочешь. Потому что я – самая настоящая. И между прочим, я иду на войну, а ты остаешься. Такие дела!

Она чмокнула его в щеку. И уже издали крикнула:

– Пожелай мне удачи!

– Ага, – буркнул Леха. И добавил по-русски: – Не остаться в этой траве с группой крови на рукаве. Тьфу!

И длинно горько выругался.

Несколько минут он смотрел на кувшин, размышляя, как у русских шпионов с силой воли, железная или нет. Потом решал логическую задачу: если некий индивидуум нажрался до состояния овоща, сочтут ли его годным для принесения в жертву Йобе?

И что круче – пасть в бою исключительно по своей дурости, или живот положить на алтарь по прихоти язычников двадцать первого века?

А потом ему просто все осточертело.

– В жопу, – сказал он. – Да пошло оно все в жопу.

Кряхтя, как старик, встал, подобрал свой трофей со стола и медленным шагом направился к воротам гостиницы. Там снова дежурил Гейб.

– Позови мне Привратника.

– Прошу вас, босс, – Гейб указал внутрь двора.

– Не хочу туда. Позови.

– Но… – Гейб выглядел даже не озадаченным, а скорее испуганным. – Босс, вы не понимаете. Его не зовут.

– Что за… – начал было Леха, но тут Привратник выглянул из двери.

– Время ланча! – воскликнул он. – Добро пожаловать!

Леха молча поманил его к себе. Привратник ухмыльнулся и отреагировал на жест адекватно, зато Гейба как ветром сдуло.

«И что это за хрен с горы? Похоже, высокий чин в мафии, покруче капитана. Может, консильори? Почему бы и нет. Готовит тут, образно говоря, почву для ритуала… Поет Йобе песенки с безопасного расстояния…»