Берег. Следы на песке Крынская Юлия

Глава 21

Роберт ушел в ванную, а у Юли на глаза навернулись слезы. Не такой она себе представляла первую брачную ночь. Она перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. От нее пахло парфюмом Роберта, и Юля отшвырнула ее. Она села и уставилась на свои ноги в белых чулках. Больше на ней ничего не было: «Любимая кукла его высочества!» Она с неприязнью стянула их с себя и, выбежав во двор, нырнула в бассейн. Остывшая вода остужала разгоряченное тело, но не распаленную душу. Юля остервенело работала руками и ногами, пересекая десятиметровой бассейн за секунды. Она металась по нему, как рыба в садке, задыхаясь от беззвучных рыданий.

– Джу, что с тобой? – Роберт настиг ее, прижал к стенке бассейна и ужаснулся: – Ты плачешь? Что не так?

– Все не так! – Юля оттолкнула его. Подтянувшись на руках, она выскочила из воды и скрылась в доме.

Юля вбежала в гостиную, налила полстакана виски и выпила. Напиток опалил горло и вызвал приступ кашля. Стянув с дивана плед, Юля закуталась в него, рухнула на подушки и уставилась в одну точку. Роберт вошел в махровом синем халате и прошел к барной стойке. Судя по булькающим звукам, он тоже хорошенько тяпнул. Юля хотела встать, чтобы уйти, но сильные руки сжали ее плечи.

– Давай объяснимся, – потребовал Роберт и добавил уже более мягко: – Ты могла остановить меня в любой момент. Почему не сказала, что тебе больно?

Юля откинулась на спинку дивана и тихо сказала:

– Мне вот здесь больно, – она приложила руку к груди.

Роберт обошел диван и, усевшись около ее ног, в недоумении уставился на нее.

– Я не понимаю тебя, Джу!

– Хорошо! Для тех, кто в танке! – рубанула Юля. – Если однажды наша дочь, став взрослой, спросит меня о первой ночи, мне придется соврать.

– Почему?

Юлю взбесило до невозможности очередное «почему», и она выкрикнула:

– Да потому что у меня язык не повернется сказать, что ее отец трахнул меня в… – Юля разрыдалась.

– Джу, детка! – умилился Роберт и, перебравшись на диван, обнял ее. – Как бы я не старался, ты по-прежнему остаешься девственницей до мозга костей. Я смотрю на это совсем иначе! И нашей дочери я расскажу, что у нее лучшая мама на свете, отдавшая мне всю себя до последней капли в первую брачную ночь. А ты намотай себе на ус: ты моя и только моя женщина! Я никогда не изменю тебе. Но буду любить тебя где угодно, когда угодно и как угодно. Каждый изгиб твоего тела совпадает с моим. Ты создана для меня.

Юля всхлипнула и утерла вновь подступившие слезы кулаками.

– К тому же наша ночь только началась, – хитро улыбнулся Роберт и подхватил ее на руки. – И поверь, тебе будет, что вспомнить.

«Так облажаться! Ведь хотел сначала ей «романтик» устроить, расслабить как следует… Но член за эти дни уже просто онемел от адской боли, а сердце переместилось на конец головки. Черт! Сколько же понадобится времени, чтобы я перестал изнывать от желания отодрать собственную жену так, чтобы она ходила в раскоряку. Долбаные бабочки! Как увидел ее сегодня напуганную, в нелепом пеньюаре и белых трусишках, так одна живая извилина осталась, и та в штанах. Зато как напряглась. Повалил девчонку бедную, набросился, как голодный пес, на дрожащие губы, всосал так, что мало не показалось. От запаха ее неповторимого, тела гибкого, дыхания обжигающего, сердце чуть не остановилось. А она еще о мой торчок розочкой своей сладкой потерлась. Крышеснос! А когда сказала, что готовилась к вторжению полному, я уже ни о чем другом и думать не мог. Но как же классно! Я кайфанул, как никогда прежде, врезаясь в ее попку с громкими шлепками. Девуля моя сладкая», – Роберт внес Юлю в ванную, освещенную чайными свечами. Он выпутал жену из пледа и помог ей забраться в джакузи, наполненную водой, ромом и кокосовым молоком.

– Ну вот, – Фаррелл отправил свой халат к пледу на пол и забрался к Юле. – Пока ты бегала, тут все подостыло. Он повернул кран, и горячая струя врезалась в воду, разгоняя в стороны теплые волны.

Юля села, обхватив колени, и отрешенно уставилась на пламя свечи. Роберт перетянул жену спиной к себе и прижал к груди.

– Хватит дуться, маленькая моя. Прости, меня, пожалуйста, Джу, – прошептал он ей на ухо, изнывая от желания повторить содеяное: «Твою ж мать! От одного воспоминания по животу прилетело раздутым хером!». —

Она молчала, иногда ее грудь вздымалась от глубокого вздоха. «Уже хорошо, что не вырывается», – Роберт вытянулся под Юлей.

Она выключила воду и, развернувшись к нему лицом, легла сверху.

– Прощаю. Не могу на тебя долго сердится, – ее хрипловатый голос пролился сладким нектаром.

– Люблю тебя, родная моя! – Роберт вложил в эти слова всю нежность, на которую был способен. Не удержавшись, добавил: – Впусти меня, пожалуйста.

Юля на мгновение замерла и перестала дышать.

– Пожалуйста! – Роберт чувствовал себя попрошайкой на паперти. – Ты мой наркотик, Джу! Что хочешь со мной делай, но не отлучай от тела больше!

– Хочу сделать это в океане! – села жена на нем и глаза ее заблестели. – Прямо сейчас! И костер на берегу. Большой костер!

У Роберта от удивления отвисла челюсть.

– Ты уверена?

– На все сто!

Юля с Робертом вышли к океану и остолбенели. Вода светилась мириадами голубых огоньков, подобно звездному небу.

– Что это, львенок? – Юля оглянулась на Фаррелла и рванула к кромке воды. Она упала на колени, провела ладонью над ее поверхностью и воскликнула: – Да это космическая плазма просто!

– Охренеть! – пробормотал Роберт, завороженно уставившись на мерцающую гладь. – Нужно быть полным идиотом, чтобы забыть про это чудо. На картинках выглядело более прозаично.

Он подошел к жене и опустился рядом на песок.

– Планктон! Эти одноклеточные светятся благодаря электрическому импульсу. Он возникает при движении волн.

– Хватит умничать! Раздевайся! – Юля вскочила и сбросила с себя одежду. Кончиками пальцев ноги она попробовала воду. – Как парное молоко!

Роберта не нужно было долго упрашивать. Он стянул с себя толстовку и льняные брюки, надетые на голое тело, подхватил возлюбленную на руки и вошел в воду. Юлины глаза снова сияли от счастья. Роберт зашел по пояс и поставил Юлю на ноги. Она вытянулась на поверхности воды в позе морской звезды. Ее шоколадного цвета соски заострились от ночной прохлады. Фаррелл тяжело сглотнул и сжал до боли член в ладони. Немного помогло отсрочить холостой выстрел. Юля открыла глаза и позвала его:

– Ложись рядом! Это настоящая нирвана.

– Наслаждайся, принцесса, – Роберт зачарованно уставился на открывшиеся его взгляду нежные лепестки губ между распахнутых бедер, подсвеченные морскими светлячками – Это, и правда, космос! Просто мозг навылет!

– Ты привез меня в настоящую сказку. Потрясный вид!

Только сейчас Роберт понял, что они говорят не об одном и том же. Осанке его члена в этот момент позавидовала бы даже балерина. Фаррелл ухватил Юлю за щиколотки и, потянув на себя, шагнул между ее бедер. Зеленые глаза-омуты из-под опущенных длинных ресниц насмешливо взглянули на Роберта: «Я сдохну с ней от спермиотоксикоза!» Он прижался к ее плоти, давая почувствовать стояк.

– Возьми меня, – Юлин голос прозвучал волшебной музыкой.

Роберт ввел член и зарычал от удовольствия. Посреди сияющей Атлантики, в лунном свете он любил самую лучшую женщину на земле.

После, обессиленные они еще долго целовались в океане и шептали друг другу слова любви.

Яркие всполохи костра озарили пустынное побережье. Тлеющие паутинки полетели в ночное небо. Роберт устало опустился на песок. Он закусил губу и уставился на топор: «Чем, чем, а валкой леса я сегодня никак не думал заниматься. Но наверное, я потому и влюбился в мою Джу, что ванной она предпочтет океан, а свечке костер». Юля принесла еще сухих пальмовых листьев и веток, подбросила в огонь. Закутавшись в плед, она встала поближе к теплу. Роберт внезапно вспомнил свой сон, что приснился ему накануне первой встречи с будущей женой. Он вгляделся в ее немного асимметричное красивое лицо: кожа ровная, бархатная, без единого изъяна, высокий лоб, брови, словно по лекалу от Всевышнего, аккуратный нос, крупноватые, припухлые губы, в которые Фаррелл влюблен без памяти, идеальная линия скул, чуть вздернутый подбородок. Прошло полгода, но эта красавица так и осталась для него недосягаемой. Как бы он ни старался. Его желание овладеть ею с запретной стороны сейчас показалось ему очередной попыткой стать ее доминантой в жизни. Волк! В том сне на него прыгнул Волк! И это был прообраз не ее бывшего жениха-наркобарона. Это был тот парень, что поселился в ее сердце значительно раньше. Даже из иного мира он явился, чтобы защитить свою избранную волчицу от очередного незадачливого кандидата на руку и сердце. Роберт открутил пробку бутылки и сделал несколько глотков виски.

– Дай мне тоже, – Юля опустилась рядом с ним на корточки.

Роберт протянул ей шотландский «Скотч».

– Ты не жалеешь, что вышла за меня? – вопрос вырвался против воли. Слишком сильно по Роберту хлобыстнула сейчас догадка про смысл почти забытого сновидения.

Юля чуть не поперхнулась.

– С ума сошел, – она закрыла бутылку и повалила Роберта на землю. – Ты лучшее, что могло случиться в моей жизни.

Под утро Фарреллы вернулись домой и вместе встали под горячий душ. Потом они перебрались в спальню, и Юля, закрыв глаза, промурлыкала:

– Немного вздремнем?

Невыносимо прекрасная, лежала она перед Робертом. Волна страсти накрыла его:

– Не могу тебе этого обещать. Я так люблю тебя, – он весь дрожал от желания и не мог ничего с собой поделать. – Я хочу тебя.

И снова Юля металась по постели от его неистовых ласк, но Роберт крепко удерживал ее, не выпуская ни на секунду. Вскоре жена снова вошла в раж и стала более податливой. Тогда он переместился наверх и, встретившись с ней взглядом, вошел в нее как поршень в масло. Капельки пота выступили у него на лбу. Оба тяжело дышали, не сводя глаз друг с друга. В этот раз Роберт не спешил и следующие полчаса просто наслаждался самим действом. Он хотел бы, чтобы их такой сладостный полет никогда не кончался, но силы были на исходе. Не в состоянии больше сдерживаться, рыча раненым зверем, Фаррелл, мокрый от пота, рухнул на жену. Сердца влюбленных бешеным галопом неслись вскачь.

Немного придя в себя, Роберт приподнялся над женой.

– Любовь моя, спасибо тебе за эту волшебную ночь.

Юля с трудом открыла глаза и улыбнулась едва заметно.

– Моя женщина, – восхищенно прошептал он. – Моя жена. Хочу каждый день рассветы пить с твоих ресниц.

Роберт провел кончиком языка по ее векам, взял любимую на руки и отнес в ванную комнату. Юля из последних сил цеплялась за его шею.

– Ощущение, что внутри меня бушует лесной пожар, – сонно пробормотала она. Роберт посадил ее на край ванны и включил душ. Юля встала под теплые струи воды, прислонившись к стене. Роберт выдавил гель себе на ладони и аккуратными движениями намылил нежную кожу супруги. Не промолвив больше ни слова, он тщательно смыл с нее следы их единения, завернул в махровое полотенце и доставил обратно в спальню.

Волшебная ночь незаметно перешла в утро, но для них стерлись грани между временами суток.

Солнце стояло уже высоко, когда муж и жена, обессиленные, уснули в объятиях друг друга.

Молодоженам потребовалось всего несколько часов, чтобы восстановить силы. Открыв глаза, влюбленные вновь слились в одно целое. Казалось, что под напором их страсти треснут стены дома.

После обеда Фарреллы искупались в теплой и чистой воде лагуны и раскинули полотенца на белом песке. Юля лежала, закрыв глаза, а Роберт с нежностью всматривался в умиротворенные черты ее лица. Они немного заострились от бессонной ночи, и жена выглядела хрупкой и нежной.

– Я не могу понять что, – он пощекотал ее плечо найденным рядом перышком, – но что-то в тебе изменилось за время, что мы вместе. Твой взгляд стал мягче, походка, движения стали еще более восхитительными, женственными, что ли. И почти совсем исчезла твоя настороженность и резкость движений.

– Какие вы делаете из этого выводы, сэр? – Юля лениво поднесла ладонь ко лбу и приоткрыла один глаз.

– Да вот, – рассмеялся Фаррелл, – теряюсь в догадках: навсегда ли мне даровано такое счастье покоя и нирваны или это временное явление.

Юля встала и потянулась руками к солнцу, Роберт невольно залюбовался ею.

– Я тону в глазах твоих цвета моря, я развернусь пред тобой словно берег, и ты будешь ложиться волнами на мой одичалый пляж, – продекламировала возлюбленная и, улыбнувшись, добавила: – Не поверишь! Лезет в голову всякая романтическая дичь с утра.

– Ты не ответила.

На Юлином лице промелькнула коварная улыбка.

– Пути Господни неисповедимы. Давай наслаждаться сегодняшним днем, львенок.

Роберт приподнялся на локтях, и ямочки выступили на его щеках.

– Тогда перейдем к более земным радостям, моя Королева, – он выбросил руку вперед, намереваясь схватить жену за щиколотку.

Но Юля предугадала действия мужа и побежала прочь вдоль кромки воды. Роберт бросился в погоню, ощущая себя счастливейшим из смертных. Им удалось сделать то, что дано далеко не всем – обрести свою половинку, преодолеть множество преград и невзгод, чтобы наконец создать свой мир.

«Стой, родная моя!» – подумал Роберт, и Юля, словно поймав его мысль на лету, остановилась. Обернувшись, она приняла налетевшего ураганом возлюбленного в жаркие объятия.

– Я люблю тебя, мой ангел, люблю! Мы достигли нашего берега и создали свою территорию любви, где ты и я одно целое, – выдохнул Фаррелл.

Влюбленные слились в поцелуе и снова потеряли счет времени…

Часть 2 Глава 1

Из дневника леди Фаррелл

Сентябрь, 2000

Не знаю, кто сказал, что Лондон – город дождей, я их особо здесь не наблюдаю. А может, мой любимый Питер просто переплюнул туманный Альбион по количеству осадков. Над нашим новым домом в Фаррелл-Холл, солнце частый гость.

А Громов Саня постоянный! И не гость, а моя тень!  Когда Роберт садится работать над новой книгой или уезжает за новым материалом или репортажем. К моему великому сожалению, после медового месяца, львенок часто мотается по командировкам. Не столько долгим, сколько регулярным.

Эдвард, чтобы я не выпадала из реальности, после нашего с Робом возвращения с острова привлек меня к работе в хосписе и в своей клинике. Львенку не нравится, что мы с его отцом много времени проводим вместе. Я думаю, именно это и послужило дополнительным толчком к соглашению с другом.

Саня на год принял на себя обязанности моего телохранителя. Роберт предложил ему снимать квартиру, но Громов вежливо отказался, выбрав проживание «по месту работы». Персонал, обслуживающий наш дом, живет в отдельном флигеле. Саня скромно попросил отвести ему комнату там же, но Фаррелл-младший поселил его в гостевом крыле. Это разумно, ведь после нашего возвращения из медового месяца случилась пара подозрительных эпизодов. Мне удалось подслушать об этом, когда парни совещались в кабинете Эдварда.  Меня, по всей видимости, больше решили не посвящать в разборки и пришлось пойти на такие крайние меры, как шпионаж.

Я приняла общество Сани, как должное, и вскоре уже привыкла к его постоянному присутствию. На удивление, наша троица отлично сошлась характерами. Я получила надежную защиту, а Роберт закадычного друга.

Правда, для Эдварда Громов – раздражающий фактор.

Думала, умру от скуки, а жизнь бьет ключом. К счастью, иногда по голове. Мы устраиваем втроем гонки на трассе. Роберт с Саней бегают по утрам и спаррингуются пару раз в неделю. Я попросилась к ним недавно.  С ответным визитом парни приходят в мою домашнюю студию на репетиции. Роберт говорит, что в танцах мне нет равных, а вокал хорошо бы подтянуть. Но когда? Все расписано по минутам! Рояль мы в начале года купили в гостиную на Итон-Сквер. Здесь пока не обзавелись. Я люблю слушать и смотреть как Роберт играет. Сажусь рядом, и, затаив дыхание слежу за его пальцами, а голос его в сердце моем. Но это теперь так редко случается.

Саня научился тактично исчезать в нужный момент, и мы со львенком остаемся наедине, когда хотим этого. Но тут уже не до вокала!

Я поначалу удивлялась самопожертвованию Сани, но потом перестала заморачиваться на эту тему. Трезво взглянув на ситуацию, я пришла к выводу, что Громов получил замечательную работу и завёл необременительные отношения в Лондоне. Саня не распространяется на эту тему, а новые пассии бывшего возлюбленного меня не интересуют…

Джулия

– С праздником, родная, – это были первые слова, которые теплые губы моего любимого львенка прошептали мне на ухо.

– С праздником, солнце, – просыпаться совершенно не хотелось, и я лениво потянулась в его объятьях. – Неужели уже год? Время быстро бежит!

Сорочка поползла вверх, а губы возлюбленного переместились вниз. Утро по-прежнему начиналось у нас горячо.  Когда я встала с постели, то ощутила непривычное головокружение.

– Пойду искупаюсь, – улыбнулась я Роберту.

Муж окинул меня взглядом сытого хищника.

– А я еще немного поваляюсь и на пробежку с Саней, моя восхитительная кошечка! – он взбил мою подушку и уткнулся в нее носом. Усмехнувшись, я позволила себе усомниться в его боевом настрое на осенний марафон.

Я прошла в бассейн и окунулась в воду с головой, в надежде, что она снимет это непонятно откуда взявшееся состояние. Я поплавала минут пять, стало легче. Легла на спину и блаженно улыбнулась, вспомнив поход в Королевскую оперу накануне. Тётушки пригласили нас с львенком на премьеру, отказываться было неудобно. Роберт, в середине представления, шепнул мне:

– Сделай вид, что у тебя болит голова.

У нас сложилось правило не задавать лишних вопросов. Все объяснения потом.

Через пять минут мы уже стояли посреди пустынного холла «Ковент-гарден».

– Что случилось? – я согнала с лица маску женщины, изнурённой мигренью.

– Знаешь, – Роберт плотоядно скользнул по моей фигуре, обтянутой красным шелковым платьем, – Эта музыка, ты, антураж действуют необычным образом… Я хочу тебя.  Хочу прямо сейчас.

Я беспомощно огляделась по сторонам, твердо зная – если Роберт что-то задумал, сопротивляться бесполезно.

– Прямо здесь или попросим директора уступить кабинет? – мысль провести остаток вечера в полицейском участке не улыбалась.

– Слишком просто, Джу, – ямочки выступили на его щеках. – Я бывал здесь в юные годы на репетициях с оркестром музыкальной школы и немного ориентируюсь в этой богодельне.

– Никакая это не богодельня…

Роберт схватил меня за руку, и, попетляв по узким коридорам, втолкнул в помещение, с одной тусклой лампочкой над входом. Судя по всему, здесь хранились старые музыкальные инструменты и списанная мебель. Акустика была просто потрясающая, складывалось впечатление, что музыканты играют специально для нас. Глаза Роберта сияли.

– Иди ко мне, детка, – прошептал он и привлек меня к себе.

Мне ничего не оставалось делать, как закрыть глаза, и встретить его горячим поцелуем. Обитая красным бархатом кушетка, послужила нам ложем, а хромоногий рояль укрытием. Через полчаса, мы, хохоча, выбрались оттуда, вспоминая, как в самый неподходящий момент, кто-то заглянул в подсобку, но нам удалось остаться незамеченными.  С тётушками мы увиделись после оперы.

– Джулия, у тебя так горят глаза и пылают щёки, – обеспокоилась миссис Блум, – Как бы ты не разболелась. Обязательно дома измерь температуру.

В этот момент подошел Саня, приехавший за нами, и сразу сообразил в чем дело. По лицу его многое я читала без труда. Громов спрятал улыбку в кулак. Поцеловав кончики пальцев дамам, он пожал руку Роберту и взглядом указал на его карман. Я покраснела, увидев торчащий оттуда кусочек своих красных кружевных трусов. В подсобке Роберт в спешке сунул их себе в карман.

Мисс Фаррелл посмотрела на племянника.

– Элен, – воскликнула она, – Да ты на мальчика посмотри. Похоже, он тоже не так уж и здоров.

Она приложила руку к его лбу.

– Нужно сказать Эдварду, чтобы навестил вас сегодня, – пообещала она, – Похоже, у обоих температура.

Джулия

Я улыбнулась воспоминаниям и выбралась из бассейна с прозрачной голубой водой. Хотелось пойти в спальню и как Роберт зарыться носом в подушку. Но нет! Уже через четверть часа, я начала тренировку под любимый «Depeche Mode» в моей студии с небесно-голубого цвета стенами и зеркалами в тяжелых бронзовых рамах. Слабость и дурное предчувствие сегодня явно объединились против меня, и даже песни Дэвида Гэхана не помогли победить хандру.  В задумчивости подошла я к большому арочному окну. Мои парни возвращались с утренней пробежки. Увидев меня, Роберт помахал рукой. Я ответила ему, и слёзы навернулись на глаза.

– Да что со мной такое? – вызверилась я на себя.

Завтракали мы вдвоём, и речь зашла о поездке Роберта.

– Неужели, нельзя ездить в твои командировки вместе? Мы отлично сработаемся, – я с трудом сдерживалась, чтобы не «спустить Полкана» и на драгоценного супруга.

– Детка, – голос Фаррелла лился как мед и шелк, а взгляд настороженно наблюдал за мной. – Я вернусь через неделю. Знаешь ведь, что мне сложно думать о чем-то другом, когда ты рядом.

– Львенок, – чем больше я закипала внутри, тем лучезарнее улыбалась, – что-то мне подсказывает, что тебе не стоит ехать.

– Джу, прекрати, а я тебе магнитик золотой привезу, – игра в блаженного идиота продолжалась. – Не накручивай себя и меня.

– Тогда пусть Громов поедет с тобой…

– У Сани немного другие приоритеты в работе, – напомнил мне Роберт, многозначительно двинув бровями.

Переживания не были надуманными. Пару дней назад, я невзначай оставила включенной видеокамеру в гостиной и, сказавшись больной, ушла спать. Саня с Робертом остались наедине с недопитой бутылкой вискаря. Наутро я узнала немногое, потому что муж, несмотря на стакан огненной воды во лбу, заметил красный огонек и выключил камеру. Но не перемотал. Пока он отсыпался, я коршуном набросилась на добычу. Выяснить удалось лишь то, что Роберт встречается с Самураем в Ростове и летит еще дальше уже вместе с ним. Стало быть, поездка явно связана с доставшей до печенок всех нас угрозой. И, понятно, что Роберт сейчас перестраховывается, боясь оставлять меня одну. Положа руку на сердце, рядом с Эдвардом, я чувствовала себя в большей безопасности, чем с этими клоунами.

– Мне будет спокойнее, если Громов будет с тобой там, – ковыряла я мужнин мозг чайной ложкой, – За всё это время на меня напала только твоя бывшая… знакомая.

Сейчас словами, я нанесла удар ниже пояса и прикусила язык.

– Джу, пожалуйста, не начинай, – расстроился Роберт.

На воспоминания об этом происшествии в нашей семье было наложено табу.  Я умело закрылась от прошлого Роберта, не желая знать о нём ничего. Но вскоре, после возвращения из свадебного путешествия, произошла трагедия, оставившая тяжёлый след в нашей жизни.

Глава 2

Джулия

Случилось это в начале июля.  Я пару недель как стала посещать Лондонский хоспис вместе с Эдвардом. Роберту не нравилась эта затея, потому что я принимала всё увиденное там, очень близко к сердцу. Он пытался поговорить с отцом, чтобы тот нашёл мне не такое душераздирающее занятие, за что мистер Фаррелл послал его однажды вечером довольно резко на прогулку с эротическим уклоном. На следующее утро. Эдвард в очередной раз усадил меня в свой «Бентли» и, я услышала, как он сказал Роберту, вышедшему проводить нас:

– Знаешь, сынок, – понизил Фаррелл-старший голос, но мои локаторы уже отлично ловили любую волну, – Джулия в первый же свой приход, стала для многих глотком жизни. Она несёт с собой добро, которого так не хватает тем несчастным. Да и для неё самой, эта самоотдача полезна. Во-первых, это не даёт её душе утонуть в тоске благополучия. А во-вторых, ей нужен выход эмоций, там у неё уже есть какие-то переживания. А иначе, мой мальчик, ей вскоре станет скучно.

– Ну, вообще-то, я жене скучать не даю, – самодовольно усмехнулся Роберт.

– Я знаю, – в голосе Эдварда послышалась грусть, – Но я говорю совсем о другом сейчас. И, заметь, ведь не похищаю у тебя Джулию надолго. Так сказать, лишь в профилактических дозах.

В тот злополучный вечер Саня встретил меня из хосписа, и мы поехали за Робертом в издательство. Я попросила друга сесть за руль, плюхнулась на заднее сидение и невидящим взглядом уставилась в окно. Роберт, застав меня в таком состоянии, тяжело вздохнул. Он прижал меня к себе и расспросил о причине грусти. Я поделилась болью: сегодня умерла женщина, с которой я успела подружиться.

– Принцесса моя, – муж погладил меня по стянутым в высокий хвост волосам, – это ведь хоспис, если ты решила помогать там людям – прекрасно. Но пожалуйста, не рви себе душу, не пытайся спасти каждого. Зачастую люди там смертельно больны. Твоя задача – подарить им тепло своего общения, отвлечь от мыслей о неизбежном конце.

– Я понимаю, – слезы душили меня, – но всё равно тяжело, когда погибает хороший человек.

– Давай, чтобы немного отвлечься от грустных мыслей, заедем в какой-нибудь паб, – предложил Роберт и слегка встряхнул меня, – Умей оставлять всё плохое за плечами.

– Может, лучше домой? – меня ко всем неприятностям подташнивало в тот день. – Честно, нет настроения.

– Я всё-таки прекращу твои визиты туда, – пробормотал Фаррелл.

– Ладно, львятина, уговорил! Поехали в паб, – натянула я на себя дежурную улыбку, не желая печалить его. – Наверное, ты прав.

Саня притормозил машину в районе Сохо. В прокуренном баре толпился народ, и мы уже хотели уйти, но остановило зажигательное кантри. Парни заказали пиво, а я, пообещав сесть потом за руль, дегустировала безалкогольные коктейли. Сане с Робертом удалось отвлечь меня от тягостных размышлений и даже вытащить на танцпол.  Всё было отлично до тех пор, пока я не вышла в дамскую комнату. Сильно кружилась голова, и рвота фонтаном вылилась в унитаз, стоило закрыть дверь в кабинку. Я умылась холодной водой и сбрызнула мятным спреем рот. В туалет вошли две нетрезвые девицы, по виду больше напоминающие нападающих женской баскетбольной сборной после изнурительного матча.

– Ты почем тут парней снимаешь? – бросила мне заводку одна из них.

Я поклялась Эдварду, чуть ли не на Библии, что буду вести себя как ангел и беречь репутацию семьи. Впрочем, меня, помимо этого, напрягало отсутствие гражданства и строгие законы. Потому я подавила в себе желание поучить зарвавшуюся англичанку, сослалась, что плохо понимаю язык и уже хотела пройти мимо.  Но девица толкнула меня плечом к стене, и, схватив рукой за горло, что-то злобно зашептала. Я поняла только, что речь идет о Роберте и оттолкнула нахалку от себя. Но тут её подруга врезала мне со всего маха коленом в живот.  Я согнулась, охнув от боли, но через секунду засадила обидчице кулаком в челюсть. Девица влетела в кабинку, вышибив дверь спиной и, рухнув на унитаз, заголосила. Первая бросилась к подруге на помощь.  Я почувствовала острую боль внизу живота, плюс ко всему увидела, что поранила руку об чужие зубы.  Быстро покинув поле боя, я поспешила к нашему столику, где меня ждало ещё одно потрясение. Роберт сидел, закусив губу с почерневшими от гнева глазами. Перед ним стояла красивая, но в хламину пьяная девушка, и выговаривала на весь бар про русскую суку. Я притормозила, желая досмотреть сцену до конца. Нетрезвая мисс сдёрнула с себя топ, обнажив татуировку с изображением мужского профиля на аппетитной груди и, не удержавшись на высоких каблуках, повалилась на Фаррелла. Саня в один момент оказался рядом и с трудом оторвал девушку, от друга. Освободившись, Роберт поднялся с места, и, увидев меня, подхватил за талию и вывел на улицу. Вскоре к нам присоединился Саня, неся мою сумку и плащ. Он заботливо накинул его мне на плечи.

– Руки убрал, – рявкнула я на Громова и отпихнула Роберта. Вне себя от гнева, я могла бы взглядом сейчас приготовить барбекю. Плечи и грудь мои возмущённо вздымались, виски сдавило будто железным обручем, внизу живота разлилась тупая боль.

– Любимая, мне очень жаль… – муж осторожно взял мою руку и, увидев, что она разбита в кровь, ужаснулся:

– Что это?..

– Это я тебя должна спросить, – процедила я сквозь зубы.

– Юля, дай ключи от машины, аптечку достану, – пробормотал Саня, явно чувствуя себя виноватым передо мной. – Ты с кем подраться-то успела?..

На улицу выбежали разгорячённые девицы: одна с разбитым в кровь лицом, вторая, которая мне угрожала и третья, что набросилась на Роберта. Картина «Грачи прилетели» в полной красе! Вслед за склочными бабами вышла охрана бара. Потерпевшая указала на меня.

– Я правильно понимаю, что это ты её так отхреначила? – присвистнул Роберт.

– Я защищалась, – севшим голосом ответила я.

Дело принимало серьёзный оборот, и ссора отошла на второй план.

Остаток вечера мы провели в полицейском участке. Я не понимала, трясло меня от холода или от гнева, но все происходящее воспринималось через пелену, застилающую глаза.

Раздражало все: выкрашенные в темно-серую краску стены, дотошный рыжий офицер, от которого жутко несло зеленым луком и вареными яйцами, скрипучий стул и даже портрет английской королевы с загадочной улыбкой на устах.

Девица с разбитым клювом по приезде в участок, сразу потребовала зафиксировать побои, а меня проводили в отдельную камеру.

– Офицер, придержите коней, чтобы не нажить неприятностей, – бушевал мой супруг в участке, размахивая журналистской ксивой, как флагом французской революции. В результате ее у него тоже отобрали, и Роберта посадили со мной.

Саня поступил умнее. Он не полез в свару, а позвонил Эдварду и дал трубку дежурному полицейскому. Тот побледнел, позеленел, побагровел, и вернув телефон Громову, залпом выпил стакан воды.

Нас с Робертом выпустили в коридор и оставили в покое до приезда адвоката.

Я сидела между мужем и телохранителем у кабинета, прислонившись затылком к холодной стене. В дальнем конце коридора шушукались две девицы, учинившие весь этот сыр-бор. От Роберта разве только не искрило током: всклоченные волосы, искусанные губы в кровь и побелевшие костяшки пальцев на кулаках. Саня лучше контролировал себя, уподобившись памятнику писателю Чернышевскому. На лице моего телохранителя застыл вопрос: «Что делать?»

– Селена Хорст, седьмой кабинет, – раздался голос из динамика.

Дежурный полицейский подошел к девушке, рухнувшей на Фаррелла в клубе:

– Прошу вас, мисс.

Проходя мимо нас, она дернулась в сторону Роберта, и он тут же вскочил с места, загородив меня.  Саня подпрыгнул вместе с ним, встала и я, растолкав парней плечами. Хмель, похоже, продолжал бурлить в крови красотки, и судя по расширенным зрачкам, не только он. Селена приспустила лямки майки, оголив края крупных темно-коричневых сосков. Я с удивлением уставилась на весьма знакомый профиль на ее груди. Лавровый венок на портрете меня добил. Цезарь, твою мать!

– Ты всегда со мной, видишь, со мной! – страстно прошептала она Роберту и, сфокусировав свой взгляд на мне, икнула громко и добавила: – А тебя он бросит так же, как меня. Натрахается и бросит.

Я горела желанием впечатать ее в стену, но статус не позволял и сил осталось лишь на то, чтобы раздавить таракана.

– У тебя тушь размазалась, – я пальцем поскребла у себя по щеке и указала на ее лицо. – Подотрись.

Селена выругалась грязно, и полицейский, подхватив ее под локоть, втолкнул в кабинет.  Обессиленно я рухнула обратно на стул. Мне с каждой минутой становилось хуже.

– Роберт, кто это, объяснись, в конце концов? – Я пока только могла догадываться, откуда у этой проблемы ноги растут. В участок мы ехали в разных машинах. Я в полицейской, а муж с Саней в моей «бэхе».

– Мы… вместе работали, и я иногда… – пробормотал Фаррелл.  – Fuck! Джу, я готов провалиться под землю от стыда.

– У тебя все бывшие бабы наркоманки? Если ты трахал эту шкуру в нашей постели, я сожгу кровать.

– Она никогда не была на Итон-Сквер. И ты ничего не подумай, я порвал с ней еще до тебя. Помнишь, я улетал в Лондон, когда ты лежала в больнице.

«Конечно, помню, – с досадой подумала я, – в тот день ты бросил меня, и я чуть не вышла из окна… Эдвард поймал меня уже на подоконнике».

– Понимаю, что ты не жил диким иноком, но твой выбор меня удивляет, – руку саднило, и я подула на нее. Она кровоточила под содранной кожей и сильно опухла. Больше меня, конечно, пугала боль внизу живота.

– Где я могу найти задержанную Джулию Фаррелл? – этот голос я узнала бы из тысячи. У меня сработал рефлекс и спокойствие окутало меня легким облачком. Даже узел боли, стянувший живот, ослаб. Для Роберта перемены в моем состоянии не остались незамеченными. Тряхнув головой, он тяжело вздохнул.

Эдвард вывернул из-за угла, в сопровождении статного незнакомца. За ними семенил дежурный офицер, утирая лоб клетчатым платком. Увидев меня живой и невредимой, Фаррелл-старший сбавил шаг и указал на меня своему спутнику, темноволосому мужчине в ладно скроенном черном костюме и с аккуратной щеточкой усов под носом. Тот окинул меня оценивающим взглядом и, улыбнувшись, сказал Эдварду что-то заставившее его покраснеть. Мужчины подошли к нам.

– С тобой я потом разберусь, – Эдвард глянул на моего мужа, и тот, потупившись, уступил отцу место.

Фаррелл-старший обнял меня и губами потрогал лоб.

– Горишь вся. Пойдем поговорим.

Он помог мне встать, и взяв за плечи, повел в сторону выхода. За спиной послышались шаги Громова.

– Саня, останься с Робертом, – не оборачиваясь, приказал Эдвард.

– Сюда можете пройти, – полицейский семенил впереди нас, указывая на дверь, напротив стойки дежурного.

– Мы будем разговаривать в машине, – растягивая английские гласные, произнес мой ангел-хранитель.

Офицер обернулся, побледнев в лице и выдохнул луково-яичным перегаром:

– Подозреваемой…

– Мистер Урс, – перебил его спутник Фаррелла-старшего. – Вам неясно сказали? Мы будем разговаривать в машине. Пропуск для миссис Фаррелл и ее документы, живо!

Недовольно сопя, полицейский поставил на бумажке печать и протянул ее вместе с моим паспортом Эдварду.

На улице Фаррелл-старший представил мне своего друга:

– Это мистер Смит, дорогая!

– Джулия, – протянула я ему руку и про себя улыбнулась: «Ну вылитый Бонд, Джеймс Бонд»

Умный взгляд пронзительно голубых глаз вновь скользнул по мне оценивающе.