Джек Ричер, или Синяя луна Чайлд Ли

Глава 11

Все трое удивленно подняли головы. Оди был брюнетом, второй — блондином, третий — кем-то посередине. Всем немногим меньше тридцати. Все выглядели усталыми. Тяжелая работа допоздна, пицца и кофе. Словно они вновь оказались в юридической школе.

— Чем мы можем вам помочь? — спросил брюнет.

— И кто вы такой? — спросил Ричер. — Джулиан, Джино или Исаак?

— Я — Джино.

— Рад познакомиться, Джино, — сказал Ричер. — Вы, случайно, не знакомы с пожилой парой Шевиков?

— А что? — поинтересовался Джино.

— Я провел с ними некоторое время и узнал про их проблемы. Они рассказали, что им помогают три адвоката из «Публичного права». И я предположил, что это вы. Более того, я практически в этом уверен. Ну сколько подобных адвокатов может позволить себе город таких размеров?

— Если они — наши клиенты, тогда, как вы должны понимать, мы не вправе обсуждать их дела, — заявил блондин.

— А вас как зовут? — поинтересовался Ричер.

— Я — Джулиан.

— А я — Исаак, — добавил ни брюнет, ни блондин.

— Ричер, приятно с вами познакомиться. Итак, Шевики являются вашими клиентами?

— Да, — ответил Джино. — И мы не можем о них говорить.

— Давайте рассмотрим гипотетический пример. В деле, аналогичном делу Шевиков, каковы шансы, что один из фондов «без виновников» выплатит им деньги в течение семи дней?

— Мы и в самом деле не можем обсуждать с вами этот вопрос, — повторил Исаак.

— Чисто теоретически, — сказал Ричер. — В качестве абстрактной иллюстрации.

— Это сложно.

— И в чем проблема?

— Если говорить абстрактно, такие дела начинаются просто, но предельно осложняются, когда члены семьи выступают в роли гарантов. Подобный шаг обычно существенно уменьшает срочность. В буквальном смысле. И сразу отодвигает решение. Фонды имеют дело с десятками тысяч запросов. Возможно, сотнями тысяч. Если им становится известно, что пациент получает необходимое лечение, они помечают его соответствующим кодом, который понижает его важность. Его, конечно, не переносят в самую нижнюю часть списка, но откладывают в долгий ящик и в первую очередь рассматривают более срочные случаи.

— Значит, Шевики совершили ошибку, когда подписали бумаги? — спросил Ричер.

— Мы не можем обсуждать Шевиков, — заявил Джино. — Это конфиденциальная информация.

— Теоретически. Гипотетически. Будет ли ошибкой для гипотетических родителей подписать такой договор?

— Конечно, — ответил Исаак. — Подумайте об этом с бюрократической точки зрения. Пациент получает лечение. Для бюрократа не имеет значения, как именно. Он знает лишь одно: ему не грозит негативная реакция со стороны общественности, а значит, он может не спешить. Гипотетические родители должны были стоять на своем и ничего не подписывать.

— Полагаю, они просто не могли отказаться, — сказал Ричер.

— Я согласен, это было бы трудно в данных обстоятельствах, — согласился Исаак. — Но тогда бюрократу пришлось бы достать чековую книжку. Прямо в тот самый момент. У него не осталось бы выбора.

— Это вопрос образования, — вмешался Джино. — Люди должны знать о своих правах. А когда наступает такая ситуация, уже поздно. Твой ребенок лежит на носилках, и тебя переполняют эмоции.

— Произойдет ли что-нибудь в ближайшие семь дней? — спросил Ричер.

Никто не ответил.

Что уже само по себе было ответом.

— Проблема в том, — через некоторое время заговорил Джулиан, — что у них появилось время для споров. В правительственный фонд поступают деньги налогоплательщиков, и этот закон не слишком популярен. Правительство захочет, чтобы платил страховой фонд. А тот складывается из денег держателей акций. От него зависят размеры бонусов. Поэтому страховой фонд будет отбрасывать платежи обратно правительству, а те — им, и это может продолжаться достаточно долго.

— До каких пор? — спросил Ричер.

— Пока пациент не умрет, — ответил Исаак. — А это большой приз для страхового фонда. Потому что тогда спор переходит на другой уровень. Суррогатное контрактное соглашение было заключено между фондом «без виновников» и пациентом. Что тут возмещать? Человек, который умер, деньги не тратит. Уход обеспечивался щедростью близких родственников. Такое случается постоянно. Пожертвования на лечение членов семьи так распространены, что у Внутренней налоговой службы есть целый отдел, который ими занимается. Но это совсем не то же самое, что купить акции у корпорации. Ты не выигрываешь, если со временем происходит рост фондов. Тут подсказка в самом названии. Речь о пожертвовании, о даре, который делается добровольно. И его не следует возмещать. В особенности родителям, которые не участвовали в исходном аннулированном соглашении. Все дело в правовом принципе. Прецеденты туманны. Дело может дойти до Верховного суда.

— Значит, в ближайшие семь дней рассчитывать не на что? — спросил Ричер.

— Мы будем счастливы, если они получат что-то через семь лет, — ответил Исаак.

— Они в долгах перед ростовщиками.

— Бюрократов такие вещи не волнуют.

— А вас? — спросил Ричер.

— Наши клиенты не подпускают нас к своим финансовым делам, — ответил Джулиан.

Джек кивнул.

— Они не хотят, чтобы вы сожгли их последние мосты, — сказал он.

— Так они сами говорят. — Джулиан кивнул. — В данной ситуации очевидной стратегией будет подача гражданского иска против нарушившего закон нанимателя. Здесь проиграть невозможно. Однако это никогда не делается в случаях, похожих на дело Шевиков, потому что подобные действия выставят обвиняемого мошенником, тем самым разорив его, что не позволит выигравшему истцу получить причитающиеся ему деньги.

— И они больше ничего не могут сделать? — спросил Ричер.

— Мы обратились в суд с петицией от их имени, — сказал Джино. — Но процесс был сразу остановлен, как только суд узнал, что их дочь получает лечение.

— Я понял, — подвел итог Ричер. — Будем рассчитывать на лучшее. Кое-кто сказал мне, что неделя — это очень долго. Спасибо за помощь. Я ее очень высоко ценю.

Он вышел из офиса на улицу и остановился на углу, чтобы уточнить направление. «Направо и налево. И я окажусь там, где нужно».

Он услышал, как дверь у него за спиной открылась, повернулся и увидел, что к нему идет Исаак. Не блондин и не брюнет. Рост примерно пять футов и девять дюймов, массивный, как кабан. В брюках с отворотами.

— Я — Исаак, вы помните? — спросил он.

— Исаак Мехай-Байфорд, — ответил Ричер. — Доктор права из Стэнфордского юридического. Крутая школа. Мои поздравления. Но я полагаю, что вы родились на другом побережье.

— В Бостоне. Мой отец служил в полиции. Вы мне немного его напомнили. Он также замечал детали.

— Теперь я начинаю чувствовать себя старым.

— Вы полицейский?

— Я был полицейским. Когда-то давно. В армии. Это считается?

— Возможно. Вы можете дать мне совет.

— Какой? — поинтересовался Ричер.

— Как вы познакомились с Шевиками? — спросил Исаак.

— Я помог мистеру Шевику выбраться из неприятного положения сегодня утром. Он повредил колено. Я проводил его до дома. Они рассказали мне свою историю.

— Его жена мне периодически звонит. У них мало друзей. Я знаю, что они делали, чтобы раздобыть деньги. Скоро у них уже не останется места для маневра.

— Думаю, у них его уже нет. Точнее, не будет через семь дней.

— У меня есть безумная собственная теория.

— О чем?

— Или я просто себя обманываю…

— И какова же ваша теория? — снова спросил Ричер.

— Последнее, что сказал Джулиан. О гражданском иске против нанимателя. Нет смысла подавать его, потому что активы корпорации ничего не стоят. Обычно это хороший совет. И в данном случае тоже. Вот только у меня нет такой уверенности.

— Почему?

— Некоторое время назад глава корпорации пользовался здесь невероятной популярностью. Все о нем говорили. Ирония судьбы в том, что Мэг Шевик превосходно исполняла обязанности специалиста по связям с общественностью. Существенная часть — это мифы о высоких технологиях, огромная работа молодых предпринимателей, активное позитивное влияние иммигрантов: как он попал в нашу страну без всего, но сумел добиться успеха… Однако я слышал и негативные вещи. Тут и там, фрагменты, слухи, по большей части не связанные между собой… Всё с чужих слов, ничем не подтвержденных, но от людей, которые должны знать правду. Мне почему-то захотелось разобраться, как сводятся в единое целое все фрагменты за спиной общественного мнения. Так вот, выяснилось, что существуют три главные темы. Он действовал сам по себе, легко обходил этические проблемы, и складывалось впечатление, что у него больше денег, чем должно было быть. Моя безумная личная теория состоит в том, что если соединить все точки в единственно возможном порядке, получится, что он постоянно снимал сливки — простая задача для человека, которому плевать на этику. Тогда и возник настоящий цунами из наличных. Я думаю, он не смог устоять перед искушением. И считаю, что спрятал миллионы долларов инвесторов под собственным матрасом.

— И это объясняет, почему его компания так легко и быстро пошла ко дну, — сказал Ричер. — У него не осталось резервов. Он все украл, и его финансовые отчеты находились в полнейшем беспорядке.

— Дело в том, что деньги всё еще на месте, — продолжал Исаак. — Или большая их часть. Или какая-то. По-прежнему спрятаны под матрасом. И тогда гражданский иск становится вполне разумным решением. Против него лично, а не против компании.

Ричер ничего не ответил.

— Адвокат во мне говорит, что шансы один против ста, — продолжал юрист. — Но я не хотел бы, чтобы Шевики пошли ко дну, не использовав все возможности. Однако не знаю, как это сделать. Вот почему и прошу у вас совета. Настоящая адвокатская фирма наняла бы частного детектива. Он нашел бы этого человека и проверил документацию. Через два дня мы знали бы всё наверняка. Но у нашего проекта отсутствует такая статья расходов. И нам слишком мало платят, чтобы мы могли сами обратиться к частному детективу.

— А зачем его разыскивать? — спросил Ричер. — Он исчез?

— Нам известно, что он все еще в городе, но залег на дно. Я сомневаюсь, что сумел бы найти его самостоятельно. Он очень умен и, если я прав, также невероятно богат. Не самое лучшее сочетание. Это снижает шансы на успех.

— Как его зовут?

— Максим Труленко, — сказал Исаак. — Он украинец.

Глава 12

Первые слухи из квартала гурманов дошли до Грегори примерно через час после того, как исчезли его люди. Ему позвонил бухгалтер с ежедневным докладом и предупредил, что задерживается из-за того, что два вполне определенных сборщика еще не пришли. Грегори спросил, какие именно, и бухгалтер ответил, что это парни, которые занимаются пятью ресторанами. Сначала Грегори ничего такого не подумал. Они были взрослыми людьми.

Но потом с ним связался его правая рука и сообщил, что двое их парней уже довольно давно перестали отвечать на телефонные звонки, а их машины нет там, где она должна быть; после чего был кинут клич флоту такси, водители получили описание автомобиля, и на этот раз ответ пришел мгновенно. Два разных человека сказали одно и то же. Некоторое время назад они видели, как похожую машину увозил эвакуатор. Передние колеса катились по земле, задние находились на эвакуаторе средних размеров. Они заметили в кабине эвакуатора три силуэта. Сперва Грегори ни о чем не догадался. Машины ломаются.

— А почему они перестали отвечать на телефонные звонки? — спросил он через некоторое время.

И в голове у него прозвучал голос Дино: «У нас есть свой человек на фабрике утилизации автомобилей. Он также должен нам деньги».

— Он решил сделать счет четыре-два, — сказал Грегори. — А не два-два. Должно быть, он сошел с ума.

— Ресторанный квартал стоит меньше, чем ростовщический бизнес, — сказал его заместитель. — Быть может, это послание.

— Он что, дипломированный бухгалтер? — прорычал Дино.

— Он не может позволить себе выглядеть слабым, — заявил его помощник.

— Как и я, — сказал Дино. — Четверо за двоих — это слишком. Передай нашим: я хочу, чтобы к утру мы взяли у них еще двоих. И сделай это эффектно.

Ричер повернул направо, потом налево и оказался возле треугольника из трех высоких отелей, каждый из которых принадлежал одной из национальных сетей; два находились к востоку от Центральной улицы, и один — к западу. Он сделал случайный выбор — и провел пять минут своей жизни у стойки, где предъявил паспорт в качестве удостоверения личности и банковскую карту в качестве способа оплаты; потом подписал свое имя дважды, в двух разных местах, по двум разным причинам. В прежние времена было проще попасть в Пентагон.

Ричер взял карту города в вестибюле и поднялся на лифте в номер, оказавшийся самым обычным, но в нем была кровать и ванная комната, а больше ему ничего и не требовалось. Он сел на кровать и развернул карту. Город имел форму груши, рассеченной улицами и проспектами, стягивавшимися вверх по мере приближения к далекой автомагистрали. Ричер решил, что дилер автомобилей «Форд» и сельскохозяйственной техники должен находиться примерно на стебле. Отели располагались в более широкой части. В городе имелись картинная галерея и музей. Район с домом Шевиков пристроился на полпути к восточной окраине. На картинке он выглядел как крошечный отпечаток пальца, заключенный в квадрат.

Где спрячется умный и богатый парень?

Нигде. К такому выводу пришел Ричер. Город был большим, но недостаточно для того, чтобы спрятаться по-настоящему. Этот человек был знаменит. Он нанял на работу вице-президента по связям с общественностью. О нем говорили все. Вероятно, его фотографии постоянно появлялись в газетах. Мог ли такой человек в один вечер превратиться в отшельника? Невозможно. Он должен есть, по меньшей мере. Должен выходить и покупать еду или заказывать ее на дом.

Его узнали бы. И пошли бы разговоры. Через неделю к его дому стали бы устраивать туристические экскурсии на автобусах.

Если только парни, которые приносили ему домой продукты, не держали язык за зубами.

Население Украины составляло около сорока пяти миллионов. Часть из них жили в Америке. Причин считать, что все они знают друг друга, не было. И только в том случае, если у Макса Труленко существовала связь с кем-то из земляков, у него имелась возможность спрятаться в городе такого размера. Единственная гарантия успеха — находиться под защитой верной и бдительной силы. Как тайный агент на конспиративной квартире, нетерпеливо выглядывающий в окно, когда приходят и уходят осмотрительные курьеры.

«Семь шансов до конца недели», — подумал Ричер.

Он сложил карту и засунул ее в задний карман. Затем спустился на лифте в вестибюль и вышел на улицу. Джек проголодался. Последний раз он ел с Шевиками. Сэндвич с куриным салатом, пакет картофельных чипсов и банка содовой. Совсем немного и довольно давно. Свернув, он зашагал по Центральной улице и уже через квартал понял, что почти все места, где он мог поесть, закрыты, поскольку был поздний вечер.

Что его вполне устраивало. К тому же в большинство мест он заходить не хотел.

Ричер пошел на север по Центральной улице, туда, где, по его представлениям, толстая часть груши начинала сужаться, потом повернул обратно на юг, присел на скамейку у автобусной остановки и принялся наблюдать за движением. Получилось довольно медленно. По большей части улица оставалась пустой. Между проезжавшими машинами возникали длительные промежутки. Мимо проходили пешеходы, часто группами по четыре или пять человек; тут все зависело от возраста. Иногда — участники поздних вечеринок в ресторане, направлявшиеся домой; временами — люди, старавшиеся оставаться в модном тренде: они сознательно опаздывали на какие-то мероприятия.

В целом движение делилось практически поровну на восток и запад от Центральной улицы, судя по общему течению. Но оно было больше, чем просто движение, в нем чувствовалась какая-то энергия. Что-то влекло людей вперед.

Кроме того, Ричеру на глаза попадались одиночки, шагавшие в том или другом направлении. Всякий раз мужчины — некоторые смотрели на тротуар, другие прямо перед собой словно их смущала мысль, что кто-то их заметит. И все спешили попасть в какое-то определенное место.

Ричер встал со скамейки и зашагал на восток, следуя за течением. Впереди он увидел, как симпатичная четверка нырнула в дверь справа. Подойдя, обнаружил, что за ней находится бар, обставленный как федеральная тюрьма. Все бармены были одеты в оранжевые комбинезоны. Единственный представитель обслуживающего персонала не в комбинезоне, крупный парень, сидевший на стуле возле двери, был в черных брюках и черной рубашке. Албанец, почти наверняка. Ричер знал эту часть мира и даже провел там некоторое время. Парень выглядел как недавний переселенец. На лице у него застыло самодовольное выражение. Он обладал властью и наслаждался этим.

Ричер пошел дальше, следуя за решительно настроенным мужчиной, который старался не привлекать к себе внимания, и увидел, как тот входит в дверь без надписи; одновременно оттуда вышел другой мужчина, раскрасневшийся и довольный. «Азартные игры», — подумал Ричер. Не проституция. Он знал разницу. Не зря тринадцать лет служил в военной полиции. Он подумал, что вошедший мужчина рассчитывает отыграться за вчерашний проигрыш, а тот, что вышел, только что выиграл столько, что теперь сможет расплатиться с долгами и у него еще останется, чтобы купить букет цветов и обед на двоих. Если он не решит испытать судьбу и попытается продолжить победную серию. Трудное решение. Почти моральный выбор. Что теперь делать?

Ричер наблюдал.

Парень выбрал цветы и обед.

Джек пошел дальше.

Албанцы собирали деньги поздно вечером, потому что их заведения начинали работать не слишком рано и кассы заполнялись около полуночи. Их метод кардинально отличался от того, что происходило по другую сторону Центральной улицы. Они не входили внутрь. Никакого угрожающего присутствия. И темных костюмов. Они сидели в машинах. Их просили не тревожить клиентов заведений, которые они контролировали. Их могли принять за полицейских или агентов. Плохо для бизнеса и не отвечает ничьим интересам. Посыльный приносил конверт, передавал его в открытое окно автомобиля и быстро возвращался в заведение. Тысячи долларов за поездку вокруг квартала. Отличная работа, если ты сможешь ее получить.

Двумя кварталами восточнее и одним севернее игорного клуба Ричер увидел три заведения, стоявших рядом и принадлежавших одной семье. Бар, работавший всю ночь, супермаркет и магазин по продаже алкоголя. Деньги здесь собирала пара ветеранов, ушедших на покой гангстеров, к которым относились с огромным уважением. Они привычно перемещались от одной двери к другой, всякий раз преодолевая около тридцати футов. Один сидел за рулем, другой — у него за спиной. Отработанный метод. Заднее окно приоткрыто на два дюйма. Конверт отправлялся в пустоту. Никакого контакта. Никто не подходил слишком близко. Затем водитель выжимал педаль газа, срабатывала передача, автомобиль преодолевал следующие тридцать футов и оказывался возле двери, где очередной конверт падал в пустоту. И так далее. Вот только в тот вечер во время третьей остановки — у винного магазина — они получили не конверт, а толстый черный глушитель на дуле пистолета.

Глава 13

Это был «Хеклер и Кох МП5», пистолет-пулемет. Очевидно, его переключили на стрельбу тройками — именно столько пуль получил сидевший сзади сборщик, вслепую, но не наобум; направление вниз выбрано в надежде попасть в руки, ноги или грудь. Между тем водителя ждал такой же подарок, но главным образом в голову, из другого «Хеклера», появившегося с противоположной стороны.

После чего двери автомобиля распахнулись, водителя передвинули на пустое место рядом, а мужчина, вышедший из винного магазина, уселся сзади. Двери захлопнулись, и машина тронулась с места. Все места теперь были заняты, вот только пассажиры испытывали разные чувства: двое очень довольны всем, один мертв, другой умирал.

К этому моменту Ричер находился на расстоянии двух кварталов на другой стороне Центральной улицы. Он уже понял, по какому принципу проходит демаркационная линия между албанской и украинской территориями, и нашел то, что искал, — бар с маленькими круглыми столиками, как в кабаре, и сценой в задней части зала, на которой выступало трио из гитариста, басиста и барабанщика; на столиках лежало вечернее меню. Кроме того, Ричер увидел кофейный автомат. За дверью на стуле сидел парень. Черный костюм, белая рубашка, черный галстук, белая кожа, светлые волосы. Наверняка украинец.

«Все отлично, — подумал Ричер. — То, что нужно, и ничего лишнего».

Он выбрал столик в дальней части зала, примерно посередине, и уселся спиной к стене, краем левого глаза контролируя вышибалу на стуле, правым — трио музыкантов, игравших блюзы пятидесятых годов в джазовом стиле. Они оказались очень хороши. Мягкие, округлые звуки гитар, деревянные удары басовых струн, негромкий шорох рабочего барабана. Никакого вокала. Большая часть посетителей пила вино. Некоторые ели пиццы размером с чайное блюдце, обычные или с пепперони. Ричер проверил меню. Они назывались персональными. Обычные или с пепперони. Девять долларов.

К нему подошла официантка, которая вполне соответствовала музыке пятидесятых. Миниатюрная, похожая на мальчика, около тридцати лет, аккуратная и стройная, одетая в черное, с короткими темными волосами, живыми глазами и застенчивой, но заразительной улыбкой. Она вполне могла появиться в черно-белом фильме на фоне джазового сопровождения. Наверное, чья-то дерзкая младшая сестра. Опасно продвинутая. Вероятно, мечтавшая носить брюки на работу.

Ричеру она понравилась.

— Могу я вам что-нибудь принести? — спросила официантка.

— Меня тревожит недоедание, — сказал он.

Она улыбнулась и ушла, а оркестр заиграл скорбную интерпретацию старой песни Хаулин Вулфа «Killing Floor». Гитара вела линию вокала, спотыкающимися жемчужными нотами объясняя, что ему следовало ее бросить после второго раза и уехать в Мексику. Между тем в бар продолжали заходить посетители, всегда парами или большими компаниями и никогда поодиночке. Они послушно останавливались у двери, как и Ричер, чтобы охранник смог их рассмотреть. Тот оглядывал их одного за другим, встречался глазами и предлагал войти, едва заметно кивая. Они проходили мимо него, а он скрещивал руки на груди и откидывался на спинку стула.

Через две песни официантка принесла еду и поставила тарелки на столик. Ричер ее поблагодарил.

— Не за что, — ответила она.

— А бывает, что тип у двери кого-то не пускает?

— Ну, это зависит от того, кто приходит.

— И кого он останавливает?

— Полицейских. Хотя они не заходили сюда уже несколько лет.

— И почему же полицейских не пускают?

— Это всегда плохая идея. Что бы ни случилось, если ветер меняется, все сводится к взяткам, коррупции, оказывается подставой или еще какими-нибудь отвратительными вещами. У полицейских свои бары.

— Значит, он годами никого не останавливает, — подвел итог Ричер. — Тогда я не понимаю, зачем он вообще здесь сидит.

— А почему вы спрашиваете?

— Мне любопытно.

— Вы полицейский?

— А потом окажется, что я похож на вашего отца.

Официантка улыбнулась.

— Он намного меньше вас.

Она отвернулась, бросив на Ричера напоследок взгляд, и почти подмигнула, а потом ушла. Оркестр продолжал играть. Джек догадался, что охранник у двери считал посетителей, чтобы владельцы бара не скрывали свои доходы. Он был кукушонком в чужом гнезде. Скорее всего, размер платы за защиту высчитывали в процентном соотношении. Ну, и еще он обеспечивал безопасность. Чтобы подсластить сделку. Чтобы все чувствовали себя лучше.

Официантка вернулась до того, как Ричер закончил есть, и принесла чек в черном виниловом бумажнике. Она заканчивала работу. Джек округлил счет, добавил десятку на чай и расплатился наличными. Она ушла. Ричер закончил есть, но задержался за столиком, наблюдая за парнем у двери. Потом встал и направился прямо к нему. Другого способа покинуть бар не существовало. Войти в верь — и выйти так же через нее.

Ричер остановился на одном уровне со стулом.

— У меня срочное сообщение для Максима Труленко, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты выяснил, как я могу с ним связаться. Я приду завтра в это же время.

И вышел на улицу. В двадцати футах справа от него из двери для персонала появилась официантка. В тот же самый момент. Чего он не ожидал.

Она остановилась на тротуаре. Миниатюрная, похожая на мальчика, закончившая работу.

— Привет, — сказала она.

— Еще раз спасибо, что присмотрели за мной; я надеюсь, вы приятно проведете оставшуюся часть вечера, — ответил Ричер, мысленно считая минуты.

— И вы. Спасибо за щедрые чаевые.

Она стояла в семи футах, немного напряженно, слегка приподнявшись на цыпочки. Работали все элементы языка тела.

— Я попытался решить, какие чаевые хотел бы получить, если б работал официанткой, — сказал Ричер.

— Этот образ мне никогда не выкинуть из головы.

Джек мысленно считал время, потому что ждал двух вещей. Должно было произойти либо что-то, либо ничего. Ничего, если имя Максима Труленко для них пустой звук. Или, наоборот, значило много, поскольку стояло в самом верху списка самых важных клиентов.

Время покажет.

— И кто же вы, если не полицейский? — спросила официантка.

— Сейчас я между двумя работами, — ответил Ричер.

Если имя Труленко есть в их списке, то стандартный протокол для типа у двери — немедленный телефонный звонок или текстовое сообщение. Потом — либо в соответствии с инструкциями, либо из-за того, что это в любом случае является частью протокола — он выйдет из бара и попытается остановить и задержать Ричера или сфотографировать его. А лучше всего — дождаться, когда появится группа поддержки. Можно не сомневаться, что у них полно машин. А патрулировать нужно не такую уж большую территорию — половину города в форме груши.

— Я вам сочувствую, — сказала официантка. — Надеюсь, вы что-нибудь скоро найдете.

— Благодарю вас, — ответил Ричер.

Парню в баре потребуется сорок секунд, чтобы сделать звонок или обменяться сообщениями, собраться с духом и выйти из бара. В таком случае он должен появиться прямо сейчас.

Если имя Труленко что-то для него значит.

Но, может быть, и ничего.

— А какую работу вы ищете? — спросила официантка.

Из дверей бара вышел охранник.

Ричер шагнул к краю тротуара и повернулся. В результате образовался тупоугольный треугольник: официантка оказалась слева от него, парень из бара — справа, за спиной — пустое пространство.

Охранник не сводил глаз с Ричера, но обратился к официантке.

— Беги по своим делам, малышка, — сказал он.

Джек посмотрел на нее. Она что-то произнесла одними губами, обращаясь к нему. Быть может: Посмотри, куда я пойду. И побежала по своим делам. Не в буквальном смысле. Повернулась и поспешно перешла улицу, а Ричер дважды оглянулся через плечо, очень быстро. Получилось как два кадра из фильма: в первый раз она находилась на расстоянии в половину квартала, направляясь на север по противоположному тротуару; во второй он увидел, что она исчезла. Очевидно, вошла в какую-то дверь. Ближе к концу квартала.

— Я должен узнать твое имя, прежде чем смогу связаться с Максом Труленко. Возможно, нам с тобой стоит сначала поговорить, выяснить, откуда ты его знаешь, — просто чтобы он не волновался.

— И когда мы можем это сделать? — спросил Ричер.

— Можно прямо сейчас, — ответил охранник. — Заходи, я угощу тебя кофе.

«Остановить и задержать, — подумал Джек. — Пока не появится группа захвата». Он посмотрел налево и направо вдоль улицы. И не заметил приближавшегося света фар. Ничего. Пока ничего.

— Благодарю, но я только что поужинал. И больше ничего не хочу. Я вернусь завтра в это же время.

Парень вытащил телефон.

— Я могу отправить ему твое фото, — предложил он. — В качестве первого шага. Так будет быстрее.

— Нет, спасибо, — сказал Ричер.

— Мне нужно, чтобы ты ответил, откуда знаешь Макса.

— Все знают Макса. Одно время он был здесь настоящей знаменитостью.

— Ты можешь передать сообщение для Макса через меня.

— Оно предназначено только для его ушей.

Парень ничего не ответил. Ричер проверил оба конца улицы. Ничего. Пока ничего.

— Нам не следует начинать с разногласий. Любой друг Макса станет и моим другом. Но, если знаком с Максом, ты должен понимать, что мы обязаны тебя проверить. Ты ведь и сам не хотел бы для него меньшего.

Ричер окинул взглядом улицу и увидел, что вдалеке появилась пара метавшихся фар, которые приближались со стороны юго-западного угла квартала со скоростью, являющейся предельной для системы подвески. Лучи фар дергались, поднимались и опускались, заднюю часть машины заносило, потом лучи выравнивались.

Они мчались в их сторону.

— Мы еще встретимся, — сказал Ричер. — Я надеюсь.

Он повернулся, перешел улицу и зашагал на север, в противоположную сторону от приближавшейся машины. И увидел другой автомобиль, который вывернул из-за северо-западного угла квартала. Такие же мечущиеся лучи фар. Только с другого направления. Машина шла на высокой скорости. Прямо на него. Вероятно, в каждой находились по два человека. Достаточное количество, и очень быстрая реакция. Дефкон-2[4]. Значит, Труленко важен и правила будут такими, какими пожелают украинцы.

В данный момент Ричер был мясом в ярком световом сэндвиче.

Посмотри, куда я пойду.

Дверной проем ближе к концу квартала.

Он повернулся, приподнял плечи, стараясь защититься от света, и увидел несколько дверных проемов, расположенных один за другим и выделявшихся в пляшущих тенях. Большая часть дверей принадлежала небольшим магазинам; за окнами царила серая пыльная мгла, словно бизнес давно умер. Некоторые двери, попроще, из дерева, очевидно, вели в жилые квартиры, но ни одна не была приоткрыта на пару дюймов и нигде он не увидел света в щелях.

Ричер шагал на север, потому что официантка ушла на север, а из теней одна за другой выступали новые двери, но все они были серыми и плотно закрытыми.

Машины приближались. Свет фар становился ярче, и Ричер перестал изучать дверные проемы, решив, что неправильно понял официантку. И в этот момент его мозг начал анализировать сценарий с двумя парнями с юга и двумя с севера. Все четверо, несомненно, вооружены, но едва ли у них есть дробовики; скорее всего, только пистолеты, наверняка с глушителями. Тут все зависело от того, какие договоренности у них с местной полицией. Иными словами, не пугайте избирателей. Однако, вопреки всем инстинктам, призывавшим к осторожности, они не захотят разочаровать своих боссов.

Машины остановились.

Ричер оказался между ними.

Правило номер один, высеченное в камне с самого раннего детства, когда он впервые понял, что может либо испытывать страх, либо заставить других бояться, состояло в том, чтобы бежать в сторону опасности, а не от нее. В данном случае он мог выбирать: вперед или назад. Ричер помчался вперед, на север, куда и так двигался, чтобы не пришлось сбиваться с шага. И поворачиваться. Так быстрее и резче. Глядя вперед и глядя назад. Он продолжал двигаться. Инстинктивная, но разумная тактика. В том смысле, чтобы выжать максимум из очень плохой раздачи. По меньшей мере искажение картины для преследователей. То, что яйцеголовые назвали бы изменением пространства сражения. Парни впереди будут испытывать дополнительное давление по мере его приближения. А тем, что сзади, придется стрелять с большего расстояния. И то и другое уменьшит эффективность их действий; она станет менее пятидесяти процентов, если ему немного повезет. Потому что громилы сзади будут опасаться попасть в своих. Ведь их напарники окажутся совсем рядом с целью. Преследователи у него за спиной вообще могут добровольно устраниться от участия в схватке.

Выжать максимум из очень плохой раздачи.

Ричер поспешил вперед.

Услышал, как открываются двери автомобилей.

Он продолжал бежать, вия, как слева в свете фар появляются и исчезают из поля зрения двери магазинчиков, все запертые и серые. Пока кое-что не изменилось. Неожиданно вместо очередного дверного проема Ричер обнаружил переулок. Справа тротуар шел дальше, но слева, в темном восьмифутовом открытом пространстве, начинался узкий проход, вымощенный как городской тротуар. Пешеходная дорога. Не частная. Куда она вела? Ему было все равно. Там царила темнота, значит, он гарантированно в более удобном месте, чем посреди пустой улицы, ярко освещенной четырьмя фарами.

Ричер свернул в переулок.

И услышал за спиной шаги.

Он побежал быстрее. Когда первое здание, вдоль которого мчался Джек, закончилось, переулок стал более широким и превратился в узкую улицу. По-прежнему темную. Шаги за спиной не стихали. Ричер старался держаться ближе к домам, где тени были гуще.

Впереди, в темноте, открылась дверь.

Чья-то рука схватила его за плечо и втащила внутрь.

Глава 14

Дверь бесшумно закрылась у него за спиной, и через три секунды он услышал, как ленивой трусцой мимо пробежали преследователи. Наступила тишина. Кто-то потянул Ричера в темноту. Маленькая, но сильная рука. Они перешли в другое пространство. Другая акустика. Другой запах. Другая комната. Ричер услышал шорох пальцев, ищущих на стене выключатель.