Двенадцать рождественских свиданий Бейлисс Дженни

– Когда я путешествовала!

– Это было тринадцать лет назад!

– Тем не менее!

– Мое сердце было разбито. Я оттолкнул тебя. Даже вытолкнул из страны. Потерял тебя из-за собственной глупости. Поэтому связался с первой же женщиной, которая ответила взаимностью.

– Ты не потерял меня, если разобраться.

– Я не хочу больше тратить время, Кейт. Мы и так достаточно упустили. Я тебя люблю. И ты тоже меня любишь, я знаю. Так что не будь такой упрямой задницей, и…

Кейт наклонилась и прервала его поцелуем.

Дрю и Арчи устроились на шезлонге перед ними. Кейт улыбнулась, когда Дрю положил голову на плечо Арчи. За несколько минут до этого он отправил ей сообщение:

Просто скажи, что я твоя фея-крестная. Пожалуйста!

Мэтт прижал Кейт к себе, обняв за плечи. Кейт прильнула к нему. Ее голова, как всегда, идеально вписывалась в изгиб между его грудью и плечом. Они поговорят позже. А пока время смотреть фильм, укутавшись в плед в объятиях друг друга.

Канун Рождества. Проснувшись, Кейт сладко потянулась и хотела перевернуться, но что-то мешало. Она улыбнулась, вспомнив вчерашний день. Положив руку на обнаженную грудь Мэтта, она посмотрела на него.

– Привет.

– Привет.

Мэтт перевернулся на бок и приподнялся на локте.

– Мне пора на работу.

– Да, я знаю.

Мэтт хитро усмехнулся.

– Но сначала надо кое-что проверить.

Он накрыл их одеялом с головой.

Через час они были еще в постели. Мэтт лежал спиной на подушке, а Кейт положила голову ему на грудь. Она обнимала его, а Мэтт лениво водил пальцем по ее спине.

– Ты же не собираешься уезжать, правда?

– Конечно нет. Я и не хотела. Просто не знала, как мне остаться и вести себя с тобой.

– Хотела уйти, не попрощавшись, – произнес Мэтт, скорее, утвердительно. В голосе звучала обида.

– Я подумала, что лучше просто исчезнуть. Чтобы у вас с Сарой был шанс жить нормально.

– Я никогда не желал, чтобы ты исчезла. Даже если бы мы с Сарой были вместе. Я так долго был без тебя. И если бы потерял снова, то сам бы пропал.

Мэтт глубоко дышал, голова Кейт вздымалась и опускалась вместе с его грудью.

– Наверное, каждый раз, когда мне хотелось сказать, что я люблю тебя, я начинал скандал.

Кейт усмехнулась.

– Ладно. Постарайся так больше не делать.

– Не волнуйся. Я буду говорить тебе это очень часто. Жизнь слишком коротка, чтобы не признаваться близким в любви при первой возможности. Мне давно следовало придерживаться этого правила.

Кейт крепче сжала его руку. Она знала, что он думает о маме и Корине.

– Надеюсь, Сара счастлива. Она нравилась мне больше остальных твоих девушек.

Кейт чувствовала, что Мэтт улыбается.

– Она прислала сообщение. Оливер снова сделал ей предложение, он переезжает в Грейт-Блексли.

Кейт улыбнулась.

– Она советовала мне решиться сказать тебе о своих чувствах. Говорила, что предпочитает видеть со мной тебя, чем другую.

– Я знала, что нравлюсь ей.

– Наверное, стоит ответить. Сказать, что я обеспечен прекрасной женщиной, – Мэтт сжал ее ногами, – если ты не против.

– Почему я должна быть против? Так или иначе, Сара и Оливер свели нас вместе.

– Никогда не буду таким дураком, чтобы снова упустить тебя.

– О, ты наделаешь еще много глупостей. Но я все равно буду тебя любить.

Внизу хлопнула входная дверь.

– Доброе утро, милая! – крикнул Мак. – Я принес тебе кофе. Думал, что Мэтт будет в кафе, но Карла сказала, что не видела его сегодня утром. Ничего о нем не слышала?

Кейт вскочила. Мэтт смотрел, как она мечется по спальне в поисках разбросанной одежды и смеялся.

– Кейт? – снова позвал отец. – Ты в порядке?

– Все хорошо, пап!

Она вышла на лестницу. Мак смотрел на нее снизу.

– Поздно проснулась!

Кейт поморщилась.

– Не слышала о Мэтте? Знаю, что вы в ссоре, но я все еще беспокоюсь о парне. Он пропустил работу и не позвонил, это на него не похоже.

Кейт почувствовала, как Мэтт подошел к ней сзади. Оглянувшись, она с облегчением отметила, что он одет. Глаза Мака расширились при виде Мэтта, но он быстро пришел в себя.

– Я в порядке, Мак, – Мэтт положил руку на плечо Кейт и улыбнулся, – просто замечательно.

Мак тоже улыбнулся.

– Глазам не верю! Это просто рождественское чудо!

День был напряженный. Мэтт ушел в кафе, Кейт приготовила завтрак, отец принес из сарая коробки с овощами. Уходя, он обнял ее.

– Я так счастлив за тебя, Кейт. Это здорово. Просто замечательно. – Он махнул ей рукой и крикнул, уходя: – Увидимся на рождественской процессии!

Кейт позвонила Лауре, чтобы сообщить новости. Нужно было с этим поторапливаться. Всего один человек видел, что Мэтт выходит из ее дома в той же одежде, что и вчера, но скоро об этом узнает вся деревня. Лаура так долго радовалась по телефону, что Кейт поставила ее на громкую связь, чтобы параллельно заниматься делами.

– Поверить не могу! То есть я и верю, и не могу поверить, хотя хочу.

– Поверь.

– Я так рада за вас обоих! Так рада! Даже немного захотелось писать.

– Это уже лишняя информация.

– Мой мочевой пузырь не тот, что раньше. Я не могу так резко воспринимать сюрпризы. Родить Чарли было непросто, все равно что бегемота.

– Лаура, пожалуйста, не пугай мои яичники.

– Ладно, ладно. Ну, выкладывай. Я хочу слышать все подробности.

– В общем, Мэтт…

Лаура перебила ее:

– А вообще, не хочу знать. Будто моя сестра спит с моим братом!

– Придется к этому привыкнуть!

– Фу-у-у!

Лаура была рада не только оттого, что Кейт счастлива. По большей части она радовалась за себя, ведь ее лучшая подруга осталась в Блексфорде.

Кейт пришлось написать Джози письмо с извинениями, что комната ей все же не понадобится, чтобы та не волновалась.

«Ах, моя деревенская мышка! – ответила Джози. – Это магия зимнего солнцестояния околдовала тебя! Рада, что ты нашла свою вторую половинку. Все равно нужно было прибраться в той комнате, весь этот беспорядок мешал моему фен-шую! Удачи и любви, милая девочка, любви и удачи!»

Кейт упаковала подарки для Мэтта, приготовив овощи к завтрашнему обеду. Теперь их будет четверо на Рождество в коттедже отца. Как это ни странно, но после стольких лет знакомства они с Мэттом впервые встречали Рождество вместе.

У нее было ощущение, что она в пузыре. В хорошем пузыре, теплом и безопасном. В какой-то момент она стала сомневаться, что это счастье реально. Но потом пришло сообщение от Мэтта, и вокруг снова появились стенки пузыря.

Улыбаюсь, не могу остановиться. Люди удивляются, что со мной. М.

Прошлая ночь была потрясающей. Я люблю тебя. М.

Утро тоже было неплохим!! М

Колядование началось, когда закончилось детское христианское богослужение в церкви. Эвелин организовала новый маршрут, все должны были собраться на кладбище в 18:00.

Мэтт предупредил, что закроет кафе в половину четвертого. Когда Кейт пришла, чтобы помочь ему подготовиться, кафе было забито. Многие привели детей, в том числе Лаура и Бен, чтобы выпить чего-нибудь горяченького перед церковной службой.

Кейт сразу же заметила Лауру и помахала ей. У Мины был серьезный диалог с огромным пряником. Румяный Чарли крепко спал, растянувшись на коленях Бена. Карла громко приветствовала Кейт, и Мэтт обернулся. Он широко улыбнулся, завидев ее, а щеки стали такими же румяными, как у Чарли.

– Пряник с глазурью? – предложил он.

Кейт кивнула и выскользнула из куртки. На ней было чайное платье с цветочным орнаментом, в котором она была на первом из своих двенадцати свиданий. Мэтт хищно улыбнулся.

– Куда-то собралась? – спросил он.

– У меня тут намечено жаркое свидание.

Мэтт перегнулся через прилавок.

– Будь осторожнее, – заговорщицки прошептал ей он. – Я слыхал, хозяин заведения положил на тебя глаз!

Кейт ухмыльнулась и почти почувствовала, как расширяются ее зрачки. Она провела руками по платью, чтобы убедиться, что бедра не начали тлеть.

Выйдя на кухню, Кейт принялась за вечернее угощение. Она надела фартук и начала с песочного печенья с апельсином и шоколадом. Также планировались улитки с сахаром для детей, пироги с начинкой и рождественские мини-пудинги для взрослых.

На плите стояли две гигантские кастрюли с красным вином, апельсиновой цедрой, гвоздикой, корицей, лавровым листом и сахаром; готовые к подогреву две огромные пластиы имбирного пирога, в котором Кейт узнала работу Эвелин, лежали на столе, готовые к разрезанию на липкие сладкие полоски.

Каждые десять минут Мэтт находил предлог, чтобы зайти на кухню и чмокнуть Кейт, чему она была только рада. Каждый поцелуй придавал ей уверенности в реальности происходящего.

Пока песочное печенье застывало в холодильнике, Кейт принялась за сладости. Она размолола два купленных в магазине кекса, превратив их в липкую рассыпчатую массу в большой миске, добавила немного растопленного темного шоколада и чуть-чуть бренди. Обсыпав руки какао, она брала кусочки получившегося теста, катала из него шарики и складывала в коробки. Когда набралось уже около сотни конфет размером с грецкий орех, она покрыла каждую белым шоколадом, посыпала кусочками засахаренной вишни и спрятала в холодильник для придания формы.

Когда они закрыли и прибрали кафе, пришла Карла и помогла ей с улитками, пока выпекалось песочное печенье. Мэтт зашел на кухню с перекинутым через плечо полотенцем.

– Мне нужно зайти в магазин, – сказал он. – Поговорить с Эвелин. Рассказать ей о нас. Пока она сама не узнала о Санта-Барбаре.

– Хорошая идея, – одобрила Кейт, хотя Эвелин наверняка знала, что они будут вместе задолго до этого.

– Так мило, что вы вместе, – проворковала Карла. – Вы же все время спорили, ни в чем не могли сойтись.

Мэтт улыбнулся.

– Мы умеем договариваться о главном.

Он взглянул на Кейт, и она улыбнулась ему в ответ. Ее ноги теперь тверже касались земли, как будто у нее были корни, которые наконец-то проросли в землю. Домом был не сам дом и не этот городок. Настоящий дом был внутри нее, в сердце, где обитал Мэтт.

Мэтт вернулся в восхищении беспрецедентной способностью Эвелин к дедукции и вручил Кейт забытое намедни пальто.

Кто-то отнес пальто в магазин, и Эвелин его узнала. Кажется, она его постирала. Похоже, оно был в птичьем дерьме.

– Это хорошая примета, – сказала Карла и улыбнулась, глядя на них. – И кажется, она сработала.

Карла ушла, чтобы отыскать маму перед процессией. В кафе все было готово, и Мэтт налил им по чашечке горячего глинтвейна.

– Отдохнем минутку, пока не началось все это безумие, – сказал он, отводя ее в зал, где было темно, если не считать света гирлянд.

Они устроились на софе. Кейт внезапно ощутила, что за весь день у нее не было ни одной свободной минуты, и теперь даже не знала, как себя вести. Она смутилась, ей стало странно неловко рядом с Мэттом. Теперь они были влюбленной парой. Какой ей нужно быть: обычной Кейт или Кейт-его-девушкой? Не изменились ли правила? Мэтт взял ее за руку.

– Целые сутки уже прошли.

– Да. Не верится.

– В ту ночь, в университете…

– Не нужно вспоминать.

«Зачем портить идеальный вечер, вороша прошлое?» – подумала она. Кейт не хотела, чтобы ее пузырь лопнул, не сейчас.

– Нет. Нужно.

Кейт вздрогнула. У нее было несколько коротких приключений после двадцати, но ни одно не задевало ее так, как ночь с Мэттом. Не заставляло чувствовать себя отвергнутой. Она давно простила Мэтта. Но забыть было сложнее.

– Я запаниковал. Не знал, правда ли я хочу быть с тобой или просто пытаюсь урвать счастливые минуты. Ты напоминала мне о доме. Ты была как обоюдоострый меч: с одной стороны знакомая и родная, а с другой – напоминание о том, что мама и Корина мертвы. Ты была нужна мне, но я не мог быть рядом. – Мэтт поднес ее руку к губам и поцеловал пальчики. – Я чувствовал, что схожу с ума, думал, что единственный способ остановить боль – отрезать прошлое. Тебя, Эвелин, все, что напоминало о доме, – он вздохнул, – мне не хватало зрелости понять, что моя боль была внутренней. Отказ от вас только усугубил положение.

– Почему ты не сказал мне об этом тогда? Я бы поняла.

– Не мог сформулировать и осмыслить это даже в своей голове, не говоря уже о том, чтобы объяснить тебе. Я был молод, взвинчен, не говорил о чувствах, убегал от них, надеясь, что они не догонят.

– Я не пыталась заманить тебя в ловушку.

– Я знаю.

– Я вообще не думаю, что ждала чего-то. Просто хотела уладить эту проблему. В моей семье все заметалось под ковер. Все, что было сложно эмоционально, попросту игнорировалось. Я не хотела быть такой. Я экспериментировала с новой концепцией клана Тернеров под названием «Честность». Я поклялась быть честной во всех своих отношениях.

– И как это работало?

– Не так успешно, как ты думаешь. Я потеряла пару хороших парней прежде, чем поняла, что правду иногда лучше подсластить, чтобы ее можно было проглотить. – Кейт отпила теплого вина. – Прости, если иногда я заставляла тебя чувствовать себя загнанным в угол.

Мэтт сжал ее руку.

– Ты не сделала ничего плохого. Только заботилась обо мне. Я просто не мог с этим смириться. Мы пришли друг к другу с разных концов спектра: я все отрицал, а ты была полностью честна.

– Я не хотела копаться в произошедшем. Но чувствовала, что с эмоциональной точки зрения будет здорово обсудить это. Я тогда курила много травки, – улыбнулась Кейт, – чересчур прислушивалась к ощущениям.

– Ты понимаешь, что говорить о чувствах с двадцатипятилетним парнем – все равно, что выволочь Дракулу на солнечный свет?

– Теперь понимаю, – засмеялась Кейт, – хотя некоторые мужчины остаются эмоциональными вампирами далеко за двадцать.

Мэтт снова поцеловал ее руку.

– Я хотел побежать за тобой, когда ты ушла. Сразу возненавидел себя за то, что сказал. Но не смог. Наверное, был слишком горд.

– Я легко могла бы простить его гордость, если бы он не унизил мою, – тихо сказала Кейт.

– Это цитата из «Гордости и предубеждения»?

– И из нашей жизни. Моя уязвленная гордость провела меня по всему миру.

– Чтобы избавиться от своих демонов, есть способы и похуже. Можно связать себя ужасным браком!

– Это было так ужасно?

– Нет. Не всегда. Были и хорошие времена. Нам просто не следовало жениться. Она убегала от деспотичных родителей, я убегал от всего на свете, и мы вроде как столкнулись.

– Но она продолжила бежать, – сказала Кейт.

– По иронии судьбы, я оплатил ей инструктора по вождению.

Кейт засмеялась.

– Бедный Мэтт. – Она положила ему голову на плечо.

– Хотел бы я поступить иначе. Тогда мы оказались бы тут намного раньше. – Он поцеловал ее в макушку.

– Я не согласна.

– Разумеется. Не дай бог нам когда-нибудь договориться.

Она слышала улыбку в его голосе. Кейт села, поставила стакан на стол и повернулась к нему лицом. Площадь снаружи снова начала заполняться людьми, сытыми после раннего чая, и готовыми направиться в церковь. Невнятные звуки взволнованных голосов доносились до темного затихшего кафе. Лицо Мэтта мягко освещали волшебные огоньки гирлянд, в глазах плясали медово-золотые искорки.

– Я серьезно. Не хочу начинать с сожалений. Тогда мы не были готовы успокоиться, даже если бы пытались. Ты бы всегда задавался вопросом, не потому ли ты со мной, что я твоя страховка и связующее с семьей звено. А я бы мучилась, не оттого ли я с тобой, что боюсь самостоятельности. – Кейт коснулась его щеки, щетина щекотала ладонь, и она забыла свою застенчивость. Поцеловав его, Кейт опустила руки. – Все, что было в прошлом, сформировало нас настоящих. А настоящее важнее всего. Настоящее – это идеальное время, чтобы стать нами.

Мэтт смотрел на нее с улыбкой. Он выдержал ее взгляд, и в нем было все, на что надеялась Кейт. Она наконец вернулась. Тлеющий огонек бродяжничества, оставшийся в ней с того вечера, погас. И ей не требовалось забывать о нем, ведь она не хотела. Потому что это – одно из миллиона событий, которые сформировали ее. Теперь она просто уберет его на место. Всего лишь воспоминание, как засохший лист в ее старом альбоме.

– Когда ты стала такой проницательной?

– Последние недели открыли мне глаза. Но я говорю серьезно. Никаких сожалений. Мы не можем изменить прошлое, оно сделало свое дело. Привело нас сюда. Туда, где я и хочу быть с тобой вместе.

Мэтт погладил ее пальцем по щеке, блуждая глазами по ее лицу, пока не встретили ее взгляд.

– В этом освещении твои глаза такие ярко-зеленые.

– Как болото? – спросила Кейт, изогнув бровь.

– Единственное болото, где я хотел бы утонуть, – сказал Мэтт, подмигивая.

– Самый корявый комплимент, который я слышала. А слышала я немало!

Мэтт тихо рассмеялся. Она была достаточно близко, чтобы чувствовать отголоски его смеха своей грудью.

– Привыкай, Тернер. У меня этого добра на всю жизнь.

– О боже, нет! Ладно, я слезаю. – Она пыталась встать с дивана, но Мэтт притянул ее обратно, обнял и прижал к себе. Его дыхание было теплым, а сердце билось в груди, как птица.

– Я люблю тебя, Кейт Тернер.

– Я тоже тебя люблю. И буду любить всегда.

– Не сожалея о прошлом, – прошептал Мэтт, целуя ее.

Церковь находилась в нескольких минутах ходьбы от площади прямо по переулку, недалеко от дома Мака. Свечи освещали витражи изнутри, и маленькая церковь, словно маяк, приветствовала светом замерзших прохожих.

Призрачные звуки органа разносились по темной заснеженной улочке, когда Кейт и Мэтт вместе с остальными жителями совершали свое паломничество с кладбища. Подойдя ближе, они расслышали голоса поющих.

Стоя на кладбище, среди обвалившихся надгробий, некоторые из которых были давно позабыты, а другие украшены свежими цветами и венками из остролиста, Мэтт обнял Кейт. И она почувствовала волнение, оттого что впервые это произошло при всех. Разумеется, жест не остался незамеченным.

Мэтт наклонился и прошептал ей в ухо:

– Давай официально закрепим наши отношения.

Взяв Кейт за подбородок, он развернул ее к себе и нежно поцеловал.

По толпе пробежала рябь. Люди прикусывали губы, чтобы удержаться от пересудов. Они наперегонки будут разносить эту сплетню.

Служба закончилась, и деревянные врата распахнулись, заливая светом маленький погост. Дети высыпали наружу, неся в руках флуоресцирующие палочки и апельсины, усыпанные цукатами.

Вышла Эвелин и с помощью своих коллег «Секси-кошечек» раздала собравшимся листы с гимнами. Кейт удивилась, увидев отца, выходящего из церкви вслед за Эвелин, но решила, что викарий удивлен еще больше.

Они начали с рождественского гимна «Маленький ослик». Первая песнь всегда была самой тихой. Люди еще сдерживались, никто не хотел петь громче других в процессии. К третьей песне хор обрел уверенность. К тому моменту, когда они обошли «Грушевое дерево», распевая «Украсьте залы ветвями падуба», голоса гремели по деревне, как церковные колокола.

Как и всегда, люди вешали угощения на ограды. Обернутые фольгой шоколадные конфеты и вязаные куклы приводили детей в восторг, для которых колядование было не столько пением, сколько охотой за сокровищами.

Процессия становилась не только громче, но и больше. Люди выходили из домов, чтобы присоединиться к песнопениям. Барри временно закрыл паб и вместе с завсегдатаями шел через лужайку к Гончарному переулку.

Когда они вышли на аллею, в первых рядах воцарилась благоговейная тишина, волной прокатившаяся к хвосту процессии. Только возгласы восторга раздавались под кронами деревьев. Тысячи маленьких огоньков сияли в воздухе, как светлячки. Гирлянды перекрещивались над головами поющих, словно паутина в капельках росы, блестели в зарослях остролиста, обвивали тонкие ветви рябины. Каждый ствол, ветка, пень и лист мерцали и сияли.

Нижние ветви провисли под тяжестью глазированных пряничных ангелов и звездочек, которых дети с горящими глазами срывали варежками и тут же поедали.

Гномы, каменные лисы, кролики и утки следовали за санями веселого Санты, а сверху длинноногие эльфы и феи болтали ногами, сидя на ветках. Вязаные и вышитые чулки свисали с ветвистого боярышника.

Это было волшебное место. Последние несколько недель Кейт наблюдала, как разрастается этот чудесный лес, но многие увидели его впервые. Так много удивительного было вокруг. Кейт посмотрела Мэтту в лицо, и по его выражению поняла, что он думает так же. Он поймал ее взгляд и притянул к себе.

Эвелин управляла поющими. Там, на аллее, в окружении мерцающих огней, они спели «Тихую ночь», «Пусть Бог подарит счастье вам» и «Остролист и плющ».

Когда началось зажигательное исполнение «Двенадцати дней Рождества», Кейт и Мэтт потихоньку выскользнули с Гончарного переулка и открыли кафе, готовясь к приходу колядующих. Барри последовал за ними и, махнув рукой, отправился в «Герцогский шлем».

Мэтт подогрел глинтвейн, суетясь и зажигая рождественские гирлянды. Когда Кейт вынесла первый противень с пирогами с начинкой, колядующие двинулись к ним через сквер. Она услышала их раньше, чем заметила. Они дошли уже до «двенадцати стучащих барабанов» в последнем куплете, распахнув дверь со словами «Пять золотых колец!»

Кафе ожило. «Четыре щебечущих птицы, три французские курицы, два голубя…» – во все горло распевали около шестидесяти человек, вместе с Кейт и Мэттом завершив куплет оглушительным «И КУРОПАТКА НА ГРУШЕВОМ ДЕРЕВЕ!»

Вино было выпито, закуски съедены, и через час толпа стала расходиться. Первыми уехали семьи с маленькими детьми; им еще нужно было разложить возбужденное потомство по кроватям, развесить чулки и заготовить молоко, пироги и морковку для Санты и оленя Рудольфа.

Лаура крепко обняла Кейт.

– Я так рада за тебя. И рада, что ты остаешься. Без тебя моя жизнь была бы не такой веселой.

– Я тоже рада. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Бен пожал Мэтту руку.

– Так держать, приятель. Давно пора!

Затем он обнял Кейт.

– Слава богу, ты остаешься. Без тебя жена закопала бы меня в саду, чтобы пар выпустить.

– Не расслабляйся, – сказала ему Лаура, передавая Чарли.

Оставшиеся гуляки, осушив свои стаканы, медленно побрели обратно, кто домой, а кто к «Герцогскому шлему». Попрощавшись, Эвелин и Мак направились в квартиру над магазином, чтобы насладиться тихим рождественским ужином. Карла и Петулия помогли им убраться, а затем тоже ушли. Мэтт погасил свет и присоединился к Кейт, которая заворачивала последний пирог на кухне.

Он налил им по кружке какао, взял клетчатый плед, сунул под мышку сверток в коричневой бумаге и повел Кейт в сад.

Было так тихо. Нетронутый снег походил на бушующий белый океан. Мэтт протянул Кейт дымящиеся кружки, смахнул со стола и скамеек снег и расстелил на сиденье плед. Кейт поставила кружки на влажный стол. Мэтт жестом пригласил ее сесть. Он подвинулся ближе и, глядя в сад, протянул ей сверток.

– Открой.

– Но еще не Рождество.

– Просто открой.

Кейт развязала тесемку. Бумага разошлась, открывая содержимое. Глаза Кейт расширились. Это было одеяло. Одеяло из лоскутков всех тканей, дизайн которых она придумала.

Кейт вскочила и развернула его. В нем было все: все ее эскизы для «Либерти», обрывки старых сумок, которые она делала еще до этого, и даже рисунки, напечатанные на хлопковых скатертях в студенческие годы.

Прижав одеяло, она повернулась к Мэтту.

– Как ты?..

– Летом я поручил Луле и Эвелин разыскать как можно больше. У меня, наверное, не вся коллекция, но…

– Но как ты их нашел? Некоторые я делала очень давно!

– Что-то было у меня с прошлых времен. Я хранил маленькие частички тебя, не в силах обрести тебя всю. Кое-что взял у Лауры, у твоего отца, из интернета. – Он нервно улыбнулся. – Тебе нравится?

– Да. Это идеальный подарок. Спасибо.

Кейт села, и Мэтт закутал их одеялом. Они молчали, пар тихо клубился над кружками, их прошлое и будущее сплелись – а может, так было всегда.

Старое грушевое дерево тянуло к ним свои костлявые руки, на его голых замерзших ветвях мерцали миллионы волшебных огней.