Джек Ричер, или Без второго имени (сборник) Чайлд Ли

Машина остановилась симметрично с автомобилем Нигли, нос к носу, по другую сторону от воображаемой разделительной линии. Из машины вышел полицейский – молодой парень со светлыми волосами и красным лицом. Сложением он напоминал бычка. У него были маленькие, глубоко посаженные глаза, из-за которых он казался злым.

– Армия должна ставить нас в известность, прежде чем появляться на месте преступления, – заявил он.

– Ты занимаешься этим делом? – спросил Ричер.

– Просто приехал посмотреть, из любопытства.

– Тогда проваливай.

– Что?

– Проваливай.

Парень шагнул поближе и посмотрел на грудь Ричера. Армия США. Ричер.

– Ты – тот мальчик, которому не нравится наша работа.

– Я – мальчик? – поинтересовался Ричер.

– Ты считаешь, что мы взяли не того парня?

– А ты думаешь, что вы взяли правильного парня?

– Конечно, я так думаю. Всё по науке. Многие люди ездят на шинах «Файерстоун», у многих есть «пушки» калибра девять миллиметров, но мало кто носит обувь пятнадцатого размера, так что если собрать все вместе, получается, будто тебе выпали три вишенки в игровом автомате.

– Ваш парень возьмет адвоката?

– Конечно. Государственного защитника.

– А у государственного защитника есть пульс?

– Конечно.

– И это тебя не тревожит? Ты думаешь, что довод о трех вишенках выдержит минимальные сомнения? Где ты болтался, когда тебя учили думать?

– А теперь ты плохо себя ведешь.

– Пока нет, – заверил его Ричер. – Ты сразу поймешь, когда это произойдет.

– Это общественная дорога. Я могу тебя арестовать.

– Теоретически такое возможно. Примерно с той же вероятностью, что у тебя будет свидание с мисс Америка.

– Ты намерен оказать сопротивление?

– Возможно, я сам тебя арестую.

– За что?

– Уверен, мы что-нибудь придумаем. Немного здесь, не-много там… Мы сумеем найти свои три вишенки.

– Валяй, попробуй, – сказал парень.

Он шагнул вперед и расправил плечи. В барах возле баз всегда полно горячих голов из местных, у которых в карманах лежат пистолеты и которые хотят что-то доказать.

– Сержант, арестуйте его, – сказал Ричер.

Нигли подошла к патрульному и встала к нему лицом.

– Сэр, сейчас я наклонюсь и вытащу ваше оружие из кобуры.

– Я очень сомневаюсь в этом, малышка, – сказал грубиян.

– Если ты будешь препятствовать мне любым способом, я надену на тебя наручники.

Парень толкнул ее в грудь.

Это было ошибкой сразу на нескольких уровнях. Военная дисциплина запрещает применять силу против тех, кто тебя задерживает. А кроме того, Нигли ненавидела любой физический контакт. Никто не знал почему, но факт этот был общеизвестным. Она не выносила чужих прикосновений. И никому не пожимала руки. Даже друзьям. Таким образом, протянутая к ней рука в перчатке выходила за все рамки и не могла не вызвать ответной реакции.

Для патрульного эта реакция привела к сломанному носу и удару по яйцам. Нигли отставила одну ногу назад, перенесла вес тела вперед и ударила его ладонью снизу вверх, как боксер наилегчайшего веса бьет по тяжелой груше. Брызнула кровь, патрульный отступил, и Нигли врезала ему ногой с такой силой, что его отбросило на шесть футов, и он, издав хриплый стон, плюхнулся на задницу перед передним колесом своей машины.

– Можешь подать официальную жалобу, а я дам свидетельские показания о том, как тебе начистила рожу девушка, – сказал Ричер. – Ты хочешь, чтобы это оказалось в твоем досье?

Судя по всему, тот не хотел и лишь молча вскинул руки вверх.

Проваливай.

– Я согласна, он полный идиот, – сказала Нигли в машине, когда они ехали обратно на базу.

– Но?.. – сказал Ричер.

– Почему я? Почему вы сами этого не сделали?

– В Англии говорят: зачем покупать собаку, а потом лаять самому?

Когда они вернулись на базу, сержант Эллсбери сказал, что Нигли звонили.

– Они нашли адрес родителей полковника Кроуфорд, – сказала та после того, как перезвонила. – Во множественном числе. Теперь они думают, что ее отец жив. Однако звонок по телефону не позволил им продвинуться дальше слуг. Они даже не смогли установить, дома Кроуфорды или нет. Полагаю, там слишком осторожный дворецкий. Они хотят, чтобы кто-то туда поехал, чтобы разобраться, что к чему.

– И куда нужно ехать? – спросил Ричер.

– Мертл-Бич.

– Это в Южной Каролине.

– Территория соседнего штата. Я думаю, нам стоит туда наведаться.

– Зачем?

– А почему нет? Здесь уже все закончено.

Машину вновь повела Нигли. Соседний штат, но до него нужно было преодолеть сотни миль. Они добрались по I-16 до I-95 и двинулись на север, потом свернули с автострады, чтобы проехать последний участок пути, когда время приближалось к полудню. У них имелся адрес, но не было карты города, поэтому они останавливались возле заправок, пока им не указали нужное направление и они не добрались до роскошного анклава, заключенного между океаном и внутренними водными путями. По нему вела идеально ухоженная дорога, от которой отходили маленькие, заканчивавшиеся тупиками улицы, подобные ребрам. Улица Кроуфордов упиралась в океан. Их дом оказался большим особняком с частным пляжем.

Особняк выглядел пустым. Окна были закрыты изнутри. Выкрашенные поверхности, слепо отраженные через стекло.

– Очевидно, они в отъезде, – сказала Нигли. – В таком случае нам следует поговорить с дворецким. И мы не примем отказа. Легко увиливать от ответа по телефону. Лицом к лицу это значительно сложнее.

– Годится, – сказал Ричер.

Они проехали по длинной, выложенной камнями дорожке под громкое шуршание шин «Файерстоун», остановились на короткое время возле входной двери, но оказалось, что та заперта, поэтому они покатили дальше по дорожке, вокруг особняка, где обнаружили такую же запертую заднюю дверь. Входом для слуг сейчас никто не пользовался.

– Ну и где дворецкий? – сказал Ричер. – Насколько осторожным он может быть?

Далее шел блок гаражей с рядом дверей, но одна из них вела во дворик. В проходе была припаркована машина – старый малолитражный автомобиль с выгоревшей на солнце краской и заметными вмятинами. Вполне подходящее средство передвижения для дворецкого.

Над гаражами расположилась небольшая квартира. Все мансардные окна и похожие на имбирные пряники украшения стали скользкими от морского воздуха. К входной двери вела внешняя лестница.

– Это место настолько роскошное, что даже обитатели первого этажа живут на втором, – сказал Ричер.

Он стал подниматься по лестнице первым, Нигли следовала сразу за его плечом. Как только Ричер постучал в дверь, она тут же открылась. Словно их ждали. «Вероятно, так и было», – подумал Джек. Их машина подъехала достаточно шумно.

Женщина. Около шестидесяти, измученная заботами. Домашнее платье. Костяшки пальцев как грецкие орехи. Из тех, кто очень много работает.

– Да? – сказала она.

– Мадам, мы из армии США, – скал Ричер. – Нам необходимо выяснить, где сейчас находятся мистер и миссис Кроуфорд.

– Это связано с их дочерью?

– До тех пор, пока я не узнаю их местонахождение, я не имею права отвечать на ваш вопрос.

– Тогда вам лучше поговорить с моим мужем, – сказала женщина.

Ее муж оказался вовсе не дворецким. Во всяком случае, совсем не таким, каким их показывают по телевизору. Худой, сутулый мужчина с большими грубыми руками и виноватым выражением лица. Возможно, садовник.

– Назовите ваш телефонный номер, – попросил Ричер.

Они ответили, и Нигли кивнула.

– В настоящий момент здесь больше никого нет, кроме вас? – спросил Ричер.

Они ответили утвердительно.

– Значит, вам уже звонил представитель армии. По какой-то причине другого номера телефона у нас нет.

– Семья в отъезде, – сказал виноватый слуга.

– И где они сейчас?

– Мы должны знать, в чем дело, – сказала женщина.

– Вы не можете фильтровать их новости. У вас нет такого права.

– Значит, ваш визит имеет отношение к их дочери. У вас плохие новости, не так ли?

Комната была маленькой и тесной, с низким из-за свеса крыши потолком и простой мебелью, которой явно не хватало. Да и сохранилась она не лучшим образом. На обеденном столе лежали какие-то бумаги. Счета и почта. Голый пол. Телевизор. На полке три книги и игрушечная лягушка, выкрашенная в серебряный цвет. Или броненосец. Нечто горбатое. Может быть, два дюйма в высоту. Нечто припавшее к земле.

– Прошу меня простить, – сказал Ричер.

Он подошел ближе.

Не лягушка. И не броненосец. Игрушечная машинка. Спортивный купе. Выкрашенный в серебристый цвет. «Порше».

Ричер отступил к обеденному столу. Взял распечатанное письмо.

Банковский баланс. Сберегательный счет. На нем почти сто долларов. Х. и Р. Кроуфордам, на тот же адрес, который имелся у армии; телефонный номер совпадал.

Нет, они не фильтровали новости.

– Сэр, мадам, к моему глубокому сожалению, мой долг состоит в том, чтобы от лица командующего сообщить, что ваша дочь стала жертвой убийства два дня назад. Расследование продолжается, но нам уже известно, что ее смерть была мгновенной и она не испытала боли.

Как и большинству военных полицейских, Ричеру и Нигли не раз приходилось доставлять подобные сообщения о смерти, и они знали протокол. Без проявления собственных чувств, как это делают соседи. Армейский способ был жестоким, но он опирался на такие понятия, как мужество, служение и жертвенность. В конце концов родители начинали задавать вопросы, и военные отвечали, когда имелась возможность. Хорошая карьера, отвернувшаяся удача.

– Расскажите нам о ней, – попросила Нигли.

Полностью профессиональный интерес, отметил Ричер, но абсолютно верный с точки зрения психологии.

Женщина рассказала им историю. Мать. Слова полились потоком. Она работала кухаркой. Мужчина с виноватым лицом – сторожем. Отец. Кэролайн была их дочерью. Единственным ребенком. Она выросла в этой квартирке над гаражами. И ей тут не нравилось. Она хотела иметь то, что находилось в большом доме. Кэролайн была в десять раз умнее, чем они, и считала, что это несправедливо.

– Кэролайн всем давала понять, что она из богатой семьи, – сказал Ричер.

– Нет, она все заработала сама, – сказал мужчина с виноватым лицом. – Ей очень много платили. Государственная должность. Люди там присматривают друг за другом. Хорошие пенсии, наверное. Ну и всякие привилегии.

– Никакого наследства, недвижимости?

– Мы дали ей тридцать пять долларов, когда она отправилась в Уэст-Пойнт. Все, что нам удалось отложить. Больше Кэролайн от нас не получила. Все остальное она заработала.

– Могу я воспользоваться вашим телефоном?

Они разрешили, и Ричер набрал номер в Пентагоне. Номер телефона, стоявшего на письменном столе возле кабинета с окном. Трубку снял сержант.

– Он на месте? – сказал Ричер. – Это его брат.

В трубке послышался голос Джо.

– Назови мне хороший ресторан в Александрии, где умеют готовить мясо, – сказал Джек.

Джо назвал.

– Встретимся там сегодня в девять вечера.

– Почему?

– Чтобы держать тебя в курсе.

– Насчет Кроуфорд? С ней что-то не так?

– Очень много. Мне нужно проверить на тебе одну идею.

Нигли снова вела машину. Они вернулись на I-95. Сотни миль. От Форт-Смита до Мертл-Бич, все заново. Они оставались на левом берегу Потомака и добрались до Александрии через девяносто минут после наступления темноты. Опоздали в ресторан на пять минут. Возле двери бездельничал какой-то парень в гражданском. Почти убедительно.

Нигли устроилась за столиком на одного человека. Потом зашел Ричер и подсел к Джо. Белые полотняные скатерти, приглушенный свет свечей, рубиновые вина, спокойная атмосфера. На противоположной стороне от Нигли одиноко сидел за столиком еще один парень в штатском. Симметрично.

– Я вижу, ты привел с собой свою бойцовую собаку, – сказал Джо.

– А ты – сразу двух, – ответил Ричер.

– Кроуфорд – это полное дерьмо. Возможно, возникнет необходимость в немедленных действиях.

– Вот почему здесь Нигли.

Они сделали заказ. Луковый суп и бифштекс для Джека и фуа-гра и филе миньон для Джо. Картошка фри для обоих, красное вино для Джо и кофе Джеку. И вода. И никакого светского разговора.

– Меня с самого начала тревожила дорога, – сказал Джек. – Она никуда не ведет. Глупое место для ловушки. О случайности тоже не может быть речи. Но и о плане говорить нельзя. У нее имелся выбор из трех или четырех возможных целей поездки и примерно сорок различных способов их достижения. Убийца не мог знать, как она попадет из А в Б или из В в Г. Ему пришлось считать все дороги равновероятными. Во всяком случае, для перемещения в пространстве. Но они не равны в других отношениях. Не с эмоциональной точки зрения, к примеру. Иногда я забываю, что нормальные люди гораздо больше любят водить машину, чем я. Поэтому умный парень спросит: какой дорогой она поедет просто ради удовольствия? Молодая женщина в совершенно новой спортивной машине. Вне конкуренции. Это замечательная дорога. Прямая, с изящными поворотами, деревьями, солнечным светом, свежим воздухом, ароматами леса. И приятным шумом колес. Такая дорога, на которой хочется открыть окна. Умный парень вполне мог такое предвидеть.

– Умный парень с военной подготовкой, – заметил Джо.

– Это из-за трех выстрелов? Я согласен. Момент высокого напряжения. Но стреляли автоматически. Мышечная память. Годы, проведенные на огневом рубеже. Парень – один из нас.

– Но кто именно из наших и почему он это сделал?

– А вот здесь начинаются гипотетические предположения. Теперь я знаю, что она не была богатой. Мне следовало бы догадаться значительно раньше. Это стало очевидно после того, как я прочитал отчет о вскрытии. Она совсем недавно привела в порядок зубы. Богатая девушка сделала бы это давно. Еще подростком. Значит, никаких семейных денег нет. Я встречался с ее родителями. Они отложили тридцать пять долларов на ее образование. И у нее нет богатого дядюшки. Они думают, что она сама всего добилась, работая на правительство, и у нее очень высокая зарплата. Но мы знаем, как обстоят дела в реальности. Даже десять подполковников не могут себе позволить купить один новый «Порше». Но она купила. На какие деньги?

– Вот ты мне и скажи.

– Она работала в Департаменте военного планирования. Предположим, продавала информацию иностранному правительству. Возможно, Ираку. Они могли заплатить целое состояние. Она писала план. И они получили бы его из первых рук.

– Возможно, – сказал Джо. – Теоретически. Самый худший вариант сценария.

– У нас будут проблемы с Ираком?

– Весьма вероятно, – ответил Джо. – Он хочет Кувейт. В следующем году или через год. И нам придется выбросить его вон. Скорее всего, база будет в Саудовской Аравии, а флот войдет в Персидский залив. Всё по полной программе.

– Поэтому ему требуется наш план. И он платит за него, за каждое слово. Платит женщине, которая больше не хочет быть бедной. По слухам, она выбралась из своей скорлупы во время работы в военном планировании. Наконец начала тратить деньги. Но нельзя исключать, что слово «наконец» не слишком подходит. Может быть, это первые деньги, которые у нее появились.

Джо промолчал.

– Должно быть, контрразведка присматривает за такими вещами, – продолжал младший Ричер. – Но по какой-то причине они упустили ее из вида, и это продолжается уже довольно давно. Появилась легенда. Фамильные деньги. Самая богатая женщина. Она пряталась у всех на виду. А потом что-то изменилось. Внезапно ее раскрыли.

– Как? – спросил Джо.

– Ну, причин может быть несколько, – ответил Джек. – Возможно, случайно.

– Или?..

– Может быть, контрразведку возглавил новый человек. Может быть, новый командир принес с собой недостающий кусочек головоломки. И внезапно два плюс два стало равно четырем. И это уже случайность совсем другого порядка. Такое бывает.

Джо промолчал.

– Но давай остановим действие в этом месте, – продолжал Джек. – И посмотрим на происходящее с точки зрения нового командира. В тот момент только он обладал всеми кусочками головоломки. Только он мог увидеть картину целиком. Один во всем мире. Больше никто ничего не знал. Но проблема в том, кому еще известно, что происходит. Потому что больше никто не должен знать. Сейчас – только Ирак, но кто в это поверит? Начнется массовая паника. Все планы будут признаны скомпрометированными. Стратегия противостояния с Советами развалится. Теперь ничто не будет приниматься на веру. Так что жизненно важно, чтобы никто ничего не узнал. Буквально. Никогда. Никто. Двое не могут хранить тайну. Но ее необходимо остановить. Предательство заслуживает смертной казни, и новый командующий решает, что должен все сделать сам. Только так можно предотвратить катастрофу. Почти исторический момент. Мир будет спасен. А это много значит. Однако мир останется в неведении. Здесь присутствуют ирония, хитрый стратегический расчет, благородство и этика. Как исполнение патриотического долга.

Джо молчал.

– Я полагаю, что командующий новым подразделением достаточно умен, чтобы решить задачу с новой спортивной машиной на дороге.

– Но на убийце была обувь пятнадцатого размера, – сказал Джо.

– Размер был не больше пятнадцатого. Нельзя уменьшить свои следы, но их легко увеличить. Я думаю, что можно надеть тесные теннисные туфли, а потом засунуть их в обувь пятнадцатого размера. Получится туго и надежно. А не как башмаки клоуна. И я смогу ходить, оставляя следы, как космонавт на луне. Ты знаешь, откуда у меня возникла эта идея?

– Нет, – ответил Джо.

– Помнишь, когда мы второй раз жили на Окинаве? Тебе тогда было шесть. Может быть, семь. Тебе нравилось вставать рано утром и ходить в папиных ботинках. Я не знаю почему. Может быть, дело в том, что ты родился первым. Может, ты пытался в буквальном смысле слова встать на место отца. Но я тебя слышал. И однажды у него возникли неприятности с мамой из-за следов на коврике. Вот откуда у меня появилась эта идея.

– Вероятно, многие так делали.

– Но многие ли из них выросли и стали командующими подразделениями контрразведки?

Джо не ответил.

– Возвращаясь назад, должен признать, что ты очень неплохо справился, когда мы разговаривали по телефону. Должно быть, ты находился в шоке, но не забыл задать очевидные вопросы, вроде того, кто умер. Ты спросил, как она умерла, что также было хорошим ходом, а я ответил, что ее застрелили на пустынной дороге, но тебе следовало спросить, как именно ее застрелили на пустынной дороге, потому что снайпер за деревьями – столь же правдоподобный вариант, как и засада с машиной. Ты не спросил. Эту часть нашего разговора ты мог бы провести лучше. И ты начал нервничать. Ты спросил, что я намерен делать. И окончательно прокололся, когда сказал про шестьсот девяносто три мили. Ты очень педантичный человек, Джо. Ты не мог ошибиться. И я уверен, что ты был прав. Ты сообразил, что Беннинг находится на расстоянии, сравнимом с тем, которое тебе было точно известно. Тот же радиус. А ты знал расстояние до Форт-Смита. Ты ведь его только что проехал. Дважды. Туда и обратно.

– Любопытно с гипотетической точки зрения. И что же станет делать гипотетический полицейский?

– Гипотетически он почувствовал бы себя лучше, если б в вестибюле и в зале не находились твои парни.

– Только Нигли?

– Она вела машину. И ей нужно поесть.

– Кроуфорд – это очень серьезное дерьмо.

– Расслабься, – сказал Ричер. – Гипотетический полицейский не видит здесь никаких проблем. Он живет в реальном мире. Я уверен, что его анализ ситуации совпадет с анализом гипотетического командира контрразведки. Но есть одна проблема. Полагаю, что пятнадцатый размер должен был оказаться решающим фактором – нераскрытое дело остается таковым навсегда, – но это не сработало. Они засадили парня за решетку. Размер обуви – пятнадцать, у него такие же патроны, как у гипотетического командира контрразведки, и такие же шины – все случайное совпадение, но они называют его «три вишенки в игровом автомате». Парня посадят.

– И что должен по этому поводу сделать гипотетический командир контрразведки?

– Я уверен, что существует кодовое слово. Вероятно, оно должно пройти через офис президента. И дело будет закрыто. Расследование прекратится.

Джо не ответил.

– И дело навсегда останется нераскрытым.

– Ладно, – сказал Джо. И после паузы добавил: – Ты – великолепный полицейский, раз сумел в этом разобраться.

– Я великолепный полицейский не потому, что во всем разобрался, а из-за того, что заставил тебя сознаться. И я горжусь тобой. Это следовало скрыть. У тебя не было выбора. И ты хорошо справился. Отличное планирование и почти безупречное исполнение.

– Почти?

– Три выстрела – неудачное решение. Очевидная казнь. Тебе следовало проделать все неаккуратно. Возможно, выстрел в горло. Все решили бы, что это промах и убийца целился в другое место. Час стрелка-любителя. Ты мог бы добавить выстрел в голову, если тебе так хотелось, но следовало устроить что-нибудь отвратительное – например, в глаз или ухо.

– Ты говоришь как знаток.

– А чем я, по-твоему, занимался в Центральной Америке?

До конца трапезы они говорили о других вещах. Сплетни, люди, которых оба знали, вещи, о которых читали, политика и семья. Джо беспокоился о матери. Она изменилась.

Ричер и Нигли вернулись в Смит на следующий день довольно поздно. Сержант Эллсбери сообщил им, что подозреваемого отпустили без предъявления обвинения и он уехал домой. Дело изъято и передано на расследование какой-то специальной новой группе, созданной в Пентагоне. Больше никто о нем никогда не слышал. Выводы будут оглашены через год или два, если таковые появятся.

Потом пришел еще один телекс. Очевидно, майор Дэвид Ноубл поправился после автомобильной катастрофы и хотел занять предназначавшуюся ему должность. Ричера вернули в Центральную Америку. Нигли отправилась в Форт-Брэгг, потому что Ноубл привез с собой своего сержанта. Реорганизация продлилась менее года. Больше никто ничего о ней не слышал.

Вероятно, лучшим профессиональным достижением в военной карьере Джо Ричера было изменение планов возможной войны в Ираке, без объявления причин. И через полтора года, когда его ноги ступили на песок Кувейта, все прошло успешно и закончилось в течение первых ста часов. И неважно, был это план Б или нет.