Вниз по реке Харт Джон
Я вылез из машины.
Автобус покачнулся, когда кто-то двинулся внутри. На голую землю шагнул какой-то мужчина – явно постарше шестидесяти, в обрезанных джинсах и ботинках с незавязанными шнурками, без рубашки. Обгоревший на солнце и жилистый, с седыми волосами на груди, с маленькими мозолистыми руками и грязными ногтями. Длинные седые волосы – либо мокрые, либо давно не мытые – обрамляли морщинистое коричневое лицо. Двигался он бочком, согнув одну руку и улыбаясь во всю ширь.
– Даров, чувак. Стряслось чё? – Мужчина подошел ко мне. Запах выкуренной марихуаны так и висел над ним.
– Адам Чейз, – представился я, протягивая руку.
– Кен Миллер.
Мы обменялись рукопожатием. Вблизи запах стал еще сильнее – земли, пота и «дури». Его глаза были красными, зубы – большими, желтыми и идеально прямыми. Кен перевел взгляд с меня на машину, и я понял, что он заметил слово, выцарапанное на капоте. Ткнул рукой.
– Херово, чувак.
– Я ищу Сару Йейтс. – Я махнул на автобус. – Она дома?
Кен рассмеялся:
– Ой, ну ты даешь, чувак!
Хохот нарастал в нем. Одна рука поднялась вверх, другая ковшиком прикрыла живот. Он согнулся в поясе, пытаясь выговорить сквозь смех:
– Нет, чувак… Т все не так понял. Сара живет вон там, в большом доме. – Кен кое-как взял себя в руки и ткнул пальцем в сторону следующей лесополосы. – Она просто разрешила мне кинуть тут кости, понимаешь? Я ухаживаю за огородом. Пособляю чем, если надо. А она мне платит по мелочи, позволяет тут кантоваться…
Я посмотрел на зеленое поле.
– Многовато работы, чтобы спать в автобусе.
– Не, это круто. Ни телефона, ни какого другого головняка… Простая спокойная жизнь. Но вообще-то я здесь еще и учусь. Повышаю, так сказать, уровень знаний.
Я вопросительно посмотрел на него.
– Сара – травница, – торжественно объявил Кен.
– Кто-кто?
– Целитель. – Он махнул рукой на длинные ряды растений на поле и начал со знанием дела перечислять: – Одуванчик аптечный, ромашка, чабрец, шалфей, кошачья мята…
– Так-так…
– Все, чё хошь, чувак.
Я указал на противоположную сторону поляны, где между деревьями маячил просвет.
– Вон там?
– Да, большой дом. Все время прямо, мимо не проскочишь.
«Большой дом» оказался на деле бревенчатой избушкой под зеленой жестяной крышей с рыжими потеками по краям, общей площадью не больше пятнадцати сотен квадратных футов[26]. Бревна давно стали серыми от времени; разлохмаченную замшелую конопатку между ними словно достали со дна реки. Я поставил машину за фургоном, наклейка на заднем бампере которого гласила: «Богиня благословляет».
Крыльцо скрывалось в тени, и по коже пробежал холодок, когда я приблизился к двери. Постучался, сомневаясь, что хозяйка дома. Хижина казалась пустой, каноэ у мостков не было. Я оглядел реку, пытаясь сообразить, где в точности нахожусь. Предположил, что где-то к северу от отцовской фермы – наверное, милях в двух. Спустился к мосткам.
Там стояло инвалидное кресло, и я на долгую секунду уставился на него. Оно тут казалось совершенно не к месту. Уселся на доски настила, стал ждать. Прошло где-то минут двадцать. Легко скользя по воде, она обогнула северную излучину – нос каноэ нацелился к мосткам, а корму стало сносить течением в сторону, пока она не перехватила снос энергичным гребком.
Я встал, и вновь нахлынуло чувство, что мы знакомы. Сара оказалась привлекательной женщиной, с нестареющей кожей и прямым взглядом. Этот взгляд она нацелила мне прямо в глаза, когда до причала оставалось десять футов, и не отвела его, даже когда каноэ аккуратно подкралось к краю причала.
Приняв конец из ее руки, я закрепил его за проушину. Женщина положила весло и изучающе посмотрела на меня.
– Привет, Адам.
– А мы знакомы?
Она сверкнула мелкими зубками.
– Нет, вряд ли. – Махнула рукой. – Подвинься-ка.
Положив руки на край настила, она заскочила на него, повернувшись так, чтобы сесть на край. Ноги перекрутились под ней – тонкие, безжизненные палочки в свободных джинсах, вытертых местами до такой степени, что приобрели цвет песка. Я заметил иссохшую кожу на лодыжках.
– Может, помочь? – спросил я.
– Конечно же, нет!
В голосе у нее тявкнула злость, чем Сара очень напомнила мне свою мать. Она стала отталкиваться назад, и ноги безжизненно поволоклись вслед за ней. Вцепилась в подлокотники инвалидного кресла и затащила себя на сиденье. Потянулась вниз к одной из ног, и ее взгляд, словно светящийся изнутри искусственным люминесцентным светом, опять зацепился за меня.
– Нечего так пялиться, молодой человек.
– Простите, – сказал я и перевел взгляд в поисках чего-нибудь интересного на противоположном берегу реки. Но все равно чувствовал ее у себя за спиной – как она возится, устраивая ноги и ступни.
– Да вообще-то ничего страшного… Я не так уж часто вижу людей. Иногда забываю, что тут действительно есть на что пялиться.
– Вы управляетесь с каноэ получше большинства остальных.
– Это мое единственное упражнение. Вот, так-то лучше. – Я повернулся обратно. Она уже окончательно устроилась в кресле. – Ну что, двинем к дому?
Ухватившись за ободья колес, Сара развернула кресло, не дожидаясь ответа. Погнала его вверх по склону сильными, резкими толчками. Возле хижины свернула на зады.
– Мостки для въезда сзади, – объяснила она.
Внутри ловко подкатила к холодильнику и вытащила кувшин.
– Чаю?
– Не откажусь.
Я наблюдал, как со скупой рассчитанной точностью она управляется с делом. Стаканы из низко расположенного шкафчика. Лед из отдельной морозилки на полу. Я оглядел внутренность домика. Мы находились в просторной центральной комнате, главное место в которой занимал камин из дикого камня; камни были коричневые и все разного размера – наверняка вытащенные из земли среди деревьев. Место выглядело спартанским и чистым. Наконец Сара вручила мне стакан.
– Спасибо, очень кстати.
Подкатывая к передней двери, бросила через плечо:
– Ты на пути сюда встретил Кена?
Мы выдвинулись на крыльцо. Усевшись на стул, я пригубил чай, который оказался терпким и горьким.
– Любопытный тип.
– Когда-то в незапамятные времена он делал больше денег, чем ты можешь себе представить. Было дело, семизначную цифру в год выколачивал. А потом что-то изменилось. Отдал все своим детям и попросил у меня разрешения немного пожить тут. Это было шесть лет назад. Каноэ – это его идея.
– Довольно необычное у него обиталище.
– Автобус уже стоял здесь, когда я купила этот участок. Я и сама в нем жила, пока мне не построили этот дом.
Пошарив рукой, Сара вытащила из нагрудного кармана рубашки косяк. Прикурила его от дешевой зажигалки, сделала глубокую затяжку и позволила дыму медленно изливаться с губ. Предложила потянуть и мне, но я отказался.
– Как знаешь, – произнесла она, и я посмотрел, как хозяйка дома вновь приникает к самодельной скрутке, как втягивает дым множественными короткими вдохами, напрягая подбородок перед тем, как выдохнуть. Затем опустилась пониже в кресле и умиротворенно изучила яркий мир вокруг.
– Итак, вы знакомы с Грейс? – спросил я.
– Чудесная девочка. Мы разговариваем с ней время от времени.
– Это вы продаете ей дурь?
– Господи, да нет, конечно! Я никогда не стала бы продавать дурь такому вот дитя природы… Да никогда в жизни!
Сара еще раз затянулась, а когда заговорила опять, слова словно налезали друг на друга:
– Я давала ей дурь за так. – На лице у нее был смех. – Ой, только не надо делать такой серьезный вид! Она уже достаточно взрослая, чтобы жить своим собственным умом.
– Знаете, на нее тут недавно напали. Сразу после того, как вы последний раз с ней виделись.
– Напали?
– Очень сильно избили. Это случилось в полумиле к югу от мостков. Я надеялся, что, может, вы видели что-нибудь… Какого-нибудь человека на лодке или на тропе. Что-нибудь такое.
Смех испарился, и пасмурность вернулась на то же место, где и была.
– Она в порядке?
– Будет в порядке. Она в больнице.
– Я тогда поплыла к северу, – произнесла после некоторой паузы Сара. – И не видела ничего необычного.
– А Кен Миллер знает, кто она?
– Да.
– Вы достаточно хорошо его знаете?
Она отмахнулась:
– Он совершенно безобидный.
Сара еще раз приникла к косяку, а когда дым покинул ее легкие, то унес с собой и львиную долю ее жизненной энергии.
– Классная тачка, – пролепетала она, но эти слова не несли никакого смысла. Просто моя машина оказалась в поле ее зрения.
– А откуда вы меня знаете? – спросил я.
Ее глаза метнулись в мою сторону, но она ничего не ответила. Лишь попросила меня взамен:
– Лучше расскажи, как ты меня нашел.
– Ваша мать думала, что вы живете где-то в этих краях.
– А-а, – только и сказала она, и в этом единственном звуке таилась какая-то мрачная история.
Я повернулся на стуле, чтобы оказаться к ней лицом.
– Откуда вы меня знаете, Сара?
Но она была уже здорово обкурена, в ее остекленевших глазах зияла яркая пустота. Она видела что-то, чего я не мог видеть, и ее слова плыли, как дым.
– Есть вещи в этом мире, о которых я никогда не говорю, – произнесла Сара. – Обещания, обещания…
– Я вас не понимаю.
Она с силой раздавила остатки косяка и уронила его на невыметенные доски. Ее веки набрякли, но где-то за бледно-зелеными радужками по-прежнему текла жизнь – что-то всезнающее, проницательное и достаточно дикое, чтобы заставить меня задуматься, что она все-таки видит. Сара поманила меня согнутым пальцем, и я наклонился ближе. Взяв мое лицо в ладони, она поцеловала меня прямо в губы. Ее губы были мягкими, слегка раздвинутыми и хранили вкус косяка, который она только что курила. Поцелуй был ни целомудренный, ни излишне сексуальный. А потом ее пальцы отпали, и она улыбнулась с такой глубокой печалью, что меня вдруг охватило непреодолимое чувство потери.
– Ты был такой чудесный мальчик… – произнесла она.
Глава 17
Она оставила меня, не произнеся больше ни слова – просто закатила свое кресло внутрь и закрыла дверь. А я забрался в машину и поехал между деревьев, размышляя о матери Сары, послание которой мне так и не удалось передать. Они были семьей, рассыпавшейся в прах – связанной настолько бескровными узами, насколько одно лишь время способно обескровить их. Может, как раз потому-то я и чувствовал некое родство, потому-то и думал о некогда идеальных собственных узах, обуглившихся и истончившихся в пепельно-серое ничто.
Когда из тенька навстречу мне шагнул Кен Миллер, махнув рукой вниз, я сбросил скорость и остановился. Он наклонился к окну.
– Всё в порядке? Ей ничего не надо?
Его лицо было открыто, но я знал, насколько это может ни о чем не говорить. Люди показывают тебе то, что ты хочешь видеть.
– Вы знаете Грейс Шеперд? – спросил я.
– Я знаю, кто она такая. – Кен мотнул головой в сторону деревьев. – Сара про нее рассказывала.
Я внимательно посмотрел на него.
– На нее напали, едва не убили. Что-нибудь про это слышали?
Его реакция была явно неподготовленной.
– Мне искренне жаль про это слышать, – произнес он. – Такая славная девчушка…
Вид у Кена был совершенно невинный и озабоченный.
– Не исключено, что полиция захочет пообщаться с Сарой. – По лицу у него быстро промелькнуло беспокойство. Я заметил, что его глаза метнулись влево, к длинному пурпурному автобусу. – Я подумал, что вам стоит знать.
– Спасибо.
На обратном пути в Солсбери я включил телефон. Он зазвонил практически сразу же. Это была Робин.
– Не пойму, с какой это стати я вообще сейчас с тобой разговариваю, – буркнул я.
– Не дури, Адам. Ты нам соврал. Эти вопросы в любом случае должны были быть заданы. И лучше уж при мне, чем нет.
– Ты сказала, что вы отвезли меня в отдел полиции Солсбери, а не в контору шерифа, для моего же собственного блага. Ты действительно имела это в виду?
– А как иначе? С какой еще стати мне это делать? – По ее голосу я понял, что Робин говорит правду, и какая-то маленькая часть меня немного расслабилась. – Я хожу по тонкой ниточке, Адам. Я сознаю это. И пытаюсь делать то, что считаю правильным.
– Что тебе надо? – спросил я.
– Ты где?
– В машине.
– Мне нужно с тобой повидаться. Это займет всего минуту.
Я колебался.
– Пожалуйста, – добавила Робин.
Мы встретились на парковке баптистской церкви. Ее тонкий шпиль вздымался к голубому небу – белая игла, по сравнению с которой мы оба казались карликами. Робин сразу перешла к делу:
– Я понимаю, как ты зол. Беседа могла пройти и получше.
– Намного получше.
Убежденность кристаллизовала ее голос:
– Ты предпочел ввести нас в заблуждение, Адам, так что давай-ка не будем делать вид, будто у тебя есть какие-то высокие моральные основания! Я все-таки коп. И у меня есть определенная ответственность.
– Просто тебе не надо было во всем этом участвовать.
– Позволь-ка мне тебе кое-что объяснить. Ты меня бросил. Усек? Ты. Меня. Бросил. Все, что у меня осталось, – это работа. Пять лет у меня ничего другого не было. И я работала на износ. Ты в курсе, сколько рядовых женщин-полицейских стали детективами за последние десять лет? Три. Всего лишь три, а я – самая молодая женщина-детектив за всю историю отдела. Ты всего пару дней как вернулся. Понимаешь? Я стала такой, какая есть сейчас, только из-за того, что ты в свое время отсюда свалил. Это моя жизнь. Я не могу просто так взять и выключить ее, как лампочку, и тебе не стоит от меня этого ожидать. Только не когда ты сам сделал меня такой.
Робин была рассержена и настроена довольно агрессивно. Я поразмыслил над этими ее словами.
– Ты права, – произнес я наконец, причем без всякой задней мысли. – Кругом все плохо.
– Не исключено, что скоро все станет немного проще.
– Это еще почему?
– Грэнтэм хочет отстранить меня от этого дела, – сказала Робин. – Он вне себя от злости.
На шпиль опустилась большая ворона. Разок раскинула крылья, а потом застыла, косясь на нас своим дурным черным глазом.
– Потому что ты рассказала мне правду про Грейс?
– Он говорит, что я предрасположена по отношению к тебе и твоей семье.
– Жизнь имеет свойство усложняться.
– Ну что ж, тогда я тоже собираюсь внести в это свой вклад. Я тут поспрошала вокруг. У Грейс был парень.
– Кто?
– Непонятно. Девушка, с которой я разговаривала, практически ничего не знает. По какой-то причине Грейс держала это в тайне; но там были проблемы. Что-то, что ее сильно расстраивало.
– Кто тебе такое рассказал?
– Шарлотта Престон. Одноклассница Грейс. Она сейчас работает в аптеке.
– А Грейс ты про это спрашивала?
– Она это отрицает.
– А как насчет перстня Дэнни? Или записки? Как-то они не вяжутся с парнем, который полез в обидку, потому что ему дали от ворот поворот.
– Я уверена, что Грэнтэм этим сейчас как раз и занимается.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – спросил я.
– Потому что я тоже зла, как черт! Из-за тебя и из-за того, что совершенно сбита с толку.
– Еще что-нибудь хочешь мне рассказать?
– Тело принадлежит Дэнни Фэйту. Зубные карты это подтверждают.
– Я и так знал.
– А ты знал, что он тебе звонил? – Робин намеренно придала этим словам жесткое звучание, целиком поглощенная изучением моего лица. – Это есть в детализации звонков по мобильному. Мы ее только что получили от оператора. Ты разговаривал с ним?
Она хотела, чтобы я сказал «нет». Этот факт был слишком уж обличающим и, с ее точки зрения, не поддавался какому-то простому объяснению. Время звонка было явно не в мою пользу. Я замешкался, и Робин тут же за это зацепилась. Я видел, как коп поднимается в ней, будто морской прилив.
– Да, я разговаривал с ним три недели назад, – сказал я.
– Криминалисты считают, что и погиб он три недели назад.
– Угу. Странное совпадение, я все понимаю.
– Ты вообще о чем, Адам? Что, черт возьми, происходит?
– Он попросил меня об одном одолжении.
– Какого рода одолжении?
– Он хотел, чтобы я вернулся домой. Хотел поговорить о чем-то при личной встрече. Я сказал ему, что не вернусь. Он разозлился.
– Тогда почему же ты вернулся?
– Это мое личное дело, – сказал я, ничуть не покривив душой. Я хотел вернуть свою жизнь – а значит, в том числе и Робин. Но как раз из-за нее-то все и усложнялось. В первую очередь она была копом, и, хотя я все понимал, это все равно резало меня, будто ножом.
– Тебе нужно все рассказать мне, Адам.
– Робин, я высоко ценю то, что ты сказала, но я не уверен в общности наших с тобой позиций. И пока не буду знать точно, продолжу действовать так, как считаю нужным.
– Адам…
– На Грейс напали, Дэнни убили, а каждый коп в округе не сводит глаз с меня и с моих родных! Насколько это вызвано тем, что случилось пять лет назад, я не знаю. Зато хорошо знаю одно: я сделаю абсолютно все, что потребуется, чтобы защитить людей, которых люблю. Я все еще знаю этот город, знаю здешних людей. Если копы не собираются копнуть глубже фермы «Красная вода», тогда мне придется сделать это самому.
– Это будет очень большой ошибкой.
– Из меня уже раз пытались сделать козла отпущения – осудить за то, чего я не совершал. Я не собираюсь допустить, чтобы такое повторилось. Ни со мной, ни с кем-то еще из моих родных.
Зазвонил мой мобильник, и я предостерегающе поднял палец. Это был Джейми, и он был в диком напряге.
– Тут копы! – буквально выкрикнул он.
– Что с ними?
– Они обыскивают дом Долфа! – Я бросил взгляд на Робин, пока Джейми орал мне в ухо. – Это реальный беспредел, братан!
Я медленно закрыл телефон, наблюдая за лицом Робин.
– Грэнтэм обыскивает дом Долфа. – Мой голос был до предела наполнен отвращением. Я прекрасно видел, куда все это катится. – Ты про это знала?
– Знала, – спокойно ответила она.
– И по этой причине позвонила мне? Чтобы Грэнтэм мог спокойно все это проделать, а я не путался у него под ногами?
– Я подумала, что будет лучше, если тебя там не будет, пока он будет проводить обыск. Так что да.
– Почему?
– Не будет ничего хорошего, если вы с Грэнтэмом опять схлестнетесь.
– Выходит, ты соврала мне, чтобы защитить меня от меня же самого? Не для того, чтобы помочь Грэнтэму?
Робин пожала плечами, явно не собираясь оправдываться.
– Иногда одним выстрелом можно убить двух зайцев.
Я подступил ближе, так что она показалась мне совсем маленькой.
– Иногда – наверное. Но нельзя быть вечно и нашим, и вашим! В один из этих дней тебе все-таки придется сделать выбор и определиться, что для тебя важнее. Я или твоя работа.
– Может, ты и прав, Адам, но все именно так, как я уже сказала. Ты бросил меня. Это было моей жизнью пять долгих лет. Я знаю свое дело. Я полагаюсь на него. Может, где-то и есть необходимость выбора, но я не готова сделать этот выбор прямо сегодня.
Ее лицо упорно отказывалось смягчаться. Я резко выдохнул.
– К черту все это, Робин! – Шагнув в сторону, отвернулся. Мне жутко хотелось по чему-нибудь врезать. – Что они ищут?
– Дэнни был убит пулей тридцать восьмого калибра. Единственная единица короткоствольного оружия на ферме «Красная вода» зарегистрирована на Долфа Шеперда, и это как раз «тридцать восьмой». Грэнтэм его и ищет.
– Тогда у меня проблема.
– Какая?
Я слегка замялся.
– Там по всему этому стволу мои отпечатки пальцев.
Робин долго изучала меня. К ее чести, она не стала спрашивать меня, откуда они там взялись.
– Твои отпечатки есть в деле. Это не займет много времени.
Я распахнул дверцу своей машины.
– Куда ты собрался?
– К Долфу.
Робин двинулась к своей машине.
– Я с тобой.
– А как же Грэнтэм?
– Я не работаю на Грэнтэма, – сказала она.
Подъездную дорожку заблокировали четыре полицейских автомобиля, так что я заехал прямо на поле и дальше пошел пешком. Робин пристроилась следом, и когда мы шагнули на стальные прутья предохранительной решетки от скота, под подошвами у меня захрустела высохшая грязь. Грэнтэма я нигде не заметил и предположил, что он где-то в доме. Один помощник шерифа в форме охранял крыльцо, другой слонялся возле машин. Входная дверь была открыта и подперта поваленным набок креслом-качалкой. Долф, Джейми и мой отец стояли рядом возле пикапа Долфа. Мой старик был явно взбешен. Джейми, грызя ноготь, кивнул мне. Я поискал глазами Паркса Темплтона и обнаружил его внутри его длинной и дорогой машины. К уху он прижимал мобильный телефон, свесив одну ногу из-за открытой дверцы. При виде нас адвокат явно удивился и быстро закончил разговор. Мы подошли к моему отцу практически одновременно.
Паркс нацелился пальцем в Робин.
– Скажите мне, что вы с ней еще не разговаривали.
– Я знаю, что делаю.
– Нет, вряд ли.
Читать бесплатно другие книги:
