Уоррен Баффетт. Танцуя к богатству! Лумис Кэрол Дж.

Отходя от хронологического формата, которого по большей части мы придерживаемся в этой книге, далее приводим две статьи, связанные между собой по смыслу. Первая, 1981 года, описывает инновационный метод управления Баффетта, с помощью которого инвесторы Berkshire могли сами решать, каким благотворительным организациям жертвовать деньги. Вторая, опубликованная на двадцать два года позже, рассказывает о решении Баффетта закрыть эту программу потому, что она разозлила противников абортов, считающих, что программа тяготела к организациям, выступающим за аборты.

Их раздражение определенно было основано не на количестве благотворительных организаций, которые получали пожертвования: среди них в 2002 году, например, было семьсот девяносто учебных заведений и четыреста тридцать семь церквей и синагог. Докладывая об этих цифрах в своем письме председателю компании, Баффетт также упомянул проблему абортов и заявил, что, по его мнению, инвесторы Berkshire были, вероятно, на обеих сторонах баррикад, примерно в одинаковых с населением Америки пропорциях. Но и Баффетт и его покойная первая жена Сьюзи, а также вице-президент Berkshire, Чарли Мангер, еще один очень крупный акционер, были известны своими взглядами в поддержку абортов. Итак, борцы «за жизнь» предположили, что благотворительные организации, роста которых они не хотели видеть – такие как Planned Parenthood (Американская федерация планирования семьи), – получали непропорционально большую долю от общих пожертвований. (Но пожертвования Баффетта, скажем, в организацию Planned Parenthood, прошли бы через Фонд Баффетта, директором которого являюсь я.)

Мнение борцов «за жизнь» не волновало Баффетта, когда их ярость была направлена в основном на него и Мангера. Но потом она стала отражаться на дочерней компании Berkshire, Pampered Chef, и ее независимых «консультантах» – в основном домохозяйках, – которые продавали кухонную утварь. Баффетту казалось несправедливым, что эти женщины должны терять свои средства к существованию из-за программ пожертвования, так что он их закрыл.

За свою двадцатидвухлетнюю историю программа – своего рода «благотворительный дивиденд» – распределила $197 миллионов и удовлетворяла большинство акционеров. С закрытием программы многие инвесторы Berkshire, без сомнения, увеличили свои личные благотворительные пожертвования. Однако, по всей видимости, этот факт не смог полностью возместить отсутствие пожертвований от Berkshire, и что в общем и целом взносы акционеров на благотворительность, таким образом, уменьшились.

Кэрол Лумис

Теперь акционеры выбирают благотворительные организации

Как бы немыслимо это ни звучало, крупные корпорации обычно лишают своих акционеров права решать, на какие благотворительные цели компании выделяют деньги. Именно менеджмент компании решает, куда пойдет большая часть суммы. Сотрудники иногда могут вставить свое слово, с помощью все более популярных планов соразмерного увеличения пожертвований. Но владельцы – по крайней мере, большая часть – лишены права выбора.

Такая несправедливость по отношению к людям, которые владеют основным капиталом, давно волновала Уоррена Э. Баффетта, выдающегося инвестора и президента корпорации Berkshire Hathaway. Так что в предыдущем месяце Баффетт предоставил акционерам Berkshire Hathaway право пожертвовать около $2 миллионов колледжам, церквям, музеям, социальным агентствам и другим некоммерческим организациям по их собственному выбору.

«Я бы не хотел, чтобы акционеры выписывали чеки благотворительным организациям, которые они выбрали, с моего банковского счета, – говорит он. – Так что считаю, что неприемлемо и мне выписывать чеки с их корпоративного банковского аккаунта для благотворительных организаций по моему выбору». Баффетт считает, что большинство топ-менеджеров корпораций инстинктивно жертвуют в те организации, которые оказывают поддержку им и коллегам.

Баффетт, которому исполнилось пятьдесят один год, – это менеджер, который всегда идет собственным путем. Сразу по окончании колледжа он организовал партнерство с друзьями и родственниками и заработал $100 тысяч. Добавляя время от времени новый капитал, он в итоге увеличил стоимость фонда до $100 миллионов на бирже. В 1965 году он взял под свой контроль и реорганизовал Berkshire Hathaway, компанию, которая контролирует, среди прочих, See’s Candies, Blue Chip Stamps и с десяток страховых компаний. Она также владеет 5 % компании General Foods и 13 % компании Washington Post. Доходы соразмерны – $53 миллиона, или $51,72 за акцию в прошлом году. В настоящее время вне биржи акции продаются где-то по $500 за акцию. Berkshire Hathaway не выплачивала дивиденды с 1967 года, но чистая стоимость активов компании росла в среднем на 20 % в год. Несмотря на все это богатство, компания сравнительно немного жертвовала на благотворительность – примерно $200 тысяч в год. Это чуть больше 0,2 % от размера прибыли 80-х годов до вычета налога, вообще в американских компаниях эта цифра составляет в среднем 1 %.

Баффетт был так скуп потому, что не знал, как улучшить методы выбора получателей благотворительных средств, которые использовали другие крупные корпорации. Новая методика, по его мнению, одновременно и честная, и практичная. Схема имитирует работу закрытых обществ, которые опрашивают своих акционеров о предпочтениях. Но вместо того, чтобы опросить десяток-другой акционеров, Баффетту приходится иметь дело с одной тысячей пятьюстами человек.

В этом месяце голосование проходит по почте. Общее количество акций достигает примерно миллиона, и каждая акция дает своему владельцу право выделить два доллара на благотворительность. Акционер с одной тысячей акций, другими словами, может дать компании указания, куда направить $2 тысячи. Самые важные акционеры, однако, не должны будут голосовать. Баффетт и его жена владеют 47 % компании и смогут выделить $935 тысяч своему любимому благотворительному фонду. Деньги пойдут изначально в Фонд Баффетта, основанный пятнадцать лет назад, а через него – организациям, пропагандирующим контроль рождаемости.

У плана Баффетта есть и налоговые преимущества. Berkshire Hathaway могла бы платить акционерам дивиденды, которые они, в свою очередь, жертвовали бы на благотворительность. Но прежде, чем прибыль распределяется акционерам, она облагается налогом. Корпоративные благотворительные пожертвования же, наоборот, считаются расходами на бизнес и не подлежат обложению налогом. Так что теперь из каждого доллара, который покидает пределы Berkshire Hathaway, большая часть идет на благотворительность и меньшая – в налоговые органы.

На первый взгляд, план Баффетта влечет за собой целый ураган бумажек, в которых полностью зароются все четыре работника в офисе его компании в Омахе. Акционеры Баффетта пришлют бланки с названиями и адресами благотворительных фондов в количестве до трех штук, которые должны будут получить взносы. Если назначенный получатель не пользуется льготами по правилам Налоговой службы США, сотрудники Баффетта запросят доказательства благотворительной деятельности. (То, что может показаться очевидной благотворительностью для вдовы из деревни Уиннетка, может быть не так очевидно для Баффетта.)

Сотрудникам также нужно будет проверить количество акций, которыми владеет акционер, выписать чеки и разослать их вместе с заметками, поясняющими, что пожертвования были сделаны согласно запросу акционера. Каждый акционер должен подтвердить, что пожертвование не выполняет никаких других сделанных им поручений, иначе Налоговая служба может расценить эти деньги как дивиденды и, соответственно, увеличить налогообложение Berkshire Hathaway. Несмотря на все эти сложности, Баффетт говорит, что бумажная работа вряд ли будет больше, чем шквал письменных мнений акционеров во время ежегодной встречи. «Если же я окажусь не прав, – говорит он, – то буду сам работать тут по субботам и воскресеньям».

Пожертвования, сделанные под именами акционеров, уменьшат чистый доход Berkshire Hathaway на $1 миллион или больше. (Предполагая налоговую ставку в 46 %, предположительный эффект от пожертвований в $2 миллиона – прибыль после уплаты налога снизится на $1080 миллионов.) Но не все деньги в итоге пойдут на благотворительность. По акциям, которые удерживаются для клиентов брокерских фирм и других учреждений, невозможно проголосовать, некоторые люди не потрудятся проголосовать или предпочтут, чтобы деньги не шли на благотворительность. Эти нераспределенные доходы вернутся в компанию.

После измерения мгновенной реакции Баффетт оценивает, что примерно 85 % акционеров откликнутся. «В них много энтузиазма, – говорит он. – Я знаю одну пожилую женщину, которая очень религиозна, но у нее не так много собственного дохода, и она может отдавать только по пять долларов в месяц церкви. У нее есть несколько наших акций, так что теперь она сможет отдавать по $60–70 в месяц».

«Акции, вероятно, все же лучшая из всех худших альтернатив в эру инфляций».

План Баффетта очень похож и даже менее проблематичен, чем предложение Роберта А. Спроулла, президента Рочестерского университета, придумавшего схему, по которой акционер мог внести пожертвование почти в два раза больше его дивидендов без каких-либо дополнительных затрат для кого-либо – кроме Министерства финансов США. Акционер должен сказать компании, что он отказывается от, скажем, трех четвертей дивидендных выплат в $100, если компания пошлет эти деньги, плюс налог на доход, который она бы заплатила за эти деньги, в Красный Крест, Университету Рочестера или в любой другой благотворительный фонд. Как подсчитал Спроулл, корпорацию, которая платит 46 % налогов от своего заработка, не должно заботить, посылает ли она $185 на благотворительность до вычисления налогов или дивиденды в $100 акционеру и $85 правительству.

Насколько бы план Спроулла ни был гениален, это нелегально. Сенатор Дэниэл Патрик Мойнихэн пытается убедить конгресс легализовать план, но вряд ли у него получится, учитывая нынешние страхи перед дефицитом средств. Более того, корпорации, кажется, довольно равнодушно относятся к этой идее. AT&T, например, убеждена, что идея очень схожа с системой, при которой акционеры могут автоматически реинвестировать дивиденды в акции. Только в 1980 году Ma Bell получила почти $1 миллиард через реинвестирование дивидендов.

Введут ли другие компании в употребление план Баффетта, пока остается неясным. Во многих корпорациях акционеров гораздо больше, чем в Berkshire Hathaway, но у них также, предположительно, больше штат, который может справляться с бумажной работой. Несколько корпораций, которым журнал Fortune объяснил суть идеи, посчитали ее довольно изобретательной, но высказали опасения. Один менеджер по благотворительным взносам побоялся отрицательной реакции акционеров на направление денег корпорации религиозным организациям, куда определенно и уйдет довольно большая часть денег Berkshire Hathaway, согласно плану Баффетта. (Церкви получают почти половину всех пожертвований, сделанных частными лицами.) Чтобы избежать противоречивых ситуаций, большая часть корпораций жертвует только нерелигиозным организациям.

Berkshire Hathaway – необычная компания, для которой в особенности подходит план Баффетта. Баффетт говорит, что у них нет важных корпоративных целей, которых можно было бы достигнуть, направив $2 миллиона на благотворительность по выбору менеджмента, а не по выбору акционеров. У других корпораций такие цели есть. Компании, которые нанимают инженеров, жертвуют деньги учебным заведениям, выпускающим инженеров, в надежде стимулировать разработки и привлечь выпускников. Нефтяные компании жертвуют деньги на некоммерческое телевидение, чтобы убедить людей в общем и законодателей в особенности, что они – ответственные граждане, а не просто собиратели неприлично высоких доходов.

Однако многие компании могут с успехом последовать примеру Berkshire Hathaway – особенно компании с мощным доходом, без проблем со связями с общественностью и широким благотворительным порывом. У Баффетта были хорошие идеи для благотворительности и раньше. Несколько лет назад он посоветовал Гриннеллскому колледжу в Айове инвестировать некоторое количество капитала из благотворительного фонда на покупку телевизионной станции, что было нестандартным решением для учебного заведения. Гриннелл купил станцию в Дэйтоне за $12,9 миллиона и продал за $50 миллионов два месяца назад. Так что, если Баффетт идет куда-то своей дорогой, стоит обратить внимание, в какую сторону он направляется.

30 ноября 1981 года

Ли Смит

Berkshire отказывается от пожертвований

Уоррена Баффетта часто критиковали в прошлом за поддержку позиции «за выбор» в вопросе абортов, но это никогда не влияло на благотворительные отчисления Berkshire Hathaway – по крайней мере, пока не появилась Синди Кулон, 34-летняя мать-домохозяйка из города Пеория в Аризоне. Теперь, в результате ее кампании против пожертвований в поддержку «за выбор», самый влиятельный человек в бизнесе свернул целую благотворительную программу Berkshire, через которую было распределено почти $200 миллионов за два последних десятилетия в самые различные учреждения, от учебных заведений до некоммерческих групп, находящихся по обе стороны дебатов относительно абортов.

Необычная программа – ее можно назвать «благотворительным дивидендом» – позволяла акционерам Berkshire посылать по $18 на каждую акцию ежегодно в благотворительные организации – до трех различных – по их выбору. Некоторые акционеры, включая и Баффетта, использовали механизм через его фонд для пожертвований организациям «за выбор», таким как Planned Parenthood. (Редактор-консультант журнала Fortune Кэрол Лумис – директор фонда Баффетта.)

События начали разворачиваться этой зимой из-за госпожи Кулон, матери троих детей, которая работала в продажах в компании Pampered Chef с доходностью в $740 миллионов, которую недавно приобрела Berkshire. Около семидесяти тысяч фрилансеров-консультантов продают кухонную утварь с помощью организации небольших вечеринок, которые проводят в домах у людей. Кулон говорит, что ее привлекала компания Pampered Chef потому, что, по ее мнению, компания разделяет христианские, семейные ценности. В декларации миссии сказано, например, что цель компании – вдохновлять людей «развивать данные им Богом таланты».

Но Кулон была разочарована, когда узнала, что покупка холдингом Berkshire компании Pampered Chef означает, что какое-то количество прибыли, которую она принесет, пойдет в поддержку организаций «за выбор». Она написала петицию, в которой попросила Berkshire и Баффетта прекратить пожертвования подобным организациям, и сто человек, члены ее семьи и друзья, в январе подписали ходатайство. Организации «за жизнь», такие как Life Decisions International, начали публиковать петицию.

Президент Pampered Chef, Дорис Кристофер, сначала написала консультантам в своем обращении в апреле, что хотя «мои личные убеждения и противоречат убеждениям Уоррена Баффетта… я не имею никакого права просить его о чем-то или в чем-то обвинять». Но ее сообщение не ослабило сопротивление. Консультанты стали отказываться от работы, рассказывает Кулон, а клиенты – жаловаться. (Кулон оценивает, что сторонников петиции было «меньше тысячи».) К концу июня давление стало невыносимым, и Кристофер «пришла к Уоррену с тяжелым сердцем», по словам из ее электронного письма, написанного консультантам. «Его сильно беспокоило, что благотворительные пожертвования Berkshire Hathaway вызывают у вас такие сложности». Третьего июля Berkshire объявила о закрытии благотворительной программы.

До этого года Berkshire была невосприимчива к подобному давлению. Активисты позиции «за жизнь» пикетировали их ежегодные встречи и объявили бойкот на долгие годы. В прошлом году предложение акционерам отменить благотворительную программу было отвергнуто большинством, 97 % участников проголосовали против. И сам Баффетт защищал программу в ежегодном отчете Berkshire за 2001 год, заявив, что компания «не осуществляет никаких пожертвований, кроме тех, что были определены акционерами», которые, «вероятно, находятся на обеих сторонах вопроса абортирования в тех же пропорциях, что и все население Америки».

Так почему же Berkshire закрыла программу сейчас? В заявлении компании было указано, что «ее действия теперь приносят ущерб» не только подконтрольным компаниям, но также и отдельным личностям. Совет директоров был готов понести определенный ущерб от бойкотов в прошлом, потому что убытки от них просто растворялись в гигантской корпорации, но теперь это влияло на консультантов Pampered Chef, которые не имели никакого отношения к политике Berkshire.

Кулон же, в свою очередь, «просто в восторге от данного решения». Но она утверждает, что не успокоится до тех пор, пока человек, которого называет не иначе как «мистер Баффетт», не перестанет жертвовать организациям, выступающим «за выбор». «Теперь, – говорит Кулон, – мне стоит сосредоточиться на нем».

11 августа 2003 года

Николас Варшавер

Письма председателя совета директоров Баффетта

Баффетт писал письма для ежегодного отчета Berkshire Hathaway еще с 1966 года. Но десять лет спустя он вошел в состав Государственной комиссии по ценным бумагам и фондовому рынку, которая изучала, как компании могут улучшить свои связи с акционерами, и к ежегодному отчету 1977 года Баффетт был готов внести некоторые новшества в собственное ежегодное письмо. Изменения происходили постепенно. К началу 1980-х, однако, его письма выделялись своим интеллектуальным наполнением, юмором и индивидуальностью и начали привлекать внимание широкой публики.

Журнал Fortune решил опубликовать статью – составленную наподобие рецензии на книгу – об этих письмах. Я была не слишком логичным кандидатом на должность автора, потому что приближалось время публикации ежегодного отчета 1977 года, и Баффетт, с которым мы были на тот момент друзьями уже десять лет, попросил меня высказать свое мнение и внести правки в его почти оконченное письмо. Я помню, что сказала поменять определенный артикль на неопределенный. С тех пор я и стала его постоянным редактором на безвозмездной основе. Я признаюсь, что правок я вношу теперь гораздо больше по сравнению с обращением 1977 года, но порядок действий никогда не меняется: Баффетт пишет, я редактирую (и, как это ни прискорбно, иногда теряю аргументы, как построить предложение).

Я отказалась от статьи в 1983 году, и журнал Fortune обратился к стороннему автору, Эндрю Тобиасу, который едва не согласился работать на журнал несколькими годами ранее (и нам же хуже, что не согласился), но вместо этого стал писать книги (например, The Only Investment Guide You’ll Ever Need) и статьи в качестве свободного автора. Тобиас говорит, что когда редактор Fortune позвонил ему с предложением написать статью, он никогда до этого не слышал о Баффетте, у которого был, как ему сказали, «практически культ последователей». Тогда Тобиас решил написать статью – получилась она гораздо больше, чем рецензия на книгу, – в которой определенно передал свой собственный юмор и индивидуальность.

Неужели он так и не купил акции Berkshire, которые на тот момент стоили $1000 за акцию (а сейчас – около $130 тысяч)? Тобиас отвечает: «Я постоянно говорю людям, что Berkshire был моей самой плохой инвестицией, – потому, что я ее не сделал. Если бы я только взял те $1500, которые, как я помню, Fortune заплатил мне за статью, добавил еще немного и купил две акции – что ж…» Тобиас тогда считал, по его словам, что акции стоили немного больше, чем должны были, и если бы они упали в цене, он бы купил. Он вспоминает, что думал то же самое, когда акции стоили $10 тысяч и $30 тысяч.

Однако утешительно то, что Тобиас и Баффетт стали хорошими друзьями, и вместе их свели не только разговоры об этой статье, но и также обоюдный интерес к поддержке кандидатов Демократической партии.

Кэрол Лумис

Акционеры Berkshire Hathaway теперь ждут двух вещей от ежегодного отчета компании: хороших новостей (балансовая стоимость увеличилась с $19 до $737 за акцию за последние восемнадцать лет) и нестандартного письма председателя совета директоров Уоррена Баффетта (который занял эту должность восемнадцать лет назад). На самом деле письмо практически и есть сам ежегодный отчет Berkshire Hathaway.

Акционеры не получают ни фотографий, ни разноцветной печати, ни шрифтов с тиснением, ни графиков, ни столбиков, – ни даже логотипа. Выглядит оно как ежегодный отчет компании, которая находится на грани провала, вот только у Berkshire Hathaway, страховой организации с приличными активами в нескольких других индустриях, дела идут просто великолепно; и при цене в $955 за акцию, которая шесть лет назад стоила $85, компания и не думает разоряться.

Ежегодные отчеты обычно читаются следующим образом: бросить взгляд на мнение автора, потом проверить финансовые результаты и посмотреть иллюстративный материал. Письмо председателя? Не тратьте время. Однако письма Уоррена Баффетта настолько интересные, что давно привлекли внимание самых искушенных. Они даже просят иногда прислать копию! Компания собрала полный сборник последних пяти писем, чтобы удовлетворить этот спрос.

«Они великолепны», – говорит Леон Леви из компании Odyssey Partners, который и сам не последняя фигура на Уолл-стрит, и далее вспоминает абзац в последнем письме, который больше всего его рассмешил. В нем Баффетт говорит, что не хотел бы иметь ни одной акции, которые люди покупали в 1982 году. «На большинство этих приобретений, – пишет Баффетт, – повлиял не интеллект менеджеров, а их азарт. Волнение от погони ослепило охотников, и они не учли последствий успешной охоты. Тут кажется уместным замечание Паскаля: «Я внезапно понял, что все неудачи человечества происходят потому, что люди не способны тихонько сидеть в одной комнате». (Ваш председатель и так слишком часто выходил из комнаты и едва не стал победителем в гонке безрассудных приобретений 1982 года. Глядя в ретроспективе, можно сказать, что самым большим достижением года был провал одной из сделок по причинам, которые мы могли контролировать. Если бы все получилось, эта транзакция потребовала бы невероятного количества времени и энергии, и все это за очень неопределенную возможность дохода. Если бы мы приложили графики к этому отчету, проиллюстрировав благоприятные развития в бизнесе за прошлый год, две пустые страницы, отражающие эту неудачную сделку, были бы подходящей картинкой.)».

«Мне очень нравится», – широко улыбается Леви.

Баффетт говорит, что старается говорить с акционерами так, словно они – его партнеры. «Я просто представляю, что у меня есть очень умный партнер, который отсутствовал целый год, и его нужно посвятить в то, что произошло в компании за это время». Он также учитывает, что состав его примерно двух тысяч акционеров не слишком меняется. «Вместо того чтобы повторять одно и то же каждый год, – говорит он, – я поднимаю темы, которые улучшат их образованность». Он явно наслаждается составлением этих писем, которые теперь растягиваются почти на двенадцать печатных страниц и становятся только длиннее с каждым годом. (Другой крайности, вероятно, достиг в прошлом году банкир из Висконсина, Джек Пуэличер, генеральный директор Marshall & Ilsley, чье письмо полностью выглядит так: «1982 год был для нашей компании очень хорошим. В какой-то степени благодаря удаче; в какой-то степени – благодаря хорошему планированию и управлению. Мы надеемся, что вам понравятся цифры и картинки».)

«Во время покупки акций Intel Баффетт держался в стороне: «Я просто предпочитаю не связываться с бизнесом, который не могу понять».

Внимание Баффетта к ежегодным письмам увеличилось благодаря тому, что он входил в состав комитета Комиссии по ценным бумагам и биржам, сформированного в 1976 году, чтобы изучать предоставление публикуемой отчетности. (Комитет выпустил документ в одну тысячу двести страниц, из которого следовало, что система информирования была целесообразна.) Бывший член Комиссии по ценным бумагам и биржам А. А. Соммер-младший, который был председателем комитета – и акционером Berkshire Hathaway, – говорит, что группа чувствовала, что такие письма очень важны. Учитывая это, он добавляет: «Письма Уоррена – уникальны. Очень немногие исполнительные директора обладают таким же умом, как Уоррен. Просто невозможно требовать подобного раскрытия вопросов от всех исполнительных директоров».

Высказывает ли Баффетт свое мнение по каким-то необщепринятым темам в своих письмах? Ответ: да, он рассматривает свои ошибки.

«В текстильном бизнесе выдался еще один очень плохой год», – отчитался он в 1977 году. (Когда Баффетт впервые вступил на пост директора Berkshire Hathaway в 1965 году, компания только это из себя и представляла – Нью-Бэдфорд, Массачусетс, изготовитель текстиля.) «Мы ошибочно предполагали лучшие результаты в последние два года. Со многими сложностями мы столкнулись в основном из-за состояния индустрии, но некоторые из проблем создали себе сами».

«Мы продолжаем искать способы расширять страховые операции, – писал он своим акционерам в 1979 году, – но не стоит сразу испытывать необузданную радость. Некоторые из усилий по распространению – в основном предпринятые вашим председателем – принесли отнюдь не блестящие результаты, а другие стали откровенными провалами, которые дорого нам обошлись».

Баффетт преуменьшает гениальность собственных усилий, но, как гордый тренер, подчеркивает ее в своих игроках. Berkshire Hathaway владеет большой частью GEICO, компании по страхованию автомобилей, и в отношении нее пишет: «Джек Бирн и Билл Снайдер успешно придерживаются самых трудных человеческих целей – не усложняют жизнь и помнят, для чего вообще занимаются своей работой».

И о руководителе дочерней компании, недавно почившем в возрасте восьмидесяти одного года: «Наш опыт был в том, что менеджер, управляющий уже довольно дорогостоящей компанией, часто невероятно ловко находит новые способы потратить деньги, когда менеджер очень экономно ведущей дела компании обычно находит дополнительные способы сокращать расходы, даже когда они и так гораздо ниже, чем у конкурентов. Никто не демонстрировал эту последнюю способность лучше, чем Гин Абегг».

Тут и там возникают сентиментальные нотки, и хотя Баффетт порой говорит что-то легкомысленное о компании Washington Post, для которой он разносил газеты, когда ему было тринадцать лет, или о GEICO, которая впервые привлекла его внимание, когда Баффетту исполнилось двадцать, нужно помнить, что активы Berkshire в первой компании поднялись в цене с $11 миллионов до $103 миллионов, а во второй – с $47 миллионов до $310 миллионов менее чем за десять лет. Так что он может говорить что хочет.

К счастью, он говорит это с хорошим чувством юмора. «Характерно опрометчивым поступком, – пишет он, – было расширение нашего головного офиса до двухсот пятидесяти двух квадратных метров (17 %), что случайно совпало с подписанием нового договора аренды на пять лет». Головной офис – в Омахе – является рабочим местом для Баффетта и еще пяти человек. («Компактная организация позволяет нам тратить время на управление бизнесом, а не на управление друг другом».)

Большинство писем президентов или председателей описывают, как хорошо идут дела при их управлении, рассчитывая, что акционеры поверят. Баффетт акцентирует внимание на негативных моментах, зная, что они, наоборот, не поверят.

В самом последнем докладе, сразу после замечания, что в течение последних восемнадцати лет увеличение учтенной стоимости Berkshire Hathaway представляет собой 22 % среднего ежегодного прироста, он добавляет: «Вы можете быть уверены, что этот процент уменьшится в будущем. Геометрические прогрессии в итоге сами себе бросают якоря». (Конечно же, он прав. Такой же уровень роста в течение еще восемнадцати лет означал бы рост учетной стоимости активов до $22 миллиардов, и, еще через восемнадцать лет, почти до $1 миллиона за акцию. Даже, когда он заявил номинальную прибыль портфеля Berkshire Hathaway – до 40 % в 1982 году, был настолько осторожен, что сначала учел те налоги, которые будут уплачены, если подобный доход будет достигнут.

Определенно, легко быть скромным и самокритичным, когда любой дурак видит, насколько ты великолепен. Может быть, некоторых конкурентов Баффетта немного раздражает то, что в письмах рассматриваются не только его собственные показатели и ошибки, но и действия всех портфельных менеджеров США. «Существуют доказательства, – пишет он, – что несколько крупных страховых компаний стали допускать неясности в расчетах и предпринимать действия, которые маскируют заметное ухудшение в их основополагающем бизнесе. В страховании, как и везде, реакция слабого управления на слабую деятельность компании – это слабая бухгалтерия». Он постоянно повторяет: очень многие менеджеры пренебрежительно относятся к правам акционеров.

Хорошо известны корпоративные менеджеры, которые героически дают отпор очень щедрым тендерным предложениям. Чуть более снисходительно воспринимаются те менеджеры, которые платят слишком много за рост за счет слияния. «Менеджеры, которые хотят расширить свои владения за счет владельцев, – иронично попрекает Баффетт, – лучше бы задумались над карьерой в правительстве». Это даже хуже, по его мнению, чем приобретения с помощью акций, потому что акции эквайера часто продаются на рынке со скидкой от их истинной стоимости. «Эквайер тем не менее принимает условия сделки и использует недооцененную валюту [свои акции], чтобы заплатить полную цену за собственность… Дружелюбные инвестиционные банкиры убедят его в правильности его действий. (Не спрашивайте у парикмахера, нужна ли вам стрижка.)».

В свете огромной добавочной стоимости, которая налагается на покупку всей компании, стратегия у Баффетта только одна – частичное приобретение. Там, где председатель другой компании будет предлагать цену в $48 за акцию компании, чьи акции еще вчера продавались по $25, Баффетт довольствуется тем, что тихонько покупает по $25. «По-настоящему мы радуемся, – соглашается он, – когда получается купить 100 % бизнеса за хорошую цену, но это невероятно сложно сделать. Итак, в итоге Berkshire Hathaway среди многих других активов владеет приличной долей Blue Chip Stamps (60 %), GEICO (35 %), General Foods (4 %), лакомым металлургическим предприятием Handy & Harman (17 %), R. J. Reynolds (2.7 %), Inter-public (15 %), Ogilvy & Mather (9 %), Time Inc., корпорацией, которая публикует журнал Fortune (2,7 %), а также корпорацией Washington Post (13 %).

Объявленная прибыль Berkshire Hathaway включает долю заработка в Blue Chip Stamps, с которой она производит слияние, и только доход от дивидендов других компаний в своем инвестиционном портфеле. Так что Баффетт должен каждый год напоминать своим акционерам, что объявленная прибыль исключает крупную порцию истинной доходности. «Но я не критикую бухгалтерские процедуры», – спешит добавить он.

«Мы бы не хотели изобретать новую систему. Стоит просто упомянуть, что и менеджеры, и инвесторы должны понимать, подсчет цифр – это начало, а не конец оценки бизнеса».

Сокрушаясь по поводу сложностей бухгалтерского учета, он вспоминает, что «индейцы яномамо используют в счете только три цифры: один, два и больше, чем два. Может быть, придет их время».

Из-за возрастающей важности неучтенных активов компании Баффетт считает, что для акционеров наиболее неуместно оценивать результаты деятельности Berkshire по соотношению объявленной прибыли и собственного капитала, как до недавнего времени он советовал. Но потом добавляет: вам стоит аккуратно относиться к таким заявлениям. Мерки редко отбрасываются, когда показывают положительные показатели. Но когда результаты ухудшаются, большинство менеджеров предпочитают изменять мерки, а не самих себя. Менеджерам, которые столкнулись с ухудшениями показателей, более гибкая система измерений часто представляется более перспективной: достаточно просто выстрелить стрелой результатов бизнеса в пустую мишень, а потом аккуратно нарисовать центр там, куда стрела попала. Мы в общем и целом метим в заранее установленные, долгосрочные и небольшие мишени.

Одна из мишеней, которые он считает абсолютно невпечатляющими, – это широкая огласка «рекордного заработка». «В конце концов, – объясняет он, – даже абсолютно пассивный сберегательный счет будет производить стабильное увеличение процентного дохода каждый год благодаря наращению процента».

Неудивительно, что Баффетт активно защищает права акционеров: в свои пятьдесят два года он давно является профессиональным акционером. Он и его жена владеют в Berkshire Hathaway акциями, по недавним подсчетам, общей стоимостью в $460 миллионов, а Berkshire Hathaway сама по себе владеет огромным количеством акций.

Автор книги Supermoney Джордж Гудмен обозначает Баффетта «просто выдающимся инвестиционным менеджером своего поколения», ни одна компания которого, кроме товарищества, организованного в 1956 году (и предусмотрительно и логично закрытого в 1969 году) не достигала общего ежегодного прироста в 31 % годовых. «Еще невероятнее то, – пишет Гудмен, – что он сделал это, пользуясь философией другого поколения… чистые принципы Бенджамина Грэма, применяемые с абсолютным постоянством». Ныне покойный Бенджамин Грэм является еще и автором книги «Разумный инвестор», которую продолжают перепечатывать с 1949 года. Баффетт выбрал Грэма себе в учителя (и через много лет Грэм попросил Баффетта помочь с проверкой его книги).

Хотя мнения Грэма и Баффетта не сходились абсолютно во всем, их общая позиция была в том, что покупать активы необходимо настолько дешево, чтобы с течением времени они в любом случае принесли прибыль. Этот подход требует хладнокровия и упорной работы. «Рынок, так же как и Бог, – пишет Баффетт, – помогает тем, кто помогает сам себе. Но, в отличие от Господа, рынок не прощает тех, кто не ведает, что творит».

Стратегия частичного приобретения Баффетта имеет смысл, когда компании продаются в нише рынка с солидной скидкой от истинной стоимости действующего бизнеса, а не когда сама биржа, как это периодически и происходит, прыгает до небес. В 1972 году компания Avon и остальные распродавали акции общей стоимостью в шестьдесят раз дороже прибыли, и тогда у Berkshire было только 15 % портфеля в акционерном капитале по сравнению с 80 % в конце 1982 года.

«В 1972 году было столько же отличных компаний, сколько и в 1982 году, – пишет он, – но цены, которые диктовала биржа на эти компании в 1972 году, были абсурдными». Если биржа продолжит расти, предупреждает он, «способность Berkshire использовать эффективно капитал в позициях частичного владения будет снижена или пропадет совсем. Уже сейчас мы видим ранние признаки этой проблемы». (Черт – снова цены растут.)

Одна проблема, к которой обращаются все письма Баффетта, – это состояние индустрии страхования имущества / страхования от несчастных случаев – его ключевой бизнес. «По большому счету за последние сто лет, – пишет он, – большая часть индустрии работала в пределах законной полуадминистрируемой системы цен, которой покровительствовали законодатели в сфере страхования. Хотя ценовая конкуренция существовала, она не была широко распространена среди наиболее крупных компаний». Дни джентльментства, по словам Баффетта, прошли. «Хотя частично старая структура и осталась… но, согласно новым подрядам компании, не отказывается от использования цены как главного конкурентного оружия. На самом деле, они стараются использовать ее как можно чаще. В итоге клиенты поняли, что страхование – это бизнес не с одной ценой у всех. Они этого уже не забудут».

План Баффетта заключается в том, чтобы снизить объем продаж, пока не возникнет какое-нибудь потрясение, благодаря которому установятся цены.

«Лучше быть уверенным в хорошем результате, чем надеяться на отличный».

В каждом последующем письме он все менее уверен насчет перспектив текстильной промышленности – товарный бизнес, требующий больших капиталовложений, в котором периоды плотных поставок и, следовательно, приличных цен, появляются только изредка (и потом длятся только «несколько мгновений»). Из лояльности к своим сотрудникам, однако, и, возможно, из-за определенной ностальгии по корням Berkshire, Баффетт пока отказывается покинуть этот бизнес. Такое поведение кажется пренебрежительностью к интересам акционеров Berkshire – вот только учитывая, что он владеет 47 % акций компании, Баффетт может набрать большинство голосов за эту политику, или любую другую, практически самостоятельно. Но, несмотря на это, он уверяет своих акционеров, что не планирует в будущем вкладываться в этот вид бизнеса.

Среди финальных заметок в письмах Баффетта прямая классификация того, какие компании он разыскивает. Там много рассказывается о том, как действует Уоррен Баффетт. Berkshire Hathaway, пишет Баффетт, ищет крупные и простые компании («если в них много технологий, мы это просто не поймем») с постоянной прибылью, небольшим количеством заемных средств, крепкой системой менеджмента («мы этого обеспечить не сможем») и приемлемой ценой («мы не хотим тратить наше время, да и время продавца, на обсуждения, даже предварительные, когда цена неизвестна»). «Мы не собираемся участвовать в невыгодных сделках. Мы можем обещать полную конфиденциальность и очень быстрый ответ относительно возможной заинтересованности – обычно в течение пяти минут».

Писать интересные письма председателя очень легко, если вы – председатель с интересными идеями. Баффетт действует в своем, свежем стиле, как в бизнесе, так и в публицистике.

22 августа 1983 года

Эндрю Тобиас

Из статьи. «Можно ли обыграть биржу?»

Гипотеза об эффективности рынка (или сокращенно EMH), как эта статья проницательно рассказывает, выносит постулат, что «биржу невозможно обыграть простым смертным». Всем, кто верит в EMH, тем не менее, история Баффетта, на протяжении долгого времени очень успешно подбирающего акции, была, по самой меньшей мере, противоречивой. Обычная реакция верующих – считать Баффетта просто удачливым человеком, невероятно, просто до чертиков удачливым.

Однако по мере того, как слава Баффетта росла, его в итоге стали считать скорее «аномалией», инвестором, чьи грандиозные результаты просто невозможно было объяснить простой удачей. Такое развитие событий не испугало журналиста из Fortune Дэна Селигмана, автора этой статьи. Моего наставника и очень близкого друга Селигмана в интеллектуальном смысле привлекала EMH – что он и показывает в этой статье, – и Селигман очень хотел бы, чтобы статья оказалась правильной. Но чувство справедливости и восприятие новостей подсказали ему, что во всем этом кроется интересная, не рассказанная никем история, и он решил ее написать.

Мы не стали печатать здесь всю статью, только ее начало и боковую заметку, в которой описывается Баффетт и трое его давних друзей – Чарли Мангер, ныне покойные Билл Руане и Уолтер Шлосс. Полный текст статьи доступен на сайте (см. ниже); но знайте, что она, по сути, описывает древние убеждения, так как EMH в общем и целом была признана несостоятельной.

К этой статье было приложено важное послесловие: в мае 1984 года Колумбийский университет провел дебаты по вопросу EMH, в которых участвовал Баффетт и хорошо известный академик бизнес-школы Гарвардского университета, профессор в сфере финансов Рочестерского университета Майкл Дженсен. Дженсен, который говорил первым, выразил свою ярую приверженность EMH, привел убедительные причины и потом закончил точной ссылкой на статью в журнале Fortune, которая, как он выразился, была «прекрасным анализом» EMH. Но было бы неправильно, возражал Дженсен, полагать, что исключительные инвестиционные показатели Баффетта и его друзей были, без сомнения, обусловлены их мастерством. Статистически, сказал он, приводя в пример вероятность подбрасывания монеты, результаты могли быть такими же и благодаря удаче.

Не совсем – ответил Баффетт, поняв, что ему предоставили повод начать тот самый спор, который он и планировал развязать. Кроме себя и инвесторов, указанных выше, Баффетт добавил еще пять «любителей подкидывать монетку» и назвал эту группу из девяти человек «Суперинвесторами из деревушки Грэм & Додсвиль». Все эти девять человек, объяснил он, описав каждого, имели общего «интеллектуального отца», известного инвестора и писателя Бена Грэма, который верил, что инвесторы должны искать несоответствия между ценой бизнеса и ценой отдельных частей этого бизнеса на рынке.

Эти девять инвесторов, однако, сказал Баффетт, достигли своих показателей разными способами, притом что в их портфелях редко попадались одни и те же акции. Другими словами, они были постоянными жителями одной «интеллектуальной деревеньки», но различались тем, как вели свою деятельность. Называть их невероятные результаты «удачей», сказал Баффетт, было бы просто абсурдным.

Я присутствовала на этих дебатах и чувствовала, что Баффетт убедительно выступил лучше Дженсена, и подобное заключение об этом мероприятии сделали практически все. Баффетт и сам чувствует, что из всех устных или письменных презентаций, которые он давал, эта была самой логически обоснованной, а значит, и самой лучшей (эссе «Суперинвесторы из деревушки Грэм & Додсвиль» можно найти в Интернете).

Кэрол Лумис

Большинство людей, интересующихся биржей, попадают в одну из трех категорий:

1) академические ученые, сомневающиеся, что кто-то вообще действительно знает, как действовать на бирже;

2) профессиональные инвесторы, которые с негодованием отрицают этот взгляд на вещи;

3) инвесторы-любители, которые также верят, что с биржей можно совладать, но не понимают, насколько противоречиво это заключение.

Я очень долго был партизаном первой группы и до последнего года или около того предполагал, что это дело не может вызвать никаких сомнений.

Казалось, что профессора построили убедительные доводы в пользу так называемой гипотезы эффективного рынка (EMH). Если вы считаете эту гипотезу буквальным описанием реального мира, то согласны с утверждением, что биржу нельзя обыграть простым смертным. Вопрос: насколько EMH близка к реальности? Произведя повторные исследования основных доводов в бизнес-школах, а также взглянув на некоторые последние исследования, которые противоречат ей на первый взгляд, в итоге могу ответить, что EMH невероятно полезна для понимания биржи – но при этом сомневаюсь, что она настолько близка к реальности, как я ранее предполагал. Кажется абсолютно ясным, что некоторые крупнейшие инвесторы систематически обыгрывают биржу.

Как и многих других приверженцев EMH, меня потрясло распространение этих аномалий – этот термин предпочитали профессора, говоря о новостях с биржи, которые, кажется, ставят гипотезу в тупик.

«Задача инвестора – по разумной цене приобрести долю компании, чья деятельность понятна и чьи доходы будут существенно увеличиваться через 5–20 лет».

Одна волнующая профессоров аномалия – это невероятные показатели, которых достигли определенные широко популярные инвесторы. Показатели одной группы тесно сотрудничающих инвесторов, из которых Уоррен Баффетт – самый известный, указаны ниже. Баффетт очень хорошо осознает, насколько его инвестиционные показатели не соответствуют гипотезе эффективности рынка. Он считает, что существуют пригодные для использования «ниши неэффективности» на бирже, и уже несколько раз приводил аргументы в пользу этого мнения в своих выступлениях на бизнес-факультете Стэнфорда, в Консультативном совете которого состоит. Во время разговора на совете профессор Уильям Ф. Шарп из Стэнфорда, одна из академических звезд факультета и автор популярного учебника, который надежно подтверждает правильность EMH, однажды назвал Баффетта «явлением пяти отклонений». На жаргоне бизнес-факультета это преувеличение обозначает, что его инвестиционные показатели можно считать квадратичными отклонениями, которые выше средних показателей в пять раз. Если это действительно правда – хоть никто и не утверждает, что так оно и есть, – это бы означало, что, согласно теории вероятностей, существует только один шанс из трех миллионов пятисот тысяч, что собранные воедино инвестиционные показатели будут такими, как у Баффетта.

26 декабря 1983 года

Выдержка и колонка из статьи Дэниэля Селигмана

Замахиваться стоит только на 100 %-ный результат

В принципе, как утверждает гипотеза эффективного рынка, никто не может систематически обыгрывать биржу. В применении гипотезы EMH по отношению к Уоррену Баффетту, Чарльзу Мангеру, Уильяму Руане и Уолтеру Шлоссу есть три сложности: 1) они показали лучшие результаты, чем биржа в течение долгих периодов; 2) им это удавалось как при падающем, так и при повышающемся рынке, так что нельзя сказать, что их большая прибыль – это просто отражение большего риска; 3) все действуют по стратегии, отражающей идеи покойного Бенджамина Грэма, так что сложно смотреть на их результаты как на случайные события. Баффетт, Руане и Шлосс учились под руководством Грэма, и на всех четверых повлиял его классический «Анализ ценных бумаг», написанный вместе с Дэвидом Л. Доддом и впервые опубликованный в 1934 году. Ключевая идея Грэма: ищите компании, которые по какой-либо причине недооценены, и держите их акции столько, сколько необходимо, пока биржа не обнаружит их ценность. Очевидно, что такие компании сложно найти. Как говорит Баффетт: «Приходится ждать стопроцентного варианта». Идеальный пример того, что можно в итоге получить благодаря ожиданию: компания Washington Post. В 1974 году ее ценность на рынке оценивалась в $80 миллионов, но при этом одни только ее телевизионные станции стоили больше. Теперь ее рыночная цена около $1 миллиарда, а компания Баффетта Berkshire Hathaway владеет 13 % акций.

Баффетт сам формально не участвовал в бизнесе управления инвестициями с 1969 года, когда распустил товарищество Buffett Partnership после практически четырнадцати лет успешной работы. Одна из причин ликвидации товарищества: Баффетт перестал находить недооцененные бумаги. Во время его существования средняя ежегодная прибыль товарищества составляла 29,5 % по сравнению с 8,2 % индекса S&P 500. (Как и нижеприведенные цифры, эти исходят из расчета ежегодной реинвестиции дивидендов.)

Товарищество Чарльза Мангера (Wheeler Munger & Co.) существовало с 1962 по 1975 год. У него была средняя прибыль в 19,8 % по сравнению с 5,3 % рыночного индекса S&P 500. Билл Руане управляет невероятно успешным фондом Sequoia Fund, который впервые был представлен широкой публике в июле 1970 года и с тех пор ежегодный средний доход его составлял 18,6 % по сравнению с 10,6 % индекса S&P 500. Sequoia сейчас располагает активами общей стоимостью в $333 миллиона и приостановила продажи акций новым инвесторам, потому что, как говорит Руане, «деньги стали поступать быстрее, чем мне – приходить идеи».

Частное партнерство, которым управляет Уолтер Шлосс [с 1956 года], имело средний доход в 21,3 % по сравнению с 8,7 % индекса S&P. В последнем сентиментальном письме своим партнерам Шлосс упоминает Грэма и его «Анализ ценных бумаг», который «помог многим из нас на этом тернистом пути».

Колонка Дэниэля Селигмана

Полный текст статьи «Можно ли обыграть биржу?» доступен на сайте fortune.com/buffettbook.

Уоррен Баффетт в выставочном зале CenturyLink Center в Омахе, «примеряет» шорты Berky, сделанные одной из принадлежащих его холдингу компаний. 6 мая 2017 г.

Приобретение компании American Broadcasting Cos. компанией Capital Cities Communications в 1985 году и участие Berkshire в этой сделке было комбинацией и инвестицией, которая нравилась Баффетту с самого начала, особенно потому, что это позволило принять участие в бизнесе вместе с его давним другом, президентом правления Cap Cities Томасом Мерфи. Эта сделка не разочаровала его: Cap Cities/ABC расцвела пышным цветом, и в 1996 году была куплена компанией Walt Disney, притом что Berkshire увеличила более чем в четыре раза свои первоначальные вложения. Вот четыре отрывка экспертов Fortune, которые описывают ключевые моменты этой сделки.

Кэрол Лумис

Из статьи. «Удачный ход Capital Cities»

Баффетт говорит о Мерфи: «Я думаю, он лучший менеджер в США». Будучи и сам далеко не плохим менеджером, Баффетт доверил приличную часть своего состояния в руки Мерфи. Баффетт помог произвести дружеское приобретение, согласившись купить около 18 % акций сливающейся компании Capital Cities/ABC, за $518 миллионов. Что еще более невероятно, Баффетт согласился принимать решения вместе с менеджментом в течение одиннадцати лет – при условии, что либо Мерфи, либо [президент Даниэль] Берк будут стоять во главе, – и принял строгие ограничения свободно покупать и продавать акции.

15 апреля 1985 года

Отрывок из статьи Стрэдфорда Шермана

Из статьи. «Немыслимая плата за объединение»

Сталкиваясь с повышающимися гонорарами [инвестиционных банкиров], некоторые главы корпораций решают свои проблемы самостоятельно… Те, у кого получается это сделать, обычно являются финансистами с выдающимся талантом грамотно оценивать сделки… [Один из них] столкнул лицом к лицу двух самых известных игроков Уолл-стрит. Уоррен Баффетт в прошлом марте выступил от имени Capital Cities Communications в попытке приобрести American Broadcasting Cos. [Он] начал переговоры, и помогал ему в этом юрист, специалист по слиянию компаний, Мартин Липтон, из юридической компании Wachtell, Lipton, Rosen & Katz. За столом переговоров сидели Брюс Вассерштейн, соруководитель отдела банка First Boston по операциям слияния и поглощения компаний, и специалист по слияниям Джозеф Флом из юридической компании Skadden, Arps, Slate, Meagher & Flom.

По мере того как стороны приближались к соглашению, профессиональные организаторы сделок требовали больших привилегий. «Баффетт настолько умен, – припоминает Вассерштейн, – что надо быть чрезвычайно осторожным, чтобы тебя не ободрали до нитки». Как говорит организатор сделки, они с Фломом требовали, чтобы Cap Cities сделало свое предложение о покупке наличными для ABC с помощью пакета акций; но Баффетт, которого не стоило подгонять, закрыл сделку, лишь подкинув небольшую мелочь – несколько купонов на дивиденды, которые увеличили ценность сделки, может, на 3 %. Баффетт отказался комментировать.

20 января 1986 года

Питер Петре

Из статьи. «История компании «Time Warner» изнутри»

В середине восьмидесятых [исполнительный директор корпорации Time Д. Ричард Монро увидел способ решить] все свои большие проблемы: пройти через приобретение или слияние с другим медиагигантом…

Осенью 1988 года на арене появился Уоррен Баффетт со своими друзьями из Capital Cities/ABC, в которой он был крупнейшим инвестором. Монро и [президент Time Николас Д. «Ник», Николас Мл.] встретился с Баффеттом и исполнительным директором Cap Cities Томасом Мерфи и президентом Даниэлем Берком. Переговоры продолжались до декабря до тех пор, пока, по словам Николаса, Мерфи не упомянул, что при любой сделке должно быть на одного директора больше от Cap Cities, чем от Time. Монро сказал Мерфи, своему хорошему другу: «Спасибо большое, но Time Inc не продается». Источник из Cap Cities утверждает, что эти двое не смогли договориться о том, кто будет главным.

Time уже давали отпор Баффетту и раньше. В 1984 году он неформально спросил Монро о приобретении до 10 % акций Time, – достаточно, чтобы спугнуть спекулянтов. Обычная практика Баффетта с крупными долями участия в капитале – это держать акции у себя долгие годы и даже десятилетия, став доверенным членом правления и советником. Но когда Монро вынес кандидатуру Баффетта на обозрение совета правления Time, директора, к сожалению для Морно, отговорили его от дальнейшего рассмотрения.

20 ноября 1989 года

Билл Сапорито

Из статьи. «Баффетт выражает Disney свое высочайшее одобрение»

Только что приехавший из Омахи, чтобы доставить почту лично, председатель Berkshire Hathaway Уоррен Баффетт широким шагом вошел в офис Harris Trust в центре Манхэттена 5 марта и передал два конверта сотруднику компании. В первом конверте лежала часть акций из суммы $2,5 миллиарда, $20 миллионов акций Capital Cities/ABC, которыми владела компания Berkshire, которые были доставлены покупателю компании, корпорации Walt Disney. Во втором запечатанном конверте с надписью «Не открывать до 4.30 вечера 7 марта» лежало пожелание Баффетта, которое держалось в секрете даже от менеджмента Disney и Cap Cities, относительно оплаты содержимого конверта номер 1. Как и у любого другого акционера Cap Cities, у Баффетта был выбор – взять стандартный пакет, который включал в себя акции Disney плюс наличные, или запросить все количество либо акциями, либо наличными.

Так что же все-таки было в конверте? Выразив Disney свое высочайшее одобрение, Баффетт попросил только их акции. В разговоре с исполнительным директором Disney Майклом Айснером позже, 7-го числа, Баффетт сказал, что сделал компании и ее президенту высочайший комплимент тем, что доверил им деньги Berkshire. Айснер уверил Баффетта, что он будет стараться не подорвать его доверия…

В ежегодном отчете Berkshire 1995 года с отметкой «послать немедленно» Баффетт признается, что вспоминает тот момент как инвестиционное преступление. В Disney его привлекли в 1966 году фильмотека студии, быстрорастущий бизнес тематических парков и просто бросовая цена акций – рыночная стоимость целой компании была меньше $90 миллионов; Баффетт инвестировал большую долю денег своего товарищества Buffett Partnership в акции с ценой, подстроенной под дробление – 31 цент за акцию. Акции недавно продавались по $65 – но остался ли Баффетт до конца в деле? Нет. Он продал их в 1967 году по 48 центов за акцию. «Ну что ж, – говорит Баффетт, определенно передернувшись, – хорошо вернуться назад в компанию».

1 апреля 1996 года

Кэрол Лумис

Заметка редактора: Вернулся он не надолго. Какое-то время Баффетту действительно нравился Disney, он даже докупал акции к и без того большой доле в Disney, которую получила Berkshire, когда закрыла сделку. Но потом Disney стал переживать беспорядки в структуре управления – Фрэнк Уэллс умер, а Майкл Овиц так и не стал хорошим руководителем, – и Баффетт перестал ценить эту инвестицию. К 1999 году Berkshire полностью избавилась от доли в Disney.

Полные тексты всех статей о Cap Cities, откуда взяты отрывки, доступны на сайте fortune.com/buffettbook.

Из статьи. «Обыграть биржу, выкупив акции»

Изучив последние тенденции выкупа акций, эксперты журнала Fortune обнаружили, что большие преимущества достались акционерам компаний, покупающих в крупных размерах собственные акции.

Эта статья также представила много мнений «за» и «против» о выкупе акций, некоторые из них принадлежат Баффетту. Он тогда, как и сейчас, был фанатом менеджеров, покупавших акции по правильным причинам – потому, что акции были недооценены. И наоборот, он всегда пренебрежительно относился к тем менеджерам, которые покупали потому, что пытались поддержать цену своих акций или воспрепятствовать влиянию биржевого опциона, благодаря которому большое количество новых акций выходит на рынок. «Единственная причина для компании выкупать собственные акции, – часто говорил Баффетт, – если они продаются дешевле, чем стоят на самом деле».

Мнение Баффетта относительно выкупа акций иногда ставит смущающие или даже возмутительные вопросы на ежегодных встречах Berkshire, потому что создается ощущение, что он не делает того, о чем проповедует. Почему, спрашивают акционеры, Berkshire сама не выкупала акции, когда они были недооценены? В 2009 году, когда у Баффетта снова спросили об этом, ему также процитировали собственную статью, напомнив о словах, что биржа снизит цену на компании, которые должны выкупать обратно свои акции, но не делают этого.

С течением лет Баффетт отвечал по-разному. В дни интернет-бума, когда Berkshire считалась старомодной компанией и ее акции снижались почти до $40 тысяч, Баффетт признал, что в прошлом он иногда «ошибался», не производя выкуп акций. «Моя оценка стоимости Berkshire, – писал он в ежегодном письме акционерам 1999 года, – была на тот момент либо слишком консервативна, либо я был слишком увлечен альтернативными использованиями средств». Тогда Баффетт использовал свое ежегодное письмо, чтобы получить возможность обратного выкупа акций. Он сказал, что после того, как у акционеров будет шанс прочитать его объяснение и разобраться в этом вопросе, Berkshire примет предложения акционеров, которые захотят продать акции.

И что произошло? Ничего, Berkshire не стала покупать акции. Баффетт говорит, что в тех немногих предложениях, которые поступили, запрашивались цены, которые она была не готова заплатить.

После этого события сомнительной важности Баффетт не раз говорил, что решение Berkshire скупать акции было бы неконструктивным. Суть в том, что из-за заявления компании, что она готова скупать свои акции (а объявление будет необходимо, по его словам), цена акций быстро взлетит, и это сделает акции больше непривлекательными для покупки. Другими словами – это уже мои слова, определенно не его, – если Уоррен Баффетт, гений в распознании недооцененных акций, увидел, что акции Berkshire настолько дешевые, что их стоит покупать, тут же поднимутся в цене и перестанут быть дешевыми.

«Определенно, легко быть скромным и самокритичным, когда любой дурак видит, насколько ты великолепен».

Окончательное доказательство этого предположения произошло 26 сентября 2011 года, когда учетная стоимость обыкновенных акций Berkshire класса А была около $96,9 тысячи, и в какие-то дни они опускались в цене ниже $100 тысяч. Баффетт объявил тогда, что совет директоров Berkshire уполномочил компанию покупать акции – классов A или B – по цене не выше 10 % балансовой стоимости. За один день акции подпрыгнули в цене гораздо больше лимита Баффетта, и, по всей вероятности, Berkshire не могла себе позволить купить любые акции. Но некоторые акционеры тем не менее, сделали предложение в пределах ценовой зоны Баффетта. Berkshire выкупила 98 акций класса A и 802 000 класса B общей стоимостью примерно в $67 миллионов – а это карманная мелочь для компании, которая, вероятно, заплатила бы миллиарды за покупку.

Единственная мораль из этой истории: если акции Berkshire опустятся ближе к оценочной стоимости компании (цифра, которая меняется каждый день, конечно же), Баффетт, без сомнения, опять посчитает их дешевыми. Здесь из статьи 1985 года приводится несколько абзацев о Баффетте.

Кэрол Лумис

«[Один] из энтузиастов выкупа акций – Уоррен Э. Баффетт, известный как инвестор из Омахи. Компания, которую он контролирует, собирается купить 18 % акций Capital Cities в сделке с ABC [когда Cap Cities купила компанию ABC], и это станет его крупнейшей инвестицией. Но сейчас его четвертый по размеру актив простых акций – в корпорациях, которые, так же как Cap Cities, выкупили заметное количество своих акций: GEICO, General Foods, Exxon и Washington Post. Инвестировать в Exxon Баффетт начал только после того, как компания стала приобретать свои акции в 1983 году. «Самая веская причина, по которой я вложился в компанию, – говорит Баффетт, – в том, что менеджмент осознал ценность собственных акций и мудро поступил, защищая интересы своих акционеров, выкупив акции». И наоборот, Баффетт продал акции определенных компаний потому, что они не скупали собственные акции.

На самом деле он убежден, что рынок будет снижать цену компаний, которые должны были выкупать свои акции и не сделали этого, растратив деньги по мелочам, на приобретение компаний или на другие инвестиции гораздо меньшей ценности. Естественным результатом, по его словам, будет добавочная норма прибыли в ценах компаний, которые выкупили собственные акции, потому что инвесторы расценивают выкуп как знак того, что менеджмент намерен постоянно действовать в интересах акционеров. «Все менеджеры говорят, что они действуют в интересах акционеров, – замечает он, – но как инвестору вам следовало бы проверить это утверждение на детекторе лжи. Если детектора не оказалось под рукой, понять, что менеджмент ориентирован на интересы акционеров – с условием, что акции компании недооценены, – можно по выкупу акций. Это – лучшая замена детектору лжи».

29 апреля 1985 года

Отрывок из статьи Кэрол Лумис

Полный текст статьи «Обыграть биржу, выкупив акции» доступен на сайте fortune.com/buffettbook.

Посмотрите, кто купил облигации Whoops!

К середине 1980-х репутация Баффетта выросла до такого уровня, что каждое его инвестиционное действие становилось новостью – и в начале 1985 года для многих стала откровением покупка компанией Berkshire бумаг, бывших объектом насмешек всех инвесторов и на инвесторском сленге известных под названием Whoops (сленг для обозначения акций компании WPPSS – Washington Public Power Supply System. – Прим. перев.).

В своем письме председателя в ежегодном отчете Berkshire за 1985 год, опубликованном за несколько дней до того, как вышла эта статья, Баффетт приложил все усилия, чтобы объяснить и эти нетрадиционные инвестиции, и довольно прозаические моменты (что надо остерегаться инфляции, например), которые обычно входят в покупку облигаций. Инвесторы, на что делает упор Баффетт, должны думать о ценах облигаций – или, точнее, неверной оценке, которую нужно постараться заметить и использовать. Как говорится в письме, «мы с Чарли [Мангером] обсудили риски на момент, когда покупали облигации по цене, которую заплатила Berkshire (а она гораздо ниже, чем нынешняя цена), и они были сравнительно больше, чем возмещение убытков в перспективе выгоды».

В этом письме Баффетт также еще раз высказал свое мнение, изложенное во многих его ежегодных отчетах, – о покупке бизнесов полностью или в «частях», которые и представляют собой акции (а иногда и облигации). Он писал: «Мы понимаем, что если сможем купить маленькие части бизнесов с хорошей основополагающей экономикой за часть от истинной стоимости реального бизнеса за акцию, дела у нас, скорее всего, будут идти хорошо».

Так и получилось в деле с облигациями Whoops. В совокупности, Berkshire купила облигации стоимостью в $260 миллионов и впоследствии владела разным их количеством с 1983 года до начала 1990-х. Из этой инвестиции Berkshire извлекла не облагаемый налогом доход в $263 миллиона и со временем, при продаже акций, еще получила зарегистрированное увеличение капитала в $68 миллионов.

Кэрол Лумис

Уоррен Баффетт приобрел репутацию одного из самых успешных инвесторов Америки и часто поражал Уолл-стрит смелыми, неожиданными действиями. В последнее время он производит их просто каждые две недели. Совсем недавно он сыграл важнейшую роль в деле приобретения компании American Broadcasting Cos компанией Capital Cities Communications. Этот пятидесятичетырехлетний председатель корпорации Berkshire Hathaway из Омахи опять придумал нечто поразительное. Баффетт рассказал в своем ежегодном отчете Berkshire Hathaway, что потратил $139 миллионов, чтобы купить долгосрочные облигации, выпущенные Washington Public Power Supply System – WPPSS – печально известным агентством по строительству ядерного объекта в штате Вашингтон, которое прекратило выдачу дивидендов по облигациям в $2,25 миллиарда в 1983 году и получило прозвище Whoops.

Муниципальная корпорация, состоящая из пригородных и районных коммунальных служб, WPPSS, начала постройку пяти крупных ядерных электростанций в 1970-х. Баффетт не купил облигации, по которым был объявлен дефолт, выпущенные, чтобы финансировать ядерные энергоблоки 4-й и 5-й. WPPSS свернула эти два проекта еще на ранних сроках постройки после того, как стоимость поднялась гораздо выше заложенного бюджета, и стало понятно, что регион переоценил необходимость в электроэнергии. Облигации Баффетта привязаны к энергоблокам 1, 2 и 3-му. Они продолжали приносить прибыль потому, что в отличие от облигаций для блоков 4 и 5, были профинансированы региональным федеральным агентством энергоснабжения.

Пока что Баффетт, кажется, снова одержал победу. Потому что он начал покупать облигации практически сразу после того, как широко обсуждаемый дефолт вызвал падение цены всех облигаций WPPSS, Баффетт ухватил облигации с привлекательным текущим ежегодным доходом в 16,3 % без необходимости уплаты налогов – что принесло ежегодную прибыль на его инвестиции в $22,7 миллиона. Кроме того, его облигации на 1, 2 и 3-й блоки поднялись в цене примерно на 13 % к концу 1984 года.

И все же предприятие WPPSS – это нестандартное решение для Баффетта. Хотя Berkshire Hathaway, страховой, розничный и информационный конгломерат, владеет приличным количеством облигаций, стратегия Баффетта в том, чтобы покупать акции компаний, стоимость которых, по его мнению, недооценена биржей. Покупка WPPSS – более рискованное предприятие, как он спешит заверить. Только один из трех ядерных реакторов, финансируемых облигациями, начал работать; работа двух других была прекращена потому, что их мощность не понадобится до середины 1990-х. Из-за консервации оборудования возникают вопросы относительно долгосрочной финансовой стабильности WPPSS. Инвесторы, владеющие облигациями, которые подверглись дефолту, и другие стороны уже подали несколько десятков заявлений в суд на WPPSS, и процентные платежи могут быть приостановлены. Баффетт даже предупреждает акционеров, что существует «очень небольшой риск, что в этот «бизнес» не стоит вкладывать деньги еще год-другой».

Но сам Баффетт не кажется обеспокоенным подобным исходом. Также он не осуждает себя и не ожидает, что его будет осуждать кто-то на основании инвестиционных решений; считаются только общие результаты. А результаты, которые показывал Баффетт, были ошеломляющими. Он владеет 41 % компании Berkshire Hathaway и сейчас управляет более чем $1,7 миллиарда инвестиций компании. Акции Berkshire Hathaway, которые продавались за $40 десять лет назад, теперь господствуют на рынке по цене около $1,8 тысячи.

«По мере того, как слава Баффетта росла, его в итоге стали считать «аномалией».

Присев на диван в своем скромном офисе, гениальный уроженец Небраски сравнивает инвестиции в WPPSS с другими нестандартными действиями, которые он предпринимал за долгие годы практики, и самое заметное – это его покупка акций American Express сразу после истории 1963 года с участием афериста Тино де Анджелиса. Дело, которое стало известно под названием «скандал с растительным маслом», состояло в том, что теневая дочерняя организация-склад компании American Express выдавала квитанции на крупное количество хлопкового и соевого масла, которых в итоге, как оказалось, не существовало. Хотя многие на Уолл-стрит боялись, что из-за этого скандала American Express обанкротится, Баффетт и некоторые его партнеры воспользовались шансом и купили 5 % акций компании по цене огромной распродажи. В итоге надежность American Express оказалась гораздо больше, чем изначально предполагалось, цена акций взлетела до небес, и противоречивые действия Баффетта принесли хорошие доходы. «Правильными такие действия оказываются не только потому, что они непопулярны, – говорит Баффетт с усмешкой, – это хороший пруд, где можно поживиться. Вы слишком рассчитываете на радостное единодушие Уолл-стрит».

WPPSS – это рай для тех, кто действует вопреки тенденциям. Держатели облигаций блоков 1, 2 и 3 только что пережили леденящие душу юридические претензии. Они получили свои дивиденды потому, что Бонневильское управление энергетики федерального правительства, которое продает гидроэлектроэнергию городам и предприятиям по всему Северо-Западу, выделила часть своего дохода, чтобы заплатить акционерам 1, 2 и 3-го блоков. Городок Спрингфилд в штате Орегон, который принял на себя обязательства покупать энергию ядерных проектов WPPSS, попросил суды рассмотреть это решение, потому, что налогоплательщики сомневались в его легальности. В феврале апелляционный суд США в Сан-Франциско позволил и далее решать вопрос подобным образом.

Возможны и дальнейшие судебные разбирательства по этому вопросу, и другие сопутствующие неприятности. Чтобы поддерживать выплату дивидендов, у управления энергетики должен быть надежный денежный поток, который частично зависит от адекватной работы станций, энергию которых он продает. Да и на продажу всех киловатт вряд ли можно рассчитывать. Металлургические предприятия, главные индустриальные потребители энергии в регионе, терпят убытки из-за зарубежной конкуренции, и управлению энергетики пришлось снизить расценки, чтобы они могли и далее существовать. Есть и другая причина волнения акционеров 1, 2 и 3-го блоков. Суд может постановить, что акционеры 4-го и 5-го блоков имеют право на часть доходов, полученных у управления на 1, 2 и 3-м блоках. Те, кто наблюдает за WPPSS, называют текущее разделение между двумя классами акционеров китайской стеной. Самое опасное для акционеров 1, 2 и 3-го блоков – это вероятность объявления WPPSS себя банкротом. Так как ни одна государственная организация подобного размера не становилась банкротом в США, невозможно предположить, как облигации 1, 2 и 3-го блоков будут в таком случае выплачены.

Учитывая все эти неопределенности, многие специалисты по муниципальным облигациям советовали клиентам держаться подальше от WPPSS. Эксперт по облигациям с Западного побережья сравнивает инвестиции в WPPSS с колонной войск, пересекавших северную Атлантику во время Второй мировой. «Вы можете быть уверены, что какие-то выстрелы будут направлены в вашу сторону, – говорит он. – Но не знаете, попадет ли в вас что-нибудь». Два крупнейших агентства по оценке облигаций на Уолл-стрит – Moody’s и Standard & Poor’s – отказались оценивать облигации WPPSS 1, 2 и 3-го блоков.

Однако другие эксперты по облигациям разделяют энтузиазм Баффетта по поводу высокой доходности WPPSS. По словам Роберта Адлера, вице-президента отделения муниципальных облигаций в Shearson Lehman Brothers: «Они не являются высококачественными и высоконадежными облигациями, но покупка их может сработать для отдельных людей, которые понимают риски». (Оказывается, American Express, владеющая Shearson Lehman, менее напористая. В 1984 году дочерняя страховая фирма American Express распродала облигаций WPPSS 1, 2 и 3-го блока общей стоимостью в $76 миллионов.) Говард Ситцер, управляющий исследованиями муниципальных облигаций в Thomson McKinnon Securities, рекомендует облигации WPPSS 1, 2 и 3-го блоков. Аргументом он приводит то, что Боннвильское управление энергетики, которое имело огромный доход в $2,7 миллиарда в 1984 году, сможет покрыть примерно $570 миллионов выплат дивидендов по WPPSS, хотя бы какое-то время. Ситцер также не видит большой вероятности в банкротстве WPPSS.

Позиция Баффетта неизменна – его решение о покупке акций WPPSS, как и все другие инвестиционные решения, было принято только после трезвого анализа базовой ценности. Он указывает, например, на то, что заработок после уплаты налогов на его облигации обычно предполагал бы инвестиции по крайней мере в два раза больше. Прежде чем ввязываться в сделку, рассказывает Баффетт, он тщательно исследовал потенциальные риски.

«Мы не делаем выводы, основываясь на рейтингах, – добавляет Баффетт. – Если бы мы хотели, чтобы Moody’s и Standard & Poor’s управляли нашими финансами, мы бы отдали их в распоряжение этих компаний».

Баффетт добавляет с гордостью, что в центральном офисе в Омахе нет компьютеров, и его анализы основаны не на электронных расчетах. Он говорит: «Мы читаем – вот и все».

Баффетт не говорит, купил ли больше облигаций WPPSS или уменьшил свои активы с конца прошлого года. Его обязательство инвестировать $517,5 миллиона в ABC не предполагает продажу облигаций WPPSS, чтобы собрать деньги. Он может обратиться к денежному потоку компании и ликвидным активам или воспользоваться своей приличной кредитоспособностью. Berkshire Hathaway также имеет в активе крупные доли информационных компаний, включая 4 % корпорации Time, издающей журнал Fortune, – и Государственный комитет по телевидению, радиовещанию и связи может заставить компанию продать эти доли при условии инвестирования в ABC.

Баффетт говорит, что случаев купить облигации в будущем будет еще немало. Он уверен, что дефицит федерального бюджета приведет к гораздо большей инфляции и резкому повышению размеров процентной ставки – катастрофическая ситуация для держателей облигаций. «Учитывая неуправляемую инфляцию, – говорит Баффетт, – вы покупаете обычные обои».

Хотя в последнее время Баффетт часто появляется в новостях, он не так уж часто инвестирует. «Проблема в том, что ко мне не приходит пятьдесят великих идей в год, – говорит он. – Можно считать везением, если появляется по крайней мере одна или две». Но когда Баффетт действительно решается на покупку – действует по-крупному. В последнем ежегодном отчете Баффетт предупреждает акционеров, что слишком большие ставки на несколько идей все-таки приносят плохой годовой доход периодически. Может это и правда, хотя до сих пор его акционерам жаловаться было не на что.

29 апреля 1985 года

Кеннет Либич

Из статьи. «А теперь послушай»

«Наша чистая прибыль в течение года составила $613,6 миллиона, или 48,2 %. Очень символично, что приближение кометы Галлея совпало с таким процентным увеличением; ни одного из подобных явлений я больше в своей жизни не увижу».

– Уоррен Э. Баффетт, пятьдесят пять лет, председатель совета директоров Berkshire Hathaway, в ежегодном отчете компании за 1985 год.

Заметка редактора: на самом деле Баффетт был неправ: прибыль через тринадцать лет, в 1998 году, была немного выше – 48,3 %, хотя и без кометы Галлея. Но в своем письме 1998 года Баффетт принизил это достижение, говоря, что большая часть выручки была получена благодаря тому, что Berkshire в течение года выпускала акции для приобретения компаний (в основном NetJets и General Re), и при этом их акции продавались гораздо выше своей балансовой стоимости.

Конечно, это не было случайностью, что Баффетт выпускал акции Berkshire в год, когда их цена по отношению к более важному индикатору, фактической стоимости, также была высокой. Он посчитал бы преступным продавать акции Berkshire по дешевке, если можно так выразиться.

28 апреля 1986 года

Из статьи. «Стоит ли все оставлять детям?»

Благодаря этой истории Уоррен Баффетт оказался на обложке Fortune в первый раз (определенно, не в последний). Тогда Баффетт был только одним из главных действующих лиц длинной статьи, которая также включала в себя много второстепенных ролей, где все – богатые люди. Так что мы просто выделили абзацы про Баффетта, включая те, с которых начиналась статья.

Негативные взгляды Баффетта на передачу большого наследства детям – мнение, давно известное мне, – послужили причиной для этой истории. Конечно, недостатка в людях, пожелавших говорить на эту тему, по воспоминаниям писателя Рика Киркланда (который позже стал шеф-редактором Fortune), не было. Его статья задела читателей за живое. Как сказал председатель Федеральной резервной системы Пол Волкер, увидев редактора Fortune на одной из вечеринок в Вашингтоне: «Все говорят о вашей статье». Даже сегодня, через четверть века после того, как статья была опубликована, Баффетту задают вопросы о ней – как будто, говорит он, читатели ее вырезали и сохранили. Его дочь, Сьюзи (самая старшая из троих детей Баффетта, еще у него два сына, Говард и Питер), вероятно, получает вопросы даже чаще, из-за одной истории, описанной в статье. Сьюзи говорит, что люди, которых она встречает, все еще спрашивают ее недоверчиво: «Он не дал бы тебе денег на ремонт кухни?»

Баффетт считал тогда, что «несколько сотен тысяч долларов», может быть, уместно оставить детям. Даже сейчас он скорее склоняется к лагерю бережливых людей. Но с течением времени инфляция и его собственные умозаключения изменили мнение Баффетта о том, что его дети должны получить, и привели к переосмыслению – в большую сторону – тех ранних мыслей о «нескольких сотнях тысяч долларов».

Долгие годы он публично не заявлял, к чему его привели размышления. Но на одном из званых ужинов в 2010 году в Нью-Йорке среди небольшой группы богатых людей Баффетт произвел фурор, впервые озвучив, что его дети получили к тому моменту и еще получат после его смерти. Он сказал, что, когда его первая жена Сьюзи умерла в 2004 году, согласно ее завещанию, каждый из трех детей получил по $10 миллионов и что в его завещании, которое он совсем недавно переписал, указано, что каждый получит еще по $15 миллионов.

Для троих детей Баффетта тем не менее это в общей сложности $75 миллионов, то есть миллиОНОВ. Его же состояние, как он утверждал, приближалось к $50 миллиАРДАМ. Очевидно, он все еще верит, что не стоит оставлять детям все свое состояние.

Также он не собирается передавать управление Berkshire Hathaway детям, хотя этот вопрос имеет нюансы. Считая, что член его семьи сможет лучше всего сохранить культуру компании, Баффетт надеется, что старший сын Говард сменит его на посту председателя совета директоров Berkshire, когда такая необходимость возникнет. Но активное управление компанией не будет осуществляться членами его семьи.

Ко всему этому существует оговорка, связанная с филантропией. В 1999 году, задолго до смерти Сьюзен Баффетт, они с Уорреном сподвигли своих детей заняться благотворительностью, дав каждому по $10 миллионов для организации собственных фондов. Позже, в качестве дополнительного бонуса, в какой-то степени обеспеченного завещанием Сьюзи, в каждый из фондов родители отдали более чем по $100 миллионов. Потом произошло событие, которое сын миллиардера и писатель Питер Баффетт (статья о нем далее) назвал «Большим Взрывом». Это было невероятное заявление Уоррена Баффетта в 2006 году (сделанное в статье журнала Fortune), что он постепенно распределит большую часть своего состояния между пятью фондами, три из которых находятся под управлением его детей. С тех пор каждый из этих трех фондов получил огромное количество акций общей стоимостью около $400 миллионов на момент дарения.