Сломленный принц Уатт Эрин
– Ты реально думаешь, что я смогу об этом забыть? – его низкий голос звучит резко. – Ты ответила на мой поцелуй. Ты по-прежнему хочешь меня.
– Не льсти себе. Сейчас я бы поцеловала любого. Уже поцеловала. Помнишь? Если бы сейчас на твоем месте был Уэйд, я бы целовалась с ним.
Рид хмурится.
– Уэйд – хороший парень. Не разбивай ему сердце только потому, что хочешь насолить мне. Ты не такая.
– Ты не знаешь, какая я.
– Нет, знаю. Ты сама сказала – я вижу тебя. Я вижу твою боль и твое одиночество. Я вижу твою гордость, то, как она мешает тебе довериться другим. Я вижу твое огромное сердце, твое желание спасти весь мир, даже такого подонка, как я. – У Рида перехватывает голос. – Я устал играть в игры, Элла. Для меня не существует других девушек. Если ты увидишь, что я говорю с какой-то девчонкой, то знай, что я говорю о тебе. Если увидишь, что я иду с кем-то, то знай, я мечтаю, чтобы вместо нее рядом была ты.
Он делает шаг ко мне.
– Для меня ты – единственная.
– Я не верю тебе.
– Как мне заставить тебя передумать?
Я отталкиваю его. Рид стоит слишком близко, а мне нужна дистанция.
– Хочешь, чтобы я умолял? Потому что я буду. – Он начинает опускаться на асфальт.
– Парни! А Ройал-то подкаблучник! – доносится до нас чей-то громкий голос.
Затем следуют свист и пьяный смех. Мимо нас, еле передвигая ноги, проходит компания парней.
Я хватаю Рида, пока он не опустился на колени. Детишек из Астора я ненавижу больше, чем его. Но Рида, похоже, совсем не волнует, что его видели те придурки. Он лишь ухмыляется и показывает им средний палец.
На глазах выступают слезы, и я отворачиваюсь, чтобы он не увидел их.
– Я ненавижу это место, – шепчу я. – Честно. Астор – самая дурацкая школа на свете.
Между нами повисает тяжелое молчание, пока Рид не делает глубокий вдох.
– Пойдем, я отвезу тебя домой.
Моя машина в отвратительном состоянии, поэтому я с убитым видом иду за ним и залезаю во внедорожник, стараясь отодвинуться от Рида как можно дальше.
– Что случилось с твоей футболкой? – угрюмо спрашивает Рид. – Она насквозь мокрая.
– Джордан.
Его рука еще крепче сжимает руль.
– Я разберусь с ней.
– Как?
– Можешь не беспокоиться об этом.
Я смотрю в окно и стараюсь погасить искру надежды, начинающую разгораться в сердце. Это Рид Ройал. Парень, переспавший с подружкой своего отца. У него нет никаких моральных принципов. Он думает только о себе.
И я не позволю себе надеяться. Мое сердце больше не выдержит этого.
Глава 18
Вернуть Эллу получается не так быстро, как я думал. И не так легко. Мне казалось, поцелуй на вечеринке Шии доказал, что ее отношение ко мне изменилось. Но нет, он возымел абсолютно противоположный эффект. Элла по-прежнему не верит мне, и я не знаю, как еще убеждать ее, кроме как сделать тест на отцовство.
Папа пока ничего не говорил, но надеюсь, он его сделает. Он ни за что не станет связывать себя с этой змеей, не имея доказательств.
Выходные проходят паршиво, потому что меня игнорируют все члены семьи, кроме папы и Брук. Элла, Истон, близнецы, Гид – они злятся на меня.
Не спорю, я заслужил это. На сто процентов. Переспать с Брук – самая глупая ошибка в моей жизни. Паршиво и то, что я всегда был очень разборчивым в плане девушек и кто-то типа Брук никогда не попал бы в мой список. Я не должен был поддаваться ей. Как не должен был поддаваться желанию наказать папу. Ведь я по опыту знаю, что каждая моя идиотская выходка всегда заканчивается одинаково – я наказываю самого себя.
Но что сделано, то сделано, и я не могу ничего изменить. Могу ненавидеть себя, могу чувствовать себя последним дерьмом, но переписать прошлое я не в силах.
Элла не сможет обижаться на меня вечно, ведь правда?
– Ты пялишься.
Я поворачиваюсь к Уэйду, тот закатывает глаза. Да, попался. Я действительно не сводил глаз со столика Эллы. Она сидит вместе с Вэл у противоположной стены столовой. Она нарочно выбрала это место. Чтобы расстояние между нами было как можно больше.
И еще она поставила стул так, чтобы сидеть спиной ко всем. Ко мне. Она хочет дать понять, что между нами все кончено, но мы оба знаем: это не так. Элла и раньше испытывала ко мне ненависть, что не помешало ей влюбиться в меня. На самом деле между нами почти ничего не изменилось. Мы еще делаем притворные выпады, кружим вокруг, как хорошо подобранные спарринг-партнеры, но мы на одном ринге, вместе. И остальное неважно.
– Мне можно смотреть, – я бросаю на него сердитый взгляд. – А вот тебе нельзя. Хватит таращиться на мою девушку. И не вздумай больше целовать ее.
Он лишь ухмыляется.
– Эй, я не виноват, что она засунула язык мне в рот.
Я рычу.
– Скажешь это еще раз – и я вырублю тебя.
– Ты ни за что не тронешь своего квотербека, – посмеиваясь, дразнит меня Уэйд, а потом встает со стула. – До встречи, братаны. Меня ждут в туалете.
Парни закатывают глаза. Уэйд на всю школу прославился своими перепихонами в школьных туалетах.
– Эй, Ист, – говорит кто-то на другом конце стола. – Слышал, ты поразвлекся с Саванной Монтгомери?
Меня словно бьет током. Это что, шутка? Сначала Эбби, а теперь Сав?
Когда на вечеринке Эбби отвела меня в сторону, то действительно хотела извиниться за то, что переспала с Истоном. Она уверяла, что злилась на меня, и это был ее способ выплеснуть гнев. Было трудно удержаться и не сказать, что мне плевать, с кем она трахается. Потому что это правда, мне плевать. Я потерял интерес к Эбби еще до того, как в моей жизни появилась Элла, и мне искренне до лампочки, с кем она спит.
А на Истона мне не наплевать. Мой брат слетел с тормозов, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить его. И поэтому я не сплю по ночам. Ну, и из-за Эллы, конечно.
И стоит мне вспомнить про Эллу, как кто-то из моих товарищей по команде произносит ее имя. Я тут же перестаю притворяться, что не слушаю, и поворачиваюсь лицом к парням, которые сплетничают, словно на фуршете младшей лиги.
– Что там с Эллой? – требовательно спрашиваю я.
Нейман Халлоуэй, десятиклассник и наш игрок нападения, кривится.
– Слышал, что на уроке по речевой практике ей пришлось туго.
– Что произошло?
Я складываю руки на груди и сверлю глазами обоих. Если они не скажут, то их обеденные подносы отпечатаются у них на физиономиях.
Нейман откашливается.
– Лично меня там не было, но моя сестра с ней в одном классе. Сказала, что Элле пришлось делать выступление на тему «На кого я хотела бы равняться» или что-то типа того. Элла написала о своей маме, и… э-э-э… – Он неловко ерзает на месте.
– Выкладывай. Я не буду бить тебя за пересказ того, что случилось на уроке, но точно набью тебе морду, если не перестанешь тратить мое время.
Сидящий на другом конце стола Истон тоже внимательно слушает, но, когда я пытаюсь поймать его взгляд, отводит глаза.
– Ладно. Короче, вроде как кое-кто глумился над ней, понимаешь? Говорил всякую чушь типа: «Я тоже обожаю стриптизерш. Особенно когда они трутся о мое лицо». И моя сестра говорит, что одна из Пастелей спросила Эллу, есть ли у нее видеозаписи, на которых ее мама учит делать минет клиентам.
Я чувствую, как с каждой секундой мое лицо становится все мрачнее и свирепее. Мне приходится напомнить себе, что он всего лишь пересказывает и нельзя убивать его за это.
Нейман уже белее простыни.
– А потом еще какая-то девчонка сказала ей, что ее мама умерла от стыда, потому что Элла – грязная шлюха.
Краем глаза я замечаю какое-то движение, а когда поворачиваюсь, вижу, что Элла и Вэл идут, неся в руках пустые подносы.
Меня так и подмывает кинуться вслед за ней, но, как бы мне ни хотелось утешить ее, я понимаю, что она не станет меня слушать. К тому же одними утешениями теперь не поможешь.
Уэйд прав: в школе надо что-то менять. До побега Эллы только Джордан осмеливалась разговаривать с ней в таком тоне.
Я поворачиваюсь к парням.
– Все? – спрашиваю я сквозь зубы.
Нейман и его друг обмениваются тревожными взглядами.
Нет, видимо, еще не все. Я настороженно жду продолжения.
Друг Неймана подхватывает.
– Когда мы выходили из класса, кто-то спросил Дэниела Делакорта, выпали ли из Эллы долларовые купюры, когда она раздвинула перед ним ноги. Он сказал: нет, она та еще дешевка, только четвертаки.
Я прижимаю кулаки к коленям, потому что боюсь, что если выйду из себя, то сровняю школу с землей.
– Напиши своей сестре! – рявкаю я Нейману. – Мне нужны имена.
Нейман вытаскивает телефон быстрее, чем бросается принимать пас от квотербека. Он в три счета отправляет сообщение, но приходится ждать почти минуту, пока придет ответ. Когда его телефон наконец-то издает короткий звуковой сигнал, я уже рад убить кого-нибудь.
– Скип Хенли – тот, кто спрашивал про долларовые купюры…
Нейман не успевает закончить предложение, а я уже вскакиваю на ноги. Боковым зрением вижу, что Истон встает со стула, и поднимаю руку, чтобы остановить его.
– Я разберусь.
В его глазах что-то мелькает: невольное уважение? Ха, может быть, наши с братом отношения еще можно спасти.
Я оглядываю столовую, пока не нахожу свою цель. Скип Хенли. Он и раньше попадал в поле моего зрения. У него длинный язык, и ему нравится трепаться о девчонках, с которыми он переспал, обсасывая каждую унизительную для них деталь.
Я пересекаю комнату и останавливаюсь у стола Хенли, где все тут же умолкают.
– Хенли, – холодно говорю я.
Скип осторожно поворачивается. Настоящий чертов преппи[4]: идеально уложенные гелем волосы, гладко выбритое миловидное лицо.
– Да?
– До обеда у тебя был урок по практике речи?
Он кивает.
– Был. И что с того?
– Смотри, уговор такой. – Я хлопаю себе по груди. – Я даю тебе один шанс. Один удар. Куда ты сам захочешь. А потом я изобью тебя так, что родная мать не узнает.
Он лихорадочно оглядывается по сторонам, отыскивая путь к бегству. Мимо меня ему не проскочить, а его так называемые друзья усиленно делают вид, что не знают его. Все, кто сидит за столом, отводят глаза, копаются в своих телефонах, ковыряют вилками в тарелках. Скип остался один, и он это понимает.
– Не знаю, что ты там про меня подумал, – начинает он, – но…
– А тебе нужно напоминание? Без проблем. Я помогу тебе, братан, – ты говорил гадости про Эллу Харпер.
В его глазах на секунду вспыхивает паника, которая сразу сменяется ожесточенным негодованием. Он понимает, что выбора у него почти нет, и решает притвориться дураком.
– И что с того? – снова говорит он. – Я лишь говорил правду. Мы знаем, что девка так много проводит времени на спине, что там уже отпечатался рисунок матраса…
Я стаскиваю его со стула, не дав договорить. Зажав воротник его рубашки между пальцами, я приближаю его лицо к своему.
– Либо у тебя слишком много смелости, либо жить надоело. Я склоняюсь к последнему.
– Пошел ты! – выкрикивает Хенли, его слюна брызжет мне в лицо. – Считаешь себя королем школы, Ройал? Думаешь, что можешь притащить к нам какую-то шлюху и силой навязать ее? Мой прапрадед знал самого генерала Ли! Я не собираюсь водить дружбу с отбросами типа нее!
И он с ревом сам бросается на меня. Я позволяю ему нанести удар, который оказывается таким же слабым, как сам Скип. Позеры на поверку оказываются слабаками, потому что на самом деле они всего лишь неуверенные в себе придурки, которые самоутверждаются за счет других.
Его кулак задевает меня по касательной, потому что он не знает, как правильно бить. Смеясь, я хватаю ублюдка за горло и подтаскиваю к себе.
– Твой папочка недостаточно любит тебя, раз не научил драться, а, Скиппи? Смотри, это называется джеб[5]. – Я дважды короткими ударами бью его в лицо. – Видишь, как это работает?
Сзади раздается громкий смех, и я узнаю Истона. Мой брат наслаждается представлением.
Хенли скулит от боли и пятится назад. Воздух наполняет запах мочи.
– Эй, он обоссался! – кричит кто-то.
Я с отвращением хватаю Скипа за загривок, пинком сбиваю с ног и бью лицом в пол. Мое колено упирается в его позвоночник, я наклоняюсь к нему и говорю:
– Еще раз скажешь хоть слово про Эллу или кого-то из ее друзей – и я сделаю с тобой кое-что похуже, чем просто два удара в лицо, усек?
Он, жалобно поскуливая, кивает.
– Вот и славно.
Я отталкиваю его и встаю на ноги.
– Это касается и всех остальных, – объявляю я толпе. – Начиная с сегодняшнего дня вы внимательно следите за тем, что говорите и делаете, – или то, что случилось с этим уродом, покажется вам гребаным чаепитием.
Столовая погружается в гробовое молчание, и мне доставляет удовольствие видеть в их глазах тревогу и страх. Детишкам нужен лидер, который не позволит им уничтожить друг друга, – Уэйд прав.
Я не напрашивался на эту работу, но она моя, нравится мне это или нет.
Вместо того чтобы пойти на урок, я направляюсь в мужской туалет на первом этаже, расположенный рядом со спортивным залом. Установленного правила, что туалетом могут пользоваться лишь члены футбольной команды, нет, но так уж повелось.
И Уэйд извлекает из этого максимальную выгоду. Сейчас у него должен быть урок по государственному управлению, но с тех пор, как его мать начала спать с учителем, он не переступает порог класса. Говорит, что после всех углеводов, которые он впихнул в себя во время ланча, ему лучше всего либо поспать, либо трахнуть кого-нибудь, но последнее – куда веселее.
Я нарочно громко вхожу в туалет, чтобы дать знать Уэйду и его пассии, что они больше не одни, но, видимо, напрасно утруждаюсь. До меня доносятся томные стоны, которые в знакомом ритме сменяются на «да, Уэйд, пожалуйста, Уэйд».
Со скучающим видом я прислоняюсь к раковинам и наблюдаю, как громко дребезжит дверца одной из кабинок, когда Уэйд удваивает усилия. Судя по голосу, послеобеденный секс у него с Рэйчел Коэн.
Уэйд не самый внимательный парень, но когда он с девушкой, то отдает себя всего. О большем можно даже не просить. Я смотрю на часы. Мне не очень хочется пропускать следующий урок.
Я стучу в дверь.
– Эй, детишки, вы заканчиваете?
Шум утихает, я слышу сдавленный испуганный вскрик и приглушенные успокаивающие слова.
– Я держу тебя, детка…
Шуршание, а потом:
– Вот так. Хорошо, да? Не переживай из-за старика Рида… О-о-о, тебе это нравится. Хочешь, я открою дверь? Нет? Ладно, но он там. Слышит нас. Черт, тебе это очень нравится! Да, детка, кончай.
Слышится тихий стон, потом звук какого-то движения, а затем протяжный низкий рык. О том, что точно все закончилось, свидетельствует звук смываемой в унитазе воды.
Дверца открывается, я ловлю взгляд Уэйда и показываю на часы. Он кивает мне, застегивает ширинку, обнимает Рэйчел и смачно целует ее.
– Черт, детка, это было потрясающе.
Она вздыхает, уткнувшись в него. Этот звук мне знаком. Элла делала точно так же, когда мы дурачились. До смерти хочется услышать его снова, и меня немного раздражает, что она не подпускает меня к себе.
Я громко откашливаюсь.
Уэйд не то провожает, не то несет Рэйчел к двери.
– Увидимся после занятий? – с надеждой в глазах спрашивает она.
– Конечно, детка. – Он умолкает и оглядывается на меня через плечо.
Я отрицательно качаю головой.
Он пожимает плечами, как бы говоря, что спросить все равно не мешало.
– Я приду после ужина. Держи ее для меня горячей, – он хлопает Рэйчел по переду ее укороченной форменной юбки. – Я буду думать о тебе остаток дня. Мне будет нелегко.
Даже после стольких лет дружбы с Уэйдом я не могу понять, искренне он говорит такие вещи или просто для красного словца.
– Ты имеешь в виду справиться с эрекцией? – воркует Рэйчел.
Хватит.
– Уэйд, – нетерпеливо говорю я.
– Увидимся, Рэйч. Нам с Ридом нужно немного поболтать, иначе, клянусь, мы бы еще повеселились.
Она медлит, и Уэйду приходится чуть ли не силой вытолкать Рэйчел за дверь. Захлопнув дверь, он приставляет к ней мусорную корзину и вальяжно подходит ко мне. Я включаю краны с водой, чтобы нас никто не мог подслушать, и перехожу сразу к делу.
– В пятницу вечером, на вечеринке у Монтгомери, кто-то измазал медом машину Эллы. И я только что подрался с одним придурком, который донимал ее на практике речи. Что происходит?
– Серьезно? Ты вообще слушал меня, когда мы говорили в последний раз? Вообще-то, да, ты слушал и сказал, что тебе все равно, – выразительно замечает Уэйд.
– А теперь мне не все равно. Я хочу знать, почему все опять настроились против Эллы. Все знают, что я с удовольствием двину любому просто за то, что на нее косо посмотрели, поэтому не понимаю, почему ее достают.
Уэйд сует руки под кран и моет их тщательно и неторопливо, не спеша отвечать.
– Уэйд, – предупреждаю я.
Он поднимает руки вверх.
– Ладно, не бей меня. Только взгляни на это красивое личико, – Уэйд похлопывает себя по подбородку. – Если ты его испортишь, больше не будет никаких Рэйчел.
Я припечатываю его взглядом, потому что он сантиметров на пять короче меня, и требовательно спрашиваю:
– Почему народ издевается над Эллой?
Уэйд пожимает плечами.
– Раньше тебя боялись. А теперь? Не очень-то.
– И что это значит?
– А то, что у Делакорта все зубы на месте, а ведь он пытался изнасиловать твою девушку. Джордан говорит то, что захочет, и без всяких последствий. Они думают, что ты устал от Эллы, а раз ты перестал заступаться за остальных, они не станут поддерживать тебя. А Элла – их любимый объект нападок.
– Еще что-нибудь?
– А тебе еще мало? – печально пожимает плечами Уэйд.
Я с досадой киваю.
– Более чем достаточно.
– Будешь что-нибудь делать?
– А ты как думаешь? – я отталкиваю мусорную корзину от двери.
– Я думаю, что если вы, Ройалы, выступите единым фронтом, все сразу охладят свой пыл. На самом деле никому не нравится то, что происходит, но они слишком напуганы или ленивы, чтобы сделать что-нибудь. И если честно, приятель, ты попадаешь под последнюю категорию.
Я сжимаю челюсти, понимая, что он прав. Гидеон куда активнее отстаивал свои принципы в школе, чем я. Он был внимательным. Узнавал, кто стоит за очередной выходкой, и делал так, чтобы никто не нарушал правил. И обычно я был тем, кто сообщал ему новости.
После того как Гидеон окончил школу, все почему-то решили, что главный я. А я не делал почти ничего, чтобы доказать, правы они или ошибаются. До сегодняшнего дня.
Я разворачиваюсь к Уэйду.
– Ты прав. Я был ленивым придурком.
Уэйд ухмыляется.
– Я всегда прав. И что ты собираешься делать?
– Еще не знаю. Но не волнуйся, скоро со всем этим дерьмом будет покончено. – Я смотрю на него своим самым убийственным взглядом. – Я этим займусь.
Глава 19
Приехав домой после школы, я направляюсь прямиком в свою комнату, бросаюсь на кровать и сворачиваюсь калачиком. Как бы мне хотелось, чтобы адского дня никогда не было! Стоит мне подумать, что уже никогда не доведется испытать большего унижения, как сволочи из Астор-Парка доказывают обратное.
Но я не буду плакать, нет. Не пророню ни слезинки. Не позволю им обрести надо мной власть.
Да уж, практика речи обернулась для меня новым кошмаром. Оскорбительные реплики в адрес мамы – это уже чересчур, и я едва не сорвалась. Поверить не могу, что учитель глазел на класс чуть ли не пять минут и только потом утихомирил придурков.
Может, мне стоило поехать к Вэл, как она просила. Мы бы сидели на кровати, ели мороженое или болтали про ее новое романтическое увлечение. Это же гораздо лучше, чем хандрить всю ночь в своей комнате.
И я не превращалась бы в натянутую струну каждый раз, когда слышала шаги в коридоре. Не верится, что той ночью я целовала Рида. Нет, это было больше чем просто поцелуй. Он стянул с меня легинсы и держал за бедра. Кто знает, как далеко я позволила бы ему зайти, если бы вдруг у него не выскочило это слово, «малыш».
Что если он действительно отец малыша Брук? Как я смогу жить в одном доме с Ридом, Брук и их секретом – ребенком, которого ничего не подозревающий Каллум будет растить как своего собственного?
Боже, когда моя жизнь стала похожа на мыльную оперу?
Я накрепко сжимаю лицо ладонями и чувствую, что зубы врезаются в щеки. Но эта боль – ничто по сравнению с той, что поселилась в моем сердце. Я… скучаю по Риду. Злюсь на себя за это, но ничего не могу с собой поделать. Все, что я говорила ему про то, как он видит меня… эти чувства по-прежнему со мной. Он видит меня насквозь, несмотря на толстую броню, под которой я прячусь. Он видит мои страхи, мою уязвимость и не осуждает меня.
А я когда-то искренне верила, что тоже вижу его. Неужели я все это придумала? Те наполненные смехом мгновения, когда мы оба позволяли нашим щитам опуститься, та неприкрытая искренность в его глазах, когда он говорил мне, что хочет быть достойным человеком, то ощущение умиротворения, которое наполняло меня каждый раз, когда мы вместе засыпали…
Это было лишь в моем воображении?
Я вытаскиваю из рюкзака учебник по математике и заставляю себя сосредоточиться на уроках. Потом пытаюсь развлечься просмотром двух глупых эпизодов «Холостяка», но это совсем не весело, если рядом не сидит Вэл и не острит про соперниц.
– Элла, – из коридора доносится голос Каллума, а затем следует резкий стук в дверь. – Ужин готов. Спускайся.
– Я не голодна, – отзываюсь я.
– Спускайся, – повторяет он. – У нас гости.
Я хмурюсь, глядя на дверь. Обычно Каллум не ведет себя со мной как строгий родитель, но сейчас в его голосе слышится отцовская суровость.
– Мы ужинаем на террасе, – добавляет он.
Он стучится в другие двери и собирает нас всех. Он делает это лично, и такое ощущение, что его что-то… тревожит.
Я сажусь на кровати, с опаской размышляя над тем, что же это за «гости». Конечно, Брук, потому что с тех пор, как они с Каллумом оповестили нас о ребенке, ведьма проводит в доме почти каждую ночь.
Но кто еще? Насколько я знаю, у Каллума был только один друг – Стив, и он умер.
Вздохнув, я заставляю себя слезть с кровати и быстро переодеваюсь. Школьная форма – не слишком подходящий прикид для ужина. К сожалению, я все время забываю отправиться по магазинам и сейчас вынуждена надеть одно из платьев, купленных для меня Брук.
Я выхожу в коридор одновременно с Ридом и Истоном и притворяюсь, что не замечаю их, а они игнорируют друг друга, и поэтому по лестнице мы спускаемся в каменной тишине.
Когда мы выходим на террасу, я тут же понимаю, почему Каллум показался мне таким встревоженным. На ужин к нам пожаловали двое гостей: Брук… и Дина О’Халлоран.
Рид, остановившийся рядом со мной, мгновенно напрягается. Он переводит синие глаза с одной стервы-блондинки на другую.
– Что за повод? – Его голос звучит холодно.
Брук широко улыбается.
– Празднуем помолвку, глупенький! – Она перебрасывает волосы за плечо. – Неофициальную, конечно, потому что настоящую вечеринку в честь помолвки устроим позже, когда уладим все детали. В каком-нибудь неприлично роскошном месте, типа «Паласа» или, может, в «Кинг Эдвард». Как считаешь, Дина? Нам нужно что-то современное или что-то традиционное?
Дина морщит нос от отвращения.
– Отель «Кинг Эдвард» потерял свою привлекательность, Бруки. Раньше он был эксклюзивным, но сейчас, когда они снизили расценки, их клиенты в основном невысокого пошиба.
Каллум смотрит на меня и мальчиков.
– Садитесь, – командует он. – Вы ведете себя невоспитанно.
Я ищу, куда сесть. Брук и Дина расположились по обе стороны от Каллума, Сойеру и Себастиану – у обоих мрачные лица – посчастливилось занять места у противоположного конца стола.
Рид и Истон проходят мимо пустых стульев рядом с женщинами и усаживаются рядом с близнецами. Мне остается два не самых завидных варианта, и, решив, что Дина – меньшая из двух гадин, я занимаю место рядом с ней.
Стоит мне устроиться поудобнее, как во французских дверях появляется Гидеон.
– Добрый вечер, – бурчит он.
Читать бесплатно другие книги:
