The One. Единственный Маррс Джон

Глава 64

Ник

Привалившись спиной к гардеробу, Ник сидел на полу дешевого гостиничного номера в центре города. Он весь провонял спиртным из мини-бара, которое прикончил в одиночку. Не обращая внимания на табличку с надписью «Не курить», стряхивал пепел зажженной сигареты в оторванный от пачки «Мальборо» клапан. Одежда, в которой он проходил последние три дня, была свалена кучей в углу. Телевизор работал, но звук был приглушен.

С тех пор как они с Салли познакомились почти четыре года назад, это был самый длинный период, когда они не разговаривали. Даже когда Салли со своими старыми университетскими друзьями улетела проветриться в Таиланд, она все равно находила способ написать ему по электронной почте. Но после того как, по обоюдному согласию, Ник покинул их квартиру, все контакты мгновенно оборвались.

Алекс встал рядом и, открыв об угол комода бутылку пива из упаковки, которую принес с собой, вручил ее Нику.

– Ну как? Все еще страдаешь? – спросил он.

– Не знаю, – ответил Ник. – Месяц назад я собирался жениться, а теперь живу в гостиничном номере. И думаю лишь об одном: как некрасиво я поступил с Салли и как сильно хочу быть с тобой. Кстати, как отреагировала Мэри, когда ты ей сказал?

– Была готова выцарапать мне глаза… Все твердила, мол, она всем пожертвовала, чтобы поехать со мной в Новую Зеландию, что я разбил ей сердце и насрал на нее с большой высоты. И все ныла по поводу денег. Даже влепила мне пару пощечин, заявив, что я ублюдок и она ненавидит меня. Но, я думаю, в глубине души она понимала, что ее истерика бесполезна. Все мы читали о ДНК-парах и потому знаем: бороться с этим бессмысленно.

– Думаю, Салли чувствует то же самое, хотя в конце концов и проявила понимание. Что, однако, не мешает мне чувствовать себя последним дерьмом.

– Я уже это слышал.

Они чокнулись бутылками пива. Алекс опустился рядом с Ником на пол. Сидя бок о бок, оба уставились на репродукцию Энди Уорхола на стене. От вида знаменитой консервной банки с томатным супом пустой живот Ника заурчал.

– Мы должны кое-что обсудить, – осторожно начал Алекс.

– Боюсь, нам нужно обсудить многое.

– Хочешь начать первым?

– Нет.

– Я тоже, но я начну, – сказал Алекс. – Ты и я знаем, что в данный момент это… чем бы оно это ни было…

– Назовем это «отношения»…

– Что эти отношения… ограничены по времени. Через пару месяцев я должен вернуться домой и пробыть там, пока мой старикан не умрет. Я не знаю, когда вернусь. И вернусь ли вообще.

Это не было новостью для Ника, и все равно его паруса опали.

– И даже если я вернусь, – продолжил Алекс, – или если ты прилетишь ко мне, это приводит меня к следующей дилемме. Достаточно ли нам просто быть вместе, как сейчас, или мы готовы сделать следующий шаг?

– Ты имеешь в виду физические отношения?

– Да, именно это я и хотел сказать. – Алекс покраснел, и между ними возникло неловкое молчание.

– Тебе этого хочется? – спросил Ник. – По идее, мы должны испытывать друг к другу сексуальное влечение?

– Так обычно бывает, да.

– И ты его чувствуешь?

– Не буду тебе лгать: я понятия не имею, приятель. Для меня это неисследованная территория – вернее, для нас обоих. Я это к тому, что я люблю секс – если честно, я чертовски люблю секс и считаю его важной частью любых отношений. И если мы с тобой этим не занимаемся, зачем нам тогда быть вместе? Достаточно ли того, что есть между нами сейчас, чтобы секс не имел значения? Должны ли мы жить как монахи всю оставшуюся жизнь или нам нужно снимать напряжение на стороне, с женщинами?

– Это просто уйма вопросов.

– Представляешь, что творится сейчас у меня в голове?

– Еще как представляю, – ответил Ник. – Что, если мы это сделаем, ну, ты понимаешь, попробуем… и один из нас решит, что ему это в кайф, а другой – что нет? Что тогда?

Алекс потер глаза, повернул голову и пожал плечами:

– Да, вот это подлянка.

– А ну повтори.

Алекс глубоко вздохнул и пригладил волосы.

– Нет, – твердо сказал он. – Не собираюсь повторять. Я уже наговорился на всю оставшуюся жизнь.

Ник пристально посмотрел на него. Алекс наклонил голову и медленно придвинулся к нему. Тогда он закрыл глаза и подался ему навстречу.

Губы Алекса были намного мягче и теплее, чем представлял Ник, а вот щетина – ужасно колючей. Пока они продолжали молча целоваться, Ник машинально потрогал лицо Алекса. Тот положил руку ему на бедро и придвинулся ближе. Еще миг, и их тела соприкоснулись, идеально повторяя очертания друг друга, как будто были для этого созданы. И в этот момент, слыша, как их сердца бьются в унисон, оба ощутили себя половинками единого целого.

Глава 65

Элли

Когда Элли предложила временно сохранить их помолвку в тайне, Тим в первые мгновения выглядел озадаченным.

– Только не думай, это не потому, что я не хочу, чтобы люди знали, – поспешила оправдаться она. – Но поверь мне, когда первооткрывательница совпадения ДНК объявляет, что нашла свою ДНК-пару, это может отравить жизнь ее мужчине.

– Интересно, каким образом? – спросил Тим. Столкнувшись с такой наивностью, Элли захотела защитить его еще больше.

– Пресса постарается выяснить о тебе всю подноготную. Журналисты в два счета выследят твоих бывших подружек и даже шлюх, которых ты снимал на одну ночь.

– Главное, чтобы они написали, что у меня большой член, а остальное мне до лампочки.

– Я серьезно, Тим! Они напишут о твоей покойной маме, они найдут твоего отца – если он еще жив – и предложат деньги любому, кто когда-либо знал тебя в надежде на хотя бы мало-мальский скандал. Поверь мне, я не преувеличиваю. Я прошла через это и знаю, как это больно.

– Вот же дерьмо, – буркнул Тим и потер глаза. – Вдруг они найдут порнофильм, который я сделал еще в колледже?

– Что за порнофильм? – спросила Элли с ужасом на лице.

Тим рассмеялся:

– Знаешь, для умной женщины ты слишком доверчива.

Она облегченно вздохнула и шлепнула его по руке.

– Не волнуйся, в моем шкафу только одни скелеты – мышиные.

Когда Элли сообщила о своей помолвке Андрею, его суровое лицо расплылось в улыбке. Когда же она сказала своим родным, что вскоре они получат третьего зятя, ей пришлось взять с них обещание не говорить об этом никому за пределами их узкого круга.

– Я думала, Тим будет более старомоден, – сказала ее сестра Мэгги.

– В каком смысле?

– Я думала, он сначала попросит у папы твоей руки.

– Он так и сделал, когда мы приезжали на Рождество.

– Отец этого не рассказывал. Не то чтобы это имело большое значение или что-то еще, просто мы были слегка разочарованы.

– Думаю, отец что-то путает, – сказала Элли. Ведь какой резон Тиму лгать?

До сих пор ей удавалось скрывать своего жениха от досужего внимания папарацци – правда, ценой отказа бывать на публике. Во время своих редких вылазок в люди они входили в рестораны или театры в разное время и через разные двери. Элли нравилось, когда Тим был с ней рядом, и для нее стало приятным сюрпризом, что журналисты не пронюхали об их отношениях, даже после того как она взяла его с собой на рождественский корпоратив.

Элли обожала обручальное кольцо, которое Тим надел ей на палец, – ненавязчивый бриллиант на полоске белого золота. И хотя оно явно было не самым дорогим, для нее кольцо значило больше любой из тех драгоценностей, которые Элли хранила в банковском сейфе. На работе и на публике она носила его на золотой цепочке на шее, надежно спрятав от посторонних взглядов под блузкой. Время от времени ловила себя на том, что играет с ним. И каждый вечер, садясь в машину, чтобы вернуться домой, надевала его на палец и осматривала со всех сторон.

Однажды вечером, который они проводили порознь, Элли, вернувшись в свою лондонскую квартиру, мгновенно ощутила, как здесь пусто без Тима. Они списались в мессенджере до того, как он пошел играть в свой футбол, и Тим усмехнулся, когда она перевернула телефон, чтобы показать ему гору бумаг, которые ей еще предстояло перелопатить. Прежде чем заняться ими, она разогрела еду, которую экономка оставила в духовке, и села на кухне, слушая плей-лист из инди-групп 1990-х годов, который составил для нее Тим. На столе перед ней лежал созданный им к помолвке альбом, и Элли не удержалась, чтобы заглянуть в него еще раз.

– «Причина номер сорок два: мне нравится, что, будучи детьми, мы носили одну и ту же стрижку», – прочла она и еще раз взглянула на фотографии на странице. С левой стороны было школьное фото, которое Тим позаимствовал у ее матери: на нем ей было семь лет, и она была по-дурацки подстрижена под горшок. С правой был Тим с почти идентичной прической. Очаровательный мальчик в школьной форме.

То, как Тим этим альбомом сделал ей предложение, было так трогательно, так изобретательно и так романтично! Альбом этот был дороже, чем любые подарки, какие она получала. Более того, на протяжении всех отношений именно Тим демонстрировал свои чувства, в то время как Элли была более сдержанна. Нет, на самом деле она чувствовала себя совсем не так и порой опасалась, что ее внешняя холодность может оттолкнуть Тима.

Внезапно ей в голову пришла идея. Если Тим смог составить альбом о том, что он любит в ней, она тоже могла бы для него что-то сделать. Она соберет фотографии и видео с мобильного телефона и создаст минифильм.

Найдя на ноутбуке сайт, который поможет ей создать собственный похожий проект, Элли принялась собирать информацию со своего телефона и планшета. И уже собралась войти в свою учетную запись в виртуальном облаке, когда увидела на экране учетную запись Тима. Должно быть, он недавно пользовался ее планшетом… Интересно, вдруг получится что-нибудь украсть?

Элли нашла снимки с Рождества, которыми они поделились с ее семьей, фотки их спонтанной вылазки на выходные в Берлин и несколько старых фото его школьных лет. Улыбнулась и принялась листать дальше, глядя, как Тим менялся с годами. Интересно, подумала она, если у них будут дети, на кого они будут похожи? Наткнулась на несколько детских снимков юного Тима с женщиной. Судя по разным местам и промежуткам времени, когда они были сделаны, похоже, это была его мать. Это слегка озадачило Элли: когда она попросила Тима показать ей фотографию его матери, тот заявил, что их у него попросту нет, так как все они сгорели в пожаре.

На одном фото она стояла на коленях спиной к объективу, держа в руках праздничный торт с пятью свечами. На другом – положила руку ему на плечо, но была не в фокусе. Элли продолжала листать фотографии, пытаясь найти снимок, где лицо женщины не было бы размыто, словно кто-то нарочно уменьшал резкость. Наконец, четко увидев на одном снимке женское лицо, Элли невольно ахнула. Теперь она точно знала, кто мать Тима.

Глава 66

Mэнди

Мэнди сидела в своей машине возле кафе, где у нее была назначена встреча с бывшей подругой Ричарда, Мишель. Она нарочно опустила окно, в надежде на то, что холодный воздух слегка остудит ей лицо. Раньше с ней не случалось приступов паники, но внезапное сердцебиение и головокружение вкупе с нехорошим предчувствием определенно были признаками такого приступа. Она попыталась успокоиться, вспомнив дыхательные упражнения, которым ее учили в клинике. И если когда-либо ей хотелось вновь выпить чего-то крепкого, то это сейчас.

«Он очень даже жив», – сказала Мишель.

Очень даже жив.

– С тобой всё в порядке? – спросила Мишель, увидев, как она изменилась в лице. Мэнди кивнула, хотя было ясно, что это не так.

– Что ты хочешь сказать… Ричард жив? – спросила она наконец. – Его ведь сбила машина, нет? Я была на его поминальной службе.

– Да, но сбила не насмерть, – ответила Мишель. – Он находится в частной лечебнице где-то в Веллингборо. Хотя в известном смысле – да, он мертв, бедный парень. У него серьезная травма мозга.

– Тогда зачем было устраивать поминальную службу?

– Вот что мне известно: когда его мать и сестра узнали, что их дорогого Ричарда уже не вернуть, они отправили его в эту лечебницу. Сказали его друзьям не посещать его, чтобы не расстраиваться, и устроили службу «надежды», куда все могли прийти и вспомнить его. Только когда дошло до дела, слово «надежда» так и не прозвучало.

Мэнди ломала голову, вспоминая посты на страничке Ричарда в «Фейсбуке», оставленные после аварии, и речи, которые произносились на его поминальной службе. Тогда ею владело такое волнение, что сейчас она не могла вспомнить, что там говорилось. Возможно, там не было ни слова про его смерть. Единственные люди, кто определенно произносил это слово, внушая ей, что его больше с ними нет, были Пэт и Хлоя.

– Я не понимаю. Зачем же они устроили поминальную службу, если он не умер? Зачем она им понадобилась?

– Мы тоже этого не поняли, но кто станет осуждать скорбящую семью? Друзьям Рича не разрешили прийти и увидеть его. Полагаю, это был их способ собраться вместе и вспомнить о нем. Когда его мать и сестра пришли ко мне, они, похоже, хотели поскорее забыть о нем и просто найти бедную дурочку, которая родит им ребенка ему на замену. А я такой не оказалась бы, это уж точно.

Ей никогда не забыть выражение лица Мишель, когда в конце их встречи она поднялась на ноги. Полы пальто распахнулись, открывая раздувшийся живот.

– Господи, – пробормотала Мишель.

Мэнди же хотелось как можно быстрее выйти из кафе.

В машине ей наконец удалось овладеть собой. Вытащив из сумочки телефон, она ввела запрос «частные лечебницы» и «Веллингборо». Поисковик выдал пять вариантов, и в третьем из них ей подтвердили то, что она уже знала сама.

Вбив в навигатор машины почтовый индекс, Мэнди повернула ключ зажигания и взяла с места. Ее путь лежал к человеку, для которого она была создана.

Глава 67

Кристофер

– «Психопаты обычно не влюбляются так, как нормальные люди, – прочел вслух Кристофер, сидя в пустом кабинете. – Тем не менее они способны влюбиться».

Тщеславие не позволяло ему носить очки, а поскольку запас одноразовых контактных линз был израсходован, он, чтобы рассмотреть буквы, придвинул лицо к самому экрану.

– «Психопаты предпочитают недолгие сексуальные контакты при условии, что именно они играют в отношениях главенствующую роль, – продолжил он. – Подобные кратковременные связи не ведут к дальнейшим контактам, поскольку психопаты рассматривают сексуальный аппетит партнерши как свидетельство беспорядочной половой жизни, что не мешает им, однако, оправдывать собственные действия. По их мнению, они имеют право изменять и вступать в половые контакты с многочисленными партнершами, но, если их партнер делает то же самое, они встают в позу праведника».

Кристофер кивнул. С этим у него проблем не было. Он вспомнил Холли, девушку, с которой встречался, когда ему было двадцать с небольшим. Она имела наглость отомстить Кристоферу за его неверность тем, что изменила ему сама, и не могла понять – даже после того, как он сломал ей нос, – почему он тотчас же оборвал все связи с ней.

Кристофер сделал глоток из пивной банки. По дороге он купил в газетном киоске сразу две упаковки, когда возвращался домой после того, как положил снимок на грудь Номера Двадцать Два. Возможно, позднее он пожалеет, что зашел в магазин, где наверняка имелись видеокамеры.

– «Единственный способ поддерживать отношения с психопатом – это достичь баланса власти и контроля, – продолжил он чтение. – Психопаты бывают неутомимыми, изобретательными, страстными любовниками, но если они начинают как доминирующий партнер, то таковым и остаются. Стоит им понять, что они подавляют своего партнера или что их партнер выпустил из рук контроль, как они нередко утрачивают интерес и начинают искать новые сексуальные контакты. Тем не менее некоторые психопаты любят делиться своими партнерами с друзьями. Они рассматривают партнера как собственность, которой, если сочтут нужным, могут делиться с кем угодно».

Такой была Тори, вспомнил Кристофер. Она с неохотой согласилась поучаствовать в свингерской вечеринке: только потому, что он ее вынудил. В тот вечер Кристофер наблюдал, как ее один за другим трахали семеро мужчин. До этого он умолял ее уступить, говоря, что это возбудит его и укрепит их отношения. Тори была юной и наивной дурочкой и поверила ему. Затем, сидя в машине рядом с ее домом, он обозвал ее грязной шлюхой и послал подальше.

Кристофер медленно перебирал свою мысленную картотеку женщин, с которыми у него был секс. Фактически обо всех он вытер ноги. Шел по жизни, подавляя их, манипулируя ими, вынуждая их делать самые извращенные вещи, если это доставляло ему удовольствие. Единственный человек, которого он не унижал и не подавлял, была Эми.

Вне стен спальни Кристофер оставил за собой небольшое превосходство – все-таки у него имелся секрет, которым он не был еще готов поделиться. Но в спальне у них шло на равных. Именно понимание этого факта и подтолкнуло его узнать как можно больше о любовных связях психопатов. Веб-страничка под названием «Вам кажется, что вы влюблены в психопата?» расставила все по своим местам.

Он потянул ее ниже.

– «Стоит психопату позволить иметь двойные стандарты, как вскоре отношениям чаще всего наступает конец. Партнер им не ровня и не может ждать уважительного к себе отношения. Бесполезно даже пытаться вновь пробудить к себе внимание психопата. Отношения могут развиваться лишь в том случае, если партнер не позволит манипулировать собой и сохранит самоуважение».

Кристофер подергал ногами, не в силах усидеть спокойно. Все это было будто специально написано о нем и Эми.

– «Поскольку изучение совместимости ДНК началось всего десять лет назад, пока еще рано делать выводы относительно шкалы чувств, какие психопат может испытывать к своей ДНК-паре. Тем не менее первые показатели говорят о притяжении, что, в свою очередь, может означать, что психопат способен на глубокие чувства, как и нормальный человек».

Кристофер глубоко вздохнул и, откинувшись на спинку стула, потер глаза. Значит, он способен любить. Это было доказательством того, что, глубоко захороненное среди других его порывов, его злобы и жестокости, в нем еще оставалось нечто от нормального человека.

Глава 68

Джейд

Казалось, ради свадьбы Кевин собрал в кулак последние остатки сил, потому что спустя пятнадцать дней после того, как она произнесла «я согласна», Джейд похоронила мужа.

Все видели, как быстро он угасал, но никто не осмеливался говорить об этом вслух. Вместо этого все занимались своими ежедневными делами на ферме и всячески пытались подбодрить его. Джейд помогала Кевину с приемом лекарств, а из городка дважды в день приезжал врач, чтобы ввести ему обезболивающие.

Когда тонкие, как спички, ноги Кевина окончательно отказали, приковав его к постели, Джейд проводила время в его спальне, независимо от того, спал он или бодрствовал; нежно гладила его руку и иногда бывала вознаграждена слабеньким ответным пожатием. В свое время она где-то читала, что последним у человека отказывает слух, поэтому Джейд вела с ним долгие разговоры ни о чем и одновременно обо всем понемножку. Ей не хотелось, чтобы он покинул этот мир под меланхоличное молчание.

Видя, как угасает ее лучший друг, она ощущала свою полную беспомощность. В самые последние дни, когда тело уже не слушалось его, ватным тампоном протирала ему язык, чтобы у него не сохло во рту, и смазывала вазелином потрескавшиеся губы. Помогала свекру менять под ним грязные простыни и протирала Кевина влажными салфетками. При этом невольно думала о том, что, случись нечто невообразимое, кто любил бы ее столь же беззаветно, как Кевин? Не считая его родных, никто.

Больше всего ее напугали предсмертные хрипы. Этот совершенно жуткий треск в горле и грудной клетке, когда его легкие исторгали из себя зловонную гнилостную жидкость, отравлявшую дыхание. В последние часы вся семья собралась вокруг его постели, ожидая, когда грудная клетка Кевина поднимется в последний раз.

Когда этот момент наступил, Джейд словно почувствовала, как душа Кевина тихо покинула его тело, устремившись в некое новое странствие. Снаружи занимался новый день. Первый за двадцать пять лет, когда Кевин не увидит солнца.

Сьюзан и Дэн сжимали друг друга в объятиях, тихо скорбя по поводу утраты сына. Джейд машинально потянулась, чтобы утешить Марка. К ее удивлению, он не отстранился – наоборот, крепко сомкнул вокруг нее свои сильные руки. Его тело и разум сдались, сломленные горем, и в этот момент Джейд ощутила все, что чувствовал он, впитывая в себя его отчаяние последних месяцев. А также его желание быть с ней. Она чувствовала его каждой клеткой своего тела. Не в силах совладать с собой, Марк крепко прижимал ее к себе, не желая отпускать, как будто вслед за братом боялся потерять и ее тоже.

Похороны проводил тот же священник, что и брачную церемонию. Но вместо того чтобы набиться в тесную церковь, все, ибо таково было желание Кевина, собрались на ферме. Марк с отцом выкопали примерно в миле к северу от дома в тени деревьев могилу, рядом с надгробиями бабушки и деда.

В своей речи священник призвал скорбящих восславить жизнь Кевина, а не думать о том, сколь коротка та была. Он говорил о том, каким чудесным молодым человеком он был, сколько добрых дел успел совершить. Услышав свое имя, Джейд ощутила себя самозванкой. Она не имела ничего против того, чтобы ее называли другом Кевина, но никогда не любила бы его так, как любил ее он.

Глядя, как гроб с телом покойного мужа медленно опускается в землю, Джейд наконец смогла признаться, как сильно она любит Марка. Нет, она не просто перенесла любовь с Кевина на него; все, что она чувствовала к нему, было совершенно искренним. Даже в самые печальные мгновения, когда они бок о бок стояли рядом с могилой его брата, внутри нее все трепетало при одной только мысли о нем.

И хотя Джейд понимала, что это совершенно неуместно, – то, как упорно Марк отказывался посмотреть ей в глаза, подсказывало ей, что он чувствует то же, что и она.

Тем не менее, если не считать первых мгновений после смерти Кевина, когда Марк на миг сбросил с себя панцирь, он держал свои эмоции в кулаке, не давая им возобладать. Их общение вновь свелось к вежливым улыбкам и кивкам. Вскоре Джейд была готова возненавидеть его за это.

– Как хорошо, что они лежат рядом, когда мы так далеко друг от друга, – пояснила Сьюзан, когда гости начали постепенно расходиться. – Кевин всегда любил гостить у бабушки с дедом. И я рада, что теперь они вместе. Им наверняка не так скучно. Как сказал преподобный, давайте восславим жизнь Кевина, а не будем скорбеть о том, как коротка она была.

Джейд улыбнулась и, взявшись за руки с Сьюзан, вернулась в дом. Но, прежде чем присоединиться к остальным за поминальным столом, заглянула в комнату Кевина. Она была благодарна судьбе за то, что повстречалась с ним, за то, что Кевин попросил ее стать его женой, и еще больше за то, что ей никогда не разбить ему сердце, сказав, что он вовсе не тот самый, не единственный.

Она лежала на его кровати и вспоминала его как друга, для которого была всем на свете. Он единственный из всех мужчин любил ее всем сердцем, и было больно, что она не могла ответить ему взаимностью. Старалась, но, когда в ее душе взрывались фейерверки, она точно знала, с кем бы ей хотелось быть рядом. И совладать со своими чувствами Джейд могла лишь двумя способами: либо в ярости отлупить кулаками подушку, пока из той не полетят перья, либо впервые за всю ее взрослую жизнь разрыдаться. Она выбрала второй.

Глава 69

Ник

Последняя неделя Ника в рекламном агентстве ползла черепашьим шагом. Сидя за рабочим столом, он тупо глядел на график на экране монитора, напоминая себе, что именно должен доделать как по работе, так и вообще в жизни, прежде чем совершить прыжок в неизвестное. То и дело отвлекался и начинал искать картинки с видами города в Новой Зеландии, куда вскоре переедет.

Если не считать оставшихся рабочих дней, все остальное вокруг него летело вперед со скоростью света. Охваченный приятным волнением, Ник едва поспевал за развитием событий. Самые сложные и неприятные моменты были уже позади. Он ни на миг не усомнился в правильности принятых им решений и теперь мог спокойно смотреть вперед, навстречу их совместному с Алексом будущему.

Спустя несколько дней после того, как Ник окончательно расстался с Салли, они с Алексом скрепили свои отношения физически. Нет, они уже знали друг друга как самих себя, но телесная сторона подобной любви стала для обоих настоящим открытием. Здесь все было ново – прикосновения, вкус, странные, поначалу робкие и неловкие движения, а также новые, совершенно невероятные ощущения. Но было и то, что вызывало у него сомнения. Например, хотя оба были одного пола, это вовсе не значило, что они знали, как работает тело другого. Тем не менее оба согласились, что им не стоит останавливаться на достигнутом, а делать новые открытия.

Именно Ник робко предложил составить Алексу компанию, когда тот вернется в Новую Зеландию. Алекс пришел в восторг от его предложения, хотя и признался, что с трудом представляет себе, как представит своим родным парня по имени Ник, когда они ожидали увидеть девушку по имени Мэри. С другой стороны, попытка не пытка.

Начальник согласился дать полугодовой отпуск. Ник не стал вдаваться в объяснения, зачем тот ему понадобился, ограничившись словами, что после разрыва с Салли ему нужно сменить обстановку и «заново обрести себя». Впрочем, с Алексом он прекрасно знал, кто он такой и чего ему хочется.

Ник сообщил родным о разрыве с Салли, чем, разумеется, сильно их расстроил, однако умолчал о том, что причиной тому стала ДНК-пара одного с ним пола. Как только истекут полгода, которые они с Алексом назначили себе в качестве испытательного срока, он расскажет им всю правду.

Самой сложной частью его плана было сообщить об отъезде в Новую Зеландию Салли. Пока что она воспринимала все довольно спокойно, но Ник был уверен, что это всего лишь маска. Она наверняка переживает их разрыв, хотя и старается не подавать вида.

Ник, в свою очередь, был благодарен ей за то, что она не пыталась взвалить всю вину на его плечи. Ей как будто было известно, что чувствует человек, найдя свою ДНК-пару, и она понимала, что для него нет другого пути, кроме как следовать зову сердца.

Они весьма прагматично решили вопрос раздела совместно нажитого имущества. Сбережения в банке поделили ровно пополам. Ник также предложил ей остаться жить в их квартире, пока она не захочет ее продать. Собственно, он взял лишь одежду и портфель с проектами. Все остальное всегда можно приобрести заново. Последние полтора месяца Ник жил в квартире Алекса и за это время не обменялся с Салли ни единым словом.

Когда бесконечный день на работе наконец завершился, он отправился на вокзал, чтобы съездить в Лондон и обновить загранпаспорт. Прибыв чуть раньше отправления поезда, решил скоротать время в «Старбаксе» за чашкой горячего шоколада.

Откусив кусок черничного маффина, Ник довольно улыбнулся. Всего за несколько месяцев его жизнь перевернулась с ног на голову, но при этом он остался жив. Раньше он даже не подозревал, какую радость принесут с собой эти перемены. Новая глава его жизни приближалась с головокружительной скоростью, и он сгорал от нетерпения узнать, что ждет его впереди.

В кармане завибрировал телефон. Вынув его, Ник посмотрел на экран и увидел сообщение от Салли. «Нам надо увидеться», – говорилось там.

Ник закатил глаза. Он не хотел быть жестоким, но, видит бог, ему было нечего ей сказать.

«Не думаю, что это хорошая идея», – ответил он.

«Очень прошу».

«Что такое?»

Ответ пришел в виде картинки – и мир Ника провалился в тартарары. Салли прислала ему картинку УЗИ.

Глава 70

Элли

Глядя на картину на противоположной стене, Элли нервно барабанила пальцами по стеклу рабочего стола. Картину эту она приобрела два года назад, отдав за нее сорок тысяч фунтов. Приобрела, поддавшись минутному порыву, увидев его на мольберте в окне галереи в Найтсбридже. Это был портрет маленькой девочки в голубом пальтишке и с огромными зелеными глазами, которые смотрели со взятого в рамку полотна в мир перед ней. Со всех сторон, стоя к ней спиной, ее окружали взрослые и как будто не замечали ее присутствия. Девочка была очень худенькая и похожа на эльфа. Пальтишко на ней было расстегнуто, и под ним виднелся топик, под которым, в свою очередь, смутно проступали очертания ее сердца. Его можно было увидеть, только если хорошо присмотреться. Было в печальном выражении лица девочки и в ее глазах нечто такое, что словно магнитом притягивало к себе взгляд Элли, и она порой забывала все на свете. Сердца девочки почти никто не замечал, Элли же никогда не пыталась обратить на него чье-то внимание. Что же касается Тима, то первое, что он заметил, войдя к ней в кабинет, – сердце.

И вот теперь, глядя на эту картину, Элли думала о Тиме, а точнее, о том, почему, как и эта девочка, он что-то утаивал.

В тот миг, когда Элли увидела на фото, которые он прятал от нее, его мать, она тотчас ее узнала. Саманта Уорд. Лет пятнадцать назад они работали вместе. Хотя на снимках с сыном она была гораздо моложе, Саманта работала лаборанткой в созданной Элли команде, когда только-только был открыт ген совпадения ДНК.

Элли была уверена, что Саманта была в числе тех, кого она в шутку называла «первенцами» – группа коллег, на которых проверялась верность ее теории. Правда, когда ей для экспериментов требовались подопытные кролики, она не всегда следовала правилам.

Саманта запомнилась ей как седая, немолодая, немногословная женщина. Когда Элли «переросла» свою лабораторию и своих коллег, они, как и Саманта, будучи теперь бесполезными ей, просто исчезли с ее радара.

Сохранив фото Тима и его матери на своем планшете, Элли позже открыла его снова. Между ними имелось несомненное внешнее сходство: у обоих были та же теплая улыбка и карие, чуть раскосые глаза. Тим редко говорил о ней, а когда все же делал это, то всегда с неизменной теплотой. Он был благодарен ей за то, что она «пахала» сразу на нескольких работах, чтобы он мог ездить на школьные экскурсии, а позднее – учиться в университете. Элли знала, что Тим до сих пор переживает ее внезапную смерть от сердечного приступа.

А еще она была уверена: это отнюдь не совпадение, что в ее жизни возник сын одной из ее бывших «лабораторных мышек», и ей хотелось непременно знать почему. Знала ли она Тима вообще? Самым простым решением было бы спросить его самого, но Элли решила найти ответы на вопросы сама.

– Что-то не так? – спросила Кэт, когда Элли без предупреждения пришла к ней в кабинет.

– Мне требуется твоя помощь, а также обещание, что наш разговор останется между нами, – сказала она, и женщины сели на диван. Придвинувшись ближе к Кэт, Элли продолжила: – Ты как-то раз сказала, что, однажды увидев, больше никогда не забываешь человеческое лицо. Это так?

– В общем-то, да, – нервно ответила Кэт.

– Помнишь, во время рождественского корпоратива ты сказала мне, что мой партнер якобы приходил на собеседование, только тогда его звали иначе – Мэттью, если не ошибаюсь?

Кэт кивнула.

– Ты уверена?

– Прошу вас, не сердитесь на меня, – дрожащим голосом ответила Кэт.

– Я не сержусь. Почему я должна сердиться?

– На следующий день после корпоратива я снова просмотрела папку Мэттью, чтобы освежить в памяти его интервью и резюме. Я никак не могла успокоиться и поверить, что я что-то напутала.

Сердце Элли было готово выскочить из груди.

– И что ты нашла?

Кэт встала и, цокая по мраморному полу высокими каблуками, пересекла кабинет. Пробежав глазами по корешкам папок в шкафу, выбрала одну, помеченную белым стикером, и вручила ее Элли. «Мэттью Уорд», – прочла та. Сердце, только что отбивавшее бешеный ритм, замерло. Тот, кого она привыкла называть Тимом, был сыном Саманты Уорд!

– Извините, мне следовало первой прийти к вам, но я не знала, как мне начать этот разговор. Компьютерный файл с его данными стерт, но я привыкла всегда держать про запас бумажную копию. Правда, здесь нет его фото… Помню, я несколько раз пыталась сфотографировать его на цифровую камеру, но всякий раз получала пустую картинку. Тогда я попробовала воспользоваться моим мобильником – с тем же результатом. Мы тогда еще с ним шутили по этому поводу.

– Ты говорила об этом еще кому-нибудь?

– Нет, конечно, боже упаси…

– Спасибо, – поблагодарила ее Элли и, выйдя из кабинета Кэт, поспешила в свой.

Ула оторвала глаза от компьютера и явно собралась что-то спросить у нее, но передумала. Элли же шагнула к себе и плотно закрыла за собой дверь.

Сев за стол, дрожащими пальцами открыла папку. Быстро просмотрев резюме Мэттью, сравнила его с данными, которые собрала о Тиме, когда впервые узнала о существовании своей ДНК-пары. Оба работали айтишниками, но на этом сходство заканчивалось. Буквально все, начиная школой и кончая датой рождения, родным городом, экзаменационными баллами, адресом электронной почты, – все было разное. Даже номер медицинской страховки.

Затем ей нужно было найти фотографическое свидетельство того, что полтора года назад Мэттью Уорд действительно был в их офисе. Она вошла в систему, регистрирующую всех посетителей на входе и выходе. Но, проверив всех посетителей за тот день, когда у Мэттью Уорда состоялось интервью, не нашла ни одного с его именем.

Тогда Элли попросила Улу связаться с начальником охраны, чтобы тот предоставил им записи с видеокамер. В ожидании она расхаживала по кабинету, время от времени поглядывая на силуэты лондонских небоскребов и пытаясь обуздать разгоравшуюся внутри нее ярость.

Как только ей на ящик внутренней электронной почты поступили видео, она один за другим внимательно просмотрела все файлы. Камеры охватывали вход и лобби первого этажа, лифты, стойку дежурного и главные коридоры, но ни на одной записи Элли не увидела никого, даже отдаленно похожего на Тима или Мэттью.

В течение часа она только и делала, что перематывала записи вперед и назад, стараясь обнаружить хоть что-то, когда внезапно заметила странный сбой в записи у стойки регистрации. Часы в верхней части экрана замигали и перескочили вперед, в результате чего выпала целая минута. Внутри Элли шевельнулось дурное предчувствие. Кто-то получил доступ к этой записи и удалил фрагмент. То же самое обнаружилось и на записях, сделанных в лифтах и на первом этаже. На всех них пропало примерно по шестьдесят секунд.

Последний файл, который она открыла, оказался видеозаписью коридора, ведущего к комнате для интервью. К ужасу Элли, за несколько секунд до того, как у Кэт должно было состояться интервью с Мэттью, в коридоре, одетый в дорогой, сшитый на заказ костюм, появился человек, которого она знала как Тима. Он уверенно шел с сумкой на плече. Подойдя к самой последней камере у входа в комнату для интервью, замедлил шаг и посмотрел прямо в объектив.

Нет, не просто посмотрел, а что-то при этом произнес.

«Привет, Элли», – прочитала она по его губам.

Внутри нее все тотчас похолодело.

Глава 71

Мэнди

– К нему почти никто не приходит, – сообщила молоденькая медсестра, ведя Мэнди по коридору.

Лечебница, в которой лежал Ричард, пропахла антисептиком и освежителем воздуха. Линолеум на полу был безупречно чист, на стенах висели репродукции акварелей с британскими пейзажами. В конце коридора имелась просторная, ярко освещенная рекреация, в которой, в разной степени сознания, сидели в креслах-каталках пациенты.

– И давно он здесь? – спросила Мэнди.

– Уже месяцев десять, если не ошибаюсь. Поначалу родные навещали его часто, но в последнее время – гораздо реже. А жаль.

– Они это как-то объяснили?

– Нет, но вы удивитесь, если я скажу, скольких пациентов здесь никто не навещает. Для некоторых из них, как только их высадили у ворот, все связи с семьей обрываются, и они больше никогда не видят своих близких.

– Я слышала, близкие Ричарда запретили друзьям навещать его.

Медсестра кивнула.

– Это не было официальное запрещение, но нам было велено не поощрять такие визиты.