The One. Единственный Маррс Джон

Глава 79

Ник

У Ника пропал аппетит. Всякий раз, когда он пытался хотя бы чем-то наполнить пустой, урчащий желудок, тот, казалось, был готов исторгнуть съеденное назад. Пришлось сесть на диету из сигарет, жевательной резинки и газировки.

Его первой реакцией на то, что он станет отцом, было бежать, закрыв глаза. Он поселится в той же гостинице в центре Бирмингема, в которой жил, когда они с Салли только-только расстались. В отличие от квартиры Алекса, где повсюду разбросаны его вещи, эта безликая комната позволит ему непредвзято поразмыслить о ситуации.

Последовали долгие часы одиночества, в течение которых Ник стоял у окна девятого этажа, глядя на раскинувшийся под ним город. Он даже обнаружил, что, если убрать из оконной рамы четыре шурупа, можно вывести из строя предохранитель, не позволяющий открыть окно полностью. Первые два уже лежали у него на ладони, когда ему в голову пришла одна идея. Ник тотчас же отогнал ее, хотя и продолжил при помощи чайной ложки вывинчивать остальные два. Это решит сразу все его проблемы, рассудил он.

В этот вечер Ник решил не отвечать на сообщения Алекса. Не знал, как скажет ему, что вместо поездки в Лондон за новым паспортом он провел время в обществе своей бывшей подружки, пытаясь свыкнуться с тем, что к концу года у него будет ребенок. По мере того как тон сообщений, на которые он упорно не отвечал, становился все более тревожным, а звонки и послания на голосовую почту – все более частыми, Ник счел нужным вообще отключить телефон.

В окно залетал свежий вечерок, обдувая ему лицо, но он этого даже не заметил. Вместо этого вспоминал, как всегда мечтал о ребенке, а вот Салли была совсем в этом не уверена. Тогда они пришли к компромиссу, что, поженившись, подождут пару лет, после чего позволят природе сделать свое дело. Но их вылазка в Брюгге положила конец планам, и вот теперь они были вынуждены отвечать за последствия.

– Тебе решать, быть нашему ребенку или нет, – подчеркнула Салли, и он ей поверил. – Я всего лишь знакомлю тебя с фактами. Хочешь – станешь отцом, не хочешь – не станешь. Я же знаю одно: в одиночку мне не справиться. Это не угроза и не ультиматум.

Нику с трудом в это верилось.

Как истинный прагматик, мысленно перебрав все возможные способы того, как он мог принимать участие в судьбе ребенка и одновременно оставаться с Алексом, Ник пришел к выводу, что может эмигрировать в Новую Зеландию, а поскольку авиабилеты с каждым годом дешевеют, то хотя бы раз в год возвращался бы в Англию или даже дважды, если не сорить деньгами. Остальное время он мог бы наблюдать, как растет его ребенок, по «Скайпу» или «Фейстайму». Это, конечно, не идеальный вариант, но ведь точно в такой же ситуации находятся разбросанные по всему миру военные, которые месяцами не видят своих детей. Так что нет никаких причин, почему Салли не справится. Разумеется, Ник исходил из того, что она не сочтет это за «ты все взвалил на меня». Ей было страшно растить ребенка одной, ему же хотелось быть с Алексом. Он боялся даже представить, какой альтернативный вариант может предложить ему Салли.

Просить Алекса остаться в Лондоне – это однозначно исключалось. Тот должен вернуться к больному отцу. Старик слабел с каждым днем, и Ник знал: Алекс ждет не дождется возможности вернуться домой, чтобы провести с ним его последние дни. Знал он и другое: окажись сам в подобной ситуации, тоже поставил бы на первое место своих родных.

Были и другие пути выхода из этого тупика, но все они сводились к одному: Ник станет временным участником в судьбе своего ребенка, за что всегда будет корить себя. Если ему суждено быть отцом, он должен быть отцом настоящим.

Увы, в его голове шевельнулась тревожная мысль, которая не на шутку его напугала. А не зол ли он на ребенка за то, что тот стал между ним и его ДНК-парой? Что, если всякий раз, когда он будет смотреть ему в глаза, те будут отражать пустоту его собственных? Ника передернуло.

Мысль о том, что он какое-то время не будет видеть Алекса, отдалась в его теле тупой болью. Не смеяться вместе с ним, не видеть его широкой улыбки, когда он входит в комнату, не чувствовать, как мерно поднимается и опадает его грудь, когда он спит, – от этой мысли его трясло и мутило. И если он чувствует себя инвалидом, пока они с Алексом в одном городе, то что будет с ним, когда тот улетит на другой край света? Ник знал, знал, знал, был уверен до мозга костей, что не вынесет этого. Стремление найти решение, которое устраивало бы всех, было сродни попыткам отогнать прилив назад в океан шваброй.

Сглотнув комок в горле, Ник со злостью посмотрел на оставшиеся два шурупа и закрыл глаза. Он принял решение и не отступится от него.

Глава 80

Элли

– Привет, Элли. Похоже, нам пора поговорить, не так ли, – произнес Тим, улыбаясь от уха до уха. Голос приветливый и беззаботный, чего нельзя сказать об ухмылке. Откинувшись на спинку кресла за столом со стеклянной столешницей, он покрутил в стакане кубики льда и сделал глоток. На серванте стоял графин с дорогим виски – нарочно выставленный на обозрение Элли.

Увы, это был не тот Тим, в которого она была по уши влюблена. Это был Мэттью, темная лошадка, чужак, которого, еще не будучи с ним знакома, она уже ненавидела. Элли нащупала в кармане жакета тревожную кнопку для вызова Андрея.

– Я в курсе твоей кнопки. Можешь нажать и пригласить сюда твоего громилу. Я не стану тебе препятствовать.

Элли повернулась, чтобы уйти и поднять тревогу, но Мэттью произнес ей в спину:

– Но если сделаешь это, ты никогда не узнаешь, почему я ввязался в этот любовный геморрой.

Элли резко остановилась, но поворачиваться к нему не стала.

– Готов спорить: как ученый, посвятивший свою жизнь решению проблемы, ты умираешь от нетерпения услышать ответ.

Элли вернулась к серванту и налила себе джина с тоником. Затем поправила юбку, села на один из двух диванов, скрестила ноги и подождала, пока Тим сядет на диван напротив. Ее первоначальный шок, когда она неожиданно для себя застала его в своем кабинете, сменился стальной решимостью. Если он хотел поговорить, он должен сам прийти к ней. Она не пришла бы первой ни к одному мужчине.

– Как прошла твоя встреча в отеле «Сохо»? – спросил он, устроившись на втором диване. То, что Мэттью был в курсе ее встречи с детективами, стало для нее полной неожиданностью. Тем не менее она не подала виду. – У тебя паршивый пароль твоего аккаунта в «Облаке». Я всегда знаю, где ты на самом деле. Даже тогда, когда ты говоришь, что на работе.

– Ну а тебе не следовало оставлять свой аккаунт открытым на моем планшете.

– Ты думаешь, это была случайность? Случайностей не бывает, Элли. Лишь тщательно продуманные планы.

– Нельзя ли ближе к делу, Мэттью? – спокойно спросила Элли.

– Ага, вот ты и назвала меня так… Знаешь, Элли, мне это даже нравится. Кстати, знаешь, почему я выбрал имя Тимоти? Оно библейское и означает «чествующий Бога». Ведь ты возомнила себя богом, не так ли? Или, по крайней мере, кем-то вроде бога, перед кем все должны преклоняться.

Элли выгнула брови. Мэттью на минуту умолк, ожидая, что она скажет, но затем продолжил:

– Ты открыла свой маленький ген и теперь указываешь людям, с кем они должны провести остаток своих дней… Лично мне в этом видится мания величия.

– Это обвинение мне не в новинку, – Элли сокрушенно вздохнула. – Давай не будем напрасно тратить время. Что тебе от меня нужно? А тебе наверняка что-то нужно, и первое, что приходит в голову, – это деньги. Ты наверняка ожидаешь, что я предложу тебе плату за молчание: мол, в противном случае ты продашь эту историю газетам.

Мэттью сделал очередной глоток.

– А вот и нет. Я не настолько продажен. Попытайся угадать еще раз.

– Я понятия не имею, кто ты такой.

– Неправда. Так что позволь мне высказаться. Я тот, моя дорогая невеста, кто вот-вот изменит твою жизнь таким образом, какой ты даже представить не могла. – С этими словами он вновь расплылся в ухмылке и поднял стакан, как будто предлагал ей чокнуться с ним.

– И как ты это сделаешь, если не секрет?

– Не торопись. Всему свое время. Но сначала скажу вот что: жаль, что меня не было рядом, когда ты узнала на снимке мою мать. Хотел бы я увидеть в этот миг твое лицо.

– Вообще-то я не слишком хорошо ее помню, – солгала Элли. – Она была всего лишь лаборанткой. Серая невзрачная мышка, если честно.

– Она была в числе первых, кто прошел этот тест, не так ли? Мне казалось, ты должна была запомнить ее лучше, тем более что она даже не догадывалась, что прошла его.

Элли в упор посмотрела на него. Она прекрасно поняла его намек.

– Вот видишь, ты даже не спешишь меня поправить, – продолжил Мэттью.

– Да, я… позаимствовала ДНК у некоторых людей, потому что на тот момент мне требовалось создать базу данных, – призналась она.

– У некоторых? Один твой бывший коллега сказал мне, что тебя называли Оскаром Ворчуном[46], потому что ты только и делала, что рылась в мусорках в поисках использованных пластиковых стаканчиков и вилок. Как я понимаю, ты выуживала их, уносила к себе, брала с них образцы ДНК и без разрешения людей пополняла ими свою коллекцию.

Внутри Элли все кипело. Она привыкла считать, что те, кто входил в ее внутренний круг, будут молчать про те ранние дни.

– И?.. – спросила она. – Это преступление века?

– Это не только незаконно, но и неэтично.

– Ты собрался прочитать мне лекцию по этике? – Элли рассмеялась. – Да ладно, Мэттью; как говорится, чья бы корова мычала…

– Хорошо. Давай тогда обсудим, как позднее, когда у тебя появились деньги, ты наняла команду для подкупа государственных служащих, чтобы те дали тебе доступ к национальной базе данных ДНК. Или как она платила персоналу в клиниках и моргах, чтобы те предоставляли им образцы биоматериалов.

– Я не несу ответственности за действия третьей стороны.

– Для большего размаха твоих исследований ты получала ДНК умерших, умирающих, больных и преступников. Это обеспечивало тебе дополнительное финансирование и рост твоего бизнеса. В твоих файлах я нашел информацию об известных педофилах, насильниках, убийцах, некоторым из которых ты нашла пары. Когда же я копнул чуть глубже, выяснилось, что у тебя в базе данных имелись образцы ДНК умственно отсталых людей и даже мертвых детей. Мертвых детей, Элли! Скажи, какое ты найдешь этому оправдание?

– Покажи мне крупную мировую компанию, которая на пути к успеху хотя бы раз не переходила черту нравственности. – Элли отвернулась, отказываясь устыдиться того, что она предпочитала не замечать. – Цель оправдывает средства. Мое открытие изменило мир. Что в этом дурного?

– Ты помнишь результаты теста моей матери на совпадение ДНК?

– Разумеется, нет. Это было давным-давно. Смею предположить, что тогда мы не нашли ее ДНК-пару.

– А как насчет моего отца?

– Твоего отца? Ты ведь еще два часа назад не знал о его существовании.

– Мой отец тоже был в числе твоих первых подопытных кроликов. Он работал на правительство, когда ты украла его биоматериал. Затем, когда ты сделала свой тест доступным для широкой публики, ему позвонила женщина, которая оказалась его ДНК-парой. И это тогда, когда мои родители уже подумывали о том, как выйдут на пенсию. И что же? Отец собрал вещи и переехал в Шотландию к совершенно незнакомой женщине.

– Мэттью, я не несу ответственности за…

– Я не намерен выслушивать твои оправдания и твою обычную чушь про то, что ты, мол, не виновата в том, что рушишь человеческие жизни. Я здесь для того, чтобы сказать тебе, как я сейчас разрушу твою. Ты не против, если я налью себе еще немножко?

Глава 81

Мэнди

Мэнди облегченно вздохнула, когда, вернувшись из клиники, где она навещала Ричарда, не застала дома Пэт. Ей требовалось побыть одной, чтобы продумать план, а уж потом вызывать Пэт и Хлою на откровенный разговор о том, почему они лгали ей про смерть Ричарда. Но сначала ей нужно было уйти из их дома. Мэнди прошла наверх в свою спальню – спальню Ричарда. Войдя, вновь едва не разрыдалась. Ей было боязно, как этот бурный день скажется на ее ребенке.

День, который начинался как самый обычный, день, которого она ждала, оказался полон непредвиденных событий, на фоне которых бледнели даже сюжеты романов Джеймса Паттерсона. Она устала и не могла дождаться момента, когда наконец окажется под крышей родного дома, в привычной обстановке. Как только она вернется туда, запрет обе двери, погрузится в теплую пенную ванну и постарается переварить все, что она сегодня узнала. А потом, спустя пару дней, когда пыль осядет, съездит к матери и сестрам и попытается помириться с ними. Прошло уже больше полугода с тех пор, как Мэнди виделась с ними последний раз, и сейчас ей, как никогда, были нужны рядом близкие люди.

Торопливо собрав свои вещи, она сложила их в два чемодана. Детскую одежду трогать не стала, оставив там, где ее повесила Пэт, рядом с пакетами подгузников, игрушками, ну и, конечно, коляской. Все это она сможет купить сама.

Услышав, как внизу открылась дверь, Мэнди на миг испуганно застыла на месте, а потом торопливо захлопнула чемоданы и застегнула на них молнии.

– Привет, Мэнди! Ты наверху? – крикнула Хлоя. – Мы купили жареной рыбы с картошкой. Мама сегодня не в настроении готовить… – Увидев на верхней площадке лестницы Мэнди, да еще с двумя чемоданами, Хлоя осеклась. – С тобой всё в норме?

– Хочу съездить на пару деньков домой. Хочется немного побыть одной.

Пэт и Хлоя недоуменно переглянулись.

– Что-то случилось? Это из-за ребенка? С ним всё в порядке? – спросила Хлоя.

– Да, с ним всё в порядке.

– Тогда почему ты уезжаешь? Мне казалось, тебе хорошо у нас.

Мэнди молча посмотрела на двух женщин внизу и впервые поняла, что совершенно их не знает. Они лгали ей с самого первого дня, и теперь она была зла на них за каждую их ложь, за каждое их фальшивое обещание.

– Я знаю про Ричарда, – медленно, но твердо сказала Мэнди.

– Что ты знаешь? – спросила Пэт.

– Сегодня я встречалась с его бывшей подружкой, Мишель Николс. Она рассказала мне о нем массу интересного. Например, что он был жуткий бабник и не хотел иметь детей. Но ведь это даже не половина правды, не так ли?

– Не знаю, что она там тебе наговорила, но все это ложь, – тотчас парировала Пэт. – Эта вертихвостка Мишель просто обижена на него, потому что Ричард ее бросил.

– И вы не просили ее родить ребенка Ричарда и не угрожали ей, когда она отказалась? – Мэнди в упор посмотрела на Пэт.

– Нет, конечно, моя дорогая. Перед смертью Ричард сказал мне, что никогда не любил ее!

– Перед смертью? Пэт, не надо врать. Я знаю правду. Я сегодня провела вторую половину дня у него в клинике!

Пэт растерянно прикрыла ладонью рот. Хлоя отвернулась.

– Почему вы мне лгали? – продолжала гнуть свою линию Мэнди. – Почему вы сказали мне, что он мертв?

– Мы не хотели, – дрожащим голосом прервала ее Хлоя. – Когда ты пришла на его поминальную службу, мы решили, ты знаешь, что он жив. Лишь когда ты переехала к нам, мы поняли, что ты считаешь его мертвым, и… – Хлоя посмотрела на мать. – Мама подумала, что не стоит расстраивать тебя еще больше. Я хотела сказать тебе правду, но потом все зашло слишком далеко, – сказав это, она вновь вопросительно посмотрела на Пэт.

– Ты ведь даже показала мне место, где вы якобы развеяли его прах, Пэт. Какая мать поступила бы так? Когда ее сын еще жив?

Похоже, это стало сюрпризом даже для Хлои.

– Мама? – тихо спросила она, но Пэт пропустила это мимо ушей.

– По большому счету он мертв, – сказала она. – Я потеряла своего мальчика, и я хотела вернуть его назад. А ты… ты хотела ребенка. Прости мне мою ложь, но я делала это ради всех нас, так ведь?

– То есть план был заменить Ричарда моим ребенком?

– Нет, Ричарда никем не заменить! – огрызнулась Пэт.

– Тогда что? Ведь, судя по тому, что сказала мне сиделка, вы никогда не навещаете его. Да, вы оплачиваете его пребывание там, но, с тех пор как встретили меня, вы ни разу не навестили его.

– Это слишком тяжело, – заявила Хлоя. – Видеть, как человек, который был полон жизни, превратился в тень себя былого… Это невыносимо!

– О, бедняжка!.. А как насчет твоего брата? Он ведь там совсем один! Ты ведь даже запретила друзьям навещать его.

– Не смей судить нас! – воскликнула Пэт, делая шаг ей навстречу. – Тебе повезло, что ты видела его только таким, как сейчас, – тело в постели, которому требуется вентилятор, чтобы дышать, катетер в горле, чтобы проталкивать в него пищу, и второй – чтобы выводить мочу. Ты понятия не имеешь, как тебе повезло, что ты не знала его раньше и тебе не с чем сравнить. Это больше не мой сын. Это тело – не он. И поэтому не говори мне, что я должна делать, а чего не должна, потому что ты ничего не знаешь!

– Мама, Мэнди, успокойтесь, – вмешалась Хлоя, но обе ее проигнорировали.

– Тогда кто я для вас? Матка на ножках, чтобы выносить его ребенка?

– Неправда. Будь это так, мы нашли бы суррогатную мать.

– Но ведь то же самое вы хотели от Мишель! Ведь сначала вы обратились к ней?

– Тогда мы плохо соображали, – объяснила Хлоя. – Мы были убиты горем, все еще не отошли от шока. А теперь нам все понятно, правда, мама? Поэтому мы отправили мазок Ричарда на анализ, чтобы найти его ДНК-пару, которая родила бы его ребенка. Этой парой оказалась ты.

– Что? – Мэнди выпустила из рук чемодан, и тот со стуком упал на пол. – Вы сдали за него тест?

Хлоя ответила не сразу.

– Ты сгущаешь краски, – сказала она, опустив голову. – Мама лишь поступила так, как ей казалось правильно. Прошу тебя, Мэнди, поставь свои чемоданы и спускайся вниз. И давай поговорим. Ты – часть нашей семьи, как и твой ребенок.

Мэнди покачала головой и рассмеялась:

– Ошибаешься. Я – не часть вашей семьи, и даже не надейтесь, что мой ребенок ею станет. Вы лгали мне с самого начала. Как я могу поверить вам теперь? Я должна вернуться домой, к своей прежней жизни, в которой не будет вас.

С этими словами она схватила оба своих чемодана, подтащила их к себе и начала спускаться по лестнице.

– Даже не думай! – выкрикнула Пэт и бегом преодолела последние разделявшие их ступеньки. – Ты не можешь забрать с собой моего внука.

Говоря это, она дернула Мэнди за руку. Та потеряла равновесие и покачнулась вперед. И хотя прежде, чем ноги под ней подогнулись, успела ухватиться за парапет, грузное тело помешало ей вовремя остановить падение, и она налетела лбом на балясины. По лицу тотчас потек теплый ручеек крови. Опершись одной рукой о парапет, другой Мэнди потрогала рану. Та оказалась глубокой. От страха ей сделалось дурно.

– Я сейчас вызову «Скорую»! – крикнула Хлоя и побежала вниз за телефоном.

– Стой смирно, глупая девчонка, – сказала Пэт и, вытащив из рукава бумажный носовой платок, приложила его ко лбу Мэнди. – И как только ты могла так рисковать моим внуком?

– Это все из-за вас и вашей лжи! – ответила Мэнди сквозь слезы.

– Мы могли бы быть счастливы вчетвером. Честное слово, ты для меня как вторая дочь. Но ты не должна совать нос в дела, которые тебя не касаются. Нравится тебе это или нет, но я буду участвовать в жизни твоего ребенка. Никто – ни ты, ни один суд в этой стране – не отнимет у меня моего внука.

Испуганная и растерянная, Мэнди хотела одного: поскорее оказаться как можно дальше от Пэт. Оттолкнув от себя ее руку, она вновь потянулась за чемоданами. Но стоило ей сделать лишь один шаг, как ноги под ней подкосились, и она полетела вниз, разбив при этом о балясины и без того уже раненную голову. Рухнув, скатилась по ступенькам и бесформенной грудой – ничком, без чувств – осталась лежать на полу.

Глава 82

Кристофер

В ноздри Кристоферу ударили ароматные молекулы каштановых волос Номера Двадцать Девять и, растворившись в слизистой, послали сигнал в мозг. Но что-то во фруктовых ингредиентах ее дешевого шампуня оттолкнуло его, и насколько он помнил, это был первый случай, когда запах произвел на него столь негативный эффект.

Ему хотелось покончить с этим делом как можно быстрее, однако кожа на ее шее оказалось тонкой; он же затянул проволоку слишком туго, отчего та сильно врезалась ей в кожу. Тогда Кристофер немного отпустил удавку, испугавшись, как бы та не повредила ей сонную артерию: тогда все вокруг будет забрызгано фонтаном крови. Чтобы убрать каждую микроскопическую каплю, потребуется уйма времени; Кристофер же был не в том настроении.

Увы, слегка ослабив удавку, он был вынужден ждать мучительных восемь минут – он засек время, – пока женщина окончательно не потеряет сознание и не упадет на пол. Ей следует воздать должное, она оказала ему достойное сопротивление – лягалась, царапалась, пыталась укусить. Но Кристофер слишком хорошо помнил, как Номер Девять укусила его за большой палец, и не терял бдительности. В конечном итоге опыт и элемент неожиданности, которые были на его стороне, сделали свое дело. Дуэль завершилась его победой.

Кристофер опустился вслед за обмякшим телом на пол и снова обмотал проволоку вокруг шеи – туго, но не слишком, чтобы только окончательно перекрыть доступ кислорода к мозгу. В течение пары секунд, увидев свое отражение в стеклянных дверях, он наблюдал, как охотник окончательно добивает свою добычу, слившись с ней словно в некоем жутковатом танго, но затем отвернулся. Он не узнал себя прежнего.

Из горла Номера Двадцать Девять вырвался предсмертный писк, такой же противный, как и запах ее волос. Кристофер проигнорировал слизь, капавшую из ее носа, равно как и пену, выступившую в уголках рта.

Как только жизнь покинула ее, он ослабил хватку и устало лег с ней рядом, глядя в потолок. В голове его роились образы другой женщины из его списка. Номер Двадцать Семь не выходила у него из головы и вообще стала для него поворотным моментом. Благодаря ей и Эми психопат постепенно развивал в себе эмпатию и совесть.

Номер Двадцать Семь была мертва уже почти целых три дня, когда Кристофер вернулся к ней на кухню, чтобы оставить на ее груди поляроидный снимок Номера Двадцать Восемь. Это был единственный случай в его жизни, когда он пришел в шок и одновременно был загипнотизирован увиденным.

Между распухшими, в зеленоватых пятнах, ногами лежал крошечный, безжизненный зародыш размером с яблоко. Несколько мгновений Кристофер смотрел на него как зачарованный, не смея верить собственным глазам. Неужели стресс и нервное истощение, его постоянные спутники в последнее время, довели его до галлюцинаций? Но всякий раз, когда он закрывал глаза и открывал их снова, зародыш никуда не исчезал.

Номер Двадцать Семь звали Доминика Боско, и он никогда не забудет ее имени, потому что она и ее ребенок – единственные, кого он мог назвать жертвами. Кристофер счел своим долгом завернуть зародыша в кухонное полотенце и аккуратно положил его в согнутую руку матери.

Он представил свои чувства, случись ему увидеть, что перед ним лежит Эми и их ребенок, оба холодные и безжизненные, навсегда потерянные для него по злобной прихоти кого-то другого. Впервые за всю его взрослую жизнь Кристофер ощутил в уголках глаз слезы. Он не успел вовремя остановить их, и первые две слезы упали на мать и дитя.

Лишь вернувшись домой и порыскав по интернету, он узнал, что в редких случаях ребенок в чреве мертвой матери способен после ее смерти появиться на свет. Скопление газов в брюшной полости Доминики стало причиной тому, что, разлагаясь, ее тело вытолкнуло из себя ребенка.

Всю остальную часть дня Кристофер провел, тщательно изучая каждую крупицу информации о ней – прошерстил электронную почту, сообщения, странички в социальных сетях. В четырех разных электронных письмах друзьям в Сирии она писала, что беременна. Кристофер сверил даты. Все они были отосланы в те выходные, которые он провел вместе с Эми в Олдборо.

Отношения с Эми начинали сказываться на нем. Он постепенно терял бдительность и проводил больше времени с ней, нежели изучая жизнь своих объектов. Знай он, что Доминика беременна, исключил бы ее из своего списка.

Впрочем, еще всего одно убийство, и его миссия будет завершена. Иное дело, доставит ли ему это удовольствие? Спорный вопрос.

Глава 83

Джейд

Никогда еще Джейд не чувствовала себя такой бессердечной, нежели когда стояла полуголой перед своей свекровью, все еще разгоряченная пылкими любовными объятиями ее сына – правда, не того, за которого она вышла замуж.

Падавший из спальни свет освещал возмущенное лицо Сьюзан, а тени только подчеркивали ее гнев. Она с гадливостью поочередно посмотрела то на одного, то на другую, а затем, ничего не сказав, развернулась и зашагала к гостиной.

Марк поднялся, чтобы взять с пола трусы, которые Джейд стащила с него и бросила через всю комнату. Надев их, схватил футболку и, оттолкнув Джейд, увязался следом за матерью.

– Мама, – услышала Джейд его голос и потянулась за махровым халатом, висевшим на крючке на задней стороне двери. Завернувшись в него, на непослушных ногах тоже поплелась в гостиную. Раз уж так вышло, то им лучше быть вместе.

– Как вы только могли, вы оба? – в слезах воскликнула Сьюзан. – Марк, Кевин твой брат и твой муж, Джейд. Как вы могли так поступить по отношению к нему? Мы только что похоронили его!

– Извини, – произнес Марк. – Мы не думали, что ты нас застукаешь.

– Конечно, не думали! И дураку понятно, что вы собирались делать свои грязные делишки втихаря за нашими спинами!

– Неправда!

– А ты… – Сьюзан ткнула пальцем в Джейд. – Мы приняли тебя у себя и относились к тебе как к родной дочери! И чем же ты отплатила нам? Тем, что все это время спала со своим деверем?

– Неправда, не все время, – попыталась оправдаться Джейд. – Это был первый раз.

– И ты ждешь, что я тебе поверю?

– Да, потому что это правда.

– Вы двое понятия не имеете, что такое правда. Марк, я думала, что воспитала тебя порядочным человеком.

– Да, воспитала… – начал было тот.

– Выходит, что нет. Вы оба мне отвратительны!

– Между мной и Кевином не было никакой физической близости! – твердо заявила Джейд, в надежде разрядить обстановку. – Мы не испытывали никакого физического притяжения… Я не знаю почему.

Сьюзан нахмурила брови и смерила ее сердитым взглядом.

– Неправда, было. Не могло не быть, ведь он – твоя ДНК-пара. Я видела, какими глазами он смотрел на тебя. Он тебя любил.

– И я любила его, но как друга. Знаю, мы были ДНК-парой, но между нами не было никакой романтики. По крайней мере, с моей стороны. Думаю, такое иногда бывает…

– Ты хочешь сказать, что, как только узнала, что он болен, ты тотчас утратила к нему интерес?

– Неправда, честное слово, Сьюзан. Будь он мне безразличен, осталась бы я здесь?

– Он был без ума от тебя, Джейд. Я видела это в его глазах. Если ты – его ДНК-пара, почему же не чувствовала то же самое? Ты должна была это чувствовать!

– Я не знаю. Поверьте мне! Я пыталась полюбить его… я… я хотела полюбить его так же, как и он меня… но не смогла.

– Сомневаюсь, что ты даже пыталась…

– Она говорит правду, мам, – перебил ее Марк. – Джейд не могла влюбиться в Кевина, потому что она – не его ДНК-пара.

Обе женщины вопросительно посмотрели на Марка. Тот заговорил не сразу.

– Я знаю, что Кевин не был ее парой, – произнес он, сглотнув комок. – Потому что она… моя ДНК-пара.

Глава 84

Aлекс

Придя в пустой номер Ника, Алекс нашел адресованную ему записку.

Отправив десятки текстовых сообщений и сообщений на голосовую почту и так и не получив от Ника никакого ответа, он на следующее утро отменил всех своих клиентов, взял такси и поехал к нему в отель. Зная, что тот собирался вернуться из Лондона утренним поездом, решил дождаться его в фойе. Однако даже спустя несколько часов Ник так и не вернулся. Не зная, что и думать, Алекс уговорил портье дать ему ключ от номера.

Прикладывая к замку электронный ключ, он заранее затаил дыхание, с ужасом представляя, что его ждет внутри. Но нет, внутри все было чисто и убрано. Зато мусорка была до краев набита сигаретными пачками, бутылками из мини-бара и целой грудой смятых в комки бумажек.

Стоявший рядом с открытым окном охранник был явно озадачен. Хотя врывавшийся ветер, словно паруса, раздувал занавески, даже он был бессилен разогнать застарелый запах сигаретного дыма.

– За это штраф, – пробормотал он на ломаном английском.

Алекс обвел глазами комнату: на подушке аккуратно застеленной постели белел конверт. Узнав свое имя и почерк Ника, он вздрогнул, как будто холодный ветер пробрал его до самых костей. Затем, затаив дыхание, метнулся к окну и посмотрел на бетонную крышу дома девятью этажам ниже.

Глава 85

Элли

Мэттью подошел к бару и, взяв графин с виски, вернулся на диван. Пока он наливал себе очередную порцию, Элли поймала себя на том, что его угрозы и обвинения все больше и больше задевают ее за живое. И еще они оба знали: Мэттью видел ее насквозь, даже сквозь маску ее непробиваемого спокойствия. Сев напротив, он театрально вздохнул.

– После того как мой отец оставил мою мать – спасибо твоему тесту, – буквально в считаные месяцы ее заставили продать наш дом. Все, что она потом смогла позволить себе, это задрипанная квартирка вдали от друзей и ее прежнего дома. Она осталась одна, никому не нужная и оплеванная. Неудивительно, что начала искать забвения в алкоголе. Это стоило ей работы. Ты хотя бы представляешь себе, каково сыну менять грязные трусы родной матери, – потому что она, напиваясь, ходила под себя? Или забирать ее из полицейского участка, когда она закатывала пьяный скандал в супермаркете?

Элли хотела было покачать головой, но не стала. Не хотела доставлять ему такого удовольствия.

– Разумеется, не знаешь. Откуда тебе это знать! – продолжил Мэттью. – Затем, когда она окончательно спилась, ей нашлась ДНК-пара.

Элли поставила стакан на стол.

– Тогда на что ты жалуешься? Если в конечном итоге у нее все оказалось хорошо?

– Это ты так думаешь. Его звали Бобби Хьюз, – сказал Мэттью. – Поначалу он производил впечатление приличного человека. Мать влюбилась в него по уши, как то и положено ДНК-парам. Увы, он оказался полным подонком. Мать же так боялась одиночества, что была готова терпеть что угодно, выполняла любое его требование, в том числе закрывала глаза на его слабость к юным девчушкам. Очень юным, судя по трем тысячам снимков, обнаруженных полицией в его ноутбуке. Он пытался оправдаться, заявив, что они-де уже были на его компьютере, когда он купил его на «И-бэй», а моя мать была глупа настолько, что поверила. Пока шел судебный процесс, она платила за него все судебные издержки, для чего была вынуждена взять кредиты в банке. Когда же его посадили, у нее не осталось ровным счетом ничего. Даже средств оплатить какие-то последние судебные пошлины. И все эти беды и неурядицы свалились на нее потому, что она и мой отец прошли этот твой тест, даже не ведая об этом, ибо ты вообразила себя Господом Богом. Ты, в облаках на вершине своей башни из слоновой кости, понятия не имеешь, каково это – видеть, как человек, которого ты любишь всей душой, на твоих глазах превращается непонятно в кого!

– Ты так думаешь? – Элли смерила его колючим взглядом.

– Я говорю не о себе. Это совершенно другое дело, – он отмахнулся. – Я о том, как больно видеть, как умная, волевая женщина физически и эмоционально превращается в инвалида. Знаешь, что она валялась пьяная, когда из ее пальцев выпал горящий окурок и начался пожар? Она сгорела заживо. От нее практически ничего не осталось. Я с трудом опознал ее. – Мэттью с вызовом сложил на груди руки.

Элли сделала очередной глоток джина с тоником. Судя по всему, он надеялся, что ей станет жаль его несчастную мать. Но чем больше горячился он, тем большее спокойствие овладевало ею.

Он недооценил ее. Он не знал ее в те годы, когда она, честолюбивая молодая женщина, пыталась убедить скептиков от науки в важности своего открытия. Она не рассказывала ему о том, на какие жертвы была вынуждена идти, чтобы быть услышанной, и как подавляла свое прежнее «я», чтобы стать той успешной бизнес-леди, какой она была сейчас. Да, Тим смягчил ее, но Мэттью был полным болваном, считая, что она в мгновение ока вновь станет белой и пушистой.

– Миллионы пар по всему миру прошли тест и выяснили, что между ними нет связи на уровне ДНК, – решительно начала Элли. – Это не помешало им остаться вместе, потому что они любили друг друга. Да, возможно, в самом начале я порой срезала углы, но я не могу брать на себя ответственность за принимаемые кем-то решения. Я не заставляла твоего отца бросить твою слабохарактерную мать, я не вкладывала ей в руку бутылку и не вливала спиртное ей в горло. В конечном итоге люди должны уметь отвечать за свои поступки.

– И когда ты готова ответить за свои?

– Мои действия практически положили конец гомофобии, расизму, религиозной ненависти. Совпадение ДНК не знает половых и расовых различий, ему не важно, какому богу ты поклоняешься. Наоборот, мое открытие объединило людей самых разных конфессий и взглядов так, как нам и не снилось. Скажи мне, а что сделал лично ты для уменьшения вражды в этом мире?

– А ты подели такое же огромное количество людей на «нас» и «их» – тех, которые созданы любить друг друга, и остальных, чьи чувства и отношения обесценились. Разве ты не видишь параллелей с тем, что сделала ты и что сделал Гитлер с евреями? Нацисты методично уничтожали их, пока они не превратились в затравленное меньшинство и на них стали смотреть как на крыс. Это твоя цель по отношению к тем, кто не имеет ДНК-пары? Постепенно затравить их, превратить в людей второго сорта?

– Да ты свихнулся даже сильней, чем я думала, – рассмеялась Элли.

– ДНК-пары благополучнее в финансовом отношении, чем обычные. Они получают большие налоговые льготы, лучшие условия страхования, они продуктивнее на работе, потому что счастливы дома, им предлагают более высокооплачиваемые должности. Среди не имеющих ДНК-пары выше уровень самоубийств, а также разводов и случаев депрессии…

– В прошлом все они начали снижаться, потому что всё больше людей находят счастье со своими ДНК-парами. Более того, уровень домашнего насилия, как против женщин, так и мужчин, тоже резко упал.

– Лишь потому, что люди боятся заявлять в полицию на своих ДНК-партнеров, даже если те третируют их, унижая физически и морально. Не хотят рисковать, опасаясь еще худших отношений с теми, кто не является их ДНК-парой.

– Иммиграция и эмиграция больше не вызывают ожесточенных споров, – продолжала Элли, приводя новые аргументы. Она ниспровергнет этого лицемерного праведника Мэттью с его пьедестала. – Люди быстрее проходят бюрократические формальности. Они могут свободно путешествовать по всему миру и находить счастье со своей ДНК-парой в любой стране.

– Что в глобальном масштабе нанесло непоправимой ущерб пятой части всех компаний: они потеряли квалифицированные кадры в связи с переездом сотрудников в другой город или даже страну.

– Можешь швыряться в меня любыми цифрами, если хочешь, но ты не можешь отрицать одну вещь: программа «Найди свою ДНК-пару» процветает, хочешь ты того или нет.

Мэттью выразительно посмотрел на нее:

– Я этого не отрицаю, однако предсказываю ей близкий конец.

– Это не тебе решать.

– Это решать людям, – парировал он. – А народ всегда прав.

– Ты о чем?

Мэттью встал и заложил за спину руки.

– Может, еще по стаканчику?

Элли отрицательно покачала головой. А вот Мэттью тем временем налил себе третий стакан. Элли смотрела на него и не узнавала своего Тима, которого еще недавно любила. В Мэттью все было чужим – от высокомерных речей до жестов и даже сидячей позы. Интересно, скольких трудов ему стоило играть перед ней роль милого очаровашки?