(Не) Желанная герцогиня Любимка Настя

Итого выходит чуть меньше четырнадцати кубометров.

— Тирхан, Вам же знакомы цены на лес? — тихо спросила у учителя, следующего за мной по пятам.

За мной, если честно, не только он шел. Еще и Аррияш с двумя солдатами приглядывали, но чуть издалека. Близко только учитель был.

— Цена этой древесины занижена, Ваша светлость. Если все телеги гружены такой же древесиной, то Ваш управляющий вывез целое состояние. Если примериваться на глаз, то объем этой телеги около четырнадцати правильных шинов. Один правильный шин сорины стоит пять с половиной золотых. Ваш муж поставляет граб, и его цена варьируется от десяти золотых за правильный шин.

И вот тут-то я зависла. Шины — это что? И почему они правильные?

Пока мой мозг пытался перевести в метрическую систему знания Стейзи, учитель огорошил тем, что подобная телега будет стоить не меньше семидесяти семи золотых.

Я лихорадочно соображала. Шин — это наш метр, почти русский аршин по названию, а правильный шин — это кубометр. То есть посчитали мы с Тирханом правильно, и у него, по сути, вышло столько же, сколько и у меня…

Стоп! Пять с половиной золотых за кубический метр? Это в одной телеге богатства на семьдесят семь монет, а в восьми — на шестьсот шестнадцать! Теперь понятно, почему муж живет с древесины! Это же золотое дно!

А теперь вопрос. Какого черта Ойдоха предлагает мне купить древесину в два с половиной раза дешевле?!

И самый главный вопрос. Каким образом они сумели это все довезти? Восемь телег примерно по девять тонн каждая. Что-то я сомневалась, что король выделил герцогству табун лошадей-исполинов!

Впрочем, у нас на Земле тоже была удивительная порода, которой магия не требовалась — советский тяжеловоз. Достигающие в холке ста шестидесяти сантиметров, обладающие литыми тугими мышцами и достигающие к году веса в пятьсот килограмм, эти кони могли перемещать груз до пятнадцати тонн, а с полутора тоннами скакать рысью.

Если в распоряжении Трута Ойдохи здесь были точно такие же кони, то мне невероятно повезло.

— Где Ваши лошади? — повернулась к Ойдохе. — Я хочу их видеть.

— Они не продаются, Ваша светлость, — моментально ответил мужчина, а его глаза забегали.

Я старательно душила в себе злость. Если эта тварь загнала лошадей, сумевших привезти сюда столько тонн за относительно короткий промежуток времени, я лично запрягу Ойдоху в одну из телег и заставлю тащить. А ведь помимо телег с лесом были те, на которых приехал сам управляющий со своими людьми…

Так сколько же лошадей в его распоряжении, и где он их взял?

— В конюшне у нас, да в соседнем подворье, Ваша светлость, — сказал один из зевак. — У нас за ними хороший присмотр, корм самый лучший, свежая водичка!

Ничего ответить или предпринять я не успела, в нашу компанию влился запыхавшийся мальчуган, слегка чумазый от пыли, и во все горло закричал:

— Дядько Трут, там покупатель пришел! Говорит, все заберет!

— Видите, Ваша светлость, — тут же колобком выпятив грудь, сказал Ойдоха. — Наш лес — лучший. Но так как Вы первая спросили о сорине, то я Вам первой дам решить, забираете все или нет.

Тирхан аж подавился и гневно уставился на эдора Ойдоху.

Я же ухмыльнулась.

— Аррияш, бери этого чумазого ребенка, пусть отведет к остальным телегам и тому покупателю. Выставь охрану, чтобы ни единого кругляка не пропало. Кто посмеет стащить хоть щепку — высечь.

— Как прикажете, Ваша светлость! — зычно ответил Аррияш. — Эрва, Грох, остаетесь с Ее светлостью.

Подле меня тут же встали два солдата-великана. Аррияш явно нарочно выбрал самых внушительных из своих людей для моей охраны. Сам же капитан схватил мальца за шкирку и потащил прочь от телеги.

— Лэдор Вальский, напомните, что полагается вору-управляющему за обман и расхищение имущества вверенной ему вотчины?

— Виселица, — отчеканил Тирхан, глядя на Ойдоху, который гневно хватал ртом воздух.

Это его так возмутил мой приказ и действия Аррияша.

— Да по какому праву?! — наконец совладал с собой Ойдоха. — Я буду жаловаться Его величеству! Охрана!

Я все же была права, когда обозначила мужчин за соседним столиком как охрану, сопровождающую Трута Ойдоху.

Вот только те не собирались вмешиваться, пусть и стояли недалеко, наоборот, смотрели на меня так, словно ждали приказа.

Ага, видимо, их просветили касательно моего статуса.

— Схватить! — отдала я им приказ, не сомневаясь, что он будет исполнен, и чуть закатила рукав, показывая свой браслет полностью. — Я — герцогиня Дарремская-Моррисон, эдор Ойдоха, и мне совершенно не нравится то, как Вы ведете дела. И только от того, что Вы мне расскажете, будет зависеть, пойдете ли Вы на виселицу или сохраните свою жизнь.

— Лэдор Геварский едет! — раздалось на улице. — Разойдитесь!

Лошадиное цоканье и грохот тормозящей кареты ознаменовали, что лэдор Геварский приехал на постоялый двор.

О том, кто такой этот лэдор, я уже знала. По-нашему, по-простому — мэр Придорожья, а так — наместник. Наше с ним знакомство должно было состояться позже, он был в отъезде. Видимо, вернулся и решил выказать свое почтение титулованной гостье, решившей расположиться не в его усадьбе, а на постоялом дворе.

Тирхан говорил, что я имею полное право занять гостевые комнаты у лэдора Геварского даже в его отсутствие. Но мне этот вариант совершенно не понравился.

— Этого — в одну из комнат, и заприте! Все личные вещи Трута Ойдохи доставьте в мои комнаты. Эрва, проследи, — отдала приказ страже, крепко державшей дрожащего мужика. — Остальные — охраняйте телеги, вы все поступаете в распоряжение капитана моей охраны Аррияша Тарейского.

— Да, Ваша светлость! — ответил самый старший из них.

— Грох, за мной.

Лэдор — если и приехал ко мне — подождет. Я хотела посмотреть на коней.

— Решили все же взглянуть на лошадей? — тихо спросил Тирхан, вставая рядом со мной.

— Да, — так же тихо ответила ему. — Я планировала покупку новых, но меня смущают объемы телег. Что там за лошади и в каком количестве? И откуда они у управляющего? Аргерцог ничего не говорил о том, что король пожаловал нам табун. Да и сам подарил мне лишь четверку…

— Отведите нас на конюшню, Ее светлость хочет взглянуть на своих лошадей, — выцепив того самого зеваку, ранее заверявшего, что за лошадьми они отлично смотрят, приказал Тирхан и добавил тише: — Признаться, я и сам удивлен. То, что Ваша четверка способна утянуть половину телег — не сомневаюсь, но вряд ли в распоряжении Ойдохи оказалась Валтерская порода.

Пока мы шли к конюшне, больше ни о чем не говорили. Мои мысли занимал управляющий. Где логика в его поступках? Хотел навариться на отсутствующих хозяевах? Но разве он не понимал, что у того же аргерцога имеются отчеты о состоянии герцогства до вступления Ойдохи в права управляющего (а зная его дотошность, он, скорее всего, описал каждый куст в герцогстве), и сложить два и два не станет большим трудом? Или к тому времени он рассчитывал сбежать с теми деньгами, которые успел собрать? Тоже странно, так как у меня сложилось впечатление, что Амадео способен и из-под земли достать…

— Вот, Ваша светлость, — указывая дорогу между просторными стойлами, привел нас один из конюхов, заменивший первого провожатого. — Эти кони и вон те кобылы были запряжены в телеги эдора Ойдохи. Мы успели их почистить и задать корму. Двое только плохи…

— Это же Гражские толкачи! — потрясенно выдохнул Тирхан. — Священная Пара, быть не может!

Гражские толкачи… Увы, Стейзи, а значит, и мне название этой породы ни о чем не говорило.

Пока я думала над его словами, а заодно рассматривала абсолютно черных массивных коней (грудная клетка — сплошь мышцы) с белыми росчерками на лбу, учитель чуть ли не вприпрыжку поспешил к тем лошадям, что требовали лечения.

Я насчитала всего семь лошадей. Плюс те две, что больны — выходит девять. И сколько-то еще в другой конюшне. Все равно мало для восьми телег с лесом и экипажей с людьми и провизией!

— Помимо этих двух кому еще требуется лечение? — строго спросила у конюха, стоящего с опущенной головой в нескольких метрах от меня.

И тут одна кобылка решила познакомиться со мной ближе и толкнулась губами в мое плечо. Ощутимо толкнулась, я едва устояла на ногах. И то не совсем благодаря своим умениям, просто вовремя вцепилась в бортик стойла.

— Сильна, подруга, — выдохнула я, погладив лошадиную морду. — Дайте яблок.

— Больше никому, только этим двум. Они старые уже… А пять лошадей, что на конюшне в подворье у Жажика, наоборот, молоды, ход им, не больше. Такие же красавцы, как эти…

— Ваша светлость! — Тирхан появился внезапно и немного напугал лошадку, которую я машинально продолжала поглаживать.

Та фыркнула мне в руку и отошла от борта, так и не дождавшись лакомства.

— Да, лэдор, — отозвалась я. — Им уже нельзя помочь?

— Абсолютно. Те лошади совсем стары. И не имеют никакого отношения к этой породе, смески. Думаю, именно они — личные лошади эдора, и это путешествие почти стоило им жизни. Их больше нельзя нагружать.

— Я распоряжусь о том, чтобы о них позаботились, — пообещала я и взяла из протянутой конюхом корзины яблоко для кобылы. — Возьми, девочка.

Лошадка кокетливо стрельнула глазками и, в два счета оказавшись у бортика, бережно приняла подношение, чуть пощекотав своими губами мою ладонь.

— И откуда они такие взялись? — пробормотала я.

— Хотел бы и я знать, — так же тихо ответил Тирхан. — Нармад не продает эту породу за пределы своего королевства. В виде исключения могут подарить жеребцов, кобыл — никогда!

— Нармад?

— Королевство, с которым граничат Ваши земли, Анастейзи… Я видел Гражских толкачей в таком количестве, только когда приезжали послы из Нармада.

— И что Вы предлагаете делать? Вернуть их в то королевство?

Кобылка недовольно заржала, словно понимала нашу речь и была не согласна.

— Сначала стоит узнать, откуда они в герцогстве.

— Несомненно, но Вам придется с ними расстаться, Анастейзи. Это же уникальная порода, ценнее Валтерской! Его величество не оставит их у Вас.

— Ценнее магической породы?

— Они тоже обладают магическими свойствами. У них потрясающие выносливость, скорость, а также грузоподъемность, и они совершенно неприхотливы в еде. Одной такой лошади достаточно на одну телегу с древесиной, понимаете?

— Не очень, но верю Вам на слово. Значит, Ойдоха каким-то образом стал обладателем двенадцати таких лошадей. Еще пять находятся в конюшнях подворья у Жажика. Идемте на постоялый двор, мне скоро кормить Его светлость. А после допроса управляющего решим, что делать.

Но прежде я скормила кобылке и остальным лошадям по яблоку. Удивительная порода, хотя бы своей флегматичностью и доброжелательностью. Кроткий нрав и любовь к ласке, несмотря на то, что выглядят животные очень внушительно. Но вот их магические свойства — это просто кладезь.

[1] Королевский Круг — совет при короле, в который входит ограниченное число лиц. Круг назначает сам король.

Глава восемнадцатая

Я стояла напротив мутного зеркала в половину моего роста и рассматривала свой образ для сегодняшнего приема в мою честь. Герцогские драгоценности ярко блестели даже в таком тусклом освещении, шелковое платье сидело идеально (одно из подаренных принцессой и спешно под меня подогнанное). Но я никак не могла отделаться от мысли, что хочу послать все к черту и никуда не идти.

Куда больше мне хотелось лечь спать.

Вчерашний безумный день тянулся бесконечно, мне даже казалось, что я свихнусь раньше, чем он закончится.

Знакомство с лэдором Геварским. Допрос Ойдохи и его приближенного круга, куда помимо племянника входили его брат, также сопровождающий управляющего, любовница из служанок, молоденькая и чуть косоглазая, но хитрая и хваткая, и личный слуга. Распределение новых людей и новых обязанностей, осмотр личных вещей вышеназванных и поток информации, которую следовало проанализировать и отделить зерна от плевел…

Везде я принимала непосредственное участие. Не могла иначе. Слишком мало было тех, кому я могла доверять.

Лэдор Геварский произвел на меня двоякое впечатление. Этакий добродушный колобок, но с такой хваткой, что волк позавидует. Встретил он меня как родную и кинулся навстречу с таким поклоном, будто собирался ноги поцеловать, улыбался так, что проявлялись ямочки на пухлых щеках. Но услышав про вороватого управляющего, изменился до неузнаваемости.

Нет, лишний вес он свой никуда не дел, но вот лицо… Стало суровым, хмурым и не сулящим ничего хорошего не только моему управляющему, но и вообще всем, кто с ним был связан. Мне предложили городскую темницу под свои нужды, палачей, в общем, все, что могло пригодиться для восстановления справедливости. Не просто предложили, а тут же отдали приказы. Да так прытко, что я и возразить не успела.

Темницей мы воспользовались, вот только от палачей я отказалась наотрез. И всем, участвующим в допросах, кроме Аррияша и Тирхана, приказала залепить уши воском.

Было ли мне плохо после увиденного и услышанного? Думала, будет хуже, но оказалось, что моя психика может выдержать куда больше.

Впрочем, чего удивляться? Я девяностые в Москве пережила, что мне какой-то допрос обнаглевшего без меры эдора?

Все мы оказались под огромным впечатлением. Даже не столь от слов Ойдохи, сколько от поведения ворона, который был с нами.

Изначально, по утверждению Трута, коней было тринадцать. Но один конь исчез, красивый, с побрякушкой на шее… На этих словах и я, и Тирхан переглянулись, а ворон закаркал, словно подтверждая, что таки да, это был он!

Понятно, что в темнице заострять внимание на вороне никто не стал. Мы слушали пылкую речь эдора о том, что да, лес ворованный и ни в одном учете не описанный. Ворованный у меня же. То есть леса в герцогстве Моррисон есть. Но не настолько обширные, как пел Ойдоха ранее. На допросе он сообщил, что примерно треть от всех земель Моррисон — это леса, причем половина из них с болотами.

Вторая треть — практически непригодная к жизни каменистая твердь с колючими кустарниками, отчасти заселенная людьми. И три несчастные деревни, полузаброшенные, ветхие и требующие твердой хозяйской руки.

Так вот о конях. Они появились в моих лесах примерно полхода назад. Порой выбегали к деревням, но к людям не шли. Паслись самостоятельно, питаясь теми самыми колючими кустарниками, корой деревьев и только еще пробивающейся травой. Почему их пропустил аргерцог (у меня теперь имелось огромное сомнение в том, что он был там лично), точнее, почему не понял, что народ дружно что-то скрывает — большой вопрос. Но охота на коняшек завершилась лишь весной, одного только не поймали. Того самого вороного с какой-то побрякушкой на шее…

Судьбу чудо-коней решил эдор Ойдоха, в своих мечтах он уже был обладателем огромной суммы золотых. Конечно, после того, как сбыл бы весь запланированный к срубу лес.

Просто удивительно! Кони, взявшиеся ниоткуда и выжившие зимой в лесу! Нет, понятно, что рядом граница с королевством, где эти самые кони обитают, но… Вопросов куда больше, чем ответов!

Однако хуже было другое.

Из-за этой мрази, которая решила до приезда хозяйки нагреть руки на всем, на чем только можно, те немногочисленные люди, что еще могли работать на моих землях, собрались покинуть герцогство. Часть из них приехала сейчас в Придорожье со своими нехитрыми пожитками. А остались в основном старые люди, не желающие прощаться с родной землей, да те, кто был задействован в рубке леса. Потому что эдор всем внушил, что новому хозяину эти земли не нужны, ни вкладываться в них, ни тем более улучшать жизнь своих подданных тот не планирует. Зато налоги драть станет — ого-го какие!

Налоги! А с чего?! С мизерного урожая, который те умудрялись все же выращивать? С десяти несчастных коз и пяти коров, что было на три деревни?

Зато пообещал, что с продажи первой партии кругляка сорины он выдаст каждому уже уехавшему из герцогства Моррисон по десять серебряных на устройство в Придорожье! А уж тем, кто рубил этот лес, и вовсе по два золотых!

Мы слушали его речи, и наверняка каждый из нас переживал о том, что же всех там ждет. Развалины поместья? Были ли там вообще стены, или и их растащили?!

Я не могла понять одного: почему эдор был уверен в том, что новый хозяин должен прибыть лишь зимой. Это меня аргерцог так наказал, что ли, отправив раньше планируемого? Но тогда мне в пору ему поклониться, потому что зимой бы я приехала на пустоши…

Нет, он явно не был в курсе. А судя по внушению, оказанному на Арлиса Фолка, и по нападению на нас, я вообще не должна была доехать…

Откуда вязалась такая непоколебимая уверенность в том, что аферу Трута Ойдохи никто не распознает, и она вообще удастся, мы, к сожалению, тоже выяснили. Итогом того, что он все же озвучил эту информацию, стало мое магическое вмешательство — мне пришлось спасать умирающего Ойдоху. Казалось бы, зачем? Если за всего его деяния подразумевался однозначный приговор — плаха. Вот только оказалось, что и он подвергся ментальному вмешательству.

Когда Аррияш начал требовать ответов, произошло странное: у Ойдохи пошла ртом кровь, хотя воздействия физического со стороны капитана не было (исключались и внутренние повреждения, потому что Ойдоху никто не бил. Иглы под ногти вонзались, да, но ребра не ломали). Черная пена изо рта, закатившиеся глаза… Я уже видела такое с Арлисом и среагировала первой. А там уже и Тирхан подключился.

То, что мы поняли, радовать не могло. Может, Ойдоха и был плутоватым гадом, но до подобного бы своим умишком не дошел. Жить, знаете ли, хочется. А страх за свою жизнь посильнее жажды наживы… Своровать по мелочи — еще да, но в остальном — нет…

В свите аргерцога был предатель, обладающий сильным ментальным даром. Кто-то, кто настолько давно втерся в доверие, что ему верили безоговорочно… Доверяли вести дела и не ждали подвоха.

Больше Тирхан не был тверд в своем намерении отсылать весточку Амадео и ждать его прибытия. Нет, теперь он считал, что нам нельзя ехать в герцогство. Нужно поворачивать коней и мчаться в столицу, дабы рассказать обо всем и предоставить двух очевидцев, которые непрменно среагируют на магию предателя (зато в остальном совершенно бесполезны, так как их память что решето).

Однако кто сказал, что предатель идиот? И вообще станет при нас пользоваться своей магией? Скрывался же он столько лет? Скроется еще раз. Да и я была в корне не согласна с тем, что нам нельзя в эти земли. Они мои. И что бы там ни происходило, я обязана защищать уже своих людей, живущих на этих землях. К тому же отдавать их кому-либо я не планировала совершенно. Ни своему королю, ни соседнему.

Одно только не давало покоя: почему этот самый предатель пропустил коней? Если он контактировал с Ойдохой, должен был знать, что там объявились странные кони! Должен был! А значит, и прибрать их был обязан. Но этого не произошло. Почему?!

И тут было два варианта: то ли он приезжал раньше, чем местные обнаружили коняшек, то ли воздействие произошло на расстоянии.

Тирхан сказал, что последнее было возможно в старину, а сейчас представлялось сомнительным, ибо одаренного такого уровня при дворце распознали бы сразу. Благодаря многочисленным артефактам, которые там находились…

Значит, оставался лишь первый вариант. Но, увы, никто из приближенных Ойдохи не смог внятно ответить, когда приезжали высокопоставленные гости. А смогут ли те, кто остался в эдорстве? Та же жена эдора? Его дети? Конечно, от герцогских земель до дома эдора было три с половиной вехи пути, но должна же была жена заметить странности в поведении своего мужа?

От всех этих мыслей голова шла кругом. Да и не только от них. Недовольство учителя можно было ножом резать, настолько сильно он его излучал.

А я… Я считала совершенно неразумным и даже опасным для жизни соваться в столицу. Во мне зрела твердая уверенность — не доедем. И уже ничто нам не поможет и никто не спасет.

Да и тот факт, что нас, вроде как, ждали к зиме, давал надежду на передышку. Опять же Арлис Фолк, который должен был вернуться в столицу только к концу лета (по словам его солдат. Черт знает, откуда у них такая уверенность). Ну и что-то мне подсказывало, что пока при дворе будут заняты моим муженьком и его зазнобой, обо мне не вспомнят.

И раз мы должны были погибнуть, не удивлюсь, если кто-то пришлет королю весточку якобы от Арлиса, что герцогиня доехала благополучно, и он направляется обратно. Вот только позже выяснится, что по пути с капитаном и его стражей случилась беда, и погибли все. И приедут ко мне, в лучшем случае, через ход…

Интуиция буквально вопила, что в безопасности я буду лишь на землях герцогства. Во всяком случае, в ближайшие полхода-ход. А там уже только от меня зависело то, как я выстрою защиту своих земель в принципе и себя с сыном в частности.

И ворон этот…

Мы пытались его разговорить. Алфавит нарисовали, просили ткнуть в нужную букву… Вот только выходила ерунда, ни одного нормального слова… И спустя десять минут птица, клюнув бумагу, уселась на шкаф, нахохлилась и на наши призывы больше не отзывалась.

Но отрицательный результат — тоже результат. Поняли же мы по реакции ворона, что к коням он имел непосредственное отношение. Да и в обличье волка он всех спас (тут Тирхан с сожалением отметил, что это спасение вытянуло силы морфа и вернуло его обратно в форму ворона, что совершенно точно означало практическую победу радрака).

Учитывая сильное воздействие артефакта, нельзя было забывать о том, что разум морфа постоянно балансировал. И вспышки просветления случались не так часто, как нам бы того хотелось. Это происходило у него произвольно, когда рядом появлялось то, что пробивало его эмоционально, или когда он встречался с теми вещами, которые уже видел и знал, что пробуждало память о прошлом.

— Ваша светлость, — позвала Люси, — карета готова. Лэдор Вальский ожидает Вас внизу.

— Хорошо, милая, — я улыбнулась и отвернулась от зеркала.

И она, и Интена с сыном ехали вместе со мной. Я наотрез отказалась оставлять здесь Илюшу. Да и незачем было. Мне обещали гостевые покои на время, пока будет длиться прием, и если я решу остаться до утра в гостеприимном особняке лэдора Геварского.

Да и связи налаживать необходимо. Торговля в Придорожье бойкая, стекается много купцов, путешественников… И мне будет, что им предложить. Непременно будет.

Я не сомневалась, что на прием соберется не только весь цвет Придорожья, но и хоть немного знатных приезжих. С немного — это я поскромничала. Как и с описанием дома местного мэра. Я знала, что это была большая усадьба, но почему-то предполагала куда меньший размах.

Владения лэдора Геварского занимали действительно огромную территорию. Какой там дом! Усадьба прямо в центре города! Складывалось впечатление, что город именно вокруг этой самой усадьбы и разросся.

Трехэтажный дом возвышался над деревьями (некоторые я узнавала, часть была мне совсем не знакома), посаженными прямо вдоль забора (не сомневаюсь, что у них там и свой парк имелся, скорее всего, за домом). Мы медленно подъезжали к крыльцу, а я разглядывала убранство двора: аккуратные клумбы с яркими цветами с одуряюще сладким ароматом, чистые дорожки. Смотрела на улыбающиеся лица прислуги. Правда, слуги опускали голову, не позволяя себе прямо смотреть на нас.

Неожиданно, но мне понравилось и оформление дома (резные ставни на окнах, крыша, явно выполненная из гонта хороших пород дерева, частично окрашенная в темно-зеленый цвет), и те флюиды доброжелательности, что витали в воздухе.

Можно не верить в мистику, сглаз и прочее, но каждый человек когда-то оказывался в таком месте, из которого хотелось бежать без оглядки от иррационального чувства страха или ощущения неудобства. Но есть такие места, в которых ты сразу начинаешь чувствовать себя комфортно и хорошо.

Усадьба лэдора Геварского была именно таким местом. Комфортным, приятным, дающим ощущение безопасности. Правда, при этом хотелось не в дом зайти, а побродить по его окрестностям. Особенно меня привлекала задняя часть двора, та, что пока была скрыта особняком.

Я даже вскользь пожалела, что не захотела воспользоваться гостеприимством наместника в его отсутствии. Но рациональная часть смахнула это сожаление.

Вообще, это был чуть ли не первый дом, в котором была использована краска в таких количествах (на ставнях, крыше, крыльце).

Нет, здесь уже умели добывать краску (я расспрашивала Тирхана) и использовать ее по назначению. Однако градация в доступности и добыче несомненно была.

Самые простые и доступные краски растительного происхождения использовались повсеместно и были более тусклыми и менее стойкими, чем те, которые требовали большей технологической обработки и экзотических ингредиентов.

Понятное дело, что то, чем пользовались аристократы, простым людям не светило ни под каким предлогом.

И совершенно ясно, что замучаешься целый замок как раскрашивать, так и добывать такое количество лучшей краски (разоришься). Но все же глазу приятнее видеть благородный зеленый, чем грязно-черный или серый. И яркие штандарты, развешанные по стенам замка, не особо помогали, тем более что их снимали при отъезде герцога. Да и служили они, в общем-то, для обозначения того, что хозяин находится в замке.

Что еще приглянулось, так это то, что большая часть дома оказалась выполнена совсем не из камня (его использовали для фундамента и, полагаю, для подвальных помещений), а из дерева. Добротного, дорогого, как бы не из того самого граба, что продавал мой муженек. Учитывая, что он являлся главным поставщиком двора именно этого сырья, то, скорее всего, так оно и было.

— Вы заметили? — тихо спросил Тирхан. — Излучение положительной энергетики усадьбы?

— Магия? — также шепотом спросила я. — Заметила, мне нравится это место.

— Род Геварских издревле является хранителем одного из источников Священной Росы — так называют небольшие ключи, пробивающиеся из недр земли и несущие в себе энергию Священной Пары. Если бы в усадьбе творилось зло, или люди, живущие здесь, таили в своем сердце злобу — Священная Роса вернулась бы в недра земли и пробила бы себе путь в другом месте.

— Это поверье?

— Это реальность, Анастейзи. История хранит подобные случаи. К слову, именно таким образом род Геварских и стал хранителем.

— И что для нас это означает?

— О, ничего плохого. Наоборот, Ваш резерв сможет подпитаться излучением. А если лэдор пригласит Вас к источнику, то сумеете напрямую получить живительную порцию удивительной воды.

— Может и не пригласить?

— Считается, что источник сам зовет того, кто в нем нуждается. А хранитель это чутко улавливает и позволяет гостью найти источник. И да, без разрешения хранителя получить такую воду невозможно.

— Вам не кажется, что эта Священная Роса похожа на источник из сказки?

Собеседник вздохнул, а карета, наконец, остановилась у крыльца.

— Сказки появляются не на пустом месте, Анастейзи. Принято считать, что Священная Роса — это капля от того источника, что когда-то охранялся Хозяйкой Леса. Разбросанные по всему миру капли, которые когда-нибудь соберутся воедино, — Тирхан первым поднялся с лавки. — К сожалению, пока этого не произошло. В нашем королевстве всего десять хранителей Священной Росы. Когда-то было пятнадцать, но пятеро не оправдали доверия Священной Пары, и Священная Роса сменила местоположение своих ключей. Увы, куда именно, узнать вышло лишь частично. А уж о том, чтобы вернуть их на наши земли, и речи не идет.

— Удивительно, почему тогда члены рода Геварского до сих пор являются лэдорами, а не получили более высокий статус.

— Получили, еще как получили, — подмигнул мне учитель и протянул руку. — Из крестьян в лэдоры. Глядишь, спустя еще ходов сто пятьдесят станут герцогами. Но нам пора, Ваша светлость.

— Пора, — согласилась с ним, принимая помощь.

Выйти из кареты мне помогал уже не Тирхан, а лэдор Геварский. Я улыбнулась больше не тому, что была рада его видеть, сколько его жизнелюбию и энергичности. Ну и схожесть с колобком рассмешила (такой же был круглый и румяный).

Жена лэдора Геварского была полной его противоположностью. Походили они друг на друга разве что радушными улыбками. Это была очень худая высокая блондинка с сетью морщин вокруг рта (видимо, слишком часто улыбалась), наряженная в очень пышное платье. Смотрелось сие комично, ей бы пошел совсем иной фасон.

Когда все расшаркивания и приветствия были окончены, а моих служанок вместе с Его сиятельством с поклонами повели в гостевые покои (Илюша спал, совершенно ничем и никем не потревоженный), меня наконец провели в бальный зал, где и был устроен прием.

Откровенно говоря, я не ожидала увидеть столько народа. Без преувеличений, зал был битком набит. А я стала гвоздем программы.

Впрочем, меня это нисколько не смущало. Подойти ко мне решится не каждый. А глазеть не запрещено, пусть смотрят.

— Ее светлость герцогиня Дарремская-Моррисон! — громко объявили о моем появлении, словно присутствующие не знали мой титул.

Только после этого музыканты завели тихую мелодию, а собравшиеся, кажется, синхронно выдохнули.

— Это огромная честь — принимать Вас в нашем доме, — продолжая улыбаться, произнесла Этель Геварская.

— У вас красивый дом, — я вернула женщине улыбку, а сама зацепилась взглядом за импозантного мужчину с твердым взором.

— Эдор Фрадех, — заметив мой интерес, тут же зашептала Этель. — Мастеровое сословие третьего класса.

Сословиями в данном случае обозначались гильдии. И подразделялись на следующие виды: купеческое и мастеровое. К первому относились те, кто занимался исключительно торговлей. Ко второму, понятное дело, ремесленники.

А они, в свою очередь, делились на классы. К первому классу относили тех, кто занимался только одним видом ремесла, к примеру, кузнечным делом. Ко второму — когда, допустим, в семье кузнеца появлялся родственник, не имеющий тяги к кузнечному делу, и ему хватало умений (а чаще — накоплений и сил для противостояния семье) заняться иным видом ремесла и возвести его на должный уровень.

Должным же уровнем называли тот, при котором капитал свободных накоплений достигал пятидесяти золотых. Иными словами — деньги, которые должны были участвовать в обороте.

Однако чаще происходило слияние семей из разных классов, и к одному из семейств переходило дело второго. К примеру, отец выдавал замуж дочь и отдавал вместе с ней и свое дело, оговорив для себя определенные отступные. Таким образом, муж этой дочери становился представителем мастерового сословия второго класса.

Конечно, было неудивительно, что сословия во многих городах состояли из родственников. Как дальних, так и не очень.

Третий же класс сочетал в себе больше двух направлений. Чаще пять. Однако и должный уровень повышался: от ста пятидесяти до трехсот золотых. Что позволить себе могли далеко не все.

Немного иначе обстояли дела с аристократами. Герцога, графа, аргерцога никто не отнесет ни к мастеровому, ни к купеческому сословию, несмотря на то, что на его землях могут быть различные ремесленные производства с последующей продажей товаров. Все, что производили на землях аристократов, являлось их собственностью, и торговля, которую они вели, называлась продажей или устранением излишков. А то, что какой-то определенный герцог являлся главным поставщиком той же древесины — ну так у него много леса. Его право…

Логично, конечно. Это эдорнет может до эдора подняться, а вот герцог до эдора не опустится. Никак. Даже если его титула лишить. Потому что чаще и жизни лишают, и возможности заниматься любой деятельностью (разве что камни на стенах монастырей считать).

Следовательно, эдор Фрадех являлся довольно крупной рыбкой.

— Кожевники, швеи, ткачи, — тем временем перечисляла Этель то, чем конкретно занимался мужчина. — Занимается поставкой ткани, в том числе и в столицу. Назначает справедливую цену, с ним можно иметь дело.

Дальше шли названия тканей на местном языке, которые я перевела для себя как лен и хлопок.

Я сделала себе мысленную пометку, что у этого человека можно купить не только ткань, но и пряжу, а там уже по своему усмотрению ею распорядиться.

— Эдорнет Роквах, купеческое сословие первого класса, — переключилась хозяйка дома на следующего мужчину, стоящего рядом с эдором Фрадехом. — Скупщик ценных вещей, иногда под залог. Хитер, но на рожон не лезет.

Хозяин местного ломбарда… Стоит к нему сходить, у меня есть то, что можно продать и что вряд ли мне пригодится в герцогстве.

Понятно, что со столичными скупщиками этот вряд ли сравнится, но и продавать особо ценные вещи я тоже не намерена.

— А это эдорат Златран, ювелирное дело. Искусный мастер, отличается любовью к экспериментам.

Я рассматривала гостей и внимательно слушала своего гида. Этель оказалась удивительной в этом качестве, она словно чувствовала, кто мне интересен, и выделяла их из толпы разряженных гостей. И давала оценку не только их труду, но и личным качествам.

К тому моменту, когда нас пригласили к ужину, я уже знала, с кем буду вести беседу и в чьи лавки непременно нанесу визит.

Тирхан, поначалу следующий за мной тенью, на рассказе о третьем госте растворился в толпе (явно занимаясь сбором информации и знакомясь с наиболее заинтересовавшими его людьми) и появился, только когда лэдор Геварский повел меня к столу. Тирхану выпала честь вести его жену.

Глава девятнадцатая

К середине ужина я поняла, что мне нравятся и этот дом, и люди, находящиеся рядом. Доброжелательная атмосфера, непринужденная беседа, вежливость без подобострастия. При этом чувствовалась сила лэдора Геварского. Он не просто так занимал свое место, причем это касалось не только того статуса, что он имел в городе, но и выбора Священной Росы.

Это был во всех смыслах справедливый мужчина. Его не только уважали, но и знали, что всегда могут обратиться к нему за помощью и непременно ее получат. Однако берегитесь те, кто пожелает ради корысти воспользоваться его огромным сердцем! Доброта — это не слабость. Нет, в его случае доброта была с кулаками. Пудовыми.

На вверенной ему территории лэдор Геварский не терпел лжи, мошенничества и любого проявления несправедливости к любому человеку. Для него люди, неважно, какого сословия, прежде всего были именно людьми. Живыми, со своими чувствами и желаниями. Которых он взял под свое крыло. И не позволял даже тем, кто был выше него по статусу, обижать людей, живущих на его территории (а это не только Придорожье, но и его окрестности).

Конечно, титулы учитывались, но все знали, что обратиться к лэдору может как приезжий эдор, так и конюх, и никому не будет отказано.

Это на самом деле много говорило о Геварском как о человеке.

И там, где требовалась твердая рука, приказ или приговор, эта самая рука у Геварского имелась, и она ни разу не дрогнула.

Вообще, такие люди всегда вызывали у меня восхищение. Не только потому, что могли выстроить вокруг себя сносные отношения даже с теми, кто имел определенные пороки и слабости. А конкретно тем, что они добивались уважения и полного доверия без применения силы и использования своего высокого статуса. Вешать любой дурак может. А ты поди смоги не страхом сдерживать (как мой муженек, к примеру), а искренним уважением и любовью. За таким люди и пойдут (за моим мужем и собака не побежит), и будут защищать, случись какая беда.

Я больше помалкивала, хоть и отвесила пару комплиментов столу (хозяева озаботились тем, что герцогиня еще и кормящая мать, а потому никаких сильно перченых, соленых или очень жирных яств мне не подавали), наблюдала за тем, как общается чета Геварских с людьми. Слушала сплетни от приезжих, особенно те, где говорилось о новых товарах, таких, как стекло…

Радовало, что его уже придумали и научились изготавливать, но было плохо, что распространения широкого стекло здесь еще не получило… Песка, что ли, было жалко? Или не поняли выгоду? Как только приличия позволят встать из-за стола, я таки пообщаюсь с эдором Рафтом о его чудо-товаре аж из самого Куафара…

Вообще, со стеклом вырисовывалась странная ситуация. Достаточно было вспомнить храм, в котором потолок совершенно точно был стеклянным и разноцветным… Зато в замках на окна натягивали промасленную бумагу и закрывали их крепкими ставнями. Нет, как ни посмотри, странно.

Опять же, можно ведь получить бельевую соду (интересно, только болота у меня имеются или озера тоже есть?) и из нее сделать то самое стекло. Конечно, в промышленных масштабах вряд ли (не в моем случае, не сейчас), но на свой дом хватить должно…

Потому что неизвестно, что ждет нас в моем поместье, а впереди зима. И насколько я поняла из слов Этель, она довольно суровая на землях Моррисон.

— Ваша светлость, — мои размышления прервала одна из приглашенных женщин. Имени ее я не запомнила, но кажется, она была женой одного из торговцев. И, по сути, никакой ценности для меня не представляла. — Простите за своеволие, но к нам дошла весть, что Вы продаете отличного качества сорину. Поправьте, пожалуйста, если это не так.

И улыбнулась.

О том, что произошло на постоялом дворе, как выяснилось позже, никто детально не знал. Лэдор Геварский не позволил свидетелям распространять подробности происшедшего.

Иными словами, народу было известно только то, что сорину привезли, а вот почему в продажу не пустили — нет.

Я снова посмотрела на лэдора уважительно. Попробуй в огромном городе устроить все так, чтобы слухи по ветру не носились!

— К сожалению для Вас, сорина не продается, — я вернула улыбку женщине. — Она была привезена сюда по ошибке. И в моих планах нет продавать ее.

— Очень жаль, Ваша светлость. Так уж вышло, что мы успели оценить ее качество, и мой муж очень сокрушался… Может, Вы еще передумаете?

Я прищурилась и на этот раз уделила внимание мужу, о котором шла речь. Он сидел прямой, как палка, и с такой надеждой смотрел на меня, словно ему эта древесина была необходима просто позарез. Интересно, про сорину от кого узнал? Не от того ли покупателя, которому в итоге ничего не обломилось? Но когда бы успел, если тот до сих пор сидел в тюрьме? Личная переписка с эдором Трутом Ойдохой аукнулась…

— Зависит от того, что Вы можете предложить взамен, и от того, какой объем так необходим Вашему мужу.