(Не) Желанная герцогиня Любимка Настя

Не нужно было заглядывать в шкатулку мужа, чтобы понять, что меня обделили. Преподнесенные мне подарки были куда скромнее тех, что получил муженек. Это и по самим шкатулкам было ясно. А уж когда их распахнули… Мало того, что моя была полупустой и «порадовала» всего двумя предметами (я так и не поняла: брошь и серьги или серьги и браслет), так к тому же ее быстро захлопнул муж. Мол, один взгляд бросила — и хватит…

Ладно, потом разберемся!

Следующая пара была относительно молода. Возможно, старше меня, но явно младше герцога. И они точно не были женаты. Родственники. Маркиз Ратхерсский с сестрой.

Опять шкатулки, ритуальные фразы. Правда, на этот раз большую шкатулку поставили передо мной. Внешне я продолжала улыбаться, а внутренне ехидничала. Муженек там шею не свернул? И не все ли зубы от злости сточил?

Когда крышку откинули, поняла, что ничего он себе не сточит. Потому что в моей шкатулке оказались наборы для шитья и вышивки, надо полагать, из очень дорогих материалов: шелковые нитки, иглы из драгоценных металлов, даже какая-то ткань…

Что досталось герцогу, я не успела увидеть, свою шкатулку он шустро закрыл.

Самое интересное, что слуги, которые приносили шкатулки, их же и забирали, правда, вместе с ними становились недалеко от меня и герцога.

Большим многообразием дары не отличались. Особенно для меня. Я получила уже четыре набора для шитья и вышивки (причем их размер отличался, от одной пожилой пары я получила целый сундук). Нет, я не расстраивалась. Если подобное дарят герцогине, значит, эти вещи не так уж и легко достать, а там и купить… Пригодится!

Помимо этого были и побрякушки, и просто золото слитком. Конечно, его преподнесли не мне…

Я смотрела на это богатство и понимала, что герцог все промотает. А ведь это были дары с прицелом на будущее! Так сказать, неприкосновенный фонд для маленького наследника. Даже наборы для шитья и вышивки, скорее всего, предназначались для изготовления нарядов моему сыну.

Наконец поток незнакомых лиц иссяк, и перед нами оказалась принцесса, а за ней — толпа слуг… Причем принцессу вел под руку Амадео. И дураку стало бы понятно, что их дары в некотором роде объединены. Интрига…

Я во все глаза смотрела на сундуки и на небольшую шкатулку, которую держали перед принцессой. Пыхтя от натуги, слуги таки поставили все сундуки у стола (я насчитала десять, но их явно было больше), а затем один подняли на стол.

Честно, была мысль, что стол развалится под тяжестью. Выдержал.

— Да хранит Священная Пара высший дар! — произнесла принцесса и жестом велела открыть сундуки.

Правда, это дело затянулось. Потому что нужно было поочередно показать все. Тот, что на столе, открыли, дали нам с герцогом полюбоваться — и стащили вниз, на его место пошел второй сундук, третий… двадцатый.

Тяжелые кованые крышки открывались не так уж и легко. Вообще, тут даже сами сундуки выглядели как подарок. Такие служат не одно десятилетие. А уж дары… Честно, глаза разбегались…

Складывалось впечатление, что Ее высочество отдала часть своего приданого. Ткани — как простые, добротные, подходящие для постельного белья, полотенец и скатертей, так и дорогие. Наряды с драгоценными камнями (и это я только один усмотрела, а в сундук влезло бы не меньше семи платьев). Материалы для рукоделия, в отдельной коробочке серебряные и золотые нитки, даже бусины (не жемчуг же? или он?). Посуда, причем разная: был сервиз воистину королевский, невероятно красивый, была и посуда попроще. Серебряный и золотой наборы столовых приборов. Целый сундук с мехами. Драпировочная ткань, явно предназначенная для стен…

Это то, что я успела рассмотреть и идентифицировать.

А на сладкое оказался самый маленький сундук, внутри которого обнаружились драгоценности. И в украшениях, и просто камнями…

Я смотрела и едва не качала головой от шока.

Если герцог в опале, с чего бы такая щедрость?! Серьезно, это же самое настоящее приданое! Если мне придется бежать, то я обеспечена всем необходимым! Да какое там… У меня целый внушительный капитал! Одна беда — герцог явно имеет на него свои планы.

— А это для Вас, герцог, — произнесла принцесса, когда сундучок с драгоценностями спустили со стола и на его место водрузили ту самую шкатулку, которую все время держал слуга.

Вскинулись буквально все.

Гости и так-то ахали и охали, пытаясь рассмотреть, что же там монаршая семья дарит, а тут, после сказанного принцессой, поняли, что все сундуки предназначены в дар мне.

Сначала я порадовалась, а потом сникла. Ну как я у мужа все отберу? У меня ни своих людей, ни охраны… Подарки прекрасны, спору нет, очень необходимы для безбедного существования, но…

Герцог откинул крышку и с опаской вгляделся в содержимое. На его лбу аж складка обозначилась. Я не видела, что внутри, этот гад так повернулся, что кроме него никто ничего не видел.

Но вот на свет был выужен свиток, желтоватая плотная бумага с вензелями и печатью… Явно же какой-то монарший указ! Может, там разрешение на развод? Или высочайшее повеление отправиться герцогу в монастырь? Ну а что? Не ему же одаренных детей рожать! Мечты-мечты…

Минута абсолютной тишины… И тут герцог очень низко склонился перед принцессой. Причем этот дурачок от стола не отошел и едва не треснулся лбом о столешницу. В последний момент притормозил. А жаль…

Что же там такое написано?!

— Величайший указ Его величества, — на выдохе произнес Радан и зачитал несколько строк: — Сим повелеваю освободить от налогов герцогство Дарремское сроком на один ход!

Муж вообще понял, что это самое ценное, что можно было получить?! Целый год не платить налоги! Судя по лихорадочному блеску в глазах, понял…

Но на этом подарки не кончились.

У аргерцога не было сундуков, его шкатулка оказалась небольшой, изящной и явно предназначалась для хранения бумаг. Держал ее слуга, и как только поток благодарностей от меня и мужа иссяк, с поклоном протянул нареченному отцу Илюши.

— Да приумножит Священная Пара этот дар! — глядя исключительно на меня, произнес Амадео и достал из шкатулки свиток.

Неспешно развернул, давая всем желающим не только полюбоваться на его действия, но и успеть поломать голову над тем, что же такое там может быть написано.

— Я, Его величество Анрдимах, жалую герцогине Дарремской, в девичестве герцогине Моррисон, земли на юго-западе Амриарна в количестве трех деревень: Глиняшки, Адузовцы и Муранки, и закрепляю эти земли за герцогами Моррисон как наследуемые.

Я слушала, затаив дыхание, и не сразу поняла, что по моим щекам текут слезы. Нет, эта реакция точно принадлежала не мне, а телу Анастейзи, и, наверное, той малости, что еще сохранилось от ее души во мне.

Понимал ли король, что сделал для меня и для нее? Думаю, отлично понимал. Как и я сознавала то, что рожать придется еще раз. Чтобы второй сын унаследовал титул герцога Моррисон и владел теми землями, что закрепили за титулом. Те самые земли, о которых так мечтала семья Анастейзи. Наследуемые… То есть их даже отобрать не смогут, при условии, что потомки Анастейзи не пойдут против королевской власти и не скомпрометируют себя.

В худшем случае, если я вдруг не смогу родить еще одного мальчика, герцогом Моррисон станет второй сын Ильи…

И теперь стали понятны дары принцессы. Как и понятен замысел Амадео. Мне давали реальную возможность сбежать от мужа под благовидным предлогом — для вступления в права собственности на подаренные земли (и тут муж не помощник, грамота жалована на мое имя). А заодно назначить там управляющего и вообще посмотреть на щедрый подарок…

Стейзи, девочка, ты не дождалась совсем немножко! Вот она, рука помощи. Я бы сказала — стальной канат. Ясно, конечно, что все это небескорыстно и с прицелом на будущее, но, тем не менее, это самая настоящая рука помощи для той, что оказалась разменной монетой.

А может, откуп… Кто его знает, какие именно мысли бродили в голове короля.

— Сим повелеваю освободить земли герцогства Моррисон от налогов на пять ходов! — закончил аргерцог и, сделав шаг к столу, протянул мне свиток уже в шкатулке. — Ваше сиятельство, примите свои дары.

А я застыла, потому что оказалась шокирована подобной щедростью. Это что же там за земли такие, раз дают настолько огромную отсрочку? Сколько ж их поднимать придется? А то, что придется — не сомневалась.

— Благодарю, — с поклоном забирая шкатулку, произнесла я. — Нет слов, способных выразить всю степень моей благодарности Его величеству.

На самом деле слов у меня не было, потому что я не до конца понимала, отчего расщедрилась королевская семья. Только ли дело в даре, который активировался? Если в нем, тогда чем он настолько ценный?

Я бы еще поняла, обладай я удачей там или способностью к метаморфизму… Но мой дар особо не используешь. К слову, если я полезна в качестве катализатора для плодородия как земель, так и населения, то зачем целых пять лет отсрочки? Самое паршивое, что в ближайшее время ответов мне получить не от кого, принцессу незаметно для всех в углу не зажмешь.

— Это были дары от Его величества! — громко объявил аргерцог. — Теперь же примите дары от меня. Герцогиня, я знаю, что Вам всегда нравилась Валтерская порода лошадей. Мой дар — экипаж, запряженный четверкой этих восхитительных скакунов.

Полюбоваться на них мы сможем явно только утром, никто сейчас не попрется на улицу и на конюшню. Но учитывая, что Стейзи действительно грезила этими лошадями (интересно, кто подсказал Амадео? Впрочем, учитывая то, что прежние герцоги Моррисон владели целой конюшней таких лошадок, догадаться было несложно), память подсказала не только информацию об этой породе, но я получила и визуальную картинку. По мне это были не лошадки… Это монстры.

— Вам же, герцог, — получив от меня очередную порцию благодарностей, обратился аргерцог к мужу, — я дарю скакуна породы Долтох со всем необходимой амуницией.

Судя по тому, как восхищенно ахнула толпа, не о той породе мечтала Стейзи, совсем не о той.

— Благодарю, это королевский подарок!

Пока я предавалась размышлениям, перед нами оказалась еще пара шкатулок, видимо, документы на тех самых породистых лошадей.

— Отнесите дары в покои герцогини, — не дав мужу больше и слова сказать, потребовал аргерцог. — Солбер, Грандин, проследите.

К слову, пока доверенные люди Амадео направились к слугам с сундуками, другие слуги споро убирали стол. Мы же с герцогом встали перед принцессой и аргерцогом.

— Ваше высочество, не окажете ли мне честь? — явно едва справившись с охватившим его гневом, произнес муж.

И тут же зазвучала мелодия вальса. Хоть в этом повезло. Танцы тут, насколько я могла судить по памяти Стейзи, не шибко отличались от земных.

— С удовольствием, — улыбнулась девушка.

А меня пригласил аргерцог.

Вот ведь, не отвертеться от танцев. Но если что, спишу свою неуклюжесть на волнение и шок от полученных даров.

— А Вы уверенно держитесь, — спустя минуты две танца заявил Амадео.

— Уверенно — это выполняю все фигуры и ухитрилась ни разу не наступить Вам на ногу? — улыбнулась я.

Честно говоря, не моя заслуга, а тела. Я просто заставила себя расслабиться, а уже оно машинально исполняло нужные па. Все же местный вальс был несколько тягучим и более медленным, что ли… Но я не профи в танцах, мои интересы всегда лежали в иной плоскости.

— О, герцогиня! Вы грациозны и легки, танцевать с Вами — великое наслаждение. Но говорил я не об этом.

— А о чем же? — тут я напряглась. А кто бы не напрягся?

— О Вашей выдержке. Вам довелось пройти через столько трудностей! И сегодня в том числе.

Ну нет, в эту игру можно играть вместе. Я и сама могу изъясняться так витиевато, чтобы оппонент был уверен, что о его горестях всем известно, и начал плакаться в жилетку, выдавая информацию.

Ничего конкретного мне не предложили. Поэтому продолжаем улыбаться и вальсировать.

— Разве же трудно принимать дорогих гостей в своем доме, особенно, когда они столь щедры? — и ресницами хлоп-хлоп. Мол, не знаю, не ведаю, о каких трудностях песню ведете.

Иными словами, говорите прямо или вообще не заикайтесь.

— А Вы не так просты, — вернул мне улыбку мужчина. — Что ж, буду говорить прямо: замужество не стало для Вас подарком.

Я усмехнулась. Америку открыл. Подарком! Для безземельной герцогини, которая влачила свое нищее существование и была рада подачкам от дядюшки, такая партия стала подарком. В глазах большинства. На деле же — да, лучше бы и дальше сидела в девках, слушая упреки за каждый кусок хлеба.

— Любое замужество вряд ли можно назвать подарком, — спокойно ответила ему. — Для невесты это всегда стресс. Вступление в новую семью, новую жизнь. Все меняется. Была девушкой — стала женщиной, а там и матерью…

Очередной пируэт не дал Амадео возможности для ответа. Мне же возникшая пауза позволила перевести дух и собраться с мыслями.

— Вы правы, — не стал спорить мужчина. — Однако для многих эта новая жизнь становится приятным приключением. А в Вашем случае, уж простите старика за прямолинейность, идет непрекращающаяся борьба. И я не даю гарантии, что выстоите именно Вы.

То есть когда овцу в пасть льва кидали, об этом никто не задумывался? Превосходно!

— Не мне роптать на свою участь. Решения короля не оспариваются. А я верная подданная.

Вот так вот.

Очередное кружение и маленькая передышка.

— А Вы поверите, если я скажу, что Его величество раскаивается в своем решении?

— Неужели на примете был более достойный мужчина для безземельной, обнищавшей леди Моррисон? — я не удержалась от колкости, но при этом своим ответом показала, что понимаю мотивы короны.

— Вы умны и сильны.

Взгляд аргерцога пробирал нутро. Пятнадцать секунд он сверлил меня этим взглядом, словно разбирал на составные части и заново собирал. И, видимо, пришел к какому-то выводу и продолжил:

— Он и сейчас есть.

Кто бы сомневался!

— Верю, что Его величество подберет ему подходящую партию. А я замужем, и у меня сын.

— Вас никто не лишит сына… — вкрадчиво заметил аргерцог.

Ну, конечно, Радану об этом только сказать забыли.

Я сейчас правильно понимаю, что мне напрямую предлагают избавиться от мужа? Затем выйти в очередной раз замуж за того, на кого укажет король, чтобы я вновь родила ребенка?

Если так, то местный эскулап едет по мою душу. Стопроцентно — это проверка меня на профпригодность. Вдруг я после стольких неудачных беременностей больше зачать не смогу? Потому и юлит аргерцог, прямо ничего не предлагая. Вдруг овчинка выделки не стоит?

— Я не позавидую тому, кто попробует отнять у меня сына, — сказала спокойно, глядя в глаза мужчине.

И тут в груди словно вспыхнуло солнце. Мне не нужно было опускать голову, чтобы понять, что зеленая нить, проявлявшаяся ранее только с сыном, преобразовалась и явила себя сейчас. Уж не знаю, в каком виде, лучами там или шаром… Но Амадео и видел, и чувствовал мою магию.

— И предупреждаю сразу: шантажировать им не выйдет. Я — верная подданная и буду всегда на стороне короны… Вот только королевство у нас не одно.

Наши взгляды скрестились. Рисковала ли я, говоря подобное? Еще как. Однако стоило расставить все точки. И дать однозначно понять, что манипулировать мной посредством сына не выйдет.

Я найду способ сбежать. И не в таких условиях выживала. Тело молодое, руки из нужного места растут, а что бежать в ночь без единой копейки — так это не так страшно, как жить в клетке, понимая, что ребенка все равно отнимут. И Илюшу, и остальных, которых заставят рожать.

Пусть сам решает, нужен ему союзник или враг.

— Успокойтесь, Анастейзи, не нужно проверять мое тело на прочность своим даром. Я стар и дряхл, не выстою, — твердо и вместе с тем спокойно, с легкой улыбкой потребовал аргерцог. — Это удивительно, как отзывается Ваш дар! И невероятно то, как Вы им управляете, учитывая, что не проходили обучения. Нам жаль, что Вы не рассказали о нем раньше, а мы сами не заметили.

Ну да, такая корова нужна самому.

— Наш король милостив и умеет признавать свои ошибки. В столицу мы уедем вместе с Вашим мужем, а Вы отправитесь в новое поместье. Охрану и людей Его величество Вам выделил. Полтора хода Вас никто не побеспокоит. И сын отправится с Вами. Слово короля.

Глава десятая

С того момента, как состоялся наш разговор с аргерцогом, прошло несколько часов. К сожалению, после его заявления нам больше не довелось поговорить. Закончился танец, и аргерцога оккупировали. Я же решила обдумать новую информацию перед сном и заново прокрутить в голове каждое слово, хотя уже прекрасно понимала, что мне дают полтора года передышки, а дальше я должна буду выбирать, от кого плодиться.

Тут и ежу было понятно, что король рассчитывал на два варианта: первый — я примиряюсь с герцогом (для промывки мозгов его и везут в столицу) и рожаю ему дальше, второй — снова выхожу замуж.

Принцессе тоже досталось от местных дам.

Я далеко не светская дама. На своем веку повидала немало… И если бы меня такой плотной кучей взяли в кольцо и утомили своими идиотскими вопросами, не постеснялась бы и послала всех в пешее путешествие.

Но здесь и сейчас у Ее высочества такой возможности не было. Все же есть разница. Королевской семье по статусу не полагается рявкать и гнать от себя поганой метлой особо обнаглевших. Все должно быть с улыбкой, доброжелательно… Да и тот факт, что она не у себя дома, тоже играет свою роль.

В общем, спустя час после танца я поняла, что ловить мне тут нечего. Танцевать я не собиралась, хотя муженек дважды подкатывал ко мне с таким намерением. Правда, при этом такое лицо делал, что сразу становилось понятно — нужно отказать.

Может, я бы из вредности разок с ним потанцевала, но благоразумно решила, что оно того не стоит. И спустя некоторое время ушла из бального зала под предлогом кормления сына.

И вот сижу я в своих покоях, успевшая не только переодеться и помыться, но и укачать Илюшу, и смотрю то на сундуки, то на сирот…

Аргерцог не только подарки от Ее высочества заставил слуг принести в мои покои, но и все, что было предназначено в дар герцогине от других гостей.

Благо комнаты у меня немаленькие, все влезло, и даже вроде как место осталось.

Я ощущала себя Кощеем, чахнувшим над златом. По-хорошему, все это стоило перетрясти, пересмотреть, перебрать, составить опись. Что-то отложить на продажу (простите, но драгоценностями сыт не будешь), что-то оставить для дальнейшего пользования или как наследие для потомков.

Начни я этим сейчас заниматься — убью всю ночь, если не больше. Останавливал и тот факт, что мне предстояла дальняя дорога. И заново утрамбовывать все по сундукам — лишь трата времени. А еще сдерживало то, что доверенных слуг у меня было мало. С гулькин нос буквально. Допускать к этому богатству сирот было не лучшей идеей.

Опять же сироты…

Я улыбнулась. Не зря я приставила к ним Люси. Ох, не зря! Девочка то ли уверилась, что герцогиня святая, чуть ли не приближенная к богам, то ли поверила, что в случае чего я за свою служанку головы-то всем поотрываю… Но она никому не позволила обидеть моих подопечных. Ни приставить к грязной работе на кухне, ни отправить мальчишек на конюшню (даже самых маленьких).

Вообще, я не была против их трудовой деятельности. Однако прекрасно понимала, что, во-первых, слуги захотят их эксплуатировать, перекинув свои обязанности, за которые им, простите, платят (а детям денег не положено, они и так на довольствии герцогства), и, во-вторых, любые обязанности для своих воспитанников должна подбирать я. Соответственно, и приказ должен идти от меня. Я же в свою очередь приказала детей отмыть, накормить, привести в порядок и одежду для них пошить (чем швеи сейчас и занимались). И никаких других распоряжений от меня не поступало. А посему Люси коршуном вилась, не давая слугам разгуляться, уверенно припечатывая, что так повелела герцогиня.

И вот сегодня я наконец увидела всех своих подопечных в новом, так сказать, обличье. В простой, но добротно пошитой одежке, умытыми, причесанными, пусть не откормленными, но накормленными. Вон, у младших взгляды стали после еды совсем осоловелыми, спать пора.

До этого я только слушала рассказы Люси о детях, так как для всех была больна, и ко мне такую ораву никто бы не пустил. Не положено.

Они выстроились шеренгой все в той же гостиной и, конечно же, косились на сундуки. Сначала, как полагалось, все склонились в поклоне. Потом часть детей не выдержала (старшие-то как кремень — как стояли в поклоне, так и остались стоять, дожидаясь разрешения подняться) и головами завертела, рассматривая убранство. А в итоге абсолютно все они чуть ли шеи не свернули в направлении подарков. И взгляды некоторых были профессиональными…

Вот мне еще ворья тут не хватало!

Я рассматривала ребят и хмурилась. Понимала, что с тремя как минимум будут большие проблемы.

— Урбен, — я нарушила молчание и начала не с того, с чего планировала, — отдай Люси то, что ты взял.

Спасибо Люси, которая снабдила меня не только информацией об именах детей, но и подробно каждого описала. И на протяжении всех дней, что дети находились в замке, рассказывала об их поведении.

Мальчишка, на вид лет тринадцати, с соломенными вихрами, торчащими в разные стороны, шумно хлюпнул носом, поднял голову и посмотрел огромными зелеными и честными (а то!) глазами.

— Я… — начал он и запнулся, в нем явно шла борьба. Но в итоге разумность победила, и он послушно полез в карманы. — Вот.

К Люси перекочевала ложка, серебряная… Где он успел ее стащить, было непонятно. Вряд ли детям господские приборы за столом давали.

— Урбен, — снова повторила я с нажимом. — Все отдай.

— Да я… Я… Нет у меня больше… Откуда ж у сироты свое, всяк обидеть норовит…

Я не успела ничего сказать, как старший мальчишка Власен отвесил Урбену такой смачный подзатыльник, что даже у меня перед глазами звезды заплясали.

— Не велите казнить, Ваша милость! — Урбен упал на колени и полез за пазуху. — Шинмали попутал! [1]

— У вас есть минута, чтобы вернуть все, что вы взяли без разрешения, — я смотрела на остальных детей, пока Урбен каялся, вытаскивая наворованное. — Минута!

Не сказала ни о наказании, ни о дальнейшей судьбе виновных, но идиотов среди сирот не было. Еще трое начали выворачивать свои карманы. В том числе и Власен.

Я смотрела на горку наворованного и давила в себе смех. Для меня их поступки были вполне понятными. Волчата же… Еще не отрастившие огромные клыки, но уже и не щенки. Это сегодня их вроде приголубили, а завтра и за ворота погнать могут. Никто из них не верит, что надолго в замке задержится. А жить-то на что-то надо…

К ложке добавилась вилка, тоже серебряная, за ней несколько монет, а еще запонки…

Взглянув на последние, я поняла, что они явно принадлежали не мужу. Аргерцогу. Золотые с бриллиантовыми камушками. И как Амадео позволил их стянуть? Зачем? А то, что именно позволил — не сомневалась. Вот ведь…

Помимо прочего обнаружилось и колечко, явно женское, и даже брошка.

— Мне прискорбно видеть, что вы готовы обкрадывать свою семью, — я обращалась к детям, заглядывая каждому в глаза. — Вы же считаете друг друга семьей?

Дружные кивки и явно непонимание в глазах.

— Я приняла вас в свою семью. И вот так вы отплатили мне.

— У Вас я не брал, — всхлипнул Урбен. — Не посмел бы! Никто из нас!

Я вскинула брови, никак не прокомментировав этот спич, позволяя детям высказаться.

— Все ж знают, что герцог… не семья Вам, сам семьей быть не хочет! А у этой рыжей грех не взять!

— Урбен!

Вперед выступила, можно сказать — вылетела девочка лет четырнадцати. Худая, высокая, нескладная, ручки тоненькие, ножки тоненькие, толком еще не оформилась. И плюхнулась передо мной на колени явно уже привычным, отточенным движением.

— Простите, Ваша милость! Урбен сам не понимает, что несет. Не велите казнить…

И такими слезами горькими залилась, что ее плач подхватили младшие. Да что там, все стояли, носами хлюпали.

Актриса! Я с минуту понаблюдала за ней и затем с иронией в голосе спросила:

— Представление закончено? Или приказать принести луковицу, чтобы слезы легче лились?

— Л-луковицу? — на меня смотрели огромные серые глаза, чистые, совсем не заплаканные.

— Не нужно? Я так и думала. Вернись на место.

Возражать мне не посмели. Все мигом закрыли слезоразлив и уставились, ожидая приговора.

— Раз вы все — семья, то и за содеянное отвечать будете вместе. Люси, начиная с завтрашнего утра, каждый из них обязан отработать ворованное: самых младших — к швеям, тех, что постарше — на кухню. Всех, кроме Власена.

Я знала, какой эффект возымеют мои последние слова. Вот тут-то дети испугались по-настоящему.

— Ваша милость! Ваша милость, не велите казнить! — загомонили, заголосили дети и разревелись уже по-настоящему.

Власен же стоял, низко опустив голову и сжимая кулаки, но молчал. Ни слова не сказал.

— Тишина, — произнесла я тихо, и дети пусть и не моментально, но угомонились.

Симпатичные детки, умненькие, если сейчас поверят в меня, дальше все у нас хорошо будет.

— Как я уже сказала, я приняла вас всех в свою семью. И значит, я тоже буду держать ответ за ваши действия. Власен, ты посмел обокрасть моего гостя. Завтра мы оба пойдем к нему возвращать запонки и примем то наказание, которое он нам назначит. Примем со всем смирением, понятно?

В гостиной стало так тихо, что было отчетливо слышно, как стучат детские сердца.

Мне важно было дать понять, что я не брошу их один на один с бедой. Показать, что теперь не только они часть моей жизни, но и я часть их жизней. Своей вот прям сейчас я, конечно, не стану. Но дайте время…

Мальчишка вскинул голову и неверяще уставился на меня.

— Власен, ты понял меня?

— Понял, Ваша милость, — гулко сглотнул он.

— Что ж, с наказанием разобрались. Это первый и последний раз, когда вам сходит с рук подобное поведение. Если вы посмеете продолжить этот промысел, вылетите за ворота с клеймом вора.

Кто бы сомневался, что меня тут же начнут заверять, что ничего подобного больше не произойдет. Вообще, если бы на моем месте был герцог, он бы предложил всех повесить. Ну как предложил… Приказал. В этом я ни капли не сомневалась, и вряд ли иначе думали все остальные. Поэтому к герцогу мы извиняться не пойдем. Найдем иной способ вернуть ворованное. К примеру, Люси может сказать, что в коридоре нашла…

Амадео таких сирот явно щелкает как орешки. Если позволил себя обокрасть — жизни их лишить точно не потребует. А вот чего он хочет? Хороший вопрос. Может, это очередная проверка меня и того, какие планы я имею на детей? Являются ли они расходным материалом или нет?

— Люси, проследи, чтобы завтра никто не опоздал на свои рабочие места. И после завтрака приведи ко мне Власена.

— Да, Ваша милость.

— Свободны.

Я наблюдала за тем, как уходят дети, и думала о том, что поступила верно, оставив подле себя только Интену и Люси. Не нужно никому знать, что тут произошло. Незачем. А эти двое никому ничего не расскажут.

Жаль, что знакомство с детьми вышло совсем не таким, как я планировала. И начала не с того, с чего хотела, и продолжить, а там и закончить пришлось на иной ноте. Однако спускать с рук воровство нельзя. И смягчать пилюлю обещаниями — тоже. Не сегодня. Иначе за ними закрепится совершенно другой эффект. Дети должны прочувствовать всю степень своей вины. Пусть пока кнут будет в действии, а там и для пряника наступит время.

— Ваша милость, — обратилась ко мне Интена. — Дозвольте спросить?

— Да?

— Вы намерены забрать с собой детей в герцогство Моррисон?

Вообще, это чуть ли не впервые, когда Интена позволила себе такую вольность. Обычно наши разговоры всегда сводились к приказам и их выполнению, да сюсюканью над маленьким Илюшей.

Поэтому я заинтригованно выгнула бровь и кивнула утвердительно, давая няне возможность высказаться.

Как быстро все-таки распространяются слухи… Я только успела получить земли, а многие уже не только об этом узнали, но и сделали определенные выводы.

— Не сочтите за грубость… Но тогда будет не лишним нанять воспитателей.

Честное слово, я чуть ли не в стойку встала, как охотничья собака, учуявшая дичь.

Конечно, я думала об учителях. Но, простите, сначала у меня денег на это не было. Да к тому же подбор персонала был не самым легким делом в таком мире. По памяти Стейзи я точно знала, что безродных они не обучают, только господ…

— Продолжай.

Интена, стушевавшаяся от моего молчания, закусила губу, и я немного подбодрила ее улыбкой.

Мне нравились эти двое. Я уже давно приняла решение приблизить их к себе. Люси была неопытной и наивной, но при этом бойкой и смышленой девчонкой. А Интена, наоборот — очень практичная и умудренная житейским опытом женщина. К тому же очень терпеливая и умеющая хранить молчание.

— В Рогуде уже семь вехиманов пытается найти постоянную работу бесприданница. Девице двадцать пять ходов, она получила образование при монастыре Святой Лораны, что в вехе от столицы, — Интена говорила неторопливо и тихо. — Спокойного, доброго нрава, порядочная и уже отчаявшаяся. Она пыталась устроиться в замок, да только кого тут учить?

Я покивала, мол, да, некого… Странно, что она вообще забыла в герцогстве, если получила образование рядом со столицей? Не из-под венца ли сбежала?

— Конечно, сироты — особый народ, с ними одной лаской не управиться. Но если Вы возьмете в пару к девице и бывшего старшего над замковой охраной, то они вдвоем справятся.

Бывший старший над замковой охраной…

Память Стейзи отказывалась мне подсказывать. Ни лица, ни имени, ни того, отчего тот потерял место.

— Почему он был уволен? — строго спросила я.

Интена помялась, помолчала, но потом решительно подняла голову и произнесла:

— Его светлость изволил развлекаться тем, что метал ножи в солдат, выставив их в саду как мишени. Старший закрыл собой парня — единственного сына у родителей и получил ранение в ногу. Вызвал гнев герцога, да и хромать стал с тех пор. Уволили всех, кто был мишенями…

Твою ж мать… Как еще народ терпит герцога?! Да по мне после такого должны были самосуд устроить и вздернуть придурка на первой же березе.

— Если Вы изволите приказать, я тотчас передам весточку… — закончила свою речь Интена.

— А больше никого на примете нет? — весело спросила ее в ответ. Все же я не ошиблась в этой женщине! — Толкового?

— Простите, Ваша милость, мою дерзость…

— Интена, я даю дозволение говорить прямо.

Позволила? Получай! Работа требовалась очень толковой, невероятно хозяйственной кухарке, которую погнали за ворота, когда Сарвенде не понравилось какое-то блюдо. То ли десерт был украшен не тем количеством ягод, то ли просто рыжей хотелось хоть на ком-то сорвать злость… А еще сильно нужна была работа горничной, которую ссильничал камердинер Его светлости, а когда та после этого понесла — ее выставили.

Конечно, девица с дитем, но ведь у меня сироты! А где много детей, то еще один обузой не станет. Правда ведь? А мамка у него работящая, в пару бы к Люси!

Я немного оторопела поначалу. Но чем больше рассказывала Интена, тем больше и мрачнела, и вместе с тем усмехалась про себя. То, что герцог — скотина неблагодарная, и люди у него за людей не считаются, я и так знала. Но то, что Интена увидела во мне мать Терезу, насмешило. Всех сирых и убогих не обогреешь.

С другой стороны, найми я этих людей — и их преданность будет принадлежать только мне. В земли, которые, к слову, находились в трех вехимах пути от герцогства Дарремского, лучше ехать со своими людьми. Мало ли что, мало ли кто… Да и как еще там новую хозяйку встретят?

Я слушала Интену и понимала, что уже согласна их нанять. Оставался только один вопрос: каким образом мне посмотреть на них до отъезда и переговорить? Хотя пока столь дорогие гости находятся у нас, герцог не должен поднимать вой от того, что я провожу собеседования…