Узы крови Осадчук Алексей
— Ваше сиятельство, — элегантно поклонился Ренар. — Дядюшка, благодарю вас за приглашение. Это честь для меня.
— Как-то ты не особенно торопился, — хмыкнул Генрих. — Помнится, я посылал за тобой еще зимой.
Ренар пожал плечами. Выражение раскаяния на его лице было настолько напускным, что Генриху захотелось закатить глаза и фыркнуть. Но он снова сдержался. Ни один мускул на его лице не дрогнул.
— Чрезвычайные обстоятельства помешали мне, — произнес Ренар. — Долг перед короной.
— А после? — спросил Генрих. — После того, как твой долг был закрыт? Кстати, ты даже не можешь представить скольких усилий мне это стоило.
Сейчас граф де Грамон позволил себе покривить душой. На самом деле его прошение к королю касаемо Макса Ренара было удивительно быстро удовлетворено. Настолько быстро, что Генриху сперва почудился во всем этом деле какой-то подвох. Но потом он отбросил эти глупые мысли.
— Война, — пожал плечами Макс. — Я должен был подготовиться к путешествию. Дороги кишат разбойниками и рекрутерами. Кстати, встреча с первыми, на мой взгляд, даже более предпочтительна.
Генрих словил себя на мысли, что был полностью согласен с племянником. Слухи об обнаглевших охотниках за головами дошла и до Эрувиля. А еще граф осознал, что стоящий перед ним молодой человек, который является младшим в роду, своей манерой поведения производит впечатление взрослого, опытного мужчины. Тот же Франсуа, да и Габриель, сыновья графа де Грамона, на фоне Макса выглядели сопливыми капризными подростками. Осознание этого факта бесило Генриха. Фердинанд, даже находясь в могиле, будто бы снова высмеивал его. Анри-креветка! Слышался из далекого прошлого его звонкий мальчишеский голос.
— Садись, — несмотря на внутреннюю душевную борьбу, голос Генриха был ровным и бесцветным. — Нам многое нужно обсудить.
Ренар поклонился и легко опустился в кресло напротив стола. Забросив ногу на ногу и скрепив пальцы в замок, он положил свои руки на колено.
— Мы должны согласовать с де Марбо дату помолвки, — сразу же перешел к делу Генрих.
— Почему они? — неожиданно спросил Макс. Он не возмущался и не канючил, как это делали его сыновья, когда Генрих предлагал им присмотреться к знатным невестам. Напротив, тон племянника был деловым и немного скучающим.
— Год назад в этом кабинете ты стоял передо мной на коленях и молил не отсылать тебя из столицы, — начал холодно говорить граф. — Все мои объяснения о том, что это делается ради твоего же блага, ты игнорировал. Я пообещал, что найду тебе богатую и знатную жену. Только тогда ты согласился уехать. И вот я сдержал слово.
На лице Макса появилась насмешливая улыбка. Сейчас этот наглец как никогда был похож на своего покойного отца.
— Я, несомненно, благодарю вас, дядюшка, за то, что взвалили на себя столь неподъемное бремя заботы обо мне.
На мгновение Генриху показалось, будто в глазах Ренара мелькнуло что-то звериное. Куда подевался тот прежний Макс?!
— Как-то незаметно, — возмутился Генрих.
— Вероятно, вы не совсем правильно меня поняли, дядюшка, — снова эта улыбка. — Я каждый день возношу благодарность богам за то, что они послали мне такого заботливого дядю. Вы опытны. Вы желаете добра и счастья сыну вашего любимого брата. Я доверяю вам и уважаю ваш выбор. Просто перед тем, как связать свою судьбу с виконтессой де Марбо, мне бы хотелось узнать, почему ваш выбор пал именно на нее?
Генрих нахмурился.
— Разве это не очевидно? Она из древнего рода, и она богата. А еще, по слухам, она очень красива, умна и скромна. Чего еще можно желать от такого брака? Тем более, я не вижу у наших дверей очереди из отцов благородных семейств, которые хотели бы отдать своих дочерей за тебя.
— Справедливо, — кивнул Макс. — Тогда возникает закономерный вопрос.
— Какой же? — спросил Генрих.
— Если эта виконтесса де Марбо такая, как вы говорите, зачем ее отцу понадобился такой как я? Пусть меня признал мой отец, но для всех я — бастард, ублюдок. Вот мне и интересно — в чем их выгода.
Генрих некоторое время молчал, внимательно разглядывая неожиданно изменившегося и поумневшего за последний год племянника. А потом принял решение.
— Ваш брак с виконтессой положит конец многолетнему спору между нашими семьями. Твой отец так и не удосужился решить эту проблему.
— Предмет спора? — коротко спросил Макс.
На мгновение Герцогу показалось, что племянник знает больше, чем пытается показать.
— Граница в Тилийском лесу. Мы сможем провести полюбовное разграничение.
— Чем он ценен?
— Несколько тысяч акров ценнейшей красной древесины, — решил ответить честно Генрих. — Это большие деньги.
— Понимаю, — задумчиво помяв подбородок, произнес Макс.
Генриха спокойная реакция племянника удивила.
— Что получу лично я? — по-деловому спросил Ренар и насмешливо добавил: — Ну, конечно, кроме прекрасной невесты.
О бесплодии виконтессы Генрих решил не упоминать. Пусть, когда все свершится, это будет для наглеца сюрпризом.
— Как обычно в таких случаях — станешь бароном в землях, которые получишь с приданым невесты.
— Хм… — потер переносицу Макс. — Заманчивое предложение.
— И, как я сказал, — единственное, — произнес Генрих.
— А вот тут вы ошибаетесь, дядюшка, — ответил Ренар. — Ваш племянник не так уж и безнадежен.
Брови Генриха поползли вверх.
— Поясни.
— Что вам известно о торговом доме «Гилберт»? — спросил Макс и склонил голову набок.
— Торгаши? — поморщился Генрих. Неожиданно для себя он почувствовал досаду. «Обновленный» племянник произвел на него впечатление, и вот теперь такая оплошность. — Ты как будто меня не слышал.
— В моих жилах течет кровь торговцев, — усмехнулся Макс.
— Прежде всего ты признанный сын Фердинанда де Грамона, — задрав подбородок, произнес Генрих.
— И все-таки, — настойчиво продолжил Макс. — Вы не ответили на мой вопрос.
— Потому что в этом нет смысла, — отрезал Генрих. — Какие-то там торгаши не достойны чести породниться с де Грамонами.
— А если эти «какие-то там» торгаши контролируют поставки всего вина в Вестонии? — вкрадчиво спросил Ренар, в упор глядя на Генриха. — Они, по сути, являются монополистами в этом деле. Да, Томас Гилберт не аристократ, но у него столько денег, что графу де Марбо столько даже не снилось. Томас Гилберт смог бы купить три таких Тилийских леса, причем целиком. Подумайте, дядюшка, чего бы наш род мог добиться с такими деньгами.
Генрих молчал. Этот наглец зародил сомнение в его душе.
— Он — торгаш, — наконец, произнес граф. Правда, в его голосе не чувствовалось уверенности. Он как будто давал возможность Максу переубедить его.
— А я — всего лишь бастард, — пожал плечами Ренар. — Я же не предлагаю женить на дочери Гилберта одного из ваших сыновей. В обществе ваш шаг воспримут с пониманием. А что касается Тилийского леса…
— У графа де Марбо есть еще сын, — задумчиво перебил его Генрих. — Я всегда могу отдать за него одну из твоих единокровных сестер.
Именно после этих слов за тяжелой портьерой раздался сдавленный испуганный писк. Ренар обернулся на звук, а Генрих поморщился. Негодная девчонка, она снова подслушивает. Больше некому. Только она может безнаказанно так себя вести. Генрих мысленно вздохнул. Его маленькая Ивелин была его слабостью.
Кстати, графу показалось будто бы случившееся не особо удивило Макса. Он словно уже знал, что за портьерой кто-то есть. Генрих тут же отмахнулся от случайных мыслей.
— Ивелин! — строго позвал граф. — Выходи!
Ренар поднялся и одернул камзол. Раздался приглушенный скрип, и из-за двери, которую закрывала портьера, выглянула испуганная белокурая головка.
— Макс! — смущенно улыбнулась она. — Ты приехал! Как я рада тебя видеть. Как ты возмужал.
— Милая кузина, — улыбнулся в ответ Ренар и галантно поклонился. — Вы хорошеете с каждым днем. Я счастлив снова видеть вас!
— Дочь! — обратил внимание на себя Генрих. — Ты ведешь себя неподобающе.
— Батюшка! — тут же затараторила девушка. — Матушка велела позвать вас. Стол уже накрыт. Все ждут только вас. А еще матушка велела предупредить тебя, что к нам прибыла тётушка Жанна.
Генрих сморщился, будто съел лимон. Все раздражение на своенравную дочь рассеялось. Новость о прибытии герцогини дю Белле мгновенно перебила аппетит графа. Жанна дю Белле, сестра Генриха и Фердинанда, прозванная при дворе Каменной Леди, прибыла неспроста. Как пить дать, она каким-то образом прознала о том, что сегодня на обеде будет присутствовать Ренар. Интересно, что ей понадобилось от бастарда?
— Ну что же, — поднимаясь из кресла, произнес Генрих. — Не будем заставлять себя ждать.
Глава 10
При нашем появлении в обеденном зале все разговоры стихли, и члены клана де Грамон, присутствующие здесь сегодня, обратили свои взоры на меня.
Я в долгу не остался и, тоже не стесняясь, начал их разглядывать. Первыми, на кого я обратил внимание, были две дамы примерно пятидесятилетнего возраста. Вероятно, это графиня Кэтрин де Грамон и герцогиня Жанна дю Белле. Они сидели на изящных стульях рядом с маленьким столиком и, видимо, до нашего прихода о чем-то спокойно беседовали, при этом активно обмахиваясь широкими веерами. Хотя, должен признать, родовое гнездо де Грамонов, ранее принадлежавшее папаше Макса, было построено профессионалами своего дела. При закрытых окнах и нестерпимой жаре во внешнем мире внутри было свежо и даже прохладно. Архитектор, спроектировавший этот особняк, был гением, не иначе.
Дамы были полной противоположностью друг друга. Первая высокая и статная, темноволосая и темноглазая, а вторая… Хм… Я словно увидел повзрослевшую на несколько десятков лет Ивелин. Невысокая, белокурая, зеленоглазая. И очень опасная. Единственное, что сейчас было общего между этими дамами, это одинаково презрительные взгляды, которыми они наградили меня.
В шаге от высокородных дам на удобном диване, обитом голубым бархатом, разместились три довольно миловидные девушки. Все они были чем-то похожи между собой. Это, я полагаю, кузина Макса, Мариэль де Грамон и две его единокровных сестры — Патрисия и Надин. Из рассказов Бертрана я знал, что все они почти одногодки. Каждой чуть больше двадцати лет.
По наиболее яркому наряду и высокомерной манере я очень быстро вычислил, кто из этих трёх — Мариэль, дочь Генриха. Надин и Патрисия на ее фоне казались забитыми и подавленными. Но это не мешало им, как и их теткам, смотреть на меня, словно на лакея, который случайно ошибся дверью.
Валери здесь тоже присутствовала. Она сидела чуть поодаль от сестер и кузины в небольшом креслице и читала маленькую книгу. Когда я вошел, ее взгляд на мгновение радостно вспыхнул, но потом она быстро взяла себя в руки и теперь с удовольствием, и даже с неким злорадным ожиданием разглядывала лица своих родственников.
Последними, на кого я обратил внимание, были двое молодых людей, которые стояли у окна. С одним из них я уже был знаком. Франсуа де Грамон был похож на выброшенную на берег рыбу. Его лицо то бледнело, то покрывалось алыми пятнами. Сколько ненависти было в его глазах. Еще немного — и его хватит удар.
Рядом с ним стоял долговязый темноволосый парень лет двадцати семи. Его холодный и острый взгляд изучающе пробежался по моему лицу и фигуре. Видимо, это старший сынок Генриха де Грамона, Габриэль. Мне стоило труда не усмехнуться. Кузен явно пытался выглядеть старше и серьезнее, но у него это не очень хорошо получалось. Я видел, что он, как и Франсуа, был в бешенстве. Видать, младший брательник уже успел рассказать ему о нашей встрече.
Кстати, дядюшка так и не упомянул об этом, хотя, руку даю на отсечение, Франсуа наверняка требовал покарать наглого бастарда. Видимо, время возмездия еще не пришло.
Откровенно говоря, Генрих де Грамон полностью оправдал мои ожидания. Скрытный, сам себе на уме, жестокий и хитрый. Именно таким я себе его и представлял. А еще дядюшка наверняка был очень мстительным. Например, он не потрудился упомянуть мне о том, что виконтесса де Марбо много лет назад была ранена на охоте, вследствие чего не способна родить своему будущему мужу наследника.
Об этом факте мне поведал Часовщик. А еще он рассказал мне о ее маньяке братце, замуж за которого, по всей видимости, так не хочет ни Валери, ни ее сестры. Собственно, это и объясняло ее активность и настойчивость в Абвиле.
От всего этого дела неприятно попахивало, хотя собственное баронство как приданое — аргумент весомый. Но не ко времени. Жениться я пока не собирался. И уж тем более по указке. Дядя, к слову, на уловку с Гилбертами клюнул с удовольствием. Теперь будет носом землю рыть, собирать информацию. Я обеспечил себе отсрочку, чего, собственно, и добивался.
Я, кстати, не врал — если бы не баронство и не родство с древним родом, кандидатура Томаса Гилберта на роль тестя более выгодна. У него действительно денег куры не клюют. И он очень хочет, чтобы его внуки стали аристократами.
Представляю физиономию Валери, когда Ивелин перескажет ей весь наш с графом разговор. Эту мелкую шпионку я учуял еще в тот момент, когда вошел в кабинет ее папаши.
— А вот и мы! — широко улыбаясь, воскликнула Ивелин. — А это Макс… Кхм… Вернее шевалье Ренар.
Я учтиво поклонился, сперва дамам, а потом кипящим от гнева кузенам. Франсуа я даже незаметно подмигнул, из-за этого на его лице прибавилось еще несколько алых пятен. Хм… У парня явно проблемы с самоконтролем. Удивляюсь, как его еще никто не прикончил.
К слову, все присутствующие в зале явно поддерживали принца Луи. Об этом красноречиво говорили зеленые подвязки и цветные вставки в их нарядах.
Генрих де Грамон дал сигнал седовласому дворецкому, и все присутствующие при помощи лакеев начали рассаживаться за длинным столом.
Во главе стола как хозяин дома находился дядюшка, который шепотом переговаривался со своей сестрой, сидящей по правую от него руку. Графиня сидела слева. Затем дети по старшинству и я в самом конце стола. Как прокаженный. Считай, на отшибе.
— Отец! — Франсуа все-таки не смог сдержаться. Лакеи еще даже не успели внести первые блюда, как виконт яростно выкрикнул: — Объясни нам всем! Что здесь делает этот бастард?!
Генрих де Грамон даже бровью не повел.
— Разве я должен перед кем-то отчитываться? — его холодный спокойный тон заставил Франсуа побледнеть.
— Отец… — словно капризный подросток начал мямлить Франсуа. — Я не это имел в виду… Просто я…
— Ты должен знать свое место, — припечатал Генрих. — В отличие от тебя, Ренар прекрасно знает свое.
Я внутренне усмехнулся. Дядюшка решил натравить на меня своих домочадцев. Ну-ну… Вполне ожидаемый ход. На мгновение наши с ним взгляды встретились. Кажется, я увидел в его глазах легкое удивление. Он, кстати, сегодня часто на меня так смотрит. Будто не узнает прежнего Макса. Ну, это вполне логично.
— Но Анри… — это уже Кэтрин де Грамон. Маман тут же встала на защиту своего младшенького сынули. И, судя по бросаемым на него взглядам, — самого любимого. — Как ты можешь сравнивать! Твой сын — виконт! А этот… Этот…
Графиня окатила меня волной презрения и отвращения.
— Шевалье Ренар — член рода де Грамон, — перебил ее граф. — И он готов, как член этой семьи, исполнить свой долг.
Дядя явно подливает масла в огонь.
— Какой еще долг? — возмутился Франсуа. — Он — позор этой семьи, как и его папаша бунтовщик!
Генрих будто не услышал слов своего сына. Он как раз был занят разрезанием небольшого мясного рулетика столовым ножом. Я, кстати, последовал его примеру и невозмутимо поглощал это великолепное лакомство. Таких изысканных блюд не было даже в доме бургомистра Тулона.
Наше дружное игнорирование взбесило кузенов еще больше, а вот Валери и Ивелин были явно в восторге.
— Кстати, о долге, — неожиданно произнес граф, сбивая тем самым настроившуюся было что-то сказать графиню. — Шевалье Ренар буквально на днях прибыл из Тулона. Он проходил службу в теневом патруле в Западной крепости.
В обеденном зале повисло гробовое молчание. Все сидящие за столом повернули в мою сторону головы. Молчание нарушил граф. Он, указывая столовым ножом на мою грудь, произнес:
— Франсуа, видишь вон то серебряное крылышко на груди твоего кузена? Вчера, описывая мне вашу встречу с шевалье Ренаром, ты назвал это… Кхм… Как там было? А, вспомнил! Варварской безделушкой, кажется. Жанна, тебе знакома эта вещь?
Неожиданный переход с Франсуа на свою сестру заставил всех повернуть головы в сторону герцогини дю Белле.
Тетка Макса, слегка прищурившись, озадаченно произнесла:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что…
— Да, сестрица, — кивнул Генрих. — Именно это я и хочу сказать. Ваш племянник является кавалером ордена «Серебряного крыла Стрикса». Как вы помните, только двое из наших славных предков были удостоены такой чести. Наш прапрадед и его дед.
Герцогиня уже по-новому взглянула на меня.
— Макс! — восхищенно воскликнула Ивелин. — Ты должен нам рассказать, за что ты получил этот орден!
— Милая кузина, — вздохнул я. — Мне до сих пор кажется, что я недостоин этой награды. Мне всего лишь представилась возможность помочь моим братьям по оружию.
— А что с ними произошло? — тут же спросила Ивелин.
— Они были ранены в бою с теневыми тварями, — ответил я.
После моих слов над столом снова повисла тишина.
— Ты сражался с чудовищами из Тени?! — Ивелин была в восторге. — У них, наверное, огромные клыки и когти!
— Да, милая кузина, сражался, — улыбнувшись, ответил я. — А что касается размера их когтей, то в этом вы можете убедиться сами. Вот… Примите от меня этот скромный подарок… Один из моих трофеев.
Сказав это, я достал из кармана один из когтей теневого волка и протянул его девушке. Кузина, радостно взвизгнув, приняла изогнутый черный коготь и начала ошарашенно его разглядывать.
— Ивелин! — первой очнулась графиня. — Ты ведешь себя неподобающе!
— Ой… — спохватилась кузина и быстро спрятала сувенир.
— Простите, мадам, — обратился я к ее матери. — Это моя вина…
Кэтрин де Грамон обожгла меня злым взглядом. А вот ее сыновья немного присмирели. Информация о том, что сидящий за их столом «жалкий» бастард неожиданно оказался героем фронтира, явно сбила их с толку.
Сестры Макса и старшая кузина, не зная, как реагировать, заинтересованно наблюдали за происходящим, а вот Валери без сомнения наслаждалась моментом. Генрих, кстати, это видел. Несмотря на то, что он якобы был поглощен трапезой, это не мешало ему отслеживать реакцию каждого члена семьи. Похоже, моя своенравная единокровная сестрица на особом контроле у дядюшки.
Неловкую паузу, возникшую за столом, прервала герцогиня дю Белле. Сперва она сообщила новость номер один о вчерашнем нападении на принцессу Адель возле храма Пресветлой. Как я и предполагал, версий в народе озвучивалось множество. От подлого нападения ведьм, до бунта. Кстати, версия с аталийцами тоже упоминалась. Для меня, как одного из участников той схватки, она была самая правдоподобная. Правда, об этом я, конечно же, умолчал.
Затем разговор плавно перешел на принца Луи, сторонниками которого были де Грамоны.
— Из надежных источников я узнала, что принца Луи хотят женить, — произнесла герцогиня.
— Кого же выбрал король? — спросила графиня и напряглась.
— Увы, дорогая, но несмотря на наши старания, выбор его величества пал на дочь северного конунга, Бьёрна Острозубого, — искренне вздохнула герцогиня.
Все женщины за столом ахнули.
Хм… Это что же тетки Макса всерьез рассчитывали женить Ивелин или Мариэль на принце? А чему я, собственно, удивляюсь? Де Грамоны — древний и влиятельный род. Насколько я знаю, герцогиня дю Белле похоронила двоих своих сыновей и сейчас, похоже, полностью перенаправила всю свою энергию на племянниц и племянников. Кстати, вот и объяснение всем этим зеленым лентам на локтях де Грамонов.
— Я с самого начала говорил, что из этой затеи ничего не выйдет, — хмыкнул граф. — Принцы нужны королю для укрепления власти. Если бы не мой братец со своими глупыми идеями, мы может быть и смогли бы потягаться с герцогами, но, увы, от былого величия нашего рода остались одни руины.
Хм, сейчас я был абсолютно согласен с «дядюшкой». Папаня Макса здорово подгадил всей своей семье.
— Но почему именно дочь какого-то северного варвара? — подал голос старший сын Генриха, Габриэль. — Разве в Вестонии не нашлось более достойной кандидатуры?
— А давай об этом спросим у твоего кузена, — с насмешкой в голосе произнес граф. — Как думаешь, Макс? Почему выбор пал на какого-то северного варвара?
Дядюшка не прекращает попыток натравить на меня свою семейку. Любопытно, зачем ему это? Пытается натаскивать сыночков словно охотничьих псов на волка?
Все взоры сидящих за столом обратились в мою сторону. В основном на меня смотрели снисходительно, как на деревенщину. Габриэль был явно раздражен пренебрежительным тоном отца и необычным вниманием к этому жалкому бастарду.
Я с сожалением отложил столовые приборы.
— Думаю, это связано с войной, — ответил я.
— Хах! — насмешливо воскликнул Франсуа. — Великолепно! Тоже мне откровение! С таким же успехом, отец, ты бы мог обратиться к какому-нибудь лавочнику в торговом переулке.
— Дорогой кузен, — обратился я к нему. Его явно это покоробило. Вон как скривился. — Вы зря недооцениваете аналитические способности лавочников. Эти люди ежедневно следят за происходящим в родном королевстве и в мире. Если они не будут держать руку на пульсе, их дело зачахнет.
— Отец! — скривился Франсуа. — Это просто смешно. Что может знать лавочник о политике?
Генрих проигнорировал слова сына. Кстати, во взгляде герцогини я заметил веселые искорки. Бьюсь об заклад, она не самого высокого мнения о своих племянниках.
— Макс! — улыбаясь, обратилась ко мне Ивелин. — Ну же! Парируй! Что может знать о политике простой лавочник?
— Очень многое, — ответил я. — Скажу больше, вам бы, дорогая кузина, стоило взять у одного из них несколько уроков.
— Боюсь, батюшка будет против, — хихикнула Ивелин.
— Хорошо, тогда позвольте я объясню свою мысль на простом примере.
Франсуа громко фыркнул. А Габриель снисходительно усмехнулся.
— Для примера давайте возьмем… кхм… — я демонстративно осмотрел стол и указал пальцем на маленькое фарфоровое блюдце. — Вот хотя бы это…
— Блюдце? — спросила Ивелин.
— Да, — кивнул я. — Из чего оно сделано?
— Это фарфор.
— Верно, — кивнул я. — А если быть точным — оно сделано из белой глины. Которую добывают на севере. В графстве де Лузиньян.
— К чему все это говоришь? — не вытерпел Франсуа. — И как это связано с лавочником?
— Напрямую, — ответил я. — Лавочник торгует этим фарфором.
— О, боги! — покачал головой кузен. К слову, его родители и тетка не вмешивались. Они внимательно меня слушали.
— Макс, какая связь между фарфором, войной, принцем Луи и дочерью конунга? — спросила Ивелин.
— Правильный вопрос, милая кузина, — улыбнулся я в ответ и взял в руки легкое блюдце. — Сейчас, предположим, лавочник и другие продавцы фарфора продают такие блюдца по одной кроне за штуку. А теперь представьте, что они узнают о набегах нортландцев на северные провинции, в том числе и на графство де Лузиньян. Что произойдёт с ценой на фарфор?
— Она повысится! — тут же ответила Ивелин. — Добыча белой глины из-за набегов прекратится! И производство фарфора со временем остановится!
— Верно, — кивнул я. — Видите? Все взаимосвязано. А теперь еще один вопрос. Что произойдет, когда граф де Лузиньян и другие северные графы узнают, что их провинции безнаказанно грабят нортландцы?
— Они поспешат со своими дружинами домой, чтобы защитить свои дома и семьи, — быстро ответила Ивелин.
— И тем самым очень сильно ослабят королевскую армию, — добавил я. — А ведь у нас война с Аталией.
— Хотите сказать, что его величество хочет женить своего сына на дочери конунга, чтобы обезопасить северные рубежи? — задумчиво спросила Ивелин.
— Именно это я и хочу сказать. Если бы не война с Аталией и не огромный риск ослабить королевскую армию, его величество вряд ли бы принял такое решение.
Некоторое время сидящие за столом молча переглядывались. Тишину нарушил Генрих.
— Франсуа, — насмешливо обратился он к сыну. — А что, если я воспользуюсь советом твоего кузена и отправлю тебя в обучение к какому-нибудь лавочнику?
Глава 11
На удивление, колкость графа осталась без ответа. Я было приготовился выслушать гневно-обиженный спич Франсуа, но кузен сидел молча, словно воды в рот набрал, как, собственно, и все семейство. По всей видимости, подобный тон Генриха всем уже был знаком и, несмотря на некие шутливые нотки, был далек от веселого.
Все молчали, но эмоции сидящих за столом легко читались на их лицах. Франсуа, которому было предложено пройти обучение у лавочника, казалось, вот-вот хватит удар. Его лицо было пунцовым, а на глаза навернулись слезы. Его брат, сидевший рядом, судя по движению его плеча, под столом держал младшего братишку за руку. Со стороны эта картина смотрелась трогательно и так… Многообещающе для меня.
Сегодня я осознал простую вещь. Если вдруг по какой-то причине глава клана де Грамон навсегда исчезнет, семейка Макса останется без защиты. Судя по мрачным и подозрительным взглядам, что бросал изредка на меня и на Валери Генрих, он прекрасно понимал это. И, конечно, он понимал, что его капризные и избалованные сыновья, как потенциальные главы рода, только ослабят и без того растерявший влияние клан.
Единственная, на мой взгляд, кто могла заменить Генриха, это его сестра, герцогиня дю Белле. Одинокая, бездетная, полностью сконцентрировавшая все свое внимание на усилении де Грамонов, она не даст погибнуть клану. Но и она не бессмертна.
Взгляды Жанны дю Белле, бросаемые в мою сторону, мне особенно не нравились. Своим змеиным взглядом она, не моргая, следила за каждым моим движением и каждой моей эмоцией.
В общем, старейшины рода де Грамон каждый по-своему явно пытались разглядеть во мне угрозу. Не удивлюсь, если узнаю, что папашу Макса эти двое топили вместе.
Конечно, я в любой момент могу пойти на радикальные меры, но, во-первых, конфликта как такового пока еще нет и до критической точки еще очень далеко. А во-вторых, ослабление рода де Грамон путем удаления двух таких сильных фигур мне и самому не выгодно. У меня на эту семейку имеются далеко идущие планы.
Если граф и герцогиня смотрели на меня, как на некую, пока непонятную, но уже отрастившую зубки зверушку, то графиня де Грамон, одаривая своего младшенького сыночка молчаливыми любящими взглядами, периодически зыркая в мою сторону, обжигала меня презрением.
Её старшая дочь, Мариэль очень старалась во всем копировать свою мамашу. Она, гордо подняв подбородок, брезгливо смотрела на меня, словно на вшивого облезлого пса.
Две старшие сестры Макса старались не отставать от своей кузины, а вот Валери, опустив глаза, старательно сдерживала свои эмоции. Уверен, девушка прекрасно понимает, что за каждым ее взглядом и вздохом внимательно следит дядя и тетка. Но как бы Валери ни пыталась сохранять невозмутимое выражение лица, иногда на короткий миг на ее губах я замечал злорадную усмешку.
Ивелин была единственной, кому было плевать на все эти пантомимы. После слов отца его любимица приглушенно хихикнула и быстро прикрыла рот ладошкой. В ее глазах заискрились веселые бесенята. Она, улучив момент, даже успела дружелюбно подмигнуть мне.
Некоторое время над столом висела гнетущая тишина, нарушаемая иногда звоном посуды и столовых приборов. К тому моменту, когда лакеи начали выносить десерт, граф, наконец, удовлетворенно откинулся на спинку стула, лениво взглянул на свою сестру и слегка насмешливо произнес:
— Я так понимаю, дорогая сестра, новости о женитьбе принца Луи — это не единственные вести, что пришли к вам из ваших так называемых надежных источников?
Герцогиня неопределенно хмыкнула, давая понять брату, что его мелкие подзуживания и переход на «вы» на нее никак не действуют и иронично произнесла:
— Дорогой брат, спешу заметить, что именно благодаря моим надежным источникам, которые своевременно снабжают меня полезной информацией, вы один из первых узнаете все новости в королевстве из первых рук.
Генрих фыркнул:
— Прошу заметить, милая сестрица, что все эти новости «из первых рук» я очень щедро оплачиваю. И это еще мягко сказано. Те, кто вас снабжают этими сплетнями и слухами, уже давно сколотили состояние, благодаря моему золоту.
— Брат мой, если вы на грани разорения, тогда вам стоит поберечь ваши скудные запасы и перейти на другие, менее затратные способы добычи, как вы выразились «слухов и сплетен». Например, как вариант, можно обратиться к вышеупомянутым лавочникам, о феноменальной осведомленности которых так увлеченно рассказывал наш с вами племянник.
Граф фыркнул и сделал неопределенный пас рукой.
— Ну-ну, милая сестрица, после сегодняшнего маленького представления я склонен прислушаться к вашему совету, но после того, как получу в полной мере то, за что так щедро заплатил. Итак, я вас внимательно слушаю…
Судя по тому, как остальные члены семьи спокойно реагировали на разговор графа и герцогини, такие легкие перебранки были в порядке вещей для этих двоих.
— Вы правы, брат мой, — кивнула герцогиня, и ее лицо посерьезнело. — Будущая женитьба принца Луи — не единственная новость. То, что я вам сейчас расскажу, уже завтра перевернет все вверх дном в нашем королевстве.
Все взоры сидящих за столом обратились на герцогиню.
— Даже так? — нахмурился граф. Он тут же подобрался. Видимо, герцогиня дю Белле таким тоном всегда сообщала что-то важное.
Все притихли. Даже Франсуа перестал дуться и весь обратился в слух.
Герцогине явно нравилось всеобщее внимание. Она выдержала паузу и, гордо приподняв подбородок, излишне торжественно произнесла.
— Мне стало известно, чьи цвета будет носить герцог де Гонди. Его величество принял решение. Маркиза де Гонди станет женой принца Филиппа!
Все разом выдохнули, а потом одновременно заговорили. Кроме меня. Я, пользуясь тем, что на меня престали обращать внимание, с удовольствием уплетал нежный десерт.
Дело в том, что новость о решении короля не застала меня врасплох. В разговоре с Часовщиком я упомянул, что практически одновременно с герцогом де Гонди въехал в столицу. Услышав о герцоге и юной леди, сопровождавшей его, виконт де Тосни сразу же высказал предположение о том, что Герцог Юга, правитель Акитании приехал заключить союз с Карлом III, залогом успешности которого, скорее всего, станет брак маркизы и одного из принцев.
Часовщик, тоже имевший своих информаторов при дворе, сообщил мне, что скорее всего герцог Юга, под контролем которого находится почти вся торговля зерном, браком своей дочери с младшими принцами не удовлетворится. Ведь изначально де Гонди рассчитывал на помолвку своего сына и принцессы Адель.
В общем, мы с Часовщиком пришли тогда к выводу, что король, о привязанности которого к принцессе Адель знал даже последний пьянчуга в столице, уже давно дал согласие на свадьбу маркизы де Гонди и своего старшего сына, потенциального наследника трона. Но то были всего лишь наши предположения, и вот они оправдались.
Пока Генрих молча переваривал очередную новость, младшие члены семьи начали горячо обсуждать услышанное. Очень быстро дискуссия переросла в спор на тему: кого из принцев королю правильней было женить на маркизе де Гонди.
Судя по тому, что старшие не спешили встревать в политическую дискуссию младших, подобные дебаты ими даже поощрялись. Видимо, именно таким способом и формировалось понимание политических тонкостей в аристократических семьях.
Кстати, тот факт, что разговор велся в моем присутствии, меня не удивлял. После приема у тулонского бургомистра я понял, что в местном аристократическом обществе обсуждение всего, что происходит при дворе, это нормальная практика. Они смело и открыто говорили о нарядах фавориток короля, его политике как внутри страны, так и вне ее, о разных сплетнях и скандалах, касавшихся как самих принцев, так и их ближайших сторонников.
— Полагаю, — обведя всех гордым взглядом, произнес Габриэль. — Более ни у кого не осталось сомнений, кто станет следующим дофином Вестонии?
— С этим трудно спорить, брат, — поддержал Франсуа. — После того, как маркиза де Гонди станет женой Филиппа, на его стороне встанет еще и весь юг.
— Восток и юг — это уже сила! — кивнул Габриэль.
— Значит, все было напрасно? — недоуменно спросила Ивелин.
— Ты о чем? — поднял бровь Франсуа.
— Об этих подвязках… — приподняла она локоть, на котором была повязана широкая лента изумрудного цвета, обшитая золотыми нитями.
— Полагаю, что его величество, преследуя какие-то только ему известные цели, наконец, добился своего, — пожал плечами Габриэль.
— А я не жалею, — подала голос их старшая сестра и мечтательно оглядела свой наряд. — Это были прекрасные дни. Красочные и волнительные.
Читать бесплатно другие книги:
