Драконова Академия. Книга 3 Эльденберт Марина

— Валентайн… — хрипло выдыхаю я, но остановить это уже не могу. Потому что если взгляд — это огненная река, то его прикосновения — нечто запредельное. То, от чего вся кожа вмиг становится единым чувствительным полотном, на котором можно написать любую бесстыдную картину.

Все эти мысли сжимаются во мне, когда его ладони сжимаются на моих плечах. Расслабляются — и чувственные картины вспыхивают сверхновой. Мне, кажется, достаточно было бы, чтобы он просто на меня смотрел, но сейчас… Еще никогда его ладони не были такими горячими.

Он что, в самом деле где-то в подпространстве зачерпнул лавы?

От огненных прикосновений мышцы и кожа горят, и неожиданно становятся безумно мягкими и податливыми. Движения действительно массажные, круговые — Сонина мама любила массаж, она нас просвещала на эту тему и даже как-то подарила нам на восьмое марта поход в тайский салон. Мысль приходит и уходит, растворяясь, как нечто несущественное в возрастающей с каждой секундой неге.

— Мне нужна форма, — сообщаю я. — Куда ты дел мою форму?

— Я сказал: расслабься, Лена, — его голос словно поглощает остатки мыслей.

Он меня что, гипнотизирует? Или это какие-то очередные штучки-дрючки вроде тайн темной магии?

Не удивлюсь, если честно. Вот вообще ни разу не удивлюсь.

Мысль превращается в поток и уходит, когда его ладони спускаются на поясницу, а после — еще ниже. Разминая, кажется, каждую клеточку тела, которое вместе с мыслями превращается в поток, и я уже смутно отдаю себе отчет, где он, а где я. Потому что его прикосновения втекают в мое тело, и я прохожу сквозь них, как горная река гладит камни, а камни врываются в реку.

Он настолько близко, настолько рядом, что это сложно осознать даже чувствами. Между нами сантиметры? Миллиметры? Нет ничего.

Валентайн точно был одет, когда все это начиналось, но сейчас — вряд ли. Или мне просто кажется? Потому что я чувствую жар его тела, его близость, как никогда раньше. Странно было бы, если бы не чувствовала — его ладони сжимают мои ягодицы. Почти невинно. Почти… вот в этом почти и кроется та самая разница, между массажем и откровенными прикосновениями. Эта тонюсенькая грань, когда желание в каждом движении пальцев и в каждом вздохе.

И я почти разочарованно выдыхаю, когда он проходится сильными, почти болезненными, но такими приятными движениями по моим ногам. Спускается к ступням, а после снова переворачивает меня на спину.

Его взгляд как удар молнии. Черной.

В глубине его глаз не осталось зрачков, только бесконечная черная ночь, сила, мощь и ярость темной магии, ее суть, ее истинная природа, ее бесконечный холод и забвение. Удивительно, как остро я ощущала этот холод раньше, как нечто чужое, опасное, страшное, и насколько сейчас оно чувствуется… родным. Мне не хочется отшатнуться, не хочется сбежать на край света, мне хочется жить и чувствовать сейчас, как никогда.

И я позволяю себе это, когда закусываю губу, закрываю глаза, позволяя его рукам скользить теперь уже по моей груди. Реальность, сон или транс? Это что-то на грани, потому что прикосновения Валентайна — каждое, отдается внутри меня сначала ударом тока. Потом вздохом. И только потом — ответным ударом сердца и осознанием, как это прикосновение впитывается в меня запретным чувственным наслаждением.

Не знаю, что он испытывает сейчас, но, если бы он не чувствовал того, что чувствую я, это бы не было так.

Бесстыдно.

Невыносимо хорошо.

Сладко.

«Тебе нужен массаж, Лена».

Хорошо. Пусть это будет массаж.

С закрытыми глазами ощущения острее, любые — даже мягкие обволакивающие движения ладоней вокруг груди. Перекатывания чувствительных вершинок между пальцами. Несильные надавливания на живот.

Я ловлю их, одно за другим, ловлю и падаю в них, как в пропасть. Валентайн не касается меня между ног, но это и не нужно. Сладкая нега, затягивающая меня, не похожа на вспышку оргазма. Это что-то совершенно иное, в это иное я соскальзываю с каждым мгновением все глубже, глубже и глубже.

Согревшаяся. Расслабленная. Спокойная. Счастливая. Умиротворенная.

Никогда бы не подумала, что эти слова применимы к Валентайну Альгору…

И это последняя на сегодня осознанная мысль, потому что потом, под его руками, я проваливаюсь в сон.

Глава 15

Глава 15

Не знаю, что бы я делала, если бы, проснувшись, обнаружила рядом с собой Валентайна. Но, к счастью, когда я проснулась, Валентайна рядом со мной уже не было. Было утро, меня разбудила Эвиль, и я поняла, что уже давно так потрясающе не высыпалась. Как будто всю усталость стряхнула разом, взамен получив бодрость, счастье и потрясающее настроение.

Давно у меня такого не было, этого забытого ощущения из прошлой жизни — когда открываешь глаза, улыбаешься новому дню и знаешь, что сегодня он обязательно будет чудесным. Как дома, в детстве, на выходных, когда можно подольше поваляться, никуда не надо спешить. Когда можно гулять весь день (особенно летом), и впереди только счастье-счастье-счастье.

Я поймала это ощущение настолько отчетливо, что почти напугалась. Напугалась — потому что вчерашнее до вчера не вписывалось в картину моего мира. Потому что с чего бы мне быть счастливой? На этой мысли я себя тоже остановила и поинтересовалась — а с чего быть несчастной? Мне вчера было хорошо. Мне было настолько хорошо, что я забыла обо всем и обо всех впервые за долгое время.

Так и с чего теперь заморачиваться?

Мне до смерти надоело быть хорошей девочкой, а еще заморачиваться. В конце концов, захотелось Валентайну сделать мне массаж — он сделал. Захотелось мне массаж от него — я кайфанула и пошла дальше.

Правда, как выяснилось, не совсем пошла, потому что у меня на браслете обнаружилось непривычное сообщение: «Доброе утро, Лена».

От Валентайна.

И вот это было уже совсем странно.

Хорошо, что мы отменили занятия, и у меня была передышка до выходных. Как выяснилось чуть позже, не совсем даже до выходных, потому что, когда я в конце недели прибыла в особняк, узнала, что Валентайн уехал по делам в гарнизон на границе с Темными землями, и вернется ближе к вечеру завтра.

Передышка продлилась, и я не представляла, радоваться этому или огорчаться. А еще не представляла, каким образом стряхнуть с себя ищейку-Люциана и начать снова встречаться с Максом, а не только урывками-сообщениями через тайную виритту. Ему пока не удалось найти ничего интересного, а общаться становилось все сложнее и сложнее. Потому что в его браслет Хитар вплел еще и следящее заклинание, как будто подозревал что-то.

Мне не хотелось думать, что Люциан все же отправил ему анонимку, но думалось именно об этом. Еще — о том, что теперь Максу рискованно стало даже доставать мой подарок с другой вириттой, потому что если Хитар узнает, мало точно никому не покажется.

Обо всем этом я размышляла, устроившись за своим любимым столиком у окна, в чайной, то есть ранховой, тэрны Хлит. Дожидаясь, пока хозяйка, с которой, когда было мало посетителей, мы уже болтали как старые знакомые, приготовит мне ранх — сливочно-молочный на травах, я вертела в разные стороны тарелочку с сезонной выпечкой. То есть с теми ягодами, которые надкусывал Люциан, когда созерцал меня, и внутри невольно поднималась не то ярость, не то дикие, яростные мурашки.

Если бы они и впрямь могли быть войском, я бы их натравила на этого недодракона, и они бы его покусали! А еще, при всех моих «нежных» чувствах к нему, по телу шел жар, стоило мне об этом вспомнить. Как будто части меня это нравилось!

Бр-р-р-р!!!

Зажмурившись, я сунула в рот как всегда невероятно вкусную слойку, и перед глазами полыхнула картина склонившегося надо мной Люциана. А еще, почему-то, продолжение — как он наклоняется ниже, целует меня в губы, и у этого поцелуя вкус этих самых ягод.

— Ленор?! Привет!

Я широко распахнула глаза, увидев стоявшую передо мной Драконову, и судорожно вдохнула. Зря. Что-то из «воспоминательной» выпечки пошло не туда, как говорила тетя Оля, потом до кучи не туда пошел образ целующего меня Люциана, и я натурально так подавилась.

Настолько, что вдох встал в горле комом, а я вцепилась побелевшими пальцами в столик и даже кашлянуть не могла. Да-а-а-а, Лена! Пережить переход в другой мир, удар темной магии, Лэйтора, дофига всего еще, подавиться булочкой и сдохнуть. Это точно по-нашему, выкуси, Адергайн Ниихтарн!

До того, как я эпично завалилась на спинку, София подскочила ко мне, резким рывком вздернула на ноги и приемом, который часто показывали в голливудских фильмах, и которому обучали на курсах первой медицинской помощи, выпихнула из меня то, что меня душило. Настолько отточено и профессионально, что впору было подозревать ее в нехорошем. В смысле, в причастности к моему миру.

Пока я кашляла, на меня подозрительно косились посетители ранховой, а тэрна Хлит принесла поднос с чайником и чашкой.

— Все хорошо, девочка? — поинтересовалась участливо.

— Все хорошо, — вытирая слезящиеся глаза салфеткой, произнесла я.

Хозяйка поспешила к стоявшим у витрины покупателям, а я перевела взгляд на Софию.

— Где ты вообще такому научилась?

— Какому — такому? — поинтересовалась София.

— Ну… вот этому вот спасению жизней.

— А, это наш домашний лекарь показывал. Семейный в смысле. — Она пожала плечами. — И пожалуйста.

Тут только я поняла, что так ее и не поблагодарила за все, что она сделала. В смысле, за то, что не позволила моей жизни прерваться так позорно и вопреки всем планам Адергайна Ниихтарна.

— Спасибо, — искренне произнесла я. — Хочешь ранха? И булочек. Я угощаю.

София моргнула, как будто не ожидала, а потом, закусив губу, кивнула.

— Кто же в здравом уме отказывается от булочек?

— У того, кто отказывается от булочек, речи про здравый ум не идет, — фыркнула я. — Тогда выбирай, тэрна Хлит все принесет. А я пока попрошу дополнительную чашку.

Пить чай не в одиночестве для меня будет очень непривычно, это я поняла сразу. Во-первых, я привыкла к тому, что все либо от меня шарахаются, либо я не доверяю, а во-вторых, сидеть вот так, за маленьким столиком в уютной кафешке (ну ладно, ладно, ранховой) — это очень похоже на то, как было у нас с Соней. Судя по виду Драконовой, она тоже чувствовала себя не в своей тарелке, потому что долго молчала и делала вид, что ее интересуют чаинки, то есть ранхинки, кружащиеся в чашке. Перед тем как спросить:

— Ты часто здесь бываешь?

— Да. Это мое любимое место.

— Мне тоже нравится. Правда, у меня часто не получается.

— Почему?

— Ну… это заведение как бы не совсем соответствует ценностям моей семьи. А после случившегося зимой отец редко выпускает меня из виду. Сегодня вот я пораньше закончила в Академии и попросилась с мамой по магазинам, а потом отпросилась у мамы погулять до того, как она закончит свой ш… шедевральный поход по всем прекрасным местам с прекрасной одеждой. Зная маму, до вечера я свободна, поэтому так. — София улыбнулась и отпила чай, а я подумала, какой же это все-таки трындец — когда папаша так наседает. С другой стороны, не поставь я сразу Хитара на место, тоже по струночке ходила бы и по стенке. И тряслась, чтобы не схлопотать наказание. Вот только София Драконова почему-то не вязалась у меня с девушкой, которая всего боится.

— Почему бы тебе не послать его подальше и не жить одной? — поинтересовалась я. — Хотя это не мое дело, понимаю.

— Я… — Она закусила губу и отхлебнула чай. То есть ранх. — Я думала об этом. Как раз закончу первый курс, и хочу начать жить одна.

— Да? Круто. Я тоже хочу.

— А разве ты не… — ее взгляд невольно коснулся кольца у меня на пальце.

К счастью, тэрна Хлит принесла выбранный Софией рогалик. Пока она ставила тарелочку на стол, мне все равно не удалось придумать ничего толкового на тему «разве я не».

— С этим все сложно, — сказала я.

У нас с Валентайном фиктивная помолвка, фиктивное совместное проживание и фиктивные отношения. Массаж вчера, правда, был настоящим. То, что не случилось в праздничную ночь — тоже. Потом появилась голая Эстре и все испортила. Хотя ладно, не Эстре все испортила, а Валентайн, который позволил голой Эстре все испортить.

— Понимаю, — София вгрызлась в рогалик, подозреваю, чтобы не продолжать неудобный разговор, а я… я сама не понимала, что чувствую. Ни по поводу Валентайна, ни по поводу того, что сижу с этой девушкой за одним столиком и так свободно обо всем говорю. Хотя свободно — это относительное понятие. С одной стороны мне было жутко стремно, а с другой — удивительно легко. Невероятное странное чувство, какое-то дикое — довериться Софии Драконовой и все ей рассказать. Прямо впору подозревать тэрну Хлит в том, что она в лучших традициях Амстердама добавляет что-то в свои чудесные рогалики и не менее чудесные булочки и пирожные.

Сначала мне Люциан глючился, теперь вот — доверие Софии Драконовой.

— Еще я хотела попросить прощения, — сказала я. — За то, что тогда отреагировала так тогда, в парке. Когда ты хотела помочь и предупредить.

— Аф? — переспросила София, проглотила кусочек и добавила, почему-то покраснев. — Да ничего. Все в порядке. После того, что с тобой происходит, я бы тоже никому не доверяла. Особенно мне.

Последнее она произнесла со смешком.

— Наверное. Но я правда очень тебе благодарна.

— Я тоже. — Она снова закусила губу. — И мне очень приятно, что ты пригласила меня к тебе присоединиться.

Я улыбнулась.

— Как тебе ранх?

— Удивительно вкусный. Рогалик тоже. Хорошо, что я не могу часто здесь бывать, иначе уже стала бы шариком.

Я не выдержала и расхохоталась.

— По-моему, тебе это не грозит.

— Мне да. А у тебя какое оправдание?

— Ну что я могу сказать? Темная магия.

Теперь уже расхохоталась София. Причем так, что поперхнулась ранхом, и мне пришлось хлопать ее по спине, чтобы она прокашлялась.

— Так, теперь мы по два раза друг друга спасли, и в полном расчете, — подвела итог я, возвращаясь на свое место.

— Да уж, — София посмотрела на меня в упор. — А что ты собираешься делать после того, как перекусишь?

В принципе никаких особых планов у меня не было, поэтому и выдумывать я не стала.

— Да ничего особенного. Собиралась заглянуть еще кое-куда, и домой. Погулять в общем.

— Можем погулять вместе, — предложила София.

И я вдруг с удивлением осознала, что не хочу отказываться.

— Да. Классная идея.

Мы допивали ранх, болтали о предстоящих экзаменах и о закидонах магистров в точности так же, как могли бы болтать о таком с Соней в моем мире, но меня почему-то это совсем не смущало. Больше того, вообще не хотелось сегодня грустить, переживать, заморачиваться, это было странное и совершенно позабытое чувство, какое раньше действительно возникало только рядом с лучшей подругой. Может быть, у меня закончился адаптационный период, а может быть, я наконец-то окончательно осознала: к той, другой жизни возврата не будет никогда. Может быть, я просто поняла, что в этой тоже достойна счастья, радости, удовольствия, и решила наслаждаться этим чудесным днем рядом с Драконовой.

Как бы там ни было, из ранховой мы обе вывалились счастливые, хохочущие и довольные. Едва успели пройти несколько улочек по направлению к Алой площади и выйти на широкую, лесенкой убегающую наверх между домами, как я увидела выходящего из цветочного магазина Валентайна. С букетом в одной руке и подарочной коробкой в другой.

Вот только этого мне сейчас и не хватало!

Отъехавшего в гарнизон Валентайна, который на самом деле бегает с цветами и подарками по Хэвенсграду. Настроение, которое умудрилось достигнуть предельной отметки за последнее время, стремительно начало опускаться вниз, как заряд старенького смартфона с покалеченным аккумулятором.

Нет, ну что за мужчина, а?

Вот уж кто, как мне казалось, вообще не должен лгать — так это он. Ему же… тьфу на него!

Я остановилась:

— Давай пойдем куда-нибудь еще.

София приподняла брови, а после на удивление догадливо кивнула:

— Это из-за него?

Вот же глазастая!

— Да. Не особо хочу с ним встречаться.

— Не хочешь или хочешь это развидеть?

Я чуть было не выдала, что это не ее дело, но потом вспомнила, что у нас с ней сегодня было много неловких вопросов. Ну несколько так точно, поэтому что толку рычать на нее, когда хочется нарычать на Валентайна. Если уж быть до конца откровенной, нарычать на себя. За то, что повелась в очередной раз на этот массаж и на «Доброе утро, Лена». А еще на то, что он уехал в гарнизон.

Хотя кто его знает, может, он квартиру Эстре называет гарнизон, и у них там ролевые игры по защите границ от темной магии. Меня даже перекосило, когда я представила, как все это будет происходить, и в этот момент София крепко схватила меня за руку.

— Пойдем! — и потащила за собой.

Я даже опомниться не успела, как она все это провернула: так лихо, что затормозить я попыталась спустя несколько метров, глядя на маячащего впереди с цветами и подарком Валентайна.

— Что?! Стой! Куда ты меня тащишь?

— Как — куда? За ним. Увидишь все своими глазами, все ему выскажешь. А то любят они изобразить, что ни при делах.

Я хотела было возразить, что мне без разницы, и что его дела меня совершенно точно не интересуют, а потом поняла, что Драконова права. Надо в этом поставить точку для себя раз и навсегда. В массажах, его походах с цветами и подарками, и прочим. Увидеть все своими глазами, потом посмотреть в его, и сказать, что я съезжаю. И пусть сам доделывает свои негостеприимные хоромы, в которых, по большому счету, нужна только спальня — для игр в темный гарнизон с Эстре и жральня — чтобы его темное высочество аппетиты другого рода удовлетворял!

Разозлившись, я сама ускорила шаг, и Софии уже не приходилось тащить меня на буксире. Скорее, это я тащила ее, я осознала это, уже когда мы следом за Валентайном повернули на широкую улицу, поднявшись (и даже не запыхавшись) по ступенькам между домами. Правда, на той улице он замедлил шаг, и нам тоже пришлось замедлиться, а потом София и вовсе начала тормозить.

Буквально.

Я просто почувствовала, как меня тянет назад.

— Стой! — зашипела она. — Стой, Ларо. Стой, ну пожалуйста!

Я поняла, в чем дело, только когда проследила ее взгляд. Он был прикован к стоявшей у ворот старинного особняка девушке. Женевьев. Будущей королеве, невесте Сезара, и… ой, блин! У Драконовой что, правда есть что-то с Сезаром? Если бы не было, она бы на нее так не смотрела.

Все эти мысли пролетели у меня в голове со свистом ветра, следом вдогонку полетело осознание: так это же тот самый приют, детский приют, который основала Женевьев. Это место я видела на картинке в дарранийском аналоге соцсети. Этот особняк Женевьев выбирала лично, он являлся историческим памятником и требовал основательной реконструкции. Все это она сделала на свои личные средства, и…

Я перевела взгляд на резко помрачневшую Софию, потом вспомнила, как мы вообще здесь оказались. Валентайн Альгор разбил мою картину мира вдребезги уже в следующее мгновение, потому что остановился рядом с воротами приюта и поздоровался с Женевьев. Спустя буквально какие-то секунды, из-за ажурных ворот выскользнула маленькая девочка, и он присел рядом с ней. А девочка с разбегу бросилась ему на шею.

Глава 16

Глава 16

Пока я пялилась на все происходящее, София развернулась и быстро-быстро зашагала назад, к улице, с которой мы пришли. Я догнала ее уже на ступеньках, где она споткнулась и чуть не упала, потому что сейчас почти бежала вниз. Не схвати я ее за локоть, София Драконова спикировала бы прямо на камни. Похоже, у нас карма такая — друг друга спасать после того, как чуть не угрохали на дуэли. Точнее, чуть не угрохала она Ленор, или Ленор чуть не угрохала ее, а я вот тут отдуваюсь.

При воспоминании о дуэли, а еще о стычке, которая ей предшествовала, мои чувства слегка поменяли вектор, поэтому слезы в глазах Драконовой я восприняла спокойнее, чем могла бы. Чем если бы, скажем передо мной была Соня.

Хватит, Лена! Хватит. София Драконова не Соня и никогда ей не станет. То, что ее зовут в точности так же — не повод вешать на нее обязанности лучшей подруги. Которой, к слову говоря, уже нет. При мысли об этом у меня у самой чуть не навернулись слезы, но я сдержалась. Тем более что у меня была проблема поважнее: как реагировать. И что ей сказать.

Забей?

Да, потрясающе. Очень дельный совет в том, что касается чувств.

Вообще промолчать, сделать вид, что ничего не было?

— Зря мы за ним пошли, — ну хоть так. Хоть что-то сказала.

— Почему… зря? — София судорожно вздохнула, видимо, проглотив вставший в горле ком. — Теперь ты знаешь, что он просто навещает девочку в приюте.

— И совершенно ничего не знаю о том, кто она такая.

Да я вообще ничего о нем не знаю! Валентайн Альгор, навещающий в приюте сироту, для меня оказался просто ударом под дых. Не знаю, как это вообще вязалось с его образом, но эта искренняя детская радость, улыбка на ее лице — такое не подделаешь. Она была счастлива, что он пришел. А он… внезапно меня как молнией ударило. Неужели тот подарок на праздник, зимой, был для нее?

— Знаешь, я лучше пойду, — София кивнула в сторону, откуда мы пришли. Туда, где находилась ранховая. — Не хочу портить тебе настроение своим кислым видом.

— Мне сложно испортить настроение, — сказала я, все еще слегка ошарашенная своей очередной догадкой. — Да и вообще я впервые за долгое время отдыхаю, как обычная девушка, а не как дочь заговорщиков и носительница темной магии. С тобой очень уютно, София.

Сама не знаю, зачем я это сказала. Но все же сказала, и лицо Драконовой неожиданно озарилось улыбкой.

— Спасибо, Ленор. Мне просто нужно побыть одной.

— Понимаю.

— Но мы можем встретиться у тэрны Хлит на следующих выходных. Если хочешь.

Честно говоря, предложение вышло несколько неожиданным, и еще более неожиданным вышло то, что я без малейших колебаний ответила:

— С удовольствием.

— Тогда договорились. Давай в то же время. Как сегодня.

Я кивнула, и София быстро пошла по улице, а я развернулась и поднялась обратно. Туда, откуда мы так быстро исчезли. Ни Валентайна, ни Женевьев, ни девочки у ворот уже не было — подозреваю, они зашли внутрь, и я остановилась чуть поодаль, разглядывая здание. Трехэтажное, с эркерными окнами, горельефами и барельефами, мятно-салатового цвета, с красивым парком и выстриженной просторной лужайкой, на которой установили красивые беседки. Сейчас, когда все цвело, это не выглядело как школа, и уж тем более как школа-приют, но я больше чем уверена, что стараниями Женевьев здесь во все времена года красиво.

А как внутри, интересно?

Посмотрев немного на школу, я двинулась дальше. Никакой особой цели у меня сегодня не было, встреча с садовником и доделывающими особняк Валентайна была назначена на вторую половину дня, поэтому я погуляла и по Алой площади, и по набережной реки, по которой, если долго идти пешком, можно было выйти к особняку Альгора. Что, собственно, я и сделала. Притащилась домой уставшая, с гудящими ногами (благо, мозоли мне здесь не грозили), переделала все запланированные дела, попрактиковалась в магии, почитала теорию по нескольким предметам, а ближе к вечеру, когда вернулся Валентайн, я сидела у себя на постели в позе лотоса и медитировала на наш разговор.

В смысле, пыталась представить, каким он будет. Между нами никогда не было настоящей откровенности, только мое палево про попадание в этот мир, а еще всякие зажимашки. Массаж вот. Не совсем то, чего мне хотелось бы от отношений, но, насколько я поняла, отношения мне никто и не предлагал. Только фиктивные.

Я слышала, как хлопнула дверь в его кабинет, как она потом снова открылась.

Пожалуй, «Доброе утро, Лена» и «Я больше никуда тебя не отпущу», — это верх его откровений. А мне, пожалуй, и правда лучше съехать. Если я не хочу однажды оказаться как София Драконова при виде Женевьев с глазами на мокром месте. Только в моем случае при виде ректора Эстре или еще кого-нибудь.

В момент моих эпичных размышлений на этот счет раздался стук в дверь.

Надо же! Галантность какая. Как будто мой отказ мог его остановить. Как будто его вообще могло что-то остановить.

— Не заперто, — сказала я, выпутываясь из скрещенных ног и усаживаясь нормально.

Как раз в тот момент, когда зашел Валентайн.

Приблизился. Протянул мне руку.

— Поужинаешь со мной, Лена?

«Зачем?» — захотелось спросить мне, а потом я поняла, что это отличная возможность поговорить обо всем. Сказать, что я съезжаю. Правда, пока не знаю, куда, но найду, куда. Мне хватит собственных ресурсов на небольшую квартирку, а еще я могу оставаться в Академии, по крайней мере, до того, как не сдам экзамены. Ну а что? Буду сидеть в своей комнате, когда туда будет приходить Драконова.

При воспоминании о Драконовой я улыбнулась. Давно у меня не было такого теплого общения и такого теплого дня. Поразительно, как с таким отцом получилась такая девушка. Хотя, если верить тому, что я о ней знаю, да даже их истории с Ленор, девушка вполне соответствовала отцу. А изменилось все когда? После той ночи, когда ее подставили лучшие подружки?

— Поужинаю, — согласилась я, смахнув мысли о переменах в Драконовой «на потом». — Только мне надо переодеться.

— Ты и так потрясающе выглядишь.

Правда, что ли? Я скептически осмотрела домашний костюм, в стиле пижамы. Из тех, что были на пике моды, когда я провалилась сюда, в таких даже по улицам ходили. Нет, надо признаться, что те, в которых ходили по улицам, пижамы напоминали чуть меньше, но тот, в котором сидела я — чуть больше. Если не сказать прямо: это — пижама! Да, вот так, с интонациями Маяковского.

Но на самом деле мне было без разницы, хочет Валентайн лицезреть меня в пижаме — пожалуйста, я-то себе в любом виде нравлюсь. Поэтому я вложила пальцы в его ладонь и не успела даже вздохнуть, как он меня подхватил. Вспышка портала — и спустя мгновение мы стоим на крыше особняка.

Набережная, фары маджикаров, лента реки в россыпи огней. Можно было бы на это любоваться долго, если не замечать накрытый на двоих столик. На крыше. Белоснежная скатерть, красивущая сервировка, многоярусная тележка с блюдами, и… никого. Ах, да. Еще я забыла упомянуть свечи, сейчас они красиво бликовали на бокалах, и цветы. Здесь было целое море цветов.

Я бы сказала, я никогда столько не видела.

От аромата, ночной летне-весенней свежести, от близости воды и ощущения того, что все это неправильно, закружилась голова.

— Что это? — спросила я.

Валентайн приподнял брови:

— А на что это похоже?

— Это ты мне скажи. Потому что в случае с тобой все, что на что-то похоже, либо не работает, либо переворачивается с ног на голову. Кстати, о головах — я понятия не имею о том, что в твоей. Ты хоть сам понимаешь, что ты делаешь, и зачем?

Можно было трещать еще минут десять, но я и так понимала: это романтический ужин. Такой, какого мне никогда и никто не устраивал. Ладно, будем честны, мне вообще романтических ужинов не устраивали, но я была достаточно подкована, чтобы оценить масштабы.

— Я учусь быть рядом с тобой, Лена. Я учусь понимать тебя.

— Понимать меня?!

Теперь уже по ощущениям мои брови приподняли мою весьма заурядную, под стать пижаме, прическу — распущенные волосы, которые топорщились во все стороны, как после неудачного эксперимента с магией в самом начале моего с ней знакомства. Просто незадолго до прихода Валентайна я расчесалась вниз головой, и теперь напоминала не то стог сена, не то пушистую горку.

— Да что меня понимать-то? — Я прикрыла глаза даже, чтобы сосредоточиться. — Я же все говорю прямо. У меня все чувства, все эмоции как на ладони. Я обо всем говорю сразу!

— Обо всем?

— Почти обо всем. Ты… — Я обвела руками все это великолепие. — Это все прекрасно, Валентайн, но зачем это? Для чего? Чтобы потом в очередной раз исчезнуть, не разговаривать со мной, а спустя несколько месяцев просто прийти и сделать мне массаж?

— Тебе не понравился массаж?

Нет, он просто невыносим.

— Понравился! — рыкнула я. — Но я не вижу за этим ничего больше. И за этим — прости — тоже ничего не вижу. Я хочу уехать, Валентайн.

Садиться с ним ужинать в столовой и за ужином рассказать о переезде — одно, а садиться за такой стол, в окружении моря цветов — совсем другое. Поэтому лучше уж совсем не садиться.

— Я буду жить в Академии до того, как сдам все экзамены. Потом что-нибудь найду. Я очень тебе благодарна за то, что ты сделал. За то, что ты делаешь. За то, что неоднократно меня спасал, но вот это вот — вся вот эта история с черной страстью, твоими перепадами настроения и бесконечным подвешенным состоянием — не для меня. Я не хочу так, я так не могу. У меня так не получается. Может быть, получается у Эстре… — Я закусила губу, потом продолжила: — Ты даже не сказал мне, что ходил в приют. К девочке. Что подарки ты даришь ей. О чем вообще можно говорить?

Я развернулась, чтобы уйти, но Валентайн перехватил меня за руку. Развернул лицом к себе.

— Как я уже сказал, я учусь быть рядом с тобой, Лена. Я учусь быть с тобой. Я дважды поменял плоскость этого мира: первый раз — когда оказался в Даррании, второй раз — когда появилась ты. Твой мир не похож ни на Дарранию, ни на Мертвые земли. Ты другая. Ты видишь жизнь по-другому. Ты все воспринимаешь по-другому.

— Да как еще можно это воспринимать?! — Я тряхнула руками, пытаясь сбросить его. — Я о тебе все узнаю случайно. Гуляя с подругой…

Я снова закусила губу, потому что нам с Драконовой вроде как не полагалось видеться, но Валентайн улыбнулся:

— Я заметил тебя и Софию. Тоже, мягко говоря, удивился.

Удивился он! Еще и заметил!

Я выдохнула все это и пожала плечами.

— Это не отменяет того, что…

— Ты сказала, что понятия не имеешь, что в моей голове.

— И?

— Я тебе покажу.

Я моргнула, а открыла глаза уже совсем в другом месте. В ночной, залитой лишь светом трех лун долине. Сверкающий водопад разбивался о темную гладь, подсвеченную указателями лунных дорожек и серебряной бахромой отблесков. Шумела, лениво покачиваясь река, недовольно перекатываясь легкими волнами между высоченными камнями, а ближе к берегу, по пояс в воде, стоял Валентайн.

Я даже замерла: настолько яркой и живой, настолько настоящей была эта картина, хотя меня в ней было быть не должно. Валентайн, стоявший в воде, был моложе — это было видно и по телосложению, и по лицу. Не было в нем еще настолько привычной жесткости, холода и безразличия, высокомерной надменности и отстраненности, в одно мгновение способных провести границу между ним и собеседником.

Лунные блики путались в его волосах серебром, а подсвеченная вода синевой отражалась в темных глазах, придавая им цвет ночного неба, густой и насыщенный. Наверное, я слишком залипла на его обнаженный торс, даже в те годы весьма рельефный, и на разворот плеч. В общем, увлеклась, поэтому не заметила просвистевшего мимо камня. Первого, за ним второго, третьего.

К счастью, они не попали в него, их с бульканьем поглотила вода, а я развернулась. Десятки, может быть, сотня адептов — я опознала их по форме, стояли на берегу, вперед выступил один темноволосый парень.

— Убирайся к своим, темная тварь! — прорычал он. — Таким, как ты, не место в Даррании. Не место, и никогда не будет!

Он махнул рукой — и в Валентайна полетели уже новые камни и комья грязи. Только в отличие от первого раза они вполне способны были достигнуть цели, если бы не…

Валентайн даже не пошевелился, но пейзаж мигом утратил краски. Утонул в вязком мареве ледяной тишины, грязь с шипением растворилась на подлете, камни, словно состарившись вмиг, посыпались вниз, разваливаясь на части. Такого поворота явно никто не ожидал, адепты вмиг вооружились магией, но тщетно. Тьма плеснула из реки на берег, поползла к ним, с шипением растворила первое же боевое заклинание, зацепив ногу и форму стоявшего впереди. Он первым взвыл и бросился в раскрытый портал, за ним гроздьями посыпались остальные.

Спустя мгновение на берегу не осталось никого, кроме рыжеволосой девушки. Не без труда я узнала в ней ректора Эстре: слишком юной она была, а еще без агрессивного макияжа и без этого своего снисходительного-надменного выражения, когда дерьмом положено начинать себя чувствовать еще до того, как она откроет рот.

Темная магия потянулась к ней, но она не отступила. Упрямо сложила руки на груди:

Страницы: «« 4567891011 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Конец 21-го века. Человечество с напряжением наблюдает за стремительными климатическими изменениями ...
Каждый уважающий себя дракон рано или поздно задумывается о наследнике. Но вот незадача: самок-то у ...
Безымянный мир, где рождаешься уже взрослым и в долгах. Мир, где даже твои руки и ноги тебе не прина...
Эта история началась с невинной лжи. Легкомысленная девчонка соврала о своём возрасте, а когда всё о...
Сводная сестра практически украла ее жениха из-под венца, а теперь приглашает на свадьбу. После тако...