Убийца сидит напротив. Как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков Олшейкер Марк

- Я просто Дональд Харви. Я совершенно не изменился. Я исправился. Я в полном порядке. Я готов к выходу на свободу.

Наверное, ничто другое не говорит столь же ясно о неспособности или неготовности Харви разобраться в са­мом себе и побудительных мотивах своего поведения. Хотя возможно и то, что он уже сделал это, но считает всех остальных слишком тупыми, чтобы разобраться, что там к чему.

Под конец интервью убийца разоткровенничался:

- Ничего, если я смотрю на все это иначе? Я тридцать пять лет прожил свободным человеком и считал, что все делаю правильно. И мне нравилось думать, что я облегчаю участь пациентам, ну, тем, о которых типа позабо­тился. Нет, конечно, это не они сами решали. А у некоторых вообще не было никого, кто мог бы за них решить. Или И вы позволите кому-то поступить с вами также, как вы с другими поступили?

- Кто захочет - давайте, без проблем. Но только не попадайтесь, черт, только не попадайтесь, потому что все эти тесные камеры и душевые, вообще-то говоря, совсем не здорово.

Его слова оказались пророческими. Вечером 28 марта 2017 года Харви обнаружили избитым до потери созна­ния в его камере. Увечья были нанесены тупым предметом руками одного из заключенных. По словам представи­теля тюремной администрации, и пострадавший, и нападавший находились на особом режиме содержания. Спустя два дня Дональд умер, не приходя в сознание. Ему было шестьдесят четыре, и, останься он в живых, ждать воз­можности подать ходатайство об УДО ему пришлось бы еще тридцать лет.

20.Падший ангел

Было бы очень просто не придавать особого значения той невозмутимости, с которой Харви говорил о совер­шенных им убийствах и об их влиянии на формирование его душевного склада. Но его фразы вроде «я в полном по­рядке» или «я очень теплый и любящий человек» нельзя считать сказанными по простому недомыслию. Они за­ставляют задуматься об очень серьезных моральных и философских проблемах, подобных тем, которые возникли на Нюрнбергском процессе в связи с делами руководителей и функционеров нацистских лагерей смерти, обеспе­чивавших бесперебойную работу механизмов унижения и уничтожения людей. По их собственной логике и в рамках задуманной психопатами и упорядоченной государственной бюрократией системы, эти служаки не просто поступа­ли надлежащим образом, а занимались созиданием. Они или искренне верили в свое дело, или оставляли мораль­ные вопросы на усмотрение высших чинов.

Схожим образом и Харви, несомненно, создал собственную логику, в рамках которой занимался нужным и по­лезным делом и в роли убийцы из сострадания, и в роли ангела мщения. Организации, в которых убийца работал, или не видели, что он творит, или были не способны замечать закономерности в смертях вверенных его заботам пациентов. К сожалению, в этом нет ничего необычного. В организациях обычно не хотят проблем или связанных с их разбирательством юридических сложностей. Намного проще просто передать проблему соседям или вверх по инстанции. Сколько детей пострадало от сексуальных домогательств из-за того, что руководители католической церкви считали менее опасным для организации переводить виновных в другие страны или приходы, чем застав­лять их публично отвечать за свои преступления? Счет идет на сотни, если не на тысячи.

Оценить исходный уровень умственных способностей Харви трудно, но преступником он стал очень изобрета­тельным и искушенным. При этом Дональд оставался недоразвитым на эмоциональном уровне, и такое сочетание делало его особо опасным и удачливым убийцей.

К несчастью, он был далеко не единственным в своем роде.

На вынесении приговора в Цинциннати в 1987 году он заявил: «Дональд Харви не один такой». Он оказался прав и задним числом, и на перспективу.

В первом издании «Классификатора преступлений» мы привели больничные убийства в качестве подкатегории убийств по личным мотивам. Но с учетом их относительной частоты в третьем издании мы выделили их в отдель­ную категорию, которую назвали «медицинские убийства».

Деяния Дональда ныне попадают в подкатегорию «убийства из ложного милосердия».

Прямым последователем Харви стал мужчина по имени Чарльз Эдмунд Каллен. За исключением того, что Кал­лен был гетеросексуальным разведенным отцом троих детей, его случай поразительно похож на случай Харви и служит наглядной иллюстрацией полезности наших бесед с заключенными преступниками. Ведь поняв Дональда Харви, мы понимаем и Чарльза Каллена и ему подобных.

Каллен был ничем не примечательным мужчиной с тяжелым, как и у Харви, детством. Он родился в 1960 году в Уэст-Орандже, штат Нью-Джерси, и был младшим из восьмерых детей в семье. Отец, работавший водителем авто­буса, умер в возрасте 58 лет, когда Чарльзу было семь месяцев. Как и Харви, Каллен несколько раз пытался покон­чить жизнь самоубийством. Свою первую попытку он совершил задолго до совершеннолетия, выпив в девятилет­ием возрасте химикаты из набора «Юный химик». Когда Чарльзу было семнадцать, мать погибла в автокатастрофе, причем за рулем была его старшая сестра. Как и Харви, Каллен пошел служить в армию, но был уволен в запас по состоянию здоровья из-за признаков психической неуравновешенности и попытки самоубийства. И точно также, как Харви, Каллен втирался в доверие в больницах, изучал местные правила и порядки и в полной мере пользовал­ся системными пробелами надзора и управления.

По существу, единственной особенностью характера, отличавшей Каллена от Харви, было свойственное по­следнему внешнее обаяние. Каллен был замкнутым одиночкой, которого люди обычно начинали считать странно­ватым сразу после знакомства с ним.

На протяжении шестнадцати лет Каллен работал медбратом в больницах штата Нью-Джерси и за этот период умертвил по меньшей мере три десятка пациентов. Возможно, его жертв было в десять раз больше - точной цифры не знает никто, включая самого убийцу.

Как и Харви, Каллен утверждал, что был ангелом милосердия, избавлявшим людей от мучений и горя. При этом, как и в случае Харви, очень многие из его жертв не были смертельно больными и имели все шансы на выздо­ровление. Подобно Харви, Каллен приводил путаные объяснения своих поступков и был, очевидно, не способен разобраться в собственных мотивах. Он винил больницы в том, что его подпускали к пациентам, которых он впо­следствии умерщвлял. Его излюбленными орудиями убийства были инсулин, адреналин и сердечное лекарство ди­гоксин.

Каллен возбуждал подозрения в свой адрес даже чаще, чем Харви, и в каждом таком случае у больничной ад­министрации и правоохранительных органов была возможность положить конец его смертоносной деятельности. Несколько раз сестринский персонал обращал внимание на необычно высокие показатели смерти в периоды его дежурств и уведомлял об этом руководство. Несколько раз его увольняли по служебному несоответствию. В седь­мой по счету из больниц, в которых он работал, не раз исчезавшие в неизвестном направлении огромные запасы редко используемых лекарств просто восполняли, не задаваясь какими-либо вопросами. Впоследствии Каллен го­ворил, что очень сильно наследил там и в прямом смысле, и в переносном.

Но всякий раз представители власти решали, что доказательств недостаточно или же что ситуация слишком противоречива. Каллена не увольняли еще и потому, что в стране наблюдался дефицит младшего медперсонала. Кроме того, больницам вовсе не хотелось признавать, что смертность в их стенах может быть следствием чего-то еще, а не опасных для жизни заболеваний. Даже намек на подобное был бы чреват непредсказуемыми юридиче­скими и финансовыми последствиями.

«Не понимаю, почему пенсильванские власти не захотели ни улики против меня собрать, ни лицензию отобрать. Ведь это всегда случалось именно в мои ночные смены», - говорил на следствии Каллен.

Он потерпел окончательный крах, когда работал в отделении интенсивной терапии больницы города Сомер­вилл. В конце весны 2003 года выяснилось, что Каллен просматривал в компьютерной системе учета карты не сво­их пациентов, и его часто видели в палатах других отделений. Записи действий в автоматизированной системе вы­дачи медикаментов показали, что он брал из нее лекарства, не назначенные его пациентам.

Примерно тогда же директор службы информации об отравлениях штата Нью-Джерси Стивен Маркус информи­ровал руководство больницы о четырех подозрительных смертях, возможно, указывающих на умышленное умерщ­вление пациентов кем-то из сотрудников. Больничное начальство всячески пыталось умерить его озабоченность, но Маркус был непреклонен и пообещал доложить обо всем в Департамент здравоохранения штата. Это возымело действие, и администрация организовала расследование. Тем временем Каллен продолжал работать в отделении интенсивной терапии, и подозрительные смерти не прекращались.

Когда в октябре один из пациентов внезапно скончался от острой гипогликемии, свидетельствовавшей об воз­можной инсулиновой передозировке, администрация наконец-то обратилась в правоохранительные органы. Поли­цейское расследование выявило целую череду ошибок и халатностей, и в том числе нефатальную передозировку инсулина, произведенную Калленом в августе. Это заставило следователей внимательно изучить долгую историю его увольнений из многочисленных медучреждений Нью-Джерси и Пенсильвании. В результате сомервиллская больница пошла по пути наименьшего сопротивления и просто уволила Каллена за недостоверные сведения в ан­кете при приеме на работу. Тем временем следствие продолжалось.

Каллена арестовали 12 декабря 2003 года, когда он ел в ресторане. Ему предъявили обвинение в убийстве и в покушении на убийство. Через два дня он согласился дать показания следователям Тимоти Брауну и Дэниелу Бол­дуину. Как и в случае Дональда Харви, рассказанное им повергло детективов в шок. В ходе семичасового допроса Каллен сознался в примерно сорока совершенных им убийствах пациентов.

На седьмом часу допроса Браун сказал Каллену: «Все это, чтобы задать единственный вопрос - "зачем?". По­ясните, пожалуйста, зачем вы совершали эти убийства на протяжении стольких лет?»

«Я хотел облегчить страдания людей, свидетелем которых был все эти годы», - ответил тот, буквально вторя Харви. Затем он сказал, что подумывал оставить работу медбрата, поскольку она «создавала ситуации, в которых я ощущал потребность ... избавить от страданий». Однако сделать это у него не получалось: у него были финансо­вые обязательства, Каллен не хотел стать неплательщиком алиментов и понимал, что не найдет себе другую рабо­ту, на которой будут платить также хорошо.

Он сказал, что признает вину за содеянное: «Хоть я и пытался избавить людей от страданий. Брал долгие пау­зы, а потом снова принимался за свое, офигевал, чувствовал, что не могу смотреть, как люди мучаются и умирают, как с ними не по-человечески обращаются. Ну и как будто единственное, что я могу, - это постараться избавить их от страданий. Понимал, что такого права мне никто не давал, но все равно делал».

Еще в 1970-х и 1980-х годах, едва приступив к исследованиям серийных убийц, мы уяснили себе, что у боль­шинства из них бывают так называемые «периоды затишья» длительностью и в несколько дней, и в несколько недель, и даже в несколько лет. Затем внутреннее напряжение вновь нарастает, и они берутся за свое.

Практически в каждом серийном преступнике сосуществуют два несовместимых противоборствующих элемен­та: чувство собственного величия, уникальности и избранности и глубоко укорененное чувство неполноценности и бесправия, ощущение того, что жизнь им что-то недодает. Эти особенности хорошо заметны даже у таких «нетипич­ных» маньяков, как Харви и Каллен. Их подспудно копившиеся чувства бесправия и отчужденности находили себе выход, когда они изображали из себя Бога перед несчастными пациентами, демонстрируя свое могущество и из­вращенное представление о доброте и человеколюбии. Акт убийства утолял их жажду власти и всесилия и одно­временно подсознательную или не вполне осознаваемую потребность отомстить обществу, которое недодает им должное.

2 марта 2006 года Каллена приговорили к одиннадцати пожизненным срокам, что означает возникновение пра­ва на ходатайство об УДО через 397 лет. Сейчас его местом жительства является тюрьма штата Нью-Джерси в Трентоне, приютившая, кстати, и Джозефа Макгоуэна.

Правоохранительные органы всегда очень внимательно рассматривают преступления, подобные совершен­ным Харви. К сожалению, обычно они попадают в наше поле зрения лишь после грубой оплошности преступника. Когда мы наконец получаем возможность исследовать личность такого преступника, мы понимаем, какие потрясе­ния и проблемы на ранних этапах жизни породили их стремление к мести. Дональд Харви не собирался вновь до­пускать грубого или пренебрежительного отношения к себе.

Изучение медицинских убийств необходимо не только для определенных выводов относительно следственно­розыскной работы. Нужно, чтобы о них были хорошо информированы не только правоохранители, но и люди, кото­рых обычно не учат распознавать признаки преступной деятельности или причинения смерти насильственным пу­тем. Необоснованный рост показателей смертности или внезапных медицинских осложнений в любых учреждениях здравоохранения должен привлекать к себе внимание, достаточное для организации расследований как внутрен­них, так и с участием правоохранительных органов. Не связаны ли они с присутствием на работе какого-то конкрет­ного сотрудника? В «Классификаторе преступлений» мы, в частности, указываем: «В девяти случаях убийств из псевдомилосердия, перечисленных в "Американском журнале сестринского дела", наличия корреляции между при­сутствием подозреваемых лиц и большим числом подозрительных смертей было достаточно для установления ви­новности и вынесения обвинительных приговоров».

Обеспокоенность должна вызывать и необычно частая кардиопульмональная реанимация, как у какого-то од­ного, так и у разных пациентов. Особое внимание следует обратить на присутствие одного и того же сотрудника во всех подобных случаях.

Безусловное подозрение должна вызвать также частая смена работы. К сожалению, как мы видели, началь­ство чаще предпочитает не выносить сор из избы и просто уволить сотрудника, не проведя тщательного расследо­вания его деятельности.

Всем понятно, что медицина - это неточная наука, и поэтому непредвиденный исход возможен всегда. Но в расследовании подобного рода преступлений важнейшую роль играет установление взаимосвязей. Неудачи в этой области попросту недопустимы, ведь под угрозой оказывается жизнь одной из самых уязвимых групп населения. Мое интервью с Дональдом Харви однозначно показало, что он не испытывал угрызений совести и ему нравилось оставаться безнаказанным.

Часть IV

«Никто меня не заставлял»

21. Убийство в мотосалоне

В конце 2004 года меня пригласили выступить с лекцией в одном из университетов Южной Каролины. После нее ко мне подошел старший следователь Аллен Вуд из управления шерифа округа Спартанбург. Он рассказал о случившемся год назад убийстве четырех человек, которое оставалось нераскрытым, и спросил, могу ли я чем-то помочь.

«Для этого мне нужно понять, есть ли в этом деле свидетельства какой-то психопатологии. Предоставьте мне информацию, я посмотрю». Я не был уверен, что смогу помочь, поскольку в обычных разбойных нападениях редко просматриваются признаки поведенческих отклонений.

Вуд перезвонил мне уже домой, после чего прислал информацию, собранную на месте преступления, фотогра­фии, протоколы вскрытий и другие материалы.

Около трех часов дня 6 ноября 2003 года в магазин мотоциклов на окраине городка Чесни заехал приятель его владельца Ноэл Ли. Его взгляду предстали три окровавленных трупа. Он набрал 911.

- Откуда вы звоните?

- Ох, да это мотосалон Superbike Motorsports. Тут, похоже, всех перестреляли! Все в лужах крови лежат. Маму его застрелили, механика застрелили...

Приехавшая на место полиция установила имена жертв. Были убиты: Скотт Пондер, 30 лет, владелец магазина; Брайан Лукас, 29 лет, сервисный менеджер; Крис Шерберт, 26 лет, механик; мать Пондера Беверли Гай, 52 лет, по­могавшая вести бухгалтерию магазина. Все четверо погибли от множественных огнестрельных ранений. На месте были найдены восемнадцать гильз двух разных типов.

По мнению следователей, убийцы зашли в здание с заднего крыльца и застрелили Шерберта в мастерской, а затем перешли в торговый зал и застрелили Гай. Тело Лукаса лежало у дверей магазина, а Пондер, видимо попы­тавшийся бежать, был найден на парковке перед входом. Отпечатки пальцев и следы ДНК отсутствовали.

По всем параметрам происшедшее можно было классифицировать как массовое убийство. Но весьма показа­тельным было именно то, чего не произошло. Преступники ничего не забрали, хотя в магазине было несколько ты­сяч долларов наличными и множество дорогих мотоциклов. Поэтому я мысленно перевел это преступление из кате­гории убийств с целью наживы в категорию своего рода расправы на работе. Восстановив события по картине ме­ста преступления, можно было предположить, что механику выстрелили в затылок, когда он ремонтировал мото­цикл. Скорее всего, он даже не заметил вошедшего в мастерскую стрелка. По пути в торговый зал преступник на­ткнулся на выходившую из туалета Гай и тут же расправился с ней.

Ли сообщил полицейским, что, заходя в магазин, заметил поблизости от него уходящих молодого мужчину и де­вушку. Узнав об убийствах, в полицию обратился Келли Сиск. Он рассказал, что примерно за полчаса до происшед­шего заехал в магазин вместе со своим четырехлетним сыном, чтобы заплатить за купленный ребенку карт. Он ви­дел, как Скотт Пондер обслуживает покупателя, заинтересовавшегося черным байком Kawasaki Katana 600. Сиску бросились в глаза две вещи. Несмотря на теплую погоду, этот покупатель был во флисовой куртке марки Columbia и явно не очень разбирался в мотоциклах. К моменту прибытия полиции в торговом зале действительно стоял гото­вый к отгрузке черный Kawasaki Katana 600. На него даже выписали передаточный акт, однако имя покупателя про­ставлено не было. По описанию Келли был составлен и распространен фоторобот неизвестного покупателя. Судя по всему, Сиск был последним посетителем магазина перед убийством.

Управление шерифа прорабатывало множество версий и гипотез. Это мог быть разгневанный работник или недовольный покупатель. Возможно, это были подосланные конкурентами наемные убийцы или замеченные Ли мо­лодой человек и девушка: один стрелял, вторая была на стреме. Под подозрение попал и сам Ли, появившийся в магазине сразу после расправы.

Было крайне маловероятно, что главной целью была Беверли Гай, да и в биографиях Скотта Пондера и Брайа­на Лукаса не было ничего подозрительного. Правда, ходили слухи о том, что Крис Шерберт приторговывал наркоти­ками, но и они не подтвердились.

А затем обнаружилось крайне любопытное и скандальное обстоятельство. Убитой горем вдове Пондера Ме­лиссе позвонили из управления шерифа и сообщили, что Скотт не был отцом мальчика, которого женщина родила вскоре после расправы в магазине. Полицейские взяли пробу на ДНК с памперса ребенка, которого Мелисса брала с собой на встречу в управление незадолго до этого, и она не совпала с образцами крови Криса, взятыми на месте преступления.

Мелисса была потрясена до глубины души и отказалась в это поверить. Они со Скоттом были без ума друг от друга. Она смогла предположить лишь, что в больнице ей по ошибке отдали не того младенца, но это выглядело уж совсем неправдоподобным. Мелисса с негодованием потребовала провести повторный анализ. Представители власти согласились. По результатам повторного анализа выяснилось не только то, что отцом ребенка был не Скотт, но и то, что им был его ближайший друг и деловой партнер Брайан Лукас!

Плохо закончившийся любовный треугольник? Поговаривали о том, что Лукасы не в ладах, а незадолго до убийства Брайан начал подыскивать себе отдельное жилье. Подозрения у полицейских вызвало и то, что Мелисса отказалась выслушать от них подробности смерти Скотта, когда ей сообщили об убийстве. Впоследствии она объ­ясняла это тем, что хотела помнить его живым и здоровым.

Сначала я не знал, что и думать об этих результатах анализа ДНК, но, внимательно изучив присланные мате­риалы, понял, что возможная связь между Брайаном и Мелиссой не имеет отношения к совершенному преступле­нию. Ведь убиты были и Скотт, и Брайан, и ничто не говорило о существовании каких-либо проблем в отношениях четы Пондеров. Все знакомые Мелиссы в один голос говорили, что смерть мужа потрясла ее до глубины души. Так что никакой логики в данном сценарии не просматривалось. Полиция тщательно проверила гипотезу о наркотиках и ничего не обнаружила, да и с моей точки зрения, картина преступления никак не напоминала наркоразборку.

Через полтора года после убийства выяснилось, что этикетки на ампулах с образцами крови Брайана и Скотта, взятыми на месте преступления, были перепутаны. Таким образом, отцом ребенка Мелиссы был, разумеется, Скотт. Хотя бы это печальное обстоятельство убийства в мотосалоне оказалось полностью разъясненным.

Могли ли организовать убийство конкуренты? Не исключено, но проверить эту версию было достаточно про­сто, а мой опыт подсказывал, что в легальном бизнесе так не поступают. И даже в организованной преступности так уже не делают.

Свои первичные выводы я сообщил Вуду в телефонном разговоре. Он сделал ряд заметок, которые затем пе­реслал мне. Несмотря на наличие двух разных типов гильз, преступник действовал в одиночку. Я бы говорил либо об обиженном сотруднике, либо о недовольном покупателе. Причем с большей вероятностью это был именно взбе­шенный чем-то покупатель, поскольку вычислить бывшего сотрудника было бы намного проще. Множество выстре­лов указывает на устойчивую агрессивность нападавшего, следовательно, говорить об ограблении, которое пошло не по плану, не приходится. Его целью была компания как таковая, а не отдельно взятый человек. В отличие от большинства насильственных преступлений на сексуальной почве, в данном случае возраст неустановленного ли­ца не имеет определяющего значения, поэтому делать предположения на этот счет и сужать круг возможных подо­зреваемых не имеет смысла. Этот человек мог высказывать свое недовольство другим людям, и в какой-то мо­мент его раздражение достигло критической точки. Все было сделано четко и умело. Перед этим он, возможно, по­тренировался в стрельбе, вероятно, на одном из местных стрельбищ. Он прибыл на место заранее, чтобы разве­дать обстановку и убедиться, что в салоне нет покупателей, и когда Келли Сиск уехал, понял, что путь открыт.

После совершения преступления у него, как я это называю, «заиграло очко», и он неотрывно следил за ходом расследования по новостям в СМИ, чтобы понять, есть ли у полиции какие-то серьезные зацепки. Кое-кто из этих персонажей даже вызывается дать показания, чтобы пустить полицейских по ложному следу или сойти за помощ­ника. Типичный пример: человек говорит, что шел мимо и заметил, как от места преступления отъезжает определен­ный автомобиль. Это не только собьет с толку следствие, но еще и объяснит его присутствие на случай, если его видел кто-то еще.

По истечении столь долгого времени поведение неустановленного лица должно было вернуться в норму. Но я был практически уверен в том, что он что-то кому-то говорил: возможно, хвастался своей удалью и тем, как он ото­мстил обидевшим его людям.

Хотя странностей в его поведении уже скорее всего не было, я предложил использовать два проактивных под­хода. Во-первых, стоило пройтись по всей клиентской базе в поисках претензионных писем или чего-то еще, что могло бы послужить зацепкой. Во-вторых, нужно было опубликовать в одном из местных СМИ статью с описанием вероятного поведения неустановленного лица сразу после преступления. Таким образом, можно было бы выяс­нить, кто его видел или разговаривал с ним.

Журналистка Джанет С. Спенсер взяла у меня интервью и опубликовала в местной газете и на ее интернет- сайте статью под названием «Профайлер считает, что убийство совершил разъяренный человек». В ней излагались мои оценки: «По мнению Дугласа, количество выстрелов в Пондера и Лукаса свидетельствует о том, что убийца выплеснул на них свою накопившуюся ярость. Он сказал, что ограбление не было мотивом преступления. Из кассы магазина ничего не пропало. Личные вещи погибших остались нетронутыми. Дуглас сказал, что это преступление совершенно не похоже на массовое убийство в связи наркотиками... По его словам, в деле есть свидетельства на­личия недовольных клиентов как в предыстории жертв, так и в связи с работой магазина. "Неустановленное лицо могло вынашивать планы мести на протяжении многих месяцев", - сказал он».

Далее в статье рассказывалось о поведении преступника до и после убийства: «По словам Дугласа, он трени­ровался. Возможно, посещал местные стрельбища или просто уходил в лес потренироваться в меткости. В мага­зине преступник расстрелял свой боезапас очень метко. Скорее всего, это вспыльчивый человек, склонный разре­шать споры силой. "В данном случае он предпочел словам пули", - отметил Дуглас. Убийца не испытывал ни капли жалости и именно поэтому убил всех четверых».

Несмотря на усилия следователей и появление новых зацепок, дело оставалось нераскрытым. А убийца все еще разгуливал на свободе.

22. Что случилось с Кэлой и Чарли?

30-летняя Кэла Виктория Браун и 32-летний Чарльз Дэвид Карвер бесследно исчезли, и все близкие друзья бо­ялись за их безопасность. Последний раз их видели 31 августа 2016 года выходящими из их общей квартиры в го­родке Андерсон, расположенном в северо-западной части штата Южная Каролина. Браун и Карвер состояли в отно­шениях несколько месяцев, и, по мнению их друзей, это было серьезно. С того дня никто из них не отправил ни од­ного текстового сообщения.

В тот момент я ничего этого не знал. Кое-что стало известно мне из газетных репортажей, а все остальное я почерпнул из досье по уголовному делу, которое распухало едва ли не на глазах.

Карвер был женат на Николь «Никки» Нуньес Карвер, но они были в процессе развода.

Мать Карвера Джоанн Шифлет говорила, что они с сыном ежедневно давали друг другу знать о себе тем или иным способом. Она позвонила управляющему многоквартирного дома, в котором проживала пара. Он зашел в квартиру и не обнаружил в ней никого, кроме Ромео - померанского шпица Браун, который сидел без воды и корма. Мать Браун Бобби Ньюсом была абсолютно уверена, что ее дочь никогда не оставила бы так Ромео по собствен­ной воле. Исчез и белый «понтиак» Карвера.

Полиция начала розыски и распространила листовки с фотографиями пропавших. На фейсбучной страничке Карвера появились загадочные посты о том, что все нормально и они просто уехали, но Шифлет сказала следова­телям, что ее сын в таком стиле не писал. Возможно, его аккаунт взломали. В то же время ни Браун, ни Карвер так и не дали о себе знать никому.

18 октября к следователю управления шерифа Спартанбурга Брэндону Леттерману приехали двое детективов из Андерсона. Они сказали, что работают по делу о безвестно отсутствующих, и получили данные, что Кэлу прячут где-то в лесном массиве площадью около ста акров. Выяснилось, что последний раз мобильный телефон Браун был обнаружен вышкой сотовой связи к югу от Спартанбурга. На территории покрытия этой вышки был единствен­ный земельный участок, который принадлежал успешному местному риелтору Тодду Кристоферу Колхеппу. Ему бы­ло 45 лет, он жил неподалеку от Спартанбурга, имел лицензию пилота-любителя и ездил на спортивной BMW.

Облет участка Колхеппа на вертолете, предпринятый полицейскими, ничего не дал: лес был слишком густым. Леттерман получил судебный приказ и затребовал распечатки сотовых звонков Тодда. Когда спустя две недели они пришли, оказалось, что агент по недвижимости и Браун тесно контактировали друг с другом. Это послужило до­статочным основанием для проведения обысков на обоих участках Колхеппа, и 3 ноября управление шерифа на­правило две розыскные группы: одну на место жительства Тодда, а другую на принадлежащий ему лесистый уча­сток.

В лесной чаще почти что в миле от ближайшей дороги полицейские наткнулись на зеленый транспортный кон­тейнер, запертый на пять замков. Полицейские вооружились кувалдами и начали их сбивать. Прошло примерно пят­надцать минут, как вдруг кто-то из них воскликнул: «Стоп!» Ему показалось, что изнутри контейнера постучали. Бр­эндон Леттерман постучал в ответ Из-за металлической стенки донеслось слабое: «Помогите!»

В конце концов полицейские срезали замки найденной в сарае неподалеку паяльной лампой и открыли контей­нер. С оружием на изготовку они вошли внутрь. Там, в полной темноте, находилась Кэла Браун. Она была полно­стью одета, на ее лице были очки, но ее шея была прикована к стенке контейнера цепью, а на руках были наручни­ки. «Здесь только девушка, только девушка!» - прокричал наружу руководивший досмотром сотрудник и обратился к пострадавшей: «Как ты, голубушка? Это у нас болторез, а вот это наш фельдшер. Сейчас мы будем тебя отсюда вытаскивать, хорошо?»

Пока девушку расковывали, один из сотрудников спросил: «Вы знаете, где ваш приятель?»

- Чарли? - Она все еще была ошарашена происходящим.

-Да.

- Он его застрелил.

- Застрелил? А кто его застрелил?

- Тодд Колхепп убил Чарли Карвера тремя выстрелами в грудь.

Группа Леттермана передала информацию группе, работавшей по месту жительства Колхеппа. Следователи Том Кларк, Чарлинн Изелл и Марк Гэдди предъявили ее 120-килограммовому, взъерошенному на вид хозяину дома. Тодд потребовал адвоката и попросил разрешения поговорить с матерью. Ему надели наручники и доставили в следственный изолятор Спартанбурга, где обе его просьбы были удовлетворены.

Тем временем при обыске в доме в пустующей комнате над гаражом были обнаружены цепи и кандалы. «Такое нечасто увидишь», - заметил один из сотрудников.

Нашли и машину Карвера, заляпанную грязью для маскировки. Она стояла на участке Колхеппа, заваленная тремя бревнами и кучей валежника. Розыскники обнаружили также отрытую, но пустую могилу.

В машине скорой помощи по пути в больницу Браун рассказала следователям, что Тодд признался ей, что «па­ру лет назад» убил нескольких человек в мотосалоне. На самом деле это было тринадцать лет назад.

Дальнейшие сюрпризы последовали после того, как в самом начале своего четырехчасового признания Кол­хепп объявил: «Я помогу вам закрыть несколько дел». Он идентифицировал пистолет и типы патронов, использо­ванные при убийстве в мотосалоне. Эти детали никогда не обнародовались. После этого он подробно рассказал, как убил пропавших без вести 22 декабря 2015 года 29-летнего Джонни Джо Кокси и его жену, 26-летнюю Меган Ли Макгроу Кокси. Преступник сказал, что нанял эту местную супружескую пару убираться в помещениях, которые сда­вал в аренду. Но когда Колхепп привез их на свой лесной участок забирать уборочный инвентарь, ему показалось, что его собираются грабить, поскольку у Джонни был с собой нож. Он сказал, что расправился с мужчиной на ме­сте и некоторое время не знал, как быть с Меган. Спустя несколько дней, поняв, что других вариантов нет, Колхепп убил и ее тоже. Впоследствии он показал следователям место на участке, где закопал трупы четы Кокси.

В течение всего допроса Тодд был спокоен, терпелив и сух. Он не демонстрировал признаков раскаяния или сожаления в связи со своей поимкой, хотя, наверное, и чувствовал что-то подобное. Единственным, что время от времени проскальзывало в его поведении, была гордость собственной удалью. «То здание я зачистил за полмину­ты, -заявил он на допросе. - Вы, ребята, таким бы тоже гордились. В гольфе я слабоват, зато убивать мастер». Он рассказал также, что в компании других мужчин несколько раз ездил «поохотиться» на торговцев наркотиками в Мексику.

Тем не менее имя Тодда Колхеппа было знакомо полицейским и до обнаружения Кэлы и ее показаний. В ходе расследования убийства в мотосалоне управление шерифа направило всем клиентам магазина официальное пись­мо с просьбой сообщить любую информацию, которая могла бы помочь поимке преступника. Разумеется, Колхепп никак на него не отреагировал. Но и следователи тоже не потрудились проверить каждое из нескольких сот имен в клиентской базе мотосалона. А если бы потрудились, то Тодд наверняка привлек бы их внимание. И вовсе не из-за покупки мотоцикла или попытки вернуть его продавцу (хотя и это могло послужить определенной зацепкой), а из-за того, что Колхепп числился в списке сексуальных преступников. И этого должно было быть достаточно, чтобы как минимум опросить его.

Зачастую так преступления и раскрываются, неким окольным путем. Зацепкой, которая в итоге привела к по­имке «Сына Сэма» Дэвида Берковица, стала штрафная квитанция за парковку его автомобиля неподалеку от ме­ста, где он совершил свое последнее убийство.

Каким бы ужасным ни выглядел сам факт вмененных Колхеппу семи убийств, но для СМИ самым интересным и пикантным обстоятельством было то, что он больше двух месяцев держал на цепи молодую женщину и использо­вал ее как секс-рабыню. И в больнице, куда ее положили для обследования и реабилитации, и в многочисленных интервью после выписки Кэла рассказывала, что утром 31 августа они с Чарли приехали домой к Тодду, который предложил ей работу. Чарли вызвался помогать ей. Колхепп уже несколько раз нанимал Кэлу убираться у себя дома и в офисе, отозвавшись на ее объявление о поиске работы в социальных сетях. При этом на допросе он пожало­вался полицейским, что на то, что должно было занимать не больше одного дня, ей требовалось три.

Узнав о спасении Кэлы Браун, я решил, что она стала жертвой одного из маньяков-садистов, почерк которых подразумевает содержание в неволе, унижения, пытки и сексуальное насилие. Я сразу же вспомнил Гэри Хейдника, которого мы с моим коллегой Джадом Рэем опрашивали в тюрьме штата Пенсильвания. Но, как оказалось, мои вы­воды были чересчур скоропалительными и поверхностными.

Колхепп сказал, что сам запустит Кэлу и Чарли на свой лесной участок, и они поехали туда, следуя за ним на своей машине. Минут через пятнадцать они прибыли на место. Тодд открыл металлические ворота на въезде и снова запер их, когда машина Чарли заехала на территорию. Проехав вслед за Колхеппом еще примерно с полмили, пара оказалась на поляне, где стояли большая двухэтажная мастерская с плоской крышей, небольшой сарай для хранения инвентаря и металлический транспортный контейнер. В мастерской Колхепп выдал им по паре садовых ножниц и по бутылке воды. Он сказал, что нужно прополоть тропинки, а он покажет им, откуда начинать. Все вышли из мастерской, и тут Тодд сказал, что ему кое-что понадобилось, и снова зашел в помещение. Несколько минут Кэ­ла и Чарли провели в ожидании, держась за руки.

По утверждению Колхеппа, он услышал, что они собираются его обворовать. Поэтому, выйдя обратно, он три раза выстрелил Чарли в грудь. Позже, на следственном эксперименте на месте преступления, он сказал: «Взял мой "Глок" 22-го калибра, вышел и уложил его прямо вот туг».

Кэла рассказывала, что просто окаменела, не веря своим глазам. А Колхепп потащил ее в мастерскую, пригро­зив, что если она не пойдет сама, то последует за Чарли. Там он надел ей наручники руками за спиной, связал ноги и заткнул рот шаровым кляпом. Сохраняя полную невозмутимость, он вышел, сказав, что ему нужно заняться Чар­ли.

Минут через двадцать он снова вытащил ее наружу. Замотанный в голубую парусину труп Чарли лежал в навес­ном ковше трактора. Колхепп рассказал Кэле, что некоторое время назад держал здесь же другую женщину, но од­нажды она его взбесила, и он убил ее выстрелом в затылок. Он сказал, что совершил много других убийств, всего около сотни. Некоторые из них пришлись на время его тюремного заключения, когда правительство время от вре­мени выпускало его на свободу, поручая заказные убийства за границей.

Первые две недели заточения он держал Кэлу на цепи в транспортном контейнере, дважды в день приводя ее в мастерскую для еды и «удовлетворения его сексуальных прихотей». Если она отвергала его домогательства, он ее насиловал. «При этом он очень четко дал понять, для чего я здесь нужна. А если пользы от меня не будет, то и держать меня в живых незачем, и он меня пристрелит. Он говорил, если буду послушной девочкой, научит меня убивать, и я стану его напарницей».

Все тягостное время заточения Колхепп продержал Кэлу в основном в контейнере, обычно без света, и приво­дил в дом, только чтобы дать ей поесть и воспользоваться туалетом. По ее словам, она старалась не перечить, чтобы он относился к ней получше.

Шериф Чак Райт объявил, что Кэла Браун получит награду в размере 25 000 долларов, уже давно обещанную за информацию о совершившем расстрел в мотосалоне.

На допросах Колхепп не отрицал содеянного с Браун, но подходил к этому с несколько иных позиций. Он ее не бил, не причинил никакого физического вреда, а сексом, по его утверждению, они занимались с обоюдного согла­сия, причем инициатором была она. Тодд сказал, что у нее был целый перечень материальных запросов, а он по­слушно исполнял их, только чтобы Кэл оставалась довольна. Мужчина утверждал, что держал ее в контейнере не потому, что был от нее без ума, а потому что не знал, как с ней быть после необдуманного убийства Чарли Карвера.

Колхепп говорил, что Браун была наркоманкой, а в заточении он «заставил ее соскочить». По его словам, у него «был реальный зуб на наркодилеров», и ему категорически не нравилось, что она тратит заработанные у него деньги на наркотики.

Прежде чем предложить Тодду досудебную сделку, окружной прокурор Барри Барнетт заявил, что посоветует­ся с родными жертв и последует их коллективному решению. Большинству из них было понятно, что приведение смертного приговора в исполнение может произойти и несколько десятилетий спустя. С предложенной сделкой бы­ли согласны и Мелисса Пондер, и ее сын, Скотт Пондер-мл., которому не довелось увидеть своего отца живым.

26 мая 2017 года досудебная сделка с прокуратурой состоялась. Чтобы избежать чреватого смертным приго­вором суда, Тодд Колхепп признал свою вину по семи эпизодам убийства, двух эпизодам похищения, одному эпи­зоду сексуального насилия и четырем эпизодам применения огнестрельного оружия для совершения преступления против личности. Он был приговорен к семи пожизненным срокам и шестидесяти годам дополнительного заключе­ния без права ходатайства об УДО.

23. Что двигало Тоддом?

Прочитав об аресте Тодда Колхеппа, я был рад, как бываю рад всегда, узнав о поимке убийцы. А еще я был рад, что мой психологический портрет совершившего расстрел в мотосалоне оказался точен. При этом мне было жаль, что следователи не проверили всех, кто числился в клиентской базе магазина. Но я и не мог подумать, что мне вновь предстоит соприкоснуться с этим делом.

Мария Оуз - в прошлом тележурналистка, известная своими разоблачительными репортажами. Вместе с му­жем Энди они создали в пригороде Миннеаполиса документальную киностудию Committee Films. В один прекрас­ный день 2016 года один из ее помощников, Стивен Гэрретт, получил текстовое сообщение от своего кузена Гэри из городка Спартанбург в Южной Каролине. В этот момент Стивен был на совещании у Марии.

Сообщение Гэри, работавшего риелтором, производило ошеломляющее впечатление. Его бывший босс Тодд Колхепп, только что арестованный по обвинению в семи убийствах, пожелал, чтобы Гэри написал его биографию. Колхепп утверждал, что девять десятых подробностей его жизни на самом деле остаются неизвестными. Стивен знал об опыте Марии в расследовательской журналистике и подумал, что она сможет дать его кузену несколько по­лезных советов.

Как и я сам, Мария узнала о спасении Кэлы Браун из новостей. Она поговорила с Гэри по телефону и рассказа­ла, на что стоит обращать внимание и чего нужно остерегаться, имея дело с обвиняемым в убийствах. В то же вре­мя разговоры Колхеппа о неких никому не известных фактах жизни возбудили ее репортерский нюх. «Как думаете, не захочет ли Колхепп поделиться своей историей с нами?» - спросила она у Гэри. Тот сказал, что не знает, и Ма­рия предложила ему прояснить этот вопрос.

Вскоре после этого Мария получила возможность поговорить по телефону с Колхеппом, сидевшим в окружной тюрьме Спартанбурга. По существующим правилам их время общения было ограничено двумя телефонными звон­ками по пятнадцать минут каждый. Мария записала оба. «Меня поразила манера его речи: "Да, мэм, нет, мэм", - прямо как джентльмен-южанин, - вспоминает она. - Он сказал, что численность жертв значительно выше той, кото­рую ему вменяют. Говорил очень легко и непринужденно, спокойным тоном. Я задавала вопрос за вопросом. Он сказал, что сожалеет об убийстве Чарли Карвера, и настаивал, что никогда не насиловал Кэлу и что все их сексу­альные контакты происходили по обоюдному согласию. Я сказала, что меня интересуют те самые девять десятых. Колхепп согласился поговорить об этом и сказал, что собирается признать себя виновным. Мне же нужно было убедиться, что я смогу привлечь один из телеканалов. В своем журналистском прошлом я в том числе занималась и криминальными репортажами, и меня всегда интересовало, что заставляет людей совершать убийства. Почему такой человек поступает не так, как остальные? Мы уже некоторое время пытались сделать что-то вместе с кана­лом Investigation Discovery, и этот сюжет выглядел просто идеальным».

После разговора с ней один из продюсеров телеканала Investigation Discovery согласился выделить средства на подготовку фильма. Мария поехала в Южную Каролину и с помощью видеоконференцсвязи провела серию бесед с Колхеппом, сидевшим в окружной тюрьме. Результатом стал шестисерийный телефильм под названием «Серий­ный убийца: дьявол, сорвавшийся с цепи». Это название отсылает к истории осуждения Колхеппа за изнасилова­ние в подростковом возрасте, когда один из соседей отозвался о нем как о «цепном дьяволе».

Изучая подготовительный материал к фильму, Мария решила, что ей, по ее словам, «нужен кто-то, кто уже де­лал это раньше, то есть беседовал с обвиняемыми и осужденными убийцами». И тогда она связалась со мной. По­сле недолгого обсуждения мы согласились, что мне стоит проинтервьюировать Колхеппа. Мария проявила репор­терскую настойчивость и, воспользовавшись законом о свободе информации, получила материалы уголовного де­ла. Ее талантливая помощница Джен Блэнк тщательно подобрала их и направила объемистые папки с документами на мой адрес.

К этому времени Тодд признал себя виновным, получил приговор и находился в заключении в тюрьме Броуд Ривер штата Южная Каролина. Порядки там были жесткие, и общение с заключенными было ограничено суще­ственно строже по сравнению с местными тюрьмами. А с учетом содеянного им тюремная администрация была не склонна предоставлять Колхеппу какие-либо поблажки. Вообще говоря, из-за его дурной славы он уже долгое время содержался отдельно от общего контингента.

Но Мария продолжала общаться с Колхеппом путем обычной переписки и по электронной почте. Вместе с Гар­ретом им удалось выведать у него то, что он не рассказал следователям.

Он сообщил Марии, что свое первое вооруженное преступление совершил в Аризоне, едва достигнув подрост­кового возраста. Он писал:

«Да, я подстрелил одного в Аризоне, не наркоторговца, правда, а мудака одного, который очень хотел вступить в банду. Я помог ему сделать вступительный взнос, сам того не зная. Он подстрелил моего дружка. Аза это я как- то поздно вечером выпустил в его машину на парковке целую обойму. Понятия не имею, что с ним стало, да и вооб­ще, зацепил ли я его. Мне было четырнадцать. Я был юн и пуглив, понимал, что стреляю через окно, но, когда па­троны кончились, убежал оттуда со всех ног, а пистолет выбросил на помойке в переулке».

По его словам, однажды он убил двух громил, которые попытались пристать к нему на парковке многоквартир­ного дома, в котором он тогда жил.

Согласно его рассказу, его подстерегли двое мужчин: один здоровенный, другой поменьше. Тот, который по­меньше, выступил вперед, угрожая ножом, а у другого был молоток. Колхепп бросил ключи на землю и выхватил из карманов ножи, которые носил с собой. Напавший первым ринулся на него, и Тодд порезал ему запястье, заставив уронить нож. Он попытался ударить Колхеппа ногой, но тот резанул его по внутренней поверхности бедра, а затем несколько раз ударил ножом в грудь. Здоровяк с молотком перепугался и пустился наутек, но Тодд настиг его сза­ди, схватил за волосы и перерезал шею.

Колхепп сходил домой за полотенцами, одеялами и шторкой для душа. Завернув труп парня поменьше, он засу­нул его в багажник своей Acura Legend. Затем он опустил спинку заднего ряда сидений, расстелил шторку для душа, частично завернул в нее труп здоровяка и накрыл его лицо полотенцем. Затем он постарался смыть следы крови с асфальта на парковке водой, набранной в кастрюлю в своей квартире. После чего выехал, нашел перекрытый уча­сток дороги и спрятал трупы за запрещающим проезд знаком.

«Я скинул трупы за отбойник, в кювет Удивляюсь, что никто их не обнаружил», - сообщил он Марии.

Эти трупы так и не нашли.

Со своей стороны я был заинтригован перспективой интервью с Колхеппом, поскольку он явно не попадал ни в одну из обычных категорий убийц-рецидивистов. Я изучил стенограммы ареста и допросов, которые получила Ма­рия, а также все, что он ей рассказывал, вроде того убийства на парковке перед домом. Затем я собрал все факты воедино. Тодд Колхепп был успешным риелтором, на которого работали другие агенты по продаже недвижимости. Он был достаточно квалифицированным пилотом-любителем. Ни одно из его преступлений не было совершено из корыстных побуждений. Все свое состояние он приобрел законным путем. В некоторых, если и не во всех, его пре­ступлениях просматривалась некая сексуальная подоплека, но я совершенно не понимал, что она собой представ­ляет и является ли основным побудительным мотивом. Судя по всему, он терпеть не мог наркодельцов, и это была отдельная тема, но в то же время был готов сотрудничать с кем угодно, кто мог достать ему оружие, недоступное для покупки легальным образом. Как и большинство преступников, вначале он все отрицал, но затем был прям и откровенен со следователями. И, если не считать периодического хвастовства своими стрелковыми способностя­ми, на допросах он был таким же спокойным и бесстрастным, каким его видела Кэла Браун после убийства Чарли Карвера.

Убийство в мотосалоне было тщательно спланированным. В убийствах четы Кокси и Карвера были перемеша­ны элементы обдуманности и случайности. Описав на допросе подробности убийства Карвера, Колхепп не сумел внятно объяснить, почему он это сделал. Преступник регулярно занимался сексом с женщиной, которую держал взаперти в транспортном контейнере без окон, и при этом утверждал, что отступал, если она возражала. Честно го­воря, его поведение в этот период вообще не укладывалось в рамки ни одной из устоявшихся типологий поведения насильников. Он соглашался с тем, что поступал неправильно, но не винил в этом других.

Так что же двигало Тоддом Колхеппом?

Как и у большинства других известных мне убийц-рецидивистов, внешне жизнь Тодда Колхеппа выглядела вполне успешной и созидательной. В Аризонском университете он получил диплом бакалавра информатики. Боль­ше года проработал дизайнером компьютерной графики. Сдал экзамены на права пилота-любителя. Получил бро­керскую лицензию штата Южная Каролина и управлял собственным риелторским бизнесом. И даже писал отзывы на товары, купленные в Amazon.

Однако при изучении некоторых таких отзывов нам предстает другая сторона его личности. Вот что Тодд напи­сал о бензопиле: «Отлично работает. Без удобной в использовании бензопилы заставить соседа стоять по стойке "смирно" было бы трудновато». И о ноже: «Пока никого не прирезал... пока... Но мечту не оставляю, и когда собе­русь, то сделаю это при помощи вот такого качественного инструмента». О складной лопате: «Удобно хранить в машине. Пригодится, когда понадобится зарыть трупы, а обычная лопата осталась дома». О навесном замке: «Прекрасно работает. Еще подойдет для воспитательных целей: можно засунуть его в носок и пару раз врезать то­му, кто хамит. Закаленная сталь пойдет ему на пользу сами убедитесь. Хорошо подходит и для транспортных кон­тейнеров».

Колхепп родился 7 марта 1971 года в Форт-Лодердейле, штат Флорида, в семье Пиджины и Уильяма Сэмпсел- лов. Когда ему было два года, родители развелись. Он остался жить с матерью, которая вскоре вышла замуж за мужчину по имени Карл Колхепп. У него было двое своих детей, а Тодда он усыновил, когда тому стукнуло пять. Не­смотря на прирожденный интеллект выше среднего, мальчик был трудным, зачастую злым, агрессивным и стропти­вым ребенком. Он постоянно конфликтовал со своим отчимом. Имеются сведения о его жестоком обращении с жи­вотными и враждебном отношении к другим детям. В девятилетием возрасте, когда семья жила в Джорджии, Тодда на три с половиной месяца отправили в местную психиатрическую клинику проходить курс психологической раз­рядки. В Южной Каролине, куда переехали Колхеппы, мальчика исключили из бойскаутов за хулиганство. Он захо­тел жить со своим биологическим отцом, которого толком не знал. Тодду казалось, что жизнь с ним станет лучше, и пригрозил покончить с собой, если его не отпустят. На фоне семейного конфликта (они с Карлом то расходились, то вновь сходились) Пиджина в конце концов согласилась, и он отправился к Сэмпселлу в Аризону, где у того был ре­сторан в городе Темпе.

Очень скоро Тодд разочаровался в родном отце, который, по его словам, постоянно болтался с подружками и почти не уделял ему внимания. Он говорил Пиджине, что хочет вернуться, но та находила все новые отговорки, что­бы оставить его у бывшего мужа.

Жизнь с отцом продолжала пагубно сказываться на поведении Тодда. Это кончилось тем, что в 1986 году его осудили за похищение и изнасилование несовершеннолетней. Пятнадцатилетний Колхепп взял отцовский пистолет 22-го калибра и зашел к своей четырнадцатилетней соседке, сидевшей дома с младшими братом и сестрой. Тодд заставил ее пойти к нему домой, где отвел в свою спальню на верхнем этаже, связал руки за спиной, заклеил рот скотчем и изнасиловал. Она не была его подружкой, хотя он этого и хотел. Более того, в школе девочка увлекалась другим мальчиком. Он четыре раза безуспешно пытался заманить ее к себе домой, пока ему не пришла в голову идея заставить ее сделать это под дулом пистолета.

У Тодда и девушки были разные версии происходившего после изнасилования. Тодд говорил, что она охотно согласилась помочь ему в поисках убежавшей с участка собаки, после чего он отвел ее домой. Правда, Колхепп признался, что пригрозил убить ее брата и сестру, если она расскажет о случившемся хоть кому-нибудь. Девушка рассказывала, что он нервно расхаживал из угла в угол, явно размышляя, убивать ее или нет, и она додумалась до истории с собакой. Она пообещала Тодду, что если он ее отпустит, то объяснит родителям свое отсутствие дома именно так.

Но прежде чем она вернулась, пятилетний брат заметил, что ее нет дома, и встревожился. Незадолго до этого его научили звонить по номеру 911. Полиция приехала еще до возвращения домой родителей. Когда немного спустя девушка пришла домой, она было принялась рассказывать про поиски собаки, но потом не выдержала и сообщила об изнасиловании.

Полицейские отправились домой к Тодду, где обнаружили его сидящим в обнимку с одной из отцовских винто­вок, нацеленной в потолок. Когда инспектор по надзору спросил его, почему он напал на девочку, тот ответил, что, наверное, в знак протеста против отсутствия отца в городе. Тодд сказал также, что думал, что ей шестнадцать, а не четырнадцать. Впоследствии он рассказывал, что просто хотел поговорить с ней и убедить стать его подруж­кой, но «ситуация вышла из-под контроля».

Местная газета писала: «Родители девочки сообщили полиции, что изнасилование "губительным образом ска­залось на всей семье". Во время беседы с инспектором по надзору девушка в основном плакала и не могла толком говорить, а родители сказали, что ее успеваемость и спортивные результаты ухудшились».

Все это резко контрастирует с версией, изложенной Колхеппом двадцать лет спустя в процессе получения ри­елторской лицензии. В 2006 году он написал Департаменту лицензирования и трудового законодательства штата Южная Каролина, что им с его тогдашней подружкой было по пятнадцать лет и они поссорились у него дома. Отец был в отъезде, и он в шутку пригрозил подружке его пистолетом, велев ей не двигаться до тех пор, пока они не уре­гулируют свои разногласия. А ее родители якобы не могли ей дозвониться, забеспокоились и вызвали полицию к нему домой. Ложь сработала, и лицензию выдали.

С осуждением за совершенное преступление все вышло отнюдь не настолько же гладко. Тодду предъявили об­винения в похищении, изнасиловании и тяжком преступлении против несовершеннолетней. В отчете инспектора по надзору приводилось высказывание одного из соседей, который считал, что Тодд истосковался по вниманию и за­боте, но тем не менее советовал отнестись к нему со всей суровостью законов для взрослых преступников. Тодд согласился признать себя виновным в похищении в обмен на отказ прокуратуры от остальных обвинений. Его при­говорили к пятнадцати годам тюрьмы и обязательной регистрации в качестве сексуального преступника.

Свой диплом по информатике он получил, находясь в заключении. Отсидев четырнадцать лет, он освободился в августе 2001 года и переехал в окрестности Спартанбурга, где жила его мать. Там он устроился на работу дизай­нером компьютерной графики, на которой оставался до ноября 2003 года. Как раз в этом месяце и произошла рез­ня в мотосалоне. В 2003 году он поступил в технический колледж Гринвилла, откуда перевелся в Университет Юж­ной Каролины. Диплом бакалавра по специальности «маркетинг и управление бизнесом» получил в 2007 году К этому времени он уже освоился в риелторском бизнесе.

Могло показаться, что Колхепп начал жизнь сначала, и это мнение подтверждается рассказами его бывших коллег. Со слов Гэри Гарретта, Тодд был хорошим боссом, увлеченным своим бизнесом и придававшим огромное значение маркетингу. Он очень активно отстаивал интересы своих клиентов, хорошо относился к своим сотрудни­кам, и на него крайне редко жаловались на местном форуме агентов по торговле недвижимостью. Как писала мест­ная газета, «ипотечные кредиторы отзывались о нем как об "эффективном агенте, с которым приятно разговари­вать", и "человеке в теме, когда нужно добиться хороших условий для клиентов". Один строитель назвал его "неве­роятно обаятельным"».

Но затем в нем стали происходить какие-то перемены. По словам Гэри, из «нормального» превратился в агрес­сивного и самовлюбленного. Он стал бахвалиться своим оружием. К нему стало больше претензий со стороны кли­ентов. Тодд заметно располнел. Как выяснилось впоследствии, все это началось вскоре после исчезновения Ме­ган и Джонни Кокси в конце 2015 года.

У убийства всегда есть какой-то мотив, пусть даже не очевидно выраженный или доступный пониманию. Так, Денниса Рейдера мотивировали ощущение могущества и садистское наслаждение при виде предсмертных мук его жертв. Но Тодд Колхепп не относился к подобной категории убийц. Он убивал, руководствуясь более «практически­ми» и «логичными» соображениями.

Больше всего меня озадачивало убийство Карвера. Колхепп рассказал Марии Оуз, что случайно услышал, как Чарли и Кэла договариваются обворовать его и потратить вырученные деньги на наркотики. Это было похоже на правду: мы знали, что Колхепп остро реагировал на наркоторговлю и ощущение злоупотребления его доверием, а кроме того, это вполне соответствовало его версии причин убийства четы Кокси. Он и впрямь был параноиком или же это служило не более чем поводом, для того чтобы избавляться от мужчин и получать в свое полное распоряже­ние женщин?

На самом первом допросе после ареста Колхепп сказал, что не планировал использовать транспортный кон­тейнер в качестве тюрьмы: «Он предназначался для продуктов, оружия и хранения квадроцикла, пока я гараж не построил». Тодд сказал, что ему пришлось расчистить там место для Меган Кокси после убийства Джонни. «Сперва я был в легкой панике. Что мне с ней делать-то? Куда-то запихнуть или вообще шлепнуть ее на хрен? Может, вооб­ще полицию вызвать? Ах, черт, у меня же здесь стволы незарегистрированные! Ах, черт, ну полная херня же! Что с ней делать теперь?»

Своей, на первый взгляд, случайностью и непродуманностью убийство Карвера и похищение четы Кокси резко контрастировали с тринадцатилетней давности резней в мотосалоне, где налицо была совершенно иная картина преступления. Исходя из фактуры дела и показаний Колхеппа, по «Классификатору преступлений» убийства в мо­тосалоне можно было отнести к категории «массовые убийства и личные мотивы: убийство из мести или в каче­стве ответной меры». И мне представлялось очень интересным, что оба вида преступлений совершал один и тот же человек.

Исходя из того, как Колхепп спланировал убийства в мотосалоне, и того, что он рассказывал о своих убийствах наркодельцов в Мексике, его можно было бы отнести к разряду маньяков. Но я был заинтригован тем, что Тодд не походил практически ни на кого из известных мне агрессивных маньяков. Он не выискивал потенциальных жертв. В большинстве случаев они являлись к нему сами. Не нацеливался и на удачно подвернувшихся жертв. Колхепп, ско­рее, убивал людей в ответ на нанесенные ему обиды, реальные или мнимые.

Интриговало меня и широкое разнообразие обстоятельств совершенных им преступлений. В отличие от изу­ченных мной серийных и даже несерийных убийц, в действиях этого человека не прослеживалась какая-то очевид­ная закономерность. И мне очень хотелось узнать о нем побольше.

Колхепп рассказал следователям, что в 2003 году купил в мотосалоне Superbike Motorsports мотоцикл Suzuki GSX-R750 за 9000 долларов. Ездить на мотоцикле он толком не умел, и, несмотря на все старания, у него ничего не получалось. И он вернулся в магазин. «Я подумал, что покупка именно этого мотоцикла была плохой идеей. Я хотел выяснить, можно ли обменять его на байк полегче, ну или что-то в этом роде». Но, по его словам, «они, знаете, до­вольно грубо прошлись по поводу моей неспособности водить такие байки». Через три дня мотоцикл украли, и Тодд решил, что это сделал кто-то из работников мотосалона. Возмущение Колхеппа дополнительно усугубилось, когда полицейский, принимавший заявление об угоне, как он выразился, «оборжал меня».

Он продолжил посещать мотосалон, чтобы посидеть на разных мотоциклах и представить, как на них разъез­жает. Слушал, как собственник и менеджер «собачатся между собой». Обзавелся пистолетом Beretta 92FS, кото­рый пришлось покупать нелегально через третьи руки.

6 ноября 2003 года Колхепп вышел из мотосалона, дождался, когда уйдут все другие посетители, и снова за­шел. Он подошел к черному Kawasaki Katana 600, сел на него, как будто примеряясь, а затем объявил, что покупает его. Механик откатил байк в мастерскую для предпродажной подготовки. Тодд выждал пару минут, затем натянул резиновые перчатки и зашел в мастерскую. Дважды выстрелив в механика, он продолжил методично воплощать свой преступный замысел, сделав единственную паузу для смены обоймы. Этим, по-видимому, и объяснялось на­личие на месте преступления медных и никелевых гильз. Обычно педантичный Колхепп почему-то зарядил обоймы разными пулями.

«Желаемый результат был достигнут», - сказал он.

Тодд вышел и уехал с места преступления на своей Acura Legend. Приехав домой, разобрал пистолет, разло­жил детали по кошачьим лоткам с наполнителем и выбросил их на нескольких разных помойках.

Он признался следователям, что понимает, что остаток жизни проведет за решеткой. По его словам, его един­ственной заботой было придумать способ оставить состояние матери и своей многолетней подруге, чтобы та мог­ла оплатить обучение ее дочери.

24. «К добру ли, к худу ли, а знать я все равно хочу»

Хоть я и был членом команды, Тодд Колхепп согласился на интервью со мной далеко не сразу. После того как я написал ему и представился, он отправил Марии электронное письмо со следующими словами: «Я не уверен на­счет Джона Дугласа. В моем понимании, это гламурный легавый, который больше пиарится, чем выкладывает, что и как было».

Прочитав присланную ему Марией нашу самую свежую на тот момент книгу «Закон и беспорядок», Тодд напи­сал ей, возможно, руководствуясь сложившимися у них уважительными отношениями:

«Меня не сильно порадовало, что в этой своей книжке Джон Дуглас крайне плохо высказывается о женщинах, которые переписываются с заключенными или вступают с ними в какие-то отношения, называя всех их убогими. Учитывая, что он понимает, что они тоже покупают его книги, я считаю, что ему доставляет удовольствие высказы­ваться о людях жестоко. Не уверен, что мы с ним найдем хоть какой-то общий язык, но с уважением отношусь к его опыту и знаниям. Согласен поговорить с ним лично... Согласен быть с ним откровенным, но только если он будет готов поделиться со мной своими выводами. К добру ли, к худу ли, а знать я все равно хочу».

За исключением довольно неплохо разобравшегося в самом себе Эда Кемпера, я не мог припомнить ни одного убийцу-рецидивиста, которому было действительно интересно понять, почему он поступал так, как поступал. Воз­можность выглядела действительно редкой.

Упомянутые им «крайне плохие» высказывания относились к женщинам, которые влюбляются в отбывающих срок убийц. На мой взгляд, это «довольно убогое» зрелище, и мне их жалко. Здесь речь не о профессионалах, таких как, например, Мария. Как ни парадоксально, в той главе упомянутой книги мы рассказываем как раз о женщине, ни­как не соответствовавшей данному стереотипу. В марте 2006 года мне позвонила некая Лорри Дэвис и попросила присоединиться к команде адвокатов, добивавшихся пересмотра дела и оправдания ее мужа Дэмиена Эколса и двух его соответчиков, осужденных по делу об убийстве троих восьмилетних мальчиков в Уэст-Мемфисе в 1993 го­ду. Это дело уже стало печально известным благодаря двум документальным телефильмам канала НВО. Дэмиен, Джейсон Болдуин и Джесси Мисскелли получили прозвище «Трое из Уэст-Мемфиса». Дэмиен, считавшийся глава­рем шайки, был приговорен к смертной казни в 1994 году в возрасте восемнадцати лет и с тех пор ожидал ее в ка­мере смертников.

Успешный ландшафтный дизайнер из Нью-Йорка Лорри Дэвис посмотрела телефильмы, заинтересовалась де­лом Дэмиена, вступила в переписку с ним, в конце концов влюбилась и переехала в Арканзас, чтобы быть к нему поближе и отстаивать его невиновность. Так уж случилось, что Лорри и Дэмиен оказались парой очень умных, тонко чувствующих и любящих людей. Лорри уговорила меня присоединиться к команде защиты «Троих из Уэст-Мемфи­са», создание которой, как я вскоре выяснил, инициировали и в большой степени финансировали новозеландский кинорежиссер Питер Джексон и его супруга и продюсер Фрэн Уолш. Я принял предложение, но, как обычно делаю, предупредил Дэвис, что не гарантирую полезности результатов своего анализа для судебной реабилитации, по­скольку в основе моих оценок будут факты, а не правозащитные идеи. Я попросил ее передать это и Джексону с Уолш.

Изучив объемистые материалы дела, я прежде всего заключил, что вопреки версии обвинения убийства не были ритуальными. Они случились, когда всю страну пугали страшилками о сатанистах, и полицейские управления на местах даже нанимали так называемых «экспертов» для помощи в расследовании подобных преступлений. И я не обнаружил в материалах дела даже минимальных доказательств причастности осужденных к этим убийствам, невзирая на полученное под давлением полицейских признание Мисскелли.

По результатам анализа материалов дела я пришел к выводу, что убийства не были делом рук посторонних и скорее всего имели некий личный мотив. Физические и поведенческие улики на месте преступления указывали на человека с криминальным опытом и, вероятнее всего, жившего по соседству с жертвами. Наиболее возможного по­дозреваемого, который соответствовал этим критериям, в полиции даже не опросили. Мне удалось убедить мать одного из убитых и отчима другого, что осужденные юноши не имели никакого отношения к этому преступлению.

По результатам нашего расследования на юридическом факультете Арканзасского университета в Литл-Роке прошла пресс-конференция, в которой принял участие и я. Ее организатор, адвокат Эколса Деннис Риордан, при­гласил выступить на ней нескольких видных экспертов. В их числе были выдающийся судебный патологоанатом д- р Вернер Шпиц, автор учебника по судебно-медицинским экспертизам смерти; главный судебный стоматолог управления судмедэксперта Майами, крупный специалист по следам укусов д-р Ричард Сувирон и криминалист То­мас Федор, известный специалист по анализу ДНК и биологических жидкостей.

В итоге стороне защиты не удалось добиться оправдания в апелляционной инстанции, но окружной прокурор согласился на сделку по правилу Элфорда: все трое осужденных, не признав своей вины, согласились, что у суда есть достаточно оснований для обвинительного приговора. Каждому был назначен срок заключения, который рав­нялся уже отсиженному, то есть 18 годам, и все они вышли на свободу. С моей точки зрения, это была в самом пря­мом смысле сделка с дьяволом, поскольку иначе ни прокуратура, ни Верховный суд совершенно не собирались выпускать их из тюрьмы. По моему мнению, это была циничная уловка с целью избежать исков о компенсации ущерба несправедливо осужденным, которые наверняка обошлись бы штату Арканзас в десятки миллионов долла­ров. Мы могли потребовать нового суда, но это значило бы, что Дэмиен проведет за решеткой еще несколько лет. После многолетнего пребывания в камере смертников его здоровье уже пошатнулось, и мы опасались, что до ново­го суда он не доживет.

Оказалось, что главным препятствием для личной встречи с Колхеппом было не его нежелание. Тюремная ад­министрация недолюбливала его, считая склонным к нарушению порядка и подстрекательству. Поэтому начальник тюрьмы и его подчиненные не желали предоставлять преступнику какие-то иные возможности контактов с внешним миром, кроме положенных по режиму содержания. Я ходил на прием к главе департамента тюрем и задействовал знакомого в управлении правоохранительных органов Южной Каролины, которого обучал психологическому портре­тированию, когда работал в ФБР. Но мы будто лбом о стену бились.

Казалось, что расстроен и сам Тодд. Он писал Марии:

«Невозможность личной беседы затрудняет дело, но не означает его полной невозможности. Сейчас я очень много думаю о том, что совершил, что привело ко всему этому. Я не всегда смотрю на это также, как тогда, мне уже не нужно отвечать на сотни телефонных звонков на дню».

Это натолкнуло меня на мысль. А что, если мы предложим Колхеппу заполнить тот самый протокол обследова­ния, который мы использовали на первых этапах изучения серийных убийц? Этим всегда занимались обследую­щие, а не заключенные преступники, но в случае Тодда это может стать очень эффективной альтернативой личной беседе. У него будет время обдумать свои ответы, а имея полную информацию о совершенных им преступлениях, мы поймем, если он будет лгать, притворяться или недосказывать. В сочетании с его уже имеющимися ответами на вопросы Марии мы смогли бы получить полный поведенческий портрет Тодда Колхеппа и понимание того, что им двигало.

Я рассказал о протоколе Марии. Она сразу же заинтересовалась и согласилась отправить его Колхеппу с необ­ходимыми пояснениями. И мы принялись ждать, захочет ли он сотрудничать.

Тодд захотел, причем с удивившей нас полнотой. Он единственный осужденный убийца, который самостоя­тельно заполнил протокол обследования, тем самым предоставив нам прямой неограниченный доступ к своему ра­зуму и представлениям о себе. Колхепп не просто заполнил печатную форму. Очень часто Тодд выходил за ее рам­ки, исписывая подробными пояснениями и рассказами многочисленные листы линованной бумаги. Я полностью уверен, что он дал именно те ответы, которые я мог бы услышать от него в личной беседе.

С большинством преступников это не сработало бы. Но я был оптимистичен в отношении Колхеппа, поскольку видел в нем очень умного и склонного к самоанализу человека. А судя по его переписке с Марией, он действитель­но хотел разобраться в себе. Этот формат был бы бесполезен с Дэвидом Берковицем, Чарльзом Мэнсоном или Деннисом Рейдером. Они были чересчур поглощены собственным имиджем, чтобы правдиво отвечать на вопросы заочно. Чтобы проникнуть за их тщательно взлелеянные внешние оболочки, нужен был прямой взгляд человека, си­дящего напротив. Единственным преступником, с которым такой формат мог бы быть полезен, был Эд Кемпер. Он тоже был достаточно интроспективен и самоаналитичен, но в то время мы еще не закончили разработку протокола.

В случае Колхеппа я мог использовать три источника, помимо материалов дела: протоколы полицейских до­просов, переписку с Марией и заполненный протокол обследования. В каждом из этих случаев вопросы задавались по-разному. Допросы велись в состязательной манере, переписка с Марией носила дружелюбный характер, а про­токол был нейтрален и объективен. Разные ответы в разных случаях предоставили бы повод усомниться в добро­совестности Колхеппа. А схожесть ответов тоже кое о чем говорила.

Это было похоже на сделку: Колхепп согласен заполнить протокол, но взамен я предоставляю ему мое мнение о том, почему он был таким, каким был, и делал то, что делал.

Тодд был не первым убийцей, пожелавшим разобраться в самом себе с помощью методов психологического портретирования. Все же он, наверное, искренне хотел этого, в отличие от многих других, искавших в психологиче­ском портрете лишний повод полюбоваться собой. Вечером накануне моей беседы с Деннисом Рейдером в тюрьме Эль Дорадо я встречался в фойе моего отеля с Крис Казарона. Эта женщина вступила в контакт с Рейдером после его ареста с намерением написать книгу и впоследствии стала своего рода его неофициальным представителем. И она, и следователь убойного отдела полиции Кеннет Ландвер, охотившийся за ВПУ и в итоге арестовавший его, го­ворили мне, что Рейдер - большой любитель книг, которые написали мы с Марком. Особенно ему нравилась «Одержимость», которая начинается с несколько подретушированной версии истории ВПУ. Название этой главы, «Мотивация X», отсылает к «фактору X», который Рейдер в своих посланиях полиции и прессе приводил в качестве нейропсихологического обоснования его гибельных пристрастий. Глава была написана от первого лица, как бы с точки зрения убийцы, задолго до разоблачения и ареста Рейдера. Он говорил Казароне, что перечитывал ее несколько раз и в результате получил определенное представление о бушевавших в его сознании стихиях.

На встрече в отеле Казарона выполнила просьбу Рейдера и вручила пять линованных страниц из блокнота, ис­писанных его мелким почерком. Это были его заметки с оценочным суждением относительно самого себя, сделан­ным на основе описанных в книге личностных особенностей. На первой странице стояло заглавие «Одержимость (конкретные примеры)».

Рейдер перечислял характерные черты серийных убийц, упомянутые нами в книге, со ссылками на соответ­ствующие номера страниц и абзацы «Одержимости».

«Манипулирование, доминирование, контроль. Знают, как проникнуть в сознание жертвы. Практически все име­ли опыт жестокого обращения с собой или другие проблемы в детстве и юности, но это не оправдывает содеянное ими. Убийца-садист заранее просчитывает свое преступление. Ведь за годы преступной деятельности он довел свои методы до полного совершенства. Характерный почерк важнее, чем методы и средства. Методы и средства - это то, что нужно, чтобы осуществить преступный замысел. А почерк - то, что нужно преступнику для эмоциональ­ного удовлетворения. Вуайеризм, который согласуется с охотничьим инстинктом, подготовка к следующему напа­дению. Могут фотографировать или снимать на видео места совершения преступлений. Берут сувениры: украше­ния, нижнее белье».

И так далее и тому подобное. Как будто он составлял проверочный лист, чтобы убедиться, что перечислил все важные особенности характера серийного убийцы. На следующих страницах приводил список других убийц, вклю­чавший Теда Банди, Сына Сэма, Эда Кемпера, Стивена Пеннелла (садиста-маньяка из Делавера, уже казненного к моменту выхода в свет «Одержимости»), Буффало Билла из «Молчания ягнят» и Гэри Хейдника, отчасти послужив­шего прототипом для этого персонажа. Не забыл Рейдер и ВПУ. В левой части каждой страницы он приводил типич­ные черты характера серийного убийцы, а в правой указывал, обладал ли ими каждый из фигурантов его списка.

В своем случае в графе «Деспотичная мать» он указал «1/2». Относительно «Высокомерия», «Эгоцентрично­сти» и «Внутренних нашептываний» он написал «Нет». И наградил себя «Да» в графе «Умен». Этот необычный до­кумент был не истиной, которую я надеялся получить от Тодда Колхеппа, а правдивым отражением представлений о себе омерзительного серийного убийцы.

И, как выяснилось, Рейдер читал не только наши книги. Он «штудировал» тему серийных убийств: читал огром­ное количество книг в документально-криминальном жанре и обращал особое внимание на то, что более или менее соответствовало его интересам.

Стал ли он от этого более удачливым и «эффективным» убийцей? Нет. Такой вопрос возникает постоянно. Чте­ние книг вроде наших не совершенствует навыки убийцы. Но из них можно получить определенное представление о мышлении и психологии убийц, и это, в частности, и было нужно Рейдеру.

Самым интересным в ответах Колхеппа было то, что по своему содержанию и интонациям они полностью со­гласовывались со сказанным им на допросах и в устном и письменном общении с Марией. В отличие от большин­ства других изученных мной преступников, он не пытался представать разным человеком в зависимости от типа аудитории.

Первые несколько разделов протокола отданы под биографическую информацию. Здесь приводятся, в частно­сти, дата рождения, рост, вес, тип телосложения, расовое и этническое происхождение, особенности внешности, семейное положение, образование, отношение к военной службе, история занятости и сведения о перенесенных за­болеваниях, включая психиатрический анамнез и попытки самоубийства. Поведенческий и сексуальный анамнез охватывает все аспекты от состава семьи и обстановки в ней до любых эпизодов физического или эмоционально­го насилия и/или сексуальных надругательств в детстве. А такие особенности, как детские кошмары, побеги из до­ма, склонность к обману, вандализм, злоупотребление алкоголем или наркотиками и так называемая триада убий­цы - энурез, пиромания и жестокое обращение с животными или другими детьми.

В этой части протокола Колхепп сделал интересное признание. На момент его ареста он зарабатывал около 350 000 долларов в год, что крайне редко встречается среди серийных убийц. Но при этом он очень умело искажал данные своих налоговых деклараций и платил всего пару-тройку тысяч долларов налогов. Это лишний раз говорит о том, что преступники обычно не ограничиваются какой-то одной областью криминальных действий.

Добравшись до раздела «Информация о преступлениях», Колхепп обнаружил, что для ответов на вопросы ему не хватит места в форме и понадобятся дополнительные листы.

Как я и подозревал с самого начала, он рассказывал об убийстве в мотосалоне кому-то еще. С точки зрения оперативно-розыскной работы это крайне важная деталь. Когда есть мнение о том, что неустановленный преступ­ник мог говорить о совершенном преступлении с кем-то, можно опубликовать эт/ информацию, чтобы тем самым попытаться убедить его собеседника обратиться в полицию хотя бы из соображений собственной безопасности. В данном случае таким собеседником был Дастин Лоусон - бывший бойфренд Кэлы, который и познакомил ее с Кол- хеппом. Тодд написал, что Лоусон «был у него на подхвате по самым разным темам», а самое главное, помогал ему с покупкой оружия. Сам Колхепп был лишен возможности покупать оружие из-за своей судимости. Тодд сообщил, что Лоусон «знал про мотосалон», «узнал постфактум» про убийство четы Кокси и «помогал доставать колеса для Кэлы, на следующий же день узнал, что она у меня, получил деньги за то, чтобы выпустить ее собаку из квартиры, и обманул меня, не сделав этого». Лоусон отрицал, что Колхепп рассказывал ему о чем-либо.

По словам Тодда, он рассказывал об этом и своей давней любовнице. Она заявила под протокол, что эта ин­формация ее удивляет, а если он ей что-то подобное и сообщал, то, наверное, в какой-то непонятной ей зашифро­ванной форме.

Примечательно, что обману с собакой Кэлы Колхепп придает не меньшее значение, чем совершенным им убийствам. Он не переносил даже малейших попыток обмана. Еще более важным является то, что человек, знав­ший правду о резне в мотосалоне и своевременно сообщивший об этом полиции, смог бы тем самым предотвра­тить как минимум еще три убийства.

Меня не удивило и то, что, со слов Колхеппа, Лоусон был не единственным, к кому тот обращался. Он явно чувствовал потребность рассказать об этом кому-то еще. К сожалению, у него ничего не получилось: «Много лет спустя, между 2012-м и 2015-м, я попробовал открыться одному знакомому, набожному семейному человеку, хотел попросить его помочь мне исправить свою жизнь. Но говорил так уклончиво, что он вообще не понял, о чем я».

Касаясь исчезновения Кэлы Браун, Колхепп написал: «Дастин заподозрил меня сразу же. В моем окружении понимали, что что-то не так, но не что именно».

Другие инициативные стратегии полиции не сработали бы в случае Тодда. Хотя он и согласился, что, как я предполагал, «по многу раз на дню смотрел, что пишут в новостях и онлайн-изданиях о расследовании», но в то же время «вообще не хранил сувениров, кроме винтовки, которую привез однажды из Мексики. С родственниками, по­лицией и СМИ я не связывался. В расследование не встревал».

В проформе протокола есть длинный список дескриптивных слов, относимых к совершенным преступлениям, напротив каждого из которых нужно проставить цифровое обозначение важности данного фактора. На первой стра­нице этого раздела упоминались изнасилование, совершенное Колхеппом в пятнадцатилетием возрасте, резня в мотосалоне и убийство Чарли Карвера с заточением Кэлы Браун, совершенные им соответственно в возрасте 32 и 45 лет. В каждом из этих случаев Тодд обозначил слова «ярость» и «враждебность» цифрой 1, то есть как самые важные. А «одиночество» и «отчаяние» обозначил цифрой 5, то есть как отсутствующие в принципе.

Самые интересные изменения претерпело определение «спокойно и непринужденно». Колхепп указал, что на момент убийства и похищения Карвера и Браун это были господствующие элементы его настроения. Во время убийства в мотосалоне они имели существенно важное значение. Зато во время изнасилования соседской девочки Тодд оценил этот элемент как «отсутствующий в принципе»: он был отнюдь не спокоен. Это говорило о том, что с возрастом насильственные преступления становились для него все более привычным делом.

В отличие от «азарта» большинства убийц-маньяков, «азарт» Колхеппа в момент совершения преступлений был на минимальном уровне: он обозначил его цифрой 4. Что же касалось «страха», «испуга» и «ужаса», то Тодд их практически не испытывал. Его сожаления по поводу резни в мотосалоне и убийства Карвера были минимальными, но зато это было господствующим чувством после изнасилования, за которое он сел. Помимо этого, тогда Колхепп был в значительной степени «расстроен», «несчастен» и «опечален», чего почти не испытывал по поводу содеян­ного с Чарли и Кэлой и вообще не ощущал после убийства в мотосалоне.

Мария говорила, что никогда не забудет сказанные Колхеппом ужасные слова: «Поймите, для меня это как ма­шину помыть или мусор вынести».

Один из протокольных вопросов гласит: «Как вы опишете характер разговора при совершении каждого из пре­ступлений?» Он призван выявить наличие у преступника некой стратегии и излюбленного «сценария», которым он обычно следует. Колхепп ответил так: «Убивая, я был молчалив и полностью сосредоточен на том, что делаю. Го­ворил спокойно, коротко и ясно, только чтобы объяснить, что хочу». И делает убедительное пояснение: «В мотоса­лоне я говорил только то, что было нужно для контроля над ситуацией. Я был уверен, что четверых-шестерых спо­койно уложу, но мне не улыбалось, если бы они сбились в кучку, еще и с оружием. Так что я двигался по заранее рассчитанной траектории».

При том что Колхепп утверждал об отсутствии интереса к сексуальному подавлению, сохранение общего кон­троля над любой ситуацией имело для него очевидно важнейшее значение:

«С Меган я заговорил только после того, как застрелил Джонни, когда она запаниковала по поводу того, чем обернулся их план [якобы ограбления], и стала умолять не насиловать ее и не калечить. Я спокойно объяснил ей, что не буду, но должен связать ее и обыскать на наркотики/оружие. Трусы не снимал, говорил вежливо, полюбопыт­ствовал по поводу нее и Джонни. Ни угроз, ни оскорблений».

В разделе, где перечислены факторы стресса и кризиса, такие как финансовые трудности, семейные пробле­мы, травмы и болезни, сложности с работой или смерть близкого человека, Колхепп практически везде указал, что они были важны «умеренно или до некоторой степени». В то же время для подавляющего большинства маньяков и убийц-рецидивистов эти факторы существенно важны. Для Тодда единственными сыгравшими важную роль факто­рами были «конфликт с родителями» и «конфликт с другим мужчиной из-за женщины» в случаях изнасилования со­седской девочки и резни в мотосалоне.

В целом ответы Колхеппа в этом разделе свидетельствовали о его понимании содеянного и об отсутствии же­лания уменьшить степень своей неправоты или переложить вину на других.

К примеру, вот как он описывает поездку в мексиканский город Хуарес для охоты на наркодельцов:

«Это было похоже на плохое кино. Ни разу не клево. Куча мажоров отвалила кучу бабок за первоклассное же­лезо и тактические занятия и думает, что они группа спецназа. Да какие там из нас спецназовцы! Просто банда хо­рошо вооруженных мудаков, которым надо попробовать свои игрушки в деле и кого-то угробить. Наркодельцы про­сто всех нас устраивали этически типа».

Каждый раз, когда в ответах Колхеппа фигурировали другие люди, к примеру, его родители, меня поражала реа­листичность и точность его описаний. Возможно, он не совсем понимал, почему делал некоторые вещи, но что и как выглядели вполне достоверно.

Это не значит, что Тодд считал себя жестоким хищником. В его понимании, еще до преступлений у него созда­вались определенные отношения с некоторыми из его жертв. На вопрос о том, какие действия сексуального харак­тера и в каком порядке совершались в ходе преступления, он написал, что они с соседской девочкой «занимались петтингом и взаимными ласками еще до всего этого». [Жертва полностью отрицала это.] О своем самом последнем по времени преступлении он написал: «Кэлу познакомили со мной в стрип-клубе, потом она стала моей проститут­кой. [Она отрицала это.] То ли мы поужинали вместе, то ли она рассказала, какие расходы ей приходится нести».

Отвечая на вопрос «Каким образом обследуемый контролировал жертву в дальнейших эпизодах насилия?», Колхепп добавил: