Убийца сидит напротив. Как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков Олшейкер Марк

«Убийца с Грин-Ривер» Гэри Риджуэй, которого мы старались вычислить на протяжении большей части моей карьеры в ФБР, был женат и имел высокооплачиваемую работу. Серийный убийца британского происхождения Дэ­вид Расселл Уильямс служил в канадских ВВС в чине полковника и был женат. Подобные маньяки спокойно живут в двух разных психических плоскостях.

Именно это отличает преступника-социопата от остальных людей.

- И вы полагали, что за это вас не привлекут? Чувствовали себя спокойно? - спросил я Кондро.

- Вполне спокойно. Но они ее обнаружили.

-То есть все это вообще вас не испугало? Вы не запили? Вы не вели себя как-то иначе, не стали реагировать по-другому?

- Нет, жил себе, как жил. Спокоен был, как вот сейчас.

- Правда?

-Нуда.

- Вас не сразу привлекли по этому делу. Почему?

- Трупа-то у них не было, чтобы предъявить мне убийство. Для этого обязательно нужен труп.

- А про ДНК не подумали? Такая мысль в тот момент вам вообще не приходила?

- Да вроде думал, но не парился по этому поводу.

- Почему?

- На тот момент мне все уже было просто без разницы. Я... это... типа пошел вразнос, понимаете? Просто де­лал бы такие вещи до тех пор, пока меня не поймают.

- Не считаете, что химическая или фактическая кастрация изменили бы ситуацию?

- Нет.

В этом я был с ним согласен, но продолжил спрашивать:

- А почему?

- У таких все дело в голове. Думаю, что это как-то генетически передается от поколения к поколению. Вот я, я же думал об этих вещах еще ребенком и потом всю жизнь, пока меня не взяли. Именно об этом - о сексе с юными девочками.И останавливаться не собирался.

Да, Кондро усыновили, и хотя он, возможно, и прав, что родители об этом жалели, но я не обнаружил в его вос­питании или отношениях с матерью и отцом ничего, что предполагало бы его превращение в сексуального маньяка и убийцу. В рамках дилеммы «природа или воспитание» Джозеф представляет собой пример врожденных опасных наклонностей, дальнейшему развитию которых может воспрепятствовать только решительная и своевременная коррекция. Правда, честно говоря, имеющиеся данные об ее эффективности в большинстве случаев далеко не убедительны.

Я двинулся дальше.

- Итак, вы чувствовали себя уверенно. Когда на вас вышли и затем арестовали, это был шок?

-Да нет, шока не было. Я был у подруги, они появляются и арестовывают меня за давление на свидетеля. По­тому что они опрашивали бывшую жену и велели мне не говорить с ней о деле. Это был повод, чтобы меня поса­дить. А потом вроде появились две другие девочки и показали, что я их то ли домогался, то ли изнасиловал, ну мне и эти обвинения добавили.

- А эти дети? Вы их тоже растлили, двух других девочек?

-Типа того.

- Типа того? Сколько им было?

- Не знаю. Похоже, совсем юные они были.

- Если бы вас не вычислили, вы бы так и продолжали?

-Типа того.

- И убивали бы и дальше?

-Типа того.

- И спокойно жили бы с этим?

- Насчет убийств я был совершенно спокоен. То есть, понимаете, убивать для меня было делом вполне есте­ственным. Всегда. И в тот момент моей жизни это могли быть не обязательно дети - кто угодно, кто меня разозлил или кому я типа не понравился или чего еще.

Но как мы убедились, убивал он не из мести, стремления наказать или руководствуясь каким-либо иным моти­вом. Ему просто хотелось этим заниматься.

Я буквально закидывал его вопросами, и почти на все он ответил. Тем не менее одну тему мы еще не затрону­ли - риск. Для меня это был один из самых интересных элементов образа мыслей Кондро.

- Ваш случай необычен тем, что вы хорошо знали своих жертв и их семьи. То есть вы шли на огромный риск, и я до сих пор не могу понять, зачем вам нужны были знакомые, а не совершенно неизвестные люди.

- Я же говорил - дело было в доверии. Для меня это вопрос доверия, ну и чтобы было меньше проблем. Коро­че, я пытался делать это со всякими незнакомыми, так они всегда отбиваться начинали. Типа пытались сбежать и все такое, а мне вообще не хотелось возиться с... Ну, вы поняли. Я хотел, чтобы все проходило гладко, и так оно и было. Я делал все так, как мне хотелось.

При таком количестве тюремных бесед, какое провели мы с коллегами, ты заранее знаешь, что преступник на­верняка скажет тебе определенные вещи. Почти всегда налицо одна и та же картина. Джозеф был трудным ребен­ком и рос в несколько проблемной семье. Свою злость и раздражение он срывал на детях помладше и послабее, чем он сам. Злоупотребление алкоголем и наркотиками не было каузальным фактором его агрессивности, но зави­симости сделали его более импульсивным (но не бесшабашным, поскольку свои преступления он планировал).

Главным существенным фактором важности его случая являлся его образ действий, первоначально сбивавший с толку следствие. Кондро считал, что выбирать себе жертвы из числа детей своих друзей надежнее, чем охотить­ся на незнакомых. В этом случае ему не приходилось озадачиваться установлением контроля, что является боль­шой проблемой преступников, нападающих на незнакомцев. Жертвы уже доверяли ему и охотно за ним следовали. Представление убийцы о высокорискованном преступлении полностью отличалось от общепринятого.

Методы работы с использованием доверия применяли преступники всех возможных разновидностей: от самых жестоких насильников до социально неопасных незаконных предпринимателей. Эд Кемпер рассказывал нам, как подбирал голосующих студенток в окрестностях Санта-Крус. Он спрашивал, куда им надо, затем смотрел на часы и качал головой, как бы размышляя, успеет довезти туда попутчицу или нет, и только потом соглашался подвезти ее. Таким образом он эмоционально обезоруживал свою потенциальную жертву, и она утрачивала бдительность.

Аналогичным образом действовал и создатель многомиллиардной финансовой пирамиды Берни Мэдофф. Он сразу же говорил потенциальным клиентам, что его хедж-фонд, известный своей стабильной высокой прибыльно­стью, полностью сформирован и не нуждается в новых инвесторах. Если они продолжали настаивать, мужчина «нехотя» делал для них исключение, но просил не беспокоить его с возвратом вложений, поскольку слишком занят, чтобы возиться с «мелкими инвесторами».

В обоих случаях основу образа действий составляло доверие. Создав убедительное впечатление нежелания делать то, что на самом деле и было ему нужно, преступник получал в свое распоряжение ничего не подозреваю­щую жертву.

И полиция, и знакомые не рассматривали Джозефа в качестве подозреваемого, поскольку он изображал сопе­реживание и беспокойство по поводу пропавших детей и даже участвовал в их поисках. Подобное поведение встре­чалось нам и ранее: в ряде случаев похитители незнакомцев активно участвовали в поисках и изображали помощь. Зачастую преступники пытаются снабдить следствие ложной информацией, чтобы отвести подозрения от себя.

Одним словом, при всей типичности жизненного опыта Кондро выбор им в качестве жертв детей своих знако­мых был для меня чем-то доселе невиданным.

Вывод: в круг подозреваемых входят все, а внешний вид или поведение не должны вводить в заблуждение.

Интересно сопоставить элементы преступления, которые мы называем «почерк» и «метод»: он был совершен­но бесстрастен и аналитичен в описаниях конкретных проявлений своей извращенной психики.

Подобно очень многим убийцам и маньякам, Джозеф Кондро пришел (или якобы пришел) к осознанию своих корней и духовности, но только после того, как попал в тюрьму и лишился сиюминутных удовольствий и острых ощущений. Об обретении духовности часто заявляли и другие жестокие маньяки. Деннис Рейдер говорил мне: «Ви­дите ли, я верующий христианин и был им всегда. После убийства семьи Отеро я стал молить Бога о помощи в борьбе с этим моим влечением. Больше всего я боялся не поимки, а того, что Господь не пустит меня на небеса и обречет на вечные муки». Я не усомнился в его искренней вере в загробную жизнь. Более того, я счел это довольно любопытным, поскольку знал о его убежденности в том, что убитые им женщины будут обслуживать его на том све­те в качестве секс-рабынь. Сам факт того, что он допускал мысль о попадании в рай после всего содеянного, сви­детельствует о степени его злостного нарциссизма.

- Кстати, говоря о духовности, не собираетесь ли вы облегчить душу ради высшей жизни? - спросил я Кон­дро. - Не стоит ли признаться во всех своих грехах до единого, чтобы иметь возможность пойти к той самой выс­шей жизни?

Дело это благое - очиститься от грехов перед... перед уходом. Да, так мне когда-то сказали, и я все еще в это верю. Короче, как вы говорите, надо очиститься от грехов и злодеяний, иначе будешь вечно бродить по тому свету, и душа не обретет покой. Так и останешься каким-то блуждающим духом.

Мне было очень трудно поверить, что человек, спокойно и уверенно насиловавший и убивавший детей, может быть настолько озабочен упокоением своей души.

-Тоестьвыне хотите стать блуждающим духом?

- Нет. Думаю, я был заблудшей душой от рождения.

И снова на самом деле он здесь ни при чем.

- Но вы же способны всё изменить, верно? Разве не в этом состоят ваши теперешние духовные убеждения?

- Не знаю я про «всё изменить». Это дело Господне.

- Сожалеете о чем-либо?

- Нет. Немного жалко, что не был отцом получше своим детям, а так нет, ни о чем не жалею.

- Не сожалеете по поводу своей первой жертвы тогда, в 1985-м?

- Нет.

- А что по поводу 1996-го? Тоже никаких сожалений?

- Никаких.

- Может, поступили бы как-то иначе?

- Ну, я бы ее [Кару Радд] в другое место отвез.

- Чтобы ее не обнаружили?

-Да, так, как я сперва и собирался.

- Как, по-вашему, вы ненормальный?

-Да, думаю, есть у меня кое-какие проблемы.

- Знаете, в прошлом люди называли вас чудовищем. А вы как думаете? Считаете себя чудовищем?

-До тюрьмы был. А сейчас я просто заключенный.

- Вас здесь лечат?

- Нет.

- Может, стоит с психологами поработать? При желании, конечно.

- Ну да. Время от времени хожу к здешнему психиатру, но он только... они меня только лекарствами пичкают, чтобы спать по ночам. Но вот так, как с вами, посидеть, поговорить о себе, такого никогда не было вообще-то.

-А вам этого хотелось? Или вы просто не просили об этом?

-Да нет, особо не хотелось. Никогда. До сегодняшнего дня.

-А почему вы согласились на эту беседу?

- Ко мне куча народу обращалась из прессы, просили об интервью, а я всегда отказывал. А теперь я чувствую, что настало время отпустить прошлое, обрести покой. Не только их семьям, но и мне, понимаете? Это для меня большой жизненный шаг - оставить все это позади.

Из-за откровенных описаний насилия в документальный телефильм вошли лишь небольшие фрагменты нашей беседы, которая впервые обнародуется на этих страницах. Забавно, но когда телевизионным начальникам показа­ли запись интервью, «выступление» Джозефа Кондро впечатлило их куда больше, чем мое. От меня они хотели конфликтности: я должен был нападать на собеседника, не скрывая своего гневного возмущения его злодеяниями. Похоже, в моем лице им был нужен «злой коп».

Что бы ни чувствовал при этом я сам, в моих тюремных беседах с жестокими преступниками было очень важно установить некий контакт с исследуемым с целью узнать его как можно лучше. Выражая свое собственное гневное возмущение, достичь этого невозможно. На самом деле я был очень удивлен, прочитав в рецензии на нашу переда­чу следующее замечание о себе: «Рассказ Кондро об убийстве восьмилетней дочери своего друга настолько мер­зок, что даже обычно невозмутимый Дуглас говорит ему: "Вы же убили маленькую девочку!"» Наверное, это был максимум эмоциональности, который я когда-либо позволил себе в этих ситуациях.

Изображать из себя персонажа Клинта Иствуда перед камерами, может, и соблазнительно. Еще большее эмо­циональное удовлетворение дала бы возможность публично выбить из этого персонажа все его дерьмо (хотя в ре­альной жизни за это дают срок). Но я старался объяснить, что любой другой подход, помимо успешно применявше­гося нами во времена работы в ФБР, будет контрпродуктивным. Моя задача - разговорить этих людей, выяснить, что происходит и происходило в их головах. Агрессивностью и гневным осуждением этого не достичь. В конечном счете разговор с убийцей - игра в долгую, где каждый ход тщательно обдуман. Гнев, возмущение, негодование - все эти эмоции постоянно присутствуют внутри тебя, но не принесут пользы, если выплеснутся наружу.

Хотя рецензии на нашу передачу были положительными, она, по всей видимости, не очень устроила телеканал MSNBC, и сериал был заморожен. Вообще-то, наверное, единственным способом адекватно передать происходя­щее во время глубокого погружения в сознание убийцы является литературное описание, подобное нашей книге. Впрочем, сериал «Охотник за разумом» производства Netflix достаточно точно передает эмоциональную атмосфе­ру таких психологических сражений.

3 мая 2012 года Джозеф Роберт Кондро умер в тюрьме Валла-Валла в возрасте 52 лет. В краткой заметке об этом говорилось, что смерть наступила по естественным причинам. Свидетельство о смерти указывало эти причи­ны конкретнее: терминальная стадия заболевания печени, вызванного гепатитом С. Его похоронили на индейском кладбище «Сосны» в округе Барага, штат Мичиган.

В местной газете мать Кары Дженет назвала эту смерть «огромным облегчением».

В наших исследованиях и практической деятельности Кондро занял уникальное место единственного серийно­го насильника-убийцы, избиравшего своей целью детей хорошо знакомых ему людей. Одно только это стало цен­ным пополнением нашей копилки знаний и опыта. Для нас стало открытием, что в круг подозреваемых нужно вклю­чать всех и что обычные признаки невиновности (сотрудничество с полицией, участие в поисковых мероприятиях, предъявление алиби и любые другие) следует оценивать применительно к конкретным условиям и в сопоставле­нии с косвенными уликами.

Кондро было свойственно поведение человека, подверженного пагубным привычкам. Он сильно зависел от наркотиков и алкоголя. И в его случае зависимое поведение выливалось в сексуальные домогательства, изнасило­вания и убийства. Из беседы с ним я уяснил, что в серийных случаях базовыми психологическими потребностями преступника могут быть могущество и власть в прямой связи с отсутствием у него контроля над побуждениями. Это говорит о зависимом типе личности, однако не означает неспособности контролировать свои действия. В случае Джозефа стремление к могуществу и власти через сексуальное насилие сопровождалось тщательным планирова­нием преступления и не менее тщательным сокрытием его следов. Под воздействием алкоголя и наркотиков пре­ступник может проявлять небрежность и рисковать, но быть пойманным он точно не желает. «Жажда смерти» отно­сится к его жертвам, но никак не к нему самому.

Что все это значит с точки зрения расследования? Во-первых, нужно подвергать тщательной проверке соб­ственные стереотипные представления о том, что из круга подозреваемых исключаются все близкие к жертве пре­ступления люди, не имеющие очевидных мотивов совершить нечто подобное. Кондро опрашивали в полиции несколько раз. Как сказал своему лучшему другу Гамлет: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось на­шим мудрецам».

Во-вторых, если в ходе следствия обнаруживаются так или иначе близкие к жертве преступления лица с при­знаками зависимого типа личности и/или ослабленного контроля над побуждениями, их следует рассматривать как подозреваемых в первую очередь.

В-третьих, на примере Кондро еще раз убеждаешься, что человек, склонный к агрессивному поведению в быту (разбивающий вдребезги телефонный аппарат, в припадке ярости ломающий мебель, вынуждающий партнера обра­титься за судебной защитой), по определению способен на еще более жестокие насильственные действия. Не зря же мы говорим: «Поступки отражают характер».

Бдительное отношение к этим вещам может спасать человеческие жизни.

Часть III

Ангел смерти

16. Изображая Бога

Очень многие люди удивляются, узнав, что серийные убийцы, забирающие наибольшее количество человече­ских жизней, на самом деле не похожи ни на Джека Потрошителя, ни на Теда Банди. Они не подкрадываются к сво­им жертвам под покровом ночи и не очаровывают молодых женщин, чтобы затем похитить, изнасиловать и убить. Как ни парадоксально, но сама их профессия подразумевает помощь людям, и они даже не прячутся ни от своих жертв, ни от их родственников. Очень часто на выявление факта преступления уходят долгие годы, а дело, заве­денное в этой связи, становится «висяком».

Мягкий, жизнерадостный и улыбчивый житель штата Огайо по имени Дональд Харви был, наверное, самым де­ятельным серийным убийцей в истории Америки. В период между 1970-м и 1987-м он убил по меньшей мере во­семьдесят семь человек, все это время оставаясь на виду. Последняя деталь наводит на мысль о Джозефе Кон­дро, но Харви отличался от него также сильно, как сам Кондро от Джозефа Макгоуэна. Его излюбленными жертвами были престарелые пациенты стационаров, неспособные дать какой-либо отпор. На момент поимки и передачи в руки правосудия Харви с гордостью называл себя «Ангелом смерти».

Это был второй убийца, которого я интервьюировал для пилотной серии проекта телеканала MSNBC.

Когда арестованного Харви начали допрашивать, меня попросили выехать на место. Я должен был наблюдать за допросами и консультировать следователей с целью скорейшего получения признательных показаний. Однако, как оказалось, мужчина был вполне откровенен с агентами ФБР. Последних интересовали его мотивы, поскольку нужно было наиболее полно обеспечить обвинение материалами для судебного слушания. Меня, в свою очередь, интересовали не только мотивы, но и поведение Харви до, во время и после каждого совершенного им преступле­ния. Как и почему он стал таким? Как он научился убивать людей настолько профессионально и благодаря чему его преступления так долго оставались нераскрытыми? Его влечение к убийствам было врожденным или же стало ре­зультатом неблагополучного детства? Что нужно было сделать, чтобы остановить его, и что можно сделать сейчас, чтобы предотвратить подобное в будущем? Ответы на эти вопросы я надеялся получить, побеседовав с ним.

Если бы случай Харви был уникален, то при всей его чудовищности он вряд ли был бы интересен следствен­ным органам в будущем. Но, к сожалению, он представляет собой яркий пример отдельной категории убийств из «Руководства по классификации преступлений» - медицинских.

Каждый серийный убийца отвратителен и ужасен по-своему. В определенном смысле содеянное Дональдом Харви представляется особенно мерзким. Как и Кондро, он обманывал доверие. Но в отличие от него, извратил суть одного из наиболее почитаемых видов человеческой деятельности - лечения и утешения больных. Существуют типы преступников, о которых вряд ли можно снять кино в жанре триллера. Подобия Харви не вы­глядят столь же опасными, как подобия Теда Банди, Чарльза Мэнсона или Джона Уэйна Гэйси. Но это ошибочное представление. К счастью, подавляющее большинство людей никогда не столкнется с преступниками этого типа. Но то, что подобные Харви не таятся в тени в ожидании возможности наброситься на невинную жертву, не означа­ет, что они не столь же опасны. Зачастую их жертвами становятся те же, кого предпочитают серийные убийцы обычного типа, - пожилые и беззащитные. В качестве целей подобных персонажей мы обычно представляем себе красивых молодых женщин, однако в первую очередь жертва привлекает их своей беззащитностью. Именно поэто­му серийные убийцы нацеливаются в основном на детей, престарелых, проституток, наркоманов, бездомных и представителей обездоленных слоев населения.

Как говорилось выше, преступники типа Харви могут быть значительно «плодовитее» серийных убийц. В меди­цинских учреждениях оказываются практически все люди или ради себя самих, или в связи со своими родственни­ками.

Прежде всего подавляющему большинству людей в больницах довольно страшно. Даже в случае рутинных про­цедур стопроцентной уверенности в результате не бывает никогда. Если вообще не доверять людям в хирургиче­ских масках или с бейджиками медперсонала, то больница превратится в кошмар наяву или фильм ужасов.

Когда мне случалось лежать в больницах, мне как-то не приходило в голову, что слетевшее с языка в приступе боли дурное слово может подтолкнуть медсестру к решению убить меня. А если бы кто-то из медперсонала решил «избавить меня от страданий», когда я валялся в госпитале в Сиэтле в декабре 1983 года с вирусным энцефали­том? Получается, что жертвой может стать каждый.

Поскольку полицейские и следователи подчас даже и не знают о существовании такого типа преступников, я считал важнейшей целью этого интервью рассмотрение поведенческих аспектов, позволяющих ответить на вопрос «Как распознавать и идентифицировать этих убийц?».

Дональд Харви родился 15 апреля 1952 года в округе Батлер штата Огайо. Он был первым из троих детей су­пругов Рэя и Голди Харви. Вскоре после его появления на свет родители переехали в захолустный аграрный горо­док Бунвилл в штате Кентукки. Рэй и Голди выращивали на своей ферме табак. Эти глубоко религиозные люди ста­ли исправными прихожанами местной баптистской церкви. Известно, что Дональд был добрым и симпатичным мальчиком с темными кудрявыми волосами и большими карими глазами, который не доставлял никаких хлопот ни­кому. Директор местной начальной школы вспоминал о нем как об улыбчивом, общительном, хорошо одетом и ухо­женном ученике, пользовавшемся популярностью у других детей. Некоторые из его одноклассников запомнили его несколько замкнутым и лебезящим перед учителями.

По имеющимся данным, в старших классах мальчик получал в основном четверки и пятерки, но затем учеба ему наскучила, и он бросил школу. Работая продавцом в магазине спорттоваров, прошел курс заочного обучения и в шестнадцатилетнем возрасте получил аттестат зрелости. В общем, совершенно обычная история.

Однако в этом ничем не примечательном детстве было несколько моментов, которые, возможно, оказали су­щественное влияние на будущее Харви. Когда Дональду было шесть месяцев, отец уснул с младенцем на руках и уронил его на пол. По-видимому, серьезных травм ребенок не получил. В пятилетием возрасте он упал с подножки грузовика и ударился головой. Сознания не терял, но десятисантиметровую рану на затылке пришлось зашивать. Кроме того, рассказывали, что детство Дональда проходило на фоне напряженных, вплоть до проявлений жестоко­сти, отношений между родителями. Вместе с тем Голди заявляла, что ее сын воспитывался в любящей и дружной семье.

Насколько эти травмы способствовали формированию того Дональда Харви, который стал печально известен? В судебно-медицинском сообществе не прекращаются споры о влиянии черепно-мозговых травм и патологий на насильственные преступления. Результаты томографических исследований и вскрытий показали наличие разного рода поражений головного мозга у целого ряда убийц. Сторонники детерминизма, полагающие, что отклонения в по­ведении имеют чисто физиологические причины, считают это обстоятельство объяснением преступных действий. Выступающие с позиций «свободы воли» считают такие поражения в большей степени симптомом, а не причиной, то есть последствием травм, полученных в детстве в результате импульсивных рискованных поступков.

В случае Харви доказательства каких-либо последствий этих травм отсутствуют, однако другие события его детства дают повод задуматься. Серийные убийцы часто бывают выходцами из неблагополучных семей или под­вергаются насилию в детские и юношеские годы, поэтому в процессе подготовки интервью меня особенно заинте­ресовали эпизоды, почти наверняка повлекшие последствия для развития психики Дональда. Из подробного отче­та, подготовленного кафедрой психологии Радфордского университета, следовало, что с четырехлетие го возраста Харви подвергался развратным действиям со стороны сводного брата матери Уэйна, который принуждал его к оральному сексу и использовал в качестве ассистента для мастурбации. Примерно год спустя маленький Дональд стал объектом сексуальных приставаний пожилого соседа. Оба этих человека сумели сохранить подобного рода отношения с Харви примерно до достижения им двадцатилетнего возраста.

Угрозами и манипулированием можно без особого труда заставить ребенка молчать о фактах сексуальных над­ругательств над ним. Однако, достигнув определенного возраста, психологически сильные дети сопротивляются или сообщают об этом. Харви, уже достаточно повзрослевший для того, чтобы отвечать отказом на сексуальные домогательства, этого не делал. К этому времени он сообразил, что может манипулировать своими дядей и сосе­дом, и вымогал у обоих, что хотел. Позднее признавался, что ему нравилось получать от соседа деньги. Наконец, в шестнадцатилетнем возрасте, примерно одновременно с получением аттестата зрелости, Дональд впервые в жиз­ни совершил половой акт по обоюдному согласию. На следующий год он вступил в непостоянную связь с другим мужчиной, продолжавшуюся примерно пятнадцать лет.

Харви переехал из наскучившего ему родного городка в Цинциннати и устроился на одну из местных фабрик. Но дела у фабрики пошли плохо, и его сократили. Спустя несколько дней ему позвонила мать и попросила наве­стить деда, лежавшего в католической больнице Мэримаунт неподалеку от Бунвилла. Сидевший без работы Харви

охотно согласился.

Дональд проводил в больнице огромное количество времени и быстро снискал расположение монахинь, рабо­тавших в ней медсестрами и администраторами. В дальнейшем он еще не раз использовал свой врожденный дар очаровывать и заводить дружбу с окружающими, в том числе и с коллегами по работе. Мужчина умел показать себя отзывчивым молодым человеком, которому всегда близки интересы других. Одна из монахинь поинтересовалась, не хочет ли он поработать в больнице. Харви с радостью согласился: ему была нужна работа и не очень хотелось снова попасть на какой-нибудь завод. Опыта в медицинском обслуживании у него не было, но Дональд прилежно и ответственно мыл больных, убирался в их палатах, менял судна, возил пациентов по больнице, ставил капельни­цы, раздавал лекарства и выполнял множество других обязанностей. Работал Харви с удовольствием, а персонал больницы относился к нему с симпатией и ценил за готовность помочь.

Вечером 30 мая 1970 года восемнадцатилетний санитар зашел в палат/ к перенесшему инсульт 88-летнему Ло­гану Эвансу. Ходившая за больным монахиня сказала Харви, что его нужно обмыть и заново вставить трубку ка­пельницы.

Приподняв простыню, Харви увидел, что Эванс испражнился на собственную рук/. Когда он наклонился к паци­енту, тот вымазал его лицо запачканной простыней. Взбешенный Дональд придавил лицо Эванса подушкой в голу­бой пластиковой наволочке. «Это стало последней каплей. Я просто сорвался. Пришел помочь человеку, а он мне в лицо этой простыней...» - вспоминал убийца впоследствии.

Продолжая держать подушку, Харви слушал через стетоскоп, как затихает сердцебиение Эванса. Когда оно прекратилось, он выбросил наволочку, обмыл труп, сменил постельное белье, переодел Эванса в чистый больнич­ный халат и принял душ. После чего вышел из палаты и сообщил дежурной медсестре, что пациент, видимо, умер.

Скончавшегося отвезли в похоронное бюро, и, по словам Харви, «никто ни в чем не усомнился».

Вне зависимости от обстоятельств этого убийства, с точки зрения правоохранительной системы, это, навер­ное, худшее, что могло произойти, поскольку так создается возможность для превращения убийцы в серийного. Как только свежеиспеченный преступник понимает, что вышел сухим из воды, он укрепляется в ощущении своего могу­щества и приступает к внутреннему мифотворчеству уверяет себя в том, что умнее полицейских, да и вообще всех вокруг.

Яркими примерами были Деннис Рейдер и Дэвид Берковиц. Оба не блистали умом, но при этом считали свои безнаказанные злодеяния свидетельством интеллектуального превосходства над тупыми полицейскими. Так же, как и обычным людям, серийным убийцам бывает свойственно принимать обычное везение за доказательство собственной ловкости. Следует признать, что везение часто играет ключевую роль в быстром выявлении подозре­ваемых и задержании преступников.

После того как Берковицу сошли с рук несколько совершенных им убийств, он стал считать себя мэтром. Его преступления были в центре внимания прессы, а в опергруппе по его поимке работало около сотни сотрудников. Дэвид решил, что все это говорит о его выдающемся мастерстве, и адресовал главе следственной группы капитану Джозефу Борелли (впоследствии ставшему главой следствия полицейского управления Нью-Йорка) полуграмотное послание. В нем преступник именовал себя «Сыном Сэма», в царственной манере обращался «к народу Куинса» и подписался как «Ваш в человекоубийстве, господин Чудовище».

Но Берковиц не понимал одного: спасавшее его везение может кончиться. Так и произошло, когда штраф за парковку позволил увязать его имя с местом последнего по счету убийства.

Мотивы Берковица и Харви были определенным образом схожи. Хотя первый был гетеросексуалом, а второй - геем, оба получили травмирующий сексуальный опыт в годы формирования личности. В детстве Харви растлили люди, которых он знал и которым должен был бы доверять. Свой первый половой акт Берковиц совершил с про­ституткой в период службы в армии и заразился венерической болезнью. Исходя из жизненного опыта, способы убийства у них были разные: Берковиц использовал мощный пистолет, а Харви медицинское оборудование и ле­карства - но обоими руководило чувство обиды и собственной неполноценности.

Одним из самых интересных моментов беседы с Берковицем было его признание в том, что он постоянно ду­мал о совершенных убийствах. Дело дошло до того, что при отсутствии подходящей жертвы Дэвид возвращался на места своих преступлений, чтобы заняться мастурбацией и заново пережить испытанные там ощущения власти и сексуальной мощи.

В отличие от него, Дональду вообще не нужно было выходить на охоту: у него был практически неиссякаемый поток потенциальных жертв. Харви, который на самом деле был довольно умен по сравнению с персонажами вроде Берковица, понял, что, действуя осмотрительно и используя устройство системы (в его случае - больничный рас­порядок) в своих целях, можно делать едва ли не все, что заблагорассудится. Он хвастался передо мной, что мо­жет моментально определить слабые места системы безопасности любого лечебного учреждения. К примеру, До­нальд додумался, что убивать будет сложнее, если руководство будет чаще менять его сменный график или перио­дически переводить из одного отделения больницы в другое. Работая в одном и том же отделении с неизменным составом персонала и одинаковым контингентом пациентов, Харви мог бы заниматься своими гнусными делами спокойно и уверенно.

Очень скоро он убедился в справедливости своих догадок.

Буквально на следующий день убийца ввел Джеймсу Тайри катетер не того размера. Харви утверждал, что это вышло случайно, но, когда обезумевший от боли пациент закричал и попросил вынуть его, Дональд заткнул ему рот ладонью и держал до тех пор, пока пациент не умер, захлебнувшись кровью.

Всего через три недели Харви побывал в палате пожилой женщины по имени Элизабет Уайет. Она рассказала ему, что молит Господа ниспослать ей смерть и избавить от страданий, и хотела бы умереть по собственной воле. Дональд прислушался к ней и отключил от устройства кислородоснабжения. Спустя несколько часов медсестра обнаружила миссис Уайет мертвой.

Через месяц после этого он специально перевернул на живот Юджина Маккуина - пациента с ослабленным ды­ханием. Мужчина захлебнулся собственной мокротой и умер, после чего Харви помыл его. Обстоятельства смерти Маккуина никто не расследовал, зато некоторые коллеги потешались над Дональдом, якобы не понявшим, что моет труп.

Менее чем через два месяца после убийства Логана Эванса Харви пришел катетеризировать Бена Джилберта. Однако пациент оглушил его железным ночным горшком. Психически неуравновешенный пациент плохо понимал, что происходит, и, видимо, принял Харви за грабителя. Придя в себя, убийца решил отомстить. Тем же вечером он снова пришел к Джилберту и ввел ему катетер более широкого диаметра, чем было нужно. Затем Дональд взял пле­чики для одежды, разогнул их и пропустил проволоку через катетер, пробив мочевой пузырь и кишечник пациента. Внутреннее кровоизлияние вызвало у Джилберта шок, и он впал в бессознательное состояние. Харви удалил прово­локу и катетер и выбросил их. Введя катетер нормального диаметра, Дональд сообщил врачам, что пациент в глу­боком обмороке. Через четыре дня Джилберт умер от фульминантной инфекции. Это было первое убийство Харви, которое со всей определенностью можно назвать предумышленным.

Каким бы невероятным это ни казалось, но никто не задумался об этих смертях и не соотнес их с присутстви­ем Харви в палатах умерших. А его чувство собственного превосходства и изворотливость нарастали с каждым но­вым безнаказанным убийством.

Харви не исполнилось и девятнадцати, а он уже убил в Мэримаунте по меньшей мере полтора десятка пациен­тов.

Каждый раз он пользовался беззащитностью пациентов и слабыми местами системы. С Харви Уильямсом и Мод Николс это был неисправный кислородный баллон. Впоследствии Дональд говорил, что смерть Уильямса бы­ла несчастным случаем, но Николс он убил намеренно: она поступила с кишащими паразитами пролежнями, и долж­ного ухода ей не оказывали. Дышавшему с огромным трудом Уильяму Боулингу Харви просто не включил кислород, и вскоре пациент умер от обширного инфаркта. Виола Рид Уэйн мучалась от лейкемии, и Харви считал, что она дурно пахнет. Он решил положить конец ее страданиям и убить также, как Логана Эванса, - придушить подушкой. Но в палату кто-то зашел, и убийце пришлось остановиться. Чуть позже Дональд подключил больную к неисправно­му кислородному баллону и дождался ее смерти.

Ни один из этих случаев не расследовали дополнительно, поэтому Харви мог пополнять список своих жертв. Мне было ясно, что Дональд считал себя аутсайдером. Он был просто санитаром, а весь почет и уважение доста­вались врачам и медсестрам. Поэтому преступник хотел доказать, что лучше них знает, «что к чему», фактически - поглумиться над самим понятием медицинской помощи.

Удушить страдавшего почечной недостаточностью Сайласа Батлера при помощи неисправного кислородного баллона ему удалось не с первой попытки: несколько раз его прерывали. Решив, что Сэм Кэрролл достаточно на­страдался от пневмонии и кишечной непроходимости, а Джон Комбс от сердечной недостаточности, Харви вновь прибег к дефектному кислородному баллону, чтобы убить их обоих. Он задушил подушкой Мэгги Ролинс, лечившую­ся от ожога руки. Чтобы на вскрытии не обнаружились волокна в дыхательных путях умершей, преступник предва­рительно обернул подушку пластиковым пакетом.

Харви использовал и обезболивающие. Дональд убил Маргарет Харрисон передозировкой смеси демерола, морфия и кодеина, которые предназначались другому пациенту. Поступившего с острой сердечной недостаточно­стью Милтона Брайанта Сэссера он убил передозировкой морфия, украденного из шкафчика медсестры. Использо­ванный для инъекции шприц Харви попытался смыть в унитаз, но тот застрял в трубе и вызвал засор. И вновь ни­кто не связал это со смертью Сэссера.

Убийца начал узнавать о трупах еще больше, как будто вереницы смертей за год работы в больнице было недостаточно. Дональд вступил в связь с владельцем похоронного бюро Верноном Мидденом, женатым отцом се­мейства. Он много рассказывал ему о том, как выглядят трупы, и о физических признаках причин смерти. Харви особенно интересовался, как скрыть или замаскировать следы удушения или удавления.

Преступник собирался применить эти знания на практике в самом ближайшем будущем.

В конце марта 1971 года Харви уволился из больницы Мэримаунт, возможно, испугавшись разоблачения. Впро­чем, возможно, что он просто находился в депрессии, поскольку той же весной попытался покончить с собой. До­нальд поджег пустовавшую квартиру в доме, где жил, надеясь умереть от отравления угарным газом. Но, в отличие от убийств других людей, с самоубийством у него не получилось. Его задержали за нанесение имущественного вре­да и оштрафовали на 50 долларов.

Вскоре после этого Дональда арестовали за попытку кражи со взломом. В нетрезвом виде он сболтнул произ­водившим арест полицейским, что убил в Мэримаунте 15 человек. Они попытались произвести проверку, но доказа­тельств не было, а в больнице никто не верил в причастность Харви к этим смертям. В итоге преступник признал себя виновным только в мелкой краже и заплатил очередной незначительный штраф.

В отчете Радфордского университета указано, что тогда же Дональд получил свой первый гетеросексуальный опыт с женщиной по имени Рут Энн Ходжес, в доме которой жил во время поисков работы. Он помнил, что однажды вечером они напились и разделись догола, но дальнейшее якобы стерлось из его памяти. Через девять месяцев у Ходжес родился сын, отцом которого она указала Харви. В последующие годы мужчина то отказывался от отцов­ства, то признавал его.

В июне 1971-го Дональд поступил на службу в ВВС. В этот же период времени вступил в непродолжительную связь с неким Джимом, которого, по его признанию, очень хотел убить. Видимо, его удержал от этого страх быть разоблаченным в условиях жестко регламентированной армейской среды.

Однако его армейская служба длилась недолго. Он совершил еще одну попытку самоубийства, на этот раз приняв чрезмерную дозу микстуры от кашля. В результате командование узнало об его арестах и явно безумных рассказах полицейским об убийствах пациентов в больнице. Подобного рода истории были начальству совершен­но ни к чему, и в марте 1972 года Харви уволили из армии.

Последовавшая за этим длительная депрессия и ссоры с родителями увенчались новой попыткой самоубий­ства. На сей раз Дональд принял смертельную дозу смеси снотворного и успокоительного. Его отвезли в больницу, сделали промывание желудка, а затем отправили в психиатрическое отделение госпиталя для бывших военнослу­жащих. Из-за буйных припадков там его часто держали в смирительной рубашке. Лечили его электрошоковой терапией, которая обычно хорошо помогает при хронической депрессии. Но Харви не слишком помогла и она. По выходу из госпиталя родители сообщили ему, что впредь не желают видеть в своем доме.

В последующие месяцы 1972 года Дональд работал внештатным санитаром в двухместных больницах и про­должал получать амбулаторную психиатрическую помощь в близлежащем военном госпитале. Тогда же он завел от­ношения с двумя мужчинами, у каждого из которых время от времени жил.

Но самое главное, что в этот период времени Харви даже не пытался убивать пациентов больниц, в которых работал. Возможно, он старался контролировать свои порывы и навязчивое стремление изображать Бога. Вполне возможно также, что дисциплина в этих медучреждениях была строже, чем в Мэримаунте, и Дональд опасался быть пойманным. Больничная среда была для него зоной комфорта, и если уж Харви не мог убивать там, то совер­шать преступления где-либо еще ему было бы намного сложнее.

Но вскоре все снова изменилось.

Ночные смены

В сентябре 1975 года Харви вернулся в Цинциннати и получил работу в местном госпитале Управления по де­лам ветеранов. Он работал по ночам и выполнял самую разнообразную работу: был санитаром, специалистом по катетеризации сердца, завхозом и ассистентом в морге. Такой широкий круг обязанностей давал Дональду практи­чески неограниченный и бесконтрольный доступ во все помещения больницы. Ему особенно полюбилась работа в морге, из которой он старался извлечь максимум пользы для себя.

Именно на этой работе расцвел пышным цветом интерес Харви к оккультизму. Магия и мистика завораживали его уже давно, но найти подходящее место для реализации своих увлечений у него никак не получалось. Он захотел вступить в группу поклонников оккультизма и черной магии. Но с этим возникла проблема: к прохождению обрядов инициации в ней допускались только гетеросексуальные пары, а Дональд был одиноким геем. Поэтому для прохож­дения обрядов инициации Харви и еще один человек подобрали себе пары из числа жен и любовниц мужчин, уже состоявших в группе.

Вопрос о связи сатанизма, оккультизма, чернокнижия и тому подобного с насильственными преступлениями обсуждается уже давно. В 1980-х и 1990-х годах он едва ли не ежедневно обсуждался в телевизионных ток-шоу, а полиция действительно нанимала экспертов для обучения сотрудников выявлению признаков садистских ритуаль­ных убийств. Хотя и пресса, и общественность, и очень многие в правоохранительных кругах были убеждены в ши­рокой распространенности ритуальных преступлений, ФБР тщательно исследовало каждый подобный случай и не нашло ни одного обоснованного примера. Специальный агент Кеннет Лэннинг, мой глубокоуважаемый коллега и друг, примерно тогда же опубликовал монографию «Руководство по проверке обоснованности обвинений в "риту­альном" насилии над детьми», в которой существование этого явления, по сути, опровергалось. Кен сравнивал все это с многочисленными историями о похищенных инопланетянами и, в частности, указывал: «Во всех известных мне случаях отсутствовали какие-либо признаки участия организованных сатанистских культов».

Но как же тогда быть с наличием глубокого интереса к оккультизму у такого активного серийного убийцы, как Дональд Харви, который даже был членом соответствующей организации?

Все дело в том, что его убийства не имели ни оккультных мотивов, ни каких-то ритуальных или квазирелигиоз- ных составляющих. Возможно, он заинтересовался оккультизмом по тем же причинам, по которым убивал, то есть из-за общей неудовлетворенности собой и жажды власти. Но ни сатанизм, ни черная магия не заставляли Дональ­да убивать людей. Давайте считать это проявлениями, а не первопричиной, и тогда мы увидим не вполне адекват­ного человека, пытающегося обрести могущество или какую-то другую приятную составляющую своей жизни по­средством оккультизма. Но это не имеет никакого отношения к вопросу о том, почему Харви убивал. А он вновь при­нялся за свое после относительно короткого перерыва.

За следующие десять лет преступник отправил на тот свет еще по меньшей мере 15 пациентов ветеранского госпиталя. При этом Дональд существенно расширил свои познания, арсенал методов и развил еще большую изоб­ретательность. Наряду с отключением кислорода он пользовался удушением, мышьяком, цианидом и старым доб­рым крысиным ядом. Цианид применяется в медицине, в частности, для срочного понижения артериального давле­ния, расширения кровеносных сосудов и измерения уровня кетонов в крови диабетиков. Харви обнаружил, что он также прекрасно подходит для внутривенных вливаний или инъекций непосредственно в ягодицу, и потихоньку под­воровывал цианид из госпиталя, пока не создал у себя дома его 14-килограммовый запас. Чтобы усовершенство­вать свои знания о методах сокрытия преступлений, убийца изучал медицинские журналы. Однако самым большим подспорьем ему служило то, что в каждом случае резюмировалась смерть его жертвы от естественных причин.

Какое-то время он встречался с неким мужчиной, но они часто ругались. После одной особенно бурной ссоры Харви подмешал в мороженое своего партнера мышьяк. Дональд не собирался убивать, а лишь хотел проучить. Тем не менее примечательно, что это был первый случай, когда преступник собрался навредить человеку вне стен медучреждения.

Как и в других подобных случаях, это стало свидетельством серьезной эскалации и важнейшего переломного момента в поведении Харви, а также его общественной опасности. Практически все серийные убийцы начинают со своей, что называется, зоны комфорта. Это может быть родной район, место работы, знакомый парк или любое другое пространство, где преступник чувствует себя спокойно и уверенно. В делах серийных насильников и убийц мы всегда обращаем особое внимание на место первого преступления, поскольку оно говорит очень многое о лич­ности совершившего его человека.

Отметив на карте лондонского Ист-Энда места преступлений Джека Потрошителя в порядке их совершения, мы смогли выявить первичную и вторичную зоны комфорта даже настолько безумного убийцы. Совершенно оче­видно, что главной зоной комфорта для Харви была больничная палата. Здесь никто ему не мешал и не обращал особого внимания на то, что он делает. По опыту Дональд знал, что в этих условиях ему вольготно.

Решив, что готов совершить преступление вне этой зоны комфорта, Харви существенно продвинулся на пути серийного убийцы. Он оценил новые факторы риска и пришел к выводу об их приемлемости для себя. Теперь это уже не было чем-то, что Дональд совершает в определенной ситуации. Определяющим фактором было само убий­ство, а не окружающая обстановка. С расширением зоны комфорта Харви безопасных мест для его потенциальных жертв уже не было.

Тогда же, в 1980 году, он начал сожительствовать с другим мужчиной, Карлом Хуевлером. Узнав, что по поне­дельникам Карл имеет обыкновение встречаться с другими мужчинами в местном парке, Дональд начал по воскре­сеньям подмешивать ему в еду небольшие дозы мышьяка, чтобы лишить сил на понедельничные эскапады.

Карл дружил с соседкой, которая, как считал Харви, пыталась их разлучить. Он попробовал отравить женщину акриловой кислотой, но ничего не вышло. Тогда преступник попытался заразить ее живым вирусом СПИДА, который достал в госпитале. Когда ничего не получилось и с этим, подмешал ей в стакан сыворотку гепатита В, также укра­денную из госпиталя. Заражение оказалось настолько серьезным, что женщину пришлось положить в стационар для диагностики и лечения. Но никто так и не связал ее болезнь с неким злым умыслом или с Дональдом.

Опасной для его отношений с Карлом он считал и другую соседку, Хелен Мецгер. Харви впрыснул мышьяк в банку с майонезом, стоявшую в ее холодильнике, а спустя несколько недель угостил пирожком, также пропитанным мышьяком. Ее парализовало, и ей потребовалась трахеотомия с введением специальной трубки для дыхания. Но в результате трахеотомии началось внутреннее кровотечение, и она впала в бессознательное состояние, из которого уже не вышла. Больница посчитала, что смерть наступила вследствие острого инфекционного полиневрита.

На похоронах дорогой соседки Харви был в числе несших ее гроб, а позже утверждал, что не собирался давать Мецгер смертельную дозу, а хотел только пошатнуть ее здоровье. Именно так и случилось с родственниками Мец­гер, собравшимися у нее дома после похорон. Некоторым из них стало плохо после майонеза, остававшегося в бан­ке. К счастью, все выздоровели, а заболевание списали на пищевое отравление.

Связь с Карлом вдохновляла Харви на новые подвиги человеконенавистничества. После ссоры с родителями Карла он начал отравлять их продукты мышьяком. Генри Хуевлер, отец Карла, получил инсульт и был госпитализи­рован. Спустя несколько дней Дональд навестил его в больнице и добавил в десертный пудинг еще мышьяка. Ве­чером того же дня Генри скончался от почечной недостаточности и последствий инсульта. На протяжении следую­щего года Харви неоднократно предпринимал попытки отравить Маргарет, мать Карла, но убить ее у него так и не удалось. Но получилось случайно умертвить зятя Карла Говарда Веттера. Дональд хранил метиловый спирт в бу­тылке из-под водки. Карл или не знал этого, или перепутал бутылки и налил несколько рюмок ядовитого метанола Говарду. Тот почти сразу же почувствовал себя плохо и умер от сердечного приступа.

В январе 1984 года Карлу надоели сумасбродства и перепады настроения Харви, и он попросил его съехать. Это настолько взбесило Дональда, что в течение следующих двух лет мужчина предпринял несколько попыток отравить Карла, ни одна из которых успехом не увенчалась. Зато он отравил другого бывшего бойфренда, Джеймса Пелузо. Тот страдал сердечной недостаточностью и просил Харви «помочь», если дойдет до состояния полной беспомощности. Дональд впрыснул мышьяк в его коктейль и добавил еще немного в его пудинг. Пелузо отвезли в больницу, где он и умер. Вскрытие не проводилось, так как о его хронической болезни сердца было известно.

Мышьяк попал и в желудочные капли, которые принимал Эдвард Уилсон, сосед Карла, поссорившийся с ним из-за коммунальных счетов. Несмотря на наличие собственных проблем с Карлом, Харви решил защитить его. Че­рез пять дней после отравления Уилсон умер.

Примерно тогда же всегда старательного Дональда повысили до должности начальника больничного морга. Это совпало по времени с его вступлением в неонацистскую радикальную группировку под названием «Национал- социалистическая партия». Впоследствии он утверждал, что не симпатизировал нацистам, а специально проник в их организацию, чтобы разрушить ее изнутри. Узнав об этом, я сильно усомнился в его заявленном мотиве. На мой взгляд, вступление в подобную организацию было сродни былому увлечению Харви оккультизмом. Я подумал, что в обоих случаях дело было в жажде власти и сексуальной разрядке, пусть и незаметных всем остальным.

18 июля 1985 года возмездие наконец начало настигать Дональда. На выходе из госпиталя его поведение пока­залось охранникам подозрительным, и его остановили, попросив предъявить для обыска спортивную сумку. В ней обнаружился револьвер 38-го калибра, что было грубым нарушением внутренних правил госпиталя. Кроме того, охрана нашла в сумке несколько шприцов, хирургические перчатки и ножницы и кое-какую наркоманскую атрибути­ку, в том числе ложечку для кокаина. Еще там были несколько медицинских учебников, книги об оккультизме и био­графия Шарля Собража - серийного убийцы вьетнамского происхождения, охотившегося на европейских туристов в Юго-Восточной Азии в 1970 годах. После этого был обыскан шкафчик Харви в госпитальной раздевалке. Там нашли небольшой фрагмент печени, помещенный в формалин и готовый к препарированию под микроскопом. Дональд утверждал, что оружие в сумку ему, скорее всего, подбросил Карл Хуевлер.

Расследование настолько изобиловало ошибками и неточностями, что властям было бы трудно предъявить Харви обвинения. Кроме того, никто не хотел огласки. Поэтому ему разрешили тихо уволиться и заплатить 50 дол­ларов штрафа за пронос оружия на территорию федерального учреждения. Инцидент не попал в криминальные сводки, и попыток выяснить наличие у Дональда других правонарушений предпринимать не стали.

Спустя семь месяцев Харви вышел на работу в другое медучреждение. На сей раз он устроился санитаром в больницу имени Дэниела Дрейка в Цинциннати. Как было установлено в дальнейшем, при приеме на работу никто не поинтересовался у него, где тот работал раньше и по каким причинам увольнялся. Еще бы, в нем же сразу уви­дели человека настойчивого и увлеченного своим делом.

В этой больнице первой жертвой убийцы стал лежачий больной по имени Натаниэл Уотсон, которого он приду­шил мокрым пластиковым мешком для мусора. Удалось это не сразу, но Дональд уже знал, как действовать, когда его неожиданно прерывают На сей раз он руководствовался причудливо двояким мотивом: Харви полагал, что Уот­сон не должен и впредь пребывать в растительном состоянии и питаться через трубочку, и при этом слыхал, что этот пациент - закоренелый (но не осужденный) насильник, который вполне заслуживает смерти. Не прошло и ча­са, как одна из медсестер обнаружила Уотсона мертвым.

Спустя четыре дня Харви таким же образом убил другого пациента, Леона Нелсона.

Прежде чем получить на аттестации персонала оценку «хорошо» в шести категориях из десяти (и «приемле­мо» - в остальных), он умертвил еще двоих.

За десять следующих месяцев Дональд лишил жизни еще по меньшей мере 21 пациента. Его излюбленными методами стали отравления мышьяком и цианидом. Правда, в двух случаях убийца через желудочный зонд ввел пациентам вязкий очиститель для калоприемников.

На этом отрезке времени Харви испытывал личные проблемы. Его отношения с Карлом рухнули окончательно, и из-за депрессии он стал посещать психотерапевта. Дональд еще больше зациклился на оккультных ритуалах и еще раз попытался покончить с собой. На этот раз пустил свой автомобиль под откос на горной дороге. Получил травмы головы, но выжил и вернулся к работе в больнице навстречу своему окончательному краху.

44-летний Джон Пауэлл уже несколько месяцев лежал в коме, ставшей следствием мотоциклетной аварии. Не­смотря на некоторые слабые признаки восстановления, в целом он угасал, и надежд на его выздоровление было немного. Поэтому его внезапная смерть не очень удивила врачей. Для установления точной причины смерти было назначено вскрытие, поскольку по приказу главного патологоанатома округа ему подлежали все жертвы автоката­строф.

Аутопсию производил д-р Ли Леман, который был и психологом-криминалистом, и экспертом в области биохи­мии. Вскрыв тело, он сразу же обратил внимание на специфический запах, который некоторые сравнивают с запа­хом горького миндаля. Поскольку для доктора этот запах означал присутствие цианида, убийство сразу стало для него приоритетной причиной смерти.

«Уж не знаю, как там пахнет горький миндаль, но как пахнет цианид, знаю точно», - сказал д-р Леман в интер­вью газете Cincinnati Enquirer.

Он завершил вскрытие и направил образцы тканей в три другие лаборатории для проверки на наличие циани­да.

Все три подтвердили подозрения доктора.

Леман известил полицейское управление Цинциннати, и по факту смерти Джона Пауэлла было заведено уго­ловное дело. Следователи предсказуемо сосредоточились на родственниках, друзьях и знакомых умершего. В первую очередь, как обычно делается в таких случаях, они допросили его жену: возможно, она захотела покончить со всей этой мукой. Но ни мотивов, ни свидетельств тому, что женщина или кто-то из близких желал Пауэллу смер­ти, обнаружено не было.

Следующим логическим шагом было проверить сотрудников больницы, имевших доступ к Пауэллу и в его пала­ту. Очень скоро в центре внимания следствия оказался Дональд Харви. Как и остальные, он согласился пройти тест на полиграфе, но предварительно обзавелся книгой о том, как обмануть детектор лжи.

В день теста на полиграфе Харви сказался больным, после чего был вызван на допрос. В конечном итоге он признался детективам Джеймсу Лоусону и Рональду Кэмдену, что ввел Пауэллу цианид через желудочный зонд из жалости и нежелания видеть его страдания.

Следователи получили ордер на обыск квартиры Дональда, где нашли банки с цианидом и мышьяком, литера­туру о ядах и оккультизме и подробную дневниковую запись об умерщвлении Пауэлла. 6 апреля 1987 года Харви было предъявлено обвинение в предумышленном убийстве Джона Пауэлла с отягчающими обстоятельствами. Он заявил о своей невиновности в силу душевного расстройства и был помещен под стражу. Его адвокатом по назна­чению стал бывший заместитель окружного прокурора Уильям «Билл» Уолен.

Судебное заседание по определению дееспособности состоялось месяц спустя. По заключению обследовав­ших Дональда психиатра и психолога, несмотря на хроническую депрессию, он отличает плохое от хорошего, не бо­лен психически и никак не является умственно отсталым. Что не менее важно, вопреки своей изначальной позиции Харви сообщил Уолену о своем нежелании придерживаться защиты по линии невменяемости. Тогда адвокат решил настаивать на смягчении приговора, поскольку имело место убийство из сострадания. Выход Пауэлла из комы был маловероятен, и, справедливо или нет, Харви посчитал, что сделает благо родным пациента.

Однако задача Билла Уолена усложнилась после того, как ему позвонил ведущий местного новостного телека­нала Пат Минарсин. Беседуя в прямом эфире с другим журналистом, Минарсин выдвинул предположение о возмож­ной причастности Харви к другим смертям в больнице имени Дрэйка. После этого ему стали звонить медсестры и другие сотрудники клиники, которые, часто на условиях анонимности, рассказывали о других сомнительных смер­тях, виновником которых мог быть Харви.

Пообщавшись с этими источниками, Минарсин предпринял собственное расследование. Он сопоставил коли­чество смертельных исходов в больнице в рабочие дни Харви со смертностью в его выходные, но публиковать ре­зультаты не хотел, опасаясь раскрыть своих информаторов. Взвесив все «за» и «против», Минарсин решил выйти на Уолена. Он рассказал ему, что телеканал собирается сделать репортаж о возможной связи Харви со смертно­стью в больнице.

«Я сразу же ринулся в тюрьму, чтобы поговорить с Дональдом, - рассказывал впоследствии Уолен. - Я прямо спросил: "Дональд, вы убивали кого-то еще?"»

Харви признался, что убивал. Адвокат спросил, скольких еще.

Дональд сказал, что не готов ответить на этот вопрос.

Возмущенный Уолен потребовал, чтобы тот был с ним откровенен.

«Да вы не поняли. Я могу только приблизительно сказать», - пояснил Харви. Он прикинул, что где-то около се­мидесяти человек.

«Услышав слово "приблизительно", я понял, что у меня проблема», - вспоминал Уолен в газетном интервью. Юрист оказался перед лицом этической дилеммы. Формально он был обязан защищать своего клиента, но в то же время понимал, что его отвратительные деяния заслуживают максимально суровой кары. В конечном итоге Уолен решил, что его единственной целью будет избавить Дональда Харви от попадания на электрический стул.

Он связался с Джозефом Детерсом из окружной прокуратуры и сказал ему, что Харви совершил и другие убий­ства. Уолен предложил властям сделку: Харви признает себя виновным, а окружной прокурор Артур Ней не будет требовать для него смертной казни. По законам штата Огайо для высшей меры наказания было достаточно двух убийств, а Харви, судя по всему, перевыполнил эту норму много лет назад.

Уолен понимал, что следствию будет очень трудно собрать доказательную базу по всем случаям, поскольку свидетелей нет, а вскрытия в большинстве случаев не проводились. Из-за этого огромное количество родных и знакомых не будут знать точно, умерли ли их близкие своей смертью или были убиты. Оба юриста понимали также, что вновь открывшиеся обстоятельства создают возможности для множества гражданских исков о возмещении вреда, причиненного смертью в результате противоправных действий.

Детерс был уверен, что следствие сможет собрать достаточно доказательств и без признательных показаний Харви, и нашел в соседних штатах нужных для этой цели медицинских и научных экспертов.

Чтобы надавить на Нея, Уолен поставил ему срок и продолжил сотрудничать с Патом Минарсином.

В конечном итоге Уолен и Ней договорились о следующем. Харви признает себя виновным в 28 убийствах и по­лучит три пожизненных срока. По законам того времени это означало, что он получит право ходатайствовать об УДО в возрасте за девяносто.

Детерс рассказал нам, что Дональд давал изобилующие подробностями признательные показания на протяже­нии 12 часов. Это было настолько ошеломляюще, что некоторые из присутствовавших начали сомневаться, а не бахвалится ли он. Однако эксгумация двенадцати трупов показала наличие следов ядов, о которых говорил Харви. Как сказал Детерс: «Все факты, о которых он говорил, подтвердились».

В конечном счете Уолен начал верить, что Дональд действительно убил 68 человек.

Достигнув договоренности с прокурорами из Огайо, Уолен отправился в Кентукки к окружному прокурору Тома­су Хэнди и заключил аналогичную сделку по девяти убийствам в больнице Мэримаунт. Судья Льюис Хоппер вынес пожизненные приговоры, аналогичные вынесенным в Огайо.

Харви продолжил «вспоминать» о других убийствах и после полученных приговоров. По условиям досудебной сделки он был обязан сотрудничать со следствием под угрозой вынесения смертного приговора по новым эпизо­дам.

«Меня изобразили хладнокровным душегубом, а я не такой. Я считаю себя очень теплым и сердечным челове­ком», - сказал Дональд в одном газетном интервью.

Процесс формирования убийцы