Первая леди для Президента Соболева Ульяна
– У меня приказ вывезти только вас и детей!
– Тогда вы можете засунуть этот приказ в одно место! – заявила я и сцепила руки между собой. – Если нам угрожает опасность, то и им. Я хочу, чтобы мои близкие были со мной и никуда без них не поеду.
Он какое-то время подумал…потом кивнул.
– Хорошо, пусть собираются. Вывезем вас всех. На сборы полчаса. Времени нет совсем.
Я набрала на домашний телефон, попросила Зину позвать Ларису Николаевну. Пока набирала, вспомнила один из разговоров с Гройсманом.
«Петр все предусмотрел для твоей безопасности. Тебе никогда ничто не будет угрожать, у него есть несколько планов на случай, если кто-либо задумает навредить тебе. Ты не думай, что, если его нет рядом, он забыл о тебе. Поверь, за тобой присматривают. Всегда. Круглосуточно. Чем бы он ни был занят, всегда есть кто-то, кто докладывает ему о том, что с тобой происходит. Это может быть кто угодно – уборщица, поломойка, учительница в школе, коллега, подружка, водитель или консьерж. Тебя никогда не оставят без присмотра. Даже…даже если Петра не станет – останутся люди, которым заплатили за то, чтобы они заботились о тебе до конца твоей жизни. Чтоб ты понимала – НЕ ИХ ЖИЗНИ, а твоей»
Наверное, это тот случай, когда обо мне позаботились, и я должна сделать все, что мне говорят эти люди. Лариса ответила мне, и я тихо заговорила в трубку, зная, что если рядом с ней кто-то есть, то мой голос будет хорошо слышно. Телефон стоит в коридоре. Он общий для всей коммуналки.
– Тебе нужно незаметно собрать детей, собаку и выйти из дома. За вами приедет машина.
– Что случилось?
– Нечто важное. Прошу, пожалуйста, собери вещи – самое необходимое, детей, Челси, и выходите.
– Хорошо. Постараюсь за полчаса управиться. Что мне сказать Вале? Соседям?
– Не знаю. Придумай что-нибудь. Скажи, что я поеду в областной центр на проверку или госпитализацию, а вы со мной. Что-нибудь правдоподобное.
Все это время Антон Витальевич смотрел на меня совершенно бесстрастным взглядом. Потом набрал кого-то по сотовому и отдал приказ выслать машину.
– Куда мы едем?
– Место засекречено в целях вашей же безопасности, но вас там ждут все удобства.
Спрашивать бесполезно, он все равно ничего не скажет.
Пока мы ожидали, мне принесли чашку чаю, пирожное и фрукты. Я не отказалась, потому что от нервов мне захотелось есть. Антон Витальевич вышел, и я осталась одна. Прошлась по номеру. Совершенно пустой. Нет даже сумки. Ничего нет. Как будто в номер пришли только для встречи со мной. Внезапно он вернулся, распахнул дверь.
– Нам нужно немедленно уезжать.
– А дети?
– Их привезут к вертолетной площадке. Давайте, времени нет…они уже выехали за вами!
– Кто они?
– Плохие люди, поверьте мне, очень плохие.
Я быстро спустилась в машину, меня усадили сзади, двери заблокировали, и мы сорвались с места.
***
– Где они?
– Скоро будут. Поднимайтесь в вертолет.
Огромная махина стоит на площадке, вращая лопастями с ревущим мотором. Вот-вот сорвется с места.
– Почему мы не можем подождать их в машине?
Я начинала нервничать и оглядываться по сторонам. От состояния беспомощности начало подташнивать.
– Не можем. Давайте быстрее. Они приедут, и мы сразу взлетим. Вспомните, что написано в записке – вы должны делать все, что вам говорят.
Я кивнула, вылезла из машины и вдруг увидела, как к пятачку с вертолетом приближаются со стороны дороги сразу два автомобиля.
– Быстрее! – закричал Антон Витальевич.
– Это они! Я хочу подождать детей! Я никуда не пойду, пока не увижу их! Они же почти здесь!
– ПОДНЯЛАСЬ В ВЕРТОЛЕТ, Я СКАЗАЛ! – вдруг рявкнул он и наставил на меня пистолет, – СЕЙЧАС!
Медленно попятилась в вертолет, глядя на дуло пистолета и ощущая, как по телу бегут мурашки…И какое-то понимание – это не человек Петра. Никогда бы его люди не наставили на меня оружие. Особенно после той записки…которую они где-то украли. Сволочи. Если я сейчас подчинюсь…я никогда больше не увижу детей, а у них кроме меня никого нет, и я за них буду рвать и грызть зубами. Черта с два он напугает меня своей пушкой. Я в этой жизни уже ничего не боюсь. Я жена самого крутого и сильного мужчины в этой стране! Я жена президента! Тяжело дыша, рывком кинулась вперед на руку ублюдка, выворачивая ее в сторону, раздался выстрел, а я поднырнула под его рукой и бросилась в сторону лесопосадки навстречу машинам. Одна из машин затормозила, из нее выскочили люди в черном.
– Твою мать! – рявкнул военный, несколько раз выстрелил в мою сторону, я слышала, как просвистели пули, шепча про себя «Отче наш» и пригибаясь все ниже.
– Марина! На землю! – кричит кто-то, я не знаю голос, он мне чужой, но послушно падаю на бок, прикрывая голову руками. – Ползите к кустам, быстро! Я прикрываю! Давайте!
Выполняю то, что мне говорят, ползу, зажмурившись, кусая губы и понимая, что сейчас только что меня чуть не похитили какие-то люди и не увезли на этом вертолете непонятно куда…В кустах ползают муравьи и жучки, где-то мелькает мысль, что они могут заползти мне в уши – глубокий страх детства, но выстрелы и крики заставляют замереть и вдавиться всем телом в землю, одной рукой прикрывая живот, а другой голову.
Слышны выстрелы, кто-то со стоном падает, вертолет так и не трогается с места. Ко мне подбегают двое мужчин. Один тут же подхватил меня под руки, второй ощупал, осмотрел, приложил руку к запястью, считывая пульс.
– Как вы? Все в порядке?
– Да! – кивнула, чувствуя, как вся дрожу и к горлу подкатывают слезы, – Где дети?
– В машине!
Кивнул на остановившийся автомобиль, а я, не глядя на него, бросилась туда, отворила дверцу и, увидев детей рядом с Ларисой Николаевной, в голос разрыдалась. Схватила из ее рук Льдинку, расцеловала в круглые щечки, потрепала по волосам Лизу и Анечку. Всхлипывая, снова зарылась лицом в маленькое тельце Льдинки. Какой кошмар, я могла их всех потерять.
– Вертолет на ходу, заправлен. Можем уйти прямо на нем. Я отключил слежение, выдернул все датчики.
Послышался голос позади меня.
– Как эти твари?
– Мертвы. Надо уходить.
– А машины?
– Бросаем. Их примут за нас. Я заберу все документы, пару контрольных по физиономиям, пока опознают, время выиграем.
Прижимая к себе Льдинку, смотрю на двоих мужчин.
– Марина, вам нужно ехать с нами, мы перевезем вас и детей в безопасное место. Времени нет. Нам нужно улетать на этом же вертолете.
Киваю и протягиваю руку Ларисе, она сильно сжимает мою ладонь.
– Давай девочка.
– Обратно вам уже нельзя. Вас вычислили и знают, где вы живете.
Добавил один из мужчин, потом выпрямился и доложил.
– Перед вами майор Петренко Олег Александрович, выполняю приказ Андрусевича Игоря Васильевича – генерала армии…
Я снова кивнула и пошла к вертолету.
– Мы поедем с вами.
Когда все дети уселись в вертолете, а Лариса Николаевна усадила к себе на колени трясущуюся Челси, и мы поднялись в воздух, я наконец-то выдохнула. Выглянула в окно и посмотрела вниз. На три распростертых тела с кашей вместо лиц. Внутри нигде и ничего не дрогнуло. Отвернулась и спрятала лицо в нежные волосики Льдинки, такие же светленькие, как и у его отца.
– Когда ты уехала, Валька забила тревогу, она куда-то позвонила…у нее оказался сотовый. Набрала чей-то номер, что-то быстро говорила, потом приехали эти люди. Мы уже были одеты.
Валька? О... Боже…Валька! Вот он тот человек, который наблюдал. Вот он тот человек, на которого я никогда бы не подумала. Человек, у которого везде свои. Везде связи. Как же я сразу не догадалась!
– Ты есть не хочешь? Она пирожков дала и печенье с конфетами.
– Нет, не хочу. Дай детям…Черт, а ведь я чуть с ним не уехала. Он мне письмо показал от Петра. Я поверила и….Какая же я дура!
– Ну ты же не знала! Кто угодно поверил бы. Все, не кори себя. Все уже позади. Мы уезжаем в безопасное место, и эти люди позаботятся о нас.
Знать бы только, что это за люди, кто такой генерал Андрусевич, кто отдавал приказы и зачем. Это уже не мог быть Петр…его нет. Судорожно выдохнула, прикрывая глаза.
Мы приземлились в пустынной местности, и нас уже ожидали две машины. Все еще с тревожным ощущением в груди, все еще с каким-то ужасным внутренним напряжением, не понимая, кому доверилась в этот раз. И стоило ли.
Потом мы долго ехали на машине, вторая нас сопровождала. Сделали несколько остановок, нас заботливо напоили и накормили. Льдинке принесли игрушечный трактор и отвлекли еще на полдороги. Судя по окрестностям, мы где-то под столицей, знакомые названия поселков, несколько небольших городов. Машины сворачивают в лесистую местность. Вдалеке друг от друга виднеются шикарные особняки, обнесенные высокими заборами. Мы едем именно туда, поднимаясь сначала вверх по дороге, а потом спускаясь вниз к небольшому озеру и дому, спрятанному в зелени и цветах. Белоснежная усадьба с темно-коричневой крышей выглядывает из-за огромного кирпичного забора с массивными темно-коричневыми воротами. Озеро буквально окружает дом, обнимает с двух сторон, и лишь дорога, как мостик, ведет к воротам самой усадьбы.
В машине все притихли. Мы давно не видели ничего подобного. Долгие месяцы в притюремном городке на Севере, в коммуналке, без особых удобств, в квартирке с маленькими комнатками и высокими потолками, больше похожей на больничные палаты, кровать, стол, шкаф. После всего этого усадьба казалась дворцом, и я невольно спрятала пальцы в кулаки, чтоб скрыть свои неухоженные ногти.
Переглянулись с Ларисой…но с дороги усталость буквально валит с ног, у меня занемела спина из-за Льдинки и свело шею. Он не хотел идти ни к кому на руки.
Ворота распахнулись настежь, впуская два автомобиля и бесшумно закрываясь за нами. Остановились на подъездной дорожке. Изнутри огромный двор украшен цветами и фонтанами, в зелени утопают две беседки, дорожка, усыпанная гравием, ведет к шикарному дому с тройными стеклянными дверьми, которые распахнулись и… я увидела незнакомого мне мужчину. Сердце почему-то сжалось. Картинки из прошлого, когда я вот так же приезжаю в дом, вдруг нахлынули на меня изо всей силы, заставляя тихо всхлипнуть и прижать руку к груди.
***
– Давайте посмотрим, давайте остановимся. Эй! Я с вами говорю! – толкнула переднее сиденье.
– Не велено.
Ясно. Не велено. А что велено? Это я узнала чуть позже, когда машина выехала в пригород, свернула к небольшим частным домам. Я ехала молча, затаив дыхание, и ждала, что вот сейчас мы остановимся, или вот сейчас. Но машина продолжала ехать, углубляясь, поднимаясь серпантином вверх, вокруг деревьев, огибая небольшое озеро, направляясь к кирпичному забору с широкими темно-коричневыми воротами. А над забором возвышался сам дом. Небольшой, из серого кирпича с огромными во всю стену окнами. Ворота бесшумно открылись, впуская нас внутрь. Вокруг дома посажены густо ели, виднеется небольшое деревянное здание с одним окошком.
И я судорожно глотнула воздух. Красиво. Уютно, аккуратно. Все рассмотреть из окна машины не получалось, но по телу порхали благоговейные мурашки. Я никогда ничего подобного не видела. Мне терем отчима казался дворцом. Господи, да мне страшно выйти из машины. Кажется, что даже подъездная дорожка сделана из мрамора. Но она была вымощена брусчаткой и красиво вписывалась в общий интерьер.
– Идем! – раздраженно сказал Мыш и снова потянул меня за руку.
На высоких ступенях я споткнулась, чуть не упала, засмотревшись на крышу с крутым изгибом. Скандинавский стиль. Я читала у отчима книги по истории архитектуры, а также новые веяния в дизайне домов. Он коллекционировал дорогие издания с красивыми глянцевыми картинками, ему привозили модные журналы, и их складывали в шкафчики в библиотеке. Я вообще перечитала там все, что только было, даже мемуары Черчилля. Хотя бы этого мне никто не запрещал.
Внутри дома у меня захватило дух, и я все никак не могла его перевести. Навстречу нам вышел пожилой мужчина с аккуратно уложенными темными волосами в костюме стального цвета. И мне кажется, даже его пуговица стоила целое состояние, как и ковер, в котором утонули мои ноги.
– Я – Карл Адольфович. Зовите меня просто Гройсман.
Значит, это тот самый Гройсман, о котором говорил Айсберг. Адольфович. Если ему прицепить квадратные усики, он будет похож на Гитлера. Невысокого роста, щупленький, с тонкими волосиками и с высоко задранным подбородком.
– Я – Марина.
– Ясно, – сказал совершенно равнодушно и кивнул Мышу. Тот многозначительно посмотрел на меня, потом на Гитлера…ой, Гройсмана и собрался удалиться. И мне вдруг стало страшно. Все же я их более или менее знала. Точнее, даже не знаю, как это объяснить, нас связывало что-то с моим прошлым, и уход Мыша заставил чувствовать себя неловко и очень неуютно, а еще мне хотелось понимать, что со мной будет.
– Подождитеее! – я бросилась за ним, схватила его за рукав. – А я? А со мной что? ОН когда приедет? Он что-то говорил насчет меня?
– Нет. Мне велено оставить вас здесь. Это все, что господин сказал мне.
– Аааа…а он сам…он приедет, он…
– Это мне неизвестно. До свидания.
И пошел к машине. Хотела было сказать еще что-то, но промолчала, подняла руку и опустила.
– Пройдемте, у нас нет времени, у вас сегодня встреча с парикмахером, косметологом и дизайнером.
– Что?
– Парикмахер и дизайнер вас уже ждут.
– А можно сначала поесть?
– Нет!
И быстрым шагом пошел вперед, а я бросилась за ним следом.
***
Такая же темно-коричневая крыша, ворота. Только навстречу мне не вышел Гройсман…не появились знакомые мне люди, да и я уже далеко не та Марина.
– Добрый день, – вежливо поздоровался управляющий, – меня зовут Иван Николаевич, и я к вашим услугам.
Кивнула, не отпуская Льдинку и проходя внутрь дома. Интерьер в стиле «лофт», стены из кирпича выкрашены в белый цвет, не скрывая рельеф самого кирпича. Тяжелые шторы, массивный камин посреди гостиной.
– Разрешите вас провести в ваши комнаты. Все спальни расположены наверху. Кухня на первом этаже, столовая тоже на первом этаже.
Где мы? В чьем мы доме? Кто оказал нам гостеприимство, и куда меня привезли эти люди.
– Этот дом принадлежит вам…
Опередил меня Иван Николаевич и протянул белую папку, завязанную двумя тонкими тесемками.
– Здесь все документы.
– Что значит мне?
– Да, он записан на вас. Нас всех нанимали на работу и предупреждали, что вы будете нашей хозяйкой.
В прихожей в ряд выстроился персонал.
– Это Раиса Анатольевна – она занимается снабжением и всем, что касается кухни. Вероника Геннадьевна составляет меню и следит за приготовлением еды, Маргарита Петровна – заведует горничными, она нанимает и увольняет персонал. Степан Иванович – наш садовник.
Пока он говорил, каждый, кого он представлял, делал шаг вперед. Я плохо соображала и чувствовала себя ужасно уставшей. У меня сейчас нет сил обо всем этом думать.
– Маргарита Осиповна гувернантка для детей, Идочка – нянечка для младшенького. Так же…
Я остановила его жестом.
– Иван…
– Николаевич…
– Да, Иван Николаевич, я очень устала с дороги, покажите нам наши комнаты, и мы все отдохнем и разместимся, а потом уже все остальное.
– Да, конечно.
Мужчина в очках почтительно поклонился и показал жестом, чтоб я следовала за ним. Мне очень хотелось остаться одной и подумать, оказаться под теплыми струями воды и начать соображать, потому что мой мозг отказывался понимать происходящее. Дом…в окрестностях столицы, самый настоящий дворец, и он принадлежит мне. Значит об этом позаботился Петр. Незадолго до…Выдохнула, прижимая одну руку к середине груди, чтобы унять режущую боль от одной мысли о том, что его нет.
Мне нужно прилечь отдохнуть. Я обо всем подумаю завтра. Сейчас у меня нет на это сил.
Глава 19
Несмотря на откровенную и вычурную роскошь здесь не было даже интернета, не было сотовой связи, не работал телевизор. Мы были совершенно отрезаны от внешнего мира.
Наверное, в этом и была своя прелесть.
Девочки обосновались буквально сразу. Они сходили с ума от радости примеряя новый гардероб, знакомились с репетиторами и учителями. К ним вернулась их обычная жизни, которая была до нашего отъезда на Север. Льдинка играл с многочисленными игрушками, смотрел многочисленные записанные на флешки мультфильмы, слушал сказки, которые ему читала Лариса Николаевна.
А я…я чтобы не сойти с ума исследовала дом. Ступенька за ступенькой, комната за комнатой. Все мне казалось смутно знакомым. Как будто дом напоминал тот другой…тот, в котором я жила с Айсбергом и оказывается была счастлива. Как же странно устроена жизнь бывает живешь, ощущаешь себя глубоко несчастным, ощущаешь гнев, боль, недостачу чего-то важного, злишься и хочешь лучшего… а на самом деле это и было время, когда ты жил по-настоящему и был счастлив.
Зачем мне теперь все это? Роскошь? Красивый дом, деньги, наряды? Зачем мне это все без него?
Какой это имеет смысл. Вот она я стою перед зеркалом с красивым красным платьем в руках мне кажется тем самым, что я одела когда-то в оперу, где впервые узнала и поняла кто такой на самом деле человек, которому я себя предложила и продала в содержанки.
- Уже неделю думаю о том, что мы здесь делаем и откуда на нас свалилась данная благодать.
Лариса Николаевна зашла в комнату как раз когда я надела платье и прикрыла обеими руками живот, как бы пытаясь его скрыть.
- О боже! – охнула и приложила руку ко рту, - Какая ты красавица, Маринаааа! Я никогда не думала…Нет я знала, я видела, но черт. Вот знаешь не зря говорят, что бриллианту нужна достойная огранка. Ты была прекрасной и в ватнике, тебе бы и тюремная роба была к лицу, но в этом платье…Ты божественна! У меня сейчас глаза заслезятся…
- Я… я не пойму, как оно здесь оказалось.
Очень тихо проговорила и провела пальцами по бокам, по рукавам, по бедрам. Вспоминая…как лихорадочно касались меня его руки.
***
Теперь я, в диком ожидании, не сводила взгляда с другого входа огромной концертной залы. Входа, где собрались журналисты, репортеры и плотной стеной выстроилась охрана с рациями, оттесняющая людей от самого входа.
Двери распахнулись, и я невольно вскочила со своего места. Подалась вперед под всеобщие аплодисменты.
ОН красиво и уверенно вошел в залу в сопровождении маленькой белокурой женщины в роскошном малиновом платье с длинным шлейфом и драпировкой на талии и бедрах. Улыбка пропала с моего лица, и я вцепилась пальцами в перила, чувствуя, как глухо бьется сердце и радость сменяется отравленным отчаяньем. Вначале впиться жадным взглядом в его красивое, мужественное лицо, похожее на лица викингов или русских богатырей, ощущая восхищенный трепет в душе и адское желание увидеть это лицо вблизи, убедиться, что мне, и правда, доступно это невозможное – трогать его скулы пальцами и…целовать губы. Губы того…к кому и на несколько метров не подпускают простых смертных. Как же я хочу увидеть его глаза, чтобы посмотрел на меня…чтобы заметил, что я здесь, а не улыбался в камеры и не поворачивался к своей жене, поглаживая ее запястье. О боже… я ревновала его пальцы к ее руке. От каждого поглаживания мне хотелось закричать, как от боли. Ничего более жуткого я никогда не испытывала.
И только голос Эллен, звучащий в моей голове, дает мне силы стоять на месте, не броситься прочь, не позволить слезам хлынуть из глаз.
– Он будет не один!
– Естественно он будет не один. С ним будет Первая леди и его жена. Которая имеет полное право там находиться по статусу.
– И… что мне делать, просто смотреть на нее?
– Наслаждаться выходом в свет, наслаждаться оперой и самой собой. Любите себя, Мэри. Любите прежде всего себя…И помните – с ней он бывает по пятницам, а с вами тогда, когда этого хочет. А как часто он хочет именно вас…я промолчу.
– Его…его не было три недели!
– Если бы вы интересовались политикой и читали новости, а не высматривали его лицо, то вы бы знали, что сейчас в нашей стране находится премьер-министр Франции с супругой, а также несколько важных послов. На кону серьезные политические ходы и решения.
– А…может быть, я просто ему надоела?
– Именно поэтому для вас заказали шикарное платье цвета ваших глаз, обвесили вас изумрудами и пригласили в президентский дворец…весьма рискуя, при вашем-то непростом характере.
Перевела взгляд на тонкую руку Первой леди, лежащую на локте Петра, и закусила губу. Как бы безумно я хотела, чтобы там лежала когда-нибудь моя рука. Но этого никогда не будет.
Когда они проходили мимо оркестровой ямы, ОН вдруг повернул голову и посмотрел прямо на меня. Как будто точно знал, где именно я нахожусь. Несколько мгновений. Коротких, молниеносных до тока во всем теле, до дрожи, до тихого стона. И осознания, как безумно я соскучилась по нему. Да…по этому жуткому монстру.
Какие же мрачно-прекрасные у него глаза. Тяжелые, жадные, пронзительные. Тонким лезвием полоснул прямо по сердцу и тут же отвернулся, кивая кому-то из своих людей. Следом за ним в залу вошли другие венценосные гости. А я, тяжело дыша, смотрела ему вслед, и у меня подкашивались ноги. Это и все? Взгляд издалека?
Ложа президента напротив моей, но так далеко, что мне хочется заплакать…потому что я не могу его рассмотреть вблизи. Зачем мне опера? Самое интересное для меня далеко не на сцене.
Но то, что происходило на сцене, так напоминало мне меня саму…Виолетта, разве я не есть воплощение куртизанки, только влюбленной не в беднягу Альфреда, а…в своего покровителя, который недоступен для меня, как само солнце.
Когда объявили антракт, я уже была на грани срыва. Мне до безумия хотелось уехать, хотелось рыдать от отчаяния, от понимания, что мне было возможным лишь посмотреть на него издалека.
На него с ней…
Внезапно дверь в ложу открылась, а шторы закрылись, закрывая меня со всех сторон, и я увидела мужчину в сопровождении женщины…очень похожей на меня саму. В таком же изумрудном платье, с такой же прической. От удивления я приоткрыла рот и судорожно глотнула воздух.
– Госпожа, простите, мне велено сопроводить вас.
– Куда?
– Велено. Идемте. Набросьте на себя плащ и капюшон и идите за мной!
Мне подали красный плащ, похожий на костюм актеров массовки.
Сердце не просто бешено забилось, оно как будто взорвалось, я вскочила с места, кутаясь в плащ и дрожа от предчувствия и предвкушения, натягивая капюшон как можно ниже. Моя копия села в кресло, и, когда я вышла, шторы снова разъехались.
Меня вывели не в фойе, а повели какими-то коридорами, куда-то вглубь здания. Я шла очень быстро, не глядя под ноги и спотыкаясь.
– Не поднимайте голову. Смотрим в пол! – скомандовал сопровождающий, когда мы прошли мимо охраны и каких-то людей.
Передо мной открыли дверь, я вошла внутрь помещения и охнула, когда меня сильно сдавили горячие руки.
И…его лицо оказалось настолько близко, насколько я не могла и мечтать. Прямо передо мной, касаясь щекой моей щеки. Он не сказал ни слова, несколько секунд бешеного взгляда и жадно впился в мой рот, впечатывая меня в дверь и сжимая мое лицо обеими руками, тяжело выдыхая мне в рот и шепча мне прямо в горло срывающимся голосом.
– Мне было надо тебя…надо, слышишь? Сейчас!
***
А мне надо его! Боже как же мне его надо!
Сегодня ночью я видела сон. Сегодня ночью мне снилось как я …как я пришла на то страшное безликое кладбище. Как я иду между могилами. Как смотрю на пустые досточки. В моем сне нет имен, нет дат. Просто пустые доски черного цвета, прибитые к деревянным палкам. И это все что осталось от живых людей, все что от них вообще завещано этому миру. Вот такие могилы…на них никто не придет и не заплачет. Их просто даже не найдут.
Но я помню, где могила…та, где он. Помню тот пригорок у высокого дерева без листвы. Оно старое, покосившееся. Она не зацвело даже весной. Вот такое сухое и мертвое стоит над бугорком с табличкой и датой смерти. И я могу прийти туда с закрытыми глазами.
И сейчас я поднимаюсь…а дерево с листиками. Они светло-зеленые, нежные, такие хрупкие, а между листиками набухли бутоны и вот-вот распустятся цветы, и я знаю теперь, что это дерево яблоня. Она раскинулась ветвями прямо над могилой. Я подхожу все ближе и ближе, и вдруг с ужасом вижу, как проваливается вниз земля, как образуется, а вместо могилы уходящая вниз воронка.
И вдруг из этой воронки вьюнками тянутся ярко-синие цветы, они скрывают под собой холм, поглощают палку с дощечкой, осыпают все вокруг невероятным синим цветом, подползая к моим ногам. И я чувствую их аромат, он наполняет мои легкие, наполняет мое сознание ликованием, потому что я больше не на кладбище. Вокруг меня целая поляна васильков. Я приоткрываю глаза и…вижу в тени ЕГО лицо, на меня смотрят эти самые васильковые глаза. Нет, они не полны арктического льда, они теплые и живые как цветы. Он стоит в полумраке комнаты за пологом постели, а когда я вскочила то увидела, как силуэт метнулся в сторону и скрылся. Вскочила и бросилась следом…но нигде никого нет и дверь заперта изнутри, окно открыто на проветривание. Никого нет. Заливаясь слезами, я падаю обратно на постель и задыхаюсь от рыданий, потому что это слишком жестокая фантазия, потому что она была настолько реальной, что я на мгновение поверила, что вижу Петра живым. Здесь, совсем рядом.
***
- Кто-то приехал.
Я вздрогнула и повернулась к Ларисе Николаевне.
- Я слышу машину. Пойду посмотрю кто там.
Кряхтя и держась за поясницу, она вышла из комнаты. Несмотря на кучу пов, каких-то там диетологов, составителей меню она готовила есть сама и закрывала консервацию на зиму.
«Роскошь роскошью, а кто его знает, что зимой будет. Помидорчики обязательно надо закрыть и варенье малиновое детям».
Я быстрым шагом подошла к окну, отодвинула белоснежную штору в сторону, на пальце блеснуло обычное золотое кольцо, заставляя сердце болезненно сжаться и невольно придать кольцо к губам, как будто вспоминая кем оно подарено и как много оно для меня значит.
Из машины, которая остановилась во дворе дома, вышел уже знакомый мне офицер. Руслан Владимирович Плетнев. Тот, который спас меня от неизвестных и привез в этот дом.
Быстрым шагом он прошел в дом, снимая военную фуражку и приветствуя меня кивком головы, когда заметил стоящую возле окна в большой просторной зале. Я пошла к нему навстречу.
- Куда мне нужно приехать и почему без детей?
- Мне не велено говорить. Я бы попросил вас собраться, одеться …понаряднее, если можно так выразиться и поехать со мной.
- Куда?
- В одно место…где вас ожидают.
- Кто ожидает?
Теперь мне все это начало не нравится. Появилось какое-то странное и неприятное ощущение внутри, внизу живота. Похожее на волнение и тревогу.
- Не беспокойтесь. Вы будете в полной безопасности.
У меня не было причин ему не доверять. Этот человек спас меня, он позаботился обо мне и о детях. Но почему-то волнение охватывало все мое существо и становилось все труднее дышать.
- Почему я не могу взять с собой детей?
- Потому что там не место детям.
Он посмотрел на часы.
- У нас слишком мало времени. Я прошу вас собраться.
- А…это платье не подойдет? – спросила и посмотрела в глаза офицеру. На его бесстрастном лице отразилось неодобрение.
Читать бесплатно другие книги:
