В доме лжи Рэнкин Иэн

– Смешная, наверное, шутка была, – заметил Сазерленд, когда Шивон открывала машину.

– Убийственная, – согласилась она.

Ребус припарковался у ворот школы, в которой училась Билли. Он приехал заранее, и не зря. Вскоре стали подтягиваться родители, чтобы забрать детей, и дорога оказалась заставлена машинами. Ребус размышлял о лжи, живущей в каждой семье. С улицы трудно разобрать, что происходит за стенами и занавешенными окнами. Даже когда переступаешь порог, тайны тебе выкладывать никто не спешит. В век интернета и мобильных телефонов дети и родители еще больше отдалились друг от друга – пусть они иногда и делились друг с другом своими секретами, но в то же время скрывали под маской какую-то часть своего настоящего “я”. Понять человека было нелегко и раньше, но сколько усилий надо приложить сейчас, чтобы найти дорогу в тумане лжи и лукавства. Современная полиция угодила в ловушку, позволив технологиям – компьютерам и камерам наблюдения – подменить собой старые знания и умения, догадки-озарения и интуицию.

В престарелой магнитоле “сааба” тихо наигрывал лазерный диск – на этот раз не Арво Пярт, а Брайан Ино, еще один дар Деборы Куант, призванный поспособствовать развитию у Ребуса “осознанности”. Когда Куант объяснила Ребусу суть этого понятия, Ребус заспорил, что он и так всегда практиковал осознанность, просто раньше это называлось “думать”. Ребус обнаружил, что хочет позвонить Деборе, устроить еще одно свидание за ужином – может быть, даже с ночевкой. Тут у него зазвонил телефон.

– Привет, Шивон. Хочешь рассказать об очередном разносе?

– Тебе известно, что квартиру Стюарта Блума взломали через неделю после его исчезновения?

– Нет.

– Еще один косяк со стороны следствия. А что ты знаешь про наркодилера по имени Грам? Или Грэм?

– Как Грэм Парсонс?

– Кто?

– Был такой музыкант, он умер молодым.

– Тогда это может быть вымышленное имя.

– Может, ваш Грэм был фанатом Грэма оригинального. Он предлагал наркотики?

– Почти всем, кто снимался в фильмах Джеки Несса.

– Если бы это имя всплывало, я бы вспомнил.

– Это он принес наручники.

Ребус поразмыслил.

– В то время на восточном побережье заправляла банда Кафферти. Сомневаюсь, что Кафферти потерпел бы конкурента, хотя бы и из низшей лиги.

– Мы с Малькольмом это уже обсудили, и я вот что подумала. Смерть в результате передозировки произошла практически на пороге “Бродяг”. Мы переворачиваем в клубе все вверх дном, но ничего не находим, потому что “Бродяг” ты предупредил.

– Я буду все отрицать, – ввернул Ребус.

– Ты предупреждал клуб, чтобы спасти шкуру Стюарта и Дерека или чтобы взбесить Кафферти? Ведь любой, кого загребли бы во время этих рейдов, с большой вероятностью торговал бы наркотиками именно от лица Кафферти.

– Шив, не придумывай. Помнишь про око тайфуна?

– Джон, из-за тебя журналист попал в больницу.

Ребус прикусил нижнюю губу.

– Лес рубят – щепки летят, – сказал он наконец. – У Малькольма хорошо получается копать.

– Согласна. Спросить у Кафферти про этого Грэма?

Ребус подумал.

– А нельзя по-другому выяснить, кто он?

– Наверное, придется повторно допросить всех, кто участвовал в съемках у Несса – и по ту, и по эту сторону камеры.

– Что-то не слышу энтузиазма.

– Я начинаю думать, что расследование можно было закончить давным-давно.

– В смысле, если бы мы не были оравой ленивых бесполезных недотеп?

– Вроде того.

– Ты забываешь – у нас не было трупа.

– Зато были двое всесильных бизнесменов, и ни одного из них вы пальцем не тронули.

– Шивон, нам не хватало сущей мелочи – доказательств.

Ребус услышал долгий вздох.

– Да, Джон, только доказательств тебе, конечно, и не хватало, – сказала она и распрощалась.

Ребус хотел, но не мог почувствовать себя уязвленным. В конце концов, Кларк права. Он лгал, когда говорил, что не передавал информацию Алексу Шенкли. Лгал, когда прикрывал Скилтон и Ролстона. Он сквозь пальцы смотрел на очевидную недобросовестность Ньюсома, а также Стила, Эдвардса и им подобных, зато усердно посещал пабы: в алкогольном тумане все выглядело правильным. Когда до пенсии оставалось меньше года, Ребус начал бояться, что работа была именно работой, – работой, а не призванием. Он не мог распутать все преступления, а если бы и мог, то преступность никуда бы не делась, так какой тогда во всем этом смысл? Кафферти и прочие большие люди – Старки в Глазго, Бартолли в Абердине – пребудут вечно. Никуда не исчезнут наркотики, поножовщина и бытовуха, а также странные личности, в голове у которых периодически происходит замыкание. Люди всегда будут жадны, блудливы, завистливы и злы. Он забыл журналиста, которого взял тогда на заметку, потому что этим голодным юнцом было легко манипулировать, он оказался из тех репортеров, которым по кайфу зависать с копами. После нападения парень тихонечко вернулся домой, к родителям. Ребус надеялся, что сейчас у него все хорошо. А если не все и не хорошо, так что с того? Ребус даже не помнил, как звали этого парня.

Ребус сунул в рот жвачку и стал смотреть, как разгружается в конце дня школа. Сначала потекли ручейки самых нетерпеливых, потом подростки повалили толпами. Болтовня, пронзительные голоса. Мальчишки толкались и задирали друг друга, рисуясь перед девочками, а те изо всех сил делали вид, что им неинтересно. Нажимали кнопки телефонов, переговаривались. Ребус опасался просмотреть Билли в этой толчее.

Но вот и она. Четыре девочки, все ровесницы, Билли с краю. У всех одинаковые рюкзаки. Короткие узкие юбки, черные колготки обтягивают ножки-палочки. Билли, в приподнятом настроении, обернулась с полуулыбкой: какой-то парень поддел ее локоны. Подружки Билли сбились в кучку, оценивая его усилия по десятибалльной шкале, а сам парень, ничего не говоря, вернулся к двум своим приятелям. Каждая группа излучала столько энергии, что Ребус ощущал ее физически, энергия накатывала на него волной. Он знал, что смотрит сейчас на будущее, а еще знал, что будущее, которое намечтали себе все эти подростки, легко обманет их надежды. На пути их ждут слезы и боль, ошибки и невыполненные обещания. Кто-то заключит брак со своей любовью – и пожалеет об этом. Кто-то расстанется с другом или подружкой. Кого-нибудь через несколько лет ждут неприятности с полицией. Кто-то умрет молодым от болезни, а один или двое даже покончат с собой. Но сейчас все это кажется им неправдоподобным. Они живут здесь и сейчас, только это и имеет значение.

В Билли Ребус видел раскованную яркую девочку, у которой есть друзья. Ему вспомнились слова отца Билли, сказанные в тот день на кухне: Мой самый правильный поступок за всю жизнь – это когда я спросил, хочет ли она жить со мной. Ее старая школа была просто помойкой, у Билли оценки начали снижаться… Да, когда твой ребенок несчастлив, положение дел хочется изменить. Сделать так, чтобы оценки не снижались, чтобы твой ребенок перестал быть хмурым и замкнутым. Сейчас представить себе Билли хмурой и замкнутой девочкой было трудно. Она почти светилась. Как и все они.

Увидев все, что ему было нужно, Ребус достал телефон и позвонил Кафферти.

– Опять ты!

– Опять я, – подтвердил Ребус.

– Это Кристи, да? Он сдал тебе Ларри Хьюстона?

– Почему ты так думаешь?

– Я слыхал, что стал для кого-то навязчивой идеей. К тому же Кристи недавно перевели в Сотон, а это для Хьюстона второй дом. В тюрьмах много о чем говорят, Ребус.

– А я и не знал.

– Все ты знал. Я слышал, что ты сам ездил в Сотон. Наверняка на свидание к Эллису Мейклу. А заодно у тебя случился небольшой тет-а-тет с мистером Даррилом Кристи. Не может добраться до меня сам – хочет, чтобы ты до меня добрался. Удачи, только смотрите ноги не переломайте.

– Надеюсь, ты не угрожаешь Ларри Хьюстону. Если с ним что-то случится, в центре внимания окажешься ты, потому что больше некому.

– Хьюстон – никто. Не было никакого проникновения со взломом, спроси сэра Эдриена.

– Уже спросил, и ты это отлично знаешь. Скажи лучше, что случилось с Грэмом.

– С Грэмом?

Ребус повторил имя по буквам и добавил:

– Бывший наркодилер, так что если вдруг окажется, что он один из твоих или ты им интересовался, то это не совпадение.

– Не припоминаю такого.

– Он продавал наркотики на съемочной площадке Джеки Несса. Ты вроде бывал на съемках?

– При мне наркотиками там никто не занимался.

– Точно?

– Я думаю, что заметил бы. Есть описание этого Грэма?

– Пока нет.

– Может, ты ослышался? Может, он не Грэм, а Грейм?

– А ну колись.

Кафферти понадобилось десять секунд, чтобы принять решение.

– Когда тот парнишка умер от передозировки, я решил сам во всем разобраться. И постоянно слышал имя “Грейм”. Он обычно приторговывал в местах вроде “Бродяг”, а когда тот парень умер, залег на дно.

– Откуда он получал наркоту?

– Может, из Абердина?

– Да-да, ты уже тогда пел нам эту песню, чтобы мы взялись за Бартолли вместо тебя.

– Абердин, Глазго… он мог получать наркоту откуда угодно, только не от меня.

– Но это и неважно, правда? В любом случае та история стоила тебе дружбы с Конором Мэлони.

– Ты всегда знаешь, где уколоть. Откуда?

– А, так тебе больно.

В трубке послышалось хихиканье, и разговор завершился.

Вечером в штаб-квартире следовательской группы в Лите появились две посетительницы. Обри Гамильтон привезла из абердинского Института Джеймса Геттона специалиста-почвоведа. Профессору Ли-Энн Инглис было немного за сорок; длинные каштановые волосы она заправляла за уши. Инглис прибыла с фактами, диаграммами и результатами химических анализов наперевес и теперь объясняла, что такое “отпечатки почвы” и какие записи она смогла составить, исследовав многие сотни образцов. Пара крупиц, застрявших на подошве ботинка или в покрышке автомобиля, могут с точностью указать, где они побывали совсем недавно. Почва, растения, пыльца имеют критически важное значение. Какая-нибудь мелочь размером с рисовое зернышко может оказаться неповторимой, как отпечаток пальца.

– Сначала я сделала перекрестную пробу, – говорила профессор, демонстрируя одну из диаграмм. – Потом применила газовую хроматографию и другие методы.

Инглис и Гамильтон расположились в центре кабинета, их окружали детективы. Фокс сосредоточенно, как школьник-зубрила, изучал соединенные скрепкой листы, которые профессор раздала собравшимся. Гэмбл, напротив, мельком проглядел их, почесал голову и, переглянувшись с Филом Йейтсом, пожал плечами.

Сазерленд примостился на краю своего стола, другой угол которого занял Кэллам Рид. Лейтон и Краутер остались на своих местах, а Шивон Кларк стояла у дальней стены возле карты; она внимательно слушала, скрестив руки. Несс и его адвокат Броди давно ушли. Те, кого они поначалу признали за двух актеров массовки, оказались одним человеком. Шивон не поняла, почему адвокат так бесился – у него же наверняка почасовая оплата.

– Можете сказать нам, где стояла машина? – Сазерленд попытался подтолкнуть Инглис.

– Точного места пока не назову. Вот почему я хотела изложить вам информацию лично. Но уже сейчас могу сказать: прежде чем попасть в лес, машина стояла на какой-то ферме.

– На ферме?

– Под слоем суглинка и остатков крапивы, которые налипли, когда машину скатывали в овраг, остались слои соломы и навоза, причем слой суглинка с крапивой гораздо свежее. Я бы предположила, что машина простояла там, где вы ее нашли, года три, не больше, а до этого находилась в поле, на ферме или в хлеву – мы обнаружили частицы экскрементов крупного рогатого скота. Такая почва характерна для Центральной Шотландии, и скорее на восточном побережье, чем на западном. Образцам лет десять, а то и больше.

– То есть вы хотите сказать, что нам надо всего-навсего проверить каждую ферму, расположенную в Центральной Шотландии? – Шивон Кларк уже изучала карту.

– И поискать на этих фермах машину, которой там больше нет, – добавил Сазерленд.

Их сарказм не смутил Инглис, и она продолжила:

– Я бы предположила, что машину с фермы в лес перегнали. В покрышках застряли песок и камешки, какие бывают на гравийных дорогах, но более ранних наслоений они не уничтожили.

– Перегнали, а не перевезли эвакуатором? – спросил Йейтс и оглядел кабинет. – Предположим, машина стояла в чистом поле лет девять-десять. Аккумулятор сел, шины сдулись. Масло, свечи… – Он взмахнул рукой.

– Ее должен был привести в порядок автомеханик, – согласился Гэмбл.

– И очень умелый, – прибавил Йейтс.

Инглис подошла к карте, встала напротив Шивон, чтобы всем было видно, и указала на Портаун-Вудз:

– Такая ферма должна найтись в радиусе примерно двадцати миль от этой точки. Более долгая дорога уничтожила бы первичный слой.

– Эдинбург, наверное, можно вычеркнуть, – задумчиво проговорила Кларк.

– Я бы не стала, – пискнула Обри Гамильтон. – На окраинах много зелени – все равно что фермерские угодья.

– Это, с позволения сказать, все равно что искать иголку в стоге сена, – угрюмо сказал Гэмбл.

– А как могло получиться, что никто об этом не знал? – спросила Шивон. – Если выяснить, где держали машину, то можно найти тех, кто знает, кто ее туда поставил, а также тех, кто сумел вернуть ее к жизни. – Она оглянулась на Сазерленда, надеясь на поддержку.

Но тот просматривал распечатку и был погружен в свои мысли.

– Очень, очень полезная информация, – пробормотал Сазерленд, однако Шивон показалось, что босс пытается убедить сам себя.

К половине шестого все следователи, за исключением Рида и Йейтса, у которых были назначены встречи, собрались в излюбленном баре. После того как эксперты уехали, детективам еще хватило времени выловить в интернете имя и телефонный номер нужного человека – члена Союза фермеров Шотландии. Но рабочий день у фермера уже закончился, как закончился он и у детективов.

– Дело ждет до утра, – решил Сазерленд. – Фермы никуда от нас не убегут, а наносить визит в глухую полночь мы не собираемся.

Шивон пришло сообщение от Ребуса – тот спрашивал, что нового. Она ответила, и минут через пятнадцать Ребус уже входил в бар.

– Ты отлично рассчитал время, – заметил Сазерленд. – Мы как раз собирались зайти на второй круг.

Ребус объявил, что теперь платит он, и тыкал пальцем в каждого, пока не собрал заказы. Сазерленд вызвался помочь принести выпивку и направился к бару вместе с Ребусом. Галстук он снял, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Как продвигается дело? – спросил Ребус.

– Медленно, но верно.

– Уже готовы предъявить обвинения?

– Надежда умирает последней. Ты, кстати, здесь по какой причине?

– Просто хотел поболтать с Шивон.

– А может, и с инспектором Фоксом заодно? Уточнить, все ли грязное белье он раскопал из того, что накопилось за первый раунд.

Ребус оглянулся на Фокса и Кларк – те делали вид, будто болтают ни о чем, хотя разговор возле стойки явно интересовал их куда больше.

– Было дело, Фокс пытался меня замазать грязью. Ему это не особенно удалось, – сказал Ребус.

– А что скажешь про Стила и Эдвардса? С ними у тебя стычек не случалось?

– У меня есть смутное подозрение, что они считают, будто мы одной породы. И если мы сойдемся слишком близко, неизвестно, чьи отметины окажутся гаже.

– Такое чувство, что они заговоренные.

– Надолго ли? – Ребус помолчал. – Мы с Шивон знаем, почему ты включил ее в свою группу. За игру “рыцарь спасает благородную деву” она тебе спасибо не скажет, а вот я скажу. Такой привет АКО, да еще усиленный твоей поддержкой.

– По-моему, это ты вот-вот пошлешь им еще один привет.

Ребус вручил бармену две двадцатки.

– Она тебе как дочь, да? – спросил Сазерленд.

– У меня есть дочь.

– Тогда как любимая племянница?

– Еще одна игра, за которую она не скажет тебе спасибо. – Прихватив два бокала, Ребус направился к столику.

Постепенно все стали расходиться – кому-то пора было домой, кто-то хотел успеть поужинать, – и вскоре в баре остались только Ребус, Кларк и Фокс.

– Вот и снова мы втроем, – Ребус отсалютовал бокалом, – почти как в старые добрые дни.

– Только без пива и никотина, – сказал Фокс – он, как и Ребус, пил сидр.

– Я оценил, – продолжал Ребус, – что никто из вас не стал откровенничать о ходе дела. Но теперь нас тут только трое…

– Что конкретно тебе известно о расследовании? – в лоб спросил Фокс.

– Джон знает практически все, – быстро ответила Шивон.

– Я даже не спрашиваю, чьих рук это дело. – Фокс насмешливо глянул на нее. – А про ферму он знает?

– Что за ферма? – требовательно осведомился Ребус.

– Ферма, на территории которой “фольксваген-поло” простоял чуть не десять лет. Его перегнали в овраг всего года два или три назад.

– Примерно в то время, когда Несс продал поместье Джеффу Селлерсу, – добавила Шивон. – А тот почти сразу же продал его Эдриену Брэнду.

– Машина стояла в поле? – Похоже, Ребус не особенно в это поверил. – С трупом внутри?

– Профессор Гамильон считает, что, судя по состоянию корпуса, машина была прикрыта брезентом. Но днище ничем не было защищено, поэтому внутрь проросли сорняки. Стебли порвались, когда машину перемещали, однако трава все равно намоталась на выхлопную трубу и даже пробилась через пол в салоне.

– Машина стояла в поле и ее никто не видел?

Кларк медленно покачала головой.

– Да, понимаю.

– Так что, – подытожил Фокс, – теперь нам предстоит обыскать все фермы и поля в радиусе двадцати миль от Портауна, а это значит, что надо запросить помощь в Союзе фермеров Шотландии.

– Рассуждаешь прямо как руководитель расследования, – заметила Кларк.

– Не могу удержаться. – Фокс улыбнулся, уставившись в бокал.

– Закончил свой рапорт? – спросил его Ребус.

– На этот раз результаты таковы, что на предыдущие недочеты могут не обратить внимания.

Ребус кивнул. Ему вспомнился другой бар, другой разговор.

– Я был в Портауне, – начал он. – Поболтал там с одним местным, у которого сын фермерствует. Угадайте, чем этот фермер занимался в молодости?

– Просвети нас.

– Снимался в массовке в одном из фильмов Джеки Несса.

Кларк уставилась на него:

– Ты что, смеешься над нами?

– Клянусь. – Ребус поднял руку.

Фокс схватился за телефон, открыл карту.

– Ферма Портаун-Глен?

– Может быть, – признал Ребус. – Можно смотаться туда, посмотреть.

– Без благословения Сазерленда? – вопросила Шивон.

– К тому же что мы увидим в темноте? – поддержал Фокс.

– Зануды, – сказал Ребус и добавил, глядя на Фокса: – Ты не против, если я переговорю с Шивон?

– С глазу на глаз? Хорошо. Кому-нибудь что-нибудь заказать?

Шивон и Ребус отказались, но Фокс все равно отошел к барной стойке. Шивон придвинулась к Ребусу.

– Мне кажется, – вполголоса заговорил Ребус, – я собрал достаточно сведений, которые мы можем передать Далласу Мейклу.

– Ты знаешь, почему Эллис совершил убийство? – У Шивон расширились глаза.

– Я знаю, почему оно произошло.

– Ну так выкладывай!

Но Ребус покачал головой:

– Сначала мне надо кое-что сделать.

– Что?

– Снова повидать Эллиса.

Кларк смотрела на него, ожидая объяснений, но Ребус сказал:

– Потом. А пока – Кафферти шепнул мне одно имя. Грейм. Этот Грейм толканул грязную наркоту тем ребятам, что потом умерли.

– Грам – индивидуальный предприниматель?

– Если верить Кафферти. Когда Кафферти кинулся искать Грама, того и след простыл.

– Но Грамом этот Грам стал только на съемочной площадке Несса?

Фокс у стойки, похоже, начинал терять терпение. Ребус прошептал, подавшись к Шивон:

– Если тебе это пригодится, помни: я тебе ничего не говорил.

– Потому что это будет означать, что Кафферти доверяет тебе?

– Нет. У него свои игры, и некоторые он ведет вдолгую.

– Думаешь, это игра, которую он начал в две тысячи шестом?

– Возможно.

– Закончили сплетничать обо мне? – К столику приближался Фокс.

– Я как раз говорил Шивон, как хорошо, что Кафферти сотрудничает со следствием.

– А он сотрудничает?

– Если ты скажешь это Стилу, он подумает, что так и есть.

– А зачем мне говорить Стилу неправду?

– Чтобы встряхнуть калейдоскоп. – Ребус улыбнулся.

– Эти двое знают друг друга?

– Кафферти нанимал его телохранителем как минимум однажды – во время своей встречи с ирландским головорезом Конором Мэлони.

– А почему мы только сейчас об этом слышим? – спросила Шивон Кларк.

– Потому что – какая неожиданность! – заинтересованные лица будут все отрицать.

– Ну а ты-то как узнал? – спросил Фокс.

– Однажды поздним вечером Грант Эдвардс напился, у него развязался язык, он не удержался и рассказал мне. По-моему, Эдвардс решил, что я обижен на Кафферти, ведь тот не меня нанял.

– И что нам это дает, кроме встряски калейдоскопа? – поинтересовался Фокс.

Ответила ему Шивон:

– Можно вбить клин между Стилом и Эдвардсом?

– Во всяком случае, попытаться, – согласился Ребус. – Кто-нибудь хочет есть? Я бы не отказался от карри.

Фокс помотал головой:

– У меня встреча с одним человеком. – Он встретился глазами с Шивон.

Судя по ее взгляду, Ребусу она про Тесс Лейтон не рассказала.

– А ты, Шив?

– Извини, Джон. У меня тоже встреча.

– Меня отвергли. – Ребус изобразил, что поверить в такое не в силах. – Вот превратитесь сами в одиноких стариков, я вам попомню.

– Мы же не виноваты, что молоды и нарасхват.

Шивон допила и встала.

Когда Шивон Кларк подошла к дому на Камли-Бэнк-авеню, Дугал Келли и Дерек Шенкли уже ждали ее у подъезда. Келли сунул ключ в скважину, и все вошли. Ухоженный подъезд, к нижним перилам каменной лестницы приковано несколько детских велосипедов. Кларк отметила, что фамилия “БЛУМ” все еще значится у входа рядом с одним из звонков. Они поднялись на второй этаж и остановились перед красной дверью. Прямо под дверным глазком помещалась медная табличка с той же фамилией – “БЛУМ”. Шенкли провел пальцем по недавно начищенной меди.

– Кэтрин? – спросила Кларк, и Келли кивнул: