Академия смертей. Ученье – свет, неученье – смерть! Пашнина Ольга

– Джульетта-ы-ы-ы!

– Ням-ням, Нина, ням-ням.

Было довольно сложно уворачиваться от тентаклей и торжествовать одновременно.

Только…

– Ладно, – вздохнула я. – Отправлять врагов к Аиду – прерогатива Голода.

Был только один способ спасти Нину.

– Отвлекай щупальца, – велела я Софии.

Облетела предательницу и, извернувшись, расстегнула молнию на ее джинсах.

– Ты что делаешь?!

– Да не боись, ты меня не привлекаешь. Вылезай из штанов!

– Что-о-о?!

– Нинка, выбирай, или штаны, или желудок Барсика, я два раза не предлагаю.

Нам с Софией стоило немалых трудов отбуксировать Нину на берег и не попасться тентаклям. У моей заклятой подружки не осталось ни косы, ни сил, ни – я мерзенько захихикала – штанов. Зато носочки веселенькие, с единорогами.

– Пожалуй, это победа.

– Безоговорочная, – добавила Софи.

Низкий гул нарастал постепенно. Сначала он ощущался как слабая вибрация, потом земля под ногами заходила ходуном. Макс и Голод стояли друг напротив друга с мечами, охваченными пламенем. Каждый удар меча о меч рождал мощный подземный толчок. Над их головами полыхали молнии, и каждый раз я слепла на несколько секунд после вспышки.

Я вскрикнула, когда Макс пропустил удар и оступился. Голод размахнулся, чтобы добить, папа – я видела это все словно в замедленной съемке – рванул другу на помощь. Но я успела первой. Как и тогда, в мире смертных, наотмашь метнула косу.

– В яблочко!

Всадника не убить вонзившейся в спину косой, а вот разозлить – запросто. Голод повернулся, и в его глазах я увидела настоящий пылающий ад. Меня сбило с ног сгустком яростной магии. Последнее, что я запомнила, – как лечу со скалы в воду, прямо туда, откуда тянулись ко мне длинные мерзкие щупальца.

– Джульетта Мор! – орал на меня диплом. – Вы приговариваетесь к заключению в Академии смертей длиной в ВЕЧНОСТЬ!

Я заорала и… проснулась.

– Фух, она жива.

– А вдруг у нее амнезия?

– Джульетта, – надо мной нависла Софи, – ты помнишь, кто я?

– Заноза в заднице, – хныкнула я. – Сколько мы вчера выпили?

Чьи-то руки усадили меня и прислонили к холодному… камню?

– Ой, – пробормотала я.

– Ой, – передразнил Макс. – Я тебе что сказал? Где сидеть?

– Да ладно тебе, если бы не Джули, Голод бы тебя достал, – указал Харон.

– Я убила Голода?

– Технически его убил Макс, – ответил мне отец. – Но, думаю, твой бросок войдет в анналы истории.

Я потрясла головой, чтобы мысли перестали хаотично вырываться наружу. Сложно вот так вспомнить, что произошло, когда тебя снесло ударной волной прямо в воду. И когда в твоих волосах запуталась мелкая рыбешка.

– Так что, это все?

Оглядела присутствующих, пересчитала всех своих. Папа, немного потрепанный, но живой. Макс без рубашки, с царапиной на идеальном торсе. Лора со ссадиной на скуле. Харон с веслом, и я очень надеюсь, что это просто краска облупилась, а не кровь на нем засохла. Аид, София, четкий всадник, Война, парочка студентов из академии. Поодаль сидел бледный и замученный Анастас, рядом с ним мрачно взирала на присутствующих связанная Хелен. Я не удержалась и показала ей язык.

Макс засмеялся.

– Вот она, наша девочка. Мы уж думали, ты не очнешься.

– Кто меня спас?

– Кракен и частично Макс, – ответил отец. – Кракен заборол зверушку, а Макс вытащил тебя из воды.

– А те щупальца – это?..

Харон подтвердил мои худшие подозрения:

– Кронос тянулся из бездны. Голод бросил почти все силы, чтобы приоткрыть врата в Тартар. В надежде, что зов Хелен довершит начатое.

– Никогда в жизни больше не закажу одноименный соус.

– Где труба? – спросил Макс.

– Кракен спер. Вазу из нее сделает.

– Хорошо. Давайте-ка уйдем отсюда и все насущные вопросы будем решать в академии. Зря, что ли, мы ее укрепляли?

На папу и Харона возложили ответственную миссию: доставить в академию пленников. Всех предателей еще будут судить, Аид уже потирает в нетерпении ручки. За попытку использовать его царство в организации конца света он живьем шкуру спустит со всех причастных. Жалко его, предательство Персефоны оказалось болезненным.

Я специально дождалась, когда всех уведут, чтобы насладиться моментом своего триумфа. Нехорошо, наверное, испытывать удовольствие, видя, как мокрая и грязная Нина в трусах неловко пытается натянуть выданный отцом балахон. Но я радовалась, что эта коза получит по заслугам. Как и Хелен, которую женская ревность толкнула на предательство обоих миров.

Одно у Голода не отнять: он умело использовал все пороки, мечты и обиды, чтобы добиться своего. Умело направил тщеславие Алибека, по полной программе выжал зависть из Нины, сыграл на чувствах Персефоны. И у него бы все получилось, если бы Макс не рискнул и не принял мою идею с побегом Хелен. И если бы Аид не заставил Персефону слить нам подробности их соглашения.

Наверное, скоро все придет в норму.

Второй раз я возвращалась в академию компрометирующим способом, только на этот раз даже идиот бы понял, что на руках у Смерти я еду неспроста. И плевать, зато меня не пережевал гигантский осьминог… то есть Кронос.

Жуткая в бездне, должно быть, радиация: я-то представляла владыку титанов человеком.

В кабинете Макса я отрубилась на диванчике, пока он решал организационные вопросы. Проснулась только от негромких голосов и, открыв глаза, возмутилась:

– Могли бы разбудить, прежде чем секретничать!

– Прости, – улыбнулась Лора, – ты так сладко сопела, что рука не поднялась тебя будить.

Для такого количества народу кабинет был ужасно мал. Папа и четкий расположились на полу, там же невозмутимо парила вейп-бабушка. Офелия сидела в кресле Макса, чрезвычайно довольная этим фактом, на боковушку присела Лора. Из ближайшей аудитории притащили стулья для остальных, а у меня в ногах расположилась мама.

– А чего не позвали троюродного племянника старшего брата двоюродной тети? Ему наверняка тоже интересно, – пробурчала я. – Чего вы не расходитесь по домам?

– С утра много дел, – сказала Лора. – Мы решили обсудить все здесь. И не тревожить тебя. Хочешь сосисок? Они честно не из столовой, это твоя бабушка принесла.

– И джина ей! – хриплым голосом добавила бабушка.

– Мельпомена, ты не могла бы не курить? – попросил Макс.

– Это пар! На девяносто пять процентов безопаснее дыма, законом не запрещен, парю где хочу!

– Вот сейчас будешь парить за дверью, ясно?

Я села и потянулась. Из последствий полета только головная боль – слабая, будто перебрала накануне с игристым, напряжение в шейном отделе (я заслужила массаж?), ну и больное горло. Хочется верить, что водичка в Стиксе чистая и меня не будет полоскать всю неделю.

Макс тут же сел рядом и по-хозяйски закинул руку на спинку дивана. Ну и пусть, с ним мы поболтаем отдельно.

– Раз все в сборе, подведу итог и поздравлю вас с тем, что мы в очередной раз предотвратили апокалипсис.

Я буду не я, если не влезу:

– Предлагаю вас переименовать во всадников антиапокалипсиса. С таким рвением сачковать от работы даже студенты не умеют.

– Голод мертв, место всадника вакантно, и я предлагаю тебе, Феликс, занять его. Ты достойно показал себя.

Ага, четкого парня зовут Феликс. И он теперь – Голод. Нет, пожалуй, так я его называть не стану, а то травмирующие воспоминания никогда не угаснут.

– Что касается тебя, Лора, то условия нашей сделки ты выполнила. Поэтому решай сама, если хочешь стать всадником – я обучу тебя всему, что знаю. Если хочешь взять в руки управление академией, то…

– Вообще-то, – прервала его Лора, – я хочу в декрет. Можно с завтрашнего дня.

– Ты беременна?! – ахнула я. – И не сказала!

– Тогда ты не помогла бы мне попасть к остальным, – виновато развела руками девушка.

– Я вас всех ненавижу. Что вы сделаете с Хелен?

– Сначала поговорим, – ответил Макс. – Потом решим, отдавать ли под суд. С одной стороны, она предала всех, с другой – она не так давно в нашем мире. Посмотрим.

– Анастас?

Присутствующие как-то странно переглянулись.

– Его время давно пришло, Джули. Но Анастас славный малый, София проводила его на перерождение. Надеюсь, в новой жизни он не попадет в секту.

– Выиграла-таки, – несколько недовольно вздохнула я. – И что теперь с моим дипломом?

– Я дам тебе новую тему. Она не будет восставать из мертвых, воспевать апокалипсис и вообще проявлять признаки жизни.

– Ты отправишь меня определять остатки жизненного следа в чучелах?

– Нет, я придумаю, как связать твою практику с дипломом. Студенты хоть и раздражают, зато не бегают по всему свету.

– А Персефона?

– Аид с ней сам разберется. Не думаю, что она сделала это со зла. Отчаявшаяся женщина способна на многое. Но мы будем за ней следить.

Вопросов была уйма, и несколько секунд я молчала, решая, какой вытащить на свет первым.

– А как будем решать проблему бессмертия? Пусть Голода и нет, но оно никуда не делось, «Aeternum» продолжает работать.

Ответил папа:

– У людей есть чудная фраза: фарш невозможно провернуть назад. Отобрать бессмертие теоретически можно. Но я не вижу в этом смысла, достаточно взять его под контроль. Я займусь компанией и мягко направлю ее в нужную сторону. Ничего плохого в том, что люди перестанут болеть и будут жить вечно, нет, но пусть тогда начинают осваивать новые места, дабы не захламлять планету.

И тут мою фантазию понесло. Живо вспомнился сон про меня и Макса в космосе, а дальше дело техники. Марсианская смерть, лунная смерть, смерти межзвездных станций. Придется посылать смертей в командировки длиной пару веков, если человечество начнет летать в другие системы. Определенно, я хочу быть в первых рядах тех, кто это увидит.

– У кого-нибудь еще есть вопросы? – спросил Макс. – Если нет, то мне с Джульеттой нужно поговорить, а еще я предлагаю отвести всех детей по домам. Хватит с них приключений.

– У меня есть вопрос, – подняла руку мама.

Взгляды присутствующих устремились к ней.

– Свадьба будет?

Этот вопрос интересовал не только маму, но мы смылись раньше, чем все успели ее поддержать. Я на ходу жевала стащенную сосиску. Когда прошла сонливость, проснулся жуткий голод.

– Давай найдем пустую аудиторию. – Макс потянул меня за руку.

За первой же дверью обнаружилось, что не мы одни такие умные: прямо на кафедре сидели Аид с Персефоной.

– Он что, пытается ее сожрать?

– По-моему, это поцелуй.

– По-моему, когда Аид убеждал всех, что накажет Персефону, он имел в виду немного не то, чего от него ждали.

– Ладно, давай в следующую.

Но и за другой дверью мы нашли еще одну сладкую парочку.

– Вам что, своей академии мало? – прикрикнула я на Софи и Леонардо. – Устроили из приличной академии бордель.

Перед третьей дверью мы застыли в нерешительности.

– Я не готова к тому, что могу там увидеть. Пойдем домой?

– Утром мне нужно быть в академии. Объяснять всем, что тут происходило в последние дни.

– До начала занятий еще часов пять, плюс на первую пару традиционно половина академии не ходит. Собирать пресс-конференцию нет смысла раньше обеда. А поспать в теплой постельке так заманчиво, так приятно!

Постелька – железный аргумент во все времена.

А я начинаю любить дом Макса. И комнату свою, и кота, и даже слегка заросший сад, по которому я ползала все лето и осень.

– Есть еще один вопрос, который я хочу обсудить, – сказал Макс, когда мы оказались уже там.

И как-то странно на меня посмотрел. Ему не был свойственен такой взгляд, приправленный ноткой неуверенности.

– Этот вопрос как-то пересекается с маминым?

Подумав, он улегся, положив голову на соседнюю подушку, и зевнул.

– Ага. В лесу ты сказала, что согласна выйти за меня. Но я списал это на помутнение рассудка от страха. Поэтому спрошу еще раз: Джульетта Мор, ты замуж пойдешь или нет?

Я рассмеялась так громко, что кот с возмущенным «мя-а-ау» шарахнулся прочь.

– Ты даже о замужестве спрашиваешь меня, как ректор академии!

– Ты уже не студентка.

– Формально студентка.

– Я зачту тебе все экзамены. Ты сегодня отработала за весь выпускной курс.

– Ладно.

– Что? – Макс даже моргнул.

– Ладно. Свадьба так свадьба.

– Так просто?

– А ты думал, уговорить меня выйти замуж будет сложнее, чем победить злобный морской коктейль? Я не против замужества. Я против ограничения свободы. Против спектаклей, когда ты притворяешься другим человеком. Против отношений «папочка-дочка», когда меня оставляют дома, а сами идут спасать мир. Против скрытых мотивов, наконец! Чтобы не получилось как тогда, летом.

– Да я шел на такие жертвы, чтобы побыть с тобой!

– Ага, напился и позволил своему бывшему студенту тебя облапать. Вячеслав до сих пор заикается, когда я об этом вспоминаю!

– Мы сейчас говорим о том парне, который перед Новым годом нацепил красный балахон, обмотал косу мишурой и дождиком, чтобы калымить как Дед Мороз?

– Окей, Вячеслав – неудачный пример. Но в следующий раз, когда тебе захочется со мной побыть, не притворяйся алкашом. Притворись, например, вампиром.

– Почему именно вампиром?

– Они сексуальные. Загадочные, бледные. Или оборотнем! Они страстные и волосатые, можно сэкономить на поясе из собачьей шерсти.

– То есть я, Макс, в обычном своем состоянии тебя не привлекаю?

– Не уверена…

Пришлось ему меня поцеловать.

– Все еще не очень.

И еще разок.

– В принципе брови у тебя ничего.

– Джули, у меня времени до обеда, я не успею стать красивым такими темпами.

– Тогда будь каким обычно, – хмыкнула я и сама потянулась целоваться.

– Я тебе это припомню.

Потом мы целовались и, возможно, немного больше. Но об этом не расскажут в книге приключений Джульетты Мор, потому что истории, как она не облажалась, не поставила мир на границу катастрофы и не вляпалась в очередную историю, никому не интересны.

А вот истории о том, как после победы над злодеем герои живут дальше, продаются намного лучше.

Я сидела в гостиной и в сотый раз зубрила конспект. Кот сидел на спинке дивана и облизывал лапу. Макс ходил по дому, записывал тезисы для конференции и совсем немного издевался над собственной невестой.

– Хочешь, я введу режим чрезвычайной ситуации? И мы перекроем все подходы к академии. А на Харона повесим мигалку.

– Хочешь, я завалю диплом в третий раз и все студенты будут смеяться, что ты женишься на неудачнице?

– Ты не завалишь диплом. Ничего сложного в открытой лекции на глазах у комиссии нет.

Мамочки, теперь меня тошнит от ужаса.

Да я не понимала собственного счастья! Бегать за восставшим покойником? Легко! Разыскивать ополоумевшего сектанта с трубой? Да как нефиг делать!

Но почему им пришло в голову заставить меня вести последнюю пару перед всем курсом? Да лучше бы я вечно была студенткой!

Так, стоп, перебор. Я не настолько волнуюсь.

– Все будет нормально. Три важных дела, потом две недели подготовки к свадьбе – и мы летим в Эркатор. Лично меня уже захлестывает ностальгия. Помнишь тот отель, где мы ждали Джереми?

– Помнишь ту тишину, когда я завалила диплом? Дай мне, пожалуйста, пару часов тишины! Я должна готовиться!

Три важных дела, да. С утра слушание Хелен. Ее судьба решилась просто: она отрабатывает наказание за предательство, семь месяцев общественных работ, а потом суд рассмотрит ее дальнейшую судьбу. Исключат ее из академии или нет, мы уже вряд ли встретимся в одной аудитории.

Потом у меня непосредственно защита диплома: открытая лекция для студентов первого курса. Я дрессировала их почти три месяца! И если хоть одно дерево сорвет мне пару, то остаток своей бессмертной жизни оно будет умерщвлять колорадских жуков, прогуливаясь по полям-огородам с жестяной банкой из-под тушенки.

Грозно получилось? Это я им сказала. А Макс выдал мне целую лекцию на тему «Угрозы как самый малоэффективный метод мотивации». И пошел спать на диван, потому что мне снова приспичило повторить план лекции, а спать под мой бубнеж практически невозможно.

Ну и вишенкой на торте будет зачет. Раз уж именно я вела теорию смерти весь год, то мне и принимать зачет. Отстреляюсь с открытой лекцией, а потом застрелюсь от осознания бесполезности вливания знаний в чугунные головы.

Вечером напьюсь.

Тихий семейный вечер.

Давно мне пришла в голову мысль, что с рождением детей у разумных существ меняется мозг. А именно: в нем появляется участок под кодовым названием «кнопка “Непорядок”».

Например: ты сделала уроки, погуляла с собакой, убралась в доме и только прилегла на кровать, как у мамы в голове загорается эта кнопка. И тут же дом наполняется истошным криком, призывающим тебя на срочное спасение матери, утопающей в домашних делах. На деле ты сортируешь по датам старые газеты, чистишь тапочки для гостей или любым другим способом тратишь время, которое могла бы проспать.

Вот и сейчас все было тихо и мирно. Я готовилась к диплому, Лора – к декрету, София одновременно вынашивала ребенка и планы по завоеванию аспирантуры. Что могло пойти не так?

В моей семье – все.

Стук в дверь в половине одиннадцатого ночи может вызвать только недоумение, но когда я шла открывать, то еще надеялась, что это будет Феликс или Война. На худой конец отец не выдержит волнения перед защитой любимой дочурки и решит скрасить вечерок в обществе старого друга, но нет.

На пороге в обнимку с вещами оказалась Офелия.

– Ты что здесь забыла, сопля?

– Мама с папой еще не помирились, а бабушка уезжает в турне по миру смертных со своей труппой. Мне сказали, что я поживу у вас.

– Ребенок? Нет, мы, конечно, живем вместе с Максом и даже планируем пожениться, поэтому появление отпрыска в доме вполне ожидаемо. Но со временем! И почему я пропустила первые пятнадцать лет его жизни? Аисты совсем обленились и стали рассылать детей почтой?

– На то и расчет, – хмыкнула Фели, по-хозяйски располагаясь в гостиной, – в отличие от младенца, я везде залезу и меня звуками погремушки не отвлечешь. Буду блюсти нравственность в этом гнезде разврата. Хотя если ты взяла с собой ту пижаму с божьими коровками, то работы мне не найдется. Дядя Смерть!

Отпихнув меня, сестрица побежала обниматься с Максом. С каждым годом делать это непосредственно все труднее и труднее, но Офелия Мор не из тех, кто быстро сдается.

Мало мне было Хелен. Та хоть не шастала по дому, а генерировала неприятности на расстоянии. Офелия – это не неприятность. Это целая матрешка неприятностей! Из одного подростка вырисовываются следующие проблемы: разместить, накормить, развлечь и проследить, чтобы дите не отправилось развлекаться самостоятельно.

А не то лялька получится не у той сестры.

Поздний ужин прошел в угнетающей атмосфере. Офелия дулась, что я не разрешила ей ходить по дому в уличной обуви и заставила переодеться, а Макс…

– Джульетта! Ты подавишься, если не перестанешь хихикать.

Причем это прозвучало не заботливо, а скорее угрожающе. Я поспешила запить кусок мяса вином.

Очевидно, подростковый кризис у Фельки еще не прошел, потому что она так и не изменила своим пристрастиям к яркой косметике. Темно-синяя помада, возможно, и смотрелась несколько экзотично, но тут я сестру понимала, иногда тоже накатывало желание сотворить с внешностью что-нибудь эдакое.

Проблема заключалась только в одном: этими же синими губами Фели как следует расцеловала Макса в щеку. И теперь на нем красовался синяк в форме губ.

– Да как стереть эту дрянь?! – Макс с усилием тер отпечаток влажной салфеткой, но добился лишь того, что синяк превратился в некое подобие кровоподтека.

– Теперь комиссия решит, что я тебя бью.

– Офелия! – рыкнул он. – Ты ведь эту помаду на ночь чем-то отмываешь? Тащи сюда!

Мелкая вернулась спустя пять минут с донельзя виноватым видом:

– Я молочко дома забыла.

– Джульетта?

– Можешь взять в ванной, но я почти не крашусь, и мой лосьон тебя не спасет.

– Отлично, теперь еще идти в мир смертных!

Я ему сочувствовала, конечно, но совсем немного. Пожалуй, это месть за шуточки над моим дипломом и над волнением, которое я испытывала перед его защитой. Все справедливее некуда.

Когда я закончила с посудой и в отсутствие Макса решила еще раз отрепетировать речь, нашла Офелию в гостиной. Перед ней лежал смартфон с мультяшной принцессой на заставке, а сестра уныло тыкала в личико принцессы, пририсовывая ей в программе усы.

– Кажется, я поняла, почему принцессы в сказках всегда или спят, или похищены, или заперты в башне.

– Чтобы впихнуть побольше стишков о несчастной доле и счастливых мечтах?

– Не, вот смотри. Растет принцесса во дворце и каждый день наблюдает, как в отцовскую спальню стоит очередь фавориток, а мама это терпит. А если начала возмущаться, поехала в монастырь. Плюс папочкины бастарды на твое кровное претендуют. Вот выдай такую замуж. Даже клиническая тупица поймет, что брак – это путь в никуда. А когда принцесса общается только с белочками и птичками, то любой принц чуть умнее бурундука – счастье.

– Это к чему лекция?

Фели посмотрела на меня как на дуру.

– К тому, что мы с тобой обречены.

– Слушай, – вздохнула я, думая, что кризис Офелии вот именно сейчас совсем не в кассу, – мама с папой помирятся.

Сестра внезапно скуксилась и отвернулась.

– Папа ходил на свидание с рыжей мымрой, а она ведь тебе ровесница! А меня сплавил к бабушке, видимо, чтобы не мешалась. Ну а та к тебе.

Папа с Сандрой? Ладно, я уже взрослая, почти самостоятельная и даже почти замужняя смерть. А папа – взрослый и самостоятельный мужчина. Без «почти». И он хочет отношения, семью. Я не буду мазать ему пиджак соплями под причитание «пусть мама вернется». Наши отношения немного потеплели после той выходки, но в составе передвижной деревни она все еще невыносима. Конечно, Фели – мамина дочка, к тому же ее не пытались убить по маминой вине, что тоже добавляет плюсов. Я украдкой взглянула на ладонь. Шрам от косы был почти незаметен, но я знала, что он есть. И знала, что частично по маминой вине.

А теперь минутка Джульетты-разумной окончена и на сцену выходит обычная Джульетта.

Почему Сандра?! Почему из всех девушек обоих миров папа выбрал рыжую стерву, которая в прошлом году подставила меня на косогонках?!

– Идем спать, – вздохнула я. – Завтра длинный день. Я поговорю с папой.

Милое и уютное завершение семейного вечера.

Макс пришел через час, залез в постель и решил, что это самая удачная ночь, чтобы ко мне поприставать.

– Макс! – Я включила свет. – У меня завтра защита диплома, меня трясет.

– Вот я и подумал, что тебе не помешает отвлечься.