Академия смертей. Ученье – свет, неученье – смерть! Пашнина Ольга

– Ты пахнешь как бабушка. Она использует это же молочко для снятия макия… тшш! Слышишь?

– Что? – шепотом спросил он. – Нет.

Я осторожно погасила свет, подползла к окну и выглянула. Потом распахнула створки, чтобы проорать:

– Эй, Фели, шпион из тебя хреновый. Мы тебя засекли. Учись ползать по-пластунски, вставишь в задницу ветку – и будет шанс спрятаться в саду.

Раздосадованная Офелия опустилась на ступеньки.

– Немедленно в дом!

Укладываясь снова в постель, попросила Макса:

– Запри, пожалуйста, все двери. Если мы потеряем ребенка, нас не зарегистрируют на свадьбе.

Утром цирк продолжился. Я встала пораньше, но пока собиралась, проверяла все заметки и папки, репетировала в сотый раз речь и укладывала волосы, не успела сделать приличный завтрак, поэтому Фели с Максом получили по тарелке овсянки. Ничего, если с дипломом выгорит, меня обещали отвести поужинать в «Перун», а если я его снова завалю, то напьюсь в каком-нибудь ночном клубе и буду тренироваться танцевать в бикини вокруг косы.

– Я не буду это есть, – скривилась сестра. – Такое ощущение, что это уже употребляли.

– Если это ели, значит, и ты не отравишься. Но можешь не есть, я не мама, кормить с ложечки не стану.

Она так премерзко ковырялась в тарелке, что я была в шаге от того, чтобы накормить сестру с тарелочки, ровным слоем размазав еду по ее лицу. Авось и в рот что-нибудь попадет. Тут в дверях появился Макс, мигом подняв градус накала.

– А что у нас на завтрак?

– Дрянь!

– Офелия! – привычным преподавательским голосом рыкнул Смерть. – Вон из-за стола! Чтобы до ужина тебя на кухне не было!

Ей только того и надо было. Не сомневаюсь, что от бабушки Фелька притащила годовой запас шоколадок и прочей гадости. Музам часто дарят кофе, конфеты и ликеры. Вот будет номер, если мы вернемся с защиты, а Фелька надралась «Бейлизом».

– Такое ощущение, что это или тест на прочность, или месть от Мельпомены. Я прямо почувствовал, что мы женаты двадцать лет и у нас дочь-подросток.

Да! Прекрасно! Для полного сходства с моей семейкой мне осталось только интрижку на стороне закрутить. Да и папочка хорош. Кризис среднего возраста у бессмертного всадника, бугагашеньки. Смертный психолог за такого клиента душу бы продал.

– Что это с ней? – спросил Макс. – Даже не стрельнула в меня глазками. Можно перестать подпирать дверь стулом, когда принимаю душ?

– Психует. Папа назначил Сандре свидание.

– Тебя это не волнует?

– Я, к счастью, живу отдельно. Естественно, Фели нервничает, ей с рыжей стервой еще пару лет точно жить. Ты можешь поговорить с отцом и намекнуть ему, что я, конечно, все понимаю, но ровесница дочери – это перебор?

– Попробую. Хотя и думаю, что это совершенно не мое дело.

– Тогда я каждый раз при встрече буду кидаться Сандре на шею с воплем «Мамочка!».

– Думаешь, у бессмертных бывают инфаркты?

У меня точно будет, если я еще хоть раз просмотрю план лекции.

– Готова к трем шагам до свободы? – спросил Макс, когда мы выходили из дома.

Готова ли я? Давайте посмотрим.

Мысль, которая мучила меня на процессе против Хелен: почему я здесь?

Для Макса это важно, Хелен – часть его жизни, но мое присутствие явно привносило в общую атмосферу некоторую напряженность. Это даже Фемида чувствовала, что уж говорить об остальных. И Хелен то и дело оборачивалась, чтобы в очередной раз попытаться прожечь во мне дырку взглядом.

– Хелен Рид, вы обвиняетесь в измене и предательстве во время битвы у Тартара и в нарушении конвенции «О равновесии между смертным и бессмертным миром». Вам есть что сказать по этому поводу?

– Да, ваша честь. – Хелен поднялась. – Я хочу сказать, что честно и добросовестно отработала назначенное мне наказание. Однако…

Театральная пауза…

– Я не жалею о своем решении. Возможно, оно было неправильное или даже жестокое, но в тот момент я не могла поступить иначе. Находясь под серьезным психологическим давлением, я использовала единственно возможный выход.

Макс предупреждающе и успокаивающе сжал мою руку, чтобы я не бросилась на эту гадину и не укусила ее за какое-нибудь очень чувствительное место.

– В связи с этим я хочу ходатайствовать об избавлении меня от бессмертия.

Воцарилась тишина. Большинство присутствующих на процессе открыли рты.

– Верните меня к смертным. Мне не нужен ваш мир, он не для меня.

– Но это невозможно, – мягко покачала головой Фемида. – Мир смертных для вашей души закрыт.

– Тогда к Аиду. Если мне дорога только в его царство, я согласна. Я не хочу быть бессмертной.

Она оглянулась и с тоской посмотрела на Макса.

– И не буду. Чего бы мне это ни стоило.

Смерть вдруг поднялся, и у меня упало сердце. Я не хотела, чтобы он уговаривал ее остаться. Не хотела, чтобы решал проблемы Хелен. Я все еще чувствовала себя неуверенно, хоть и гнала противные мысли прочь.

Но Макс, к моему удивлению, не вмешался в процесс. Протянул мне руку, и мы вместе вышли из зала.

– Как это понимать? – спросила я.

– У тебя скоро лекция. Надо развесить плакаты.

– Но Хелен…

Мы остановились в коридоре Дома Правосудия.

– Я просто хотел убедиться, что решение по ней будет справедливым.

– Теперь ее отправят к Аиду. Тебе ее не жалко?

– Она сама так решила. К тому же, – меня обняли, – Аид умеет развлекаться. А теперь идем и получим наконец твой диплом, потому что лично я не намерен жениться на необразованной девушке.

– Вот как! – Я расхохоталась. – А если он снова куда-нибудь сбежит?

– Милая, ну куда может сбежать целый класс первокурсников на зачетной неделе?

Я выгравирую эти слова в камне, потому что через час, сидя перед пустой аудиторией, Макс выглядел обескураженным.

– Я не понимаю…

– А я понимаю. В расписании сессии нет моей пары. Ее не поставили. Ни время. Ни аудиторию. Даже намека на эту пару нет.

– Джульетта, я не знаю, что сказать.

Смерть сокрушенно покачал головой, не то проклиная всех, кто был причастен к косяку с расписанием, не то жалея, что связался с такой катастрофой, как я.

– Ладно, у нас же есть Гермес. Мы всех вызовем в течение получаса. А небольшую задержку комиссии компенсируем кофе-брейком.

Ладно папа, ладно Танатос и другие преподы из академии. Они уже имели счастье наблюдать за цирком под названием «Защита Джульетты Мор», но после битвы у Тартара (вот ведь приклеилось название) на меня приехали посмотреть даже из отдаленных мест.

Пока ждали студентов, какой-то темнокожий парень с косой, обмотанной соломой, все никак не мог от меня отвязаться:

– Мое имя в переводе означает самую большую птицу.

Вот почему мужики, когда хотят пофлиртовать с девчонкой, непременно намекают на что-нибудь большое?

– Страуса? – елейным голосом поинтересовался невесть откуда взявшийся Макс. – Лети давай, птиц. Там вон бутерброды дают.

– Страусы не летают, – взыграли во мне школьные познания в биологии.

– Это смотря как сильно пнуть.

Наконец все худо-бедно собрались и расселись. Мой диплом спасло то, что после обеда у этих же групп был назначен зачет, так что никто не умотал в смертный мир с родителями или к бабушке в деревню. Сонные и недовольные, студенты одним глазом пытались смотреть на меня, а вторым косили в поисках источника аппетитных запахов кофе и булочек.

Ну, поехали!

Сегодня все мои воспитатели, няньки, учителя и преподаватели опустошат свои заначки и поднимут бокалы с одной-единственной фразой «Мы отмщены». За все годы моего непослушания и срыва уроков.

Я твердо уверилась с первых же минут выступления, что лучше бы еще раз завалила диплом, чем вела открытую лекцию. Там хоть я позорилась только при комиссии, а тут еще бессмертных сто помимо декана и компании.

– Здравствуйте, уважаемая комиссия. Здравствуйте, адепты. – Секретарь поднялась, чтобы зачитать вводную информацию. – Сегодня мы присутствуем на открытой лекции адептки Академии смертей Джульетты Мор. Специальным указом ректора Академии смертей, магистра Максимилиана Смерть, лекция приравнена к защите диплома о высшем смертельном образовании и защите педагогической практики. За время преподавательской практики Джульетта Мор проявила себя как ценный специалист. Проявила оригинальность и профессионализм в вопросах подачи материала, завоевала авторитет адептов и коллег. Средний балл четыре целых и одна десятая. Прошу.

Откашлявшись, я начала, попутно ловя острое чувство дежавю.

– Сегодняшнюю лекцию я хочу посвятить образу смерти в средние века смертного мира, поскольку отголоски легенд именно этого времени влияют на образ смерти в современной культуре смертных.

В зале стояла абсолютная тишина. Только недолго, пока какой-то приколист не наколдовал стрекот сверчка. Спокойно, Джульетта, просто представь, что рассказываешь лекцию как накануне – перед Цербером.

И не думай о том, что Цербер с храпом отрубился на втором абзаце. Все три головы.

Я рассказала о сохранившихся рукописях и рисунках – комиссия важно покивала, кратко пересказала пару легенд – удовлетворительно поджала губы, а вот когда перешла к внешнему виду, некоторых членов переклинило.

– Смерть изображали в балахоне…

Меня прервал дребезжащий старушечий голос:

– А как застегивался балахон?

Я зависла. На липучках он был! Как у стриптизеров.

– Данный вопрос не освещался в работе.

– А нужно было осветить. Это ведь такой важный этап эволюции униформы! Я жила в то время, и пуговицы были костяные.

Да она настолько древняя, что видела даже, как мамонты гадили!

– Благодарю, – мило улыбнулась я ровеснице пирамид.

Затем продолжила:

– Эпидемии, плохое питание, постоянные войны и, разумеется, смерть. Не важно, король ты или нищий. Никто не застрахован от укуса чумной блохи или смерти при кровопускании.

– То есть нищий мог позволить себе лекаря? – снова влезла бабулька.

– Я утрирую.

– А по-моему, вы способствуете неверному представлению студентов о нашей работе в этом времени.

Я ей сейчас покажу работу смерти в ЭТОМ времени. Так сказать, личным примером.

– Самое главное, что мы все уловили суть. Смерть в то время была не просто частью естественного хода событий. Она стояла у каждого за спиной, и…

– Милочка, вы даже не осведомились о данных о численности смертей в указанное время! Для того, чтобы приставить к каждому жителю по личной смерти, понадобилось бы…

Я не удержалась и украдкой закатила глаза. Активная бабуля, наверное, в свободное время пишет кляузы на всех подряд, судится с соседями и подрабатывает наблюдателем на выборах. Только что ж у нее за личные счеты к метафорам и гиперболам-то.

– Понимаете, теория смерти на первом курсе – вводный предмет. Моя задача – объяснить студентам, что за профессия их ждет в ближайшем будущем. Рассказать, как появились смерти. Как все у нас устроено. Как мы живем и работаем, какие существуют правила, а какие послабления, что делать в спорных случаях, к кому обратиться за советом. Только в рамках этого предмета можно узнать, что делать, если смертный вас видит, как угнаться за беспокойной душой, почему нельзя гонять на косах в мире смертных и кто из богов зачарует сталь от коррозии. Студенты приходят на эту лекцию не для того, чтобы решить парочку задач или набрать максимум баллов за тест. Я не проверяю конспекты и не задаю рефераты. Они приходят сюда, чтобы узнать, что их ждет. Чтобы влюбиться в профессию.

Я откашлялась и продолжила:

– Поэтому я не считаю нужным рассказывать о костяных застежках на балахонах и численности смертей в те или иные годы. Я рассказываю легенды, истории, лайфхаки и правила. И дальше расскажу вам о представлениях людей о жизни после смерти и соответствии этих представлений реальности.

До конца пары меня никто не прервал, а традиционный опрос по прослушанному мои студенты прошли весьма и весьма неплохо. Выйдя из аудитории, я первым делом скинула жутко неудобные туфли, в которых отстояла всю пару.

Мне бы очень хотелось, чтобы Макс или папа вышли меня поддержать, но сейчас вся комиссия голосовала за мою оценку. Сердце стучало так сильно, что я минуты две не могла толком глотнуть воды. Висеть над пастью кровожадной морской твари проще, чем защищать диплом!

Наконец дали сигнал возвращаться для выставления оценок. На негнущихся ногах я вернулась к кафедре. Хорошо хоть, студенты усвистали в столовую, готовиться к зачету.

Весь садизм в том, что объявлять мою оценку должен был именно Макс. Умом я понимала, что на этот раз мой диплом не сбежал (только чуть-чуть опоздал), не спер смертоносный артефакт и не испортил мне защиту, поэтому «неуда» ждать не стоит. Но в вопросах нервов разум давно показал свою несостоятельность. Я тряслась от ужаса.

– Что ж, комиссия провела совещание. Из одиннадцати членов комиссии восемь высказались за оценку «отлично», два – за оценку «хорошо», и один – за оценку «неудовлетворительно».

При этом он так покосился на бабульку, что мне сразу все стало понятно.

– Таким образом, средний балл адептки Мор составляет четыре целых и пятьдесят четыре сотых. Постановляю внести в протокол оценку «отлично» и присвоить адептке Джульетте Мор статус выпускницы Академии смертей. Заседание выпускной квалификационной комиссии объявляю закрытым. Всем спасибо.

Скажу коротко: ДА-А-А-А-А!

– А нас не заругают за то, что мы сидим под лестницей и целуемся? – спросила я.

– Кто? Ректор? Заведующий кафедрой? А может быть… физрук? – фыркнул Макс. – Я же должен отметить, что ты больше не моя студентка. Теперь можно ходить по академии за ручку, целоваться в коридорах и кормить друг друга с одной вилки в столовой.

Я скептически приподняла бровь.

– Ладно, нельзя, я все еще ректор. Но здесь никого, а я за время твоей подготовки успел соскучиться. Ты меня почти не замечала!

Зато сейчас я замечаю все. И как пальцы аккуратно гладят за ушком, и как тепло прижиматься к боку Макса, и как от него пахнет духами, что я подарила. Так бы и лизнула, правда.

– Могу я задать тебе вопрос?

– Я же уже согласилась за тебя выйти.

– Другой вопрос.

– Валяй.

– Ты останешься? В академии? Чтобы я мог тебя видеть чаще, чтобы мы могли обедать вместе, валяться на диване у меня в перерыв. Пойдешь в аспирантуру?

Я со вздохом отстранилась.

– Мне нравится академия. Здесь было весело и здорово. А идея обедать и валяться на диване в твоем кабинете не может не приводить в восторг, но… я хочу работать. Я столько лет зубрила все эти экзамены, зачеты, делала курсачи и семестровки с мыслью, что закончу академию и буду настоящей смертью! Назло всем, кто говорил, что добра из меня не выйдет. Да что там, я три диплома написала ради этого! Возможно, когда-нибудь я и захочу написать диссертацию, пойти преподавать. Но пока что я хочу на работу. Понимаешь?

– Понимаю. – Макс снова привлек меня к себе. – Какой отдел тебе нравится? У меня есть знакомые везде. Организую тебе собеседование вне очереди.

– Дай подумать… есть там отдел для жертв некромантов-неумех? А для почивших по вине сект? А…

Мы так громко смеялись, что из-под лестницы нас выгнала уборщица. Та самая бывшая смерть, в наказание вынужденная каждый день мыть коридоры академии. Хелен еще свезло, она делала это всего семь месяцев.

– Джульетта, можно тебя попросить кое о чем? Раз уж ты уходишь от нас в свободное плавание.

Разве можно отказать мужчине, который так смотрит? И так целовался минуту назад? Если бы я знала, на что согласилась!

В народе говорят: «Если заходит смерть и, увидев тебя, судорожно начинает косить траву – значит, ты плохо выглядишь». Это про адептов. В большинстве своем все группы сдавали мне зачет быстро. Автомат тем, кто был активен на парах. Один вопрос тем, кому не хватило до автомата совсем чуть-чуть. Два вопроса всем адекватным и два вопроса с дополнительными – тем, кто совсем не рубит. Хотя как можно не рубить в общеобразовательной теме? Жить вместе с кракеном на дне Стикса?

– Там я еще к тебе отправил группу кицуне, – сказал Макс перед зачетом.

– Что? Какие еще лисы-оборотни? Это не наш профиль!

– Должники это. С кучей хвостов. Целая группа набралась.

Оставила их на десерт, все равно моя семья в полном составе вдруг решила отметить диплом и в ресторане меня ждали лишь к шести. Времени – вагон, хоть на второй зачетный круг заходи.

Первый зачет и первый слезоразлив.

– Ну по-по-по-пожалуйста! Я ведь знаю на пять, просто волнуюсь, – делая губы сковородником и вытирая глаза, выла Нина нового набора.

Я бы, может, и повелась. Жалко девочку. Но…

Во-первых, я училась с такой же дамой, и меня эти сопли всегда бесили. А уж после того, что Нина устроила, я и вовсе не переносила подобных экземпляров. Даже тот факт, что в наказание у нее навечно отобрали косу и отправили работать на конюшни, нисколько не утешал. Я, значит, ночи не сплю, учусь, а эта слезу пустит – и пять?

Во-вторых, глаза у девушки были без косметики. Весь курс она красилась, а тут ни грамма. Значит, заранее знала, что придется реветь, и, скорее всего, даже не пыталась учить.

– Ну что вы. Хватит плакать. Второй этаж, соседей зальете, – вздохнула я.

Еще один студент, получивший недопуск по поведению, бурно выражал свое недовольство:

– В чем бы вы меня ни обвиняли, я невиновен! Это не я открыл все клетки в живом уголке! И не я затопил женский туалет на втором этаже! Меня подставили, вы не можете не допустить меня!

– Да? А кто к расписанию сессии сделал приписку «Смерть уже идет за тобой»? Думаешь, преподавательский состав во главе с ректором не может сличить два образца почерка? Так давайте пригласим сюда целую комиссию, у меня как раз есть одна на примете. Наверняка еще недалеко ушла, часа три всего прошло.

Третья пошла ва-банк:

– А у меня есть фото, где твой жених развлекается с музой.

– Ну так и шантажируй его, чего ты ко мне привязалась?!

Этой девице я мстительнее всего шлепнула «неуд». И запомнила на всякий случай. На самом деле единственная муза, с которой мог развлекаться Макс, – это бабушка. Но развлечением их общение может обозвать только глухонемой придурок с хорошей фантазией.

Кажется, я поняла, почему столы в аудитории равноудалены от стола преподавателя. Уже на середине этой хвостатой группы мне захотелось кому-то двинуть. Но увы, расстояние от моего стола до стола ближайшего адепта было равно длине древка косы.

Я выползала из академии с совершенно четким ощущением, что решение, принятое днем, было не просто правильным, а самым гениальным в моей жизни!

Итак, обновленный список главных героев нашей ненормальной истории.

Максимилиан Смерть – всадник апокалипсиса, действующий ректор Академии смертей. Красив, умен, воспитан. Почти женат.

Морис Мор – всадник апокалипсиса, друг Максимилиана, счастливый отец невесты в перспективе.

Феликс Голод – самый четкий всадник апокалипсиса, но, в общем-то, неплохой парень. Пишет кандидатскую под руководством Мориса и мечтает заменить коней всадников на мопеды. Но Макс почему-то против.

Передвижная деревня, все в том же составе. Мама невесты, Стефани Мор, и бабушка невесты, муза Мельпомена. Подозрительно притихли, вероятно, готовятся к главной битве года: драке на свадьбе любимой Джули.

Харон и Лора – самая эксцентричная парочка среди бессмертных. Но, подозреваю, самая счастливая из всех мне известных.

Офелия Мор – приставучая младшая сестренка, посланная Вечностью, чтобы обламывать Максу секс и просмотр футбола.

София Жизнь – приторная до зубовного скрежета, «аист» и пискля, но не самое страшное зло на свете. Иногда ее даже можно позвать на ужин, если вы не боитесь уснуть прямо в тарелке, потому что ее муж – жуткая зануда.

Аид и Персефона – еще одна парочка, достойная упоминания. На каждый праздник шлют поздравительные открытки с немного виноватым текстом. А Деметра осваивает переходы, потому что отныне Персефоне нельзя подниматься на поверхность. По крайней мере пару сотен лет, дабы убедиться, что предательские наклонности искоренены.

Кракен – верный друг, отличный морской гад и самый харизматичный хранитель волшебной апокалиптичной трубы.

Ну и, конечно, Джульетта Мор. Невеста Макса, дочурка Мора, подружка Лоры и любимица кракена. Ни у кого из бессмертных не будет такого дурдома на свадьбе, это я могу гарантировать.

Но самое главное, что Джульетта Мор, то есть я, выпускница Академии смертей.