Спасти мир в одиночку Корецкий Данил
Чандлер подошел к рабочему столу и развернул висящий над ним кронштейн с видеокамерой, направив объектив на Эльвиру.
– Это зачем?
– Видеозапись твоего согласия на сотрудничество. И твои показания о вашем задании, о Полянском и его агентуре здесь …
– Какая там агентура! – махнула рукой Эльвира. – Один-единственный агент, Джузеппе Брандолини, псевдоним «Рыбак», живет на Калле делле Россе, 3. Пьяница, много лет был в консервации, но Цицерон его активировал…
Американец внимательно слушал, улыбался и поощряюще кивал.
– А задание – изобличить Кулебякина и привезти его обратно…
Видеофиксация заняла около часа. Поводырь передал запись в свой Центр и облегченно перевел дух.
– Вот видишь, все обошлось без эксцессов. Правда, потом, в Лэнгли, тебе придется наговорить под запись все, что ты знаешь о вашей Службе. Но это будет не очень скоро…
Кобра сидела молча. Несмотря на комфортную температуру, она вспотела и чувствовала себя как выжатый лимон. В старых, наивных до предела фильмах разведчик мог дать согласие на сотрудничество с противником и даже выдать второстепенную информацию, но потом сообщить обо всем начальству и еще получить награду. На самом деле это не так, и у нее обратного хода уже не было… Потому что она должна была с презрением отказать цэрэушнику, плюнуть ему в физиономию и сейчас лежать в раскопанной могиле, которой уже сто или двести лет… Брррр! Ее передернуло.
– Достань что-нибудь выпить, Майкл, – нарушил тишину внимательный Поводырь.
Теперь он будет водить не только Иуду, но и ее. По тому пути, который сам выберет.
– Надо же отметить начало нашего сотрудничества.
Теперь на сцену вместо «Глока-18» вышла бутылка восемнадцатилетнего «Чивас Ригал» и мясная нарезка в вакуумной упаковке. Кобра не закусывала и пила виски, как воду, не чувствуя ни вкуса, ни крепости. Но алкоголь сделал свое дело, и она «поплыла».
– А у вас в запасе разные сорта?
– О чем ты? – удивился Поводырь.
– Сотрудничество вы обмываете дорогим «Чивасом», а если бы я не согласилась, то перед тем, как застрелить, вы бы налили мне какое-то пойло типа «Белой лошади»?
Мужчины переглянулись.
– Нет, у нас только одна марка, – сказал рыжий. – И мы не стреляем – мы обычно душим!
Он захохотал.
– Не обращай внимания, Майкл так по-дурацки шутит! – Чандлер дружески взял Эльвиру за руку. – Кстати, о делах! Когда твой напарник вернется и отправится к своему информатору, ты позвонишь в полицию и скажешь, что на Калле делле Россе 3 находится опасный преступник.
– А вдруг они встретятся не в адресе, а где-то в городе? – продираясь сквозь алкогольный туман, спросила Эльвира.
– Нет, вряд ли, дома более доверительная обстановка, – подмигнул Чандлер.
– Ну, если ты так уверен, – удивленно пожала плечами Эльвира.
– Уверен. Предлагаю и нам с тобой закончить вечер в моем номере. Тебе надо успокоиться…
– Посмотрим, – неопределенно ответила она.
Они поднялись по лестнице и вышли наружу. Эльвира жадно вдыхала свежий морской воздух, новыми глазами смотрела на синее небо, летающих в вышине чаек, яркое солнце, преломляющееся в темных стеклах очков. Старинное кладбище казалось ей сейчас более приятным местом, чем любимая Ницца. Но тут же пришла горькая мысль, что она вышла уже в новый мир, в котором ей предстоит новая жизнь…
Обратную дорогу Кобра продремала в шезлонге на носу, встречный ветер и прохладные брызги привели ее в чувство. В Венеции Поводырь повел ее ужинать в ресторан, а потом она отправилась к нему ночевать. Ей действительно надо было успокоиться.
В Венеции меня не было почти четыре дня, однако на фонарном столбе возле портовых складов я увидел четыре условных знака – нанесенные мелом «птички» одна под другой: Рыбак четыре раза просил о срочной встрече. Значит, у него случилось нечто из ряда вон выходящее! Я позвонил, но телефон находился вне зоны досягаемости. Надо было срочно идти к нему домой…
Через сорок минут я был на Калле делле Рассе, 13. В траттории никого не было, брюнетка Лаура узнала меня, улыбнулась и приглашающим жестом указала на столик.
– Спасибо, чуть позже. Мне нужен мой друг Джузеппе.
Она покачала головой.
– Я уже несколько дней его не видела. И синьор Манфреди куда-то запропастился. Боюсь, они вместе пьянствуют. Такое уже случалось, когда они были моложе…
Я поднялся на второй этаж, толкнул знакомую дверь, и она открылась. В квартире висела густая атмосфера опасности. Может, потому, что к запаху плесени добавился пока еще чуть заметный, но хорошо известный мне зловещий запашок. Похоже, что Рыбак всполошился не зря… Осторожно вхожу в комнату, и мои опасения начинают оправдываться: похоже, что не только телефон, но и сам Рыбак находится вне зоны досягаемости… Во всяком случае из-под стола торчат ноги в полосатых красно-чёрных пижамных штанах и войлочных тапочках на толстой подошве… Они почему-то показались мне знакомыми. Хотя это не стиль графа Брандолини. Да и фигура, вроде бы, не его…
Осторожно заглядываю под стол. Да, я видел эти штаны в свой первый визит на Луке Манфреди. И сейчас они были на нем. Он лежал ничком, на белой рубашке под левой лопаткой расплылось большое красное пятно. Но больше я не успел ничего рассмотреть. Сзади ударилась об стену распахнутая толчком дверь.
– Полиция! Поднять руки! На колени!
Их было двое, оба с обнаженным оружием, настороженные, готовые стрелять. Объяснять им что-либо было бесполезно. И я выполнил команду.
На меня надели наручники и спустили вниз, к бело-синей полицейской машине с распахнутыми дверцами. Лаура стояла на том же месте, увидев происходящее, она всплеснула руками.
– Что вы делаете?! – закричала она на всю улицу. – Этот синьор пришел пять минут назад! Почему он арестован?!
Из окон домов напротив стали выглядывать взбудораженные люди.
– Мы разберемся, синьора, – несколько растерянно сказал один из полицейских, очевидно, старший. И скомандовал напарнику:
– Оставайся здесь, опроси свидетельницу и вызови бригаду. Скажи, что сигнал подтвердился!
«Вот как – оказывается, был сигнал! – думаю я. – Кто же этот бессовестный “сигнальщик” который настучал на безвинного иностранца?»
– Хорошо, Альвизо, но трупу явно больше суток! У парня алиби!
Поскольку обстановка несколько разрядилась, а пистолеты были спрятаны в кобуры, и я посчитал возможным вступить в разговор:
– Синьоры, я иностранец и только в полдень прилетел из Германии. Авиабилет у меня в нагрудном кармане, можете посмотреть…
Старший полицейский извлек билет и посадочный талон, внимательно осмотрел.
– Похоже, произошла ошибка, – сказал он и снял с меня наручники. – Но вам придется проехать в участок и дать показания. Формальность!
– Пожалуйста! – покладисто сказал я, опускаясь на сиденье автомобиля. Альвизо сел за руль.
– Что?! Какой труп?! – снова закричала Лаура, и опять на всю улицу. Второй блюститель порядка принялся что-то говорить ей успокаивающим тоном, но машина тронулась и дальнейших событий я не видел. Да мне было и не до них.
Мысленно я готовился к допросу. И вскоре он начался.
– У вас есть оружие? – спросил полицейский, который даже в участке не снял фуражку, а только сдвинул её на затылок, обнаружив задиристый вихор, увы, не способный замаскировать бурно начинающееся облысение. Фуражка тоже не мешала обнаружить проблему и только усугубляла дело. Но это не вина молодого еще сержанта, а скорее беда… И поскольку парень он, судя по всему, неплохой, то дай Бог, чтобы это была самая большая беда в его жизни!
– У вас есть оружие? – не оценив моих добрых мыслей, с некоторым раздражением повторил представитель венецианской власти.
Странный вопрос! Как может не быть оружия у оперативного работника, находящегося в командировке, возможно, связанной с выполнением задания «Л»? Несомненно, оно у меня имелось. Но даже честные и правдивые люди, к которым я, несомненно, отношусь, в подобном положении никогда не говорят правду. Точнее, чистую правду.
– Конечно нет, – не отводя искреннего взгляда, ответил я. И это было правдой. При желании можно даже считать её чистой правдой, разве что неполной. Дело в том, что, как всем хорошо известно, оружие бывает холодным и огнестрельным. Ни того, ни другого у меня при себе не было, так что я не погрешил перед истиной. Однако существуют еще специальные средства поражения, действующие на других принципах, но меня о них не спрашивали, а повышение профессиональной подготовки полицейских, даже симпатичных, пусть и страдающих от раннего облысения, в мои задачи никогда не входило. Тем более полицейских другого государства.
– Попрошу предъявить ваши вещи! – приказал вихрастый плешивчик. Даже не приказал, а попросил. Надо сказать, что вежливостью и выдержкой он выгодно отличался от отечественных служителей правопорядка, пусть и успешно прошедших переаттестацию. И тон, и манеры, и даже присутствие понятых – явно незаинтересованных мужчины и женщины средних лет, только что приглашенных с улицы, это наглядно подтверждали.
– Пожалуйста!
Под его внимательным взглядом я выложил на обшарпанный стол все, что у меня было: паспорт – на этот раз обычный, российский, почти настоящий: даже сердце на миг тревожно ворохнулось – провал, что ли?! Красивый кожаный бумажник от Картье, авторучку «Монблан», зажигалку Zippо, пачку «Мальборо», расческу из черной пластмассы с золотым вензелем отеля «Мариотт», белоснежный, тщательно отглаженный носовой платок… Напоследок даже вывернул пустые карманы с чувством гордости человека, которому нечего скрывать: ведь люди проявляются в мелочах, а согласитесь – нечасто носовой платок, предъявленный к неожиданной проверке, выглядит столь безупречно! И это не просто факт – это штрих характера, показатель открытости души, аккуратности, дисциплинированности и, конечно же, полного законопослушания и желания сотрудничать с властями!
Альвизо настороженно пролистнул паспорт, проверил визы, взглянул на меня, на фото, снова на меня. Я ответил широкой улыбкой. Человеку с таким носовым платком, таким паспортом и такой улыбкой нечего бояться рутинной полицейской проверки!
И я действительно не боялся. Но несколько беспокоился. Конечно, не потому, что меня могли заподозрить в краже расчески из «Мариотта»: как и зубная щётка, ручки, разовый бритвенный станок, гели, кондиционеры и шампуни, – они входят в стоимость номера, хотя забирать их с собой дурной тон, и я как-то дипломатично дистанцировался от своей спутницы, при выезде загрузившей сумку качественной и к тому же бесплатной мелочевкой. Но с моими волосами справится не любая расческа, к тому же я постоянно их теряю, так что у меня есть оправдание. А у той девушки его не имелось, зато были толстые ляжки и манера ходить по номеру голой, для обольщения надевая черные ажурные чулки, которые сразу сползали почти до колен, укорачивая и без того не очень длинные конечности, и приводя к эффекту, обратному ожидаемому.
Впрочем, сейчас речь не о расческе и не о толстых ляжках в спущенных черных чулках, хотя и то и другое, конечно же, моветон. Сейчас больше всего меня беспокоила зажигалка: изрядно потертая, исцарапанная и даже слегка помятая, она была единственной из вещей, которая органично смотрелась на видавшем виды столе полицейского участка. И столь же разительно отличалась от всех остальных предметов, которые я вынул из собственных карманов!
Стол Альвизо, как и его хозяин, привыкли к другого рода объектам: грубо закрученным в фольгу порциям «шмали», примитивно подделанным водительским удостоверениям, фальшивым десяткам и двадцаткам, кастетам или выкидным ножам со следами крови… Поэтому полицейский почтительно отложил в сторону иностранный паспорт, осторожно, чтобы не поцарапать матово отливающую кожу, раскрыл бумажник с золотыми карточками и внушительной пачкой пятисотевровых купюр и тут же, под цепкими взглядами понятых, закрыл и положил на паспорт, аккуратно придвинул к ним «Монблан» с белой пятиконечной звездочкой знаменитого заснеженного пика в торце, небрежно заглянув в пачку, присоединил туда же «Мальборо» и неправдоподобно белый, отутюженный платок. Все эти вещи были ему чужды. Через его руки не проходили иностранные паспорта и крупные денежные суммы, он не пользовался дорогими ручками и портмоне, стоимостью с его зарплату, такой чистоты носовых платков, по его глубокому убеждению, в природе вообще не могло существовать…
«Мальборо» Альвизо никогда не курил, и сейчас, когда дело шло к концу, оболганного иностранца надо было отпускать, и хотелось расслабиться, тоже не соблазнился: достал из ящика смятую пачку своих дешевых «Муратти», вытряхнул и привычно закусил сигарету начинающими желтеть зубами, взяв Zippo, откинул крышку, крутанул колесико, безотказно выбросившее сноп искр на мгновенно вспыхнувший фитиль, прикурил… И только тут понял, что воспользовался чужой зажигалкой, машинально схватив ее потому, что она принадлежала к миру привычных для него вещей…
– Простите, синьор! – Альвизо положил Zippo на белоснежный платок, отметив, что эта рухлядь больше подходит ему, чем лощеному русскому франту, который должен прикуривать от золотого «Ронсона»… Но эта мысль промелькнула на самом краю сознания, не вызвав никаких ассоциаций и не получив продолжения.
– Что вы, не стоит беспокоиться! – мне удалось сохранить ровный голос. – Закурите «Мальборо», сделайте одолжение!
Я даже недрогнувшей рукой придвинул к нему приоткрытую картонную коробочку.
– Возьмите всю пачку, я давно собираюсь бросить курить!
Но Альвизо остался непоколебимым.
– Спасибо, синьор, я столь же давно привык к своим, как бросил курить чужие!
Этот парень нравился мне все больше!
– Забирайте свои вещи, синьор. Сейчас мы составим протокол об отсутствии претензий, и вы будете свободны!
Я незаметно перевел дух и принялся собирать свои вещи. Вначале положил во внутренний карман пиджака паспорт, потом бумажник…
Те, кто создавали макет спецсредства, конечно, перестарались. Они хотели, чтобы модель была привычной в обиходе, не привлекала внимания и не вызывала ни у кого интереса. Старая дешевая зажигалка подходила для этого как нельзя лучше… Хотя на самом деле не такая и дешевая: она стоила, почти как ПЗРК «Стингер» – где-то порядка ста пятидесяти тысяч долларов! Конечно, не сама камуфляжная оболочка, а вмонтированный внутрь крохотный блок – пожалуй, единственное достижение тех самых нанотехнологий, про которые все многократно слышали, но которых никто никогда не видел, что, собственно, вполне оправдывалось самим смыслом термина «нано», который, впрочем, мало кто понимал, а потому модное словцо сплошь и рядом употребляли неправильно. Я сам однажды видел, как симпатичная девушка рекламировала на периферийном канале гранитные надгробия, «изготовленные по нанотехнологиям…»
Что при этом творилось в ее головке и как она себе все это представляла, сказать сложно, хотя, как оказалось, связь между нанотехнологиями и надгробиями действительно могла присутствовать. Нано-блок, упрятанный в бензиновом бачке трофейной Zippo, выбрасывал на три метра нано-стрелки, которые при попадании в человеческое тело требовали установки надгробия, желательно из гранита или мрамора, ибо тела эти принадлежали важным и обеспеченным людям: абы кого из такого «изделия» валить не станут – тогда в ход идут орудия попроще и подешевле: кастеты, ножи, пистолеты и обрезы крупнокалиберных ружей…
Я устроил на привычные места авторучку, расческу, и лишь в последнюю очередь – сигареты и потрепанную зажигалку. Перехватил удивленные взгляды понятых и сам почувствовал неловкость от неряшливости последнего штриха! Все, вроде, продумали конструкторы и специалисты из отдела камуфляжа: они на такой работе зубы проели – и стреляющий портсигар изготавливали, и трубку, разбрызгивающую цианид, и бесшумную однозарядную авторучку, и зонт с пневматическим выбросом пустотелого шарика с рицином… Многие «изделия» успешно сработали – какие шуму во всем мире наделали, а в основном-то все тихо прошло: уж больно сфера деликатная… Да и скрупулезность нужна высочайшая – каждую детальку учесть, каждую мелочь: обстановку, расстояние, ветер, сезон, характер одежды… Но и социальное соответствие нельзя выпускать из виду!
Старая Zippo была уместна в руках агента ЦРУ, действующего в сирийской пустыне под видом спецназовца, но она никак не подходит богатому эстету-путешественнику, плывущему в Венецию на пятизвездном круизном лайнере! Конечно, золотой «Ронсон» тоже не выход: и горничная в отеле может позариться, да и карманники работают не только в узких неаполитанских переулках – есть у них высшая каста – марвихеры, те в смокингах на великосветских приемах шустрят, в дорогих казино да первоклассных ресторанах рыбку ловят… Нет, здесь надо было без золота обходиться, без пятизначной цены, просто мотивацию получше проработать…
Например, мне подошла бы сувенирная зажигалка с русалкой и надписью «Венеция»! Просто и со вкусом – гоняться за ширпотребом охотников нет, а интерес экстравагантного русского вполне понятен – венецианский сувенир, и только. Хотя… Это же надо заранее готовиться и обозначить изготовителям место действия, а сие уже не есть хорошо, совсем наоборот – нарушение конспирации!
Ладно, как вышло, так и вышло! Хорошо, что Альвизо нацелен на общеуголовные преступления, у него, может, какая-нибудь мыслишка и мелькнула неосознаваемой искоркой, да так и погасла. А будь на его месте сотрудник контрразведки, он бы заинтересовался, да эту искорку раздул! Хороший все-таки парень этот Альвизо, жалко, что рано начал лысеть…
Полицейский закончил записывать мои показания.
– Прошу подписывать! – он снял фуражку и, очевидно, не рискуя доставать носовой платок, ладонью вытер вспотевший лоб и волосы.
Когда протокол был подписан, я чуть задержался, дождавшись пока понятые ушли, и доверительно обратился к сержанту:
– Извините, синьор, но мой брат страдал ранним облысением, и ему очень помог луковый сок…
– Что? – изумился сержант.
– Обычный луковый сок. Выдавливаете луковицу и втираете в голову. Правда, запах после этого не очень приятный. На свидание не пойдешь, да и на службу не очень удобно… Но в выходные и в отпуске вполне можно!
Я поклонился и вышел, а сержант так и остался сидеть с открытым ртом.
И вот, наконец, схема, которую я не один раз начинал, готова. Во всяком случае я нанёс на нее всё, что знал. Кружочки, квадратики, треугольники с поясняющими надписями, фамилии, соединяющие их стрелки… Это скелет плана «Мир». На него осталось нарастить плоть и вдохнуть жизнь – и он оживет… Ради чего активизировался средневековый Орден Чёрного волка? Ради чего возродилась идея создания свободной Венецианской республики? Почему на эти извлекаемые из прошлого артефакты, как вороны на пир слетелись ВИП-персоны почти со всего света? Откуда должны взяться огромные деньги, на которые планируют скупить исторические символы целых стран, все межгосударственные долги и стать кредитором всего мира?
Я сижу в номере, рассматриваю загадочную схему и пытаюсь найти алгоритм, который её оживит. И не могу разрешить эту загадку. Может, оттого, что виски кончился? Или оттого, что у меня нет под рукой компьютера, супер-мозга, который мигом разложил бы всё по полочкам? Но таких компьютеров не бывает… Зачем понадобилось покупать атомную субмарину и пригонять её на Северный полюс? Зачем построены какие-то сооружения в бывших соляных шахтах под Маутендорфом? И почему они называются «фермами»? Каких животных там выращивают? Уж, конечно, не черных австрийских волков, на которых в последнее время появился спрос!
Даже всезнающий Рыбак не смог бы ответить и на половину этих вопросов! Хотя он действительно многое знает, и если бы меньше пил и страдал по Коко, то вполне мог бы быть полезным для нашей службы! Во всяком случае он сразу опознал бывшего Министра финансов и Магистра масонской ложи Батисто Карабчино, которого мы засекли у соляных шахт… Ну и что с того, что он любит прихвастнуть, поволочиться за женщинами и выпить? Кто из нас без греха? Зато он молниеносно вспомнил, что Карабчино был активным сторонником криптовалюты, которая является скрытой бомбой для мировой финансовой системы…
С улицы донеслись какие-то крики. То ли спорили о чём-то темпераментные итальянцы, то ли проводили какие-то свои разборки наши соотечественники. Честно говоря, я устал. И поездка была довольно напряженной, да и доставление в полицейский участок, конечно, выбило из колеи и сожгло несколько миллионов нервных клеток моего несчастного мозга, благо, что их там гораздо больше – около ста миллиардов… Так ведь и жгут их не раз, не два и не три, так что я уже и не знаю, сколько их там осталось… Самое время расслабиться и лечь спать, предварительно приняв граммов 100–150 натурального, без всякой химии, транквилизатора, вдобавок не относящегося к лекарственным средствам… Но он закончился, а заказывать почему-то не хочется. К тому же мозг не настроен отключаться, напротив, что-то активизировало в нем логико-аналитический процесс… И это «что-то» – слово «криптовалюта»!
Она производится на майнинговых фермах, которые с физико-технической стороны требуют большого количества электроэнергии и холода! Вот разгадка ГЭС на водопаде и высоковольтной линии электропередач, ведущей к бывшим соляным шахтам, в которые завозили мощные кондиционеры… Но, видно, электроэнергии хватает не вполне, поэтому по ночам обесточиваются замок Маутендорф и прилегающий городок… За Северным полярным кругом кондиционеры не нужны, а вместо ГЭС можно использовать реактор атомной подводной лодки!
С правовых позиций неограниченному майнингу мешают международные и национальные законы, которые настороженно относятся к нетрадиционному виду обогащения, считая криптовалюту серьезным фактором дестабилизации мировой экономики. Но свободная Венецианская республика способна создать режим наибольшего благоприятствования для майнинга криптовалюты, и недаром ВИП-персоны скупают острова в лагуне и строят на них комфортабельные дома, чтобы жить в богатом экономическом центре нового мира! А в разных странах проявляют активность новые структуры: возрожденный Орден черного волка, связанное с ЦРУ банковское сообщество «Новая жизнь», в котором фигурирует наш старый знакомый Алан Питер Чандлер, и другие организации, которые еще предстоит установить!
Лежащий на полированном столе скелет плана «Мир» оброс плотью, превратившись в огромного, мощного гомункулуса, в которого осталось вдохнуть жизнь, чтобы он встал и пошёл по земному шару, шагая с континента на континент, переступая через горные хребты и небрежно наступая на государственные границы… Разоряются банки, не способные справиться с нерегулируемой валютой, надуваются и лопаются финансовые пузыри, беспрепятственно отмываются преступные доходы, Криптовалютный монстр станет новым хозяином: весь мир превратится в должника «Мира»!
– Ай да Димка, ай да сукин сын! – воскликнул бы я, но, обладая скромностью и сдержанностью, произнес хвалебную речь в свой адрес мысленно: – Раскрыл-таки всё это кубло! Вон какой заговор учинили! Только хрен вам! Никогда не оживет ваш урод, пока Полянский и приданные ему силы охраняют покой мира!
Я тут же построил весь личный состав, задействованный в операции: сотни бойцов, разведчиков, экипажи крейсеров, подводных лодок и самолетов, боевых пловцов и суперменов из морской пехоты, – словом, всех! По известным читателям причинам они легко поместились в номере отеля «Венецианский двор», правда, надо учесть, что это не простой номер, а двухкомнатный «люкс», что, конечно, меняет дело. Отсутствовали только временно дистанцированная Эльвира и, по техническим причинам, – агент Рыбак – в миру, возможно граф, Джузеппе Брандолини, местонахождение которого на данный момент не было известно.
Я объявил всем благодарность, поставил новые задачи и подчеркнул, что старые, в свете открывшихся обстоятельств, приобретают особое значение и их важность значительно возрастает. Агента Рыбак я пообещал наградить знакомством с кандидаткой в победители европейского конкурса красоты Викторией Полупановой, которая уже практически попала на обложку журнала «Плейбой» и которая ничем не скомпрометировала себя, в отличие от легкомысленной Кончитины Конте.
Но ближайшей задачей было обезглавить Орден Чёрного волка, устранить с горизонта предателя Иуду и поставить вместо него достойного, а значит, управляемого мной человека.
Глава 2
Провал Иуды
– Вот он, остров Памяти! – сказал рыжий капитан. Встречный ветер и скорость делали свое дело: гул мотора оставался позади, и каждое слово было хорошо слышно.
– Необитаемый? – спросил Кулебякин. – В смысле, тут никто постоянно не живет?
– Необитаемым я бы его не назвал, – усмехнулся Чандлер. – Но то, что никто не живет, это точно!
Они сидели в шезлонгах на носу белого катера, разрезающего бирюзовые воды Венецианской лагуны, и смотрели на приближающийся довольно мрачный кусок суши.
– Что за загадки? – недовольно спросил Иуда. Он не любил ни ребусов, ни загадок, ни шарад – наверное, оттого что почти никогда не мог их отгадать.
– Поясни, Майкл! – переадресовал вопрос Чандлер.
– Здесь полторы тысячи мертвых, – сказал капитан, стоящий за ними у штурвала. – Если не больше…
– Что это значит? – повторил Иуда тем же брюзгливым тоном.
– Кладбище умерших от холеры, – пояснил американец. – Так что обитатели имеются в изобилии, только живыми их никак не назовешь.
– Хотя люди уверены, что по ночам они поднимаются и ходят по острову, а некоторые даже купаются! – добавил капитан.
– Холера? – опасливо переспросил Иуда. – А что, другого места не нашлось?
– Триста лет прошло, так что не волнуйся, – успокоил Чандлер. – А место хорошее. Полчаса от города и всегда безлюдно. Никто не хочет встретиться с зомби! Хотя на самом деле это мы иногда проводим здесь ночные заседания. Находятся и охотники искупаться…
– А как же конспирация? И что, власти вас здесь не замечают?
Чандлер усмехнулся.
– Дорогой друг, если бы келейность наших сборов имела значение, нас бы не замечали даже в центре Венеции! Но нам не нужно скрываться: конспирация – просто видимость, поддержание традиций Ордена. Так в свое время окутывали себя тайной масоны, что не мешало знать их поименно. Кстати, они здесь сегодня будут, только не со своими фартуками и мастерками, а в волчьих масках. А власти… Кому какое дело до чудаков, приезжающих на остров помолиться? Тем более что мы реставрировали там церковь – вон, посмотри!
Американец протянул руку, но Иуда и так увидел церковь. Приземистая, из красного кирпича, с приплюснутым широким куполом, она была похожа на гигантского краба, захватившего этот кусочек суши, но не рассчитавшего своих сил и спекшегося от жары.
– И выплачиваем жалованье настоятелю из средств Ордена, – продолжил Чандлер. – Хотя ему приходится быть больше сторожем и связником, чем священником…
Катер подошел к острову и причалил к длинной пристани, у которой были пришвартованы десятка два маломерных суденышек разных размеров и расцветок. В стороне стояли на якорях несколько небольших яхт. А на берегу, вытащенные до половины на песок, ждали своих хозяев простенькие моторные лодки. От пристани в глубину острова неспешно двигались странные черные фигуры со звериными головами.
Капитан заглушил двигатель.
– Мне вас ждать? Или подойти ко времени?
– Жди! – приказал американец. И повернулся к Иуде. – Пойдем переодеваться!
Рядом пришвартовался ещё один катер, сразу две моторных лодки протарахтели мимо и заглохли у берега. Во всех сидели люди в ритуальных нарядах, которые поспешно высаживались на берег и целеустремленно куда-то шли.
Они спустились в каюту, достали из сумок и надели чёрные мантии и маски из папье-маше в виде головы волка. Иуда ворчал что-то себе под нос.
– О чем это ты? – спросил Чандлер.
– О чем, о чем… А вдруг не выберут? У нас такие вопросы заранее решают, без неожиданностей…
– Здесь такое не прокатывает. Что могли, то сделали. Несколько человек будут рвать за тебя глотки, как настоящие волки, остальные, думаю, потянутся за ними: по большому счету им-то все равно… И потом: легко голосовать «за», когда никто не заинтересован в голосах «против». А у тебя нет конкурентов! Отыграй свой номер, как договорились, – и все пройдет как по маслу!
Они сошли на берег и двинулись по выложенной камнями дорожке вслед за двумя своими предшественниками. Сзади высаживались и спешили за ними опаздывающие. На площади перед колоннадой входа в храм количество замаскированных под волков фигур исчислялось десятками: некоторые прогуливались парами или поодиночке, некоторые собирались группами и беседовали, некоторые просто стояли в стороне, словно ожидая, пока их позовут к столу. Словом, все происходило, как на заурядном банкете, только это скорей был бал-маскарад!
– Интересно, как они узнают друг друга? – спросил Иуда. Ему было не по себе и хотелось отвлечься.
– Да очень просто: некоторые приехали вместе, некоторые опознают знакомых по походке, манерам, голосу, – сказал Чандлер. – Хотя голоса из-под масок звучат глухо и не особенно разборчиво, как в старину из-под рыцарских шлемов. Но свои-то узнают друг друга – анонимность тут чисто формальное требование. А представь, если кто-то посторонний увидит это сборище! Что он подумает? И какие слухи пойдут по округе! Скажут, что видели шабаш обитателей вон того городка…
Американец показал рукой в сторону довольно ветхого кирпичного забора, сквозь прорехи в котором были видны кресты и склепы.
– Но нам это на руку – чем меньше чужаков сюда приезжают, тем лучше! – добавил он. – А сейчас остров вообще обходят стороной, ни экскурсий тут не бывает, ни любопытной публики… Только некроманты да искатели острых ощущений иногда заглядывают…
Они подошли ближе к портику у входа. Над вытянутой вдоль фасада галереей с колоннами возвышался фронтон с тремя высокими узкими окнами и белым крестом над средним. За фронтоном поднимались еще два яруса храма, а над ними царил тот приплюснутый, на всю ширину здания, видный издалека купол, который пробуждал в памяти ассоциацию со спекшимся на солнце крабом…
Чандлер и Иуда оказались в довольно плотной толпе, производившей пугающее впечатление: все вокруг были в таких же чёрных мантиях, и волчьих масках. У некоторых маски были картонными, а у некоторых выглядели как настоящие волчьи головы, покрытые густой черной шерстью, из которой зловеще поблескивали красные глаза. Иуде вдруг показалось, что он оказался среди настоящих волков, которые в любой момент могут распознать в нем чужака и лжеца и наброситься с рычанием всей стаей, чтобы рвать острыми клыками не защищенное толстой шкурой мягкое тело…
Ему стало тяжело дышать, захотелось сорвать маску и убежать подальше, а лучше перенестись в свой уютный кабинет в Москве, где он пользовался почетом и уважением, получал крутую зарплату и еще более крутые «откаты», «распилы», «доли» и прочие подношения… Где он обладал неприкосновенностью, которую только один раз нарушили какие-то бандюки, но и те были за это сурово наказаны… Неужели ему не хватало того, что он имел?! Зачем он подписался на авантюру этого прожженного американца?! Конечно, тот поманил его такой наживкой, от которой трудно было отказаться, но сейчас он отчетливо понял, что влез не в свою игру, где играют по неизвестным ему правилам, а главное, где он ничего из себя не представляет и где открывающий все двери значок на лацкане утратил свою магическую силу… На миг он все же пожалел, что не надел его на мантию Ордена Чёрного волка – может, это дало бы какие-то преференции? – но тут же понял, что это совершеннейшая глупость!
– Здравствуйте, господин Кёниг! Как настроение? – глухо прозвучал рядом чей-то голос. Перед ним стояли два «волка». Иуда понятия не имел – кто это, к кому они обращаются, кто такой Кёниг и почему они смотрят на него через глазные отверстия масок.
– Здравствуйте, господа! – ответил за него Чандлер. – У нас все в порядке, настроение отличное!
– У вас всегда отличное настроение, Алан, извините, Анджело! А как ваш друг? Какой-то он вялый… А ведь ему предстоит выступать!
– Выступит, выступит, не хуже других! – Чандлер больно ткнул Иуду локтем в бок. – Он догадывается, что плохие выступления здесь заканчиваются вон за тем забором…
Американец показал рукой в сторону кладбища.
– Оставьте свои циничные шутки! – сухо сказал «волк». – Вы знаете, что мы не ставим репутацию на сомнительные карты!
Иуда понял, что это важные «друзья» с морской прогулки, он вспомнил, кто такой Кёниг, и еще больше пожалел, что ввязался в эту авантюру. Собственно, он часто встревал во всевозможные аферы, но тогда его роль носила характер правовой, а иногда и неправовой поддержки, но без личного участия и риска собственным здоровьем или даже жизнью. А сейчас, на страшном острове, в сгущающихся сумерках, среди «волков» и рядом со старинным кладбищем, он чувствовал себя совершенно по-другому…
Трижды ударил колокол, и «волки» принялись заходить в церковь. У дверей стояли две каменные чаши, из которых каждый входящий брал черную и белую гальку.
– Возьми три камешка, – сказал Чандлер. – Бросишь любой в вазу явки, а черный и белый оставь для голосования…
Они прошли в просторное и высокое, полусферической формы помещение храма. Слегка пахло ладаном и сыростью, вогнутый потолок аккумулировал и возвращал обратно звуки шагов, разговоров, брошенных в чашу камешков, поэтому здесь стоял постоянный звуковой фон – так гудят высоковольтные провода или пчелы на пасеке. На удивление, церковь была хорошо освещена.
«Откуда здесь электричество?» – подумал Иуда, но тут же его внимание переключилось на украшения из византийской мозаики: на потолке – изображение Девы Марии, справа на стене – кающаяся Магдалина, слева картина Страшного суда… Мастерские изображения грешников, корчащихся в языках адского пламени, производили жуткое впечатление. У Иуды даже холодок прошел по спине.
«Волки» проходили дальше, ближе к алтарю, где стояли несколько рядов деревянных скамей со спинками и пюпитрами. Почти все были уже заняты, но в первом ряду много мест оставалось свободными, их не занимали. «Для избранных,» – подумал Иуда, который привык, что для него всегда находились места: в самолетах, поездах и переполненных залах, потому что он и был избранным. Но оказалось, что и здесь он вместе с Чандлером входит в число «привилегированных персон»: американец уверенно занял место в первом ряду и пригласил Иуду сесть рядом.
Прямо перед ними располагалась площадка амвона с кафедрой для проповедей, за ней, с ярко освещенного алтаря, укоризненно смотрели на Иуду лики святых.
Через некоторое время к амвону вышел «черный волк» – невысокий, средней полноты, с листом бумаги в руках, который, как и вся окружающая обстановка, плохо сочетался с его облачением и маской. Звуковой фон смолк, наступила полная тишина.
– Здравствуйте, братья! – начал он. Акустика храма делала приглушенный маской голос громким и отчетливым. – Я Пьетро Куличано – временный управляющий делами Ордена, поскольку Магистры у нас уже давно не избирались. Приветствую вас на собрании членов Ордена Чёрного волка. Присутствуют девяносто семь человек, среди нас уважаемые братья из разных стран, и есть кандидат на прием, это потомок Раймунда Кёнига – создателя нашего Ордена, – Ник Кёниг, которого рекомендуют уважаемые братья Алан Чандлер, Алекс Одли и Кристиан Бекстер. Это один из основных вопросов нашего сегодняшнего сбора. Пусть брат Алан скажет свое слово.
К амвону вышел Чандлер.
– Рекомендателями и авторитетными экспертами была тщательнейшим образом проверена родословная кандидата! – начал он и кратко, правдивым тоном рассказал выдуманную родословную Иуды, после чего пригласил кандидата самому представиться присутствующим.
Кулебякина бросило в пот. Он вышел к кафедре, посмотрел в зал, где сидели «черные волки». Звериные морды рассматривали его пристально и, как ему казалось, злобно. Горящие грешники на мозаике извивались и беззвучно кричали, но он слышал их истошные вопли. Несколько масок сдвинулись, перешептываясь.
«Не верят, – подумал он. – Заподозрили неладное!»
Сердце билось как заячий хвост, в горле пересохло…
– Говорите, Ник Кёниг! – поторопил американец, и в голосе его слышалась скрытая угроза.
– Я подтверждаю сказанное мистером Чандлером о моём происхождении! – косноязычно произнес Иуда на плохом английском. – И, как потомок рода Кёнигов, я подтверждаю своё намерение вступить в Орден! Готов принести присягу!
Отбарабанив зазубренное, он обернулся к Чандлеру. Но тот стоял неподвижно, а волчья маска, естественно, ничего не выражала. Среди слушателей в нескольких местах зала раздались жидкие и неискренние аплодисменты, но их не поддержали, и они сошли на нет.
– Такой родословной можно гордиться! – выкрикнул кто-то. – Принять его в Орден!
– Конечно, надо принять!
– По праву крови он может претендовать на место Магистра! – тут же раздался голос из другого ряда. – Сколько можно иметь временного управляющего? Особенно когда Орден набирает силу!
Иуда ощутил прилив уверенности и расправил плечи. Но одобрительные крики смолкли, а тишина не наступила – аудитория гудела: «волки» оживленно переговаривались между собой. И это не было гулом поддержки…
– Мнение братьев надо учесть! – сказал Чандлер.
– И мы его учтем! – сухо сказал Пьетро Куличано, как бы давая понять, что это он ведет собрание. – Садитесь на место, брат Алан. Мы продолжим по установленной процедуре.
И обратившись ко всем, официальным тоном произнес:
– Вопросы к кандидату есть?
– Есть! – раздался голос из середины второго ряда. – Кто был отцом Раймунда Кёнига? Кто был его сыном?
В зале наступила мертвая тишина.
– Что? – тонким голосом переспросил Иуда. – Я не понимаю… У меня плохой английский… В моей родословной все написано…
– Рыцари знают свою родословную наизусть! – настойчиво продолжил тот же голос. – А кто такой Кулебякин Петр Иванович? И Кулебякин Николай Петрович?
Иуде показалось, что земля уходит из-под ног.
– Это… Это мой отец… И я…
«Чёрные волки» зашумели, разразились удивленно-возмущенными восклицаниями, которые, усилившись, отразились от вогнутого потолка с мозаикой Девы Марии. Казалось, что она сама выражает недовольство кандидатом.
– А как вы оказались потомком рыцаря Кёнига?
Иуда обернулся за поддержкой к Чандлеру, но волчья физиономия того была по-прежнему невозмутимой. Скорей всего, и лицо сохраняло тоже выражение полного спокойствия. На его поддержку в данный момент рассчитывать не приходилось. Оставалось выкручиваться самому. Это легко сказать, но трудно сделать. Все равно что самому выплывать из омута тому, кто не умеет плавать…
– Э-э-э… В восемнадцатом веке Фридрих Кёниг приехал в Россию по торговым делам и там остался… Я потомок по его линии…
– Все вранье! Каждое слово ложь! Это самозванец!
«Волки» зашумели еще сильнее. Иуда был готов бросить все, сорвать маску и бежать куда глаза глядят. Только бежать было некуда. Без помощи американца он не мог выбраться с острова и не был уверен, что ему позволят выбежать из храма. Но почему-то Алан не спешит ему помочь…
Однако, он ошибался.
– А кто вы такой? – громыхнул из-под маски голос Чандлера. – Какое право вы имеете обвинять кандидата во лжи? Вам мало заключений экспертов и слов рекомендателей? Тогда выйдите к трибуне и попытайтесь их опровергнуть!
Во втором ряду поднялся высокий худощавый человек в волчьем облачении и подошёл к кафедре. Здесь он снял маску, мантию и поднял руку, успокаивая собравшихся. Шум смолк.
– Я Ганс Шефер! – сказал он на чистом немецком, потом повторил по-английски и по-итальянски. – Во-первых, Раймунд Кёниг хотя и был достойным рыцарем, но не имеет к Ордену никакого отношения!
Слова его были подобны грому среди ясного неба. Раздались крики, топот ног, многие «волки» вскочили со своих мест, несколько сорвали маски и возмущенно потрясали ими над головой.
– Орден создал Курт Шефер, мой предок! – перекрывая шум и гам, выкрикнул оратор. Ему было на вид около пятидесяти лет. Начавшие седеть волосы подстижены «ежиком», вытянутое лицо с высоким лбом и квадратным подбородком, пронзительные голубые глаза, аккуратный цивильный костюм. На правой щеке глубокий шрам, выдающий бурша[7], увлекавшегося в молодости фехтованием до первой крови…
– Вот документы из замка Маутендорф, вот наша родословная из Геральдической палаты Германии, вот мои личные документы!
Он поднял над головой для всеобщего обозрения прозрачную папку с бумагами, потряс ею и протянул управляющему делами. Тот, чуть замешкавшись, её принял.
– Там же есть подлинная родословная этого самозванца, заверенная в Росси, – он указал на сжавшегося Иуду. – Он не имеет отношения ни к какому рыцарскому роду! И если он считает, что я лгу, то я готов дать ему удовлетворение по всем правилам рыцарских традиций – рапиры у меня в лодке!
Снова раздались аплодисменты, на этот раз бурные – аплодировали почти все, кроме нескольких человек, которые пытались спровоцировать овации несколько минут назад.
Пьетро Куличано внимательно просматривал документы. Иуда больше не мог стоять: ноги стали ватными и подгибались, он доковылял до своего места и упал на жесткую скамью. Поскольку воздуха не хватало, он сорвал маску и, открыв рот, принялся жадно дышать, как выброшенная на берег рыба. Медленно тянулись минуты. Было шумно, «волки» оживленно переговаривались, возмущались, удивлялись, смеялись.
Чандлер внимательно следил за Бекстером и Одли, которых безошибочно выделял в толпе замаскированных людей. Те чопорно сидели на своих местах и, как подобает джентльменам, никак не проявляли владеющих ими чувств. Это был плохой знак…
Наконец, временный управляющий ознакомился с документами, сложил их в папку и поднял руку. Шум стих. Волчьи маски в напряженном ожидании повернулись к нему, десятки пар глаз сквозь смотровые отверстия внимательно рассматривали своего номинального руководителя.
– Похоже, что сказанное синьором Шефером – правда! – объявил он. – Конечно, потребуется проверка подлинности…
Зал снова зашумел.
– Это фальсификация! – кричали несколько «волков». – Кандидат представил документы, и они уже проверены экспертами! Почему мы должны верить этому Шеферу? Откуда он вообще взялся?! Он даже не член Ордена!
– Это вы фальсификаторы! – возражали им другие. – Где вы взяли своего кандидата? Какое отношение он имеет к немецким династиям? Разве он похож на рыцаря? Это вылитый булочник или мясник! Он даже не владеет немецким и не может связать двух слов!
Скандал набирал обороты, но тех, кто отвергал кандидата, было явно больше.
Пьетро Куличано с трудом удалось немного успокоить собравшихся.
– Предлагаю создать комиссию! – объявил он. – Пусть уважаемые члены Ордена тщательно проверят новые обстоятельства, повторно оценят родословную кандидата и на следующем собрании огласят свои выводы!
– По-моему, все ясно! – встал дородный и, судя по наступившей тишине, уважаемый «волк». – Достаточно посмотреть на кандидата – это раскисшее тесто, а не будущий «черный волк». Да и доводы герра Шефера звучат убедительно, тем более что он пишет книги о рыцарских временах, и я ему верю…
– А тем, кто считает меня лжецом, я предлагаю то же, что и негодному кандидату! – добавил Ганс Шефер. – Дуэль! Божий суд определит, кто говорит правду!
Сторонники Иуды притихли. Сам он вообще сидел ни жив ни мертв, впав в какое-то оцепенение.
– Хорошо! – согласился председатель. – Проведём голосование: продолжать ли рассмотрение кандидатуры… гм, Ку-ле-бя-ки-на или уже сейчас дать ему отрицательный ответ? Это вопрос по процедуре, а не по существу, поэтому голосование может быть открытым. Итак, кто за то, чтобы продолжить рассмотрение, прошу поднять руки!
Но руку поднял один Чандлер. Ни Бекстер, ни Одли не поддержали своего рекомендуемого. Тем более не сделали этого пятеро подставных людей Чандлера – слишком рискованно!
– Кто за то, чтобы прямо сейчас отказать кандидату в приеме? – вопросил Куличано, уже предвидя конечный результат. Да и все его предвидели…
Читать бесплатно другие книги:
