Аратта. Книга 4. Песнь оборотня Семёнова Мария
– Гусляр – это хорошо. Зови его!
Бурмила поднялся с лавки и велел слугам позвать песнопевца. Прославленный гусляр, только и ждавший приглашения, вошел в праздничный чертог. Собравшиеся дружными кличами приветствовали его появление. На лице того мелькнула довольная улыбка. Он сделал несколько шагов и вдруг остановился – длинная рука Шереха преградила ему путь.
– Стой.
– Эй, ты что вздумал! – рявкнул Бурмила.
– Сейчас я спою. Дай-ка гусли! – процедил воин, отбирая у оторопевшего гусляра берестяной короб.
От негромкого голоса княжьего побратима присутствующие разом умолкли, а некоторые даже поежились.
– Ты же не умеешь петь, Шерех, – сурово глянул на побратима Станимир.
– А вот умею.
Шерех стащил крышку с короба и достал длинные «крылатые» гусли.
– Прежде думал, что не умею, а оно вот как оказалось!
– Ты о чем это?
В голосе вождя лютвягов послышалась тень угрозы.
– Дни сейчас такие, – невозмутимо отвечал Шерех. – Все меняется! О чем раньше подумать не могли – ан оно и случилось!
Он прошелся узловатыми пальцами по колкам.
– Хвалебная песнь в честь моего друга и побратима Вейлина, рекомого также Станимиром!
Он ударил по струнам и хриплым, свирепым голосом запел:
- – Вышнему слову внемлю
- От родовых корней:
- Тот, кто пришел в нашу землю,
- Должен остаться в ней…
– Шерех! – перекрыл пение резкий окрик Станимира. – Если уж взялся веселить нас на пиру, так спой что-то более подходящее, чем песнь о кровавой мести!
– Очень даже подходящее! – встрял Бурмила. Лицо его заметно оживилось, недовольства и след простыл. – Это же песнь о том, как ты вершил месть, Вейлин! Мы все гордимся тобой! – И добавил громко, уставившись прямо на царевну: – Думал ли я, ведя тогда отряд к тебе на помощь к островку в болоте, где подыхали родичи Кирана, что за нашим столом будет угощаться дочь Ардвана?
– Подыхали… кто? – переспросила ошеломленная Аюна.
Лицо Станимира исказилось от досады. Шерех, ни на кого не глядя, вновь грянул по струнам и заревел:
- – Бей! Раздавай удары!
- Сердце земли храня,
- Пепел отцов убитых
- Жжет нас до смертного дня.
- Подлый не будет смелым,
- Сотни даря смертей,
- И обратятся в стрелы
- Слезы малых детей…
Сидящие за столами воины дружно подхватили слова. Это была известная и любимая многими песнь – может, слишком мрачная для пира, но сразу берущая за душу. Для многих же то, о чем в ней пелось, было их собственным недавним прошлым…
- – Встретишь – убей арьяльца!
- Спроса нет с мертвеца!
- Клятвой над кровью Мравца
- Скреплены наши сердца!
- Месть нас вела в столицу.
- Месть создала отряд.
- Месть выбирала лица,
- Смертный копила яд.
- И наплевать на раны,
- Радостна смерть в бою!
- Стоны родни Кирана
- В сердце моем поют!
Аюна, застыв и подавшись вперед, внимала грозному пению. Она мало что понимала, но среди вендских слов то и дело поминались Вейлин, арьи, столица, а особенно часто звучало имя Кирана.
«Что там сказал седой вождь? Пока родня Кирана подыхала в болоте…»
Ей живо припомнилась темная история, наделавшая в столице много шуму. Матушка Кирана, ее дочери и племянники отправились из столицы в свои южные поместья, да так и не доехали – исчезли бесследно по пути… Совсем как она сама…
Она повернулась к Станимиру, который уже не пытался прервать пение соратника, а сидел и слушал с новым для нее выражением мрачной гордости на лице.
– О чем поет Шерех? Это же неправда, что ты погубил семью Кирана?
– Правда, – кратко ответил он.
Аюна, не веря своим ушам, уставилась на князя:
– Но как же так?! Это же… это…
Она не находила слов, чтобы высказать обуревавшее ее возмущение и ужас.
– Как ты мог?!
– Тебе в самом деле хочется это знать?
– Конечно же! Или ты думаешь, я просто болтаю?
– Тогда говори потише, а я тебе расскажу.
Улыбчивое лицо Станимира стало холодным и жестким.
– Мой отец погиб на том самом холме, возле которого мы с тобой встретились в первый раз. Накхи по приказу государя Аратты не посчитались с тем, что это святое место, и коварно истребили цвет вендской знати. Кстати, среди тех, кто попал в плен на том холме, был и Шерех. Он несколько лет провел в рабстве у накхов, прежде чем ему удалось сбежать… Но я продолжу о себе. Когда отец погиб, лютвягами стал править его младший брат. По обычаю он предложил моей матери выйти за него замуж, но она не желала даже думать о новом муже. Вскоре мы уехали погостить к деду в земли дривов – так мы называем болотных вендов. Мой дед был их князем. Думаю, он прочил меня себе в наследники. Я прожил там несколько лет, подрос, но еще не вошел в воинскую пору…
И тут появились арьи. Дед был славным правителем. Это он построил Мравец – арьи потом лишь окружили его высокими стенами. Когда враг подступил к городу, дед вывел своих воинов в поле. У вендов прежде не было принято отсиживаться в крепости. Если один род шел войной на другой, мужчины сходились лицо в лицо.
– Разве у вас не было луков? – спросила Аюна.
– Конечно были. Венды – прирожденные охотники, а в землях дривов великое множество озер, рек и ручьев, где можно охотиться на птиц. Однако сама мысль о том, что на человека можно охотиться, как на птицу, вендам была глубоко противна. Если ты желаешь гибели своему врагу – порази его своей рукой, а не трусливо, издалека. Кстати, накхи считают точно так же. Много поколений мы вели с ними кровавые и жестокие войны. Но мы воевали честно… Так вот, когда арьи окружили Мравец, дривы встали в виду врага, готовые к схватке. Я сам это видел. Дед не взял меня, считая, что я еще слишком мал, но вместе с другим мальчишками я прятался в окрестных кустах, надеясь, а вдруг понадобится наша помощь. Рассказывать, что было дальше?
– Говори, – тихо сказала Аюна.
Она, впрочем, представляла, что он расскажет. Ей ли было не знать, как у арьев принято вести бой…
– У дальнего конца поля стоял десяток колесниц. На одной из них я увидел Кирана. Он приказал, и с обеих рук на стоящих среди чистого поля дривов устремились конные лучники. Мой дед и все его люди там и погибли, даже не сдвинувшись с места. Накхская Битва Позора повторилась – только у нас не нашлось своего Афая, который кинулся в ноги арьям и вымолил жизнь своему народу… В то время я этого не знал – лишь видел, как венды падают, утыканные стрелами. Спаслись лишь мы – подростки. Киран отдал Мравец на разграбление. Среди пленников мужчин не было – лишь женщины и малые дети, – но и их Киран продал в рабство. Когда он вывел их и погнал к тракту, мы крались следом. Во время ночевки напали. Тогда я убил трех своих первых арьев – они спали и даже за оружие не успели схватиться. Клянусь, я испытал лишь невероятную радость, втыкая сулицу в их тела!
Станимир произнес это с вызовом, но, видя, что Аюна смотрит на него застывшим, непонимающим взглядом, пояснил:
– Мы, венды, прежде считали недостойным нападать на спящих. Теперь, как видишь, у нас есть и высокие стены, и боевые луки. Когда Киран объявил о наборе вендской стражи, я был первым, кто вступил в нее. И я привел мальчишек из Мравца. Вон погляди, воевода Илень – один из них. Потом, если пожелаешь, он расскажет тебе свою историю. Я удивлюсь, если ты не будешь плакать навзрыд… И что же, после всего этого ты упрекаешь меня, что я заморил голодом родню Кирана? Отчего же? Семья за семью!
– Так поступают только дикари, – пробормотала Аюна.
– Ладно, скажу иначе. Ты хорошо слушала песню? За нами в погоню был послан отряд. Но вместо того чтобы ловить нас, они потратили время, пытаясь вытащить мать и сестер Кирана из трясины. А мы тем временем собрали войско, вернулись и истребили их всех. Это называется в Аратте военной хитростью. Ты же не хочешь сказать, что военные хитрости придумали дикари? Я был не просто хорошим учеником – я был лучшим! И благодарен за все, чему научился…
– Но ты же присягал! Ты же клялся Кирану в верности перед алтарем Исвархи! Его предвечный огонь превратит тебя в пепел!
– Над трупом моего деда я поклялся отомстить за убитых защитников нашей земли. Эта клятва превратила в пепел все следующие.
Аюна молча глядела на Станимира, не зная, что и сказать. Ее переполнял ужас и отвращение. Неужели все это правда? Неужели это тот самый ласковый, заботливый Станимир, который оберегал царевну по пути через вендские земли, внимательный к каждому ее слову и пожеланию? Как теперь разговаривать с ним, как вообще оставаться с ним рядом?!
Глава 7
Медвежий праздник
Прошедший вечер Аюна вспоминала с ужасом. Не то чтобы хмельное ударило ей в голову, но через какое-то время после начала пира свирепые лица вендов слились для нее в одно огромное лицо. Оно глядело на нее с хищным прищуром и скалилось, будто желая перекусить ее пополам, точно птичью кость. До нее то и дело доносились обрывки вендских фраз. Она не понимала их, но, судя по обращенным к ней взглядам, ничего доброго вчерашней ночью о ней сказано не было. И Станимир! Ладно – все прочие, но он…
Когда царевна наконец отправилась в постель, сон еще долго не шел. Ей все казалось, что злобные дикари притаились за дверью и ждут, только когда она заснет, чтобы ворваться. На пиру она сколько могла не показывала страха, но он пропитывал ее от пальцев на ногах до кончиков золотистых волос. Зарывшись с головой в пушистые шкуры, съежившись в комок, она глотала слезы и мечтала о родном доме, куда ей, похоже, не суждено было вернуться.
Ясным солнечным утром все эти темные страхи показались ей далекими и беспричинными. Однако когда, одевшись и отослав служанок, царевна решила было прогуляться по двору, то у порога своей горницы вдруг остановилась, понимая, что не желает далее ступить и шагу. «Бояться нечего, – пыталась убедить она себя. – Венды хоть и были недовольны, а все же склонились перед волей Станимира! Он заставил их замолчать… Значит, они не так уж и страшны. Пусть себе присматриваются и ворчат – ничего, привыкнут… Лишь бы он сам…» Что «он сам», царевна не могла определить даже для себя. Стал таким, каким она желала его видеть? Но ведь это невозможно…
Пока Аюна стояла перед дверью, убеждая себя выйти, с другой стороны послышался стук.
– Ступай, мне ничего не нужно! – воскликнула царевна, бросив взгляд на засов и невольно прикидывая, долго ли он выдержит натиск.
– Это я, – послышался снаружи голос Станимира.
Что бы Аюна себе ни думала о князе, а все-таки тяжесть сразу свалилась с ее сердца. Она быстро отворила дверь, впуская предводителя вендов.
– Рад видеть тебя в добром здравии, – поклонился тот.
– И тебе поздорову, – искоса глянув на него, склонила голову Аюна. – Проходи, к чему на пороге стоять?
Вождь прошел в горницу, встал у окна и поглядел на Аюну так, что у нее часто застучало сердце.
– Мне бы стоило тебя спросить, понравился ли тебе вчерашний пир, – заговорил он. – Однако полагаю, что он не принес тебе радости. Сперва Бурмила оскалился на меня… Потом Шерех вздумал петь… – Станимир вздохнул. – Я думал, всем понятно, что ты – не просто знатная девица, захваченная в набеге… Но они и не желают понимать!
– Ты ответил им вчера как должно, – тихо ответила царевна. – И мне тоже…
– А что мне оставалось?! Шерех очень надеялся посеять между нами рознь. Он считает, что я теряю себя… Что забыл о мести ради прекрасной дочери царя арьев…
– А это не так? – дрожащим голосом спросила Аюна.
Станимир не стал ей отвечать – лишь впал в мрачную задумчивость.
– Все это может кончиться скверно, – пробормотал он наконец.
– Исварха все видит, – холодея, ответила царевна. – Он защитит меня от людской злобы. Но скажи, отчего ты позволяешь своим людям возвышать голос в твоем дому? Мой отец никогда бы не допустил ничего подобного!
Станимир вздохнул:
– Что до твоего отца… Прости за прямоту, моя прекрасная гостья, – его удавили спящим, и он не смог этому помешать. А власти у него было куда больше, чем у меня. Твои предки царствовали над Араттой – дед твой, и прадед, и многие поколения в глубь времен…
– А ты?
– У нас, вендов, нет царей. Я лишь военный предводитель, первый среди равных, – напомнил вождь лютвягов. – Причем на время. Многому я научился в ваших землях, многому здесь. Удача доселе не оставляла меня в бою. Но только род лютвягов признает меня своим вождем по праву рождения. Над прочими же я стою по общему выбору, да и то пока за моей спиной боги.
– То есть если завтра все эти… – Она вовремя прикусила язык, чтобы не назвать сородичей Станимира так, как они заслуживали. – Если меня решат принести в жертву – отдать богам, ведь так они вчера предлагали? – ты что же, будешь стоять и глядеть, как оскверняют мое тело и душу?!
– Погоди! – На лице Станимира промелькнуло волнение. – Для того я и пришел, чтобы навсегда отобрать кость у волка!
– О чем ты?
– Те, кто вчера мутил воду на пиру, и многие другие считают, что ты лишь пленница, которой не место за столом с вождями. Однако ты из рода земного воплощения Исвархи – бога солнца, чтимого во всех землях. Смерть твоего отца породила смуту и грозит нашему миру гибелью. Твой брат, наследник престола Аюр, похищен, и никто не ведает, жив ли он. Да, ходят слухи, что он появляется то там, то сям, – но всякий раз это лишь пустые толки. Твой бывший жених Ширам объявил себя царем Накхарана и сейчас идет с войском на столицу. Даже если твоему зятю удастся остановить его, в землях Аратты не останется никого, кто сможет оживить ее кровоточащий труп…
– Чего же ты хочешь?
– Спаси тебя и спасти Аратту. Спасти весь наш мир.
– Но почему ты смотришь на меня так? – растерянно спросила царевна. – К чему клонишь?
Станимир шагнул к ней навстречу и крепко сжал ее запястье:
– Пришло время действовать! Объяви меня карающим мечом в своей руке! Думаешь, тебя отдали на съедение Шираму ради того, чтобы установить мир? О нет! Накхи бы не приняли тебя. Даже пожелай саарсан видеть тебя своей женой, они лишь окропили бы твоей кровью свои каменные жертвенники. В моих силах – поднять знамя Солнца и сплотить вендов против общего врага…
– Я с тобой… Но все же не пойму, чего ты желаешь, – в замешательстве пробормотала Аюна, отнимая руки. – Назначить тебя наместником лесного края?
– Лесные земли не принадлежат Аратте, – напомнил Станимир. – Я и так ими правлю. Я хочу вернуть тебе отцовский престол.
Царевна отшатнулась, побледнев:
– Мне?! Но у меня нет прав на престол! А как же Аюр?! Да и блюститель престола – Киран, муж моей старшей сестры…
– Это пока, – усмехнулся Станимир. – Завтра, когда его войска сойдутся в бою с накхами, кто останется жив? И останется ли кто-нибудь? Тут придем мы – и сбережем то, что эти двое пытаются разрушить своей рознью…
«Когда это венды что-то сберегали?» – чуть не вырвалось у Аюны.
Теперь, когда она наконец уразумела смысл предложения Станимира, ей стало еще страшнее, чем давеча в пиршественном чертоге. Она молчала, не зная, что ответить. За окнами послышался скрип открываемых ворот. Станимир вмиг оказался у оконца и выглянул во двор.
– Власко? – удивленно произнес князь вендов. – Так скоро? Что-то случилось… – Он повернулся к Аюне. – Прости, царевна, мне нужно идти.
Аюна едва сдержала вздох облегчения.
– А ты все же подумай над моими словами, – с неожиданной резкостью произнес Станимир. – Только думай быстрее. Нельзя держать волка за шкирку, заговаривая ему зубы, – рано или поздно он вырвется, и тогда никому не сдобровать!
Когда дверь за Станимиром затворилась, Аюна подскочила к окну. Во двор один за другим въезжали оружные воины – те самые, которых князь вендов оставил на другом берегу, при обозе. Царевна заметила, что многие были ранены. Впереди ехал старый знакомец – толмач Власко – с рукой на перевязи. Снаружи за стеной виднелся хвост обоза. Но как ни пыталась царевна разглядеть возок со своими служанками, ничего не выходило.
Наконец во дворе показался Станимир. При виде его Власко спешился и быстро склонил голову. Затем они обнялись, и Станимир спросил:
– Что там случилось?
– Мы их нашли, – ответил воин. – Вот они.
Он сделал знак. Двое следовавших за ним всадников отвязали от седла большой короб, подошли к вождю и вывернули его содержимое наземь. Аюна невольно отпрянула от окошка – под ногами Станимира очутилось шесть отрубленных голов, измазанных кровью. Длинные черные косы не оставляли сомнений, кому принадлежали головы.
– Это все?
– Все. Мы напали на их стан. Они были не готовы.
– Небывалый случай! – хмыкнул Станимир. – Как вам удалось найти их?
– Почти случайно. Мы встретили на пути травницу. Она указала нам место.
– Что еще за травница? – удивился Станимир.
Власко обернулся к стоящему позади воину и приказал привести помощницу.
– У нас было время приготовиться, – добавил он, погладив ожерелье из волчьих клыков. – Мы принесли жертву Матери, призвали малых братьев и навалились всей силой.
«Что еще за малые братья?» – подумала Аюна, внимательно вслушиваясь в беседу.
– Велики ли наши потери?
– Убито трое, семеро ранены. Малых тоже потрепали. Мы им отдали всех накхских коней – будет у серой родни славная тризна!
– Шестеро… – Станимир толкнул носком сапога одну из голов. – Шестеро – это мало… Верно, есть еще.
– На стоянке были только эти. – Власко оглянулся. – А вот и помощница наша.
Увидев подходившую к вождям русоволосую девушку в скромной вендской одежде, Аюна от неожиданности чуть не вскрикнула, но вовремя зажала ладошкой рот.
«Янди?!»
– Я прежде уже видел тебя? – донеслось до царевны.
– У доблестного Вейлина замечательная память!
Ошибки быть не могло – этот звонкий, уверенный голос принадлежал именно Янди.
– Где же мы встречались? – спросил вождь вендов, внимательно рассматривая травницу.
– У меня на родине, в землях дривов.
Станимир прищурился:
– А, я узнал тебя, красотка. Ты была любовницей ублюдка Кирана.
– В то самое время, когда ты был сотником его стражи, – ничуть не смущаясь, ответила девушка.
Станимир помолчал. Затем до Аюны долетел раскатистый хохот.
– Верно, так все и было! А теперь ты какими судьбами в моих землях?
– Шла к тебе – как и многие прочие. Со всех вендских земель в твою столицу стекаются ненавидящие арьев и мечтающие о мести за родичей! Все, кто узнал, что ты собираешь войско для похода на Аратту…
«Она была наложницей Кирана?! – мысленно повторила пораженная Аюна. – И уж верно, не только в дривской земле – если потом жила в его доме в столице! Знает ли об этом сестра? Но что она там сказала о войске, которое Станимир собирает „для похода на Аратту“? Не может быть! Ведь он сам только что просил меня объявить его „карающим мечом“… Выходит, он уже и войско собрал?! А мое согласие ему нужно, чтобы придать набегу видимость справедливого деяния? Как же я замечталась! – с горьким стыдом подумала царевна. – Как могла поверить в его любовь и преданность…»
Пока эти мысли мелькали в ее сознании, Аюна с надеждой смотрела на вождя вендов. Быть может, Станимир сейчас возмутится? Какие, мол, войска?
– И с чем ты ко мне явилась? – донеслось со двора. – Ты, кажется, не воительница?
– Ты, как всегда, зорок, храбрый Вейлин! Однако вчера в схватке с накхами семеро твоих людей получили раны. Моими усилиями ни одна рана не загноилась, ни один раненый не умер. Кто раньше, кто позже, все они вернутся к тебе на службу.
– Что ж, полезное умение. Лекарки мне понадобятся. Есть ли у тебя еще какие-нибудь дарования?
– Об этом тебе лучше спросить ублюдка Кирана, – последовал лукавый ответ.
Дверь приоткрылась.
– Солнцеликая госпожа!
В светлицу, позабыв о дворцовых правилах, вбежала Суви.
– Прости, я так счастлива снова видеть тебя! Мы все здесь, все целы и ждем распоряжений…
Девушка склонила колени перед Аюной и поцеловала ее тонкие пальцы.
– Вчера был ужасный день! – без умолку лепетала она. – Мы натерпелись такого страха – особенно я…
– Однако, хвала Исвархе, все кончилось благополучно, – прервала царевна, невольно улыбаясь при виде любимой служанки. – Не стрекочи как кузнечик, говори по порядку.
Суви глубоко вздохнула. По знаку царевны они обе сели – Аюна на лавку, Суви примостилась у ее ног.
– Сначала меня захватили накхи… – начала девушка.
– Да, я знаю, – кивнула Аюна. – Они приняли тебя за меня. Я упрекнула князя Станимира, что он не послал людей выручать тебя, а он сказал, что незачем, – скорее всего, тебя отпустят…
– Он был прав, госпожа. Накхи, хоть и раскрасились как змеи, ничего плохого мне не сделали. Их вожак отпустил меня, велев передать Станимиру требование вернуть тебя саарсану…
Аюна лишь горько улыбнулась.
– Когда я вернулась к ночной стоянке, – продолжала Суви, – тебя уже не было. А наутро Власко, который остался за старшего, объявил, что обоз поедет другой дорогой. Я должна была надеть царское платье и подменять тебя. Лишь только мост навели заново, мы двинулись на другой берег. Но далеко отъехать не успели. Власко вдруг забегал, остановил обоз, собрал десяток воинов, и они вместе ушли куда-то в лес, оставив коней. А потом, о святое Солнце! – оттуда послышался такой ужасный вой, будто дивы вылезли из-под земли, чтобы пожрать нас! Девушки прижались друг к другу почти без памяти от страха и уже думали, что пришел наш последний час. Но это было лишь начало!
– Начало чего?
– Со всех сторон полезли волки! Много, наверно десятки. Мы стояли на дороге, а волки бежали прямо между возами, будто и вовсе нас не видели. Лошади чуть с ума не сошли… А волки все шли на зов, дорога стала серой от их спин… – Суви перевела дыхание, стискивая ладони. – Затем где-то в лесу разгорелся бой…
– Откуда ты знаешь?
– Так Власко рассказал. Он тоже бился там и был ранен. Сперва на накхов напали дикие звери. Накхи отдыхали, их застали врасплох. Власко говорил, схватка была безжалостная. Лютвяги убили шестерых…
– Да, я видела головы, – медленно проговорила Аюна.
– Но накхов было не шестеро, а больше. Когда меня похитили, я насчитала не меньше дюжины. Потом Власко вернулся из леса к дороге. Он забрал почти всех стражников и возчиков, чтобы перенести к дороге раненых и убитых. А пока они ходили – откуда ни возьмись появилась Янди в одежде вендской простолюдинки. Она забралась к нам в возок, вытащила из рукава нож и заявила, что мы ее впервые видим. Если хоть одна служанка проговорится – она прирежет всех… – Суви прерывисто вздохнула и прошептала: – Я ее очень боюсь. Мы все боимся. Она даже страшнее, чем те волки…
– Ну, не преувеличивай, – рассмеялась царевна. – Она опасна лишь для моих врагов. Янди верно мне служит, как и все вы. Она способна на многое…
Аюна осеклась и нахмурилась, вспомнив о Киране. Прямо скажем – куда на большее, чем она предполагала!
Суви склонила голову и ничего не стала отвечать.
Небо над столицей вендов в тот день было хмурым, окрестные леса затянул туман. Зима приближалась, с деревьев ливнем сыпались желтые листья, обнажая черные ветви. Небо точно ждало, пока Аюна со Станимиром доберутся до места, чтобы окончательно усмирить летнее буйство холодом и унылыми дождями.
Однако после полудня морось прекратилась, в разрывах туч проглянуло солнце. За крепостной оградой послышались смех, веселые голоса и выкрики, а затем – звуки гусельных наигрышей. Когда стало вечереть, к Аюне вновь пришла Суви и прочие служанки. Они принесли жаркую душегрейку из бурой медвежьей шкуры и меховую шапку с медвежьими ушами, которую Аюна нашла очень забавной.
– Станимир велел передать, чтобы сегодня ты надела их вместо соболей, – объяснила девушка. – Начинаются дни Проводов медведя. Это у вендов большой праздник…
– А сам он где? – спросила царевна. – Почему не пришел?
– Князь сказал, чтобы сегодня его не ждали. К завтрашнему полудню вернется.
– Мне он ничего не говорил… Ты сама его видела?
– Да, госпожа.
– И что же, он был взволнован? Встревожен чем-то?
– Вовсе нет. Как я поняла, они с воинами собираются в лес, что-то там праздновать…
Аюна поджала губы, почувствовав себя уязвленной. Не предупредил, ничего не объяснил…
– Что ж, обойдемся без него! – наконец сказала она, скрывая невольную досаду. – Вот только как мы будем говорить со здешним людом?
– Мой Власко будет переводить, – зарумянилась Суви. – Он был подранен во вчерашней схватке – один из накхов резанул по руке. Поэтому Станимир на мужской праздник его с собой не взял.
– Вот и отлично. – Аюна лихо нахлобучила на голову медвежью шапку. – Идем, я готова!
Над окрестными лесами и башнями стольного града догорал закат, а царевна со свитой гуляла по обширной площади, где обычно располагалось торжище, а теперь горели костры и шумела веселая толпа вендов. Досада на Станимира быстро прошла, да и тревога отступила. Гуляя от лотка к лотку, от котла к котлу, Аюна была готова признаться себе, что давно так не веселилась. Чего стоил один столб с бочонком меда наверху, куда тщетно пытались взобраться вендские парни, да все соскальзывали вниз под хохот и вопли зевак! Аюна с девицами тоже кричали и хлопали в ладоши, подбадривая молодцов. Потом, когда глазеть надоело, они пошли купить себе медовых сластей. Со всех сторон пахло дымом, медом, свежей выпечкой, пряными травами и почему-то вареным мясом.
– Не хочешь ли медвежатинки отведать? – предложил ходивший с девицами Власко. – Утром был еще один обряд, но он не для всех…
– Что за обряд?
– А внучка к предкам отправили. Целый год его растили, кормили, ублажали, чтобы он пошел к своим дедам и рассказал, как ему хорошо жилось у лютвягов…
– Внучка?!
– Медвежонка! – расхохотался венд. – Вон, видишь?
Власко указал на поводыря, окруженного толпой детишек. Поводырь вел подросшего медвежонка – нарядного, в красивом наморднике, всего в бусах, лентах…
– Этот маленький еще – на следующий год отправится к дедушке… Видишь, как ему весело?
– Да уж… – Аюна повернулась туда, где у котла с медвежатиной несколько мужчин и женщин, помешивая бурлящее варево, пели протяжную песню. – Что они поют?
– «Не мы тебя убили – копье тебя убило! – перевел Власко. – Не мы твое мясо едим – сороки его едят!»
Завершив песню, женщины начали всем желающим наливать в миски густую мясную похлебку. Венды толпились вокруг со своими посудинами, готовя липовые ложки.
– Сердце и печень отдали воинам, а остальным мясом по кусочку угощают всех. Хочешь, царевна? Кто медвежатины вкусит – в того войдет дух медведя, его сила… Того Лесной Старик за своего примет и весь год будет к нему милостив…
– Нет, я не буду, – решительно отказалась Аюна. – Что мне ваш Лесной Старик? Мой бог – Исварха! – Она оглянулась на своих служанок. – Лучше давайте накупим сдобных «медвежат» на меду! Возьмем сбитня, сядем вон там на завалинке и будем смотреть на пляски! Власко, чем платить? Тут ходят деньги Аратты или беличьи шкурки?
– Царевна, бери что хочешь, – широко повел рукой толмач. – Ты же в гостях у князя.
Солнце зашло. Небо становилось все темнее, костры – ярче, а веселье – шумнее. Дети и старики ушли спать, а прочий люд толпой повалил туда, откуда раздавался визг дудочек и гудение струн.
– А там что?
– Там медвежья борьба в обхват, – объяснил Власко. – Самые могучие мужи силой мерятся.
– Идем глянем! Верно, Станимир там?
– Нет, – сдержанно ответил толмач. – Бороться на торгу – не княжье дело. А глянуть можно… – Он повернулся и сделал девушкам знак следовать за ним. – Ну-ка, расступись!
Завидев Власко, местные жители почтительно освобождали ему путь. Должно быть, лютвяжского грамотея здесь хорошо знали.
В кругу, огороженном вервием, друг против друга стояли два силача, упершись и крепко обхватив противника за плечи. Хоть вокруг уже смеркалось, было видно, как напряжены их ручищи. По полуобнаженным телам стекал пот. Они рычали сквозь зубы и пучили глаза, а вокруг стоял неимоверный крик, свист и улюлюканье. Борцы топтались на месте, стараясь хоть немного сдвинуть друг друга, но силы их были примерно равны, и потому ни одному из них не удавалось одолеть.
– Что они делают? – прокричала толмачу Аюна. – В чем смысл?
Приветственные крики вокруг заглушили ее вопрос.
– Каждый пытается вытолкнуть другого из круга или сдавить так, чтобы противник свалился без памяти либо запросил пощады, – послышался прямо за ее спиной знакомый, чуть насмешливый голос.
Аюна резко повернулась и увидела Янди в скромной одежде вендской простолюдинки.
– Ты здесь! – обрадовалась было царевна.
– Тихо, тихо, – одними губами шепнула та. – Для здешних дикарей мы с тобой незнакомы. Я лишь знахарка при войске твоего красавца… Как по мне, – вновь возвысила голос она, глядя на силачей, – довольно унылое зрелище. Конечно, в этакие медвежьи лапы лучше не попадать, но, думаю, в настоящем бою от них толку мало…
Заметив, что толмач смотрит на них, Янди ласково улыбнулась ему:
– Храбрый Власко, и ты здесь! Как твоя рука, не болит ли?
Обменявшись приветствиями с толмачом, Янди что-то зашептала на ухо царевне. Затем перевела взгляд на прильнувшую к лютвягу сияющую Суви.
– Сердце радуется, на вас глядя! Кстати… – Она подхватила служанку под руку и тихо сказала: – Я тут снимаю тихий домик на дривском подворье… Если устанете с милым гулять, можете там отдохнуть…
Суви покраснела, с беспокойством поглядела на Янди, а затем на царевну.
– Ступайте, – с улыбкой кивнула Аюна. – Я что-то устала, пойду спать. Тут же совсем близко, вон башня! Да и девушки со мной. Мы сами дорогу найдем…
– Я провожу, – поспешно добавила Янди.
– Только до самого крыльца доведи, не оплошай, – почти умоляюще попросил Власко, прижимая к себе Суви.
– Да уж не сомневайся.
Глава 8
Ночь Медейны
Читать бесплатно другие книги:
