Безымянные Озёрский Игорь
– Скажите, Номер Шесть, вы уверены, что правильно запомнили все символы?
– Абсолютно.
– Вы говорите, что имена были на разных языках и перечёркнуты?
– Да, всё так.
– Номер Шесть, это точно были только имена? Вы же не все языки знаете?
– Я знаю достаточно языков, чтобы быть уверенным, – в голосе альбиноса послышалось раздражение.
– Ясно, – ответил философ. – Выходит, моё предположение о том, что здесь нельзя называть имена, оказалось верным.
– Да. Это так. Номер Четыре произнесла своё прямо перед смертью. И только тогда она ушла…
– Вы вроде сказали, что её убил Номер Два? – философ бросил на альбиноса недоверчивый взгляд.
– Это всё взаимосвязано, – холодно ответил Кенджи. – Как вы считаете, что означает эта пентаграмма?
Альбинос указал на восьмилучевую звезду внутри окружности.
– Это октограмма, – поправил философ, сделав ударение на первый слог. – У неё восемь лучей, а не пять, в отличие от пентаграммы. Если, конечно, вы правильно всё нарисовали, Номер Шесть.
– Я уверен, что всё передал в точности. Так что обозначает октограмма?
– Много что, – задумчиво произнёс философ. – Мне кажется, важно понять, что под этим подразумевал человек, изобразивший её. В целом все символы можно истолковать буквально. Такое чувство, будто они создавались в едином порыве, и тот, кто наносил на камень изображения, не обладал запасом времени, чтобы всё описать словами или, как минимум, выбрать более точные знаки.
– Если их вообще кто-либо изображал, – добавил Кенджи.
– Что вы имеете в виду? – философ внимательно посмотрел на альбиноса. – Все символы и имена были очень мелкими. Их с трудом удавалось разглядеть. Я не представляю, каким образом их наносили. Для этого понадобился бы специальный инструмент, как минимум, нож.
– Будем работать с тем, что есть, – заключил Аркадий. – Каким образом появились символы, мы вряд ли узнаем. Что касается смысла изображений, я думаю следующее. К восьмёрке и символу бесконечности у меня вопросов особо нет. Это, вероятно, объясняет нашу, так сказать, количественную составляющую, но не думаю, что это так уж важно.
– А при чём тут бесконечность?
– Бесконечность – это метафизическое понятие, Номер Шесть. Не берите в голову. Я убеждён, что эти символы оставлены человеком. Другого и быть не может. Это наш язык! Может быть, не совсем точный и ясный, но точно наш. А раз у кого-то это место ассоциируется с бесконечностью, так что же? Это его право. В каком-то смысле этот мир действительно бесконечен.
Философ вновь сел и принялся дальше рассматривать изображения.
– Сфера, центр сферы, октограмма – палец Номера Семь передвигался от символа к символу. – Что же они хотели этим сказать?
Палец философа опустился к точке в центре восьмилучевой звезды.
– И вновь центр…
– Мне кажется, это не центр сферы, – задумчиво произнёс альбинос. – Насколько я помню из курса геометрии, центр сферы внутри, а не на плоскости.
– Хм… Вы правы, Номер Шесть, но определённо эта точка на символах обозначает центр.
– А что, если тот, кто начертил эту октограмму, знал её значение? – спросил Кенджи. – Может, она в наибольшей степени подходит для описания чего-то важного?
– Хм… – философ задумался, затем продолжил: – Октограмма – достаточно редкий символ. Я помню, что иногда восьмилучевая звезда использовалась в христианстве. Также она появлялась в различных культурах при совершении некоторых ритуалов. Её изображали над входами в жилище, как знак защиты от злых духов. Но тут, возможно, что-то другое. Опять же, число восемь. Вероятно, это очередное указание… Или даже зашифрованное объяснение: почему нас здесь восемь человек. По крайней мере, думаю, теперь можно считать, что это не случайность.
Кенджи слушал внимательно.
– Номер Шесть, – философ поднялся и встал напротив альбиноса, – вам нужно рассказать мне всё, что произошло с того момента, как мы разделились.
Кенджи поведал философу, как они с Зайной нашли пещеру, как к ним присоединились сначала Номер Два, а затем Номер Три с Номером Восемь.
Когда Кенджи описывал странную и внезапную реакцию Пауля, после которой он выбежал из пещеры, философ перебил его:
– Я правильно вас понял? Одно лишь упоминание о фобиях заставило Номера Два покинуть укрытие в разгар бури?
– Да, пожалуй, так, – немного поразмыслив, ответил Кенджи.
– Номер Шесть, ответьте мне ещё на один вопрос. С того момента, как вы здесь оказались, что-то изменилось? Я имею в виду ваше восприятие.
Вопрос прозвучал странно и витиевато. Но Кенджи понял, о чём говорит философ. Мысленно Номер Шесть переместился в момент, когда песчаная буря настигла его. Он вспомнил, как молнии пронзали его сознание подобно стрелам. Перед глазами опять возник образ Зайны. Она держала его за руку и пыталась успокоить. Тогда она стала последним мостиком между ним и его рассудком. Спасла от бездны безумия, в которую Кенджи готов был погрузиться. Его тело тогда парализовал страх, неконтролируемый и необъяснимый. Столь нелогичный, но при этом неумолимо сильный. Похожий на ужасный недуг, что преследовал Кенджи всю жизнь. Фобия парализовала тело ничуть не слабее заболевания. Если бы не Зайна, вряд ли он тогда смог бы выбраться.
– Да, у меня появился страх грозы, – ответил альбинос.
– А у Номера Два, значит, страх других фобий… Верно?
– Возможно, – пожал плечами Кенджи.
– А Номер Четыре, как мне довелось наблюдать, страдала октофобией, – философ посмотрел на символы, начерченные на земле. – Пока всё сходится.
– Что именно сходится? – спросил Кенджи. Упоминание Зайны вызвало гнев. Ещё больше раздражало, что философ назвал её по номеру.
– Моя теория о фобиях, что же ещё! Прошу вас, Номер Шесть, что же произошло потом?
Опустив ряд подробностей, Кенджи рассказал, как странно себя вёл гонщик в пещере. Номер Семь вновь прервал альбиноса:
– Как думаете, с кем разговаривал Номер Один?
– Не знаю. Но создавалось впечатление, будто позади него кто-то был. По крайней мере, я так думал.
– Я тоже кое-что видел по пути сюда.
– Полагаю, здесь все что-то видят, – отозвался Кенджи. Ему показалось, что эти слова вызвали у философа облегчение.
– Признаться честно, – сказал Аркадий, – в какой-то момент я подумал, что схожу с ума.
– Если бы мы не встретились, то, скорее всего, так бы и произошло.
– О чём вы говорите, Номер Шесть?
– Вы поймёте, когда я закончу.
Кенджи описал последующие события и перешёл к тому моменту, когда они с Зайной оказались возле леса. Там, где Номер Четыре осталась навсегда.
– Выходит, – уточнил Аркадий, – с ума сходят только те, кто остаётся здесь один?
– Думаю, что так. По крайней мере, мы с Зайной и вы с Номером Пять остались в здравом рассудке. Непонятно, что стало с Номером Три и Номером Восемь.
– Номер Пять! – воскликнул философ, и глаза старика наполнились ужасом. – Нужно скорее его найти! Если эта тварь доберётся до рав-серена, нам всем конец!
43
Очнувшись, Хаим Кац обнаружил, что его окружает чернота. Но не та безграничная чернота, в которой он уже бывал, а чернота замкнутого пространства. Чернота гроба или камней, придавливающих тело к земле. Неужели всё закончилось так же, как и начиналось: где-то под завалами рухнувших туннелей террора?
Хаима захлестнула волна дикого страха. Ему в голову пришла мысль, что тот, кто поместил этого кровожадного и опасного зверя вместе с ним, рассчитывает окончательно повергнуть его в безумие, а затем уничтожить.
Но только тот, кто стоял за всем этим, не учёл одной очень важной детали. Хоть сознание Номера Пять и оказалось запертым где-то в глубинах подсознания, терзаемое жестокой и безжалостной клаустрофобией, это сознание всё ещё принадлежало рав-серену Хаиму Кацу.
Глыбе.
Человеку, способному удерживать каменные своды. Не отступающему ни перед чем. Ни перед болью, ни даже перед смертью. Нигде и никогда!
Фобия, которая должна была покорить и подчинить черноте рассудок Номера Пять, вызвала обратный эффект. Страх вызвал желание вырваться из этого проклятого места.
Хаим упёрся руками в стенки гроба и надавил. Он думал, что будет тяжело, но они без всякого сопротивления разлетелись на множество маленьких осколков, и перед рав-сереном вновь открылся мир.
Номер Пять обнаружил, что, задыхаясь, бежит куда-то.
Попробовал остановиться, но тело не подчинилось ему. Оно продолжало движение. Единственное, что мог делать Хаим, – наблюдать за происходящим глазами, которые когда-то ему принадлежали. Он даже не мог выбирать, куда смотреть.
Тело вдруг врезалось плечом в дерево. Хаим понял это лишь потому, что взгляд на мгновение дёрнулся в сторону и послышался треск. Было неясно: хрустнуло дерево или плечевой сустав. Но Номер Пять не ощутил боли.
Происходящее напомнило ему сонный паралич – то чувство, когда ещё можешь видеть и слышать, но уже не в состоянии контролировать движения.
Тот, кто захватил контроль над телом, использовал его грубо и неумело. Он или, скорее Оно, явно не заботилось о сохранности плоти. Нога Номера Пять зацепилась за торчащий корень, и он полетел на землю. Хаим пытался прикрыть лицо руками и сгруппироваться, но мышцы ему не подчинялись, а Другому такие заботы казались излишними.
Рав-серен вновь ничего не почувствовал, но судя по хрусту, теперь был сломан ещё и нос.
Другой неуклюже поднялся и продолжил движение. Хаим по-прежнему не чувствовал собственного тела. Он только видел, как справа и слева мелькают чёрные стволы деревьев. Рав-серен никогда не думал, что может бежать так быстро.
Вскоре сквозь чёрную листву Номер Пять увидел слабый свет, который пробивался из-под земли. Другой тоже его заметил и направился в ту сторону. Хаим ещё раз попытался обрести контроль над мышцами, но ничего не вышло.
Номер Пять очутился на поляне. В её центре возвышались гигантские чёрные камни.
Рав-серен почувствовал, как Другой что-то высматривает. Хаим ощутил напряжение, возникшее в глазных яблоках. Они метались из стороны в сторону, а потом замерли. Веки сжались. Взгляд сфокусировался.
Между чёрными плитами Другой уловил движение. Там были люди, но кто именно, на таком расстоянии понять было невозможно.
«Бегите же, бегите!» – взмолился Хаим и предпринял отчаянную попытку овладеть собственным языком хотя бы на мгновение.
До этого Другой не обращал на его присутствие никакого внимания. Но теперь Хаим почувствовал, что его вновь пытаются затолкать в гробоподобный закуток подсознания, наполненный чернотой и страхами.
Тем временем Другой двинулся в сторону камней. Номеру Пять показалось, что он слышит голос. Вначале рав-серен подумал, что он принадлежит кому-то из людей, к которым направлялся Другой, но они были ещё слишком далеко.
Голос становился отчётливее, и Хаим наконец понял, что он звучит у него в голове. Рав-серен уже слышал этот голос раньше, перед самой смертью, под завалами туннеля. А затем в черноте, когда некто предложил ему сделку. А ещё этим голосом говорил Опоссум, повстречавшийся ему в лесу.
Хаим прежде думал, что этот голос принадлежит смерти. Но нет. Оказалось, им обладает тварь, укравшая его тело. И теперь рав-серен слышит, о чём она думает.
– Вот вы где!
У Хаима возникло безумное желание заткнуть уши, но это было невозможно.
– Заберём их.
Теперь этот голос вызывал у Хаима ужас и отвращение. Он был лишён всякой человеческой интонации: холодный, искусственный, скрипучий.
– Пора утолить голод.
Голос становился всё громче. Номер Пять испытал отчаяние. Неужели придётся наблюдать, как эта тварь его руками будет убивать невинных людей?
«Нет! Этому не бывать!»
Хаим сконцентрировался. Собрал все мысли воедино, чтобы ничто не отвлекало, а затем изо всех сил, что у него остались, закричал так, чтобы Другой его услышал:
– Кто ты-ы?!
Голос Хаима заполнил его сознание. Он был таким громким, что вытеснил собой голос Другого. План сработал! Движение прекратилось, и тело застыло на месте. А затем Оно ответило:
– Не мешай…
– Кто ты?! – вновь прокричал Хаим, и сразу же получил ответ:
– Что тебе нужно, Номер Пять?
Хаиму показалось, что Другой испытывает гнев… Или нет. Скорее это было нетерпение.
– Я спрашиваю, кто ты?!
На этот раз вместо ответа пространство вокруг рав-серена опять начало сжиматься. Хаим ощутил внезапный и настолько сильный приступ клаустрофобии, что паника мгновенно овладела его сознанием. Рав-серен вновь погрузился в кромешную сдавливающую тьму.
Лишь спустя некоторое время Номеру Пять удалось побороть страх. Когда он вновь смог видеть, то обнаружил себя недалеко от каменных плит.
Вблизи стало ясно, что это огромные надгробия. Выставленные по кругу, они напоминали древние мегалиты.
У одного из камней стояли люди. Заметив рав-серена, они двинулись ему навстречу. Номер Пять узнал Номер Три и Номер Восемь.
Норвежец был ранен. Каждое движение давалось ему с трудом.
«Бегите!» – попытался крикнуть Хаим, но ни единый звук не вырвался наружу.
В сознании вновь зазвучали мысли Другого:
– Номер Три и Номер Восемь, идите сюда!
Нужно было что-то делать! Хаим сконцентрировался и ещё раз мысленно закричал:
– Кто ты?!
– Ты ещё здесь, Номер Пять?
Границы сознания снова начали сжиматься, но на этот раз Хаим оказался готов. Он вспомнил, как удерживал гигантские плиты в туннелях террора. Рав-серен ощущал, как Другой из всех сил старается затолкать его обратно в черноту. Но Хаим не поддавался.
Хаим представил, как напрягаются все мышцы его тела. Каменные плиты поползли вверх. И вот он уже стоит в полный рост.
– Зря стараешься, Номер Пять, – проскрипел Другой.
Но тут рав-серен отпустил руки и позволил сводам обрушиться на него. Пространство вокруг военного схлопнулось. Но за мгновение до того, как разум погрузился в черноту, Хаим успел сделать рывок и отбросить Другого от управления. Хаим получил контроль над телом меньше, чем на секунду, но этого было достаточно.
– БЕГИТЕ!!! – прокричал изо всех сил рав-серен, и его сознание погрузилось во мрак.
Болли Блом и Кейт Эванс стояли возле надгробий. Они переходили от одного камня к другому и разглядывали их.
– Ты заметил, здесь нет плиты с надписью Номер Четыре? – спросила Кейт.
– Вроде бы да, – ответил Болли, морщась от боли.
– И одна из плит пустая…
– Ага, – отозвался Номер Три.
– Как думаешь, почему? Может, с ней что-нибудь случилось?
Но вместо ответа Номер Три поднял здоровую руку, указывая за спину Кейт, и тихо произнёс:
– Смотри!
Кейт повернулась. В их сторону шёл Номер Пять.
– Может, он сможет тебе помочь? – в голосе Кейт прозвучала надежда. – Он же военный и должен знать, что делать. Их же учили оказывать первую помощь! Пойдём!
Кейт взяла Болли за руку и потащила за собой. Не успели они пройти и нескольких метров, как Номер Пять вдруг остановился. В его движениях было что-то странное: он качался, будто был сильно пьян. Затем они услышали его крик.
Кейт в изумлении посмотрела на Болли.
– Мне не послышалось? Он сказал «бегите»?
– Скорее, – Номер Три потянул Кейт в обратную сторону. – Уходим!
– Что происходит? От кого нужно бежать?
– От него!
Кейт впервые увидела в глазах Болли страх, и ей тоже стало страшно. Они побежали прочь от Номера Пять, но как Кейт ни тянула за собой Болли, двигались они всё медленнее и медленнее. Номер Три практически сразу перешёл на быстрый шаг, а ещё через некоторое время уже не мог идти.
– Беги, – сказал Болли Блом, выпуская руку Номера Восемь.
– Нет!
– Он убьёт нас обоих! Я не смогу тебя защитить.
– Нет!
– Не спорь! Беги к лесу, спрячься там.
– Я никуда не пойду одна! – глаза Кейт наполнились слезами. Она нырнула под руку Болли и, обхватив его, потащила в сторону леса.
Раггиро Рокка и Пауль Леманн пробирались среди деревьев. Их лица и руки были сплошь покрыты порезами. Это была та цена, которую им пришлось заплатить, чтобы забрать оружие. Теперь гонщик сжимал в руке шершавое древко самодельного копья.
Они возвращались в глубь леса. Пауль шёл впереди и пытался вновь отыскать поляну с надгробьями, но вскоре понял, что не сможет: все деревья были абсолютно одинаковыми.
Оба путника внимательно вслушивались в каждый звук, но лес сохранял молчание и не давал им никаких подсказок. Единственное, что нарушало тишину, – их собственные шаги. Поэтому, когда Хаим Кац закричал, его услышали не только Номер Три и Номер Восемь.
Гонщик и Номер Два бросились в том направлении, откуда прозвучал голос. Ловко перепрыгивая через корни и уворачиваясь от веток, Раггиро вскоре оказался возле той самой поляны, о которой рассказывал Номер Два. Вскоре, тяжело дыша, подоспел Пауль. Он встал позади гонщика, прислонившись к дереву.
– Что там? – прохрипел Номер Два.
Но гонщик ничего не ответил. Он сорвался с места и опять побежал. Пауль смотрел ему вслед. Впереди виднелись те самые надгробья, что вылезли из-под земли у него на глазах, хотя теперь астрофизик сомневался, не было ли это игрой воображения.
Фигура гонщика в ярко-красном костюме быстро отдалялась. Номер Два хотел последовать за ним, но острая боль в боку не дала этого сделать. Его дыхание только начинало восстанавливаться.
Пауль прищурился. Вдалеке он увидел людей. Одним из них был Номер Пять:
– О, нет!
Забыв об усталости, Номер Два кинулся вслед за гонщиком. Он пытался окликнуть его, но вместо крика изо рта вырывалось лишь невнятное кряхтение.
Приблизившись, Пауль понял, почему Номер Один так спешил.
Рав-серен шёл к плитам, с обратной стороны которых находились Номер Три и Номер Восемь. Девушка тащила норвежца к лесу.
Номер Два не видел их лиц, но даже на таком расстоянии ощущал исходивший от них страх. Пауль хотел помочь им, но фобофобия не позволила ему сделать это. Видимо, так всё и было задумано. Страх страха должен был стать последним элементом сценария, по которому Номер Пять убивает двух невинных. Ничто всё продумало до мелочей…
Раггиро тем временем бежал к Номеру Три и Номеру Восемь. Пауль подумал, что, даже если гонщик доберётся до них раньше рав-серена, это всё равно ничего не изменит. Номер Один тоже не сможет помочь, ведь им движет чувство вины, а не разум…
Единственное, что способно их спасти, размышлял Пауль, это лес. Они могут спрятаться в чаще, но для этого нужно время. И вдруг Пауль понял, что должен сделать. Его задача – выиграть время, то единственное, что у них у всех ещё осталось.
Пауль глубоко вздохнул и побежал наперерез Номеру Пять.
Чем чаще Другой запирал Хаима в подсознании, тем тяжелее было оттуда выбраться. В первый раз это оказалось совсем просто: достаточно было одной мысли, и темница разлетелась на осколки. Но теперь рав-серену пришлось приложить огромные усилия, чтобы вновь взглянуть на мир собственными глазами.
К тому моменту Другой миновал возвышающиеся над землёй надгробья, и теперь ничего не отделяло его от Номера Три и Номера Восемь. Хаим почувствовал, что Другой очень доволен.
Голова рав-серена повернулась, и Хаим увидел ещё двух людей. Первым был гонщик. Он направлялся к тем, кого преследовал Другой. Второй – Номер Два, двигался непосредственно к нему.
«Только не это!» – взмолился Хаим.
Хаим хотел атаковать Другого мыслями, но потом решил, что это ничего не даст. Он только выдаст себя, и тогда шансов не останется ни у кого. Нужно выжидать. Возможно, представится удачный момент, и тогда он вышвырнет эту тварь из головы, а потом найдёт её и свернет ей шею.
Другой ускорил шаг. До Номера Три и Номера Восемь оставалось совсем недалеко. У девушки почти не осталось сил, и она еле передвигала ноги.
– Не торопитесь. Вам всё равно никуда не деться…
Рав-серен видел, как гонщик пришёл на помощь Номеру Восемь. Он подхватил норвежца, и их скорость заметно увеличилась. Девушка постоянно оглядывалась и что-то говорила спутникам, кивая в сторону леса.
Другой вновь перешёл на бег, но тут на его пути возник Номер Два. Его бледное лицо не выражало ничего, кроме страха и растерянности.
– Ты правильно сделал, что пришёл к нам…
Другой притормозил и теперь медленно направлялся к Номеру Два. Тот стоял на месте и не шевелился.
– Это не ты! – крикнул Номер Два, голос его дрожал.
«Если ты знаешь, что это не я, то какого чёрта ты здесь стоишь? – подумал Номер Пять. – Беги!»
– Я знаю, каково это, – продолжал Номер Два. – Понимаю, что значит – оказаться под этим влиянием. Но с ним можно бороться!
«И как же?!»
– Он ошибается, Номер Пять. Бороться бесполезно. Ты ещё этого не понял? Мы не хотели, чтобы ты видел, как мы заберём их. Но если ты настаиваешь, Номер Пять…
– Почему ты не отвечаешь, кто ты? – спросил Хаим.
– Потому что это не имеет значения…
– Это имеет значение для меня!
– Ты не поймёшь, Номер Пять…
– Ты уже говоришь со мной! Разве сложно ответить на простой вопрос? Ты же всё равно собираешься всех нас убить!
– Мы никого не убиваем, Номер Пять. Вы все уже мертвы. Мы лишь питаемся тем, что от вас осталось.
– Значит, вот что делаешь… Пожираешь наши души?
– Называй как хочешь, Номер Пять.
– Но почему именно мы?! Почему нас восемь?
– Больше нам не надо. Только восемь.
– А что дальше? После того, как ты нас сожрёшь?
– Придут следующие.
Тем временем Другой продолжал идти к Номеру Два. Астрофизик сделал несколько шагов назад, но споткнулся и упал.
Пауль увидел, что его слова не возымели никакого эффекта. Глаза Номера Пять заволокло чёрной пеленой, и он продолжал надвигаться на него. Пришлось пятиться, но ботинки увязли в земле, отчего он повалился на траву.
«Это конец», – пронеслось в голове Пауля, когда гигантская фигура военного нависла над ним.
– Отвали от него!
Мимо Пауля пронёсся гонщик. Астрофизик заметил копьё, которое Номер Один занёс для удара. Гонщик сделал выпад, но Номер Пять с лёгкостью увернулся.
Оказавшись за спиной гонщика, рав-серен замахнулся для удара, который мог бы стать для Раггиро Рокка последним, но его рука вдруг зависла в воздухе.
Пауль вгляделся в глаза рав-серена, и увидел, что они вновь стали человеческими. Но лишь на мгновение. Этого оказалось достаточно, чтобы гонщик атаковал второй раз. Но Номер Пять снова увернулся.
Ударом ноги Хаим выбил оружие из рук гонщика. Копьё подлетело вверх, сделало несколько оборотов в воздухе и воткнулось в землю. В том месте, где остриё вошло в почву, трава мгновенно почернела.
Тем временем Раггиро, сделав пару шагов назад, выставил руки вперёд и приготовился к драке.
– Он ещё там! – крикнул Пауль.
– Что? – откликнулся Раггиро.
– Номер Пять… – Пауль не успел закончить фразу. Кулак рав-серена врезался ему в голову. Паулю показалось, что его сбил поезд. Перед глазами вспыхнули звёзды, затем всё потемнело. Последнее, что почувствовал Пауль, – как его тело бессильно падает на траву.
Хаим не смог удержать собственную руку, но ему удалось изменить угол удара. Если бы он этого не сделал, Номер Два был бы уже мёртв. Тело Хаима лучше его самого знало, что нужно делать. Оно убивало так же легко, как руки музыканта воспроизводят заученную мелодию.
Пожиратель душ повернулся к гонщику, и Хаим поймал на себе взгляд Номера Один. Точно так же на него смотрел боевик в туннеле террора перед тем, как Хаим расколол его голову о бетонную стену.
Неужели это его судьба? Убивать одного за другим. Без разбора. И врагов, и друзей… Может, он не так уж сильно и отличается от Пожирателя?
– Со всеми тебе не справиться! – закричал гонщик.
Нога военного ударила Раггиро в солнечное сплетение. Номер Один отлетел в сторону и, задыхаясь, свернулся на земле подобно улитке.
Хаим наблюдал, как Пожиратель душ медленно подходит к съёжившемуся на земле молодому человеку, берёт его голову обеими руками и приподнимает. Рав-серен узнал этот захват: так их учили сворачивать шеи.
«Нет!!!» – крикнул Хаим Пожирателю душ. Вдруг что-то сбило его тело с ног. Другой рухнул на песок и в недоумении поднял голову. В следующее мгновение ему в лицо влетел здоровенный кулак Болли Блома. Перед глазами всё вспыхнуло, и на какое-то время и Хаим, и Пожиратель перестали что-либо видеть.
Хаим вдруг понял, что чувствует нечто странное. Это была боль! Никогда ещё рав-серен ей так не радовался. Но не успел Номер Пять насладиться забытым ощущением, как Другой вновь отстранил его от управления.
В глазах опять прояснилось. Хаим увидел перед собой норвежца. Он стоял боком, выставив перед собой здоровую руку, и сжимал кулак. Его лицо выглядело измождённым, однако было видно, что он готов к бою. На лбу выступили капельки пота, ноздри широко раздувались, а челюсти были плотно сжаты.
Пожиратель душ сорвался с места. Хаим почувствовал разворот корпуса и то, как плечо оттягивается для удара…
Почувствовал!
Хаим сосредоточился и сделал рывок всем телом, похожий на тот, что иногда делаешь во сне, чтобы проснуться. Этого хватило. Номеру Три удалось увернуться и нанести ещё один мощный удар. Очередная вспышка, но Хаиму вновь не удалось в полной мере получить контроль над телом.
Читать бесплатно другие книги:
