Протокол «Сигма» Ладлэм Роберт

Глава 27

Бен попал в свою гостиницу около девяти вечера. Он был голоден, но не мог ничего есть; его трясло от чрезмерного количества кофеина. Выйдя из полицейского управления, он взял такси, поскольку о том, чтобы ездить на арендованном “Опеле” не могло быть и речи. Два окна машины выбили во время перестрелки, и кожаные сиденья густо усыпали осколки триплексного стекла.

В вестибюле было тихо, постояльцы гостиницы или еще не вернулись с обеда, или уже разошлись по своим номерам. На полу лежали, пересекаясь одна с другой, несколько ковровых дорожек в восточном стиле, а там, где их не было, сверкал идеально отполированный мраморный пол.

Консьерж, мужчина средних лет с настороженными глазами, прикрытыми очками в тонкой стальной оправе, вручил Бену ключ от комнаты, прежде чем тот успел произнести хоть одно слово.

— Благодарю вас, — сказал Бен. — Нет ли сообщений для меня? Возможно, какие-нибудь сведения от частного детектива.

Консьерж забарабанил по клавиатуре компьютера.

— Нет, сэр, только то, которое вы уже получили.

— Какое еще сообщение?

“В чем дело? — испуганно подумал он. — Я не получал никаких сообщений за все время, которое провел в Вене”.

— Я не знаю, сэр. Вам звонили несколько часов назад. — Служащий снова застучал по клавиатуре. — Этим вечером, в шесть двадцать, вы получили сообщение от оператора гостиницы.

— Не могли бы вы повторить его? — Это была или ошибка, или...

— Очень сожалею, сэр, но после того как наш гость принимает сообщение, его удаляют из системы. — Он изобразил мрачную дежурную улыбку. — Видите ли, мы не можем вечно хранить все сообщения.

Бен вошел в маленькую отделанную бронзой кабину лифта и нажал кнопку четвертого этажа. Его пальцы нервно ощупывали увесистый медный шарик, прикрепленный к ключу от номера. Вполне возможно, что агент Наварро поручила кому-нибудь из своих коллег-мужчин позвонить в гостиницу и получить переданные для него сообщения, чтобы узнать, с кем он поддерживает контакт.

Но кто мог передать сообщение? Кроме агента Наварро, его местонахождение известно только частному детективу. А детективу, конечно, звонить сейчас было слишком поздно. В этот час Ханс Хоффман вряд ли мог находиться в своем офисе.

Наварро рассуждала по поводу мотивов, которые могли у него быть, но не могла же она серьезно думать, что он убил Россиньоля. Или могла? Она должна понимать, что имеет дело вовсе не с серийным убийцей. В конце концов она же сказала, что у нее есть опыт в расследовании убийств, а значит, не могла не сообразить, кто способен на это, а кто нет.

В таком случае что же она все-таки расследует?

Могло ли быть так, что она на самом деле работала на ЦРУ или какого-нибудь седовласого ветерана этой организации, разыскивая улики, помогая ему или им скрыть свою причастность к преступлениям, и для этого переводила подозрение на него?

И оставался один факт: Гастон Россиньоль, основатель этой таинственной корпорации, которая могла иметь, но могла и не иметь отношения к ЦРУ, только что был убит. Как и Питер, единственной ошибкой которого, похоже, было обнаружение списка директоров этой самой корпорации. Могли ли их убить одни и те же люди? Это казалось очень вероятным.

Но киллеры из Америки? Из ЦРУ?..

Все это было очень трудно понять. Джимми Кавано был американцем... Но разве он не мог работать на иностранцев?

А тут еще и загадочное исчезновение Макса.

Почему он исчез? Разговор с Годвином не помог пролить свет на эту тайну. Почему Макс позвонил Годвину перед самым исчезновением?

Могло ли быть так, что отец тоже мертв?

Пришло время еще раз позвонить в Бедфорд.

Бен прошел по длинному коридору, несколько мгновений возился с ключом, затем дверь открылась. И он застыл на месте.

Свет был выключен.

Но ведь, уходя из номера, он оставил лампы зажженными. Значит, кто-то их выключил?

О, да брось ты, сказал он себе. Конечно, свет выключила горничная. Австрийцы всегда гордились своей добросовестностью.

Может быть, он выдумывает себе всякие страхи? Стал настоящим параноиком? Неужели за последние несколько дней он так переменился?

И все же...

Не входя в номер, он беззвучно закрыл дверь, повернул ключ, чтобы снова запереть замок, неслышно отошел и отправился по коридору в поисках портье или рассыльного. Никого из служащих поблизости не оказалось. Он прошел в другой конец коридора и спустился по лестнице на третий этаж. Там он увидел в противоположном конце коридора портье, выходившего из какой-то двери.

— Прошу извинить меня, — сказал Бен, быстрым шагом подойдя к нему. — Не могли бы вы мне помочь?

Молодой портье повернулся к нему. — Сэр?

— Послушайте, — сказал Бен, — я захлопнул дверь. Вы можете впустить меня в мой номер? — Он вложил портье в ладонь пятидесятишиллинговую купюру, что примерно соответствовало восьми долларам, и застенчиво добавил: — Это у меня уже второй раз. Очень не хочется снова спускаться к консьержу. Мой номер на следующем этаже. Четыре-шестнадцать.

— О да, сэр, конечно. Прошу, один момент... — Юноша быстро осмотрел ключи, прикрепленные к большому кольцу, висевшему у него на поясе. — Да, сэр, сейчас.

Они поднялись в лифте на четвертый этаж. Портье открыл дверь с номером 416. Чувствуя себя несколько глуповато, Бен стоял у него за спиной и чуть сбоку, чтобы можно было видеть часть помещения, не будучи сразу замеченным тем, кто мог там находиться.

И он увидел тень, силуэт! На фоне света, падавшего из приоткрытой двери ванной, вырисовывалась мужская фигура. Человек немного присел, направляя длинноствольный пистолет на дверь!

В следующее мгновение он повернулся, и Бен рассмотрел его лицо. Это был тот самый убийца, который пытался убить его несколько часов назад перед виллой Юргена Ленца! Убийца из швейцарской гостиницы.

Человек, убивший его брата.

— Нет! — завопил портье и кинулся бежать по коридору. На мгновение убийца растерялся — он ожидал появления Бена, а не служащего гостиницы, одетого в униформу. Этого мгновения Бену хватило для того, чтобы тоже броситься наутек. Позади него раздалось несколько негромких хлопков выстрелов и куда более громких ударов пуль о стену. Крики портье стали еще громче и страшнее, выстрелы послышались снова, уже ближе, а затем Бен услышал топот бегущего убийцы и прибавил ходу.

Прямо перед ним находился выход на лестницу, но Бен, не задумываясь, отказался от этого пути — ему совершенно не улыбалось оказаться на лестничной клетке с догоняющим его киллером. Вместо этого он метнулся за угол, увидел открытую дверь номера, возле которой стояла тележка горничной, вскочил в комнату, быстро закрыв за собой дверь. Прижимаясь к двери спиной, он пытался сообразить, видел ли убийца, что он вошел сюда. Он услышал приглушенные торопливые шаги: убийца пробежал мимо. Он слышал крик портье, громко призывавшего на помощь; судя по голосу, парень не пострадал, и от этого Бену стало чуть полегче.

В комнате раздался крик! Бен увидел испуганно забившуюся в угол маленькую темнокожую горничную, одетую в легкий синий форменный халатик.

— Тише! — прошипел он.

— Кто вы такой? — не помня себя от страха, выдохнула горничная. Она говорила по-английски с очень сильным неизвестно каким акцентом. — Пожалуйста, не убивайте меня!

— Тише, — повторил Бен. — На пол! Если не будешь шуметь, ничего плохого с тобой не случится!

Девушка опустилась на ковролиновый пол, чуть слышно поскуливая от ужаса.

— Спички! — вполголоса рявкнул Бен. — Мне нужны спички!

— В пепельнице! Вот, пожалуйста... на столе, рядом с телевизором!

Бен нашел спички, а затем окинул взглядом комнату и сразу же заметил закрепленный на потолке датчик пожарной сигнализации. Такие, как он знал, извещали о наличии в помещении дыма, а также реагировали даже на небольшой нагрев. Встав на стул, он зажег спичку и поднес ее к коротенькому конусу. Уже через несколько секунд в номере и в коридоре завыли сирены пожарной тревоги — резкий металлический звук, прерывавшийся регулярными короткими интервалами. Вой раздавался повсюду! В коридоре послышались испуганные крики постояльцев, выбегавших из своих номеров. Еще через несколько секунд из проходивших под потолком труб системы автоматического пожаротушения полилась вода; тонкие струйки, направленные в разные стороны, ударили в ковер и на кровать. Как только Бен приоткрыл дверь, чтобы высунуться и быстро осмотреться, девушка снова закричала. В коридоре творилось черт знает что, люди метались во все стороны, возбужденно жестикулировали, что-то кричали друг другу, а автоматика безжалостно поливала их сверху водой. Бен выскочил из комнаты и присоединился к взбудораженной толпе, устремившейся на лестничную клетку. По всем правилам, главная лестница, начинавшаяся возле парадного входа, должна была иметь дополнительный выход на другую улицу или боковой проезд.

Запасной выход с лестничной клетки открывался в темный коридор, освещенный только мигающими и жужжащими люминесцентными трубками, прикрепленными под потолком, но этого света было вполне достаточно для того, чтобы разглядеть двустворчатую дверь гостиничной кухни. Бен кинулся туда, не задерживаясь, распахнул дверь и увидел неподалеку то, на что рассчитывал, — служебный вход. Подбежав к двери, он почувствовал дуновение холодного воздуха, пробивавшегося снаружи в щели, отодвинул тяжелый стальной засов и с усилием открыл массивную дверь. Пологий пандус вел вниз, в узкий проулок, заставленный мусорными баками. Бен поспешно сбежал вниз — издалека доносились быстро приближавшиеся звуки сирен пожарных машин — и скрылся в темном переулке.

Через двадцать минут Бен подошел к лишенному каких-либо особых примет американскому отелю, неотличимому от остальных элементов международной сети, частицей которой он и являлся — высокому современному зданию, стоявшему над Дунайским каналом на дальней стороне Штадтпарка. Он уверенно прошел через вестибюль к лифтам. Несомненно, так не мог идти никто, кроме полноправного постояльца гостиницы.

Постучал в дверь номера 1423.

Специальный агент Анна Наварро повернула ключ и открыла дверь. Она была одета в длинную фланелевую ночную рубашку, косметики на лице не было, и все же она оставалась ослепительно прекрасной.

— Мне кажется, что я готов сотрудничать с вами, — сказал Бен.

Анна Наварро угостила Хартмана выпивкой, взяв из бара крошечную бутылочку виски, маленькую зеленую бутылку минеральной воды и положив в стакан несколько миниатюрных кубиков льда из крошечного морозильника. Она держалась, если это, конечно, возможно, даже более деловито, чем в управлении полиции. Поверх своей длинной фланелевой ночной рубашки она надела белый махровый халат. “Вероятно, ей не по себе, — подумал Бен, — из-за того, что в номере совсем рядом с нею находится незнакомый мужчина, а она одета для сна”.

Бен с благодарностью взял стакан. Напиток оказался очень слабым. Женщина явно не принадлежала к любителям спиртного. Но при том потрясенном состоянии, в каком он находился, выпивка была ему просто необходима, и он сразу почувствовал некоторое облегчение.

Несмотря на то что в номере имелся диван, на который хозяйка усадила Бена, помещение совершенно не было приспособлено для приема посетителей. Анна сначала устроилась на краю кровати, но потом решила пересесть в кресло, которое она поставила под углом к дивану.

Большое, без переплета оконное стекло казалось черным холстом, на котором написана картина художника-пуантилиста. Отсюда, с большой высоты, была хорошо видна залитая неоновым светом Вена, огни города мерцали под звездным небом.

Наварро наклонилась вперед, скрестив ноги. Она сидела босиком; ее ступни были изящными, с высоким подъемом. Ногти пальцев ног покрыты лаком.

— Так вы считаете, что это тот же самый парень? — Той резкости, которая звучала в ее голосе во время допроса, теперь и в помине не было.

Бен сделал еще глоток.

— Уверен в этом. Я никогда не забуду его лицо.

Она вздохнула.

— А я-то надеялась, что по крайней мере серьезно ранила его. Судя по всему, что я о нем слышала, этот парень невероятно опасен. А то, что он устроил с четырьмя полицейскими — просто поразительно. Действовал, словно автомат. Вам повезло. Или, пожалуй, лучше будет сказать, что вы оказались молодцом — почувствовали, что в номере что-то не так, воспользовались служащим гостиницы, чтобы смутить нашего друга, вывести его из равновесия и тем самым выиграть время для бегства. Хорошо сделано.

Бен смущенно пожал плечами, хотя в глубине души чувствовал удовлетворение от этого неожиданного комплимента.

— Вам что-нибудь известно о нем?

— Я читала его досье, но оно очень неполное. Он, как полагают, живет в Англии, вероятно, в Лондоне.

— Он англичанин?

— Бывший агент штази, восточногерманской разведки. Их полевые агенты отличались изумительной выучкой. И считались, пожалуй, самыми безжалостными. Впрочем, он, кажется, давным-давно покинул эту организацию.

— Что же он делает, обитая в Англии?

— Кто знает? Возможно, скрывается от немецких властей, как большинство его экс-коллег. Мы не знаем даже, является ли он наемным убийцей или состоит на службе у какой-то организации с разнообразными интересами.

— Его имя?

— Если я не ошибаюсь, Фоглер. Ханс Фоглер. Очевидно, приехал сюда, так сказать, по работе.

По работе. Я следующий. Бен почувствовал, что на него накатило оцепенение.

— Вы сказали, что, возможно, он состоит на службе в какой-то организации.

— Так мы говорим, когда нам еще неясна вся картина. — Она облизнула губы. — Вы тоже можете состоять на службе в какой-нибудь организации, причем я не имею в виду “Хартманс Капитал Менеджмент”.

— Вы мне все еще не верите?

— А кто вы такой? Что вам нужно на самом деле?

— Ну, валяйте, валяйте! — сердито воскликнул он. — Только не говорите мне, что ваши парни не составили на меня какого-нибудь дурацкого досье!

Она сверкнула глазами.

— Все, что мне о вас известно, это отдельные факты без какого-либо логического объяснения, связывающего их вместе. Вы говорите, что находились в Цюрихе, когда внезапно появился некто из вашего прошлого и попытался убить вас, но вместо этого сам оказался убитым. К тому же его тело исчезло. Еще я знаю, что вы прибыли в Швейцарию незаконно. Затем множество ваших отпечатков пальцев оказывается в разных местах дома банкира по имени Россиньоль, который, по вашим словам, был уже мертв, когда вы попали в дом. Вы носите с собой оружие, но отказываетесь говорить, где и зачем взяли его.

Бен слушал молча, не пытаясь перебить Анну или что-нибудь возразить ей.

— Зачем вы встречались с этим Ленцем, сыном известного нациста?

Бен несколько раз моргнул, пытаясь сообразить, много ли можно сказать. Но, прежде чем он смог сформулировать ответ, она продолжила свой монолог:

— Я очень хочу это узнать. Что у Ленца общего с Россиньолем?

Бен допил свое виски.

— Мой брат... — начал он.

— Тот, который умер четыре года назад?

— Да, так я считал. Но оказалось, что он был жив и скрывался от каких-то очень опасных людей. Он не знал точно, кто они такие; и я тоже все еще не знаю. Какое-то тайное объединение промышленников или их потомков, а может быть, наемники ЦРУ, или что-нибудь совершенно иное — кто знает? Но, судя по всему, брат раскрыл список имен...

Карамельного цвета глаза агента Наварро широко раскрылись.

— Какой список?

— Очень старый.

Ее лицо вспыхнуло.

— Где же он раздобыл этот список?

— Он натолкнулся на него в архиве одного швейцарского банка.

— Швейцарского банка?

— Это список членов правления корпорации, которая была основана в последние дни Второй мировой войны.

— Боже правый, — беззвучно выдохнула Анна. — Так вот в чем дело.

Бен вынул из нагрудного кармана грязный сложенный листок бумаги и протянул ей...

— Извините, что он не очень чистый. Я хранил его в ботинке. Прятал от таких людей, как вы.

Она просмотрела список и нахмурилась.

— Макс Хартман. Ваш отец?

— Увы.

— Он рассказывал вам об этой корпорации?

— Никогда. Мой брат случайно натолкнулся на нее.

— Но разве ваш отец не был уцелевшей жертвой Холокоста?

— Теперь мы подошли к вопросу ценой в шестьдесят четыре тысячи долларов, — отделался Бен шуткой вместо ответа.

— Были ли у него какие-нибудь отметки — татуировка или что-нибудь в этом роде?

— Татуировка? Их делали в Аушвице. А в Дахау — нет.

Анна, казалось, не слушала его.

— Мой Бог, — прошептала она. — Цепочка таинственных убийств... Здесь же все они названы. — Создавалось впечатление, что она говорит не с ним, а обращается сама к себе. — Россиньоль... Проспери... Рамаго... Они все здесь. Нет, они не все входят в мой список. Частично списки пересекаются, но... — Она посмотрела на Бена. — Что вы надеялись узнать у Россиньоля?

Интересно, на что она наткнулась?

— Я думал, что он мог знать, почему был убит мой брат и кто это сделал.

— Но его самого убили раньше, чем вы добрались до него.

— Похоже на то.

— Вы изучали эту самую компанию “Сигма”, пытались обнаружить ее концы, проследить ее историю?

Бен кивнул.

— Но так ничего и не выяснил. И, между прочим, не исключено, что она вообще никогда не существовала, если вы понимаете, что я имею в виду. — Увидев, что женщина нахмурилась, он добавил: — Фиктивная организация, нечто вроде компании-прикрытия.

— Какого же рода? Бен покачал головой.

— Я не знаю. Возможно, что-нибудь, связанное с американской военной разведкой.

Он рассказал о том, что так тревожило Ленца.

— Не думаю, что соглашусь с этим.

— Почему же?

— Не забывайте, что я работаю на правительство. Среди бюрократии не легче сохранить секрет, чем удержать воду в решете. Им ни за что не удалось бы скоординировать ряд убийств таким образом, чтобы об этом не узнал весь мир.

— В таком случае какую же вы видите связь? Я имею в виду, кроме самой очевидной.

— Я не знаю, много ли могу сказать вам.

— Посудите сами, — горячо воскликнул Бен, — если мы намерены делиться информацией, если мы собираемся помогать друг другу, то вам уже некуда отступать. Вы должны верить мне.

Она задумчиво кивнула, а затем, казалось, приняла решение.

— С одной стороны, среди них нет или не было ни одного ночного сторожа, можете мне поверить. У каждого имелось солидное состояние; по крайней мере у большинства. Единственный, кто вел скромную жизнь, по крайней мере из тех, кого я видела, все равно имел кучу денег в банке. — Анна в общих чертах рассказала Бену о своем расследовании.

— Вы сказали, что один из них работал на Чарльза Хайсмита, правильно? Получается, что существуют эти ваши титаны, а также парни, работающие на них, их доверенные лейтенанты и тому подобное. А давным-давно, в 1945 году или чуть позже, Аллен Даллес устроил им всем проверку, потому что они все играли в одной команде, а Даллес не любил получать сюрпризы от партнеров.

— И все равно самый главный вопрос остается без ответа. В чем заключается игра? Почему была сформирована “Сигма”? С какой целью?

— Возможно, объяснение очень простое, — сказал Бен. — В сорок четвертом, сорок пятом годах группа магнатов вознамерилась перекачать огромное количество денег из Третьего рейха. Они возместили весь свой ущерб, понесенный во время войны, и даже стали еще богаче. У этих парней особый образ мыслей, и они, вероятно, просто сказали себе, что вернули то, что должно было принадлежать им.

Его слова, казалось, несколько озадачили Анну. Она тяжело вздохнула.

— Ладно. Впрочем, остается кое-что, плохо укладывающееся в эту схему. Есть люди, которые вплоть до самой смерти, последовавшей считанные дни тому назад, получали большие регулярные платежи. Телеграфные переводы на их банковские счета. Суммы от четверти до полумиллиона долларов.

— Откуда?

— Начисто отмытые. Мы не знаем происхождения этих денег, нам известно лишь последнее звено в той цепочке, по которой они прошли, — такие места, как Каймановы острова, острова Терке и Кайкос и т.п.

— Страны налогового рая, — заметил Бен.

— Совершенно верно. Кроме того, у них совершенно невозможно получить какую бы то ни было информацию.

— Совсем не обязательно, — сказал Бен. — Зависит от того, с кем вы там знакомы. И еще от того, согласны ли вы немного обойти закон. Позолотить ручку-другую.

— Мы не нарушаем законы. — Агент Наварро произнесла эти слова с почти надменной гордостью.

— Именно поэтому вы и не знаете ни черта о том, откуда брались эти деньги.

На лице Анны появилось ошарашенное выражение, как будто он хлопнул ее по лицу. Но в следующую секунду она рассмеялась.

— Что вам известно об отмывании денег?

— Лично я этим не занимаюсь, если вы имеете в виду именно это, но у моей компании есть оффшорное отделение, которое управляет фондами — чтобы избежать налогов, правительственных инструкций и тому подобного. У меня также были клиенты, которые очень хорошо умеют скрывать свои активы от таких людей, как вы. Я знаком с людьми, которые могут получить информацию из оффшорных банков. Они специализируются на этом. Управляют огромными состояниями. Они способны выкопать финансовую информацию из любой точки мира; благодаря своим личным связям и тому, что они знают, кому нужно платить.

— Что вы скажете насчет того, чтобы поработать вместе со мной по этому делу? — спросила Анна, помолчав несколько секунд. — Разумеется, неофициально.

— Сформулируйте, пожалуйста, поточнее, что вы имеете в виду, — попросил изумленный Бен.

— Делиться информацией. Наши интересы во многом совпадают. Вы хотите знать, кто убил вашего брата и почему. Я хочу знать, кто убивает стариков.

“Можно ли ей доверять?” — спросил себя Бен. Не могло ли это предложение оказаться уловкой? Чего она хотела на самом деле?

— Вы думаете, что убийцы одни и те же? И что они расправились и с моим братом, и с этими людьми из вашего списка?

— Теперь я в этом совершенно уверена. Вся сходится, все кусочки мозаики складываются в общую картину.

— А что от этого выиграю я? — он пристально посмотрел на женщину, но тут же смягчил тяжелый взгляд улыбкой.

— Вы не приобретете никакого официального статуса, позвольте мне сказать вам об этом совершенно прямо. Возможно, получите небольшую дополнительную защиту. Посмотрите на это с такой стороны: вас уже не один раз пытались убить. Как долго вам будет продолжать везти?

— А если я стану прижиматься к вам, то опасность уменьшится?

— Возможно. А у вас есть идея получше? В конце концов это вы пришли ко мне в гостиницу. Так или иначе, но полицейские-то забрали вашу пушку, верно?

— Верно.

— Я уверен, что вы понимаете мои колебания — ведь совсем недавно вы угрожали мне тюрьмой.

— Послушайте, вы в полном праве вернуться к себе в отель. Желаю спокойной ночи.

— Один — ноль в вашу пользу. Вы делаете щедрое предложение. Возможно, что я все же окажусь настолько глуп, что откажусь от него. Я... Я не знаю.

— Что ж, в таком случае оставим решение на утро. А теперь пора спать.

— Спать?

Анна окинула комнату взглядом.

— Я...

— Я позвоню распорядителю и закажу себе номер.

— Сомневаюсь, что вам это удастся. Здесь проходит какая-то конференция, и отель забит под завязку. Я получила один из последних свободных номеров. Почему бы вам не лечь на диване?

Он быстро взглянул на нее. Могло ли быть так, чтобы опасающаяся за его жизнь специальный агент Наварро действительно просто так предложила ему провести ночь в ее комнате? Нет, не стоит себя обманывать. Язык ее тела, непроизносимые вслух сигналы четко дали ему понять: она действительно пригласила его именно укрыться от опасности в ее номере, а не забраться к ней в кровать.

— Благодарю вас, — сказал он.

— И еще одна вещь: диван, наверно, окажется коротким для вас.

— Поверьте, мне приходилось ночевать в куда худших условиях.

Она встала, подошла к шкафу, достала одеяло и вручила ему.

— Утром можно будет попросить горничную принести зубную щетку. А потом забрать из гостиницы ваши одежду и багаж.

— Вообще-то я не планировал возвращаться туда.

— Это действительно не слишком хорошая идея. Я приму меры. — Анна, казалось, поняла, что стояла слишком близко к нему, и немного попятилась неожиданно неловким движением. — Что ж, а теперь я собираюсь лечь спать, — сказала она.

Внезапно в его голове прояснилась мысль, которая маячила на заднем плане всех его сегодняшних размышлений с тех пор, как он вышел из виллы Ленца.

— В этом городе живет Якоб Зонненфельд, старый охотник на нацистов, не так ли?

Анна повернулась к нему.

— Очень может быть.

— Я совсем недавно где-то читал, что он пусть и старик, но голова у него все еще совершенно светлая. Плюс к тому у него, вероятно, должны иметься обширные досье. Я подумал...

— Вы рассчитываете, что он согласится встретиться с вами?

— Я думаю, что стоит попытаться.

— Если отправитесь к нему, будьте поосторожнее. Примите все возможные меры. Не позволяйте никому выследить вас. Ради безопасности старика.

— Я с радостью приму любой совет, какой вы захотите мне дать.

Пока Анна готовилась лечь, Бен по своему сотовому позвонил в Бедфорд.

Ему ответила миссис Уолш. Судя по голосу, она очень волновалась.

— Нет, Бенджамин, я все так же ничего не знаю. Ничего! Он, похоже, исчез бесследно. Я... Да, я обратилась в полицию. Я не в силах больше ничего придумать!

Бен почувствовал, что у него началась ноющая головная боль: напряжение, на некоторое время оставившее его, снова вернулось. Борясь с дрожью, он пробормотал несколько пустых успокоительных фраз и выключил телефон. Затем он снял куртку, повесил ее на спинку стула и, как был, в слаксах и рубашке, лег на диван и накинул на себя одеяло.

Что могло означать это исчезновение его отца без единого слова кому бы то ни было? Он добровольно сел в лимузин, значит, это не было похищением. Возможно, он знал, куда отправлялся.

Но где же он может находиться?

Бен принялся возиться на диване, пытаясь устроиться поудобнее, но убедился, что Наварро была права — диван оказался на дюйм или два короче, чем нужно. Он видел, что она сидит на кровати и при свете ночной лампы читает какие-то бумаги. Ее красивые карие глаза были освещены.

— Это касалось вашего отца? — спросила она. — Извините, я знаю, что подслушивать нехорошо, но...

— Все в порядке. Да, мой отец исчез несколько дней назад. Уехал на лимузине в аэропорт, и с тех пор никто его не видел и не слышал.

Анна закрыла папку и выпрямилась.

— Возможно, это похищение. В таком случае этим должны заняться федеральные власти.

Бен сглотнул слюну и почувствовал, что во рту у него внезапно пересохло. А не могли ли отца и впрямь похитить?

— Расскажите мне все, что вы знаете, — сказала Анна.

Телефон зазвонил через несколько часов, разбудив их обоих.