Спящие красавицы Кинг Стивен

Глава 5

Тиг Мерфи был первым офицером, которому Клинт рассказал правду об Эви, и о том, что она сказала: все, кажется, зависит от того, сможет ли Клинт сохранить ей жизнь, но она будет участвовать в этом деле не больше, чем Иисус, представший перед Понтием Пилатом. Клинт закончил словами:

— Я соврал, потому что не мог заставить себя сказать правду. Правда так велика, что просто застряла у меня в глотке.

— Угу. Вы знаете, что я преподавал историю в старшей школе, Док? — И действительно, взгляд Тига вызвал у Клинта неприятные воспоминания из его тинэйджерской жизни. Это был взгляд учителя, сомневающегося в твоем пропуске в спортивный зал. Это был взгляд человека, желающего убедиться, не расширены ли твои зрачки.

— Да, я это знаю, — сказал Клинт. Он затащил офицера в прачечную, где они могли поговорить наедине.

— Я был первым человеком в моей семье, который смог закончить колледж. Заламывание рук в женской тюрьме вряд ли было для меня шагом вперед. Но, знаете, я видел, как вы заботитесь об этих девчонках. И я знаю, что, несмотря на то, что многие из них сделали плохие вещи, большинство не испорчены до конца. Да, я хочу помочь… — офицер поморщился и потер рукой редеющие волосы на висках. Вы могли ясно видеть, что он был учителем, представить, как он ходит вокруг кафедры, рассказывая об огромной разнице между легендой о Хэтфилдах и Маккоях и исторических фактах вражды,[287] как его пальцы все сильнее и сильнее потирают виски, пока он, с волнением и энтузиазмом, погружается в тему лекции.

— Так помоги, — сказал Клинт. Если бы ни один из офицеров не согласился остаться, он попытался бы удержать тюрьму и без них, и наверняка бы потерпел неудачу. Терри Кумбс и новый парень руководили остатками полицейских сил. Они могли бы подбить и других мужчин города, если на то возникнет необходимость. Клинт видел, как Фрэнк Джиари смотрел на заборы и ворота в поисках слабых мест.

— Вы, правда, верите в это? Думаете, она — колдунья? — Тиг произнес слово колдунья, как Джаред произносил слово серьезно — как в: «Вы серьезно хотите увидеть мою домашнюю работу?»

— Я верю, что у нее есть какое-то влияние на то, что происходит, и, что еще более важно, я верю, что люди вне стен этой тюрьмы в это верят.

— Вы действительно верите, что она колдунья. — Тиг опять одарил его взглядом все подозревающего учителя, типа: Парень, а ты часом не обкурился?

— Вообще-то, да, — сказал Клинт и поднял руку, чтобы Тиг помолчал, хотя бы мгновенье. — Но даже если я ошибаюсь, мы должны удержать эту тюрьму. Это наша обязанность. Мы должны защищать каждого из наших заключенных. Я не разрешу Терри Кумбсу с его фляжкой, или Фрэнку Джиари, или кому-либо еще, даже поговорить с Евой Блэк. Ты ее слышал. Несет она бред или нет, она обладает гениальной способностью бесить людей. Она будет продолжать это делать, пока кто-то не потеряет разум и не убьет ее. Кто-то или все вместе. Сжигание на костре с повестки дня не снимается.

— Вы не верите в это.

— Вообще-то, верю. Бригады Пылеуловителей тебе о чем-нибудь говорят?

Тиг прислонился к одной из промышленных стиральных машин.

— Хорошо.

Клинт обнял его.

— Спасибо.

— Ну, это все же моя работа, хоть и глупая, вы же знаете, не стоит благодарности. Как думаете, сколько нам нужно продержаться?

— Не долго. Максимум, несколько дней. Как бы там ни было, она так говорит. — Он понял, что говорит о Еве Блэк, как древний грек говорил о злобном божестве. Это было возмутительно, и все же очень похоже на правду.

— Подождите-подождите-подождите, — сказал Рэнд Куигли, после того, как Клинт пересказал все во второй раз. — Она собирается покончить с этим миром, если мы позволим копам ее забрать?

Это было почти в точности то, во что верил Клинт, но он предпочитал некоторую утонченность.

— Мы просто не можем позволить местным полицейским увезти ее, Рэнд. Суть в этом.

Бледно-карие глаза Рэнда моргнули за толстыми линзами его очков в квадратной оправе, а его черные брови сошлись на переносице, как дородные гусеницы. — А что насчет ЦКЗ? Я думал, вы разговариваете с ЦКЗ?

Тиг пришел на помощь.

— ЦКЗ было дерьмом. Док придумал это, чтобы мы остались.

На этом моменте Рэнд начинает артачиться, подумал Клинт, и все заканчивается. Но Рэнд только коротко посмотрел на Клинта, а затем повернулся к Тигу.

— До них ничего не дошло?

— Нет, — сказал Клинт.

— Ничегошеньки?

— Ну, пару раз мне ответил автоответчик.

— Бля, — сказал Рэнд. — Это пиздец.

— Ты сам это сказал, дружище, — заметил Тиг. — Мы все еще можем рассчитывать на тебя? Если кто-то захочет что-то начать?

— Да, — сказал Рэнд, его голос звучал обиженно. — Конечно. Они управляют городом, мы управляем тюрьмой. Вот как это должно быть.

Веттермор был следующим. Изложенный план действий внес немного разнообразия в его грустные думы.

— Меня совсем не удивило бы, если бы Девушка-воин, Убийца наркоманов была колдуньей. Я даже не удивлюсь, если кролики выпрыгнут из карманных часов и начнут прыгать по лужайке. То, что вы мне говорите, не безумнее Авроры. Для меня это ничего не меняет. Я здесь до расхода.

А вот Скотт Хьюз, в свои девятнадцать самый младший из команды, сдал ключи, пистолет, шокер и все остальное снаряжение. Если ЦКЗ не собирался забирать Еву Блэк, он не останется. Он не был чьим-то белым рыцарем; он был обычным христианином, которого крестили в лютеранской церкви прямо здесь, в Дулинге, и он не хочет пропустить воскресную проповедь.

— Вы мне нравитесь, ребята. Вы не похожи ни на Петерса, ни на других подобных херов в этом месте. И меня нисколько не волнует, что Билли — гей или что Рэнд — слегка пришибленный. Вы, ребята, в порядке.

Клинт и Тиг проследовали за ним через входную дверь тюрьмы и вышли во двор, чтобы попытаться переубедить.

— И Тиг, ты всегда был крутым. Вы тоже в порядке, доктор Норкросс. Но я здесь не собираюсь подыхать.

— Разве кто-то говорил о смерти? — Спросил Клинт.

Юноша прыгнул в свой пикап, обутый в огромные зимние покрышки.

— Вернитесь к реальности. Вы знаете кого-нибудь в этом городе, у кого нет пистолета? Вы знаете кого-нибудь в этом городе, у кого нет двух или даже трех?

Это было правдой. Даже в пригороде Аппалачей (пригородом его можно было назвать с большой натяжкой; у них, в Дулинге, были Фут Локер[288] и Шопуэлл, но ближайший кинотеатр был только в Орле), почти у каждого был пистолет.

— И я был в департаменте шерифа, доктор Норкросс. У них там стойки с М4.[289] Другие штуки тоже есть. Линчеватели наверняка появятся здесь после похода в оружейную комнату полицейского участка. Без обид, но вы с Тигом можете взять те Моссберги,[290] которые мы храним в нашей оружейке, и засунуть их в свои задницы.

Тиг стоял плечом к плечу с Клинтом.

— Так ты просто собираешься свалить?

— Да, — сказал Хьюз. — Я просто собираюсь свалить. И кто-то должен открыть для меня ворота.

— Блин, Тиг, — сказал Клинт, и это было сигналом.

Тиг вздохнув, извинился перед Скоттом Хьюзом:

— Я чувствую себя ужасно из-за этого, мужик — и вырубил коллегу своим шокером.

Это был вопрос, который они обсудили заранее. Отпустить Скотта, значило нажить себе серьезные проблемы. Они не могли позволить кому-то рассказать горожанам, что их так мало, или описать все имеющееся в наличии оружие. Потому что Скотт был прав, тюремная оружейная комната не производила впечатления: десяток дробовиков Моссберг 590, курам на смех, и личное оружие каждого офицера — пистолет 45 калибра.

Двое мужчин стояли над коллегой, корчившимся на асфальте тюремной стоянки. Клинту сразу вспомнился задний двор Буртеллов, Пятничные Ночные Бои, его приемный брат Джейсон, лежавший голой грудью на цементном патио у грязных кроссовок Клинта. Под глазами Джейсона были красные круги — отпечатки кулаков Клинта. Кровавые сопли текли из носа Джейсона, а он продолжал бормотать: Все в порядке, Клинт. Взрослые веселились во всю — смех с газонных стульев разносился на всю округу — стукаясь банками Фальстаффа.[291] Тогда Клинт выиграл молочный коктейль. Что он выиграл на этот раз?

— Ну, блин, мы это сделали, — сказал Тиг. Три дня назад, когда им пришлось иметь дело с Петерсом, Тиг выглядел, как человек в муках аллергической реакции, вызванной перееданием жареных моллюсков. Теперь он выглядел, как будто у него была изжога. Он опустился на колени, перевернул Скотта и связал запястья за спиной. — Как насчет того, чтобы поместить его в камеру в Крыле В, Док?

— Пойдёт, я думаю. — Клинт даже не задумывался о том, куда поместить Скотта, что точно не вселяло уверенности в его способность справиться с развивающейся ситуацией. Он присел, чтобы схватить одну из подмышек Хьюза и помочь Тигу поднять его на ноги, чтобы они могли завести его внутрь.

— Господа, — раздался голос прямо за воротами. Это был женский голос, полный решимости, измождения… и восторга. — Можете ли вы сохранить эту позу? Я хочу запечатлеть этот ракурс.

Оба мужчины посмотрели вверх, с выражением полного осознания своей вины; они были похожи на двух мафиози, пытающихся избавиться от трупа. Микаэла еще больше обрадовалась, когда пересмотрела свое первое фото. Фотокамера, которую она носила в кошельке, была всего лишь дешевеньким Никоном, но изображение вышло четким. Идеально.

— Йо-хо-хо, вы, грязные пираты! — Прогнусавил Гарт Фликингер. — Что вы здесь делаете, скажите на милость? — Он настоял на остановке на близлежащем живописном плато, чтобы попробовать Фиолетовую Молнию, и сейчас чувствовал себя бодряком. Микки, казалось, поймала второе дыхание. Или, может быть, теперь это было четвертое или пятое.

— Черт возьми, Док, — сказал Тиг. — Вот мы попали, пиздец.

Клинт не ответил. Он стоял, держа Скотта Хьюза и разглядывая пришельцев, стоящих перед потрепанным Мерседесом. Как будто внутри его головы показывали странное обратное кино, когда вещи собираются вместе, а не разваливаются. Может быть, именно так истинное вдохновение приходит к великому ученому или философу. Он надеялся на это. Клинт бросил Скотта, и дезориентированный офицер выдал недовольный стон.

— Еще один! — Сказала Микаэла. И щелкнула затвором. — И еще! Хорошо! Прекрасно! А теперь что именно вы, ребята, здесь делаете?

— Божья кровь, это мятеж! — Хныкал Гарт, выдавая то, что должно было бы, по его мнению, быть имитацией голоса капитана Джека Воробья в Пиратах Карибского моря. — Они довели своего товарища до бессознательного состояния, и скоро заставят его ходить по рее! Каррамба!

— Заткнись, — сказала Микаэла. Она схватилась за ворота — не под электрическим током, к счастью для нее — и потрясла их. — Это как-то связано с той женщиной?

— Мы в такой жопе. — Тиг произнес это, как будто бы находился под сильным впечатлением.

— Открой ворота, — сказал Клинт.

— Что…?

— Сделай это.

Тиг подошел к въездным воротам, остановившись лишь однажды, чтобы с сомнением взглянуть через плечо на Клинта, который еще раз кивнул, и двинулся дальше. Клинт подошел к воротам, игнорируя непрекращающиеся щелчки фотокамеры молодой женщины. Ее глаза были красными, чего и следовало ожидать после четырех дней и трех ночей бодрствования, но и глаза ее спутника были такими же красными. Клинт подозревал, что они принимали незаконные стимуляторы. В муках его внезапного вдохновения, это было наименьшей из его проблем.

— Вы дочь Дженис, — сказал он. — Репортер.

— Это верно, Микаэла Коутс. Микаэла Морган, для большой зрительской аудитории. И, как я понимаю, вы доктор Клинтон Норкросс.

— Мы встречались? — Клинт этого не помнил.

— Я брала у вас интервью для школьной газеты. Восемь или девять лет назад.

— И как, вам понравилось? — Спросил он. Боже, какой же он старый, стареет с каждой минутой.

Микаэла неопределенно помахала рукой.

— Я подумала, что это немного странно, что вам так нравится работать в тюрьме. В тюрьме, рядом с моей мамой. Но не обращайте внимания, что насчет женщины? Ее зовут Ева Блэк? Она на самом деле засыпает, а потом спокойно просыпается? Потому что это то, что я слышала.

— Ева Блэк — это имя ей идет, сказал Клинт — И да, она действительно засыпает и просыпается нормальной. Хотя не так уж и много в ней кажется нормальным. — Он испытал головокружение, как человек, идущий с завязанными глазами. — Вы хотите взять у нее интервью?

— Вы шутите? — На данный момент Микаэла была совсем не сонной. Она выглядела разгоряченной от волнения. Наружные и внутренние ворота начали открываться. Гарт зацепил руку Микаэлы и попытался вступить в мертвое пространство между ними, но Клинт предупредительно поднял руку.

— Есть условия.

— Назовите их, — быстро сказала Микаэла, — хотя, учитывая фотографии, которые есть у меня в камере, вы, возможно, не захотите быть слишком жадным.

Клинт спросил:

— Вы видели поблизости полицейскую машину шерифа?

Гарт и Микаэла покачали головой. Полицейской машины пока не было. Никто не следит за подъездной дорогой, ведущей от Западной Лавин. Это была хитрость, которую Джиари упустил, по крайней мере, на теперешний момент, но Клинт не был сильно удивлен. С Терри Кумбсом, ищущим утехи в стакане, его номеру второму, мистеру собаколову приходится играть в догонялки. Но Клинт не думал, что это надолго. Возможно, кто-то уже в пути. По факту, его прошлая мысль о том, чтобы выехать из тюрьмы, купить пиццу и поужинать вместе с Джаредом была сумасшествием. Джиари, возможно нисколько не заботит, что кто-то войдет в тюрьму, но он наверняка не захочет, чтобы кто-то оттуда вышел. Проблемный руководитель-врач, например. Или еще Эви Блэк, которую возможно вывезти в автозаке.[292]

— Ваши условия? — Спросила Микаэла.

— Это должно быть быстро, — сказал Клинт. — И если вы услышите, что я думаю, что вы услышите, и увидите, что я думаю, что вы увидите, вы должны мне помочь.

— Помочь с чем? — Спросил Тиг, присоединившись к ним.

— Подкрепление, — сказал Клинт. — Оружие. — Он остановился. — И мой сын. Мне нужен мой сын.

В Олимпии не было пирогов. Женщина, делавшая их ранее, спала в комнате отдыха, завернутая в кокон. Гас Верин, принимая заказ помощников шерифа, жаловался, что у него чертовски не хватает рабочих рук.

— Там вроде бы был торт-мороженое, где-то в глубине морозильной камеры, но я не могу за это поручиться. Последний раз заходил туда, когда пес Гектор был щенком.

— Пожалуй, я его попробую, — сказал Дон, хотя это было плохой заменой — закусочная без пирога — это безобразие — но в присутствии Фрэнка Джиари, сидящего по другую сторону стола, он решил вести себя достойно.

Также за задним столом закусочной сидели помощники шерифа Бэрроуз, Рангл, Эрик Бласс, плюс старый судья-пройдоха по фамилии Сильвер. Они только что закончили доедать паршивый ланч. Дон заказал галушки, и они прибыли к нему, купаясь в бассейне желтого жира. Он в любом бы случае их съел, просто из вредности, ведь в одном из предсказаний Шара Судьбы № 8[293] говорилось, что слюнтяйством он гадит в свое будущее. Остальные ели сандвичи и гамбургеры, ни один из них не прикончил больше половины. Они также заказали десерт, посчитав, что это было умным ходом. Фрэнк потратил полчаса на то, чтобы пересказать им все, что знал о ситуации в тюрьме.

— Ты думаешь, Норкросс её дрючит? — Вставил Дон по этому поводу.

Фрэнк повернул свой взгляд из-под бровей на него.

— Это маловероятно и не имеет значения.

Дон принял к сведению и больше не сказал ни слова, пока не пришел Гас Верин, чтобы спросить, не нуждаются ли они в чем-нибудь еще.

Как только Гас ушел, заговорил судья Сильвер.

— Какие вы рассматриваете варианты, Фрэнк? Что думает на этот счет Терри? — Оттенок кожи Его Чести был тревожно-серый. Его речь была причмокивающей, как будто он разговаривал, взяв рот щепотку жевательного табака.

— Наши возможности ограничены. Мы могли бы обложить Норкросса, но кто знает, как долго это может продолжаться. В тюрьме наверняка есть запас еды.

— Он прав, — сказал Дон. — Нет ни говяжьих ребрышек, ни чего-либо подобного, но запасов сухих завтраков там хватит до конца дней.

— Чем дольше мы ждем, — продолжал Франк, — тем больше будет сплетен. Некоторые парни могут начать думать о том, чтобы взять дела в свои руки. — Он ждал, когда кто-то скажет: Разве это не то, что делаешь ты? Но никто этого не сказал.

— Так чего же мы ждем? — Спросил судья.

— У Норкросса есть сын, и, конечно же, вы знаете его жену.

— Хороший коп, — отметил судья. — Осторожная, обстоятельная. Леди действует строго по уставу.

Эрик, дважды арестованный шерифом Норкросс за превышение скорости, сделал кислую мину.

— И мы бы хотели, чтобы она была с нами, — сказал Джиари. Дон не верил в это ни на секунду. С того самого момента, когда Джиари сжал руку под подмышкой Дона, обращаясь с ним, как с марионеткой, он увидел, что Джиари не из тех, кто довольствуется вторыми ролями. — Но она испарилась, как и её сын. Если бы они были рядом, я бы сказал, что мы должны попытаться заставить их взглянуть, не смогли бы они убедить Норкросса прекратить то, что они там задумали с той женщиной, Блэк.

Судья Сильвер цокнул языком и посмотрел в кофейную чашку. Он не притронулся к содержимому. По его галстуку были разбросаны ярко-желтые лимоны, их контраст с цветом кожи судьи еще больше подчеркивал его болезненный вид. Мотылек порхал вокруг его головы. Судья отмахнулся от него, и тот полетел на один из световых шаров, которые свисали с потолка закусочной.

— Ну и… — сказал судья Сильвер.

— Да, — сказал Дон. — Так что же нам теперь делать?

Фрэнк Джиари покачал головой и смел несколько крошек со стола, ловя их в ладонь.

— Мы собрали штурмовой отряд. Пятнадцать — двадцать надежных мужчин. Сейчас занимаемся их вооружением. Там, в департаменте шерифа, должно быть достаточно бронежилетов для защиты. Бог знает, что еще там есть. У нас не было времени на инвентаризацию.

— Неужели вы думаете,… - с сомнением начал Рид Бэрроуз, но Фрэнк его опередил.

— В любом случае, там есть полдюжины штурмовых винтовок. Они должны пойти парням, которые могут с ними обращаться. Все остальные будут либо с Винчестерами, либо с их табельным оружием, либо и с тем и другим. Дон нарисует нам план тюрьмы, и даст всю информацию, которая может помочь. Затем мы продемонстрируем свою силу, и дадим Норкроссу еще один шанс, чтобы передать ее нам. Думаю, так и поступим.

Судья спросил.

— А если он откажет?

— Я не думаю, что он сможет остановить нас.

— Это кажется чересчур крутым, даже учитывая чрезвычайные обстоятельства, — сказал судья. — А как же Терри?

— Терри… — Фрэнк стряхнул оставшиеся крошки на пол закусочной.

— Он пьян, судья, — сказал Рид Бэрроуз.

Что-то удержало Фрэнка от того, чтобы самому это сказать. Вместо этого он произнес (скорчив угрюмую гримасу):

— Он делает все, что в его силах.

— Да пьяный он, пьяный, — сказал Рид. Верн Рангл высказал свое мнение, что это было близко к правде.

— Значит… — судья коснулся большого плеча Фрэнка, сжал его. — Все теперь зависит от тебя, Фрэнк.

Гас Верин пришел с куском торта-мороженого для Дона. На лице владельца закусочной читалось сомнение. Над куском клубился морозный пар.

— Уверен, Дон?

— Какого хрена, — сказал Дон. Пироги дамочек этого мира канули в лету, но ему по-прежнему хотелось сладенького, так что придется сыграть в русскую рулетку с этой едой.

— Эй, Фрэнк? — Сказал Верн Рангл.

— Что? — Это прозвучало больше похожим на Ну что еще?

— Я просто подумал, может, нам стоит послать полицейский экипаж понаблюдать за тюрьмой. На случай, если, знаешь ли, Док решит взять и спрятать ее где-нибудь вне тюрьмы.

Фрэнк посмотрел на него, затем шлепнул себе по лбу — хороший жесткий удар, который заставил их всех подпрыгнуть.

— Иисусе. Ты прав. Я должен был сделать это сразу.

— Я готов ехать, — сказал Дон, забывая про кусок торта-мороженого. Он быстро встал, ударившись бедром об нижнюю часть столешницы, заставив чашки и тарелки, находящиеся на ней, загреметь. Его глаза светились. — Мы с Эриком. Если кто-то попытается войти или выйти, мы их остановим.

Фрэнк не очень-то надеялся на Дона, а Бласс вообще был просто ребенком, но, может быть, все будет хорошо. Черт, это была простая предосторожность. Он не думал, что Норкросс попытается вывезти эту женщину. Для него, вероятно, казалась безопаснее держать её там, где она сейчас находилась — за тюремным забором.

— Ладно, — сказал он. — Но если кто-то попытается выйти, просто остановите их. Никакой стрельбы, слышишь? Ничего такого, в духе вестернов. Если они откажутся остановиться, просто следуйте за ними. И сообщите мне об этом по рации как можно скорее.

— Не Терри? — Спросил судья.

— Нет. Мне. Парковая зона у начала подъездной дороги к тюрьме, в том месте, где она пересекается с Западной Лавин. Понятно?

— Есть! — Козырнул Дон. Он был в деле. — Ну же, напарник. Вперед.

Когда они ушли, судья пробормотал:

— Бесшабашный в погоне за несъедобной.[294]

— Что, судья? — Переспросил Верн Рангл.

Сильвер покачал головой. Он выглядел уставшим.

— Неважно. Джентльмены, я должен сказать, что в целом, мне плевать на то, как это произойдет. Мне просто интересно…

— Что, Оскар? — Спросил Фрэнк. — Что вам интересно?

Но судья не ответил.

— Откуда ты знаешь? — Это была Энджела. — О ребенке?

Вопрос вытащил Эви из закусочной Олимпия, где через глаза мотылька, взгромоздившегося на лампу, она наблюдала за мужчинами, посвящаясь в их планы. Чтобы просто приобщиться к веселью; но кое-что еще происходит, гораздо ближе. Скоро Клинт приведет гостей. Скоро у нее будут гости.

Эви выпрямилась и вдохнула воздух Дулингского исправительного учреждения. Вонь промышленных чистящих средств проникла везде и всюду; она ожидала, что скоро умрет, и поэтому чувствовала грусть, но она умирала и раньше. Это никогда не было приятным, но это никогда не было и концом… хотя на этот раз все могло быть иначе.

С другой стороны, сказала она себе, мне больше не придется дышать этим местом, этой смесью лизола и отчаяния.

Она вспомнила, что и Троя воняла: груды трупов, костры, рыбные кишки заботливо не замечались богами — гребаное спасибо за все, ребята, мы замечаем только то, что хотим — и тупые ахейцы топали по побережью, отказываясь убирать останки, позволяя крови спекаться на солнце и покрывать ржавчиной их доспехи. Но это ничто по сравнению с неизбежной вонью современного мира. Хотя она была молода и впечатлительна, в те дни до лизола и хлорки.

Между тем, Энджела задала справедливый вопрос, и её голос звучал почти здраво. По крайней мере, в настоящий момент.

— Я знаю о твоем ребенке, потому что читаю мысли. Иногда. Время от времени. Я лучше читаю мужские мысли — они попроще — но я довольно неплохо читаю и женские.

— Тогда ты знаешь… я не хотела.

— Да, я это знаю. И я была слишком жестока к тебе. Не подумала. Извини. Много чего произошло.

Энджела проигнорировала извинения. Она была сосредоточена на тихой декламации заученных ранее рифм — небольшой комфорт, который она создавала, чтобы обеспечить достаточно света, когда наступала темнота, и никого не было рядом, чтобы её разбудить, того, с кем можно было поговорить и освободить свой разум от того, что она сделала.

— А надо было. Каждый мужчина, которого я убила, причинял мне боль, или причинил бы мне боль, если бы я дала ему такой шанс. Я не хотела убивать эту девочку, но я не могла позволить, чтобы такова была и ее жизнь.

Вздох, который Эви выдала в ответ, был густым, полным настоящих слез. Энджела говорила правду, только правду, и ничего, кроме правды существования в то время и в том месте, где её застигли обстоятельства. Конечно, шансы были минимальными, что они с Энджелой смогли бы поладить: так или иначе, эта женщина была испорченной и сумасшедшей. Тем не менее, Энджела была не далека от истины: они причиняли ей боль, и они, вероятно, причинили бы боль той девочке, чуть позже. Это ведь мужчины, а все мужчины любят причинять боль. Земля их ненавидела, но любила удобрения из их убитых тел.

— Почему ты плачешь, Эви?

— Потому что я чувствую все это, и мне больно. А теперь заткнись. Говоря словами из Генриха IV, игра начинается. У меня дела.

— Какие дела?

Словно в ответ на этот вопрос, дверь в дальнем конце Крыла А с лязгом отворилась, и послышались шаги. Это был доктор Норкросс, офицеры Мерфи и Куигли, и двое незнакомцев.

— Почему они прошли сюда? — Выкрикнула Энджела. — Эти двое не имеют никакого права здесь находиться!

— Тише, я тебе сказала — произнесла Эви. — Или я заставлю тебя замолчать. У нас, кажется, возникло взаимопонимание, Энджела, так не порть этого.

Клинт остановился перед камерой Эви. Женщина подошла и встала рядом с ним. Под ее глазами были фиолетовые мешки, но сами глаза были яркими, без грамма сонливости.

Эви произнесла:

— Здравствуйте, Микаэла Коутс, также известная как Микаэла Морган. Я Ева Блэк. — Она протянула руку через решетку. Тиг и Рэнд инстинктивно двинулись вперед, но Клинт протянул руки, чтобы удержать их на месте.

Микаэла без колебаний схватила предложенную руку.

— Вы видели меня в новостях, я так понимаю.

Эви добродушно улыбнулась.

— Боюсь, я не смотрю новости. Слишком удручающе.

— Тогда откуда вы знаете…

— Можно я буду называть тебя Микки, как это делает твой друг доктор Фликингер?

Гарт подпрыгнул.

— Мне жаль, что ты не увидела свою мать, — продолжила Эви. — Она была хорошим начальником.

— Как блядь, — пробормотала Энджела, и, когда Эви предупреждающе кашлянула — ладно, я затыкаюсь, я затыкаюсь.

— Откуда вы знаете… — начала Микаэла.

— Что твоя мать начальник этой тюрьмы, Коутс? Что ты взяла фамилию Морган, потому что какой-то мерзкий подлец, хоть и профессор журналистики, сказал тебе, что телезрители, как правило, запоминают аллитеративные[295] имена? О, Микки, тебе не стоило с ним спать, но я думаю, ты и сама это знаешь. По крайней мере, выкидыш спас тебя от необходимости делать трудный выбор. — Эви пожала плечами и покачала головой, заставляя ее темные волосы летать.

За исключением красных глаз, Микаэла стала мертвенно бледной. Когда Гарт обнял ее за плечи, она вцепилась в его руку, как утопающая хватается за спасательный круг.

— Откуда ты это знаешь? — Прошептала Микаэла. — Кто ты?

— Я женщина, услышь мой рев,[296] — сказала Эви, и еще раз засмеялась: веселый звук, как звон колокольчиков. Она переключила свое внимание на Гарта. — Что касается вас, доктор Фликингер, послушайте дружеский совет. Вам нужно спрыгнуть с наркоты, и очень быстро. У вас уже было одно предупреждение от кардиолога. Другого не будет. Продолжите курить эти кристаллы, и вас свалит острый инфаркт… — Она закрыла глаза, как ярмарочная гадалка, затем открыла их. — Примерно через восемь месяцев. Может быть, девять. Скорее всего, во время просмотра порно, с штанами, спущенными вокруг лодыжек и открытой бутылочкой Лубридерма[297] под рукой. Все еще занимаетесь этим в свои пятьдесят три года.

— Звучит неплохо, — сказал Гарт, — но его голос был почти что обморочным.

— Конечно, это если повезет. Если же вы продолжите ошиваться тут вместе с Микаэлой и Клинтом, и попытаетесь защитить меня, такую бедную и беззащитную, и остальных женщин, вы, вероятно, умрете намного раньше.

— У вас самое симметричное лицо, которое я когда-либо видел. — Гарт сделал паузу и откашлялся. — Можете ли вы прямо сейчас перестать говорить страшные вещи?

Эви, видимо, не могла.

— Обидно, конечно, что ваша дочь — гидроцефал и должна жить своей жизнью в спецучреждении, но это не оправдание для того непоправимого ущерба, который вы наносите бывшему прекрасному телу и разуму.

Присутствующие при разговоре офицеры захихикали. Клинт надеялся на что-то, что докажет, что Эви — из другого мира, но это превзошло все самые смелые его ожидания. Словно он произнес это вслух, Эви посмотрела на него и подмигнула.

— Откуда ты знаешь о Кэти? — Спросил Гарт. — Как ты можешь это знать?

Глядя на Микаэлу, Эви произнесла:

— У меня есть агенты среди земных существ. Они-то мне все и рассказывают. Они мне помогают. Это как в Золушке, но чуть по-другому. Во-первых, они мне больше нравятся как крысы, чем как извозчики.

— Эви… Мисс Блэк… вы несете ответственность за сон всех этих женщин? И если да, то можно ли их разбудить?

— Клинт, вы уверены, что это правильно? — Спросил Рэнд. — Позволить этой леди взять интервью в нашей тюрьме? Я не думаю, что начальник Коутс…

Жанетт Сорли выбрала именно этот момент, чтобы появиться, спотыкаясь по коридору, держа перед собой подол коричневой робы, создавая тем самым импровизированный мешочек.

— Кто хочет гороха? — Прокричала она. — Кто хочет свежего гороха?

Эви, тем временем, казалось, потеряла интерес к разговору. Ее руки сжали тюремную решетку так сильно, что костяшки пальцев побелели.

— Эви? — Спросил Клинт. — С тобой все в порядке?

— Да. И хотя я понимаю необходимость неотложности принятия вами решений, Клинт, сегодня я вынуждена работать не насколько фронтов. Подождите немного, пока я кое о чем позабочусь. — И тогда, обращаясь к себе, игнорируя полдюжины людей вне ее камеры. — Мне жаль это делать, но он все равно бы долго не протянул. — Пауза. — И он так скучает по своей кошке.

Судья Сильвер завершил большую часть пути через парковку Олимпии, прежде чем Фрэнк догнал его. Драгоценные камни, возникшие из капель подмерзающего дождя, блестели на опущенных плечах пальто старика.

Сильвер повернулся при его подходе — со слухом, кажется, у него полный порядок — и одарил его милой улыбкой.

— Я хочу еще раз поблагодарить вас за Какао, — сказал он.