Всего лишь тень Жибель Карин
Годы бешеной работы, астрономические жертвы. И наконец вознаграждение.
Ей бы очень хотелось поделиться с Бертраном. Она провела ночь с другим мужчиной, но еще думает о нем. Ему бы следовало быть здесь, рядом с ней. Но он так далеко. Рана по-прежнему кровоточит, не желая заживать.
После радости приходят слезы.
Я бы никогда не переспала с этим копом, если бы ты меня не бросил!
И вдруг, когда она с закрытыми глазами представляет себе лицо Бертрана, нечто пронзает ее с чудовищной силой. Нечто, едва не сбивающее ее с ног.
Очевидность.
Всякий раз, когда монстр появлялся, Бертрана рядом не было.
Я уже замечала Тень на улице, когда была с Кароль. Но ни разу, когда была с Бертраном. Почему?
В первый раз этот псих пошел за мной на улице после вечеринки, куда Бертран идти отказался.
Сколько подозрительных совпадений… Мозг лихорадочно перебирает события, в памяти всплывает эпизод с гаражом.
Бертран вполне мог сам вырубить электричество, а потом подстроить мне западню. Где доказательства, что он действительно стал свидетелем столкновения машин?
В тот вечер, когда я увидела Тень в саду… Несколькими минутами позже Бертран позвонил в дверь.
Несчастный случай с отцом… Я дала ему адрес родителей и рассказала по телефону, что папа каждое утро ходит на прогулку.
События в ускоренном темпе проносятся у нее в голове, ей трудно дышать.
Нет, это невозможно!
И в то же время словно завеса раздернулась. Небо очистилось, теперь она ясно видит. Четко различает контуры каждого случая.
Тень и Бертран одно и то же лицо.
– Следует записаться на прием, месье.
Гомес достает свою карточку полицейского с ощущением, что подсовывает фальшивку.
– Мне нужно срочно увидеть доктора. Я оставлял сообщение в субботу.
– Да, я прослушала его, когда пришла, – говорит секретарша. – Но у доктора Мюра все утро консультации.
Александр посылает ей легкую улыбку – как он надеется, обворожительную.
– Я вклинюсь между двумя пациентами. Понимаете, это очень важно… Мне действительно необходимо с ней встретиться. И я не займу много времени, обещаю.
– Я поговорю с ней, как только она выйдет из кабинета, – заверяет секретарша. – А пока подождите в приемной, вон там…
– Хорошо. Спасибо, мадам.
Он послушно направляется в комнату, где уже ждет мужчина лет пятидесяти, чувствующий себя явно не в своей тарелке. Зеленое растение в кадке рядом кажется в куда лучшей форме, чем он.
С мужчины крупными каплями сбегает пот, он методично грызет ногти. Коп надеется, что на выходе из кабинета тот будет чувствовать себя комфортнее, чем на входе.
– Вы уже давно сюда ходите? – спрашивает пациент неуверенным голосом. – Она действительно очень знающий врач, сами увидите. Я вот уже пять лет хожу к ней каждую неделю.
– А… И вам лучше?
– Да. Понимаете, раньше я даже не осмелился бы с вами заговорить.
– У меня что, такой устрашающий вид? – с тревогой осведомляется Александр.
– Нет, не в том дело! Дело во мне… У меня фобии. Теперь стало лучше. А у вас? Может, вас смущает… что я спрашиваю, почему вы здесь. Я бестактен!
– Нет, меня ничего не смущает, – отвечает Гомес. – Я пришел поговорить с ней о самоубийстве.
Пациент с совершенно пришибленным видом вытаращил глаза. Гомесу стоило бы придержать язык.
– Не надо! Не надо, уверяю вас! Самоубийство не выход!
– Я майор полиции и мне нужно посоветоваться насчет одного расследования, – поспешно поправляется Александр.
– О, простите! Я подумал, что…
– Ничего страшного.
Дверь кабинета распахивается в означенное время; врач провожает молодую женщину, потом несколько секунд переговаривается с секретаршей, прежде чем обозначиться в дверях приемной. Она приветствует давнего пациента и разглядывает Гомеса.
– Майор? Я приму вас немедленно. Но при условии, что это будет быстро.
Александр пожимает ей руку, подмигивает мужчине под зеленым насаждением и проходит вслед за психиатром в просторный кабинет.
– Простите, что я не записался на прием, но мне сообщили ваше имя в субботу, и это довольно срочно.
– Садитесь, – предлагает доктор Мюра.
Гомес устраивается на единственном стуле, стоящем перед столом. Психиатр – женщина лет сорока – с достаточно непривлекательной внешностью, но смущающим взглядом.
– Я пришел поговорить с вами о Лоре Паоли. Одной из ваших бывших пациенток.
– Лора Паоли… Да, припоминаю, – кивает врачиха. – Что с ней стало?
– Она мертва, – сообщает коп.
Психиатр не кажется потрясенной.
– Я так и подумала. Иначе вас бы здесь не было…
Мюра дает себе еще несколько мгновений, чтобы осмыслить дурную новость. Провал.
– Тот факт, что она больше не приходила на прием, вас не встревожил? – спрашивает коп.
– Нет. Знаете, это часто случается… Пациенты прерывают курс, когда им вздумается. И потом, я не так долго работала с Лорой. Самое большее четыре сеанса. Но я помню эту молодую женщину, потому что такой случай не часто встретишь.
– Меня это устраивает, – улыбается Гомес. – Значит, вы сможете рассказать о ней и ее проблемах. Сначала опишите, какой была Лора, когда впервые пришла к вам. Почему вы ей понадобились…
Психиатр поудобнее устроилась в кресле и положила ногу на ногу.
– Помню, она смотрела на диван, как будто он внушал ей страх. Хотя она уже сидела на стуле. Похоже, я схожу с ума, доктор, сказала она, едва войдя. Разумеется, я была удивлена. Спросила, кто именно утверждает, что она сумасшедшая, и она ответила: Все. Друзья, родные… Потом рассказала свою историю. Невидимое присутствие, которое превратило ее жизнь в кошмар… Окна, открывающиеся в ее отсутствие, предметы, перемещающиеся с места на место в шкафах или на полках. Фотографии, исчезающие из альбомов. Шумы ночью… Вначале я подумала, что ее действительно преследуют, но потом поняла, что она страдает параноидальным бредом.
– Почему? – спрашивает Гомес.
– Ну, потому, что она мне рассказывала совершенно невероятные истории! За каким чертом кому-то проникать к ней в дом – и как бы он смог проникнуть без взлома, хотя она поменяла замки? – чтобы просто переставить безделушки на этажерке?
– А почему бы нет? – предполагает Гомес.
– Потому что это не имеет никакого смысла! – защищается психиатр.
– Если только он и впрямь не хочет, чтобы все считали ее сумасшедшей. Он делает вещи, совершенно невероятные в глазах всех, даже в глазах самой жертвы, так что никто и на мгновение не допускает, что он реально существует где-то, кроме как в голове этой бедной женщины…
– Вы намекаете, что Лору действительно преследовали? У вас есть основания это предполагать?
– Да.
Такое впечатление, что доктор Мюра получила дубиной по голове.
– В таком случае мы имеем дело с исключительно извращенным индивидуумом…
– Абсолютно верно, – подтверждает Гомес. – Один из коллег рассказывал мне о Лоре Паоли, а сейчас в комиссариат, где я работаю, обратилась женщина, чтобы подать практически идентичную жалобу. Вот я и решил, что есть связь.
– То есть вы утверждаете, что он начал снова?
– К несчастью, доктор.
Психиатр снимает очки, словно не желая видеть очевидность.
– А это не слишком притянуто? – спрашивает она. – Я хочу сказать… что вы слышали о Лоре, а теперь вам попалась вторая жертва?
– Этот тип живет где-то здесь и охотится в окрестностях. Я знаю двоих его жертв, но, если я прав, их должно быть намного больше. Учитывая его методы и время, которого они требуют, он по необходимости вынужден действовать на весьма ограниченной территории. Психопат может передвигаться по всей Франции, если он насилует или убивает своих жертв, а потом спокойно возвращается к себе. А в данном случае мы имеем дело с типом, который преследует их месяцами. Значит, он не может отдаляться от дома и работы, если она у него есть… Соответственно, его жертвы должны быть сгруппированы в одном географическом секторе.
– Поверить не могу, – признается врач. – И какова, по-вашему, его цель?
– Свести их с ума. А потом убить. По официальной версии Лора выбросилась из окна, но я думаю, что он ей немного помог.
Мюра качает головой. Она явно отказывается ему верить, даже если ее убежденности только что был нанесен удар.
– Зачем же сводить их с ума, как вы говорите, перед тем как убивать?
Гомес пожимает плечами:
– Не требуйте от меня понимания глубинных мотивов психопата. Моя специализация, скорее, дилеры, брокеры, сутенеры…
– Ясно, – улыбается психиатр. – Знаете, я диагностировала у Лоры параноидальный бред. И я искала причины, которые могли вызвать у нее такого рода патологию. К сожалению, она не дала мне времени разобраться. Она пришла всего три или четыре раза, как я вам уже говорила… Скорее всего, она не услышала от меня того, что хотела, а потому больше не вернулась.
– На самом деле вовсе не самоубийство прервало сеансы, – подтверждает ее соображения Александр. – Она покончила с собой месяца через два после того, как перестала ходить сюда.
– Скажите, а та женщина, о которой вы мне говорили, та, которая должна стать второй жертвой…
Она весьма странным образом произносит слово «жертва». Гомес понимает, что он ее не убедил.
– Мне пришла в голову одна мысль… Не могла ли она слышать о Лоре?
– Они не были знакомы, – заверяет Гомес.
– Вы уверены, что у них не было общих друзей? Что эта женщина не могла каким-либо образом узнать историю Лоры?
– И что тогда?
– Если эта вторая жертва…
– Ее зовут Хлоя, – уточняет Александр.
– Если Хлоя услышала эту историю и она ее напугала, впоследствии у нее вполне могла развиться симптоматика того же рода. Конечно, если для этого были предпосылки.
Гомес бросает на нее вопросительный взгляд.
– Выражусь яснее…
– Хотелось бы! – иронизирует Александр.
– Представим на секунду, что у Хлои наличествует определенная предрасположенность. Другими словами, что у нее параноидальный склад личности. Представим далее, что она слышит о том, что переживает Лора. Она убеждает себя, что эта женщина реально подвергается преследованию. Ее это ужасает, она говорит себе, что такого кошмара сама бы не выдержала. Она даже говорит себе, что вокруг бродит какой-то душевнобольной. И он вполне может ополчиться и на нее… А в дальнейшем достаточно любого толчка, чтобы она пошла по пути Лоры.
– Толчка?
– Человека, который идет за ней по улице, например. Знаете, такое случается каждый день.
– Именно с этого все и началось, – подтверждает Гомес. – Какой-то тип пошел за ней, когда она возвращалась к своей машине.
– У Хлои в прошлом были психиатрические проблемы? У нее параноидальный склад личности?
– Представления не имею, – признается коп.
– Следует выяснить, майор. Нужно опросить ее близких, друзей… Конечно, неспециалисту трудно такое распознать, но думаю, вашим приоритетом должна стать проверка, могла ли Хлоя, да или нет, услышать о Лоре. И если ответ будет положительным, будьте уверены, что она страдает тем же синдромом.
– Я в это не верю, но обязательно выясню.
– А теперь я должна вас покинуть. Я больше не могу заставлять пациента ждать.
Глава 46
Хлоя не пошла обедать.
У нее ощущение, что при каждом вдохе скользящая петля все туже стягивает ее внутренности.
Каждые пять минут она смотрит на часы в нижнем правом углу своего монитора. И не может понять, идет время слишком медленно или слишком быстро.
Собрание начнется через четверть часа, Хлою бьет мандраж. Как актера перед выходом на сцену.
Она оставляет кабинет, чтобы заглянуть в туалетную комнату. Перед большим зеркалом поправляет волосы, проверяет макияж, чуть более скромно застегивает блузку.
Генеральная директриса должна быть секси или строгой?
Ладони немного влажные, как и лоб. Понимает, что она переменилась. По-настоящему, глубоко. Всего несколько месяцев назад она выглядела бы куда увереннее. Единственное ощущение, которое она испытывала бы в такой момент, это вкус победы.
Но столько всего произошло и за такое малое время…
Опершись ладонями о зеленоватый кафель, она закрывает глаза.
У меня получилось, великий день настал. У меня получилось, несмотря на препятствия, несмотря на все, с чем пришлось столкнуться. Несмотря на то, что Бертран заставил меня пережить.
Но я все расскажу Александру, и он тебя в порошок сотрет!
Дверь открывается, в проеме возникает силуэт Мартена. Импозантный.
Обоим стоило избегать общих туалетных комнат.
– Нервничаешь? – насмешливо интересуется заместитель директора.
Он разглядывает ее с вечным своим самодовольным видом.
Бедняга Филипп, ты не знаешь, что тебя ждет!
– Мне не с чего нервничать.
– Действительно, кости брошены, – подтверждает Мартен с многозначительной улыбкой.
Несколько нескончаемых секунд они смотрят друг на друга в отражении в зеркале. Потом Хлоя возвращается к себе в кабинет и нос к носу сталкивается с президентом.
– Пора, Хлоя.
– Идемте, – говорит она.
Он берет ее за руку, это непривычное прикосновение ее успокаивает. Они идут вместе в большой зал собраний, где уже ждет часть руководящего состава. Они словно движутся к алтарю по кафедральному собору.
Столы и стулья сдвинуты в глубину зала. Значит, собрание или, вернее, речь будут слушать стоя.
Появляется Мартен, пожимает кому-то руки. Его взгляд в молчаливой конфронтации снова падает на Хлою. Пардье встает у окна и требует тишины. Сотрудники располагаются полукругом лицом к нему. Соборная обедня может начинаться.
– Я решил уйти в отставку через две недели.
Новость никого не удивляет. Все последнее время заключались пари, кто же унаследует трон.
– Успокойтесь, свою прощальную речь я произнесу не сегодня! Оставлю ее для заключительного банкета. Когда вы выпьете достаточно шампанского, чтобы ее выдержать!
Кто-то тихонько смеется, остальные довольствуются улыбками. Хлоя и Мартен и бровью не повели.
– Я собрал вас сегодня, чтобы сообщить, кто сменит меня на посту главы агентства. Это потребовало от меня долгих размышлений и неоднократных обсуждений с советом директоров. И могу вам сказать, что выбор был нелегким. Не то чтобы я незаменим, конечно, но… такого рода решения даются всегда непросто.
Ну же, давай, Дедуля, скажи наконец! – молча молит Хлоя.
– Начиная с первого июня агентство возглавит персона, которую вы все знаете, поскольку она работает здесь уже много лет…
Огненный шар взрывается в животе у Хлои. Ее губы невольно раздвигаются в улыбке, а глаза на мгновение устремляются на Мартена: тот бледнее трупа.
– Таким образом, эта персона приступит к выполнению своих обязанностей через две недели, – продолжает Пардье. – И надеюсь, вы будете так же верны и лояльны к ней, как были ко мне…
Он поворачивает голову в сторону Хлои и смотрит ей прямо в глаза.
– Моего преемника зовут Филипп Мартен.
Шок такой, что Хлое кажется, будто Старик всадил ей в спину кинжал.
Что, собственно, он и сделал.
– Я знаю, что с Филиппом наша компания окажется в хороших руках. Поступив к нам вот уже восемь лет назад, он приобрел солидный опыт и доказал, что умеет принимать правильные решения в нужный момент и работать в командном духе, который является отличительной чертой нашего агентства и обеспечил его успех.
Хлою как оглушили. Перед глазами пляшут разноцветные звездочки. Она почти ничего не слышит, слова потеряли смысл.
Солидный опыт… правильные решения… командный дух… успех…
Нет, в этом действительно нет смысла.
Она снова поворачивает голову к Филиппу, видит, как ее поражение отражается в глазах соперника. Ее поражение и смертный приговор.
Боль ужасная, унижение чудовищное.
Взгляды, насмешливые или сочувствующие, обжигают кожу, вгрызаются в плоть.
Когда раздаются аплодисменты, они хлещут ее, как пощечины.
И Хлоя бегом устремляется прочь.
Глава 47
В таком случае мы имеем дело с исключительно извращенным индивидуумом…
Никакой необходимости советоваться с психиатром, чтобы это понять. Гомес отметил про себя, что напрасно потерял время. А еще, что Лора должна чувствовать себя совершенно одинокой. Одной против Тени.
До такой степени, что оставался единственный выход: великий прыжок в неизвестность.
Прыжок, которого Александр равно боится и желает.
Он оставил машину на больничной стоянке, зашел в огромное здание.
Он не был здесь уже много дней. Но вовсе не чувство вины перед Пацаном привело его сюда. Скорее насущная потребность.
Потребность увидеть его, хотя бы сквозь стекло.
Зайдя в отделение, он просит у старшей медсестры разрешить посещение.
– Месье Лаваля перевели, – объявляет та. – Его состояние улучшилось, и его поместили в обычную палату, в отделение общей терапии.
– Он пришел в себя? – с надеждой спрашивает Гомес, расплываясь в детской улыбке.
– Нет, он по-прежнему в коме. Но он больше не нуждается в искусственном дыхании.
Медсестра указывает ему дорогу и возвращается к своим пациентам. Александр медленно приходит в себя. На секунду он поверил, что чудо свершилось.
Он пускается в путь по коридорам, запутывается, спрашивает дорогу.
Наконец, минут через пять, он на цыпочках заходит в палату Лаваля. Как будто боится его разбудить. А ведь ему так хотелось бы разбудить его…
Подтаскивает стул к медицинской кровати, снимает куртку и устраивается.
– Привет, Спящая красавица. Надо же, какая симпатичная у тебя новая комнатка!
Он берет руку Пацана, сжимает ее в своей.
– И верно, ты лучше выглядишь.
Лицо Лаваля стало почти нормальным, таким же тонким и породистым, как раньше. Разумеется, он все еще под капельницами. По бандерилье в каждой руке. И еще он подсоединен к аппарату, который контролирует его давление и сердечный ритм.
Уже нет трубки в горле и в носу. И даже исчезли некоторые повязки.
Но новая нога не отросла. И глаза безнадежно закрыты.
– Я принес тебе вот это, – продолжает майор, выкладывая на тумбочку небольшой блокнот. – Но не для чтения, потому что он чистый…
Гомес отпускает руку лейтенанта и достает из кармана авторучку. Открывает на колене блокнот, пишет дату на первом листке.
– Это что-то вроде бортового журнала, – объясняет он. – Я буду отмечать в нем все твои улучшения день за днем. А еще все посещения и все, что происходит, а ты не можешь увидеть. Но о чем, возможно, захочешь узнать, когда… когда ты проснешься.
Александр набрасывает несколько строк своим угловатым почерком, потом поднимает глаза на Пацана.
– Мне очень жаль, – говорит он. – Я не приходил много дней, знаю, но у меня одно горящее дело. Расследование.
Он вспоминает, как Лаваль обожал футбол. Кстати, и сам играл, по-любительски.
Когда у него было две ноги.
Горло Александра сжимается, он сдерживает слезы.
– Хотя я сижу на скамейке запасных, с тех пор как ты загремел на эту койку, я решил снова выйти на поле… Думаю, я нащупал нечто серьезное. Мразь, которая нападает на женщин, развлекается тем, что сводит их с ума, пока они не выбрасываются из окна. Психопаты не совсем мой профиль, но раз никто не желает заняться этим делом, я взялся… Думаю, это не дает сойти с ума мне самому! И даже если я не буду приходить каждый день, я хочу, чтобы ты знал, что я думаю о тебе. Каждый день. Каждую минуту. Каждую гребаную секунду…
Александр резко оборачивается, видит в дверях палаты капитана Вийяра. Тот улыбается, почти нежно.
Гомес торопливо выпускает руку Пацана и закрывает блокнот.
– Можешь продолжать держать его за руку, – говорит капитан, подходя.
Двое мужчин смотрят друг на друга несколько секунд, потом Вийяр тоже садится.
– Ему вроде получше?
– Похоже на то, – соглашается Александр. – Во всяком случае, выглядит он лучше. И дышит теперь сам.
– А как ты?
Гомес удивлен, что Вийяр задал подобный вопрос. Вместо ответа пожимает плечами.
– Чем занимаешься целыми днями? Не слишком закис?
– Вяжу шарфики для благотворительных фондов.
– Говорят, ты втихаря ведешь какое-то расследование. Это правда?
– А что ты хочешь, чтобы я еще делал! В вязании я не силен.
В конце концов майор снова берет руку Лаваля в свою.
– Думаешь, он придет в себя? – спрашивает, помолчав, Вийяр.
– Не знаю. Если бы я мог отдать жизнь, чтобы он вернул свою, я бы это сделал.
Капитан качает головой.
– Ты всегда любил высокие слова, да, Алекс?
– Но это правда. Он в таком состоянии по моей вине. И клянусь, что я хотел бы поменяться с ним местами. Не только чтобы он не терпел то, что вынужден терпеть, но и потому, что меня бы вполне устроило оказаться в коме.
Вийяру вдруг становится очень не по себе.
– Алекс, мы бы помогли тебе, когда твоя жена ушла…
– Можешь сказать «умерла», – жестко прерывает его Гомес.
– Когда твоя жена умерла, – поправляется Вийяр. – Но ты не захотел помощи. Ты окружил себя пустотой.
– Нет. Пустота втянула меня. Это не одно и то же.
Читать бесплатно другие книги:
