Золушки в опасности Каури Лесса

– Я же сказал: все – вон! – зарычал он, становясь очень похожим на отца.

– Муж мой!

Он обернулся. Оридана, подойдя, взяла его руки в свои.

– Муж мой, я услышать! Я очень испугана! Что будет с Вишенрогом? Что будет с нами? Что нам делать?

Принц смотрел в ее залитые чернотой страха глаза, ощущал тонкие дрожащие пальцы в своих ладонях и впервые осознавал: какие бы отношения не связывали его с супругой, они – семья. И случись что с ним – то же случится с ней и их ребенком.

Колей поднес к губам ее пальцы и поцеловал. Между ним и Ориданой никогда не было любви. Но кое-что общее у них, несомненно, было!

– Останься со мной, Ори, – попросил он. – Мне предстоит делать то, чем я никогда не занимался, и твое присутствие придаст мне сил.

– Ты справиться? – требовательно спросила она.

Так требовательно, что он едва не улыбнулся. И искренне сказал:

– Я попробую, только совершенно не представляю, что мне делать!

– Когда в нашем замке в Гаракен завестись мыши и сжирать зерно, отец выписать большие кошки из Дикоземья, – задумчиво произнесла Оридана. – Сейчас мыши жрать зерно Вишенрога… А где же кошки?

Колей смотрел на нее, опешив. Решение только что молнией сверкнуло в его голове. Решение, достойное Ласуринга!

Он обогнул жену и рванул к дверям. Распахнул створки и крикнул:

– Кто отвечает за оборону города?

Из толпы, собравшейся за дверями, выступил согбенный седой старец. Его спина более не держала военную выправку, но ее держали глаза – проницательные глаза старого полководца.

– Я, Ваше Высочество!

Колей набрал в грудь воздуха, и запретил себе оглядываться на Оридану, которая наверняка ждала его дальнейших слов, как и все остальные.

– Главнокомандующий Рю Саднес, я приказываю вам открыть ворота и ввести войска в Вишенрог! – стараясь, чтобы голос не дрогнул, произнес он. – Пора показать этим бешеным мышам наших кошек!

Густой туман клубился у ног, поднимался выше. Он появился, стоило Яго, Вителье, Дробушу, Грою и Тори немного пройти по едва заметной тропе, что вилась меж камней к вершине горы. Ветер бил по лицам, казалось, для него туман – флер, который он без труда порвет в клочья легким движением крыла. Но тот никуда не исчезал.

– Ни Аркаеша не видно, – пробормотал Ягорай, держа Вителью за руку, чтобы не потерялась.

– Зато слышно, – раздался из тумана веселый голос оборотня, шедшего впереди всех. – Тори, осторожно, камень!

– Ты его видишь, что ли, уважаемый Грой? – проворчала гномелла.

– Я его чую, – ответил Вирош. – Осторо…

– Ай!

– Ну я же предупреждал, уважаемая Тори!

– Дык ни кирки не видно!

– А как же гномы в темноте подземных шахт ориентируются? – удивилась Вителья.

– Так то в темноте, – фыркнула младшая рубака. – А тут чисто мел перед глазами. И для чего нам волшебница, я вас внимательно спрашиваю?

– Тори права, – послышался голос Дробуша, замыкавшего шествие. – Вита может развеять туман?

– Я попытаюсь, – ответила Вита и, действительно, попыталась.

Туман прянул от ее пассов, будто испуганная лошадь, приоткрыв завесу на несколько шагов вокруг. Но развеиваться полностью, похоже, не собирался.

– Надо подняться повыше и найти какую-нибудь площадку, – буркнула волшебница.

Неудача ее разозлила. И вообще это место, начиная с равнины, на которой не определялись координаты Силы, и заканчивая «горой в меле», – как метко выразилась Тори, – исподволь, незаметно, раздражало волшебницу все сильнее.

Туман так и двигался вместе с путешественниками, взяв их в кольцо, ваял фантастические фигуры впереди и белыми вратами смыкался сзади, оставляя неприятное ощущение потери.

Подъем неожиданно закончился. Грой исчез в белом мареве, но скоро вернулся и сообщил:

– Вита, здесь подходящее место. Слева от меня отвесный склон горы, справа – обрыв. Так что советую держаться кучнее!

– И левее! – добавил Вырвиглот, за руку утаскивая Виту, а вместе с ней и Яго, под прикрытие склона.

Туман раздался, являя взглядам угольно-черный, потрескавшийся камень горы.

– Странно, – Тори поскребла его ногтем, – никогда не видела обугленный гранит…

Волшебница шагнула к ней, вгляделась. Поверхность камня крошилась так, будто однажды магический напалм огромной силы пытался испепелить это место.

– Драконы могли бы, – проворчал Дробуш, – но где они, те драконы?

– Драконы? – Тори даже подпрыгнула. – Ох, бородатая мама моя, вот бы и правда!

– И что бы ты сделала, уважаемая рубака? – скрывая улыбку, поинтересовался Грой.

– Сразилась бы с ними, конечно! – возмутилась Тори. – Что еще можно делать с драконами?

– Вот только драконов нам и не хватало, – пробормотал Яго, озираясь.

Туман клубился по-прежнему, и что там было за этим туманом? Кто там был?..

Вителья подумала, что в череде головокружительных чудес, подаренных ей судьбой, драконов, кроме Змея Горянича из другого мира, ей не встретилось. И поняла, что жалеет об этом. Однако если след огня на каменной стене впрямь принадлежал драконам, и сохранился здесь с незапамятных времен, наткнуться на него тоже было чудом.

Волшебница тронула крошащуюся поверхность горы и… застонала от яркого света, едва не выжегшего глаза. Она стояла, прижатая к склону неведомой силой, и не могла шевельнуться. Она чувствовала, что могущества в ней ровно столько, чтобы произнести несколько последних слов. И еще – что неистовая, ранее наполнявшая ее ярость и жажда мести истекают вместе со струйками крови, сочащимися из пор. Опустив взгляд, она увидела мужское тело в лохмотьях, покрытое многочисленными ранами и забрызганное кровью, и вдруг с ужасающей ясностью поняла, что это тело – ее. Вокруг отвратительно, ужасающе пахло горящей плотью, с неба падали черные хлопья, засыпая бескрайнюю равнину, хорошо видимую с площадки на склоне горы. А на равнине метались, сгорая факелами, люди, толпы людей.

Прямо напротив Вительи стоял незнакомый мужчина – красивый, черноволосый, с аккуратно подстриженной бородкой. У него было странное выражение лица, словно он и жаждет, и боится услышать те самые «последние слова» существа, прикованного его волей к стене, в теле которого Вита себя обнаружила.

– Дети, какие же вы дети, – неожиданно для себя, произнесла она чужим, хриплым голосом, – дети, которые могут изменять мироздание, но предпочитают спасать никчемные миры!

– Этот мир – наш, Гересклет, – прорычал незнакомец, делая шаг вперед, – кому, как ни нам его спасать?

– А зачем? Зачем вы его спасли?

– Тебе не понять, бог!

На долю секунды Вита забыла о том, кто она. Она была тем, кто сейчас утирал угольные разводы с лица, тем, кто истекал Силой, как кровью, и стоял на пороге Вечности. Тем, кто ясно видел, как однажды черноволосый красавец с бородкой тоже захочет властвовать над Тикреем, ибо ласть – сладкий дурман, которому не каждый может противостоять.

– Отчего же? – прищурилась Вита, точнее, тот, кем она была в этом мгновенье. – Я, как и любой из богов, понимаю все сущее и вижу дальше любого из вас! Например, я вижу, как ты…

Незнакомец вскинул руки с гудящим на них синим огнем заклинания. Огонь вплавил Виту в камень.

– Не желаю слышать твои лукавые речи, – крикнул он, – я видел тех, кто поддался им – они лежат там, у подножия горы все до единого обратившиеся в пепел!

– Их убивали вы, а не я… – прохрипела волшебница, ощущая ненависть к нему той искрой, что продляла мгновенья жизни. – Вера в меня делала их счастливыми!

Еще один энергетический удар потряс гору до основания, вышибив сознание Виты из чужого тела, а местность на века превратив в кладбищенскую пустошь, спекшуюся землю которой первые живые ростки пробили лишь спустя двести лет. Волшебница ощутила себя отлетающей душой и увидела, как в глазах прикованного к горе мужчины вспыхнули и погасли злые искры.

– Лжец и ублюдок, – сплюнул черноволосый, – покойся с миром!

Только тут Вителья заметила еще одного человека – невысокого и хрупкого. Тот стоял в стороне, зябко охватывая себя руками, и, не шевелясь, смотрел в пропасть. Незнакомец подошел к нему, обнял и повел прочь. Ступая на тропу, ведущую с площадки вниз, второй обернулся, и Вита узнала этот взгляд: взгляд, в котором время и одиночество смерзлись в ледяные торосы. Вместе с пониманием пришло предвидение – однажды и она, и Ники Никорин, и еще многие и многие окажутся здесь, чтобы застыть на пороге Вечности перед финальным шагом.

Скрипнула решетчатая калитка, ведущая из грота, в котором скрывался один из городских каналов. Григо выглянул. Пригибаясь, поднялся по потемневшим узким ступеням, ведущим вверх – на набережную. Поманил Бруни к себе.

Принцесса вышла, держась за стену, чтобы не упасть, и с наслаждением вдохнула сырой воздух. Да, от вод канала несло болотом, но, слава Пресветлой, уже не нечистотами!

– Григо, я не поднимусь, – задыхаясь от боли, прошептала она, – у меня ноги подгибаются…

– Дайте руку!

Секретарь буквально втащил ее наверх, подхватил на руки и рванул с места. Между домами, стоящими у канала, виднелся просвет – площадь Оливии-с-бубном, от которой было рукой подать до Золотой башни.

Бруни уже плохо соображала от боли. Город казался опустевшим, но стоило приглядеться, как то тут, то там, появлялись из ниоткуда стремительные силуэты. За появлением обычно следовали человеческие крики, полные ужаса.

– Григо, сколько же их в городе!.. – простонала принцесса.

– Я обязательно узнаю и доложу вам, Ваше Высочество, но позже, – ответил Хризопраз. – Сейчас я несколько…

Они выскочили на площадь и оказались в центре боя. Горожане, вооруженные кто чем, отбивались от десятка огромных зверей. На мгновение Бруни показалось, что она видит иллюстрацию из сказки «Капор из красной шерсти», которую в детстве ей читала мама. Ее внимание привлек мощный мужчина, который без особого труда держал за горло бурого волка, не давая щелкающим зубам сомкнуться на своем горле. У силача была абсолютно лысая голова и шикарная борода, а на голой груди висело множество цепочек и ремешков с амулетами. Белозубо хохоча, мужчина свернул волку шею и поймал в прыжке следующего оборотня – здоровенную рысь.

В этот момент Григо затормозил и едва не упал – ушел от атаки напавшего на них тигра. Тот низко зарычал и припал к земле.

– Держитесь крепче, – выдохнул Хризопраз и понесся вперед с такой скоростью, какую нельзя было ожидать от человека.

Оборотень растерянно рыкнул и рванул за ними.

В сознании Бруни все смешалось: белозубая улыбка бородача и оскаленные клыки тигра, кровавые ошметки на стенах и камнях мостовой, какофония криков. В какой-то миг ей показалось, что на площадь Оливии-с-бубном пролились чернила – так черным-черно стало там, откуда они с Григо убегали. Мимо проносились стены, деревья, опрокинутые телеги, чьи-то искаженные лица, а впереди уже виднелся просвет между домами. Тигр мчался за ними огромными прыжками, и в каждом прыжке разевал в рыке пасть, из которой падали на мостовую хлопья желтой пены.

Хризопраз остановился так резко, что чуть не повалился на землю вместе с принцессой. Путь был закрыт – с площади Золотой башни на улицу, по которой бежали Григо и Бруни, вынырнули двое оборотней: росомаха и рысь.

Секретарь поставил принцессу на ноги, толкнул к стене дома и закрыл собой.

– Если рядом с вами все-таки окажется дракон, берегитесь хвоста, Ваше Высочество, – пробормотал он, утирая пот со лба. – О хвосте я иногда забываю, и он творит, что хочет.

Бруни не знала, плакать ей или смеяться. Страх за ребенка был слишком силен, но еще сильнее было желание бороться за его жизнь. Драконий хвост? Пресвятые тапочки, все что угодно, лишь бы победить три смерти с горящими глазами и пастями, полными пены!

Григо шагнул вперед. Принцесса расширившимися зрачками следила не за ним – за теми двумя оборотнями, что были ближе, чем тигр, которого Хризопраз значительно обогнал. Как вдруг увидела появившийся в просвете между домами человеческий силуэт. Человек был высок, худ и одет в черное. От напряжения глаза у Бруни заслезились… Она моргнула и поняла, что незнакомец стоит уже не вдали, а совсем рядом – прямо перед росомахой и рысью. От неожиданности те затормозили, упираясь растопыренными лампами в мостовую. Незнакомец повернулся и посмотрел на принцессу. И улыбнулся. И слегка поклонился. Глаза у него были такие же желтые, как у того тигра, что сейчас спешил к ним с другой стороны. А затем он махнул рукой на оборотней и негромко произнес:

– Пошли вон.

Он сказал это так буднично, что Бруни изумленно открыла рот и… вдруг поняла, что незнакомца нигде нет, а рысь и росомаха со всех лап улепетывают туда, откуда пришли.

– Куда это они? – удивился Хризопраз.

Неизвестного в черном секретарь не увидел.

Принцесса хотела было поторопить его, потому что тигр оказался уже на расстоянии в несколько прыжков, как произошло сразу несколько событий: боль, пронзившая Бруни, заставила ее, вскрикнув, упасть на колени. Словно в ответ прозвучал грохот, уже слышанный ею в храме, и несущийся к ним зверь кубарем покатился по земле, истекая кровью. Улицу заполнили солдаты в черных мундирах, ведомые офицером, чью красную косу Бруни узнала даже сквозь боль.

– Лихай… – прошептала она, протягивая к нему руки.

Однако Григо подхватил ее с земли и побежал в сторону площади.

– Там… там полковник Торхаш… – простонала принцесса.

– Я видел, – ответил секретарь, – вот только он не поможет попасть в замок так быстро, как это сделает Ее Могущество.

Бруни услышала зычный крик Лихо: «Прикрывать их!», но уже не увидела, как солдаты метнулись вперед со скоростью, не меньшей, чем развил Григо, как огромной черной каплей, взявшей в кольцо бегунов, вытекли на площадь, на которой сияла Золотая башня, и смели огнестрельным огнем рыскающих там бешеных. Она не видела, как распахнулась дверь башни, а на пороге показался гном в одежде простого канцеляриста, вооруженный боевой секирой, как Григо закричал ему:

– Нам нужна Ее Могущество!

И не слышала, как гном, недовольно нахмурив густые брови, ответил:

– Заходите, господин Хризопраз, как-нибудь разберемся…

Рахен, увидев, что их догоняют Веслав и Карс, ухмыльнулся и издевательски протянул:

– О-о-о, вы с нами? Какая неожиданность!

Гроден молча ткнул его кулаком между лопаток. Лицо у него было мрачное.

Хан притормозил, а потом резко свернул в проулок.

Чужак стоял неподвижно. Едва взглянув на него, они поняли, что это и есть бешеный. Сутулый, высокий мужик застыл у стены, уткнувшись лбом в каменную кладку. Казалось, он прислушивается к чьему-то безмолвному голосу. Ощущение того, что и они могут услышать этот волшебный голос, ударило по нервам, да так, что Рахен не выдержал – обернулся и шагнул вперед.

Чувствуя, что еще чуть-чуть, и он тоже потеряет контроль над собой, Весь положил руку другу на загривок и ощутимо сжав, тряхнул.

Чужак медленно повернул голову в их сторону и с трудом произнес:

– Уходите… прочь… вам я не желаю зла!

– Скольких из наших ты уже заразил? – голос Хана сорвался. – Скольких послал на верную смерть?

Глаза чужака налились красным, будто в них насыпали углей.

– Смерть одного из нас – это смерть десятков людей! Тех самых людей, что сотнями убивали нас, прогоняли с насиженных мест… Людям нет места рядом с нами!

– Это неправда! – Карс встал рядом с Ханом. – Слепы те, кто этого не видит. Ты – слеп. Неужели это болезнь так тебя ослепила?

– Да ты дергаешь его за усы, парень? – восхищенно прошептал Сандр.

Карс пожал плечами и покосился на Веслава. Тот едва заметно кивнул. За прошедшее время бок о бок на учениях и в казармах они научились понимать друг друга без слов.

Лицо бешеного искривилось. Спустя мгновение перед ними стоял огромный черный пес, опустив голову к земле и прижав уши. От его низкого рычания дрожали стекла в окнах.

– Хан, – позвал Весь, – Хан, посмотри на меня!

Ярость, плескавшаяся в глазах Рысяша, отступила, он повернул голову к Гродену.

– Карс и Сандор отвлекут его, – одними губами сказал Весь, – я и Рахен заманят в драку. А ты – жди момент.

Хан чуть приподнял верхнюю губу и показал клыки.

– Это не простая охота, – рыкнул Весь.

Рысяш на мгновение прикрыл веки, успокаиваясь. Затем вновь посмотрел на Гродена.

– Я тебя услышал.

– Или ты – или он, – добавил Карс, проходя мимо Хана, – отец всегда говорил, что месть должна быть холоднее льда.

Креец вышел вперед. Как-то сразу стало заметно, что из жилистого невзрачного мальчишки он превращается в стройного красавца, на которого просто обязаны заглядываться девушки из Вишенрога.

Сандр, который из-за своей крепкой фигуры и до сих пор казался толстым, хмыкнул и шагнул за ним.

– Ко мне, пес! – вдруг крикнул Карс. – Быстро ко мне!

Бешеный зарычал и закачался на длинных лапах, словно не мог двинуться.

– Осторожно… – прошептал Сандр.

С молниеносной скоростью оборотень прыгнул на них. Мальчишки разбежались в перекрест прямо перед его носом – Сандр, стоящий слева, метнулся направо, а Карс, перепрыгнув его траекторию, – налево. Бешеный клацнул зубами по пустому воздуху и тут же был сбит с ног мощным ударом серого и черного волков. Он покатился по земле, вскочил на ноги и бросился за ними. Рю Кравиц ухватил бешеного за хвост, его мышцы под мундиром вздулись, однако он удержал оборотня, оказавшегося в опасной близости от Рахена. Бешеный обернулся в прыжке и… снова был сбит с ног Гроденом. В запале боя бешеный не видел, как, держась то за одним из нападающих, то за другим, к нему приближается Хан – единственный, у кого было оружие.

Черный пес заметался в круге из людей и оборотней. До одних он хотел добраться, но они были так же быстры, как и он сам (сказались совместные тренировки факультетов) – и его это озадачивало. Других ему хотелось порвать на части просто потому, что ярость в крови достигла максимального предела. Но они действовали так слаженно, будто у них был один разум на всех. А болезнь застила глаза, полностью растворяя рассудок, и вот он уже не соображал, на кого и зачем нападал, лишь бы напасть, лишь бы ощутить, как вонзаются клыки в живую плоть, лишь бы налакаться алой, горячей крови, которая и есть жизнь и спасение…

Клинок Хана вошел бешеному в основание затылка, прекратив его мучительное существование. Жалобно взвыв, черный пес упал у ног Рысяша и заскреб лапами по земле. Хан присел на корточки и хладнокровно перерезал ему горло.

Остальные столпились рядом, хрипло дыша.

В пустой тихой улице повисла тяжелая пауза, заполненная запахом крови.

– Загонял нас, собака, – с трудом произнес Рахен, – если они все такие быстрые, придется туго!

– Все целы? – деловито спросил Гроден.

Взял Хана, застывшего над трупом, за плечо, поднял.

– Он тебя не достал? Рахен, тебя? Ребят, вы как?

– Я цел, – Рысяш вытер нож о шкуру бешеного. – Но Рахен прав – нам нужно оружие. И о чем мы думали, когда шли на них безоружные?

– О мести? – неожиданно захохотал Рахен, однако его смех прервало холодное:

– Курсанты, смир-р-рна!

Все машинально вытянулись в струнку.

Улицу наводнили солдаты в синих мундирах.

– Что здесь происходит? – раздался знакомый голос. – Курсант Гроден, повернитесь и отвечайте!

Чувствуя, как от стыда заполыхали кончики ушей, Весь повернулся к Его Высочеству Аркею. И понял, что слова испарились.

– Гнилой лабиринт… – простонал из-за его спины Рахен.

– Гаракенские галеры… – не согласился Карсатис.

Рысяш загородил собой Гродена и выпалил:

– Я пошел мстить за свой клан. Ребята пытались меня остановить, когда на нас напал бешеный.

– А в казармах они тебя не пытались остановить, сынок? – доброжелательно поинтересовался подполковник рю Фринн.

– Пытались, – набычился Хан, – но я не послушал.

С минуту принц смотрел на него, и его лицо ничего не выражало. Затем он повернулся к подполковнику.

– Эти четверо пойдут под университетский трибунал. С Рысяшем будем разбираться отдельно. Сейчас всем встать в строй и следовать за нами. Рю Фринн, выдайте Гродену малопушку, а остальным – холодное оружие.

Произошла быстрая перегруппировка. Курсанты влились в ряды солдат. Отряд обогнул истекающее кровью тело и двинулся вперед.

Хан легко бежал среди людей, и удивлялся сам себе. У него было ощущение, что он находился рядом с ними всю жизнь. Оборотень не чувствовал враждебности, наоборот, в направленных на него взглядах мелькало что-то вроде уважения. Каково же было его удивление, когда вместо того, чтобы убивать бешеных по всему Вишенрогу, они прибыли в какой-то храм.

Несколько человек склонились над полом, будто искали следы. Другие обошли зал по кругу, заглядывая под каждую скамью, за каждую колонну.

– Здесь была Ее Высочество Бруни! – радостно сообщил Рахен, принюхиваясь.

– Что ты сказал? – повернулся к нему принц, и оборотень поразился бледности его лица.

– Ее… Высочество, – растерялся он. – Запах висит…

Он замолчал и с ужасом оглянулся на Веся. Тот оттолкнул его, встав напротив принца.

– Арк, с ней все в порядке? Ой… Я хотел сказать – Ваше Высочество!

– Она не вернулась со свадьбы, которая, как ты знаешь, проходила в этом храме, – процедил принц.

Спустя долю секунды рысь и два волка – серый и черный – кружили по залу, уткнув носы в пол. А затем дружно направились за алтарь, где под ковром был спрятан люк. Лестница привела в подвал. Пройдя его насквозь, оборотни остановились у сточной решетки одного из погребов.

– Нам туда, – пояснил Карс.

Рю Фринн посмотрел на принца:

– Какие будут указания, Ваше Высочество?

– Идем за ней, – коротко ответил тот и первым потянулся к решетке.

Перед дверью, ведущей в покои мэтра Жужина собралась целая толпа, которую с трудом удерживали дюжие гвардейцы в красных мундирах.

– Простите-извините… ногу убери, дубина… двигайтесь, а ну! – послышалось глубокое контральто, и на пороге возникла Клозильда Вистун, похожая на истинного демона войны.

Следом за ней, тараном разбившей толпу, спешила процессия, состоящая из Дрюни с супругой Ваниллой, ее сестры Персианы и герцогини рю Воронн.

На оглушительный вопль матроны Вистун: «Открывайте, свои!» дверь распахнулась. Всклокоченный целитель обежал глазами присутствующих и поспешно посторонился, пропуская процессию.

В просторной комнате, ярко освещенной магическими шарами, находились две кровати, одну из которых скрывала высокая ширма, украшенная вышивкой с изображением экзотических птиц. Рядом с первой кроватью стоял высокий и красивый маг, держа открытые ладони над грудью Его Величества Редьярда, казавшегося… мертвым.

Дрюня бросился к королю и рухнул на колени рядом с кроватью. Маг не обратил на него внимания – так был сосредоточен.

– Где она? – вскрикнула Ванилла. – Где Бру… принцесса?

Ожин махнул на ширму.

Дамы поспешили в ту сторону, стуча каблуками подобно стаду гаракенских степных кобылиц. И застыли, увидев бледную принцессу с мученическим выражением лица и закрытыми глазами, лежащую на второй кровати.

– Эй, мэтр, – рявкнула Клозильда, – что с ней? Чем помочь?

– Ничем, – раздался его голос из-за ширмы, – схватки идут с равным промежутком, между ними я поддерживаю ее силы.

– Она не ранена? – спросила герцогиня, садясь на край кровати рядом с Бруни и бережно беря ее руку в свои.

– Цела, только измучена погоней, Ваша Светлость, – послышался приятный голос.

Григо Хризопраз поднялся со стула в углу комнаты, на котором сидел бездвижно, и поклонился в сторону ширмы.

– А ну-ка, – пробормотала Ванилька, – Перси, давай-ка ее поднимем – так будет легче толкать ребеночка. Брунька, открывай глаза! Давай, не ленись! Ой… какое тяжелое ты, Высочество…

– Дай мне, – подвинула ее Клози, подхватила принцессу подмышки и посадила выше.

Бруни открыла помутневшие от боли глаза и вдруг улыбнулась:

– Клози… Ванилька… как я рада вас видеть!

– Мы в гляделки играть не будем, – погрозила ей пальцем Ванилла, – мы будем тужиться как следует! Давай дышать правильно. Меня мэтр Жужин учил…

– А где он? – прошептала принцесса.

– Я рядом, Ваше Высочество, – послышался напряженный голос целителя, – но сегодня вы – не единственный мой пациент.

– А кто еще? – удивилась Бруни.

– Его Величество, – одними губами произнесла Фирона, – мы все молимся о его здравии!

– Пресветлая… – с ужасом выдохнула принцесса и выгнулась с криком в очередной мучительной схватке.

– Дыши, глубоко дыши! – воскликнула Ванилька, залезая на кровать, садясь рядом с принцессой и обнимая ее. – Давай, на счет раз, два, три…

– Дорогая моя принцесса, деточка, ну, давайте… – в голосе герцогини рю Воронн прорвались слезы.

Входная дверь с треском ударилась об стену. В покои ворвался принц Колей, держащий за руку запыхавшуюся супругу.

– Ожин, что с отцом? – с порога крикнул он.

– Закройте, пожалуйста, дверь, Ваше Высочество, – подал голос маг, стоящий рядом с королем.

Ожин в сторону двери не посмотрел – водил ладонями над телом короля. Лицо целителя подергивалось от напряжения.

– Что?! – опешил Колей. – Вы вообще кто такой?

– Я – Варгас Серафин, ученик мэтра Квасина. Закройте дверь – мэтр Жужин не станет ничего говорить, пока его могут услышать посторонние.

– Он быть прав, муж мой, – коротко взглянув на мага, сказала принцесса Оридана. – Вы подумать сами!

– Я подумать… – пробормотал Колей, с грохотом захлопнул дверь и с вызовом уставился на Жужина: – Ну?

– Варгас, перехватите у меня сердечный контур, – приказал Ожин и устало взглянул на принца: – Он на пороге жизни и смерти, Ваше Высочество. Спасти его может только чудо – сердце слишком изношено.

– Но вы должны были лечить его… исцелять!.. – голос Колея сорвался.

– Увы, мое регулярное вмешательство не могло исправить неистовость Его Величества, – ответил мэтр с горечью.

Несколько мгновений принц с яростью смотрел на целителя, и казался вылитой копией своего отца в гневе. Неизвестно, чем бы это закончилось для Жужина, но из-за ширмы раздался новый, полный боли крик.

Оридана побледнела, как мел.

– Кто это?! – с ужасом спросила она. – Кто так кричать?

Из-за ширмы выскочила Клозильда и проревела:

– Мэтр, показалась головка!