Крушение империи Скальци Джон
– Встань, Грейланд Вторая, имперо Священной империи Взаимозависимых государств и Торговых гильдий, королева Ядра и Ассоциированных наций, глава Взаимозависимой церкви, наследница Земли и Мать всего сущего, восемьдесят восьмая имперо из дома Ву, и провозгласи свое царствование, – сказала Корбейн и отошла в сторону.
Набрав в грудь воздуха, Кардения встала, на мгновение опершись на скипетр – в первый и, вероятно, последний раз от него была хоть какая-то польза. По завершении церемонии с нее (к счастью) должны были снять все атрибуты коронации и отправить их назад в сокровищницу – дожидаться коронации следующего имперо, кем бы тот ни был. Но пока что они лежали на ней тяжким грузом.
«Никакие они не символические», – подумала Кардения.
Она повернулась к собравшимся аристократам, знаменитостям и представителям. В первом ряду расположился исполнительный комитет, не считая Корбейн. За ними – представители дома Ву, среди которых, что показалось Кардении совершенно неуместным, был ее дядя Брендан Патрик со своими детьми Мойрой и Джастином: эти трое представляли ее мать. Ханне Патрик предстояло услышать о восхождении дочери на престол лишь спустя несколько недель, одновременно с известием о том, что сама она стала обладательницей почетного титула баронессы Такуарембо, по названию одного из владений имперо. Кардения подумала, что мать вряд ли сильно обрадуется, но ей наверняка будет приятно.
Несколькими рядами дальше сидела Наффа Долг со своими родителями-республиканцами. Кардению тронуло, что, несмотря на их неприятие имперского правления как такового, они все же пришли поддержать ее и свою дочь. Между рядом Наффы и ближними рядами с представителями дома Ву разместились главы разнообразных семейных гильдий – сплошь аристократы.
А из третьего ряда неотрывно смотрели на Кардению Амит и Надаше Нохамапитан – с таким видом, будто она была для них всего лишь неким долгосрочным проектом или куском мяса.
«Или и тем и другим», – подумала Кардения.
За ее спиной негромко кашлянула архиепископ Корбейн, словно говоря: «Ну, давай же».
– Я, Кардения Ву-Патрик, приняв по праву данные символы церкви и государства, становлюсь отныне Грейланд Второй, имперо, королевой, главой церкви, наследницей Земли и Матерью всего сущего. Да принесут догматы Взаимозависимости, провозглашенные пророчицей, вечный мир и процветание для всех.
– Да здравствует имперо! – прокатилось по залу от первого до последнего ряда, а затем последовала овация, которой Кардения все же сумела насладиться, несмотря на пот и спазмы.
Послышалась музыка – «Марш пророчицы» Хигельяка, написанный в третьем веке эры Взаимозависимости, в исполнении камерного оркестра, хитроумно спрятанного внутри одной из ниш трансепта, чтобы в соборе поместилось больше скамей. Громкоговорители разнесли по залу результат усилий сидевших взаперти музыкантов, и публика встала, продолжая аплодировать, пока Грейланд Вторая делала первые свои шаги – с алтаря, вдоль нефа, а потом в боковой коридор. Там уже ждали помощницы, которые препроводили Кардению в небольшую комнатку и избавили ее от короны, скипетра и прочей чуши. У дверей встали имперские телохранители.
– Полагаю, все прошло хорошо, ваше величество? – обратилась к ней Наффа.
Кардения в замешательстве подняла взгляд, чувствуя, как ее продолжают раздевать.
– Я только что видела тебя среди публики.
– А я и была среди публики.
– Как ты оказалась здесь так быстро?
– Это моя работа. – В руках Наффы волшебным образом возникла папка с бумагами. – Как ты?
– Надеюсь, больше мне этого повторять не придется.
– У имперо крайне редко бывают две коронации, так что да, вряд ли.
– Надеюсь, теперь я могу вернуться домой?
– Поскольку имперо владеет самим Сианем, формально ты дома.
– Кошмарная мысль.
– А вот проза жизни: вернуться домой ты, увы, пока не можешь. В ближайшие десять минут ты должна переодеться в официальную форму, которую тебе показывает Доше. – Наффа кивнула в сторону помощницы, действительно державшей в руках костюм чрезвычайно официального вида. – Затем ты должна выйти на балкон для торжественных церемоний и помахать десяткам тысяч людей, которые сейчас вытаптывают лужайку перед собором в надежде увидеть тебя. Ты пробудешь там пять минут, и мы вернемся во дворец. Тебе придется целый час давать пятиминутные аудиенции с минутным перерывом, а затем еще час – десятиминутные аудиенции с двухминутным перерывом. Затем ты должна прибыть на празднество по случаю твоей коронации и выступить с коротким обращением…
Кардения застонала.
– …Которое я уже подготовила – его все равно никто не будет слушать из-за маловажности, а потом ты проведешь три часа, пожимая всем по очереди руки и снимаясь с каждым на фото и видео, что, думаю, покажется тебе истинным адом. И только после всего этого появится возможность отдохнуть и поесть. Пока Доше помогает тебе облачиться в новую форму, советую съесть питательные батончики, которые она тебе принесла. И может быть, попить воды.
– А в уборную можно?
– Здесь есть туалет. Дверь налево. Прежде чем спросишь – там есть все, что может тебе понадобиться.
– Спасибо. Я рада. Хоть кто-то помнит, что я все еще человек.
– Конечно. Учти, у тебя не больше минуты.
Снова застонав, Кардения направилась в туалет.
Семь минут спустя коронационную одежду и атрибутику уже упаковали. Новая одежда оказалась удивительно удобной, и Кардения в окружении отряда телохранителей направилась к лифту, в котором поднялась на верхний этаж собора с балконом для торжественных церемоний. Оглядевшись вокруг, Кардения поняла, что вряд ли еще хоть раз окажется одна в кабине лифта, за пределами дворца.
Двери лифта открылись, и Кардения снова увидела Наффу, стоявшую перед нишей. Эта ниша и была балконом для торжественных церемоний.
– Может, хватит? – спросила Кардения. – Ты меня пугаешь.
– Расслабься. Я поднялась на лифте с другой стороны. Там свои телохранители.
– Добро пожаловать в мой мир.
– Я уже в нем. Надеюсь, ты заметила.
Рассмеявшись, Кардения шагнула из лифта, и в следующее мгновение ее швырнуло обратно – балкон взорвался. Она лишилась чувств еще до того, как ударилась о заднюю стену кабины.
– Совсем не исключено, что течения Потока, связывающие Взаимозависимость, разрушатся еще во время твоего правления, – сказал Кардении ее отец Аттавио Шестой, или, вернее, его компьютерная проекция.
Кардения сознавала, что спит и что все это ей снится, и точно так же сознавала, что ее сновидение, по крайней мере пока, воспроизводит ее первую беседу в Зале Памяти. Она не знала, как и когда заснула, и некая часть ее сознания словно намекала, что много думать об этом не стоит. «Продолжай разговор. Это безопасно», – казалось, говорила эта часть разума, и Кардения послушно произносила ответные реплики, словно читая сценарий.
– Как это произойдет? – спросила Кардения.
– Я не ученый, – ответил Аттавио Шестой. – В отличие от графа Клермонта. Он собирает данные уже тридцать лет и время от времени посылает мне отчеты. Судя по этим данным, стабильность Потока – лишь иллюзия: за достаточно долгое время все меняется и перемещается, и именно сейчас начинается период таких сдвигов. По его словам, сейчас это уже происходит, но медленно, а скоро начнет происходить очень быстро. Такое уже случалось раньше.
– С Даласислой? Когда имперо была первая Грейланд?
– Да, – кивнул Аттавио Шестой. – Она получила информацию, как и я – ту информацию, к которой у тебя теперь есть доступ.
– Если у нее имелась информация, почему она ничего не предприняла? Если она знала, что течение к Даласисле скоро исчезнет, почему ничего не стала делать?
– Я мог бы тебе ответить, но ты можешь спросить у нее самой.
– Она здесь? – удивленно моргнула Кардения.
– Конечно.
– Но она же затерялась в Потоке. Я думала, ее больше не существует.
– Она обновилась перед своим роковым путешествием. Здесь все, кроме нескольких последних дней ее жизни.
Кардения ошеломленно уставилась на призрак отца. С одной стороны, это выглядело разумно. С другой – мысль о том, что личность может быть… неполной, выглядела странно.
– Цзии, покажи мне имперо Грейланд Первую.
Воздух замерцал, и к Кардении шагнула высокая широкоплечая женщина.
– Вы имперо Грейланд Первая? – спросила Кардения.
– Да, – ответила женщина.
– Вы… знаете, что с вами случилось? Как вы умерли?
– Да, у меня есть эта информация.
– И какие чувства вы испытываете? – Вопрос не имел отношения к делу, но Кардении хотелось знать.
– Никаких. Я – компьютерная имитация личности. А исходя из того, что мне известно, думаю, настоящая имперо Грейланд Первая вряд ли отнеслась бы к этому серьезно.
Кардения невольно улыбнулась, но тут же перешла к сути:
– Вы знали, что течение Потока к Даласисле ослабевает?
– Да, мне сообщали о созданных учеными моделях, из которых следовало, что течению грозит опасность. На основе полученных данных я пришла к выводу, что это возможно и даже вполне вероятно.
– Но вы не эвакуировали систему Даласислы?
– Нет.
– Почему?
– Политика, – ответила Грейланд. – Чтобы эвакуировать двадцать миллионов населения системы Даласислы, со стороны Взаимозависимости потребовались бы огромные затраты. И никто не проявил политической воли.
– Парламент не захотел спасти жизни двадцати миллионов человек?
– Для них вопрос стоял не о спасении жизней. На их взгляд, имперо, которую они считали слабой, пыталась искусственно создать кризис, чтобы изменить баланс власти не в пользу парламента. Кроме того, они восприняли это как угрозу торговле и экономике: эвакуация требует множества кораблей, а значит, громадных расходов.
– Но как же данные, подтверждающие возможность коллапса?
– Они собрали комиссию и включили в нее других специалистов по физике Потока. Те опровергли сделанные выводы и высказали столько сомнений, что у политиков не осталось желания что-либо делать. Даже представители Даласислы проголосовали против моей рекомендации начать эвакуацию. Было решено продолжить изучение вопроса. Но денег из имперского бюджета не выделили, и все закончилось ничем.
– Значит… – «Значит, вы ничего не сделали», – хотела сказать Кардения, но помедлила: это выглядело бы грубо и, возможно, даже оскорбительно для Грейланд. Однако она тут же вспомнила, что разговаривает с компьютером, у которого нет никаких чувств. – Значит, вы ничего не сделали.
– Я послала предупреждение об опасности местной герцогине, а также велела военным и местным имперским бюрократам оказать срочную помощь всем жителям Даласислы, которые хотели бы ее покинуть.
– И как, кто-нибудь успел?
– Мы не знаем. Течение Потока иссякло почти сразу же после моего предупреждения.
– То есть двадцать миллионов человек погибли из-за политики и бюрократии?
– Да. Естественно, не сразу. Но природа Взаимозависимости такова, что каждая система в главных вопросах зависит от других. Если исключить одну систему вместе с ее правящим домом и монополией, с десятками других ничего не случится – в отличие от нее самой. Со временем она начнет приходить в упадок. Космические поселения и базы на непригодных для жизни планетах и спутниках станут разрушаться, ремонтировать их будет все сложнее. Сельское хозяйство и производство продовольствия также придут в упадок. Социальные связи предсказуемо будут распадаться по мере отказа материальной части и постепенного осознания того, что жителей отрезанной от мира системы ничто не спасет. В условиях физического и общественного упадка, который последует за исчезновением течения Потока, гибель всей системы окажется неизбежной.
– Как долго это длилось?
– Когда случился коллапс, я приказала обсерваториям в системе Кайпары навести радиотелескопы на Даласислу. Кайпара была ближе всех по физическому расстоянию – в семнадцати световых годах. Меня не стало прежде, чем они что-то узнали.
– Но они что-то узнали?
– Немногое. Большая часть внутрисистемной связи в мою эпоху обеспечивалась посредством сфокусированных потоков данных, так что вести случайное наблюдение было сложно. Отдавая приказ, я надеялась, что кому-нибудь на Даласисле хватит ума нацелить на Кайпару работающий широковолновой передатчик. Насколько я понимаю, кто-то это сделал через два года после коллапса, и передатчик работал около месяца.
– И что за сведения они передавали?
– В основном про гражданскую войну, убийства, насилие, саботаж систем жизнеобеспечения и производства еды, возникновение культа личности. Мой сын и наследник, Бруно Третий, подготовил секретный доклад об этом.
– Секретный? – Кардения повернулась к Аттавио Шестому. – До сих пор секретный?
– Да, я его не рассекречивал, – ответил Аттавио.
– Почему? Тем более ты ведь считаешь, что Потоку грозит коллапс?
– Потому что проблемы, существовавшие при Грейланд, существуют и в наше, или, лучше сказать, в мое, время. Парламент все так же воспринял бы любые проявления беспокойства по этому поводу как политический ход, отодвигающий его на обочину. Никто не желает повредить торговле или привилегиям домов-гильдий. И в данном случае речь пойдет уже не об одной системе вроде Даласислы, но обо всех. Бежать будет некуда. То, что случилось с Даласислой, случится повсюду. Не будь я абсолютно уверен, я бы не стал открывать этот ящик Пандоры.
Именно тогда Кардения в своем сне отклонилась от сценария.
– Все это глупости, – сказала она Аттавио Шестому и Грейланд Первой. – Мы обречены только в том случае, если продолжим делать вид, будто ничего не происходит. Зная о надвигающемся коллапсе, мы обязаны реформировать Взаимозависимость. Покончить с монополиями домов. Помочь каждой системе подготовиться к катастрофе.
– Ничего не выйдет, – ответил Аттавио Шестой.
– Ты этого не знаешь.
– Знаю, конечно же. Я имперо. Или был им.
Кардения повернулась к Грейланд Первой:
– Вы видели, как случился коллапс. В ваше время на это должны были как-то реагировать.
– Меня убили, – ответила Грейланд Первая. – И когда прошла недолгая мода на развлекательные зрелища о потерянной системе Даласислы, все решили просто забыть об этом. Другие течения Потока выглядели стабильными, и никому не хотелось думать о Даласисле.
– Никто не хочет конца Взаимозависимости, включая дом Ву, – сказал Аттавио Шестой. – На кону чересчур большие деньги и власть.
– И никого не волнует выживание человечества? – недоверчиво спросила Кардения.
– Если это означает конец Взаимозависимости – нет.
– Но ведь суть Взаимозависимости и состояла в выживании человечества! – закричала Кардения на компьютерную имитацию отца.
И в этот момент в ее сне Аттавио Шестой и Грейланд Первая рассмеялись ей в лицо.
– Дитя мое, суть Взаимозависимости никогда не состояла в этом, – сказал Аттавио Шестой.
– Это всего лишь предлог, под которым мы ее создали, – кивнула Грейланд Первая.
– Тогда в чем ее суть? – крикнула Кардения. – Что такое Взаимозависимость?
Воздух снова замерцал, и к Кардении шагнула еще одна фигура. Кардения тут же поняла, что это должна быть Рахела Первая, легендарная основательница Взаимозависимости. Но вместо Рахелы Первой у нее оказалась внешность Наффы, ставшей жертвой взрыва на балконе для торжественных церемоний, Наффы, которую Кардения в последний раз видела разорванной в кровавые клочья. Теперь она стояла перед Карденией в роли Рахелы Первой, чтобы поведать ей, чем была и чем является Взаимозависимость.
– Это все обман, – сказала она.
А потом Кардения, которая даже во сне не могла больше притворяться, будто не понимает, что происходит, усилием воли заставила себя проснуться в постели, в своей очень маленькой и очень тщательно охраняемой больничной палате, среди врачей во главе с Кви Дринином и небольшого отряда имперских гвардейцев, один из которых рассказал ей о том, что она уже и так знала, – что ее подруги Наффы Долг нет в живых.
Часть вторая
Глава 7
Бои возле университета Ополе успели утихнуть, и Марс Клермонт сумел вернуться в свою комнату в общежитии для выпускников, чтобы собраться в путешествие и, скорее всего, никогда не вернуться.
Возник вопрос: если улетаешь навсегда, что брать с собой?
Ряд обстоятельств упрощал задачу. Одежду Марс уже упаковал – дома в Клермонте ее хватало, и брать из Ополе было особо нечего, разве что несколько футболок с умными комментариями из области астрофизики, но Марс решил, что вполне обойдется без них. Одежда, которую он взял с собой, была нейтрального цвета и фасона – как заметил его отец, мода на Ядре отличалась от местной так радикально, что ему все равно пришлось бы покупать новую.
Музыка, книги, фотографии, развлекательные программы и большая часть личной переписки хранились на флешке размером с большой палец, вместе с примерно ста тысячами марок на расходы, которые теоретически были доступны лишь после введения биометрических данных Марса. В любом случае это не занимало много места.
Оставались лишь вещи, имевшие сентиментальную ценность. Большинство их также пребывало во дворце Клермонт – именно там Марс провел большую часть своей жизни; кроме того, его комната в общежитии была до смешного тесной. Из тех вещей, что находились в комнате, Марс выбрал четыре. Две из них были книгами, которые подарил отец: одну – на день рождения, когда сыну исполнилось тринадцать, а другую – когда тот защитил докторскую.
Третьим был старый музыкальный плеер, подарок Вренны: сестра взяла плеер с собой на концерт «Зеленых богов», и на нем расписались трое из четырех участников группы. Плеер больше не работал, а «Зеленые боги» распались много лет назад – кого-то успели забыть, кто-то опрометчиво продолжил карьеру, но уже сольную. Марс, однако, хранил плеер как напоминание о тех временах и о том, что Вренна, хоть и бывала частенько шилом в заднице, порой могла проявлять доброту и заботу.
Последней вещью стал потрепанный плюшевый поросенок по имени Гигги, которого мать купила Марсу на его первый день рождения, одновременно подарив Вренне плюшевого медвежонка по имени Хоуи. Хоуи пропал много лет назад – были основания подозревать, что Вренна запустила его в небо на самодельной ракете, – но Гигги уцелел и сопровождал Марса при каждом переезде. По законам жанра Гигги должен был остаться единственным подарком покойной матери, но на самом деле у Марса сохранилось немало подарков и вещей, полученных от матери либо напоминавших о ней. Гигги же попросту был его талисманом на счастье.
Запихав все четыре вещи в небольшой рюкзак, Марс окинул его взглядом. «Не так уж много багажа, чтобы покинуть планету», – подумал он, изо всех сил стараясь не думать, что отправляется туда, где он никого не знает и где, скорее всего, ему предстоит провести всю оставшуюся жизнь. Течение Потока в сторону Края могло протянуть дольше, чем обратное, и оставаться открытым еще многие годы. Теоретически Марс мог вернуться, хотя это казалось ему крайне маловероятным. Пытаясь заглушить мысли о том, что он никогда больше не увидит отца, сестру и всех, кого знал, он начал размышлять о практических сторонах отлета с планеты.
Что уже сделано: накануне он встретился с Гажоном Магнутом, главным казначеем корабля под названием «Да, сэр, это моя малютка», и договорился об оплате за перелет. Вышло недешево – дороже чуть ли не любой покупки за всю его жизнь, – и к тому же Магнут попытался всучить в нагрузку комплект фальшивых проездных документов. Марс заметил, что Магнут испытал легкое недовольство, узнав, что с проездными документами у пассажира все в порядке. Оставалось решить вопрос с увольнением и написать прощальные письма, которые будут отправлены уже после того, как «Да, сэр» окажется в Потоке.
И собрать все необходимое. Остальное прислуга Клермонта могла забрать из комнаты позже.
Закинув рюкзак на плечо, Марс в последний раз взглянул на комнату, решив, что особенно скучать по ней не будет: она была совершенно незапоминающейся во всех отношениях, как едва ли не любая комната в общежитии. Спустившись по лестнице, он вышел на улицу – почти пустую, не считая нескольких человек далеко впереди и фургона, который подъехал к Марсу. Из машины вышли двое рослых мужчин.
Фургон снова тронулся с места, уже вместе с Марсом: мужчины тут же затащили его внутрь, прежде чем он успел что-то сообразить. Рюкзак с сентиментальными ценностями остался на тротуаре – такое случается при внезапном похищении.
Грени Нохамапитан улыбнулся Марсу, сидевшему напротив него за небольшим столом.
– Счастлив снова вас видеть, лорд Марс. Рад, что мы смогли встретиться так скоро.
– Здравствуйте, лорд Грени, – кивнул Марс. – Поскольку вы меня похитили, вряд ли я мог отказаться.
Оба сидели в комнате без окон, напоминавшей переоборудованный грузовой контейнер. Марс понятия не имел, где он находится. Его привели сюда те самые громилы из фургона, и он провел здесь минут десять, прежде чем появился Грени.
– Мне не нравится слово «похитили», – заметил Грени.
– При всем уважении к вам, лорд Грени, сейчас мне абсолютно наплевать, что вам нравится, а что нет.
– Что ж, вполне честно. – Грени откинулся на спинку стула, задумчиво разглядывая Марса. – Ходят слухи, будто вы намереваетесь покинуть Край.
– Даже если так, какое вам дело?
– Это мы еще посмотрим. Идет война, и герцог заметил, что некоторые его аристократы – или их дети, взрослые и не очень, – внезапно пытаются купить себе перелет с планеты.
– Во время войны такое бывает.
– Пожалуй, – согласился Грени. – Герцог, однако, считает это проявлением недоверия к его руководящим способностям и поэтому предлагает желающим улететь остаться.
– Вряд ли вы похитили меня, чтобы сделать такое предложение, лорд Грени, – сказал Марс.
– Нет, полагаю, это был бы обходной и очень долгий путь. Вы правы – я пригласил вас сюда совершенно по иным причинам. Помните тот день, когда я просил вашего отца помочь герцогу воспользоваться имперскими средствами?
– Насколько я помню, он ответил «может быть».
– Да, и я воспринял это как вежливое «нет». Для ясности: если ответ действительно был таким, у него имелись для этого серьезные причины, как этического, так и юридического свойства. Он сделал удачный выбор.
– Я передам ему ваши слова.
– Не сомневаюсь, – ответил Грени. – Но не сейчас. Проблема с ответом вашего отца, пусть даже достойным восхищения в этическом и юридическом смысле, состоит в том, что герцогу действительно нужны деньги, поскольку ему действительно нужно оружие. У нас мало времени, и даже ответ «может быть» нас не устраивает. Соответственно, если не действуют уговоры, приходится прибегать к принуждению.
– Вы требуете за меня выкуп?
– Да. И приношу свои извинения. Ваш отец невосприимчив к другим… методам убеждения, которые могли бы применить я или герцог. Похоже, его не интересуют деньги, власть или что-либо столь же осязаемое. И он не испытывает ни патриотических чувств к Краю, ни преданности герцогу. Но можно не сомневаться, что он любит вас и ваш сестру. А значит, оставалось лишь решить, кого из двоих выбрать. Мы подумывали насчет вашей сестры, – Марс лишь рассмеялся в ответ, и Грени со всем изяществом, на какое только был способен, принял его смех как должное, – но с ней возникли проблемы.
– Хотите сказать, она выпустила бы кишки посланным за ней громилам, а когда они выдали бы вас, начала бы охоту за вами?
– Именно это я и хочу сказать. Нисколько не желаю вас принизить, но вы оказались намного более простой целью.
Марс кивнул. И в самом деле, он был ученым, а Вренна – солдатом, по крайней мере до того, как стала комендантом дворца Клермонт. Из них двоих его куда легче было застичь врасплох, и вряд ли он свернул бы кому-нибудь шею.
– И еще один вопрос, – продолжил Грени. – Покинуть планету собираетесь почему-то именно вы, а не она.
– И что?
– Вы никогда не бывали за пределами Края, даже на Имперской станции, хотя ваша сестра служила там в морской пехоте. Поэтому ваш отлет представляет интерес.
– Вы сами говорили: идет война.
– Да, но не думаю, что причина в этом. Если бы вы хотели улететь из-за войны, то не сделали бы этого в одиночку. С вами улетели бы сестра и отец – по крайней мере, попытались бы. Но вы один. – Грени достал из кармана флешку и положил на стол. – Во всяком случае, вы не пробуете улететь, прихватив с собой все семейное состояние.
Марс уставился на флешку. Ее забрали во время похищения вместе с другими личными вещами, которые были при нем, а не в пропавшем рюкзаке.
– Возьмите. – Грени подтолкнул к нему флешку.
Марс взял ее и положил в карман.
– Там пусто?
– Нет. Мне ни к чему ваши фото и музыка, и, боюсь, герцогу требуется от вашей семьи не сто тысяч марок, а больше. Пока – и если – ваш отец нам не поможет, вы никуда не улетите. Как мне кажется, он хочет, чтобы вы улетели немедленно, и я думаю, мы получим от него то, что нам нужно.
– А если нет?
– Для начала вы не сможете покинуть планету, – пожал плечами Грени.
– Для начала?
– Герцогу крайне необходим доступ к тем деньгам.
– Настолько, что он готов меня убить?
– Сам он не стал бы убивать вас. Но раз уж вы об этом упомянули, сотни, а может, и тысячи людей ежедневно умирают из-за этого дурацкого мятежа. Если одна жизнь – ваша – означает возможность выжить для многих тысяч, не стоит ли рискнуть?
– По сути, вы только что попытались морально оправдать мое похищение.
Грени снова пожал плечами:
– Во всяком случае, такое соображение могло бы облегчить совесть герцога. Думаю, его мало волнует, насколько этот довод выдерживает критику. Герцог – разносторонняя личность, но отнюдь не великий мыслитель.
– У вас ничего не выйдет.
– Посмотрим. В любом случае война прощает многие ошибки, особенно если герцог получит свое оружие и подавит мятеж. А пока что, лорд Марс, вам предстоит выяснить, насколько вы ценны для своего отца. Ведь не просто так он решил отправить вас с планеты. Но вы же все равно мне не расскажете?
– Это не ваше дело.
– Я знаю, что вы так считаете. Но, возможно, вас удивит, насколько широко простираются мои деловые интересы.
– Поскольку ваши деловые интересы явно включают в себя похищения, вряд ли меня что-нибудь всерьез удивит.
– Опять-таки вполне честно. Хочу узнать, зачем вы на самом деле намереваетесь покинуть Край.
Марс молчал, не сводя взгляда с Грени.
– Прекрасно, – минуту спустя проговорил тот. – Если ваш отец в ближайшее время ничего не предпримет, мы начнем слегка пытать вас, чтобы подтолкнуть его к верному решению. Видео и все такое прочее. А пока мы будем этим заниматься, я попрошу снова задать вам тот же вопрос.
– Пытками вы ничего не добьетесь.
– Все так говорят. Опять-таки посмотрим. – Встав, Грени ткнул пальцем в дальний конец контейнера. – Там есть туалет, а здесь – кулер с водой и кое-какие закуски. – Он показал на ближнюю стену. – Это дверь. Если приблизитесь к ней меньше чем на пять футов, через нее пойдет электрический ток. Если дотронетесь до нее, скорее всего, не умрете, но пожалеете, что не умерли. Если все же сумеете ее открыть, мои люди за дверью постараются, чтобы вы пожалели и об этом. Все понятно?
Марс кивнул.
– Хорошо. – Грени окинул Марса взглядом. – Приношу свои извинения. Мне нисколько этого не хотелось. И, как я понимаю, с этого момента наши отношения основательно испорчены.
– Для начала, – передразнил его Марс.
Грени улыбнулся и вышел.
Подойдя к кулеру, Марс взял бутылку воды, отхлебнул из нее и вновь оглядел помещение. Настольная лампа, стулья, туалет, кулер. Койки нет. Холодный металлический пол и такие же холодные стены. Остановившись в некотором отдалении от широких дверей, он услышал по другую сторону низкие мужские голоса, но не смог разобрать слов.
«Великолепно», – подумал он. Единственной хорошей новостью стало то, что Грени вернул ему флешку, не зная, насколько она ценна. В остальном все выглядело паршиво. Грени Нохамапитан наверняка уже связался с его отцом, и Марс не знал, как тот поведет себя. С одной стороны, отец вряд ли пойдет на сделку со своей совестью. С другой – Грени был прав: больше всего в жизни отца заботило благополучие его детей.
К тому же где-то через неделю, а может, через месяц марки Взаимозависимости утратят всякую ценность. И отец вполне мог отдать деньги просто потому, что в конечном счете – или даже совсем скоро – это перестало бы иметь значение.
Но в то же время сейчас, когда начинало казаться, что исход мятежа может решиться сам собой, и не в пользу герцога, новое оружие могло подлить масла в огонь. Новые смерти, новые разрушения, новые лишившиеся крова несчастные – и все это в тот момент, когда вся жизнь Края грозила перевернуться с ног на голову, если закроется ведущее с планеты течение Потока.
Марс отхлебнул еще воды. Он всерьез опасался за собственное благополучие – Грени Нохамапитан вел себя как самодовольный психопат, к тому же готовый пытать его ради забавы, – но при этом ощущал некую непонятную отстраненность. Он не знал, что было тому причиной – то ли пережитое потрясение, то ли осознание близкого конца человеческой цивилизации. Помимо страха, на него навалилась еще и усталость, но с ней хотя бы можно было справиться.
Вернувшись к стулу, Марс Клермонт сел, положил ноги на стол, скрестил на груди руки, закрыл глаза и попытался вздремнуть.
Он не знал, сколько прошло времени, когда его потрясли за плечо.
– Смотри-ка, кто пришел, – послышался знакомый голос.
Марс заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд на некоем предмете прямо перед ним. Это оказался Гигги, его плюшевый поросенок. А позади, покачивая игрушкой перед лицом Марса, стояла его сестра Вренна.
– Ты меня нашла, – слабо пробормотал Марс.
– Это моя работа, – ответила Вренна, протягивая Гигги брату.
– Почему тебя не убило током?
– Что? – озадаченно переспросила Вренна.
– Неважно. Как ты меня разыскала?
– Мне помогли. Потом объясню. Идти можешь?
– Конечно.
– Тогда пошли, пока не очнулись те два болвана, которых я оглушила.
Вренна вывела Марса из его тюрьмы: как он и подозревал, это оказался переоборудованный контейнер внутри полуразрушенного склада. Контейнер Марса был не единственным – рядом стояли еще два, вероятно пустые. От одного тянулся длинный кровавый след, будто здесь волочили тело. Рядом с контейнером Марса, на полу склада, лежали два похитителя, затащившие его в фургон. Оба дышали, что показалось Марсу лишним.
– Что это за место?
– Похоже на дополнительный центр содержания под стражей, – ответила Вренна.
– Чей? Герцогский?
– Возможно. – Выведя брата со склада, Вренна толкнула его в сторону ничем не примечательного автомобиля. Марс сел и пристегнулся, пока Вренна переключала машину на ручное управление.
– Где остальные? – Марс огляделся вокруг.
– Какие остальные?
– Ты что, явилась за мной одна?
– У меня не было времени собирать команду.
Вренна посмотрела по сторонам и тронулась с места.
Читать бесплатно другие книги:
