Дорога из Освенцима Моррис Хезер
– Открывай грёбаные ворота, болван! Не видишь, что мы спешим?
Едва ворота открываются, как «скорая» проносится через них, а вслед летит поток ругани.
Врубая передачу, Кирилл поднимает окно и отряхивает снег с шапки.
– Простите, – громко произносит Силка, чтобы быть услышанной сквозь рев двигателя.
– Узнай, чего она хочет, – говорит Кирилл.
Павел перегибается через сиденье и смотрит на Силку.
– Павел… Да? Что вы можете сказать о том месте, куда мы едем? Что там случилось?
– Да, я Павел Сергеевич. Приедем на место, тогда и узнаем.
– Но вы наверняка знаете, больше ли там одного пострадавшего?
Кирилл опять гогочет, под грубым бушлатом сотрясаются его широкие плечи. Они заключенные, думает она. Блатные с хорошей работой, гоняющие на машине туда-сюда с перерывами на перекур.
– Что можно знать наверняка, милая, так это то, что, когда обрушивается часть шахты, пострадавших бывает больше одного.
– Значит, вы знаете, что случилось. Почему нельзя было просто сказать?
– Ну и ну! Что мы тут имеем, Павел? Медсестру с гонором. Послушай, принцесса, просто делай, что положено, когда приедем на место, а мы их перевезем.
Сидя в задней части машины «скорой помощи», Силка оглядывается по сторонам. Сбоку лежат двое носилок, по полу скользят два контейнера. Один останавливается у ноги Силки.
Силка приподнимает крышку контейнера, чтобы посмотреть, что внутри. Со звоном бьются друг о друга инструменты. Пачки бинтов, бутылки с лекарствами. Силка берет по очереди каждую, определяя, с чем ей придется работать. Подтащив к себе второй контейнер, она находит оборудование для капельницы и две бутылки солевого раствора.
Дорога вся в ухабах. Машина объезжает валуны, иногда ударяясь о глыбы снега, наваленные по обочинам и освещаемые фарами.
– Пора действовать, детка! Мы приехали.
«Скорая помощь» резко тормозит, и Силку швыряет на спинку переднего сиденья.
Она еще не успевает подняться, как задние двери распахиваются. Люди тянутся к носилкам. Ей протягивают руку и помогают спуститься. Силка замечает номера, нашитые на бушлаты мужчин.
Улучив момент, она быстро оглядывается по сторонам. Поначалу в темноте не видно ничего, кроме мокрого снега. Потом она начинает различать фигуры мужчин, бесцельно бродящих вокруг. Некоторые из них пронзительно выкрикивают команды. Силка, Павел и Кирилл пробираются к пролому в шахте, в сторону сооружения с лестницей и колесом наверху. К ним подходит охранник:
– Верхняя штольня продолжает обрушаться, и мы не знаем, насколько опасно спускаться вниз.
Колесо над ними со скрипом останавливается, когда заполненная черными от сажи людьми клеть подъемника доходит до верха. Люди высыпают оттуда.
– Внизу еще остаются раненые, – говорит один из них, держа шапку в руке.
– Нам надо пойти и забрать их! – выкрикивает Силка.
– Кто это? – спрашивает Павла надзиратель.
– Это медсестра, которую послали с нами, – отвечает Павел.
– Совсем девчонка, – оглядывая Силку с головы до ног, говорит надзиратель.
Силка закатывает глаза:
– Дайте мне пойти и посмотреть, чем можно помочь.
– Ты не слышала меня, девочка? Штольня продолжает обрушаться. Хочешь умереть?
– Нет.
Силка вздергивает подбородок и направляется к уже пустой клети подъемника, оглядываясь на мужчин.
– Если хочешь, спускайся, но я с тобой не пойду, – заявляет надзиратель.
– Я не могу спуститься одна. Ведь я не знаю, как управлять этой штукой и где сойти.
– Я пойду с тобой, – неуверенно произносит Павел.
– Я доставлю вас на нужный уровень, – говорит шахтер с шапкой в руке.
У него стучат зубы. От холода или от шока? – думает Силка.
Замотав шарфом рот и нос, Силка заходит в клеть. За ней следом идет Павел, захватив с собой контейнеры с лекарством и инструментами. Шахтер прочищает горло, затем толкает рычаг, и клеть, дернувшись, начинает медленно опускаться в пыльный сумрак. Силка держит лампу, которую принес ей Павел.
Они опускаются все ниже и ниже. Силка старается сдержать сильное сердцебиение.
Подъемник останавливается у входа в штольню. Силка откашливается, а потом открывает щеколду и отодвигает дверь клети.
– Надо немного пройти вперед, – говорит шахтер, давая понять, что останется на месте. – Придерживайтесь левой стороны.
Силка и Павел так и делают.
– Мы пришли к вам на помощь! – громко кричит она; в легкие попадает угольная пыль, и Силка кашляет. – Откликнитесь, чтобы мы поняли, где вы находитесь.
– Здесь, здесь, – в конце концов слышит она слабый испуганный голос, доносящийся откуда-то спереди.
– Сейчас приду, держитесь. Говорите.
– Я здесь. Идите сюда.
В свете лампы Силка видит машущую ей руку. Оглядевшись вокруг, она видит еще троих, лежащих неподвижно. Она спешит к человеку, который ее позвал.
– Я Силка Кляйн. – Опустившись на колени, она осторожно кладет руку ему на плечо. – Не можете встать?
– Мои ноги, я не могу ими пошевелить.
Силка осматривает мужчину. Нижние части его ног придавлены большим обломком. Она осторожно опускает его голову и проверяет пульс на шее. К ним подходит Павел и открывает контейнер.
– Как вас зовут? – спрашивает Силка у раненого мужчины.
– Михаил Александрович.
– Ваши ноги придавило валуном, но я думаю, мы можем его сдвинуть, поскольку он не такой уж большой. У вас на голове рана, я вам ее перевяжу. Михаил Александрович, я пойду взгляну на других людей. Вы знаете, сколько вас здесь было, когда началось обрушение?
– Четверо. Остальные ушли на перерыв. Мы загружали последнюю вагонетку.
– Я вижу троих, – говорит Силка, покачивая лампой.
– Я никуда не денусь, – произносит Михаил. – Осмотри других. Я звал их по имени, но ни один не откликнулся.
Силка осторожно ступает по обломкам, покрывающим дно штольни. Дойдя до первого мужчины, она щупает его пульс – пульс есть. Приподняв веко, она освещает лампой его глаз – реакция есть. Посветив на его тело, она видит, что он не придавлен, но находится без сознания.
– Павел Сергеевич, вернитесь наверх и уговорите того шахтера прийти и помочь нам. Сначала заберите этого раненого. Он без сознания, но его можно транспортировать.
– Скоро приду, – слышит она слова Павла, направляющегося к подъемнику.
Силка находит второго мужчину. Она сразу понимает, что он придавлен упавшими камнями. Пульс у него не прощупывается.
Силка подносит лампу к лицу третьего мужчины, и тот стонет.
– Меня зовут Силка Кляйн, я помогу вам. Скажите, где у вас болит? – (Человек снова стонет.) – Не волнуйтесь. Я попытаюсь найти ваши повреждения.
Она быстро обнаруживает сложный перелом руки, вывернутой неестественным образом. Его бок придавлен большим камнем. Силка осторожно надавливает на грудь мужчины, потом прощупывает живот. Он кричит от боли. С трудом она расстегивает его бушлат, чтобы посмотреть, потом вытаскивает рубашку и майку из штанов, и это вызывает у него жуткую боль. Силка видит у него под ребрами повреждение раздавливанием.
Слышится хруст шагов в штольне – это возвращаются Павел с шахтером, каждый несет носилки. Она пробирается к мужчине, лежащему без сознания.
– Кладите его на носилки и уносите отсюда, – говорит она. – И здесь еще один, которого надо вынести, но очень осторожно. Он тяжело ранен и мучается от боли. Выносите их обоих, а я займусь вторым в «скорой».
Пока Павел с шахтером занимаются ранеными, Силка возвращается к первому мужчине, с которым разговаривала и который придавлен камнями.
– Мне жаль. Один из ваших товарищей умер.
– А другие?
– Они живы, и мы выносим их отсюда. Теперь надо подумать, как сдвинуть этот камень с ваших ног. – Она стоит, беспомощно оглядываясь в сумраке.
– Не уходи, пожалуйста.
– Я никуда не ухожу. Сама я не могу его сдвинуть, он слишком тяжелый, и я не хочу катить его. Думаю, камень надо приподнять, чтобы он не наделал беды. Побудьте здесь, Михаил Александрович, я принесу обезболивающее. – Она находит контейнер с лекарствами, оставленный Павлом в штольне, и достает обезболивающее, потом возвращается к Михаилу. – Михаил Александрович, я собираюсь сделать вам обезболивающий укол. А потом, когда вернутся мужчины, мы аккуратно снимем камень с ваших ног и положим вас на носилки. У шахты ожидает «скорая помощь», и мы отвезем вас в санчасть.
Морщась от боли, Михаил поднимает руку и гладит Силку по щеке. Она ободряюще улыбается ему. Потом достает из контейнера ножницы и, разрезав бушлат и рубашку, обнажает предплечье. Она медленно вводит ему лекарство, наблюдая, как он расслабляется, когда боль немного отпускает.
Силка в ожидании сидит в сумрачном тихом туннеле, то и дело кашляя. Наконец возвращаются Павел с шахтером.
– Хорошо, – говорит она. – Крепко ухватитесь за края валуна и осторожно приподнимите. Не катите его и не уроните на раненого.
Сдерживая дыхание, она поднимает лампу выше. Чуть покачиваясь, мужчины приподнимают валун и отбрасывают в сторону. Они тяжело дышат от напряжения. Силка смотрит на ноги Михаила: сквозь кожу правой голени торчит кость.
Павел с шахтером укладывают Михаила на носилки, и все вместе спешат по длинному туннелю к подъемнику, который доставляет их на поверхность. Покойника уберут, когда будет более безопасно.
Михаила вместе с двумя другими ранеными помещают в заднюю часть машины, и для Силки там места уже нет.
Кирилл плотоядно пялится на нее:
– Тебе придется поехать спереди, вместе с нами. Залезай.
Зажатой между Кириллом и Павлом, Силке приходится то и дело отталкивать большую волосатую руку Кирилла, которой тот пытается шарить по бедру девушки. Она вздрагивает от криков раненых, раздающихся, когда машина прыгает на ухабах. Водителю, похоже, наплевать на несчастных. Силка успокаивает их, повторяя, что они уже почти приехали в санчасть, где врачи и медсестры позаботятся о них.
Для Силки этот путь кажется бесконечным.
Глава 21
Силка протягивает руку и открывает пассажирскую дверь раньше Павла. Он буквально вываливается из кабины, вслед за ним Силка. Подходят два санитара и открывают задние двери.
– Этого выносите первым, – указывает она на Михаила. – Потом вернитесь с носилками и заберите вот того. – Она указывает на мужчину, без сознания лежащего на полу.
– Дай руку! – кричит Павел Кириллу, вытаскивая из машины другие носилки.
Силка бежит за первым пострадавшим и, войдя в отделение, расстегивает и сбрасывает ватник. Появляются Елена, другой врач и несколько медсестер.
– У этого, Михаила Александровича, небольшая рана головы, обе ноги раздавлены большим камнем.
– Мне казалось, ты говорила, это был маленький камень, – сквозь стиснутые зубы шепчет Михаил.
– Я беру его, – произносит Елена.
Ей помогают две медсестры.
– Сюда, кладите его на эту койку! – кричит другой врач Павлу и Кириллу.
– Сейчас принесут еще одного. Он без сознания, но пульс четкий. Очевидно, травма головы.
– Спасибо, Силка, мы поняли, – говорит Елена.
Вносят раненого без сознания и укладывают на койку. Кирилл немедленно исчезает, а Павел подходит к Силке:
– Ты сделала большое дело. Это бестолковая и опасная работа.
– Спасибо, ты тоже. Но меня здорово разозлил Кирилл, только отвлекал от пострадавших.
– Кирилл считает, что рожден руководить.
– Скверный шофер, скверный характер.
– Лучше научись ладить с ним, или он усложнит тебе жизнь.
Вот опять, думает Силка. Но она не в силах сдержать смех. Кириллу далеко до того жуткого типа.
У Павла озадаченный вид.
– Скажем так, я видела и похуже, – отвечает Силка.
Она видит, как медики пытаются помочь троим раненым, пострадавшим во время работы, выполняемой с нарушением правил техники безопасности. Она слишком часто видела подобные травмы. Заключенные здесь нужны для выполнения нормы выработки, как заменяемая рабочая сила одноразового использования.
– Но спасибо, что предупредил, Павел. Буду держаться от него подальше.
– Силка, можешь мне здесь помочь?
Павел смотрит, как Силка подходит к Михаилу, обрабатывает и перебинтовывает рану у него на голове, а Елена продолжает осмотр нижней части его ног. Время от времени поглядывая на докторшу, Силка замечает ее озабоченность.
Елена негромко говорит медсестре:
– Найди мне операционную, нам надо сейчас же отправить его туда.
– Что происходит? Это серьезно? – задыхаясь, спрашивает Михаил и хватает Силку за руку повыше локтя.
В панике он силится поднять голову, чтобы увидеть свои ноги.
– Мне жаль, – мягко произносит Елена. – Мы не сможем спасти вашу правую ногу, но с левой ногой все не так серьезно, и мы сможем спасти ее.
– Что вы хотите сказать – спасти одну, а вторую – нет? Что это значит?
– Да, нам придется ампутировать вашу правую ногу ниже колена, поскольку она слишком сильно травмирована.
– Нет! Нет! Вы не отрежете мою ногу! Я вам не позволю.
– Если этого не сделать, вы умрете. – Елена старается говорить ровным голосом. – Нога отмерла. В ее нижней части нет кровотока. Если ее не ампутировать, она отравит вас и вы умрете. Понимаете?
– Но как я… Силка Кляйн, не позволяй им отрезать мою ногу, пожалуйста! – умоляет Михаил.
Силка берет его руку, стряхнув ее с плеча, и придвигается к нему ближе:
– Михаил, если врач говорит, что придется ампутировать ногу, значит так оно и есть. Мы поможем вам справиться с этим, поможем выздороветь. Жаль, я не смогла ничего больше сделать.
– Нога была расплющена от удара, Силка, ты ничего и не смогла бы сделать, – говорит Елена. – Я пойду подготовлюсь. А ты, Силка, подготовь пациента, увидимся в операционной.
В тот вечер Силка не идет в столовую на ужин. Страшно измотанная, она валится на постель и моментально засыпает.
Вокруг нее со смехом вальсируют мужчины и женщины в белых халатах. У некоторых в руках ампутированные конечности, которые они бросают друг другу. Между ними с протянутыми руками рассеянно бродят маленькие дети в бело-синих пижамах. Что им нужно? Еда, внимание, любовь?
Открывается дверь, в нее льется солнечный свет. Входит мужчина, его окружает радужный ореол. На нем костюм безупречной белизны, врачебный халат распахнут, на шее стетоскоп. Он простирает вперед руки. Взрослые почтительно наклоняют головы, дети с восторгом бегут к нему.
– Папа, папа! – кричат они.
Силка просыпается от ночного кошмара, но воспоминания, вызвавшие его, не менее ужасны.
– Папа, папа! – кричат они.
Мальчики и девочки бегут к мужчине, вышедшему из автомобиля. Он тепло улыбается, протягивая им пригоршни конфет. Для детей он любимый папа. Некоторые называют его дядей.
Силка слышала эти истории. Каждый взрослый в Освенциме-Биркенау слышал истории о том, что происходит с детьми, которые уезжают отсюда в его автомобиле.
Силка смотрит издали, изучая худощавого, безупречно одетого и причесанного мужчину. Темно-зеленый китель без единой морщинки частично прикрывает белый халат, говорящий о его звании врача. У него чисто выбритое лицо, широкая улыбка обнажает сверкающие белые зубы, глаза блестят. Фуражка офицера СС надета немного набекрень.
Ангел Смерти – вот как его называют. Дважды, перед тем как ее послали в барак 25 и она оказалась под защитой, пришлось ей пройти перед ним с другими девушками. Она украдкой бросала на него взгляды, когда он, насвистывая что-то, взмахивал рукой вправо или влево. Оба раза она избежала отбраковки.
Дети цепляются за него.
– Возьмите меня! Возьмите меня! – визжат они.
Он выбирает четырех девочек, вручает им конфеты, и они залезают в автомобиль вместе с ним. Остальные дети возвращаются к своим играм. Силка опускает голову в молчаливой молитве о четырех душах, которые скоро улетят на небо.
Сидя на постели, Силка дрожит и плачет, на ее лице отражается ужас ночного кошмара.
Все женщины в бараке смотрят на нее. Некоторые, лежа на своих топчанах, другие – стоя вокруг печки.
– С тобой все нормально? – с тревогой спрашивает Ольга.
Силка переводит взгляд с одной на другую, всматривается в лица, лишь частично видимые в лунном свете. Сделав над собой усилие, она спускает ноги с края топчана.
– Да, все в порядке, просто дурной сон.
– Все это место как дурной сон, – говорит Лена.
Женщины добры к ней. Не в первый раз они просыпаются от ее криков. Анастасия сказала Силке, что иногда та хнычет, а иногда шипит, словно сердится на кого-то.
Силка бредет к печке и тянет руки к теплу, а Лена обнимает ее за плечи. Силка мельком смотрит на Ханну, но не может понять, спит та или наблюдает за ней. Она одна знает, о чем кошмары Силки. Но скорее всего, Ханна блаженно спит, достав свое добро из кармана Силки, когда женщины вернулись со смены.
Силка вся извелась. Она скучает по Йосе и Натии. Всю зиму они не могли увидеться. Наверное, Натия очень выросла, может быть, уже делает первые шаги.
– Тебе надо почаще вспоминать счастливые времена, и пусть они тебе приснятся, – говорит Ольга. – Я так и делаю. Каждый вечер перед сном я вспоминаю свое детство, прошедшее на берегу моря в Сочи. Это была счастливая пора.
Закрывая глаза во второй раз за этот вечер, Силка решает, что постарается вспомнить счастливую пору своей жизни. И не потому, что в ее жизни недоставало счастья, как раз наоборот: до того момента, как их погрузили в теплушку, ее жизнь была безмятежно счастливой, и, возможно, по этой причине воспоминания для нее слишком мучительны. Но она попытается вновь.
– Подвинься, папа, сегодня у меня день рождения, я хочу сесть за руль.
День прохладный, но солнечный. Весенний день, полный обещаний. Силка надела шляпу и шарфик, а на макушку водрузила отцовские очки для вождения, полная решимости доехать хотя бы до конца улицы. Папа опустил мягкий верх своей гордости и радости – двухдверного «родстера» с сиденьями из коричневой кожи и гудком, слышным за мили.
– Ты не умеешь водить машину, не глупи, Силка, – отвечает отец.
– Умею. Честно, умею. Мама, скажи ему, что я умею водить машину.
– Пусть попробует, – с нежностью произносит мама.
– А теперь глупишь ты. Ты всегда портишь ребенка, – говорит отец, хотя все знают, что он души не чает в дочери, в обеих девочках.
– Я не ребенок! – протестует Силка.
– Ты мое дитя, и так будет всегда.
– Мне пятнадцать, теперь я взрослая, – хвастает Силка. – Смотрите, вот дядя Моше с фотоаппаратом. Иди сюда, дядя! Хочу, чтобы ты снял меня за рулем.
Дядя Моше поочередно целует Силку, маму и сестру в каждую щеку. Отцу пожимает руку и похлопывает его по плечу.
– Ты позволишь ей сесть за руль? – спрашивает дядя Моше.
– Тебе когда-нибудь удавалось переупрямить ее? Никому не удавалось. Силка хочет править миром, и, возможно, так и будет. Установи фотоаппарат.
Встав на цыпочки, Силка обвивает шею отца руками:
– Спасибо, папочка! Теперь залезайте все в машину.
Пока дядя Моше устанавливает фотоаппарат на штатив, Силка рассаживает родных в автомобиле так, как ей хочется. Отцу разрешено сидеть на переднем сиденье рядом с ней, мать и сестра садятся сзади. Уверенно положив обе руки на руль, Силка позирует.
Щелчок, вспышка – и фотоаппарат запечатлевает этот момент.
– Где ключ зажигания? Сейчас я вас прокачу.
– Давай заключим сделку, – говорит отец Силке. – Обещаю давать тебе уроки вождения, но не сегодня. Сегодня у тебя день рождения, и мы прекрасно его проведем, а потом у нас будет праздничный обед. А пока поменяемся местами.
Силка нехотя признает поражение – одно из немногих в своей короткой жизни – и, надув губы, пересаживается на пассажирское место.
Они едут по родному городу Бардеёв, и ее шарф полощется на ветру…
В Воркуте Силка в конце концов засыпает.
Глава 22
– Он справился.
Эти слова встречают Силку на входе в отделение.
– Михаил Александрович? Где он?
– Койка один. Мы подумали, тебе захочется, чтобы он лежал как можно ближе к сестринскому посту. Ты сможешь вести свои записи и наблюдать за ним.
– Пойду поздороваюсь.
Михаил спит. Силка несколько секунд смотрит на него, скользя взглядом по койке к нижней ее части, где, как она знает, у него под одеялом только одна нога. Она присутствовала при ампутации его правой ноги. Сейчас она дотрагивается до его лба с повязкой из свежего бинта. Автоматически Силка берет его карточку, чтобы узнать, как у него прошла ночь. Ничего тревожного.
Силка возвращается к сестринской стойке, где Раиса рассказывает о других пациентах, после чего медсестры распределяют между собой обязанности: мытье, перевязки, назначение лекарств. В отделении появились две новые женщины, которые ночью подрались, нанеся друг другу опасные травмы. Раиса и Силка согласились позаботиться о каждой по отдельности, чтобы не попасть под горячую руку.
Силка только начала заниматься пациентом, как услышала громко произнесенные слова:
– Выезд «скорой».
– Иди! Я займусь твоим пациентом, – говорит Люба.
Во дворе ждет машина «скорой».
– Хочешь ехать впереди? – спрашивает Павел.
– Да, – отвечает Силка, берясь за дверь машины. – После тебя. Пусть сегодня Кирилл Григорьевич поиграет с твоей ногой.
Павел неохотно забирается в машину, пододвинувшись к Кириллу.
– Какого черта ты делаешь?! – возмущается Кирилл.
Потом Силка тоже залезает в кабину и захлопывает дверь:
– Поехали!
«Скорая» отъезжает под скрежет коробки передач.
– Если уж нам предстоит вместе работать, может, попытаемся поладить? – перегнувшись через Павла и глядя на Кирилла, говорит Силка.
Он молча переключает передачу.
– Известно, куда мы сегодня едем? – интересуется Силка.
– Рухнул кран, и крановщику не выбраться, – отвечает Павел.
– Только один пострадавший?
– Думаю, да, но наверняка не знаю. Иногда мы приезжали на похожее происшествие, и оказывалось, что эта чертова хреновина рухнула и придавила еще десяток других людей, – отвечает Павел.
– Кто его спасает?
– Это зависит от обстоятельств, – бросает Кирилл.
– От каких?
– Кто-нибудь говорил тебе, что ты задаешь слишком много вопросов, черт побери?!
– Многие люди, пожалуй, почти каждый.
Грузовик подпрыгивает на камне, и Силка морщится от боли, ударившись плечом о дверь машины.
– Значит, заткнуться ты не собираешься?
– Не собираюсь, Кирилл Григорьевич, так что вам лучше к этому привыкнуть. Можете ответить на мой вопрос? Или пусть Павел ответит?
– Ну… – начинает объяснять Павел.
– Молчи уж, я сам отвечу Силке Кляйн, которая все хочет знать. Это зависит от того, насколько опасно спасение. Если оно связано с риском, то надзиратели заставляют заключенных сделать это. Если нет, то охранники сами захотят быть героями.
– Спасибо, – говорит Силка. – Значит, как только приедем на место, узнаем, насколько это опасно. Я знаю, вы не любите разговаривать со мной, Кирилл Григорьевич, но, если я буду знать хоть что-то, это поможет.
Читать бесплатно другие книги:
