Темные ущелья Морган Ричард
Существо, чем бы оно ни было, теперь полностью развернулось и отцепилось от шамана. Тяжело взмахнуло крыльями в ярком утреннем свете, поднялось выше и, лениво перевернувшись на спину, как будто раздулось вдвое. На солнце его бока поблескивали и казались влажными. Оно немного покрутилось, словно пытаясь сориентироваться, а затем с быстротой, от которой захватывало дух, помчалось на Арчет.
Она нырнула влево, оберегая поврежденный бок. Ударила вверх Хохотушкой, но призрак взмахнул всем телом как крылом с той стороны, и клинок его не задел. Зато ребра Арчет обожгло болью, и она споткнулась. Краем глаза заметила, что призрак заложил вираж, как акула, описывающая круги возле жертвы, и снова мчится на нее. Полукровка бросилась в сторону и на этот раз упала головой вперед. Призрак пронесся мимо, как скользкое черное облако, легко приподнял одно крыло и развернулся. Арчет в отчаянии поползла назад, когда он спикировал на нее, издавая звук, похожий на шум кастрюли, в которой бурлит вода. Полукровка швырнула Безжалостного и Хохотушку, руководствуясь чистейшим паническим отвращением.
Ножи попали в цель: она увидела, как плоть хлопающего крыльями призрака сжалась вокруг ран – а потом он выплюнул клинки, явно не пострадав. Арчет вскочила, похоронив боль под лавиной боевых инстинктов и страхов. Вскинула руки, призывая клинки, и Безжалостный с Хохотушкой взмыли из травы, как потревоженные птицы. Но как же ей убить эту летающую хрень…
– Госпожа Арчет!
Она повернулась на крик и увидела шатающуюся раненую лошадь, с торчащими из шеи и крупа обломками стрел, загнанную почти до смерти. Верхом на ней неуклюже сидел Илмар Каптал, размахивая конфискованным коротким мечом, которым явно не умел пользоваться. Он был в двадцати ярдах и отчаянно махал ей рукой. При других обстоятельствах это было бы смешно.
Арчет разинула рот.
– Каптал?
Но если, с ее точки зрения, дородный бывший сутенер не выглядел смертоносным, то шаман Полтар рассудил иначе. Возможно, он просто увидел всадника – и покорился скаранакскому инстинкту, который требовал немедленных действий. Хотя мог и разглядеть, что скрывалось внутри капталовского тела. А может, ему просто не нравились сюрпризы. Изо рта шамана вырвалась вереница резких слогов, он взмахнул тощей рукой. Призрак, хлопая крыльями, изогнулся, поднялся и волной пронесся над головой Арчет. Пикируя на Каптала и его лошадь, тварь что-то бормотала и шипела.
– Салгра Кет, моя госпожа! – отчаянно заорал бывший сутенер. – Салгра Кет!
Лошадь увидела, что приближается. Она испуганно заржала и встала на дыбы, пытаясь сбросить Каптала – который, с учетом обстоятельств, демонстрировал необъяснимое мастерство наездника, – а потом споткнулась и упала на колени. На большее времени не было. Пятном блестящей черноты, похожим на брошенную поперек кухни мокрую тряпку, призрак упал на лошадь и всадника, словно огромный кусок брезента, обернул их влажными складками и осел на землю.
От ужаса Арчет не могла шелохнуться и лишь смотрела, как неясные очертания Каптала и его лошади поднимаются и плывут под покровом черноты. Как будто всадник, облитый смолой, пытался выбраться из болота.
«Салгра Кет».
Крик звенел у нее в ушах. Искусство гребаного жонглирования, что за…
Она уставилась на ножи в своих руках.
«Очень впечатляет, – донеслись с ветром по степи слова раздраженного бога. – А можешь сделать то же самое со всеми сразу?»
Со всеми сразу.
«Искусство жон…»
Она увидела, как под покровом из развевающейся плоти призрака выгнулась шея раненой лошади. Животное подняло голову и отважно цапнуло тварь, которая обернула его своим телом. Призрак издал шипящий, кудахчущий звук и конвульсивно сжал хватку…
В голове у полукровки полыхнуло от ярости. Она метнула оба ножа. Через долю секунды в ее руках оказались Убийца Призраков и Проблеск Ленты, и их она тоже метнула. Какая-то едва осознающая себя часть ее разума отметила, что Арчет слепо глядит на призрак и его жертв, но ощущалось все иначе. Ощущалось происходящее так, будто она свободно парила над степью, лицезрела только постоянно меняющийся узор из расплавленной проволоки, знала, что стоит в самом сердце – и наконец-то до полукровки дошло, что она и есть его сердце.
– Дом моего отца!
Древние безмолвные дорожки в Ан-Монале, застывшие машины. Бдительные духи, живущие в стенах. Кормчие, Стратеги, клинки с собственными именами…
Проблеск Ленты, Хохотушка, Падающий Ангел, Безжалостный и Убийца Призраков… ах да – Убийца Призраков.
Она взялась за расплавленные узоры как за поводья лошади. Наконец-то открылась в ответ на зов кириатской стали.
Взялась за ножи, за все сразу.
И разорвала призрака на части.
Она медленно пришла в себя – вернулась в себя – и внезапно поняла, что стоит, изящно вскинув руки над головой, как плясунья, готовая начать танец.
Степь вокруг нее затихла: бой был окончен. Она все видела, даже не приглядываясь – израненные, окровавленные трупы Каптала и его лошади, обоих как будто сварили или облили какой-то кислотой. Слабо колышущиеся останки чего-то маслянисто-черного – клочки, не больше и не толще носового платка, разбросанные по траве, повисшие тут и там. Ее ножи, похожие на светящиеся маяки, аккуратно воткнутые в землю примерно на равном расстоянии от того места, где она стояла.
Полтар в изъеденном молью плаще из волчьих шкур таращился на нее как полоумный, впервые попавший на деревенскую ярмарку.
Проблеск Ленты без приказа прыгнул в ее правую ладонь.
Полукровка опустила руки и решительно направилась к шаману. Снова призвала заученные фразы на маджакском.
– Меня послал Драконья Погибель, – крикнула она сквозь ветер. – Эгар мертв, но…
Полтар вскинул вверх обе тощие руки, и от этого движения плащ свалился с его плеч. Шаман запрокинул голову и что-то крикнул в небо. Под плащом он был обнажен до пояса и выглядел умирающим от голода. Арчет увидела следы проколов на разных стадиях заживления: они прошили его грудную клетку и впалый живот, обе руки сверху донизу. Кое-где виднелись полустертые потеки крови, а круглые старые шрамы были повсюду. Заклинание, которое он читал, напоминало скулеж побитого пса.
Но, похоже, оно сработало.
Как будто туча заслонила утреннее солнце, как будто вечер украл день и рано опустился на степь. Свет вокруг них померк, ветер перестал дуть ей в лицо. Даже звук, который он издавал в высокой траве, стих.
У нее на пути возникла знакомая фигура.
– Узри, демон! – вопил Полтар надтреснутым голосом на высоком кирском, который по-прежнему был ему известен. – Небожители сопровождают меня! Сама Келгрис явилась на мою защиту, и другая помощь мне без надобности. Ибо я приказываю ей!
На Арчет взглянули янтарные глаза, губы изогнулись в двусмысленной улыбке, которая напоминала приглашение. Мелькнули острые белые зубы. Легкая теплая боль пронзила промежность полукровки, когда та вспомнила о ночи в переулке и ничего не смогла с собой поделать. Она поморщилась, скрывая желание.
– Миленькая у тебя работа.
Небожительница скосила глаза и слегка пожала плечами.
– Что ты собираешься делать?
– Она вырвет из тебя жизнь прежде, чем ты успеешь ко мне прикоснуться, – завопил шаман за спиной Келгрис. – Такова моя воля. Даже если я паду, она свершит ме…
Он прервался, будто подавившись.
Потрясенно вытаращил глаза.
Одна его рука поползла к горлу – и ножу, который торчал над ключицами, уйдя по самую рукоять. Затем эта рука отпрянула, словно испугавшись того, к чему прикоснулась. Шаман недоверчиво уставился на свои окровавленные пальцы. Его губы беззвучно шевельнулись.
А потом Арчет увидела собственную руку – пустую, вытянутую, тонкий и смертоносный Проблеск Ленты покинул ее в один миг, покорившись импульсу, который полукровка едва могла осознать как свой собственный.
Полтар булькнул и упал.
Келгрис деликатно откашлялась.
– Кажется, он пытался произнести слово «месть». Высокий кирский – твой родной язык, не мой. Как ты считаешь?
– Вполне возможно. – Арчет заставила себя снова посмотреть в глаза Небожительнице. – Но трудно сказать наверняка.
– Ну да, разумеется. – Провокационная улыбка скользнула по губам богини и притаилась в уголке рта. – Тогда оставим это, ладно? У меня есть другая работа – и, не сомневаюсь, у тебя тоже.
Снова подул ветер. Свет опять полился с небес. Арчет уставилась в пустоту, где только что была Келгрис. Полукровка все еще пыталась понять, что именно произошло.
Через некоторое время она забросила эти попытки.
И отправилась за своей сталью.
Глава шестьдесят шестая
Они стоят перед ним как внезапно оживший храмовый фриз. Темный Двор во всем блеске славы. Хойран Темный с торчащими изо рта бивнями скалит в ухмылке клыки. Госпожа Фирфирдар облачена в оранжево-красный плащ с высоким воротом из неустанно танцующих языков пламени. Квелгриш одной рукой прижимает к ране на голове пропитанное кровью полотенце, а на другом плече висит плащ из волчьей шкуры, уцепившись зубами верхней челюсти. Тень от сдвинутой набекрень шляпы с широкими и мягкими полями закрывает лицо Даковаша, его фигуру прячет залатанный кожаный плащ с высоким воротником. Астинхан держит в одной руке топор, в другой – кружку с шапкой пены. Моракин обвит змеями, каждая толщиной с его предплечье. Изможденное, похожее на череп лицо Харджеллиса виднеется под капюшоном…
Они все ему улыбаются. Он готов поклясться, что видел, как Даковаш подмигнул.
– Ты хорошо потрудился, Рингил. – Странно, но не Хойран выступает вперед, чтобы заговорить от имени Двора, которым он, предположительно, правит. Вместо него это делает Фирфирдар, протянув к Рингилу руку, обвитую маленькими змейками огненных браслетов. – Даже один смертный из миллиона не смог бы зайти так далеко.
– Да, – рычит он. – Спасибо за помощь.
Богиня отвечает ослепительной улыбкой.
– Мы знали, что она тебе не понадобится. И взгляни на себя – судьба свершилась, темный владыка явился. У тебя даже есть корона. Ты одолел двенд и гуляешь по Серым Краям, как тебе заблагорассудится, и теперь Когти Солнца в твоей власти. Кириатская сталь проникла в тебя, а ты пропитался ею, и этот союз служит твоей воле. Мстительные мертвецы подчиняются твоему слову – впрочем, ты еще не слишком искусен в том, как их использовать; может, в этом мы тебе и пригодимся. Но я отвлеклась. В твоих жилах смешалсь кровь ихельтетских аристократов и болотных обитателей, твоя родословная тянется до самой Сокровенной Крови времен Великой Войны и Смерти Луны. Ты стержень, на котором все вращается, Рингил. Тебе остается лишь шагнуть назад в мир, свергнуть Императора Всех Земель и занять свое законное место на Блистающем троне.
– О нет, и вы туда же. – Он закатывает глаза в неподдельной усталости. – Какого… Ради Хойрана, зачем мне Блистающий трон? Что мне делать с этой хреновиной?
Фирфирдар пожимает плечами.
– Все, что пожелаешь. Допустим, ты мог бы отправиться в поход на Трелейн, заставить отца жрать грязь из-под твоих ступней. Отменить работорговлю. Сокрушить Цитадель. Нам наплевать – главное, чтобы бразды правления Империей были в руках человека.
– Я тебе однажды уже говорил – я не ваша гребаная марионетка.
– Разумеется, нет, – успокаивающе говорит она. – Эта победа – твоя собственная. Поступай с ней, как захочешь. Мы лишь предупреждаем, чего это может стоить.
– Вы слишком добры ко мне. – Он поворачивается лицом к Когтям Солнца. – Свод… Я хочу поговорить с Источником. Это возможно?
– Если существо соблаговолит ответить – да. Однако последние несколько тысяч лет оно было необщительно.
– Интересно, почему? Ладно. Давай, открывай.
Вокруг необъяснимым образом снова разворачивается нечто: вздымающиеся вверх, колышущиеся щупальца как будто обретают плотность и проступают перед ним в более материальном виде. Крошечная призма света появляется в восьми дюймах от его глаз, и внутри нее извивается что-то плотно сжатое.
Рингил всматривается в свет, но зрение его подводит, не позволяя увидеть содержимое целиком. Он лишь понимает, что оно изломано, причем под такими углами, которые грозят разорвать его разум. Моргнув, он отводит взгляд. Прочищает горло.
– Я, э-э… Кажется, меня послали освободить тебя.
Что-то оживает в холодном воздухе.
– Да… похоже на то…
И если требовалось какое-нибудь подтверждение, то вот оно: этот голос в своей основе похож на хриплый шепот Существа-на-Перекрестке. Но в нем слышится нечто еще: сбивчивая боль, от которой на глазах у Гила выступают слезы, и усталость, вторящая голосу Свода Правил и Связующей Силы, как будто за минувшую громадную протяженность времени две сущности, узник и тюремщик, неким странным образом поменялись местами и слились по краям.
– На тебе отметка моей сестры, – шепчет Источник. Над головой Рингила медленно сплетающиеся щупальца как будто тянутся в небеса. – Она перешила твою суть на таком глубоком уровне, что это должно было тебя уничтожить. До чего сомнительная, лоскутная схема. До чего изысканное злоупотребление пределами и законами, которые всем управляют. До чего же ты… хрупкий.
– Ну да, – угрюмо отвечает он. – Но ведь все получилось, верно? Ты хочешь избавиться от этих цепей или как?
– Я буду перед тобой в долгу всю вечность, которую ты проведешь в этой ловушке.
– Этого я и… – Рингил моргает. – Что?
– Разве тебе не объяснили?
– Мне ничего – ни хрена – не объяснили. Похоже, здесь это просто не принято. Я всего лишь какой-то там герой.
– Ну… все довольно просто, герой. – Как и Существо-на-Перекрестке, Источник каким-то образом произносит этот титул одновременно с издевкой и всерьез. Тон почти доброжелателен. – Единственная причина, по которой раны мира не зажили до сих пор, заключается в том, что сестры не смогли меня бросить. Законы, которым подчиняется их собственная работа, не позволяют вмешаться в восстановленный порядок вещей ради меня, но они оставили свой труд незавершенным в надежде, что сквозь ту или иную небольшую прореху просочится шанс на освобождение.
Весь оставшийся мир прошит и запятнан этой единственной жалкой, непреходящей надеждой на спасение.
Рингил хмыкает.
– Это многое объясняет.
– Но все прорехи – взведенные ловушки, которые должны захлопнуться, едва цель будет достигнута. Как только кто-то разомкнет мои кандалы, я ускользну в пустоту, в объятия сестер. Но все прочее останется в Сером Пространстве навеки.
– И ты мне об этом говоришь… почему?
– Потому что это правда.
– Видишь ли, Рингил. – Улыбка пляшет в уголках рта Фирфирдар, как языки пламени – вокруг ее тела. – Стерегущая Книгу – не то, чем кажется, несмотря на ее дары. Она манипулировала тобой так же, как и любая другая сила, предала тебя, отправила на верную смерть без предупреждения.
– Хочешь сказать, вместо нее я должен довериться вашей банде?
– По крайней мере, ты нужен нам живым. Можешь быть в этом уверен – или, по крайней мере, сравнить ценность нашего предложения с перспективой исчезнуть. Забери себе Когти Солнца, Рингил. Оставь их силу скованной, пусть она служит твоим целям. Захвати трон Ихельтета. Стань Темным Королем, если пожелаешь.
Это все, о чем мы просим. Мы вернем тебя домой.
Он медленно кивает. Бросает взгляд на неторопливое шевеление щупалец над головой. Крошечный замкнутый карман света и клубящейся тьмы плавает перед его лицом.
– А ты… Ты чего просишь?
– Я устала, – говорит голос. – Сто тысяч лет войн, в которых я не хотела принимать участие, не хотела играть роль стержня для фантазий о древних правах и господстве, основанном на витиеватой лжи и вопиющем самообмане. Я от всего этого устала.
Рингил морщится.
– Да уж, мы оба устали.
Он смотрит вниз, на замершую в ожидании орду двенд на склоне. На ждущих членов Темного Двора и их нетерпеливые приветливые улыбки. На молчаливые камни, которые его окружают, а потом – на мрачный бег облаков по небу.
Могло быть и хуже.
– Да пошли вы на хуй, боги, – устало говорит он. – Хватит с меня. Свод… уничтожь узы, освободи Источник.
Он видит, как по их лицам волной проходит потрясение. Спокойствие темной королевы Фирфирдар тает, Хойран в ярости скалит клыки. Квелгриш роняет прижатое к черепу, пропитанное кровью полотенце – и он видит рану, которая на самом деле глубока. Змеи Моракина недоверчиво шипят в унисон с подрагивающим языком, что вырывается из его собственного красивого рта…
Он готов расплатиться всем, что вот-вот случится, за возможность увидеть это выражение на их физиономиях.
– Ссал я на всех вас! – кричит он сквозь постоянно усиливающийся ветер. – Ссал я на ваши самодовольные планы, судьбы и легендарную ложь. Убирайтесь на хуй обратно в реальный мир и играйте в свои пустые игры, раз уж они вам нужны. Кое-кто уже вырос из этого дерьма.
– Источник освобожден, – говорит Свод Правил и Связующая Сила, и Рингилу кажется, что в голосе звучит намек на облегчение. – Уничтожение уз воспоследует. Всем когерентным существам необходимо покинуть раненые пространства, пока еще есть время…
– Что ты творишь?! – вопит Фирфирдар, в отчаянии перекрикивая ветер. – Это безумие, оно никому не пойдет на пользу. Ты не можешь так поступить!
– Все кончено, – мрачно говорит он ей. – Я бы на твоем месте убирался отсюда, пока еще можно.
К такому выводу, похоже, уже пришли остальные члены Темного Двора. У него на глазах они поворачиваются и растворяются. Квелгриш тянется к ране на голове и раздраженно дергает что-то внутри, Астинхан осушает кружку и с отвращением швыряет прочь, Даковаш… он что, на миг склоняет затененное полями шляпы лицо, будто салютуя Рингилу? Хойран, Моракин – все прочие тоже исчезают, и Владычица Игральных Костей и Смерти уходит последней. Их силуэты искажаются, тускнеют, и одновременно шум ветра превращается в вой, а нечто огромное – с щупальцами, такое, на что нельзя смотреть прямо, – извивается, карабкается в пустоту, устремляется к небу, где спешат куда-то тучи…
И исчезает.
От горизонта до горизонта на Серые Края обрушивается тишина. Когти Солнца рассыпаются на осколки, а потом превращаются в ничто. Если призыватели бури из клана Талонрич еще были где-то рядом, с ними, похоже, случилось то же самое, что и с их оружием. Уходящий Источник утащил их за собой.
Покров туч над головой разделяется, голос ветра опять стихает до унылого плача.
Рингил, шмыгнув носом, смотрит вниз по склону – туда, где его ждут двенды. Он делает пару шагов к ним, и стоячие камни отказываются двигаться следом. Они так же неподвижны и бесстрастны, как в ту ночь, когда Ситлоу впервые завел его в круг. Та сила, которую он заимствовал у них, исчезла, как и почти всё – и все, – что его окружали здесь.
– Ну и ладно.
Он не очень удивлен.
– Ну что? – вопит командир двенд. – Видишь? Сами камни обернулись против тебя. Как ты теперь будешь защищаться, смертный? Как ты собираешься избежать мести Сияющего Народа?
«Четверть унции крина не помешала бы», – приходит ему в голову смутная мысль.
Небо снова тускнеет.
Между ним и двендской ордой появляется высокая фигура в залатанном плаще. Лицо вновь прибывшего закрывает тень от полей шляпы. Даковаш, Соленый Владыка, вернулся – несомненно, чтобы съязвить напоследок.
Рингил поднимает бровь.
– Что-то забыл?
– Слишком многое за столько тысячелетий. Чересчур многое. – Голос бога звучит устало, но его привычное раздражение как будто перешло в нечто более продуманное. – Впрочем, неважно. Ты просил это.
Он протягивает открытую ладонь. На ладони, сложенной чашечкой, лежит темный, с золотистыми вкраплениями шарик кринзанца.
Гил устремляет на него долгий взгляд. Потом протягивает руку, берет предложенное, раскатывает большим и указательным пальцем и сжимает, пока оно не становится гибким и теплым.
– Я не передумаю, – предупреждает он Соленого Владыку.
– Теперь ты не сможешь, даже если захочешь. – Под тенью шляпы мелькает тонкая улыбка, как будто Даковаш чувствует, как от его слов в груди Рингила просыпается холодок. – Источник не лгал. Прорехи, оставленные Стерегущими Книгу, быстро закрываются. Они уже слишком узки, чтобы сквозь них мог протиснуться смертный.
– Выходит, ты рискуешь, вернувшись сюда?
Бог скромно пожимает плечами.
– Ничего, справлюсь. Честно говоря, мне не помешает чуток поупражняться.
Рингил сует крин в рот и жует, пока тот не превращается в кашицу. Он кивает на двенд, ожидающих внизу.
– А что же они?
Соленый Владыка задумывается.
– Ну, кое-кто из них смог бы. Самые сильные отыскали бы путь назад, если бы поторопились. Но куда бы их в конце концов ни занесло, это был бы не твой мир. Как единая сила они разбиты.
– Все по плану, да?
Он не в силах сдержать горечь в голосе.
– По одному из планов, да. Хотя правда в том, что ты с тем же успехом мог бы стать их славным вождем.
– Я, мать твою, чуть не стал.
Даковаш снова улыбается из-под шляпы.
– Нет, я имею в виду тебя, Рингил Эскиат, – ты мог бы привести двенд к победе над югом. Это был один из возможных исходов, которые мы предвидели. Или же ты мог спасти Империю и воссесть на трон, но с теневой гвардией двенд, которые бы охраняли тебя по ночам и вселяли ужас в сердца твоих подданных. Ты бы воспользовался ими, чтобы разорвать Цитадель на части, – и в дыру, оставленную Откровением, вновь вошли бы мы.
Было так много планов, возможностей, концовок. Ты дал нам эту. В конечном итоге Стерегущая Книгу увидела тебя более ясно, чем мы предполагали.
– Ты не выглядишь слишком расстроенным.
Божество пожимает плечами.
– Игра заканчивается. Иногда мы выигрываем, иногда проигрываем. Если относиться к этому слишком серьезно, можно и не выжить.
– Другие, похоже, были в бешенстве.
– Это пройдет.
Рингил втирает пальцем в десны последние зернистые следы крина. Наркотик уже разжег ледяное пламя в его голове.
– Почему ты мне помогаешь? Зачем вернулся вот так?
– Зачем, почему? Разве ты не знал, что маджаки считают меня самым капризным и импульсивным из всех Небожителей?
– Ага, да и твоя репутация как члена Темного Двора ничуть не лучше. Это не ответ.
– Что ж… – Даковаш опять улыбается, и на этот раз Рингилу кажется, что его улыбка печальна. – Давай просто сойдемся на том, что ты мне напоминаешь… кого-то, кого я знал давным-давно.
– Выходит, ты не только капризен, но еще и склонен к ностальгии.
Бог склоняет голову.
– Можно сказать и так.
– А ты не окажешь мне услугу из ностальгических соображений?
– Услугу? – Даковаш усмехается. – Для этого поздновато, дражайший Посылатель-богов-на хуй. Как уже было сказано, я не могу вытащить тебя отсюда.
– Я не об этом прошу. – Он недолго колеблется, обдумывая дальнейшее. То, как можно поступить. – За пределами Хинериона ты дал мне свою теневую стражу. Хладный отряд, как назвала их Стерегущая Книгу…
– Да, мальчик, кузнец и мечник. Я подумал, это очень милая символичная троица. Пробуждает милые воспоминания. Ну и что с ними?
– Они мне хорошо послужили. Не раз спасали мою жизнь.
– Да, такова была идея.
– Они сделали достаточно. Можешь их теперь отпустить?
– Отпустить? – В нарастающем недоверчивом тоне Рингил как будто слышит отголоски прежнего Даковаша – злого, нетерпеливого бога, с которым приходилось иметь дело раньше. – По-твоему, это какая-то гребаная сказка? Нет, я не могу их отпустить – они, мать твою, мертвы. Они призраки. Они следуют за тобой именно потому, что им больше некуда идти. Если хочешь их «отпустить», валяй – дуй вниз по склону холма, и пусть тебя там прикончат. Когда ты умрешь, они тоже исчезнут.
– Понятно. Наверное, было глупо надеяться, что демонический владыка из Темного Двора может сделать для меня что-то полезное.
– Не начинай, мать твою.
– Четвертушка дешевого крина – вот и предел, до которого простираются твои божественные силы, да?
– Я же сказал…
– Ты вообще кто – бог или сраный торговец наркотиками?
– Хватит! – Рука взлетает вверх, и узловатый указательный палец почти тыкает его в лицо. – Ты сам запер себя здесь, я тут ни при чем. Ты сам сделал широкий жест. Сам сказал нам всем идти на хуй. Не начинай сейчас ныть мне о последствиях.
– М-да. Старая добрая ностальгия уже не та, что раньше.
– ПОПРОСИ МЕНЯ О ЧЕМ-НИБУДЬ В РЕАЛЬНОМ МИРЕ, И Я ЭТО СДЕЛАЮ!
Черная молния рассекает воздух вокруг них. Земля дрожит. Глаза под шляпой бога вспыхивают, как огни в жерле Ан-Монала.
Рингил усмехается в ответ.
– Отлично. Тогда я прошу тебя присматривать за Арчет Индаманинармал и Эгаром Драконьей Погибелью, где бы они ни были. Береги их обоих.
Указующая рука падает как отрубленная.
– Что?
– Что слышал. И постарайся не облажаться, как вышло с Джерином Ловкие Пальчики.
Даковаш издает горлом звук, похожий на скрежет рассыпающейся скалы. Он отскакивает от Гила, и вокруг него воздух мерцает проблесками сдерживаемой черной молнии – той же, что и до этого. Его плечи опускаются под потрепанным и залатанным плащом куда сильней, чем это под силу человеческому телу. Рингилу кажется, что он слышит треск костей. Голос бога превращается в скрипучий шепот.
– Думаешь, что сможешь… вот так меня обмануть? Думаешь, ты способен стоять тут, у предела собственной смертной сути, и заключать хитрые сделки с богами?
– Думаю, я это уже сделал, – рассудительно отвечает ему Рингил. – Чего стоит слово божества в наши дни?
Соленый Владыка возвращается, и на мгновение Гилу кажется, что под шляпой извивается что-то нечеловеческое, стремится вырваться на волю. Потом оно исчезает, и лишь ярко горящие глаза свидетельствуют о том, что перед ним не человек, а нечто иное.
Даковаш обходит его по кругу, вплотную. Наклоняется к плечу.
– Я самый неистово-капризный из Небожителей. – Его голос – змеиное шипение. – С чего ты взял, что я выполняю свои обещания?
– Ты крикнул достаточно громко, чтобы все услышали.
– А кто еще, по-твоему, меня услышал? – Соленый Владыка опять крадется вокруг него, указывает на потускневшую землю и небеса, на застывшее мгновение, внутри которого они находятся. – Какая сила способна принудить меня сдержать слово?
Рингил пожимает плечами.
– Может, Стерегущие Книгу? В конечном итоге это не имеет значения. Мы оба слышали. Мы оба знаем.
– Ты скоро будешь мертв. А я, как известно, умею хранить секреты.
– От себя самого?
– О, ты удивился бы, узнав, что способен забыть бог.
– Но того старого друга, которого я тебе напоминаю, не забыл. Ведь так?
Долгая пауза.
– Я не говорил, что он был другом.
На это Рингилу нечего сказать. Бог продолжает кружить возле него, как волк вокруг добычи, загнанной на дерево.
– Ты напрасно тратишь время, прося об одолжении для Драконьей Погибели. – Под сенью шляпы мелькает жестокая улыбка. – Он мертв. Разъеден до костей драконьим ядом в Кириатских Пустошах.
Это как удар пикой в грудину, пусть Рингил и предчувствовал правду. Он напрягается всем телом, но известие заставляет его пошатнуться. Он тянется к криновому пламени в голове и животе, черпает силу.
«Рано или поздно, Гил, это случается со всеми. Драконья Погибель просто опередил тебя. Как с тем ударом, которым он прикончил дракона в Демлашаране. Просто успел раньше, вот и все дела».
Он смотрит Соленому Владыке прямо в горящие глаза. Нацепляет убийственную улыбку.
– Эй, Даковаш… и ты тоже иди на хуй.
– Ой, прости. Я тебя расстроил? Наверное, ты забыл, что я не твоя гребаная фея-крестная. Я бог-демон, владыка Темного Двора.
Друг Воронов в руке Гила нетерпеливо вздрагивает. Он смотрит на мерцающий клинок и продолжает улыбаться.
– По-твоему, я расстроен, демон-бог. Ты ошибаешься. Ты только что все очень упростил для меня. И ты все еще должен мне половину услуги, так что уебывай и займись делом.
Бог колеблется. Рингил не уверен, но глаза под полями шляпы как будто горят чуть менее ярко.
– Проваливай, – рявкает он. – Почему бы тебе не вернуться туда, где безопасно? Тут мы закончили.
– О, да пожалуйста. Не стоит благодарностей. Нет, правда.
Читать бесплатно другие книги:
