Чернила и кость Кейн Рейчел

Джесс смотрел на нее долгую секунду, и она посмотрела на него в ответ. «Ей следует быть аккуратнее. Кто-нибудь может обратить на нее внимание». Однако какое это имеет значение? Что не так в том, что кто-то обратит внимание на девушку?

Томас прибежал к ним по лестнице снизу, из подвала, вытирая перепачканные жиром руки о штаны. Он выглядел так, словно спал всю ночь в одежде, если спал вообще.

– Что-то горит? – спросила Халила, перекрикивая сигнализацию и спеша вниз. Она успела одеться, однако ее платок не был завязан так тщательно, как обычно. Глен же, шагающая позади нее, была не просто одета, а выглядела так, словно проснулась давным-давно. – Пожалуйста, скажите, что ничего не горит.

Сигнализация вдруг резко стихла, оставив всех в звенящей тишине.

– Это не пожар, – раздался ответ со стороны входной двери, на пороге которой теперь стоял капитан Санти. – Собрание. Вы должны явиться в профессорский читальный зал серапеума. Не теряйте время. Это не экзамен.

Джесс ему поверил. В глазах капитана промелькнула кладбищенски-серьезная искра, когда он посмотрел на каждого из студентов. Серьезная – и полная сожаления.

– Пирамида? – спросил Дарио. – Мы идем в пирамиду?

– На самую вершину, – подтвердил Санти. – Поторопитесь. Карета ждет.

Те, кто не успел одеться, поспешили это исправить. Томас проворчал что-то себе под нос на немецком и пошел отмывать руки. Джесс, Глен и Морган остались в общей комнате вместе с Санти.

– Сэр, – произнесла Глен, – по какому случаю собрание?

– Я здесь не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы. Я должен только сказать, куда вы едете.

– Мы… мы получим свои финальные оценки? Назначение на работу?

Санти посмотрел на нее, ясно давая понять, что время задавать вопросы истекло, и Глен замолчала. Однако у Джесса участился пульс. Глен могла оказаться права.

Может, профессор Вульф принял окончательное решение.

Однако когда Джесс покосился на Морган, то понял, что есть и другой вариант. Куда хуже этого.

Может, распоряжение пришло вовсе не от профессора Вульфа. Может, одного из них вот-вот поймают.

Карета, поскрипывая, уносила их по знакомым улицам от Александрийского университета, мимо Железной башни, которая возвышалась почти над всеми зданиями в округе, кроме пирамиды. «Она не ржавеет», – вспомнил Джесс слова Томаса, и, оказавшись так близко к башне, он увидел, что это правда. Железо было черным и шероховатым, почти не тронутым темно-красными пятнами ржавчины, несмотря на возраст башни. Огромной. Неприступной. «Почему железо? – задумался Джесс. – Может, оно помогает скрывателям в работе?» Джесс уклонялся от занятий алхимией как только мог: он не любил сидеть в лаборатории, вдыхая ядовитые пары, целыми днями; однако он помнил, что железо – важный алхимический элемент, в общем связанный с кровью и землей. Морган должна знать.

Морган как раз сидела рядом с Джессом, и их руки соприкасались тыльными сторонами. Едва-едва, только тыльными сторонами, однако тепло и нежность ее кожи сбивали Джесса с мыслей.

Так же как и ее тайны.

Вскоре Железная башня осталась позади, а гора пирамиды стала увеличиваться перед ними.

– Я знал, что она огромная, – сказал Дантон, выглядывая в окно рядом с ним. – Но не думал, что настолько. – Парень произнес это в благоговении, и Джесс подумал, что, быть может, он ошибся и Дантон никакой не поджигатель. Вид пирамиды его впечатлил, а не привел в ярость.

Карета остановилась у серапеума. Капитан Санти выпроводил всех на улицу, и Глен огляделась по сторонам так же внимательно, как вчера рядом с домом поджигателей.

– Куда нам идти? – спросила она у Санти.

Тот кивнул на ступеньки.

У Джесса перехватило дыхание от одного взгляда на них. Ступеньки казались бесконечными – тянулись до самого верха, – но на пути было несколько выступов со скамейками для отдыха. Восходящее солнце сияло как золото за вершиной пирамиды. До верха было ужасающе далеко.

– Чудно, – недовольно прокомментировал Дарио и двинулся наверх.

Дарио шагал впереди всех лишь до первой скамейки, а потом длинные, как будто не знающие усталости ноги Глен вывели ее во главу их скромной процессии. Джесс был этому только рад; ступеньки были низкими, однако их было ужасно много. Взглянув наверх, Джесс остановился, чтобы перевести дыхание… и впервые осознал, что на мраморных подставках с обеих сторон от них стоят автоматизированные стражи.

Сфинксы.

Статуя справа от Джесса вдруг повернула голову и уставилась на него своими немигающими красными глазищами. Джесс едва поборол внезапный порыв броситься бежать вниз, потому что эти существа выглядели еще страшнее, чем львы в Лондоне. У сфинксов были жуткие человеческие лица с головными уборами древнеегипетских фараонов. Человеческое лицо на автоматизированных статуях выглядело куда более жутко потому, что они отнюдь не были похожи на людей.

И красное мерцание в глазах машин не угасало, а становилось лишь ярче.

– Подними руку, – сказал Дарио за спиной. Он запыхался, так же как и сам Джесс. – Твой рукав закрывает браслет, им нужно его видеть. Давай же.

Джесс так и сделал, медленно продемонстрировал статуям свой библиотечный браслет кандидата. Глаза сфинкса вспыхнули белым светом, а потом он опустился на свое место на пьедестале. Морган тоже теперь поспешно закатывала рукава своего наряда у каждой статуи, потому что остальные машины тоже за ними наблюдали.

– Может, профессор Вульф надеялся, что эти твари избавят его еще от кого-то из нас, – сказал Томас. Он хотел пошутить, однако вышло мрачно. Вопреки всему: сияющей пирамиде, восходящему александрийскому солнцу, чистым, ухоженным улочкам города, виднеющимся между плоскими крышами внизу, и статуям древних богов, – Джесс чувствовал себя так, словно снова вернулся в пасмурный Лондон и его опять преследуют смертоносные львы.

Рядом с ними остановился Гийом Дантон. Он был ниже большинства кандидатов, и ступеньки, должно быть, были для него еще большим испытанием, чем для них: он шагал последним.

– Чего вы так боитесь? Это же просто машины. Такие стоят на каждой улице в Америке.

Слова Дантона напомнили Джессу об одном древнегреческом тексте, который он однажды читал: «Ожившие статуи стояли, украшая каждую улицу, и казалось, что они дышат своими каменными легкими и двигают своими мраморными ногами».

Джессу это всегда казалось пугающим, но никак не прекрасным.

– Если бы в ваших землях не было так много поджигателей, может, не было бы и так много статуй, – сказал Томас. – У нас в Германии таких куда меньше, знаешь ли.

– Может, у нас так много поджигателей, потому что Библиотека ставит все новые и новые статуи.

– Что было первым, яйцо, или курица, или омлет, – сказал Джесс. – Хватит спорить.

– И хватит говорить про завтрак, – вздохнул Дарио. – Я есть хочу.

– Шагай быстрее, – сказал Томас. – И забудешь о голоде.

Он был прав. К моменту, когда Джесс добрался до верха второго библиотечного яруса из трех, еда была последним, о чем он думал. У него гудели ноги и жгло легкие, а впереди были еще сотни ступеней. Глен уже добралась до середины последнего яруса и не сбавляла темпа. Она молодец.

Морган приблизилась к ним и, когда Томас с Дарио снова двинулись наверх, потянула Джесса назад, с отчаянием шепнув ему:

– Как думаешь, это ловушка?

– Для тебя? – спросил Джесс. – Или для меня? Не знаю. Может быть.

– Что нам делать?

Джесс кивнул на сфинксов, устремивших свои взгляды вдаль.

– Ничего, – сказал он. – Мы не сможем убежать, не так ли?

Морган проследила за его взглядом и задумчиво уставилась на механизированную статую.

Та повернула голову и посмотрела на Морган в ответ.

– Морган, пошли.

Казалось, она не хотела идти дальше, однако Джесс схватил ее за локоть и повел наверх по оставшимся ступеням.

Когда Джесс посмотрел назад, он увидел, что статуя повернула голову под пугающим, нечеловеческим углом.

Наблюдая за ними.

Джесс зашагал быстрее.

Вскоре они наконец нагнали остальных студентов, которые уже собрались на вершине в тени портика[13], только Портеро, Химура и Дантон еще поднимались. Морган уперлась руками в колени, согнувшись, и пыталась отдышаться. Джесс запыхался не меньше, однако заставил себя стоять ровно и попытался восстановить дыхание, глядя на город, простирающийся внизу. Вид завораживал: все сияло, и великолепные, идеально прямые улицы Александрии тянулись вокруг от пирамиды, точно спицы колеса. Гавань отсюда казалась идеально гладкой, бирюзовой в лучах утреннего солнца, прекрасной, словно драгоценный камень, а корабли – крошечными, точно игрушки. Свежий ветер обдувал вспотевшее лицо Джесса.

С позолоченной верхушки пирамиды на них смотрел символ Библиотеки с девизом: «Tota est scientia». Знания – наше все. Сколько же грехов скрылось в тени этих общих слов.

Когда последние трое добрались до вершины, все студенты стали переглядываться.

– Ну что? – спросила Глен. – Кто хочет? – Когда никто не шелохнулся, она покачала головой и подошла к закрытой мраморной двери. Та плавно распахнулась от легкого прикосновения.

– Иди первая, – процедил Дарио, но сам тут же поспешил за ней.

На стенах коридора, в который они вошли, висели портреты первых библиотекарей. Все они выглядели так, словно вообще не умели улыбаться. Прошла почти целая минута в гнетущей тишине, прежде чем Глен подошла к массивным квадратным дверям с железными ручками и замысловато вырезанным символом Библиотеки.

Двери плавно распахнулись, когда Глен их толкнула, и студенты увидели зал, залитый бледным желтым светом. Множество янтарных ламп сияли под заостренным потолком, освещая расставленные здесь деревянные столы и книги.

Профессорский читальный зал.

Полки с постоянным собранием опоясывали зал и тянулись от пола до самого потолка – уже заполненные информацией бланки, точно как в кабинете у отца Джесса. И у дальней западной стены стоял целый стеллаж с оригиналами произведений. Ничего редкого, решил Джесс, однако этого достаточно, чтобы дать профессорам возможность прикоснуться к настоящей бумаге, вдохнуть запах настоящих чернил, а также ощутить тяжесть настоящей истории в своих руках. Работа с оригиналами произведений занимала огромную часть жизнь профессоров-исследователей: книги искали, сохраняли и берегли для будущего.

Защищали эти книги.

Зал был пустым. Ни признака присутствия ни профессора Вульфа, ни кого-либо в принципе. Массивные столы тянулись вдоль зала, и на некоторых из них лежали заполненные бланки, как будто читавшие здесь люди уходили в спешке и ничего не убрали за собой.

Их окружала неестественная тишина.

– Может, нам следует присесть? – предположил Томас. Когда ему никто не ответил, он пожал плечами и занял стул за одним из столов. Все молча последовали его примеру. Джессу хотелось занять место поближе к выходу, однако Дарио оказался проворнее, и Дантон занял второе такое же. Поэтому Джесс решил сесть рядом с Морган.

Затем они стали ждать. Время шло, и с каждой секундой, проведенной в напряженной тишине, Джессу становилось все больше не по себе. «Что-то здесь не так, – думал Джесс. – Почему мы сейчас здесь? Потому что я узнал секрет Морган? Кого мы вообще ждем? Может, даже и не профессора Вульфа».

Оказалось, все-таки его.

Профессор появился, одетый, как и всегда, в свою черную библиотечную мантию, так что хотя бы его привычный вид и холодный взгляд немного успокаивали. Но не успокаивало то, что он пришел не один. Капитан Санти вошел следом и занял пост у двери. И Санти оказался лишь одним из полка мужчин и женщин, одетых в библиотечную униформу, которые вошли и выстроились по всему периметру зала.

В центре этого парада шагал еще один человек в развевающейся за спиной мантии, и его мантия была не черная.

А ярко-фиолетовая.

Джесс никогда не видел их, однако знал, что только семеро хранителей Великой библиотеки носят этот цвет, таков был закон.

Сидящая рядом с Джессом Морган нервно вздохнула и шепнула:

– Это руководитель Артифекса.

Артифекс. Отдел Библиотеки по математике, инженерии и практическим искусствам. Джесс следил за пожилым мужчиной, пока тот подходил к ним, и если бы ему удалось уместить все свои мысли в этот момент в едином слове – это слово бы было «зловещий». У мужчины были короткие седые волосы, а его квадратное худое лицо с мощной челюстью венчала белоснежная борода.

Вид у него был мрачный. Непонятно только, выглядел он так всегда или же вот-вот должно было произойти что-то плохое.

– Это честь для меня представить вам хранителя Артифекса, – произнес профессор Вульф. – Пожалуйста, послушайте, что он вам скажет.

От этого у Джесса все перевернулось внутри, а все мысли, наоборот, застыли. В напряженной позе профессора Вульфа и его отстраненном взгляде было нечто предвещающее беду. Сам визит хранителя Артифекса был масштабным событием, которое никто не мог бы предугадать. Человек, занимающий такую высокую должность, отвечающий за сохранность Великой библиотеки, не мог явиться сюда, просто чтобы впечатлить студентов.

– Мы столкнулись с серьезной проблемой, – начал руководитель Артифекса. Голос был громкий и гулкий, каким он наверняка произнес не одну важную речь. – Уже долгое время под осадой находится Оксфорд. Все переговоры ни к чему не привели. Король Англии дал нам ясно понять, что не собирается сдаваться, и противоборствующие стороны сообщили нам, как и полагается по закону, о том, что Оксфордский серапеум может пострадать во время конфликта. Они согласились следовать плану стандартной эвакуации и прекратить огонь на время, чтобы мы могли отозвать персонал серапеума.

Морган, сидевшая рядом с Джессом, задрожала, едва заметно, однако выражение ее лица не изменилось. Она была родом из Оксфорда. У нее там осталась семья. Эта проблема была для нее и глубоко личной.

– Работникам серапеума гарантировали безопасность при выезде из города, и большинство уже покинули Оксфорд, однако в этом и заключается проблема, – продолжал мужчина. – Работники уехали как раз после того, как оставшиеся обнаружили под серапеумом тайный склад с редкими книгами. И так как большинство библиотекарей уже покинули город, те, кто остался, не могут транспортировать книги своими силами. Но что еще хуже, если английские войска узнают, что мы располагаем таким кладом, они могут использовать его в качестве разменной монеты.

– В качестве разменной монеты? – переспросил Томас, пораженный этим заявлением. – Но ведь они тоже хотят сохранить книги, а не рисковать ими! Это даже прописано в законе!

– В теории, – согласился хранитель. – Однако во время войны подобные законы часто не соблюдают. По этой причине нам и необходимо отправить в Оксфорд других людей, чтобы помочь библиотекарям с метками и транспортировкой книг.

– И вы отправляете нас, – догадался Джесс. – Почему нас?

Синие, как лед, глаза руководителя Артифекса обратились к Джессу. Синие, как жестокая, ничего не прощающая зима, и Джесс почувствовал, как холодок крадется у него по спине.

– Отчасти из-за вас, Брайтвелл, – сказал руководитель Артифекса. – Мало кто из нас способен телепортировать так много книг за такое короткое время. Ваш навык стал для нас незаменимым. По той же причине нам полезна кандидат Холт, так как она знает город. Даже кандидат Уотен из Уэльса может оказаться полезна в данном деле.

– Хочу заметить, – сказал профессор Вульф непринужденным тоном, – я с этим не согласен. Кандидаты не библиотекари. Нельзя просить их…

– Их никто и не просит, – сорвался хранитель. – Им отдают приказ. Вы сократили количество студентов до девятерых, у нас лишь шесть свободных должностей. В конце каждого обучения есть практическое задание. Это вполне подойдет.

– Но, хранитель…

– Достаточно, профессор Вульф. Я уже слышал ваши доводы. Здесь нет места библиотекарям, которые не готовы защищать книги во время войны, восстаний и происков поджигателей. Книги не могут защитить себя сами. Кандидаты или нет, они все равно обязаны защищать книги.

Вульф сделал шаг вперед.

– Я категорически против того, чтобы…

Руководитель Артифекса щелкнул пальцами, и солдаты шагнули вперед. Капитан Санти тоже подошел, обогнув стол, чтобы встать рядом с профессором Вульфом. Солдаты выстроились в две шеренги, и студенты оказались как раз в середине, понял внезапно Джесс.

Было совершенно очевидно, кто одержал верх в этой дискуссии.

Руководитель Артифекса указал своим острым пальцем на профессора Вульфа.

– Уходите. Еще одно слово, и оно принесет немало проблем. Не только вам.

Темные глаза Вульфа сверкнули, и он сжал руки в кулаки, однако резко кивнул, развернулся и вышел из зала. Капитан Санти последовал за ним, однако, перед тем как уйти, обернулся.

«Убийственный взгляд», – подумал Джесс, и этот взгляд был направлен прямо на хранителя.

А потом оба вышли, и дверь за ними закрылась.

Портеро прочистил горло.

– Хранитель? При всем моем уважении, сэр… но что случится с нами, если мы… не согласимся поехать?

– Вы провалите испытание, – сказал руководитель Артифекса. – И отправитесь домой. Не бойтесь. Я не отправлю вас на задание в одиночку. С вами будет отряд библиотечных солдат. И разумеется, профессор Вульф. Как я могу не пустить его в самый эпицентр событий.

«Самодовольный ублюдок», – подумал Джесс. Как бы ни был ему противен профессор Вульф, его отвращение к руководителю Артифекса оказалось куда сильнее.

– Когда мы отправляемся? – спросил он. – Сэр.

– Немедленно. Дождитесь инструкций. И никаких писем. Я сообщу вашим родным необходимое. А теперь свободны. Tota est scientia.

Все эхом повторили слова, скорее по привычке, наблюдая, как руководитель Артифекса уходит и солдаты удаляются следом за ним.

Профессор Вульф не вернулся.

– И что нам теперь делать? – спросила Идзуми.

– Вопрос не в этом. Вопрос в том, можем ли мы что-то сделать? И ответ на это будет – нет. – Дарио поднялся на ноги, хотя очевидно не знал, куда идти. – Если откажемся, то провалим экзамен и нас отчислят – или же мы отправимся на задание и будем надеяться, что не провалим экзамен.

– Мой отец на это не согласится, – сказала Халила. Она выглядела потрясенной и растерянной – Джесс видел ее такой впервые. – Библиотека не может нас просто так туда отправить. Не на войну! Мы ведь не солдаты!

– Они могут делать все, что пожелают, – заметил Джесс. – Всегда так делали. Просто ты впервые теперь видишь правду. – Он протянул Халиле руку, и она, приняв ее, поднялась на ноги. Ее пальцы оказались холодными, однако она все же попыталась одарить Джесса неуверенной улыбкой. – Все будет в порядке. Мы будем помогать друг другу.

– Да, – подтвердила Глен. – Будем. Пора уже перестать ссориться, и я говорю о тебе, Дарио, и о тебе, Джесс. С этой самой минуты мы все должны рассчитывать друг на друга. Никаких секретов. Согласны?

Взгляд Джесса метнулся в сторону Морган. «Никаких секретов».

– Согласен, – сказал Джесс.

Один за другим все повторили его ответ.

Наконец дверь в зал снова распахнулась, и на них посмотрел капитан Санти.

– Вниз. Профессор Вульф вас ждет, – сказал он. Все отправились на выход, но, когда мимо Санти проходил Джесс, солдат схватил его за руку. – Брайтвелл. Надо поговорить.

Томас с беспокойством глянул на Джесса, однако Джесс кивнул, и Томас ушел вместе с остальными. Дверь с гулом захлопнулась за его спиной.

Капитан Санти отпустил руку Джесса.

– Узнаешь вот это? – Санти достал из кармана клочок бумаги. На ней было сообщение, написанное чернилами, но без имени и подписи, однако Джесс тут же узнал почерк. Брендан никогда не умел красиво писать.

«Загляни в гости к кузену Чарли. Найдешь его под дерном. Принеси ему цветы».

Письмо от родных, с зашифрованным смыслом. «Кузеном Чарли» был его кузен Фредерик из Оксфорда; «под дерном» означало определенное место в городе, где можно было найти его. «Принеси ему цветы» говорило о том, что Джесс может попросить того о помощи, однако… не бесплатно.

Джесс посмотрел в беспристрастное лицо Санти, и неподдельный страх уколол ему грудь. Это послание написал Брендан, так, получается, его брата задержали? Как еще у солдата Библиотечного полка могла оказаться в руках эта записка? Джесс сглотнул волну паники и протянул записку обратно.

– Нет, не узнаю, – сказал Джесс. – Понятия не имею, что это означает.

– О-о, – сказал капитан Санти. Его голос прозвучал беззаботно и дружелюбно. – Это хорошо. Один из моих юных солдат нашел это в вещах одного из контрабандистов на черном рынке. У Барзема. Знаешь его?

– Никогда о нем не слышал, – сказал Джесс. Барзем был одним из тех, кто указал Джессу на дом Абдулы Неджема, где он потом выкрал пьесу Аристофана. Джесс отлично умел врать, учился этому всю свою жизнь.

Однако, кажется, Санти не поверил ни единому его слову.

– Кстати, – добавил Санти. – Он мертв. Получил удар ножом в спину, когда выходил из кафе. Куда катится мир, верно? Что ж, тогда я могу от этого избавиться. – Он разорвал записку на мелкие кусочки и сунул обратно себе в карман. – Сожгу ее дома. Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь ее тут нашел.

Это звучало странно. И пугающе.

– Мы закончили? – уточнил Джесс.

– Сомневаюсь, – сказал капитан Санти, однако открыл дверь, позволяя Джессу выйти.

Джесс подошел к остальным, ждавшим его в коридоре. Томас вопросительно на него покосился, но Джесс лишь покачал головой. Он подошел к Морган, которая опустила голову и спросила:

– Что случилось?

– Ничего, о чем тебе следует беспокоиться, – сказал Джесс.

– Но что-то, о чем следует беспокоиться тебе?

Джесс пока не был уверен. Он понимал, что ему следует волноваться. Капитан Санти определенно знал, что письмо было адресовано Джессу, и все же показал ему. А потом уничтожил.

Брендан знал, что Джесс отправляется в Оксфорд. Узнал даже раньше, чем узнал Джесс, а это и правда тревожило. У их отца было много знакомых по всему миру – у каждого книжного контрабандиста много полезных связей. Однако у отца никогда не было знакомых в самой Библиотеке, по крайней мере кого-то, о ком Джесс бы знал. Так как же Брендан узнал об их отправлении в Оксфорд? Кто ему рассказал?

Нечто знакомое было в словах Санти, когда он сказал про убитого, про Барзема. «Получил удар ножом в спину, когда выходил из кафе». Это очень напоминало то, что сказал Джессу брат, как казалось, очень давно, дождливым вечером в Лондоне. «Кто-то воткнул нож ему под ребра, прямо когда он выходил из клуба», – сказал Джессу тогда брат.

Убийство лизуна чернил. Это то, что, как знал Брендан, Джесс никогда бы не забыл.

Брендан не передавал сообщение через Барзема. Он оставил записку на теле.

А значит, брат Джесса так и не уехал из Александрии.