Похищенная принцем Дрейк Оливия
Элли взяла с прикроватного столика свечу и, прикрыв крохотный огонек рукой, как щитом, решительно двинулась в гардеробную. Она была уже почти у двери, как вдруг заметила в темном дверном проеме какое-то движение.
Сердце ее подпрыгнуло, из груди вырвалось тихое испуганное: «Ах!» А в следующий миг высокая мужская фигура шагнула в спальню.
Элли судорожно запахнула шаль на груди.
– Демиан! Что ты здесь делаешь? Почему ты не в клубе?
Она сразу заметила, что он снял сюртук и шейный платок, оставшись в одной свободной белой рубашке и темных брюках. Что ноги его босы, как и у нее. Близость Демиана заставила ее с особенной остротой ощутить интимный полумрак спальни и то, что сама она почти раздета.
Сердце Элли забилось часто-часто. Неужели он… он пришел… в надежде завлечь ее в постель?
– Я вернулся домой раньше, чем думал, так что решил с тобой поговорить, – спокойно ответил он. – Не возражаешь?
Взяв Элли под руку, подвел ее к одному из кресел возле камина и усадил. Забрал из ее онемевших пальцев свечу, поставил на каминную полку. Сам сел напротив.
Наступило молчание; лишь еле слышно потрескивал огонь в очаге.
Сухой тон и формальная манера Демиана смутили Элли. Если бы он хотел ее соблазнить – наверное, не садился бы напротив, да и вообще вел бы себя иначе. Суровые черты его в свете пламени живо напомнили, с каким гневом он смотрел на нее сегодня, когда застал ее с Лили. Быть может, теперь, когда можно говорить свободно, без свидетелей, он хочет снова упрекнуть ее за то, как неосторожно она сблизилась с его дочерью? Да, скорее всего, так и есть!
Запахнув шаль на груди, Элли наклонилась к нему и заговорила горячо и быстро, надеясь убедить его в своей искренности:
– Демиан, ты должен знать: я очень сожалею о том, что произошло сегодня! Ты прав, мне не следовало позволять Лили называть меня мамой. Не знаю, что на меня нашло…
– Что нашло? Лили тебя нашла, вот и все. Она умеет добиваться своего! – Он слегка улыбнулся. – Но неважно. Я не за этим пришел.
– Не за этим?
– Нет, хотя то, о чем я хочу поговорить, связано с сегодняшним происшествием. – Он прищурил серо-зеленые глаза. – Увидев Лили у тебя на коленях, я сперва очень разозлился. Так, что даже не сообразил очевидного. Ты читала ей свою книгу. Значит, сегодня была в Пеннингтон-Хаусе и забрала оттуда рукопись!
Элли осторожно кивнула.
– Верно, сегодня утром я нанесла визит дядюшке и бабушке. Подумала, им лучше узнать из первых рук, что я в безопасности. И что мы с тобой женаты.
Он недовольно поднял бровь:
– А тебе не пришло в голову, что стоило бы захватить с собой меня? Что, может быть, тебе не стоит встречаться с ними в одиночку? Можно ведь было попросить меня тебя сопровождать.
– Тебя не было дома, – возразила она. – Да ты и не выражал желания встречаться с моими родственниками. И потом, я просто хотела поскорее со всем этим покончить.
Она раздраженно смотрела на него; и мгновение спустя суровое лицо его смягчилось, он легко улыбнулся.
– Хорошо, здесь мне придется уступить. В самом деле, меня не было рядом. И в любом случае теперь это обсуждать бессмысленно: что сделано, то сделано. Тогда расскажи мне об этой встрече. Как объяснялся с тобой Пеннингтон? – Должно быть, заметив по лицу, что она колеблется, Демиан добавил: – Я хочу знать все до последнего слова. И к твоей бабке это тоже относится. Ничего не упускай.
Элли решила, что Демиан имеет право все это знать – по крайней мере, большую часть этого – так что рассказала о холодном приеме дядюшки, о том, как недоволен он их браком, как уверен, что Демиан женился на ней только ради денег или возможности вернуться в свет. Сказала, что граф и его мать были шокированы, узнав, что ради нее леди Милфорд проделала долгий путь в Шотландию. Опустила лишь молчаливый обмен взглядами между графом и старой графиней. Элли подозревала, что, оставшись наедине, оба бранили ее последними словами, но об этом даже думать не хотелось – не то что упоминать.
Демиан слушал внимательно, сжав губы и не сводя с нее пристального взгляда.
– А Уолт? С ним ты говорила?
– Нет. Он, похоже, уехал из Лондона. Дядюшка отправил его на время в деревню. Когда он узнал, что Уолт играл в твоем клубе, да еще и проигрался и крупно тебе задолжал, то пришел в ярость.
– Вот как? А то, что Уолт оклеветал тебя, значит, совсем его не расстроило?
Согретая тем, как страстно Демиан выступил на ее защиту, Элли несмело улыбнулась.
– Кстати, об Уолте: я спросила у графа о потерянном ключе. Но мой дядя отрицает даже само существование этого ключа. Видимо, кузен солгал ему и в этом.
– Ладно, неважно. Рано или поздно, быть может, уже после начала сезона Уолт вернется в Лондон. И тогда мы с ним… продолжим разговор.
– Не будь я так расстроена, быть может, попыталась бы незаметно проскользнуть к нему в спальню и поискать там ключ. Возможно, мне как-нибудь удастся туда вернуться.
– Нет, – резко ответил Демиан. – Ничего подобного не делай, Элли. Я запрещаю тебе отныне входить в этот дом одной, без моей поддержки. Ты моя жена, и я не позволю тебе более подвергаться грязным оскорблениям.
Такой командный тон мог бы разозлить Элли, но вместо этого она почему-то почувствовала удовольствие. Так хорошо, когда ты больше не одна, когда кто-то на твоей стороне!
– Бабушка сказала: если бы Беатрис похитили и принудили выйти замуж за негодяя, это была бы настоящая трагедия! Она и не представляет, как счастлива я наконец покинуть этот дом. И не подозревает, что я так или иначе собиралась уйти.
Демиан наклонился вперед, упершись локтями в колени.
– Боже правый, – горячо заговорил он, – хотел бы я понять, как удается этой женщине, обожая одну внучку, ни в грош не ставить другую! Тем более тебя, Элли. Что в тебе можно не любить?
На мгновение Элли потеряла дар речи. Горло сжалось от нахлынувших чувств: надежды, страстного желания… но и тревоги. Неужто Демиан и правда так высоко ее ценит? Сможет ли он когда-нибудь полюбить ее? И хочет ли она, чтобы он ее полюбил?
Не в силах больше сидеть спокойно, она встала с кресла и принялась мерять шагами спальню.
– Должно быть, все это из-за отца, – произнесла она вполголоса. – Я ведь тебе рассказывала: он был игроком. Дядя и бабушка всегда говорят о папе как о паршивой овце в семействе. Он никак не мог держаться подальше от игорного стола. Я в то время была еще ребенком, но хорошо помню, как он целыми днями пропадал в игорных домах.
– А где была твоя мать? – спросил Демиан. Он не сводил с нее внимательного взгляда.
– Умерла, когда мне было шесть – столько же, сколько сейчас Лили. – Элли вздрогнула и плотнее запахнула шаль на плечах. – Большую часть времени я проводила со слугами. Должно быть, тогда и полюбила сочинять истории. Что бы ни происходило вокруг, я всегда могла ускользнуть в мир своих фантазий.
– Вы с отцом жили в Пеннингтон-Хаусе?
Элли покачала головой.
– О нет! Он никогда не был там желанным гостем – ни он, ни я. Мы переезжали из одного места в другое, и каждая следующая квартира была беднее и запущеннее предыдущей. К этому времени папа начал заливать свои горести вином. Однажды вечером вышел на мостовую на оживленной улице близ театра Ковент-Гарден… и его переехал экипаж. Он умер на месте. – Вздрогнув, Элли обхватила себя руками за плечи, глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и продолжила: – Мне было только четырнадцать лет, так что меня отправили к дядюшке. Я должна была помогать ему с детьми. Папа… дядюшка выплатил его огромные долги, поэтому я чувствовала себя ему обязанной.
Когда Элли проходила мимо его стула, Демиан схватил ее за руку и заставил остановиться.
– И Пеннингтон внушал тебе, что лучшей жизни ты не заслуживаешь? Из-за отца?
– Да. Бабушка всегда твердила, что во мне течет дурная кровь. – Что-то сжало ей грудь; Элли устремила взгляд на свои стиснутые руки. – Но папа не был плохим человеком! Он был добрым, обаятельным – и действительно меня любил! Часто повторял, что любит меня больше жизни. Когда бывал дома, мы вместе читали книги, часами разговаривали, подолгу гуляли в парке. Он просто… просто был слабым. И не смог дать мне то, в чем я больше всего нуждалась. Не смог побороть в себе разрушительную тягу к игре.
Элли в ужасе ощутила, что по щеке катится слеза. Много лет она держала эти воспоминания запертыми в самом дальнем уголке души – но теперь они вырвались наружу и снова причиняли невыносимую боль. Хотелось сжаться в комок, закрыть глаза и заткнуть уши, и так, отрезанной от мира, предаться своему горю.
Но Демиан обнял ее обеими руками за талию и привлек к себе на колени. При этом шаль соскользнула на пол. Но Элли больше не чувствовала холода – только не теперь, в кольце его сильных рук, всем телом ощущая жар его тела.
Она вдруг поняла, что инстинктивно прижимается к Демиану – точно так же, как сегодня днем, сидя у нее на коленях, прижималась к ней Лили. Положила голову ему на плечо и, вдыхая его чистый и пряный запах, позволила себе наслаждаться силой и теплом. Быть может, в этом она похожа на своего отца – совершенно лишена воли… по крайней мере, когда дело касается Демиана.
Он нежно смахнул слезу с ее щеки.
– Уже во второй раз за день я довожу тебя до слез.
– Нет-нет, просто… просто визит к родным меня немного расстроил. Ты ни в чем не виноват.
– Не виноват? – Он приподнял ее голову за подбородок, и Элли увидела, как печален его взгляд. – Ты вышла замуж за владельца игорного клуба. Быть может, думаешь, что я наживаюсь на таких же людях, как твой отец. Или и того хуже – что могу тоже пристраститься к игре и себя погубить, и оставить Лили сиротой, как когда-то осталась сиротой ты. Ты ведь боишься всего этого, верно?
Элли уже открыла рот, чтобы это отрицать, но… ведь он был прав. Все эти страшные мысли действительно мелькали в глубине ее сознания.
– Да… наверное, да.
– Тогда тебе стоит знать, что к членству в своем клубе я подхожу очень строго и разборчиво. Те, кто не может оплатить долги, не вправе играть за моими столами. Таково одно из правил «Логова Демона». Никто не должен губить себя под моей крышей. Что же до моих собственных увлечений – когда-то я был страстным игроком, но те дни давно позади. Теперь играю лишь постольку, поскольку это необходимо, чтобы поддерживать приятельство с членами клуба. – Он погладил ее по щеке. – Элли, я хочу, чтобы ты хорошо меня поняла и поверила. Никогда я не рискну состоянием за карточным столом или рулеткой. Такого просто не будет. Этой больной страсти, присущей многим, во мне нет.
Голос его звучал твердо, и Элли ощутила большое искушение ему поверить. Но ведь ее отец тоже не раз давал обещания!
– Что ж, – шутливо заметила она, – вряд ли мне стоит жаловаться на твой успех – ведь я тоже намерена пользоваться его плодами!
Он окинул ее задумчивым взглядом.
– Ах да. Домик в деревне. Как раз об этом я хотел с тобой поговорить.
Элли не желала даже думать о том, как покинет Демиана. Только не сейчас, когда она так уютно устроилась у него на коленях! Но, в конце концов, на домик в деревне она намекнула сама.
– Твой агент по недвижимости уже начал искать подходящее место?
– Пока нет. Сперва мне нужно точно выяснить, где ты хочешь поселиться. В Хэмпшире? Корнуолле? В Озерном крае? Только учти, если агенту придется выезжать в отдаленные графства, поиск дома может занять месяц или даже больше.
Говоря все это, Демиан как бы невзначай поглаживал ее по спине, прикрытой лишь тонкой ночной рубашкой, и эти прикосновения мешали Элли сосредоточиться. Как объяснить, почему ни одно из этих мест ее не привлекает? Вдруг из тумана мыслей вынырнула одна идея – смелая, пожалуй, даже рискованная. Что, если Демиан сразу ее отвергнет?
И все же стоит хотя бы предложить.
– Мне кажется, лучше остаться поближе к Лондону. Так, чтобы я могла… может быть… иногда навещать Лили. – Понимая, что будущее счастье ее зависит от его ответа, она робко коснулась его щеки. – Ты позволишь, Демиан? Я знаю, как ты заботишься о том, чтобы она была спокойна и счастлива, но… позволишь?
Мгновение он молчал, устремив на нее непроницаемый взгляд – и глаза его странно блестели в свете очага.
– Думаю, я мог бы дать согласие при одном условии.
– Каком же?
– Ты будешь навещать и меня.
Воздух между ними как будто затрещал и заискрился, насыщенный чувственностью. Пальцы Демиана скользнули на не стиснутую корсетом грудь Элли, начали играть с соском – и по телу ее прошла волна жара, сопровождаемая наслаждением столь острым, что Элли судорожно втянула в себя воздух и прикрыла глаза, пытаясь подольше сохранить это драгоценное ощущение.
– Я достаточно ясно выразился? – прошептал он, приблизив губы к ее губам.
– Вполне, – так же, шепотом ответила она.
Хотелось в восторге воскликнуть: «Согласна!» – но Элли сдерживалась. Разумно ли это? Хочет ли она продолжать с ним близкие отношения и после того, как уедет из этого дома? Ведь тогда возрастает шанс зачать от него ребенка.
Ребенка. Братика или сестренку для Лили. При этой мысли сердце ее наполнилось щемящей, томительной нежностью. Но если у них появятся общие дети, жить раздельно станет куда сложнее. Уже сейчас она чувствовала, как мягко, но неотвратимо связывают ее с Демианом невидимые шелковые нити. И страшилась оказаться нерасторжимо связанной с человеком, сколотившим себе состояние на том, что погубило ее отца.
– Так что же, согласна? – тихо спросил Демиан, продолжая ласкать ее грудь. – Будешь навещать и меня… и проводить со мной ночи…
– О, Демиан, не знаю, могу ли дать такое обещание! – торопливо, задыхаясь от волнения, ответила она. – Прости! Могу только сказать, что… что об этом подумаю.
Он слегка сжал губы, на миг опустил глаза – только в этом выразилось недовольство. Но в следующий миг мягко поцеловал ее в лоб.
– Что ж. Ты с самого начала ясно дала понять, как воспринимаешь наш брак.
Элли растерянно смотрела на него, вдруг испугавшись, что сейчас он оставит ее и уйдет. Помоги ей боже, она вовсе не хотела, чтобы ее слова прозвучали как решительный отказ! Просто ему нужно понять: одно дело – рассчитывать на несколько недель самозабвенного счастья, и совсем другое – на то, чтобы продолжать эти отношения, разъехавшись по разным домам.
– Нет, подожди! Пожалуйста. Ты неверно меня понял. – Поймав его за руку, она сама прижала ее к груди. – Пока не уеду из этого дома, я хочу быть с тобой, как твоя жена! На самом деле сейчас, когда ты вошел ко мне в спальню, я как раз направлялась к тебе. Думала, что тебя еще нет, и хотела лечь к тебе в кровать и там дождаться твоего возвращения.
Взгляд его, устремленный на нее, стал острым, а в следующий миг на губах расцвела лукавая улыбка.
– Правда? Так бы сразу и сказала! Тогда я не стал бы тратить столько времени на разговоры!
Она рассмеялась: все тревоги, волнения, страхи вмиг улетучились, оставив после себя лишь блаженство свободы и восторга. Губы их встретились в долгом нежном поцелуе – в реальности еще более сладком, чем в воспоминаниях. Они ведь не занимались любовью с той последней ночи в замке, когда Элли наивно верила, что одна ночь любви сможет утолить ее страсть.
Долго ли еще суждено ей пылать этой всепоглощающей страстью к Демиану? Но нет, не стоит сейчас думать о будущем! Есть только здесь и сейчас: только вкус его кожи, запах тела, сила мускулов. Весь он принадлежит ей. Как сладки прикосновения его губ к шее и груди, как игриво рука, пробравшись под подол ночной рубашки, дразнит самые заветные местечки! Что за блаженство – отринув все сомнения и страхи, наслаждаться друг другом.
Казалось, целую вечность они целовали и ласкали друг друга у огня, а потом, избавившись от скудной одежды, разделявшей их, вместе легли в постель, и тела их сплелись. Элли наслаждалась шириной его плеч, мощью груди и спины, густотой волос. И какое же было счастье – ощущать в ответ его прикосновения и ласки! С мастерством опытного любовника Демиан растягивал блаженство, снова и снова доводил ее до края наслаждения, но не позволял перешагнуть невидимую грань.
Она тоже мучила его и наслаждалась этой сладкой мукой: протянув руку, сжимала в ладони его мужское достоинство, ласкала и поглаживала, пока с его губ не сорвался хриплый стон, свидетельствующий о том, что Демиан едва сохраняет власть над собой. И лишь тогда, когда лихорадочный жар, охвативший обоих, сделал невозможным никакое промедление, Демиан опрокинул Элли на подушки и медленно вошел в нее – глядя в глаза, шепча ее имя, каждым движением говоря о том, как она прекрасна и желанна.
Ощущения были почти сверхъестественными. Бог знает, как и почему, но на этот раз соитие показалось Элли чем-то куда более глубоким и полным значения, чем в первую ночь. Она ясно ощущала, что они с Демианом едины, что тела и души их находятся в совершенной гармонии. А затем невероятное притяжение страсти вымыло из ее сознания все связные мысли. Подчинившись инстинктам, Элли поднимала бедра навстречу Демиану, все быстрее двигалась с ним в такт – и наконец достигла светлой гавани и закачалась на волнах блаженства.
И потом, когда они лежали, обнявшись, под одеялами в свете гаснущего камина, последней мыслью Элли перед тем, как погрузиться в сон, было: сегодня их брачные клятвы обрели смысл. Они с Демианом стали поистине мужем и женой.
Глава 25
В доме у Демиана Элли жилось легко и спокойно – такого покоя она никогда не ощущала в собственной семье. Большую часть времени Демиан пропадал в клубе, и Элли могла заниматься, чем пожелает. Поначалу даже странно было, что рядом нет бабушки и кузины с их постоянными требованиями. После стольких лет в услужении Элли ощущала себя почти что виноватой теперь, когда угождала только себе.
На следующий день после обеда посыльный привез в дом ларчик, в котором, к великому удивлению Элли, обнаружились инструменты художника – карандаши, кисти, акварельные краски, все высочайшего качества. К ним прилагалась записка: Демиан писал, что Элли может заказывать себе все, что ей понадобится, и просто присылать ему счета. У Элли сжалось сердце. Никогда в жизни никто не выбирал для нее подарки с такой щедростью и заботой!
Вооружившись новыми инструментами, Элли занялась непривычным для себя делом – принялась разбивать свою книгу на короткие истории, которые можно будет выпустить отдельными книжками. Пришлось поразмыслить над тем, как переработать сюжет, чтобы разбить его на отдельные главы, какой финал придумать для каждой главы. Часами сидела она за письменным столом в спальне или в кресле у окна, переписывая свою рукопись и делая новые рисунки.
Однако как ни любила Элли свою работу, время от времени ей требовался отдых. Почувствовав, что пора отдохнуть, она отправлялась обследовать все уголки дома Демиана. Заглядывая в комнаты и чуланы, поднимаясь и спускаясь по лестницам, переходя с этажа на этаж, наслаждаясь безмятежной красотой особняка и его обстановки, повторяла себе, что не должна чувствовать себя здесь незваной гостьей.
Теперь это ее дом. Или все же… Как странно чувствовать, что она – хозяйка этого роскошного особняка, пусть и живет здесь лишь временно!
Одним из самых любимых ее мест в доме скоро стала оранжерея со стеклянной крышей. Теплая и влажная, с буйно разросшимися растениями, оранжерея напоминала тропический сад. Нашлись здесь и скамейки, на которых удобно было сидеть с блокнотом. Полюбила Элли и библиотеку, тихую просторную комнату с высоким потолком и столами, за которыми можно без помех читать или рисовать. Полки здесь были полупусты, и Элли спрашивала себя, собирается ли Демиан заполнить их книгами. Как весело будет ходить с ним по книжным лавкам, вместе выбирать новые издания, приносить их домой, разворачивать…
Но тут же Элли вспоминала, что проживет здесь недолго.
Порой она спускалась вниз. Элли выяснила, что в Лондоне миссис Макнаб служит у Демиана кухаркой. Быть может, такое поведение не подобало хозяйке дома, но Элли с удовольствием садилась с ней за длинным столом, обсуждала меню или последние сплетни. Не раз ей приходилось удерживаться от желания напомнить миссис Макнаб о каких-нибудь событиях из их жизни на острове. Вокруг постоянно вертелись другие слуги, и никто из них, кроме Финна и его жены, не знал, что хозяин похитил Элли.
Странно, но эти три дня в замке, когда буря и метель заперли ее в четырех стенах с Принцем-Демоном, Элли теперь вспоминала с ностальгией. Вспоминала, как неприветлив и ворчлив был Демиан поначалу, как постепенно смягчился, как, когда она подвернула ногу, нес ее в спальню на руках, как делал выпады кочергой, показывая ей, как должен орудовать мечом Принц Крысиан. Вспоминала и первые безумные поцелуи на парапете, и ту волшебную ночь, когда завлекла его к себе в постель.
Теперь завлекать его не было нужды. Работа нередко требовала от Демиана задерживаться в клубе допоздна; но каждую ночь они проводили вместе. Демиан будил Элли поцелуями, она просыпалась, ощущая рядом его тепло – и была счастлива. А потом – снова острое наслаждение соития, интимные прикосновения, блаженное чувство слияния двоих в единое целое.
Каждый день после обеда сердце ее радостно подпрыгивало, когда Демиан входил к ней в спальню, приветствовал поцелуем, а потом они вместе поднимались наверх, чтобы выпить чаю в детской с Лили. По воскресеньям все вместе ходили в церковь, а потом гуляли по Гайд-парку, и Лили кормила уток на пруду. Она весело бегала по дорожкам, а Демиан и Элли шли рука об руку, беседуя о самых разных разностях, начиная с того, как продвигается книга Элли, и заканчивая разными домашними делами и учебой Лили – но никогда не обсуждали отъезд.
Элли не хотела поставить эту хрупкую близость под удар, спрашивая о своем будущем доме. Демиан ведь сказал, что поиск подходящего места займет какое-то время. Разумеется, как только появятся новости, он сам ей все расскажет. А пока Элли позволила себе расслабиться и не думать о будущем – по крайней мере, дальше следующей сцены в своей книге.
Однажды к ней неожиданно явилась гостья. Выйдя в освещенную солнцем желтую гостиную, Элли увидела, что на пороге нерешительно мнется леди Анна. Золовка графа была, по обыкновению, в каком-то унылом сером балахоне, из-за которого казались серыми и ее голубые глаза, и в неуклюжем чепце старой девы на седеющих волосах. На тонких бескровных губах ее играла робкая улыбка.
Элли тепло обняла ее.
– Дядюшка знает, что вы здесь?
– Господи, конечно, нет! Он говорит, что все мы должны оборвать с тобой всякие сношения. Но… дорогая моя девочка, я поняла, что не смогу жить спокойно, пока не удостоверюсь, что ты счастлива и всем довольна!
Элли была тронута до глубины души. Леди Анна, единственная в доме графа Пеннингтона, проявила к ней доброту. Не желая расстраивать добрую женщину, Элли описала свое замужество как самое обычное и беспроблемное, расхвалила очаровательную падчерицу и доброго, любящего мужа.
– Можно ли мне… с ним увидеться? – с надеждой спросила леди Анна.
– Ох, миледи, мне очень жаль, но сейчас он в клубе. Может быть…
Элли хотела пригласить леди Анну как-нибудь с ними поужинать, но остановилась. Как строить планы на будущее, если она все еще не знает, когда уедет из Лондона? И в любом случае, раз ей предстоит покинуть этот дом, не стоит создавать традицию родственных визитов. Обнимая женщину на прощание, Элли чувствовала острую сердечную боль от того, что, скорее всего, никогда больше ее не увидит.
Как выдержать расставание с Лили и Демианом, Элли и вовсе не знала. Наверное, лучше всего об этом не думать.
Но на следующий день пришлось задуматься. Элли проснулась со знакомой болью пониже спины – и скоро обнаружила, что пришло время месячных.
Почему-то это сильно ее расстроило. Предыдущие месячные Элли перенесла на корабле, на обратном пути в Лондон – выходит, в этом доме она живет уже четыре недели. Как такое возможно? Неужели так быстро летит время?
Выглянув из окна спальни, она увидела желтые нарциссы и красные тюльпаны в полном цвету. В первый день здесь она думала, что не дождется цветов! Но теперь и деревья, и клумбы в саду подернулись зеленой дымкой. Пришла весна, и сад расцвел новой жизнью.
А она – нет.
Быть может, с этим связан внезапный приступ меланхолии? Втайне даже от самой себя она мечтала зачать от Демиана ребенка? Здравый смысл твердил: лучше ничего такого не хотеть. Ребенок крепче привяжет ее к Демиану, и тем сложнее им будет расстаться. Они ведь обвенчались не для того, чтобы остаться вместе. И как бы хорошо ни было им вдвоем, ни разу Демиан не говорил, что ее любит. Просто на краткий идиллический миг она позволила себе забыть о том, что этот брак обусловлен обстоятельствами, что оба они не хотели становиться мужем и женой.
Весь день эти невеселые думы не давали Элли сосредоточиться на рисунках. На краю сознания звучала неотвязная мысль: она прожила здесь уже слишком долго. И медовый месяц когда-нибудь подойдет к концу…
Войдя в спальню после обеда, Демиан увидел, что Элли сидит в кресле у окна с забытым на коленях блокнотом и невидящим взором смотрит вдаль. Увидев Демиана, она повернулась к нему для поцелуя: целоваться при встрече уже вошло у них в привычку. Прикосновение его губ наполнило ее сладостной горечью, и она быстро встала, слабо улыбнувшись и пряча глаза.
Он обнял ее за талию, устремил на нее вопросительный взгляд.
– Элли, ты что-то бледна. Что-нибудь не так?
– Нет… да. Чувствую себя неважно, вот и все.
– Жаль. Ты нездорова? Может быть, лучше лечь в постель?
Элли не хотела видеть, как омрачается тревогой его лицо. Не хотела, чтобы дрожали колени от желания уткнуться лицом ему в грудь и найти утешение в его теплых объятиях.
– Нет-нет, я вовсе не больна. Все вполне естественно. – Хоть они и были близки так, как только могут быть близки муж и жена, она покраснела и объяснила с запинкой: – Это просто… просто у меня женские дни.
Лицо его просветлело.
– А-а! Тогда оставайся здесь и отдыхай. Лили придется пока обойтись без тебя. Она, конечно, будет недовольна, но я найду способ ее отвлечь. – Он за руку подвел Элли к постели и откинул одеяло. – Попрошу миссис Томкинз принести бутылку с горячей водой, на случай, если тебя будут беспокоить боли. Уверен, через день-другой тебе станет намного лучше!
То, как спокойно и уверенно он принялся «разбираться с ситуацией», почему-то вызвало у Элли раздражение. Он решает ее «проблему» так же невозмутимо, как деловые проблемы у себя в клубе! И это в то время, когда на душе у нее тяжелым камнем лежит нерешенный вопрос об отъезде. Неужели его это совсем не беспокоит?
Она вырвала руку и шагнула прочь. Тоска и тревога последних дней обратились в раздражение и вылились в потоке резких слов.
– Я не больна и не собираюсь лежать в постели! И кстати, хотелось бы узнать, что там наконец с моим домом? Мне давно уже пора съехать отсюда!
Наступило молчание: лишь громко тикали часы на каминной полке. Демиан сверлил ее непроницаемым взглядом.
– Потому что ты убедилась, что не беременна?
– Вот именно. Согласись, для отъезда момент самый подходящий. Так что же? Как продвигаются поиски дома? Какие варианты предлагает твой агент?
На миг он отвел взгляд, затем шагнул к Элли, и серо-зеленые глаза его словно заглянули ей в самую душу.
– Элли, – заговорил он негромко, но настойчиво, сжав обе ее руки в своих, – зачем тебе вообще уезжать? Останься со мной и с Лили. Она любит тебя, видит в тебе мать. И здесь у тебя есть все необходимое, чтобы иллюстрировать книги, верно? Я приказал слугам тебя не беспокоить, чтобы ничто не отвлекало тебя от работы. В уединенном доме в деревне ты не найдешь ничего такого, чего не смогла бы найти здесь!
Это приглашение потрясло ее до глубины души. Что за соблазнительная мысль – ответить «да» и остаться с ним! Но он говорит лишь о том, что нужно Лили. Ни слова о своей любви. Да и способен ли он на любовь?
В этот миг Элли осознала истину, от которой так долго пряталась. Она любит – страстно, безумно, самозабвенно любит Принца-Демона. Быть может, полюбила давно, еще в замке. Но он – все тот же игрок, повеса, губитель девиц. Они поженились, вовсе этого не желая. И если она для него не более чем удобная мать для Лили и доступная любовница, рано или поздно он от нее устанет и отправится искать утешения у других женщин.
И разобьет ей сердце, как когда-то отец.
Элли отдернула руки.
– Там я найду независимость, которой здесь нет, – с трудом выдавила она. – Ты знаешь, Демиан, что я всегда хотела жить одна. Мы с тобой об этом договорились. Мы заключили сделку. Так где мой деревенский дом?
И снова он на миг отвел глаза.
– Было несколько вариантов, но все они показались мне неподходящими. Поиски дома займут еще несколько недель.
Вдруг Элли поразила ужасная мысль. Мысль, которой она не могла поверить.
– Ты меня обманываешь?! Ты вообще не поручал своему агенту искать для меня дом?
– Нет, клянусь тебе, нет! Поручил. Но…
– Но что?
Демиан запустил пальцы в густые волосы. Губы его начали складываться в смущенную полуулыбку.
– Видишь ли, он работает над несколькими проектами одновременно, и… и, в общем, я сказал ему, что найти для тебя дом – задача не самая срочная. Прости. Теперь я вижу, что это срочно, так что встречусь с ним завтра же. Скажу, чтобы отложил все остальное и занялся этим. Даю слово!
Элли застыла, словно окаменев. Так, значит, она была права, боясь его предательства! Он уже ее подвел – подвел, когда она надеялась на него! Слезы жгли ей глаза, и она отвернулась к окну.
– Как я могу доверять твоему слову, Демиан? Ты доказал, что твоим обещаниям верить нельзя!
– Элли…
Чувствуя, что он стоит прямо у нее за спиной, и боясь, что вся решимость ее рухнет, едва он до нее дотронется, Элли вскричала:
– Убирайся отсюда! Иди. Лили ждет тебя к чаю.
Она стояла неподвижно, сжав руки на ноющем животе, пока его шаги не стихли за дверью. Лишь после этого Элли сделала то, чего не случалось с ней со смерти отца: рухнула на кровать и, зарывшись лицом в подушку, горько разрыдалась.
На следующий день к Элли вернулась ясность мысли – и хорошенько все обдумав, она нашла способ повлиять на Демиана.
Для этой цели она приказала подать экипаж – и теперь следом за лакеем в парике поднималась по мраморной лестнице большого лондонского дома. Чтобы себя подбодрить, она надела сегодня шелковое платье цвета морской волны и темно-золотистую мантилью. В руках синий бархатный чехол, в чехле – предлог для ее сегодняшнего визита к леди Милфорд.
Радоваться было нечему, однако Элли собралась с духом и твердо сказала себе, что не станет предаваться унынию. Она покорилась холодной, жесткой истине. Демиан пришел к мысли, что их брак для него удобен – быть может, в тот день, когда Лили привязалась к ней с первого взгляда и начала называть мамой, а чуть позже Элли сама пригласила его к себе в постель. С чего ему торопиться с покупкой дома? С его точки зрения, он заполучил мать для своего ребенка, а заодно, в дополнение – любовницу для себя. И, как видно, решил тянуть с исполнением своего обещания, пока она, очарованная новой жизнью, не передумает переезжать.
Замысел бесчестный, поистине дьявольский, хотя… сделай он это из отчаянной любви к ней – быть может, она бы простила! Но никакой любви нет. Он просто использует ее для своих целей. И как теперь ему доверять? Элли поняла, что ей нужен рычаг – возможность надавить на Демиана и заставить выполнить свое обещание. И этим рычагом станет информация о его загадочном прошлом.
Лакей остановился у двери и громко объявил о ее прибытии.
Затем он с поклоном удалился, а Элли вошла в уютную гостиную в пастельных розово-золотистых тонах. В этой комнате она уже сидела вместе с Беатрис много недель назад – в тот день, когда впервые увидела Демиана в черном плаще и шляпе, следящего за ними из фаэтона на другой стороне улицы.
В углу гостиной за изящным столиком сидела леди Милфорд. Увидев гостью, она отложила перо и поспешила ей навстречу. Элегантный наряд из аметистового шелка подчеркивал хрупкость ее фигуры и гордую посадку головы с зачесанными наверх волосами, в движениях ощущалась плавная кошачья грация. Казалось, время над этой женщиной не властно.
Элли присела в реверансе, пряча улыбку. Знала бы эта леди, что стала прототипом Феи-Длиннохвостой, прекрасной кошки-волшебницы из ее сказки! Сегодня утром Элли как раз работала над сценой с ее участием, когда ее поразила неожиданная мысль. Если кому-то в свете и известны ответы на вопросы Элли, то только этой женщине!
Леди Милфорд приветствовала ее теплой улыбкой.
– Элли, дорогая моя! Не возражаете, если я буду называть вас по имени? Мне кажется, мы с вами уже старые подруги. Как я рада, что вы решили ко мне заглянуть! Садитесь же, прошу вас. Нам есть, о чем побеседовать!
Они сели на кушетке у камина. Леди Милфорд начала любезно расспрашивать Элли о ее семейной жизни, и девушке пришлось приложить все усилия, чтобы избежать рассказа о трудностях их с Демианом отношений: вместо этого она сосредоточилась на красоте дома и на том, какое счастье быть матерью для Лили. Леди Милфорд порой бросала на нее долгий задумчивый взгляд, но, к радости, была слишком тактична, чтобы озвучивать свои сомнения. Вместо этого она сообщила, что все грязные сплетни вокруг похищения Элли полностью опровергнуты и забыты. Сезон в разгаре – и, стоит зайти речи об этой истории, все повторяют, что Демиан и Элли бежали и обвенчались тайно из-за того, что ее дядюшка не давал согласия на брак. Сам граф Пеннингтон, боясь, что на его дочь падет хоть тень скандала, тоже подтверждает эту историю. Что же до леди Беатрис – она блистает на балах, и богатые и знатные молодые люди так и вьются вокруг нее.
– Рада слышать, что моя кузина так популярна среди джентльменов, – постаравшись улыбнуться как можно искреннее, ответила Элли. – Должно быть, свою новую компаньонку она совсем загоняла по балам и приемам. И да, кстати: поскольку мне больше не требуется сопровождать леди Беатрис в свет, я пришла вернуть вам вот это. – И она протянула синий бархатный чехол, в котором лежали туфельки, расшитые хрусталем. – Надеюсь, вас не обидит, что я возвращаю ваш подарок – просто… просто мне подумалось, что, возможно, теперь они пригодятся кому-нибудь другому.
Позже Элли не могла понять, почему произнесла эти странные слова и что они должны были означать. Как не могла понять и того, почему, войдя перед отъездом к себе в спальню, обнаружила туфельки перед закрытым шкафом с одеждой, словно горничная доставала их оттуда и забыла убрать. Или почему ощутила необъяснимое и непреодолимое желание вернуть их прежней хозяйке.
Леди Милфорд загадочно улыбнулась.
– Что вы, дорогая, это меня вовсе не обидит. Уверена, очень скоро они найдут себе новую хозяйку – достойную даму, которая заслужила такой подарок. Но я чувствую, что вас беспокоит что-то еще. Могу ли я спросить, что именно?
Элли поняла, что настало время открыться.
– Да, миледи. Это связано с тем, что моего мужа называют Принцем-Демоном. Как мне удалось узнать, это прозвище связано не с репутацией игрока и повесы, а с некоей загадкой из его детства.
Она вкратце пересказала все то, что рассказывал ей сам Демиан: что он рос, не зная своих родителей, что вырастила его некая миссис Мимс, уверявшая, что в нем течет королевская кровь. Что, попав в Итон, он сделал ошибку – поделился догадкой о своем происхождении с Уолтом, который в насмешку и прозвал его Принцем-Демоном.
– Демиан больше не верит тем историям, что рассказывала ему опекунша, – продолжала Элли. – Он считает, что миссис Мимс просто старалась его приободрить и дать ему достойный образец для подражания. Но я не так в этом уверена. – Она глубоко вздохнула. – Миледи, прошу простить меня за прямоту; но до меня доходили слухи, что вы были возлюбленной одного из сыновей безумного короля Георга. В свое время вы были вхожи в королевскую семью. Не слышали ли вы о том, что кто-нибудь из принцев имел от женщины низкого происхождения сына и отдал его на воспитание?
Слушая Элли, леди Милфорд слегка поджала губы и нахмурила брови. Чудесные фиалковые глаза ее словно подернулись ледком.
– Если бы Демиан Берк был отпрыском нашей королевской семьи, безусловно, я бы об этом знала. Но это не так. В этом я могу вас уверить без тени сомнения.
– Но кто-то должен был оплачивать его обучение в Итоне! И как безродный сирота вообще попал в школу, где учатся дети аристократов? Миледи, я убеждена, что у него был какой-то очень влиятельный доброжелатель!
– Дорогая моя, хотела бы я ответить на ваши вопросы и прояснить ваше недоумение! Но ничего вам об этом сообщить не могу. Если что-то узнаю, будьте уверены, немедленно дам вам знать.
Этот ответ прозвучал столь решительно, что Элли, к разочарованию своему, поняла: у леди Милфорд она ничего больше не выяснит. И все же ее не оставляло подозрение: эта женщина что-то знает!
Простившись с хозяйкой и спускаясь вниз по лестнице, Элли вновь размышляла о туманной теории, которая и привела ее сюда. Много лет назад у леди Милфорд был роман с принцем. А не может ли быть матерью Демиана она сама?
Быть может, этим объясняется то, что она проделала долгий путь в Шотландию, дабы устроить их брак? Ее волновало доброе имя не Элли, а Демиана. Он упоминал, что леди Милфорд вмешивалась в его жизнь и прежде, когда просила его держаться подальше от первой, ныне покойной жены…
Такая догадка нуждается в подтверждении. Но единственным ответом на все вопросы о происхождении Демиана остается похищенный ключ. И если нет иного способа разгадать эту загадку, она отправится прямо в Пеннингтон-Хаус и не успокоится, пока этот ключ не найдет!
Глава 26
Демиан верхом на серой в яблоках кобыле проезжал мимо въезда в Гайд-парк, когда вдруг заметил в толпе знакомое лицо.
Стоял чудесный весенний день, и в ворота парка беспрерывно въезжали и выезжали из них кареты и верховые. Казалось, весь Лондон решил сегодня прогуляться по идущей через весь парк широкой аллее Роттен-роу – излюбленному месту для прогулок и непринужденного общения. Демиан, однако, только что вышел из клуба после целого дня тяжелой работы и спешил домой, на чай с Лили. Поэтому он обогнул толпу и направил лошадь на Найтсбридж-роуд. Мысли его были всецело заняты Элли и их вчерашней ссорой.
Вдруг какая-то заминка в потоке экипажей привлекла его внимание. Приглядевшись, Демиан увидел, что через дорогу с громким лаем несется за серой кошкой бродячий пес. Встревоженные кони фыркали и били копытами, кучера натягивали вожжи… уже через несколько секунд кошка и ее преследователь исчезли, заминка никому не причинила вреда, и движение возобновилось. Но это маленькое происшествие привлекло внимание Демиана к джентльмену верхом на крупном гнедом коне.
Уолт Стратем, виконт Гривз!
Облаченный в модный бутылочно-зеленый сюртук и коричневые бриджи, Уолт гарцевал рядом с открытым ландо, в котором сидела вся его семья. Был здесь и старый граф Пеннингтон в синем сюртуке и черном цилиндре, и его необъятная мамаша в тошнотворном оливково-зеленом платье, и леди Беатрис – классическая дебютантка в голубом муслиновом платье и широкополой соломенной шляпке. Сидела с ними и еще одна женщина, немолодая, болезненная на вид, в чем-то невыразительном и сером. Демиан предположил, что это леди Анна, золовка графа – по словам Элли, единственная в этой семье, кто был добр к ней.
Демиана никто из них не заметил. Ландо с ливрейным кучером на облучке вместе с прочими экипажами медленно продвигался к воротам с внутренней стороны. Должно быть, семейство Пеннингтонов возвращалось с прогулки к себе на Ганновер-сквер.
Демиан плотно сжал губы. Как видно, изгнание Уолтера в деревню не продлилось и месяца! Хотя после той грязи, что вылил он на Элли, этому мерзавцу стоило бы покинуть Лондон до конца своей никчемной жизни. Как хотелось Демиану сейчас подъехать ближе, сдернуть Уолта с лошади и выбить ему несколько зубов!
Но если Демиан устроит драку на глазах у всего лондонского общества, Элли этого определенно не оценит. К тому же люди начнут спрашивать, из-за чего вышла вражда. Поднимется тема скандала, связанного с его браком. И снова Элли станет мишенью для злых сплетен.
А он и без того сильно ее разозлил.
Демиан неохотно повернул лошадь к дому, сказав себе, что у него будет еще немало возможностей отплатить Уолту. Нужно выработать новый план по возвращению ключа. А кроме того, сейчас ему больше всего хотелось увидеть Элли.
С той вчерашней ссоры они так и не разговаривали. Ночью, лежа в постели один, Демиан испытывал почти непреодолимое искушение отправиться к ней в спальню. Как быстро он привык быть женатым – привык спать со своей женой, сжимать ее в объятиях, ощущать рядом мягкое тепло ее тела!
Но кампания по завоеванию ее сердца с треском провалилась. Он постарался дать ей все, что нужно: время для работы над книгой, лучшие инструменты для рисования, армию слуг, выполняющих все повседневные обязанности, чтобы Элли могла спокойно заниматься тем, что ей по душе. И восторги страсти – каждую ночь. И все же она упрямо цепляется за эту свою мечту о раздельной жизни!
«Хотелось бы узнать, что там наконец с моим домом. Мне давно уже пора съехать отсюда!»
Эти слова поразили его, словно воткнутый в сердце нож – и боль от этого ножа он ощущал и сейчас. Известие о том, что они не зачали ребенка, само по себе немало его разочаровало. Но куда страшнее было прочесть ужас у нее на лице, когда она поняла, что он нарочно тянет время с покупкой дома.
«Как я могу доверять твоему слову, Демиан? Ты доказал, что твоим обещаниям верить нельзя!»
Что-то сжало ему горло, и он пришпорил лошадь, стремясь скорее попасть домой. Хотел сказать Элли, что загладит свою вину. Что она еще убедится: ему можно верить. Сегодня утром он первым делом связался со своим агентом по недвижимости и поручил снять подходящий дом вблизи от Лондона. Если свидания время от времени – это все, на что он может рассчитывать, что ж, Демиан сделает все, чтобы не потерять хотя бы это!
Быть может, настало время даже откровенно признаться, что он ее любит. Нет ли в этом малодушия – молчать о том, что его сердце давно уже принадлежит ей? Демоны прошлого заставляют его бояться искренности: слишком велик страх, что откровенность принесет боль. Но она все равно его отвергла – так что страшного произойдет, если он во всем признается?
Подъезжая к конюшням позади дома, он вдруг с удивлением увидел, что с северной стороны парка выезжает его экипаж. Кто в нем? Элли? Должно быть, да. Никто больше в доме не вправе брать экипаж без его позволения. Даже мисс Эпплгейт в тех редких случаях, когда возит Лили на прогулку или по магазинам, всегда сначала спрашивает разрешения у хозяина дома.
Читать бесплатно другие книги:
