Мечта для нас Коул Тилли

Tillie Cole

A Wish For Us

© 2018 by Tillie Cole

© Ефимова Е., перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Роману, который заставляет мое сердце биться.

Музыка дает душу вселенной, крылья разуму, полет воображению и жизнь всему.

Платон

Глава 1

Кромвель

Брайтон, Англия

Клуб, точно единый организм, пульсировал в такт каждому моему движению. Вскинутые руки, раскачивающиеся в диком ритме бедра, широко распахнутые глаза, бессмысленные взгляды – музыка вливалась в уши толпы ревущим потоком, контролируя каждое ее движение. Воздух стал тяжелым и вязким, одежда липла к взмокшим телам: ради возможности послушать меня в клуб набилась огромная толпа.

Я смотрел, как цветные прожекторы скользят по морю танцующих тел, наблюдал, как люди растворяются в звуке. Кем были все они днем – студентами, копами, сотрудниками call-центров? – Какая, к черту, разница. Прямо сейчас, в этом клубе, они – рабы моих ритмов. В данный момент вся их жизнь заключается в моей музыке. Сейчас лишь это имеет для них значение, и они в экстазе запрокидывали головы и плыли по волнам нирваны, в которую погрузил их я, тот, кто стоял на сцене.

Зато меня чувства не касались, разве что оцепенение, подаренное плескавшимся у меня в животе алкоголем.

Кто-то обнял меня за талию. Горячее дыхание обожгло ухо, и пухлые губы впились в шею. В последний раз пробежав пальцами по кнопкам, я схватил бутылку «Джек Дэниелс», что стояла рядом, и сделал большой глоток прямо из горлышка. Потом, даже не глядя, с размаху поставил виски обратно на сцену и снова потянулся к ноутбуку, чтобы замиксовать следующую композицию. Пальцы с острыми ноготками зарылись мне в волосы, потянули за черные пряди. Я стучал по клавишам, приглушая музыку, замедляя ритм.

Дыхание мое стало тише, а толпа замерла в ожидании, приготовилась к прыжку – я уверенно заставлял ее двигаться медленнее, подводил к кульминации – впереди нас ждет гигантская волна ударных, безумная смесь звуков, которую я приготовил. Оторвав взгляд от экрана ноутбука, я оглядел толпу и усмехнулся при виде застывших в ожидании лиц. Полет над пропастью… ожидание…

Сейчас.

Прижав наушники к левому уху, я резко ударил по кнопкам, и на танцпол накатил, обрушился громоподобный вал электронной музыки. В воздухе сверкнули неоновые вспышки; у меня перед глазами запрыгали зеленые, синие и красные пятна, они накрыли все лица подобно неоновым щитам.

Руки крепче обхватили мою талию, но я не обратил на это никакого внимания. Снова потянулся к бутылке «Джек Дэниелс», потому что она прямо-таки выкрикивала мое имя. После очередного глотка напряженные мышцы стали расслабляться, руки танцевали над клавиатурой ноутбука и микшером.

Я поднял глаза, дабы удостовериться, что толпа по-прежнему принадлежит мне.

Так оно и было.

Мое внимание привлекла девушка, стоявшая в центре зала. Собранные в хвост, длинные каштановые волосы, фиолетовое платье с высоким воротником – надо же было так одеться для похода в клуб. В отличие от остальных на танцполе, ее окружали не яркие цвета, а бледно-розовый и лавандовый. Спокойные, безоблачные. Когда я ее заметил, мои брови сами собой нахмурились. Глаза девушки были закрыты, но она не двигалась, просто оставалась на месте, и из-за этого казалась бесконечно далекой от окружавшей ее толпы. Она стояла, слегка вздернув подбородок, ее лицо казалось предельно сосредоточенным, будто она внимательно прислушивалась к каждому звуку.

Я ускорил ритм, чтобы посильнее раскачать толпу, но девушка не шевельнулась. Ну, надо же. Обычно я мог завести всех и каждого, легко управлял настроением посетителей клуба, контролировал каждое их движение. Так опытный кукловод дергает за ниточки, и марионетки ему послушны.

Очередной глоток виски обжег мне горло. Следующие пять треков девица по-прежнему стояла на месте, как статуя; мои забористые ритмы оставляли ее совершенно безучастной. Ни улыбки, ни эйфории, только… глаза закрыты, и на лице это сосредоточенное выражение, будь оно неладно.

Розовый и лавандовый цвета так и обволакивали ее сияющим ореолом.

– Кромвель, – проворковала на ухо повисшая на мне блондинка.

Ее пальцы приподняли край моей футболки, нащупали ремень и скользнули за пояс джинсов, царапая кожу длинными ногтями.

Однако я все смотрел на девушку в фиолетовом платье.

Каштановые волосы у нее на висках уже завивались колечками от пота – виновата царившая в клубе жарища. Блондинка, совершенно не стесняясь того, что мы на виду у всего клуба, вцепилась мне в ширинку. Запустив следующий микс, я перехватил ее руку, отбросил от себя и застегнул брюки. Красотка, решив так просто не сдаваться, немедленно запустила пальцы мне в волосы. Я застонал и посмотрел на своего напарника, который стоял за соседним пультом.

– Ник! – Я указал на свой пульт. – Присмотри тут, только не запори все дело.

Ник непонимающе нахмурился, потом заметил прижимающуюся девицу и улыбнулся. Он снял наушники и занял мое место, чтобы держать под контролем плей-лист, который я запустил. Стив, владелец клуба, всегда позволял уединяться с девушками за сценой. Я никогда ничего не требовал от поклонниц, но и не давал им от ворот поворот. С чего мне отказывать горячим, на все готовым цыпочкам?

Я схватил «Джек Дэниелс», а блондинка прижалась губами к моим губам и потянула меня за футболку. Слегка оттолкнув ее, я приложился к бутылке. Девушка утащила меня в темный угол за сценой, опустилась на колени и расстегнула ширинку. Я закрыл глаза и позволил ей делать свое дело.

Снова глотнув виски, откинул голову, прижавшись затылком к стене, и попытался хоть что-то почувствовать. Глянул вниз, на движущуюся светлую макушку.

Однако оцепенение, с которым я жил уже много дней, не покидало меня. В основании позвоночника возникло давление, мои бедра напряглись, и все закончилось.

Блондинка встала и посмотрела на меня сияющим взглядом.

– Твои глаза. – Она провела пальчиком по моему виску. – Такой необычный цвет, темно-темно-синий.

Верно подмечено. Вкупе с черными волосами мои синие глаза всегда привлекали внимание, как и тот факт, что я – один из самых крутых диджеев Европы. Ладно, возможно, глаза играли не такую важную роль, как мое имя: Кромвель Дин. Этим летом оно гремело на самых крупных музыкальных фестивалях и в самых шикарных клубах.

Я застегнул ширинку и повернулся посмотреть, как там справляется Ник. Увы, я тут же поморщился, потому что он не смог сделать переход между двумя треками так, как сделал бы я. На танцполе клубился темно-синий дым.

Я никогда не использовал темно-синий.

Я протолкнулся между стеной и блондинкой, бросив ей на прощание: «Спасибо, детка», и не обратил внимания, когда она прошипела в ответ: «Придурок!» Сняв с головы Ника наушники, я надел их сам. Несколько щелчков по клавиатуре – и толпа снова у меня в руках.

Неосознанно я вновь посмотрел на то место, где недавно стояла девушка в фиолетовом платье.

Ее не было, так что бледно-розовый и лавандовый отблески тоже исчезли.

Я опять глотнул «Джек Дэниелс», замиксовал очередной трек, а потом отключился.

Песок холодил мои ступни. Наступление лета здесь, в Соединенном Королевстве, вовсе не означает, что, высунув нос на улицу, вы не отморозите себе все на свете. Сжимая в руках бутылку и пачку сигарет, я рухнул на песок, закурил и стал смотреть в черное небо. В кармане завибрировал мобильный… уже в который раз. Он трезвонил всю ночь не переставая.

В конце концов его жужжание меня достало, так что пришлось пошевелить рукой и достать телефон. Три пропущенных вызова от профессора Льюиса, два от мамы и пара сообщений.

МАМА: Профессор Льюис снова пытался с тобой связаться. Что ты собираешься делать? Пожалуйста, позвони мне. Знаю, ты расстроен, но речь идет о твоем будущем. У тебя есть дар, сынок. Возможно, в этом году пора начать все сначала. Не упусти эту возможность только из-за того, что злишься на меня.

На меня накатила волна обжигающей ярости. Захотелось швырнуть телефон в чертово море и смотреть, как он идет на дно вместе с хаосом, царившим у меня в голове. Но я успел увидеть сообщение от профессора Льюиса.

ЛЬЮИС: Предложение еще в силе, но ответ мне нужен не позднее следующей недели. Для перевода все готово, не хватает только вашего согласия. У вас выдающийся талант, Кромвель, не растрачивайте его впустую. Я могу помочь.

На сей раз я все-таки бросил телефон рядом с собой и снова плюхнулся на песок. Затянулся, так что дым наполнил мои легкие под завязку, и закрыл глаза. Некоторое время я лежал, слушая доносившуюся откуда-то музыку. Какая-то классика. Моцарт.

Мой одурманенный алкоголем разум немедленно скользнул в прошлое, в то время, когда я был ребенком…

– Что ты слышишь, Кромвель? – спросила мама.

Я зажмурился и прослушал музыкальный отрывок. Перед глазами у меня танцевали разноцветные круги.

– Пианино. Скрипка. Виолончель. – Я глубоко вздохнул. – Слышу красный, зеленый и розовый.

Я открыл глаза и посмотрел на отца, сидевшего на моей кровати. Отец пристально глядел на меня сверху вниз, на лице его застыло странное выражение.

– Ты слышишь цвета? – спросил он. Казалось, он совершенно не удивился. Я почувствовал, как щеки опалило жаром, и спрятался с головой под одеяло, но отец стащил его с моей головы и взъерошил мне волосы.

– Это хорошо, – заверил он меня своим низким голосом. – Это очень хорошо.

Мои глаза распахнулись. Рука вдруг заболела, и, опустив глаза, я увидел, что костяшки моих пальцев, сжимающих горлышко бутылки, побелели. Я сел. Голова шла кругом от выпитого. В висках пульсировало, и я сообразил, что виной тому не алкоголь, а льющаяся над берегом музыка. Откинув со лба волосы, я посмотрел направо.

Всего в нескольких футах от меня кто-то сидел на песке. Я прищурился: летом солнце встает рано, темнота уже начинала рассеиваться, и я смог разглядеть человека на берегу, черт его дери. Это оказалась девушка. Она куталась в одеяло, рядом с ней лежал телефон, негромко проигрывающий концерт Моцарта для фортепиано.

Очевидно, девушка почувствовала мой взгляд и повернула голову. Я нахмурился, гадая, где видел ее лицо, а потом:

– Ты – тот самый диджей, – сказала она.

Меня озарило: это же та девушка из клуба, в фиолетовом платье.

Она плотнее закуталась в одеяло, а я еще раз проиграл в уме ее слова. Американка, из Библейского пояса[1] – если судить по акценту.

Она говорила в точности как моя мама.

На ее губах заиграла улыбка, а я молчал. Я вообще не разговорчивый, особенно если под завязку накачался «Джеком Дэниелсом», и совершенно не горю желанием заниматься светской болтовней с незнакомой девчонкой в четыре часа утра на холодном брайтонском пляже.

– Я слышала о тебе, – сообщила она.

Я снова уставился на море: вдалеке шли корабли, их огни то вспыхивали, то гасли, словно крошечные светлячки. Я безрадостно рассмеялся. Просто отлично: очередная девица вознамерилась подцепить знаменитого диджея.

– Повезло тебе, – проворчал я и глотнул виски. По горлу разливалось привычное обжигающее тепло. Вот бы эта курица свалила куда подальше или, по крайней мере, оставила попытки меня разговорить. Голова и так раскалывалась от шума.

– Не сказала бы, – возразила девушка.

Я посмотрел на нее, озадаченно хмурясь. Она сидела неподвижно – колени подтянуты к груди, подбородок упирается в скрещенные на коленях руки – и смотрела на волны. Одеяло сползло с ее плеч, открыв моему взору знакомое фиолетовое платье. Не поднимая головы, девушка слегка повернулась и посмотрела в мою сторону. Меня окатила волна жара. Девица оказалась прехорошенькая.

– Я слышала о тебе, Кромвель Дин. – Она пожала плечами. – Решила достать билет и посмотреть, что ты из себя представляешь, прежде чем вернуться домой.

Я зажег вторую сигарету, и девушка сморщила нос – явно не любила запах дыма.

Ну, ей же хуже. Не нравится – пусть идет в другое место. Насколько я помню, Англия – свободная страна. Девица не двинулась с места и ничего не сказала.

Я поймал на себе ее пристальный взгляд. Она прищурила карие глаза, так, словно изучала меня, хотела прочесть то, что я прятал ото всех.

Никто и никогда не смотрел на меня так близко, ведь я не давал людям такой возможности. Отлично чувствовал себя на сценах в клубах, потому что остальные люди находились далеко внизу, на танцполах, и никто не видел настоящего меня. От пристального взгляда этой девушки мурашки побежали по коже.

Ничего подобного мне сейчас не нужно.

– Мне сегодня уже отсосали по полной программе, детка. Второго раунда не требуется.

Девушка захлопала глазами, и в свете восходящего солнца я заметил, как покраснели ее щеки.

– Твоя музыка бездушна, – выпалила она.

От неожиданности я замер, успев затянуться сигаретой. Что-то в ее словах задело меня, достало до печенок, но я подавил это новое чувство, постарался нырнуть в привычное оцепенение.

Затянувшись, я небрежно обронил:

– Неужели? Ну, что поделаешь.

– Я слышала, будто ты становишься мессией, когда поднимаешься на сцену, но вся твоя музыка искусственна – просто повторение скучных ритмов.

Я засмеялся и покачал головой. Девушка посмотрела мне в глаза.

– Это же электронная танцевальная музыка, а не симфонический оркестр. – Я развел руками. – Ты же сама призналась, что слышала обо мне, знаешь, какие треки я запускаю. Чего ты ожидала? Моцарта? – Я покосился на ее телефон, из которого по-прежнему доносился проклятый концерт.

Я снова откинулся назад, упершись в песок ладонями, удивляясь самому себе. Когда я в последний раз беседовал с кем-то так долго? Я затянулся, выдохнул дым.

– И выключи наконец эту штуку, а? Кто в здравом уме идет на дискотеку послушать диджея, а потом отправляется на берег моря, слушать классическую музыку?

Девушка нахмурилась, но музыку выключила. Я упал спиной на холодный песок и закрыл глаза. Волны с тихим шуршанием наползали на берег, и моя голова заполнилась бледно-зеленым цветом. Я слышал, как девушка пошевелилась, и понадеялся, что она сейчас уйдет, но, увы, она села рядом со мной. Мой мир потемнел: я начал потихоньку отключаться из-за виски и привычного недосыпа.

– Что ты чувствуешь, создавая свою музыку? – спросила девушка.

Причина, по которой она решила, что сейчас самое время для маленького интервью, осталась за рамками моего понимания. И все же я с удивлением услышал собственный голос:

– Я не чувствую.

Девушка молчала, и тогда я приоткрыл один глаз и взглянул на нее. Она смотрела на меня сверху вниз. Никогда еще не встречал девушку с такими большими карими глазами. Темные волосы, собранные в хвост, гладкая кожа, пухлые губы.

– Тогда проблема именно в этом. – Она улыбнулась очень грустной улыбкой. С жалостью. – Музыку должен прочувствовать и создатель, и слушатель. Каждую ноту нужно пропустить сквозь призму чувств.

Какое-то странное выражение появилось на ее лице, но что оно означало, я, хоть убей, не понимал.

Каждое слово ранило меня, как острый нож. Я не ждал такого жесткого комментария и уж тем более не думал, что после него в сердце возникнет такая тупая боль, словно эта девица взяла мясницкий нож и располосовала мою душу.

Меня так и подмывало подняться и сбежать, вырвать из памяти ее оценку моей музыки. Однако вместо этого я принужденно засмеялся и выплюнул:

– Отправляйся домой, крошка Дороти. Иди туда, где музыка что-то значит и где ее чувствуют.

– Дороти была из Канзаса. – Девушка отвела взгляд. – А я – нет.

– Ну, так и катись туда, откуда приехала! – рявкнул я. Потом демонстративно скрестил руки на груди, уселся поудобнее и закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на пронизывающий холодный ветер и ее слова, засевшие глубоко в сердце.

Я никогда и никому не позволял так себя доставать. И больше не позволю. Мне просто нужно немного поспать. Мне не хотелось возвращаться в дом матери в Брайтоне, а до моей лондонской квартиры довольно далеко. Так что оставалось надеяться, что копы не найдут меня здесь и не прогонят с пляжа пинками.

Не открывая глаз, я сказал:

– Спасибо за полуночную критику, но мне всего девятнадцать, а популярность моя растет как на дрожжах, и лучшие клубы Европы стоят в очереди, умоляя выступить на их сценах, так что, думаю, я проигнорирую твое всеобъемлющее заключение и продолжу наслаждаться этой дерьмовой жизнью.

Девушка вздохнула, но ничего не сказала.

Когда я снова пришел в себя, мне в глаза бил яркий свет. Я вздрогнул: над морем кружились стаи чаек, их пронзительные крики били по ушам. Я сел и оглядел пляж; солнце стояло высоко в небе. Я провел рукой по лицу и застонал: голова трещала от похмелья. В животе заурчало – мне срочно требовался добрый английский завтрак, в котором обязательно будет присутствовать большая чашка черного чая.

Я встал, и что-то упало с коленей на песок: у моих ног лежало одеяло.

То самое одеяло, в которое вчера ночью куталась американка в фиолетовом платье.

Подобрал его и ощутил легкий аромат, сладковатый и соблазнительный. Я огляделся: девушка исчезла.

Она оставила свое одеяло. Нет, она меня им укрыла.

«Твоя музыка бездушна».

При воспоминании об этих словах внутри все сжалось, поэтому я выбросил их из головы, как поступал со всем, что заставляло меня чувствовать, закопал неприятное воспоминание поглубже.

И потащил свою задницу домой.

Глава 2

Кромвель

Университет Джефферсона Янга,

Южная Каролина

Три месяца спустя…

Я постучал в дверь.

Мне никто не ответил.

Тогда я бросил сумку на пол, повернул дверную ручку и вошел. Одну стену комнаты полностью закрывали плакаты: афиши музыкальных групп, рисунки, картинка с Микки-Маусом, бледно-зеленый трилистник – чего тут только не было. Никогда не видел такого разнообразия тем. На кровати уже кто-то успел поваляться, вероятно, не большой любитель порядка: скомканное черное одеяло лежало кое-как. На маленьком письменном столе возвышалась гора пакетов из-под чипсов, присыпанная смятыми обертками от шоколадных батончиков. На подоконнике пестрели разбросанные тюбики с краской и кисти.

Я, конечно, тоже порядочный грязнуля, но не до такой же степени.

Слева стояла вторая кровать, предположительно моя. Опустив переполненную сумку на пол, я с наслаждением улегся. Кровать оказалась маленькой, и мои ноги почти свисали с нее. Сняв с шеи наушники, я нацепил их на голову.

Смена часового пояса не прошла бесследно, вдобавок ныла шея – затекла, пока я спал в неудобной позе во время перелета.

Не успел я включить музыку, как дверь распахнулась, и в комнату влетел высокий парень с белокурыми, всклокоченными волосами. На нем были бермуды и майка.

– Ты здесь! – провозгласил он, уперся ладонями в колени и попытался отдышаться.

Я лишь вопросительно приподнял бровь. Парень вскинул вверх руку, призывая меня подождать, потом шагнул ближе и протянул открытую ладонь. С неохотой я ответил на рукопожатие.

– Ты – Кромвель Дин, – сообщил мне этот удивительный человек.

Я рывком поднялся и спустил ноги с кровати. Незнакомец ухватился за стоявший возле стола стул, вытащил его на середину комнаты и сел, положив руки на спинку.

– А я – Истон Фаррадей, твой сосед по комнате.

Я кивнул, потом указал на его половину комнаты.

– Декор у тебя очень… эклектичный.

Истон подмигнул и широко улыбнулся. Я не привык, чтобы люди так улыбались. Никогда не понимал эту моду лыбиться по поводу и без.

– Полагаю, это определение можно считать комплиментом. – Он встал со стула. – Пошли.

Я почесал затылок и тоже поднялся.

– И куда, скажи на милость, мы идем?

Истон рассмеялся:

– Черт, придется мне привыкнуть к твоему акценту, старина. Местные девчонки придут от него в буйный восторг. – Он подтолкнул меня локтем в бок и поиграл бровями. – Как и от возможности пообщаться со знаменитым диджеем. Небось красотки ломятся к тебе в постель толпами, а?

– Не жалуюсь.

Истон положил руки мне на плечи и проникновенно сказал:

– До чего же ты счастливый засранец! Научи меня своим уловкам! – Он зашагал к двери. – Вперед! Истон Фаррадей устроит тебе фирменную экскурсию по Университету Джефферсона Янга.

Я посмотрел в окно, на внутренний двор. Солнце припекало по-летнему. В Англии, откуда я приехал, такая жара в диковинку. Строго говоря, моя родина – это Южная Каролина: моя мама оттуда, но я совершенно не помнил то место. Мы переехали в Соединенное Королевство, когда мне было всего семь недель от роду. Я мог бы стать урожденным американцем, но в итоге был британцем до мозга костей.

– Почему бы и нет? – сказал я, и Истон повел меня на экскурсию.

Покинув комнату, мы пошли по коридору; почти все студенты, мимо которых мы проходили, здоровались с Истоном. Мой новый сосед по комнате хлопал ребят и девушек по протянутым ладоням, обнимал знакомых, подмигивал направо и налево. Некоторые парни провожали меня странными взглядами: одни явно пытались сообразить, где видели меня прежде, другие сразу узнавали.

Истон кивком указал на приближающихся к нам парня и девушку. Парень уставился на меня в упор.

– Вот это номер! Кромвель Дин! Истон говорил, будто ты приедешь, но я грешным делом решил, что он заливает.

Он покачал головой.

– Какого черта ты забыл в Университете Джефферсона Янга? Все только об этом и болтают.

Я открыл было рот, но Истон ответил за меня:

– Из-за Льюиса, верно? Все, кто хоть раз брал в руки клятый музыкальный инструмент, приперлись сюда ради него.

Парень кивнул с таким видом, словно на его вопрос ответил именно я, а не Истон.

– Я – Мэтт, друг Истона. – Мэтт рассмеялся. – Скоро ты поймешь, что твой сосед по комнате – самый популярный парень в универе. Он у нас такой говорливый, что все остальные на его фоне просто блекнут. И трех недель не прошло с начала учебного года, как все, от первокурсников до выпускников, уже знали его имя.

– Сара, – представилась рыженькая девушка, стоявшая рядом с Мэттом. – Не сомневаюсь, ты вольешься в нашу компанию.

– Ты просто обязан покрутить вертушку в пятницу, – подхватил Мэтт.

Истон застонал и стукнул Мэтта кулаком в плечо.

– Мэтт, у меня есть план. Ты просто обязан заслужить эту честь, прежде чем просить о таком.

Я быстро переводил взгляд с Мэтта на Истона и обратно. Сара подняла глаза к потолку, а Истон повернулся ко мне:

– В паре миль от кампуса есть заброшенный не то сарай, не то амбар, не то склад. Лачугой и землей, на которой она стоит, владеет старый выпускник универа, он разрешает нам использовать развалюху под вечеринки. В округе не так много мест, где можно повеселиться, так что приходится подключать фантазию. Там есть все необходимое – один чувак, выпустившийся год назад, нас спонсировал, и теперь там приличное освещение, танцпол и сцена. Парень хотел отомстить папаше за свою мать – папочка ей изменяет. И теперь это место – просто мечта студента.

– А копы? – усомнился я.

Истон пожал плечами:

– Это же просто колледж в небольшом городке, тут большинство студентов из местных. Джефферсон всегда старался сделать обучение недорогим, так было до приезда в этом году Льюиса. Большинство здешних копов ходили в одну школу с кем-то из студентов или членов их семей. Тут все старые друзья, нас никто не побеспокоит.

– Проще говоря, действует круговая порука, когда дело касается полиции. Амбар довольно далеко от цивилизации, так что на шум никто не жалуется, – добавил Мэтт.

У меня болела голова, мне хотелось выкурить сигарету и завалиться спать часов на четырнадцать. Три пары глаз выжидательно уставились на меня, и я сказал:

– Конечно.

– Зашибись! – Мэтт радостно усмехнулся и приобнял Сару за плечи. – Не могу поверить! В Амбаре выступит сам Кромвель Дин! – Он повернулся к Истону: – Это будет улетно.

Истон отсалютовал приятелю, потом положил руку мне на плечо.

– Я обещал Кромвелю провести экскурсию. Увидимся позже. – Я потащился следом за парнем вниз по лестнице, которая вывела нас во внутренний двор. Мне в лицо ударила волна свежего воздуха, а Истон шумно втянул носом воздух и раскинул руки в стороны. – Итак, Кромвель, это наш двор.

На траве тут и там сидели студенты, из телефонных динамиков лилась приглушенная музыка. Одни читали, другие просто болтали.

И вновь все без исключения здоровались с Истоном. На меня откровенно таращились. Наверное, все эти ребята вдруг почувствовали, что перенеслись из второсортного колледжа в первоклассный иностранный университет.

– Это двор. Тут можно болтать, прогуливать занятия и все такое прочее, – объявил Истон.

Я проследовал за ним в кафешку, потом – в библиотеку, куда, по словам моего соседа по комнате, студенты наведывались не читать книги, а перепихнуться за стеллажами. Наконец мы подошли к машине.

– Садись, – предложил Истон.

Будучи не в силах спорить, я плюхнулся на сиденье. Истон вырулил на дорогу, и мы покинули территорию университета.

– Ну что? – спросил он, когда я зажег сигарету и наполнил дымом легкие. Я закрыл глаза и выдохнул. Чуть не скопытился за девять часов без никотина.

– Поделись, Кром, – попросил Истон.

Я передал ему сигарету, опустил стекло и стал смотреть на спортивные площадки и небольшой стадион для американского футбола.

– Ну что? – повторил Истон. – Я так понял, тебя сюда затянуло имя Льюиса, и все же жизнь-то твоя и так, считай, сложилась, а?

Я откинул голову и слегка повернулся, чтобы взглянуть на Истона. На руке у него темнела татуировка, нечто вроде звезды. Никогда не понимал, как можно ограничиться всего одной. Едва сделав себе первую тату, я сразу же договорился о втором визите к мастеру. С тех пор татуировок у меня значительно прибавилось, но останавливаться на достигнутом я не собирался, подсел на это дело основательно.

Автомобильные динамики выводили музыку с телефона Истона. Тут, как по заказу, заиграл один из моих миксов. Истон засмеялся.

– Если ты сомневался, то имей в виду: Боженька поддерживает меня, вон, знак подал.

Я закрыл глаза, наслаждаясь запахом дыма.

– Я отучился год в лондонском универе. Все было тип-топ, но мне надоело быть англичанином. Льюис пригласил меня сюда, учиться под своим началом. Вот я и приехал.

Последовала пауза.

– Все равно не понимаю. Зачем тебе вообще учиться? Карьеру ты сделал, к чему вся эта морока с колледжем?

Мне словно нож в живот воткнули, в горле разом пересохло. Отвечать я не собирался, поэтому просто сидел, закрыв глаза.

Истон вздохнул:

– Ладно, сохраняй налет таинственности. Добавим это в тот и без того длинный список твоих достоинств, от которых тащатся цыпочки. – Он пихнул меня локтем. – Открывай глаза. Как же мне показывать тебе достопримечательности, если ты ничего не видишь?

– Можно ограничиться только звуковой частью. Коль скоро рот у тебя ни на секунду не закрывается, думаю, ты сумеешь так все описать, что и смотреть не придется.

Истон расхохотался:

– И то верно. – Он указал вперед – мы въезжали в маленький городишко. – Добро пожаловать в Джефферсон. Основан в тысяча восемьсот двенадцатом году, население – две тысячи душ. – Он повернул, и я предположил, что теперь мы едем по главной городской улице. – Тут у нас все, как везде. – Сказано это было с чудовищным британским акцентом, очевидно, парень изо всех сил пытался меня развлечь. – «Дэери Квин», «Макдоналдс» и все такое. Пара деревенских баров, несколько мелких закусочных. Кофейня – там проходят неплохие музыкальные вечера, если хочешь взбодриться, их организует какой-то местный талант. – Еще мы проехали мимо кинотеатра на четыре зала и каких-то сувенирных лавочек для туристов, пока наконец не добрались до Амбара. Снаружи – сарай сараем, как и описывал Истон, вот только он обещал, что внутри все по первому классу, не хуже, чем в клубах на Ибице. Мне случалось выступать в клубах Ибицы, и я сильно сомневался, что в Амбаре все на таком же уровне. С другой стороны, здесь можно играть, а это уже что-то, принимая во внимание общее состояние городка.

– А на кого ты учишься? – поинтересовался я.

– Изучаю искусство, – ответил Истон. Я вспомнил многочисленные плакаты и картины в нашей комнате. – Мне нравятся разные изобразительные средства, лишь бы было ярко и выразительно. – Он кивнул в мою сторону. – В пятницу я буду отвечать за свет. Ты на сцене, я обеспечиваю освещение. Будет полный отпад. – Он поиграл бровями. – Только подумай, сколько цыпочек упадет к нашим ногам.

Прямо сейчас мне хотелось лишь одного: поспать.

Глава 3

Кромвель

Когда мы подъехали к Амбару, Истон разве что не прыгал от нетерпения на сиденье своего пикапа. Было часов десять вечера. Я не привык начинать выступление раньше полуночи.

Истон оказался прав: деревянный склад буквально ходил ходуном, вокруг него на траве разместились те, кому не хватило места. Внутри грохотала танцевальная музыка. Я поморщился: один ужасный микс наслаивался на другой.

Вероятно, Истон заметил выражение моего лица, потому что быстренько припарковался и коснулся моего плеча.

– Ты наш спаситель, Кром. Видишь, с чем нам приходится мириться? Предупреждаю, Брайс трясется над своими пультами, как наседка над цыплятами.

Я закурил и вылез из машины. С тех пор как мы приехали, глаза всех собравшихся были прикованы к ней, а стоило мне выбраться наружу, все стало еще хуже. Не обращая внимания на шепотки и изучающие взгляды, я направился к багажнику пикапа, вытащил сумку с ноутбуком и повесил на плечо. Майка липла к груди. Местная погода навевала мысли о постоянном пребывании в сауне, мне было жарко в джинсах. Истон направился ко входу в амбар, и я двинулся следом. Все девушки провожали меня взглядами. Мои руки и шею сплошь покрывали татуировки, при виде которых одни девчонки откровенно пускали слюни, а другие морщили носы и надували губы. Судя по взглядам местных барышень, речь, скорее, шла о первом варианте.

Какая-то брюнетка преградила мне дорогу, вынудив остановиться. Истон рассмеялся. Девица толкнула его в плечо и сказала:

– Я – Кейси. А ты – Кромвель Дин.

– Тонко подмечено, – ответил я.

Девушка улыбнулась. Я облизнул губы и заметил, как блеснули ее глаза при виде пирсинга у меня в языке.