Полночная страсть Кэмпбелл Анна
Издав нетерпеливый возглас, Антония потянулась к Рейнло. На одно волнующее мгновение она ощутила теплую влажность его дыхания, нежную твердость губ. Его язык, будто играя и дразня, коснулся ее языка. Прерывисто вздохнув, Антония припала к груди Николаса. Но в следующий миг он внезапно отстранился.
— Не понимаю, — нахмурилась Антония.
С сухим смешком Рейнло потянул ее за собой, к поросшему мхом надгробию, потрескавшемуся и заброшенному подобно большинству могильных памятников. Антония пошатнулась, когда Николас притиснул ее к холодному сырому мрамору.
— Черт побери, Антония, я пытаюсь вести себя как воспитанный человек.
— Зачем? — прошептала она, нетерпеливо сжимая могучее плечо Рейнло.
Схватив Антонию за руку, Николас обнажил белое запястье и приник к нему губами. От прикосновения его губ по телу Антонии пробежала дрожь. Рейнло заговорил жарким шепотом, словно кто-то мог его подслушать:
— Здесь небезопасно. В переулке нас ждет карета. Сколько у тебя времени?
Слово «время» заставило Антонию вздрогнуть как от вспышки молнии. Она не смогла бы остаться с Рейнло, даже если бы тот умолял ее об этом. Ей удалось вырваться из безжалостной пасти времени всего на одну ночь.
Голос ее сорвался на шепот.
— Касси гостит у Мерриуэдеров. Она собиралась побывать на музыкальном вечере леди Нортхем, а утром на венецианском завтраке у Паррисов.
К счастью, Касси подружилась с Сюзанной Мерриуэдер, и мать этой юной леди согласилась присматривать за мисс Демарест, пока мнимое недомогание не позволяло Антонии исполнять обязанности компаньонки.
— А слуги?
— С Касси поехала ее служанка. Остальных я отпустила. Они привыкли, что я обхожусь без чьей-либо помощи.
Антония понимала, что безумно рискует: какая-нибудь не в меру усердная служанка могла обнаружить ее отсутствие, или же Касси внезапно понадобилась бы компаньонка, — но никакие опасности не могли заставить ее отказаться от соблазна в последний раз поддаться чарам Рейнло. Искушение было слишком сильно.
Губы Николаса изогнулись в довольной усмешке.
— Значит, до завтрашнего дня ты принадлежишь мне?
Глаза его торжествующе сверкнули.
Антония отчаянно пыталась сохранять здравомыслие, твердя себе, что их мимолетная связь ничего для Рейнло не значит. Маркиз стремится утолить голод, не более. И, возможно, взять верх над женщиной, бросившей ему вызов. Она, Антония, не занимает особого места в его жизни и является лишь одной из его многочисленных любовниц.
Но ее бедное глупое сердце отказывалось в это верить. Ее бедное глупое сердце настаивало, что эта ночь так же важна для Николаса, как и для нее самой. Когда Рейнло помог ей избежать скандала на балу, броня, которой окружила себя мисс Смит, рухнула. Проклиная свою беспомощность, Антония уступила соблазну. Потому что вместе с погибелью Рейнло обещал ей немыслимое наслаждение.
Она желала Николаса, как никогда не желала другого мужчину, с горькой обреченностью сознавая, что никто другой не может пробудить в ней подобное чувство. Антония знала: нынешняя ночь оставит шрам в ее душе. Шрам более глубокий, чем рана, нанесенная детской любовью к Джонни Бентону с его льстивыми речами и картинной красотой.
— Антония. — Рейнло погладил тыльную сторону ее ладони. Даже сквозь перчатку его прикосновение казалось обжигающим. — Если ты передумала, я не стану тебя удерживать, мне не следовало вчера так настойчиво добиваться твоего согласия.
Взгляд Рейнло скользнул по ее лицу. Антонию вновь охватил стыд: этот человек знал о ней слишком много. Но в глазах маркиза не было осуждения, лишь сострадание, участие желание.
Мисс Смит вольна была уйти или остаться.
— Ты ни к чему меня не принуждал, — тихо возразила она.
Обсидианово-черные глаза Рейнло насмешливо блеснули.
— Значит, мне не придется похищать тебя подобно дьяволу, крадущему твою душу?
Разжав объятия, Рейнло бережно накинул на голову Антонии капюшон, чтобы скрыть ее лицо, и, взяв ее за руку, повел к воротам сквозь густые заросли буяня и лютиков.
В переулке их ожидал неприметный экипаж. Антония оценила осторожность Рейнло, но попыталась быть беспристрастной. Она напомнила себе, что для многоопытного ловеласа, покорителя женских сердец, осмотрительность — вторая натура. Однако радостное волнение вытеснило эту циничную мысль.
По-прежнему молча, Николас отворил дверцу кареты и, отступив в сторону, предложил спутнице руку. С бешено бьющимся сердцем Антония взошла на подножку. Она переступила границу владений Рейнло, зная, что вернется назад другой женщиной.
Николас уселся в экипаж следом за ней и постучал кучеру. Карета тронулась, стоило ему опуститься на покрытую подушками скамью. На тесном сиденье его бедро соприкоснулось с бедром Антонии. Ее обдало волной жара.
Антония ждала, что Николас обнимет ее. Но он сидел неподвижно. Наконец она откинула капюшон и повернулась к нему. В его глазах застыло странное выражение. Не обычная ленивая чувственность и не жадный голодный огонь, пожиравший его в летнем домике в Суррее.
Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга, словно каждый оценивал силы противника.
Оба хранили неподвижность точно немые застывшие статуи. Потом внезапно, в едином порыве, они рванулись друг к другу, и губы Рейнло впились в губы Антонии со страстью, от которой, должно быть, содрогнулись врата рая.
Глава 18
Внезапно обрушившийся ливень забарабанил по крыше кареты, вторя гулкому стуку сердца Рейнло. Бескрайний мир съежился, превратившись в темный тряский экипаж, где властвовала голодная страсть. Время стало вязким как патока, мгновения слились в плавный мерцающий поток. Рейнло пытался удержать их, но тщетно. Они выскальзывали из его дрожащих пальцев, падая в вечность.
Наконец Николас неохотно поднял голову и посмотрел на Антонию. В полумраке кареты ее полные губы выделялись алым пятном на пылающем лице. Напряженная звенящая тишина расплывалась в воздухе, опутывая Рейнло и его спутницу невидимыми нитями.
Антония медленно открыла глаза. Она казалась одурманенной, словно поцелуй перенес ее в иной мир. То же чувство испытывал и Николас.
Прерывисто вздохнув, он распахнул накидку Антонии и скользнул рукой ей за корсаж. На ней было надето что-то легкое и светлое с восхитительно низким вырезом. Должно быть, раздевать ее — словно разворачивать чудесный подарок.
У Антонии вырвался сдавленный стон, когда ладонь Рейнло сжала ее грудь.
— Я хочу тебя, — чуть слышно прошептал Рейнло.
Его пальцы сильнее сдавили ее грудь, губы жадно приникли к ее губам. Хрипло застонав, Антония порывисто прильнула к Николасу. Шляпа, сбитая с его головы, упала между скамьями. Оторвавшись от губ Антонии, Рейнло принялся осыпать поцелуями ее шею.
Антония неуклюже сорвала с Николаса плащ и взялась за сюртук. Когда ее ладони скользнули под рубашку и коснулись обнаженной спины Рейнло, по его телу прокатилась волна блаженства. Должно быть, войдя в карету, Антония успела снять перчатки, но охваченный желанием Рейнло этого не заметил.
С глухим рычанием он схватил Антонию за руку и прижал ее ладонь к своему восставшему жезлу.
— Николас… — прошептала Антония, прильнув губами к его горлу.
Ее пальцы сжали его жезл, и вся стойкость Рейнло развеялась как дым.
— Ммм?
Губы Антонии, легкие как крылья бабочки, прижались к его щеке, коснулись уха. Рейнло завладел бы ее губами, если бы эти призрачные поцелуи не разжигали в нем бушующего пламени.
— Николас, нам придется прерваться. — В голосе Антонии послышались прелестные насмешливые нотки. — Карета остановилась.
— Сейчас мне нет дела до кареты, — прорычал Рейнло и, схватив Антонию за талию, прижал к скамье.
— Если кучер откроет дверь, он сгорит со стыда.
— Боб не такой болван, чтобы открыть дверь.
Рейнло уткнулся лицом в горло Антонии, с наслаждением вдыхая ее запах. Восхитительный, пьянящий женский аромат с пронизывающей ноткой свежести. Рейнло так и не сумел распознать этот тонкий дух, присущий одной лишь ей.
— Какими духами ты пользуешься?
— Выпусти меня. Я хочу взглянуть, где мы, — задыхаясь, прошептала Антония.
— Невелика тайна. Мы возле конюшни, позади моего дома.
Антония в ужасе замерла. От ее обольстительной томности не осталось и следа.
— Я не могу войти к тебе в дом, Николас. Я думала, ты это понимаешь.
Рейнло выпрямился.
— Это самое безопасное место.
— Если забыть о слугах, — язвительно возразила Антония. — У которых, как известно, имеются глаза, уши и языки.
Рейнло ласково пригладил ее волосы. Лицо Антонии пылало от поцелуев, но в глазах читались досада и злость. Головокружительная смесь. Николас ощутил тревожное чувство. Стремление защитить Антонию, восхищение и жгучее желание бурлили в его крови.
Рейнло ничего не имел против желания. В конечном счете оно обещало наслаждение, превосходящее самые смелые его мечты. Но то странное ощущение, которое он испытывал в эту минуту, было куда опаснее влечения плоти. Казалось, он бредет по краю бездонной пропасти.
— Я отослал всю прислугу до завтра. Кучер знает, что я привез домой даму, но понятия не имеет, кто эта дама. В любом случае он будет нем как рыба.
Хвала небесам, тревога Антонии рассеялась.
— Спасибо, — тихо произнесла она.
Рейнло отдернул шторы. За окном висела серебристая пелена дождя.
— Придется пробежаться.
— Может, нам лучше остаться здесь?
На губах Рейнло мелькнула улыбка.
— Для осуществления моих планов потребуется больше пространства, прекрасная Антония.
Отыскав шляпу, Рейнло надвинул ее на глаза. Антония разгладила измятые юбки и корсаж, тщетно пытаясь привести платье в порядок. Николас ласково отвел ее руки и поправил складки. Это несложное действие заняло куда больше времени, чем могло бы: не одна Антония дрожала от желания. Рейнло бережно застегнул на ее плаще серебряную пуговицу ручной работы. Такая накидка больше подошла бы богатой аристократке, а не скромной компаньонке. Николас обуздал свое любопытство. Вопросы могли подождать, а терзавший го голод — нет.
Наконец он накинул Антонии на голову капюшон.
— Готова?
— Да.
Он открыл дверцу кареты, толкнул ногой подножку и прыгнул вниз, под струи дождя. Ледяная вода полилась ему за шиворот, обдавая лицо жалящими брызгами.
Николас рассмеялся: наконец-то он заполучил женщину, которую так долго желал. Повернувшись, он протянул к Антонии руки.
— Прыгай!
Николас уверенно переступил порог. Радостное предвкушение отозвалось дрожью в груди Антонии. В этот пасмурный вечер дом, погруженный в полумрак, казался таинственным. Антония обвела рассеянным взглядом выложенный черно-белыми плитами коридор, по обеим сторонам которого тянулись ряды закрытых дверей, и просторный холл, отделанный белым мрамором. На блестящих гладких стенах, точно зеркале, отражались струи дождя, хлещущие по оконным рамам.
Николас направился к лестнице, вдоль которой на стенах висели потемневшие старинные пейзажи в тяжелых рамах.
Как и было обещано, дом казался вымершим, прислуга не показывалась.
— Добро пожаловать в мою берлогу, — прошептал Николас, толкнув плечом дверь.
Он всего лишь пошутил, но по спине Антонии пробежала дрожь. В холодной спальне царил полумрак, лишь тусклое сияние свечей слабо боролось с темнотой.
— Черт побери, какой же я болван, — пробормотал Рейнло. — Ты замерзла. Мне следовало приказать Бобу сходить за зонтом.
— Нет, все хорошо, — хрипло произнесла Антония.
Николас куда больше ее пострадал от дождя.
Он подошел к широкой кровати с пологом на четырех столбиках и, отшвырнув в сторону ее мокрую накидку, бережно опустил Антонию на постель. Толстый матрас прогнулся под ее тяжестью, голова коснулась мягких подушек.
Сбросив промокший плащ, Рейнло сел на кровать. Лицо его казалось необычайно серьезным, почти торжественным.
— Какое прелестное на тебе платье, — выдохнул Николас, восхищенно разглядывая Антонию.
— Оно старое, — смущенно откликнулась она.
Нежно-розовое платье безнадежно вышло из моды. Антония ни разу не надевала его с тех пор, как бежала из дому с Джонни. Она не раз спрашивала себя, зачем хранит его. Это красивое дорогое платье напоминало ей, что суровая мисс Смит не полностью подчинила себе мятежную Антонию Хиллиард.
Собираясь на свидание с Рейнло, Антония безотчетно выбрала это платье. Оно не принадлежало ни юной любовнице Джонни Бентона, ни невзрачной компаньонке Касси. У бледно-розового платья не было своей истории, а этой ночью Антонии хотелось быть женщиной без прошлого.
На губах Рейнло мелькнула тень улыбки.
— Это платье из тех времен, когда ты еще не была Антонией Смит.
Антония удивленно подняла глаза. Должно быть, Николас знал или угадал печальную историю ее жизни.
— Да.
Голос Рейнло упал до хриплого шепота:
— Я хочу тебя видеть.
Казалось, воздух в комнате сгустился, стало трудно дышать. Антония вдруг ощутила в себе необычайную силу, способную сдвинуть горы.
— Так раздень меня, Николас, — чуть слышно произнесла она.
Его имя слетело с ее губ легко и естественно. Она нежно погладила Рейнло по щеке.
В ответ Николас робко коснулся губами ее губ. В его поцелуе не было ни голодной страсти, ни желания покорить. Так же нежно Рейнло поцеловал Антонию у ручья в Суррее, едва не разбив ей сердце. Так мужчина целует женщину, которую любит. Слезы обожгли ей глаза. Антония отчаянно пыталась защититься от Николаса, но оказалась целиком в его власти. Скорость, с которой Рейнло раздел ее, смутила бы Антонию, если бы руки его не дрожали от волнения. Она очнулась от раздумий, лишь когда осталась в одной прозрачной сорочке. Эта белая шелковая сорочка, расшитая прелестными розами, тоже принадлежала когда-то безрассудной леди Антонии Хиллиард. Волосы ее в беспорядке рассыпались по плечам.
— Подожди, — произнесла она чужим голосом.
Положив руку Николасу на грудь, она почувствовала его прерывистое дыхание.
— Боже милостивый, Антония, не мучай меня! — воскликнул Рейнло.
— Я тоже хочу тебя увидеть, — прошептала Антония и притянула к себе Николаса. — Ты одет так, будто собрался на званый вечер к герцогине.
Рейнло издал короткий смешок. Антонию всегда восхищала его способность смеяться над собой.
Рейнло стремительно сбросил сюртук и снял рубашку. Со взлохмаченными золотыми волосами он походил на неряшливого ангела. Впрочем, в распутнике маркизе было больше дьявола, чем от ангела.
Разглядывая его обнаженную грудь, Антония почувствовала, как пересохло во рту. Ее переполняло радостное предвкушение. Она не могла отвести глаз от широкой груди, поросшей золотистыми волосками. Антония облизнула губы. Этот беспомощный жест не укрылся от внимания Рейнло.
— Сними брюки, — сдавленным голосом произнесла она, едва владея собой.
Она ожидала, что Николас откажется повиноваться ее приказам, но тот мгновенно поднялся с кровати, поспешно разулся и сбросил брюки.
Сердце Антонии бешено заколотилось в груди. Нагота Николаса ошеломила ее. Он был слишком красив для смертного. Неужели этому богоподобному существу не чужды земные радости?
Взгляд ее скользнул вниз, на ту часть его тела, к которой она так мечтала прикоснуться. На мгновение у Антонии перехватило дыхание. От Николаса исходило ощущение могущества и силы. Его огромный жезл готов был пронзить ее насквозь. Неудивительно, что в летнем домике она чувствовала себя слабой и беспомощной. Антония подняла глаза, ожидая увидеть на его лице гордую усмешку превосходства, торжество победителя.
Рейнло смотрел на нее неподвижным взглядом. Грудь его вздымалась; казалось, он с усилием втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Кулаки его сжимались и разжимались, словно он боролся с желанием схватить ее в объятия.
Антония с удивлением поняла, что Николас не празднует победу. Напротив, он сам оказался в плену мучительного желания. Как и Антония, он страдал от собственного бессилия перед этим непостижимым чувством.
Откровенная страсть Рейнло пробудила в ней острый, нестерпимый голод, желание ощутить касание его рук, тяжесть его тела. Однажды она уже познала, что значит принадлежать ему. Теперь ей хотелось испытать это вновь.
Антония замерла, чувствуя, как внутри разливается горячая влага. Ее тело словно сковало судорогой. Дыхание с трудом вырывалось из приоткрытого рта. Она сжала дрожащими пальцами ткань сорочки и неловко сняла ее, оставшись нагой.
Глаза Николаса полыхнули голодным огнем, черты лица заострились. Это неприкрытое вожделение заставило бы Антонию испуганно отшатнуться, если бы то же чувство не раздирало ее саму. Вот почему, несмотря на все опасности, она не нашла в себе сил отказаться от свидания с Рейнло. Ею владела страсть. Безумное, неистовое желание. Безжалостное влечение, которому она не могла сопротивляться.
Внезапно ее захлестнуло пьянящее ощущение собственного могущества. Антония тряхнула головой, отбросив назад волосы, и глубоко вдохнула, бесстыдно выставив вперед грудь.
Она сглотнула, пытаясь смочить пересохшее горло, и произнесла единственные слова, которых ждал от нее Рейнло:
— Возьми меня, Николас.
Глава 19
Страстный хриплый шепот Антонии сломил волю Рейнло.
Отбросив сдержанность, он повалил Антонию на кровать и накрыл ее тело своим. Обхватив руками ее бедра, он осыпал шею и плечи дождем поцелуев. Дождем куда более яростям, чем тот, что барабанил по окнам. Великая буря бушевала в Рейнло. Антония волновала его кровь, как ни одна другая женщина до нее. Пытаясь усмирить в себе ненасытного зверя, Рейнло поднял голову и посмотрел на Антонию. Лицо ее пылало, полные губы горели от его жадных поцелуев, но в глазах застыло выражение беззащитности.
Видя ее наготу и уязвимость, Рейнло ощутил непривычное смятение. Никогда прежде он не испытывал подобных чувств в постели с любовницей. Бывалый ловелас, он не страдал от неуверенности в себе, но эта женщина не походила на остальных его случайных спутниц. Она заслуживала большего, чем мог ей дать отъявленный повеса.
Рейнло коснулся тугой жемчужины ее соска. Пальцы его предательски дрожали. У Антонии вырвался возглас блаженства, бледные круги вокруг ее сосков стали темно-розовыми. Николас знал, как восхитительно чувствительна грудь Антони, и все же охватившая ее дрожь отозвалась в нем обжигающей волной желания. В его душе всколыхнулось смятение.
— Ты прекрасна, — прошептал он, наклоняясь и целуя ее грудь.
Антония выгнула спину.
Сжав губами ее сосок, Николас медленно обвел его языком.
Рука скользнула вниз, к легкому светлому пушку внизу ее живота, лаская и дразня. Зубы его легонько куснули сосок, Антония тихо всхлипнула и застонала.
От каждого прикосновения к ней Николас получал неизъяснимое блаженство. Эта женщина заставила его пройти все круги ада, но теперь он сжимал ее в объятиях. Рейнло не в силах был поверить своему счастью. Еще один жалящий поцелуй, и он поднял голову.
В прошлый раз он овладел Антонией в темноте. Теперь он жаждал видеть ее прелестное лицо, наблюдать, как оно меняется.
— Не останавливайся, — хрипло взмолилась Антония и, качнув бедрами навстречу ласкающей руке Николаса, нетерпеливо развела ноги.
— Ни за что.
Казалось, прикасаться к ней так же приятно, как лежать, греясь в теплых лучах солнца. Прежде жизнь Николаса была холодной, как ненастная зимняя ночь. Он осыпал поцелуями прекрасную грудь Антонии, о которой так долго грезил.
— Ты не представляешь, как сильно я тебя желаю.
Его рука коснулась ее лона. Антония издала сдавленный крик, вздрогнув всем телом. Губы Рейнло ласкали ее соски, а пальцы мучительно медленно гладили шелковистую плоть, жаркую и влажную.
В неистовом порыве Антония сжала ладонями его голову, зарылась пальцами в волосы. Лишь когда ее хриплые вздохи превратились в отрывистое стаккато, Рейнло смягчился. Прижавшись губами к мягкому плоскому животу Антонии, он нетерпеливо развел руками ее бедра.
По его телу прошла судорога. Из горла вырвался восторженный вздох.
Его взгляд с жадностью впился в ее лоно. Припухшее, розовое, блестящее от влаги. У него закружилась голова от пьянящего аромата ее плоти, полной желания. А может быть, тому виной было его бешено бьющееся сердце.
Он приник губами к этому благословенному роднику, ощущая солоноватый вкус страсти. Всего несколько мгновений спустя по телу Антонии пробежала дрожь, с губ ее сорвался крик. Никогда прежде Николас не испытывал подобного блаженства. Хриплые стоны Антонии звучали для него райской музыкой.
Его пальцы скользнули к ее лону, вторя жалящим движениям языка. Вскрикнув, Антония на миг замерла, захваченная новым ощущением. Держа ее в объятиях, Рейнло испытал странное чувство, будто окружающий его мир стал другим. Не будь он так распален желанием, то чертовски испугался бы.
Его рука проникла в тайну ее плоти, и в одно мгновение Антония унеслась в мир чувственных грез, далекий от этого мира.
— О да!..
Блаженный крик Антонии показался Николасу самым сладостным звуком на земле. Его пальцы и губы ласкали ее плоть. Антония подвела его к грани безумия. Он жаждал ответить ей тем же. Он даст ей наслаждение, сокрушительное как буря. Он заставит ее обратиться в пепел и восстать с его именем на устах.
Она будет принадлежать ему. Всецело.
Откуда этот всепоглощающий голод, откуда эта нестерпимая жажда обладания? Захваченного страстью Рейнло это уже заботило.
Тело Антонии еще трепетало от пережитого блаженства, Николас уже спешил вновь вознести ее на вершину. Ее пальцы погрузились в его волосы и с силой потянули золотистые пряди. Рейнло впитывал ее нектар, его зубы, язык и губы изжигали страсть Антонии, доводя наслаждение до безумно- крещендо.
Антония достигла пика поразительно быстро, ошеломив Николаса. Он так долго жил в плену мучительных фантазий, что реальность, яркая, головокружительная, незабываемая, превзошла его мечты.
Он жаждал вновь доставить Антонии наслаждение, застать ее исступленно шептать его имя. Ему хотелось увидеть ее опьяненной, околдованной страстью, которую мог утолить лишь он один. Его обуревало желание овладеть ею, но, глядя на нее, трепещущую, молящую, беспомощно распростертую перед ним, он испытывал острый хмельной восторг.
— Николас… — надломленным голосом взмолилась Антония.
Ее пальцы, еще недавно яростно терзавшие волосы Рейнло, ослабев, нежно перебирали золотистые пряди.
— Николас, подожди.
Рейнло неохотно поднял голову. В глазах Антонии читалось смятение.
— Я хочу ощутить тебя внутри себя. Почувствовать, как наши тела сливаются воедино. Хочу чувствовать тебя, знать тебя одного, думать только о тебе.
Голос ее прервался, наступила тишина. Тяжело дыша, Антония устремила на Николаса обжигающий взгляд. Лицо ее исказилось. Казалось, ее терзает буря противоречивых чувств.
Рейнло медленно сел на постели, неотрывно глядя на Антонию.
Густые ресницы Антонии затрепетали, на губах показалась неуверенная улыбка.
— Я смутила тебя?
— Нет… — начал было Рейнло, но осекся. Искренность Антонии заслуживала честного ответа. — Да.
Запрокинув голову, Антония посмотрела ему в лицо. Николасу почудилось, что он заглянул в душу, сияющую в ясной синеве ее глаз.
— Поцелуй меня.
Николас подчинился, ошеломленный ее страстью, ее желанием. Антония…
Подняв голову, он увидел ее глаза, затуманенные восторгом.
— Скорее, Николас, — чуть слышно проговорила она, теснее прижимаясь к нему.
Наконец-то…
Рейнло качнул бедрами и медленно пронзил ее плоть. Казалось, время застыло, мгновение превратилось в вечность. Блаженство затопило Николаса. Это было похоже на… возвращение из изгнания. Будто в беспокойном, бушующем мире он обрел, наконец, долгожданное пристанище.
Антония затрепетала, раскрываясь навстречу ему. Лицо ее застыло, словно она, подобно Николасу, сознавала необычайную важность происходящего. Желание ревело в голове Рейнло тысячью труб: «Возьми ее, возьми ее, возьми ее». И все же поборол в себе искушение сделать еще один яростный выпад.
Антония вздохнула и повела бедрами, стремясь сделать их слияние еще полнее. Ее ладони сомкнулись у Рейнло на затылке.
— Николас, не играй со мной.
И вновь звук собственного имени заставил Рейнло вздрогнуть, словно в грудь ему вонзили кинжал. Какой могучей властью над ним обладала эта удивительная женщина.
— Я пытаюсь… сдержать себя, — пробормотал он.
— Но мне все равно, — резко возразила Антония, страстно выгибая спину.
Николаса обдало волной жара, он едва владел собой.
— Мне не все равно.
«Мне не все равно…»
Понимание сверкнуло яркой вспышкой света в багровом тумане страсти. Ему действительно небезразлична эта женщина. Господь всемогущий, Антония была для него не просто великолепной пылкой любовницей.
Рейнло тотчас замкнулся, потрясенный своей опрометчивой откровенностью. Отгородиться было легче всего, ведь и сама Антония не верила в его благие намерения.
Да и слышала ли она его невероятное признание, произнесенное хриплым срывающимся голосом? Рейнло хотел бы заставить ее забыть эти глупые слова, утопить их отзвуки в стремнине страсти. Но, несмотря на все его старания, благоговение, сквозившее в каждом его прикосновении, выдавало непрошеную правду.
Он неравнодушен к Антонии.
Пытаясь подавить бушевавшее в душе смятение, Рейнло незаметно качнул бедрами. Тело Антонии пламенело желанием. Дыхание с шумом вырывалось из груди, ногти больно впились в плечи Рейнло, раздирая кожу. Но куда больнее терзала Николаса сдерживаемая страсть. Из последних сил он боролся с собой, чтобы доставить наслаждение той, которая владела его душой.
Затеянная им игра вовсе не походила на игру. Яростное сплетение их тел грозило покачнуть ось Вселенной, сбросив планеты с их орбит.
Антония тихо вскрикнула, глубже вонзив ногти в плечи Николаса. Должно быть, наутро на его теле останутся кровавые борозды, как после схватки с разъяренной тигрицей.
Дрожа от нетерпения, Антония неловко согнула колени. Ее спина снова выгнулась. Неимоверным усилием воли Николасу удалось устоять.
— Пожалуйста… — надломленным голосом взмолилась Антония. — О, пожалуйста…
В ее стоне было столько откровенной страсти, что по спине Рейнло прокатилась обжигающая волна. Он больше не мог сдерживать себя. Багровые вспышки полыхали у него перед глазами, тело мучительно напряглось в последнем усилии. Еще мгновение, и его подхватит безжалостный сокрушительный водоворот.
И вдруг из самых глубин его существа вырвались слова, с которыми беспутный маркиз никогда прежде не обращался к женщине. В последний миг перед тем, как ринуться в бездну безумия, Рейнло понял, зачем терзал Антонию, удерживая на краю пропасти.
— Скажи, что ты моя, — прохрипел он чужим, незнакомым голосом. — Черт возьми, Антония, скажи, что ты моя.
Из ее горла вырывались глухие стоны, голова металась по подушке, густые ресницы трепетали. Антония извивалась в его руках, пытаясь прижаться к нему еще теснее, но он сопротивлялся из последних сил.
— Скажи, — повторил Николас.
— Николас… — беспомощно прошептала Антония.
Она открыла глаза, устремив в потолок затуманенный взгляд.
— Я…
— Скажи, Антония.
Бедра Антонии дрогнули в тщетной попытке приблизиться, и Николаса словно обожгло пламенем. Казалось, мозг его пронзила раскаленная игла.
— Я…
Лицо Антонии исказилось от страсти и муки. Рейнло знал: силы ее на исходе. Ногти ее, словно ножи, терзали его плоть.
— Скажи.
Он призвал на помощь всю свою твердость и решимость, но страсть брала над ним верх.
— Я…
Бедра Антонии выгнулись, перед глазами Рейнло промелькнула огненная вспышка. Он понял, что проиграл битву. С чаянным стоном он погрузился в ее жаркую плоть. Два тела слились, словно никакая, даже самая могучая сила не могла их разъединить.
Читать бесплатно другие книги:
