Танцующая для дракона. Небо для двоих Эльденберт Марина

Да, именно благодаря ей я не сгорела как пирожок у неопытного повара.

– Глава Фиянского Содружества и глава Рагранского Союза.

Слишком много глав на одну маленькую меня.

– Хочу домой, – сказала я.

– Поедем, – улыбнулась Леона. – Уже скоро.

Я глянула на телефон: мы благополучно успевали за целых полчаса до начала заседания. Рэйнар снова взглянул на жену, и мне отчаянно, дико захотелось войти в этот зал не одной.

Кто бы меня еще спрашивал, что мне хотелось.

– Все будет хорошо, – пообещал Рэйнар.

– А если нет, мы объявим войну?

Мою шутку почему-то не оценили, но, к счастью, в следующую минуту мы уже опустились на парковку, оцепленную местными вальцгардами и охраной. Судя по тому, сколько их тут было, нас ожидали по меньшей мере военные действия или что-то вроде того.

Дверцы флайса пошли вверх, нас вытаскивали реально в лучших традициях фильмов про высокопоставленных иртханов, зыркая по сторонам и прицельно оглядывая всех и вся.

– Напряженненько, – сообщил Гроу, приблизившись к нам.

Его шутку тоже не оценили.

Он обернулся: ярко-синий флайс выпустил Рона и, видимо, его девушку – по крайней мере, она направилась прямиком к Рэйнару с докладом о том, что было сделано в пресс-службе и что будет сделано в ближайшие пару часов. Я не особо вслушивалась, смотрела на Рона, испытывая желание броситься ему на шею, но что-то подсказывало, что это стратегически неверное решение.

Мысль о стратегии перебил очередной флайс, опустившийся на парковку, и я решила, что у меня галлюцинации.

– Э-э-э?! – выразительно произнесла я, указывая на вышедшего из него Ярлиса.

Отца Мелоры.

– Это было его решение, – пояснила Леона. – Он хочет свидетельствовать в твою пользу. О том, что ты прекрасно владеешь собой.

Второе «э-э-э» я решила оставить при себе вместе с неумолимо тянущейся вниз челюстью и искорками, прыгающими в груди. Вот искорки совершенно точно были лишними! Я хотела было сказать, что мне слегка жарко, но в этот момент рука Гроу накрыла мою, и искорки угомонились.

– Пойдемте уже, что ли, – хмыкнул он. – Лично я за то, чтобы все это быстрее закончилось.

Не дожидаясь ответа, шагнул по дорожке к стеклянным дверям, ведущим внутрь здания, но руку мою так и не отпустил. Напротив, переплел пальцы так, что попытка ее отнять выглядела бы как попытка подраться с представителем Ферверна.

Честно говоря, сейчас мне вообще не хотелось ее отнимать.

Так и получилось, что в главное здание Ферверна мы вошли первыми. И вдвоем.

Ну вот, кажется, моя мечта сбылась. Тогда почему мне настолько не по себе?

Прежде чем успеваю открыть рот, Гроу говорит:

– Ты в курсе, что здесь подземное море?

Он произносит это таким шепотом, что на нас косятся даже проверяющие. То есть охрана, которая стоит перед и за сканирующими капсулами (подозреваю, сканирующими до кишок), как будто Гроу интересуется, хорошо ли я спрятала бомбу.

– Здесь – это где? – спрашиваю таким же шепотом.

Мне почему-то плевать, что охрана нервничает. Я вот, например, тоже нервничаю, мне можно, а им нельзя?

– Тут, – палец Гроу утыкается в пол, когда он уже стоит за сканирующей капсулой, – и там. Он указывает в сторону гор за стеклянной стеной.

– Купаться пойдем? – интересуюсь я, когда прохожу следом.

Нам надевают браслеты: нас посчитали.

– В следующий раз. Я не захватил плавки с начесом и маску.

На этом я не выдерживаю и начинаю ржать. Громко, на весь коридор, и охрана косится на меня уже совсем подозрительно. Ну да, истеричная девица из Аронгары, по слухам, способная спалить до фитилька весь этот их Йиблра… Нет, я не буду это произносить даже в мыслях.

– Ладно, – говорю я, отсмеявшись, – а если серьезно? Подземное море? Под Хайрмаргом?

– Под северной частью, – говорит Гроу, – оно тянется под городом и коротким участком пустоши и под землей вливается в океан.

– Чудненький задел для фильма-катастрофы, – говорю я.

– На этот случай в Хайрмарге тоже есть щиты.

За спиной в коридоре раздаются голоса, я оборачиваюсь: Леона и Рэйнар, Рон и его секретарь, которая прищурилась и смотрит на меня, Ярлис. Такое столпотворение мне доводится видеть не каждый день, поэтому я отворачиваюсь, и взгляд скользит по стеклянной стене, цепляется за этажи высоток и падает вниз.

Очень некстати вспоминается сон.

– Танни, – говорит Гроу, – все закончится быстрее, чем ты думаешь.

– Когда меня в детстве водили к врачу, тоже так говорили.

– Никому нельзя верить? – спрашивает он. Вроде как смеется, но смотрит мне в глаза.

– Никому, – подтверждаю я, пока мы идем к лифтам.

Хотя очень хочется.

Очень.

Но я один раз уже поверила.

– Я хочу на смотровую площадку Грайрэнд Рхай, – сказала, чтобы сменить тему. – Всегда хотела.

– Можем подняться вместе. Сегодня.

– Можем.

Наверное, стоило сказать, что именно это я хотела бы предложить, добавить, чтобы это «можем» не звучало как одолжение, но в эту минуту меня догоняет Ярлис.

– Я так и не успел поблагодарить вас, эсса Ладэ.

– Местрель, – говорю я. Мне снова хочется смеяться, но это уже нервное, и, наверное, если я сейчас снова начну хохотать на весь коридор, в мою вменяемость не поверят даже после свидетельств всех собравшихся, вместе взятых.

– Да, конечно, – Ярлис поправляется, как будто это само собой разумеющееся, – я все еще не могу к этому привыкнуть.

– Не поверите, но я тоже.

Сказал бы мне кто-то, что я стану говорить с папашей Мелоры, как со старым знакомым, я бы покрутила у виска пальцем. Но мне никто такого не говорил, меня вообще ни о чем таком не предупреждали – в смысле что я стану иртханессой, и все такое.

На этот раз Гроу перехватывает мою ладонь раньше, чем искорки успевают во мне зародиться, и уводит к лифтам. Может, со стороны это и смотрится стремно (я ведь уже не маленькая девочка), но его ладонь – это единственный оплот, который мне сейчас помогает держаться. Даже несмотря на то, что здесь Рэйнар и Леона, и Рон… который тоже очень внимательно на меня смотрит, я все равно держусь только за Гроу. То есть за нас. То есть нас больше нет, но…

Кажется, я окончательно запуталась.

– Заседание проходит внизу, на первом этаже, – информирует нас Гроу. – Остальные уже на месте.

Только тут я вспоминаю о Тергране, но спросить ничего не успеваю: лифт падает вниз. Он летит по стеклянному желобу, мы летим вместе с ним, мое сердце где-то на уровне (то ли слегка отстает, то ли забегает вперед). Гроу снова переплетает наши пальцы, а я вдруг понимаю, что у меня катастрофически мало времени, чтобы в последний раз спросить – почему?

Почему он решил, что я без него справлюсь?

Идиотская формулировка, но другая мне в голову не приходит. Меня штормит и тошнит так, что кажется, я сейчас блевану огнем.

– Ребята, мы вас догоним, – сообщает Гроу, когда лифт останавливается.

– У нас десять минут, – напоминает Рэйнар.

– За десять минут можно развязать войну, – сообщает Гроу и увлекает меня за собой в коридор, в первую попавшуюся переговорную. Эта переговорная чем-то напоминает ту, что была в «Гранд Пикчерз», когда я пришла на собеседование. Мне кажется или мы вернулись к тому, от чего ушли?

– Тебе надо успокоиться, Танни, – говорит он.

Можно подумать, я сама этого не знаю!

– Иртханы чувствуют не только пламя, они чувствуют перепады эмоций. Особенно такие сильные, как у тебя.

– Не сказать, что ты меня прямо сейчас утешил…

Он улыбается:

– Ты же боец, Танни Ладэ.

– Если ты сейчас скажешь «маленький бронированный флайс», я тебе врежу.

– Да, драться ты умеешь, – говорит Гроу, а потом неожиданно притягивает меня к себе.

Поцелуй выбивает из меня остатки мыслей, в груди раскрывается огонь, но этот огонь совершенно точно не опасен. Он сталкивается с его, сплетается, сливаясь воедино в какой-то сумасшедший поток, и точно так же сейчас сливаются наши рты. Он меня целует, или я его целую – все это сейчас не важно, потому что в потоках огня мы совершенно точно единое целое, и где-то в глубине моего существа (человеческого) я отчаянно пытаюсь ухватиться за последнюю попытку быть единым целым без него.

Увы, но нет.

Это не только драконица, это я… и никакое пламя тут ни при чем. С самого начала, когда я обжигалась об него снова и снова, оно было ни при чем: сейчас то, что течет по моим венам, – это не огонь. Это чувство.

С которым я не представляю, что делать.

Поэтому молча облизываю губы, когда отстраняюсь, чтобы сделать вдох.

– Целуешься ты тоже потрясающе, – говорит Гроу, – но помаде твой конец.

Он проводит пальцами по моим щекам, а после отстраняется. Я хочу что-то сказать, но не знаю что, а Гроу кивает в сторону двери.

– У нас еще будет время все обсудить, – говорит он, – потому что по большому счету на смотровой площадке Грайрэнд Рхай делать вообще нечего.

У нас осталось сколько там минут? Я не знаю. Поцелуй стер время, как он стер часть прошлого, которое не давало мне спокойно дышать. Ту часть, в которой мне казалось, что меня тянет к нему исключительно как драконицу к перспективному самцу.

Нет, меня по-прежнему тянет к нему как Танни к Гроу.

Стало ли мне легче?

Нет.

Зато поцелуй стер еще и большую часть волнения, я бы сказала, всю, и меня уже не потряхивает, как сухую колючку на ветру. И вот от этого мне определенно легче.

Поэтому, когда мы подходим к залу, я совершенно спокойна.

Спокойна настолько, что чувствую огонь внутри себя не инородной субстанцией, а частью себя. Частью, которой я могу управлять и которая всего лишь продолжение меня.

В просторном зале за длинным столом собрались главы держав и союзов, и стоит нам с Гроу войти, все взгляды устремляются на нас. Испытующий – Инаиры дель Эртертхард: впрочем, я даже не могу сказать, что его много мне достается, преимущественно она смотрит на Гроу. Леона, Рэйнар, глава Ферверна стоят рядом, остальные уже сидят.

Рон здесь, а вот его девушки нет, куда она по дороге «отсеялась» – большой вопрос, но в остальном все понятно: это заседание исключительно для иртханов.

Отдельные ряды для «подсудимых» выглядят примерно так же, как в Аронгаре, и меня безумно тянет сесть рядом с Роном. Хотя вообще-то мы с ним не подсудимые, а вот…

Терграна вводят под конвоем, и в эту минуту мне кажется, что все это нереально. Все это, включая его взгляд, бьющий навылет прямо в сердце. Я часто представляла себе эту встречу, но сейчас просто отворачиваюсь, потому что понимаю, что не могу на него смотреть. Не могу, как ни пытаюсь.

– Все в сборе, – констатирует факт глава Ферверна. – Прошу всех занять свои места.

Секретарь-протоколистка, высоченная и прямая как палка сексапильная блондинка, поправляет очки и пуговку на блузке.

Я опускаюсь на стул рядом с Роном: ни дать ни взять нашкодившие школьники перед учебным советом. Краем глаза ловлю улыбку, его: «Привет, Танни», – и улыбаюсь в ответ.

Охрана тоже заходит в зал, опускаются жалюзи, и дневной свет ламп невыносимо режет глаза. Аэростулья беззвучно пружинят, когда собравшиеся опускаются на них. Терграна сажают через проход от нас. Флаг Ферверна (снежная звезда на темно-синем фоне) кажется чужеродным и опасным.

– Местр Гранхарсен, – пока-еще-глава-Ферверна повышает голос. – Мы вас ждем. На вашем месте.

– Мое место рядом с ней. – Гроу усаживается на соседний стул, игнорируя вытягивающуюся физиономию правителя Ферверна. Да что там, физиономии у всех вытянулись знатно. – Начинаем.

Я поворачиваюсь к нему, чтобы сказать спасибо, но меня перебивает глава Ферверна:

– Заседание объявляю открытым.

Он садится, подтягивает к себе планшет. Раздается странный щелчок, и в уши ударяет глухим мощным звуком, как приглушенными басами из-за стенки с хорошей звукоизоляцией. На уши словно кладут ладони, а потом резко отнимают, чтобы припечатать снова, изо всех сил. От боли темнеет перед глазами, я вижу, как дрожат стены, как изгибаются переломанной чешуей жалюзи, как жалами осколков разлетаются стекла.

И понимаю, что куда-то лечу.

Адекватным кусочком расщепившегося сознания я понимаю, что сейчас будет очень больно, но мне не больно. Мне вообще не больно, а еще я ударяюсь спиной, но словно ударяюсь в какую-то подушку, как в подстеленный мат на танцевальных тренировках.

Беззвучно.

Рывок вперед. И назад.

Только локоть цепляет ударом о стену, а остальное…

Остальное приложилось о Гроу.

Я не представляю, как он это сделал, но я в его руках, и вот он совершенно точно здорово приложился всем, чем только можно. И не только он.

Я с ужасом понимаю, что в этой комнате в сознании я одна.

Рэйнар, накрывший собой Леону, главы государств, Рон, охрана… они все как изломанные куклы, оглушенные, разбросанные по залу заседания. Прежде чем паника начинает набирать обороты, я изворачиваюсь в руках Гроу и цепляюсь за него. В ушах – тишина, внутри – глухие гулкие удары сердца, и вместе с ними в груди рождается какой-то звериный вой.

Впрочем, его я тоже не слышу.

Я не слышу вообще ничего, кроме звенящей, давящей тишины.

– Гроу, – зову я, рука срывается с плеча, падает ему на грудь, и когда он открывает глаза, я напрочь забываю обо всех остальных. На миг.

Он что-то говорит, по крайней мере, его губы шевелятся, но я не умею читать по губам, я просто пытаюсь осознать, что он жив и что с ним все в порядке, когда меня рывком за плечо отбрасывают назад.

Вместе с этим рывком из ушей словно выдергивают затычки, а я поднимаю глаза и вижу… Гранхарсена. Того типа, с которым столкнулась в приемной отца Гроу.

– Потрясающе. – Он обводит взглядом зал заседаний. – И эти ничтожества считают, что могут указывать мне, что делать? Считают, что они достойны правления, а я – нет?

Я смотрю на Гроу, который медленно поднимается.

Очень медленно, и его кузен оборачивается.

– А, еще один претендент на кресло верховного правителя. Ну как, счастливы? Думали, что сумеете загнать меня в угол? – Раскинув руки, он смотрит прямо на него. – Знаете, чем прекрасно сочетание информационных технологий с современным оружием? Им можно управлять откуда угодно.

Я вижу, что рука Гроу на стене дрожит, внутри меня набирает силу огонь. Я задыхаюсь и, кажется, чувствую, как плавится датчик у меня на груди.

– Отвали от нее, – говорит Гроу и шагает ко мне.

– О, – взгляд его кузена вспыхивает льдом, – это звучит так… опасно.

Гроу смотрит мне прямо в глаза:

– Танни. Ты справишься.

– Не справится, – шипит его кузен. – Никто не справится. А знаешь почему?

В мой огонь врывается яростная мощь не сравнимой ни с чем силы, а в следующий миг Гроу уже бросается ко мне. Сквозь полыхнувшее перед глазами пламя подхватывает, вздергивает на ноги, каким-то чудом умудряясь вытянуть из меня большую часть выжигающего сознание огня, и толкает к двери:

– Танни, беги!

– Нет, там…

– Беги, – говорит он.

Так спокойно, что приказ врезается в мое сознание, как раскаленный нож в масло. Я пытаюсь ему сопротивляться, пытаюсь сказать, что я никуда не пойду, и поэтому сквозь этот приказ я вижу почти мгновенный оборот. Кажется, у Витхара было не так. Это же не должно быть так – огромная тень в иссиня-черном пламени разрастается, чтобы спустя мгновение распороть прочные стены крыльями, как лазерными лучами. Этот монстр не похож ни на что из того, что я когда-либо видела, он заполняет собой всю комнату, кроша перекрытия, и потолок, и стены.

– Беги, – все так же спокойно повторяет Гроу и швыряет меня в коридор, который относительно уцелел.

Этот приказ меня догоняет, и я действительно бегу. Там, впереди, капелька света – здесь ни одной лампы, искрят оборванные провода, я вижу вдалеке стеклянные окна, и там, за ними – Хайрмарг, но все во мне сопротивляется приказу, я бьюсь о его стены, пытаюсь заставить себя остановиться, но меня уводит все дальше, дальше и дальше. Это как во сне, но это гораздо хуже, чем сон, потому что сейчас я понимаю, на краю ускользающего сознания я понимаю, что это реальность, и, только вылетая в пустынный холл, слышу за спиной оглушительный грохот.

Тварь, в которую превратился кузен Гроу, выдыхает пламя, оно черным огнем охватывает стены и крошит их ледяными пластами. Он раза в полтора больше любого дракона, и он режет шипами крыльев все, что мешает ему продвигаться вперед.

И, кажется, я в этот миг отчетливо понимаю, что передо мной. Точнее, кто.

Фервернский подводный.

Единственный дракон, на которого не действует сила иртханов.

– Танни! – Крик Гроу сливается с моей мыслью, когда он хватает меня за руку и толкает в следующий коридор. А потом останавливается, чтобы отдать приказ надвигающейся на нас твари: – Назад!

– Нет! – выдыхаю я. – Нет, он…

Похоже, Гроу успевает понять то, что я не успела сказать: «не подчиняется приказам», когда его ударом крыла швыряет в стекло. Кажется, в эту минуту мир раздваивается, и человеческая часть меня видит, как шипы рассекают его грудь, а осколки иглами впиваются в тело, как от дыхания дракона вылетевшая в холл охрана обращается в ледяные угли. А потом внутри лопается натянутая струна, и я бросаюсь к монструозной шипастой твари.

В груди раскрывается не просто пламя – вулкан, и когда в меня врезается иссиня-черный поток его силы, мой огонь разрывает его в клочья. От такого удара меня рвет на части, от боли с губ срывается шипение, но короткая вспышка боли – ничто по сравнению с тем, что я чувствую мгновение спустя.

Кажется, над Хайрмаргом воет сирена.

А может быть, это кричу я, потому что все внутри рвется от дикой, животной боли, когда мощные когти впиваются в чешую. Я рвусь вперед чистым пламенем, рвусь к шипастой шее.

Миг – и клыки сжимаются на моем загривке, а потом с силой дергают вниз.

Крошится пол, крошится камень, гнутся металлические перекрытия.

Оплетающий тело огонь сменяется огнем вздоха, когда мы падаем в ледяную воду, и шипастые крылья моего противника превращаются в плавники. Мне нечем дышать, меня волокут на дно, все дальше от света, все дальше от несоизмеримо важного, оставшегося наверху. Кровь пламенной лентой стелется в темной воде, а важное…

Удар внутри.

Пламя. Живое. Маленькое. Мое…

И то, что я помнила – зеленое, яростное.

Гроу!

Гроу…

Рычание заставляет воду бурлить, когда я впиваюсь когтями в брюхо волокущего меня на глубину. Его утробный, безмолвный вой поднимает волну, зубы на моем загривке слабеют, и меня швыряет прямо в бурлящий поток водоворота наших тел. В эту минуту я отчетливо понимаю, что я – все еще Танни Ладэ. Внутри этого мощного, раскаленного огнем тела драконицы я – Танни Ладэ.

И я порву эту тварь.

Дракон бросается на меня, я – на него. Не знаю, откуда во мне эта изворотливость – должно быть, досталась от пустынников, но я змеей скольжу под ним, рывком ухожу вниз, а после бросаюсь, целясь зубами в шею. Он уворачивается, но мне удается располосовать его кожу, сдирая шипы вместе с чешуей, и я вцепляюсь в эту открытую рану, волоку его на пределе сил, без дыхания, каждое движение рождается из огня.

Впереди мелькает что-то похожее на просвет или на стекло, и я устремляюсь туда.

Рвусь наверх, телом вспарываю лед, и он крошится, как крошилось стекло. Мы летим по скользкой грани, которая осыпается под нашими телами, плавники снова раскрываются шипастыми крыльями. Нас швыряет на берег, воздух ударяет в грудь с силой ракеты, и в эту самую минуту сознание выключается. На миг, достаточный для того, чтобы бритвенно-острые зубы надорвали мое крыло, рывком дергая его в сторону.

От боли из груди вырывается хрип, огненной струей плавящий и выжигающий снега, кажется, до подземных вод.

Я прихожу в себя от рывка, когда черная тварь вздергивает меня в воздух, а после швыряет вниз.

Прямо на острие возвышающейся подо мной скалы.

Надорванное крыло отказывается подчиняться, от попытки его поднять все тело пронзает болью. Взлететь не удается, но за мгновение до того, как мое тело переломает о камень, чьи-то зубы сжимаются на загривке. Очень бережно.

Меня плавно подхватывают. Красный дракон.

Отчетливо, как никогда раньше, я ловлю окутывающее тело знакомое пламя.

Тергран?!

Осознание этого приходит в ту же минуту, когда смертоносная тварь устремляется к нам. Меня рывком опускают на землю, чуть поодаль от кромки воды, резко взмывают ввысь, чтобы встретить нападение черного монстра, но в эту минуту прибрежный лед опять крошится. Солнце бьет по глазам с такой силой, что мне приходится прикрыть веки, а в следующий миг в Гранхарсена врезается темно-зеленая ярость.

Никак иначе это назвать нельзя, потому что вышедший из-под воды зверь меньше, как самый обычный дракон, но черного ударом сшибает в сторону, бросает в прочерченную нами в снегу борозду, а следом в него снова врезается… Гроу.

Осознание этого заставляет рвануться к ним, но крыло снова отзывается болью, а потом что-то происходит.

Я вижу вспышку перед глазами, вижу красного дракона, который резко разворачивается ко мне. Тело скручивает, огонь, бегущий по венам, стягивается в груди, и я падаю. Падаю уже на совершенно человеческие ладони, левую руку выворачивает болью, и все, что мне теперь остается – только смотреть. Как Гранхарсен, опомнившись, отбрасывает Гроу, полосуя крыльями его чешую.

Как тот снова бросается на него.

Оба одновременно выдыхают пламя, иссиня-черное проходит в сантиметрах от темно-зеленой чешуи, зеленое – прокатывается вдоль шипастого бока. Рычание или вой сопровождают удар такой силы, что Гроу швыряет назад. В крошево льда и воды.

Я хочу кричать, но крик застыл у меня в горле.

Гранхарсен бросается следом.

Гроу снова взмывает ввысь.

На этот раз бьет его снизу, в потоках ледяной воды и брызг кровь кажется спецэффектами. Теперь я все-таки ору, срывая голос, поднимаясь, поскальзываюсь, но все-таки бегу к ним. Драконы сплетаются в рычащий клубок и падают в воду, за миг до того, как меня накроет волной, на землю передо мной падает живой щит.

Красный дракон принимает удар воды и смотрит на меня – почти укоризненно, но я обегаю его, чтобы увидеть побережье. Вода словно кипит, но холоднее этого пламени я никогда ничего не чувствовала. Жар тела Терграна и моего собственного кажется искорками, которые вот-вот погаснут. Воздух вокруг нас дымится, а в воде мелькают когти, оскаленные пасти и чешуя.

Черный хвост рассекает воздух, чтобы плетью ударить Гроу.

Он уходит под воду.

Гранхарсен поворачивается к нам.

От рычания Терграна волосы встают дыбом, но снова взлететь он не успевает. Потоки воды раскрываются мощью зеленого пламени, готовящийся к рывку черный внезапно издает болезненный вой. Гроу взмывает над водой только затем, чтобы снова обрушиться на противника и вцепиться зубами в шею. В следующий момент в захлестнувших их волнах они уходят под воду уже вдвоем, а я слышу за спиной отчаянный крик:

– Танни!

Это кричит Леона, но я не могу обернуться, я вижу только клубящийся дымом водоворот, вода в который уходит с невиданной силой. Мне кажется, что мир разрывается на части, когда края воронки смыкаются, а потом снова соединяется в одно целое, когда из толщи воды вырывается Гроу.

Впрочем, вырывается – это сильно сказано.

Он взлетает на поверхность, чтобы упасть рядом со мной и наградить Терграна рычанием. А после – в точности таким же – иртханов. Это я понимаю, когда слежу за драконьим взглядом, зеленым, как его пламя. Оборачиваюсь: вереницы боевых флайсов кордонами растягиваются на границе города, Леона бежит ко мне.

Она врезается в меня в точности так же, как мгновением раньше драконы врезались друг в друга, обнимает, отстраняется, вглядываясь в мое лицо, закутывает в пиджак. Только сейчас я понимаю, что она босиком, а я голая. Перевожу взгляд на Гроу: он глубоко вздыхает, чешуя скользкая и дымится от горячей крови.

– Сюда! – командует Рэйнар, и я не сразу понимаю, что это приказ Терграну.

– Он не оборачивается, – растерянно говорю я Леоне. – Почему он не оборачивается?

И в этот момент начинается оборот.

Он не такой стремительный, как мой или как Гранхарсена, но зеленое пламя ударяет всей своей мощью, и спустя миг на снегу уже лежит Гроу. Я бросаюсь к нему, падаю рядом: на человеческом теле иссеченные раны выглядят еще ужаснее. Он смотрит на меня какое-то пугающе короткое мгновение, а потом закрывает глаза. Я зову его по имени, но он не отзывается, обычно смуглая кожа сейчас залита мертвенной бледностью.

Мгновением позже меня уже оттесняют медики, кто-то кричит:

– Нужно переливание крови. Срочно!

– Больница…

– Он не доедет до больницы! Слишком большая кровопотеря.

Я слушаю это как во сне. Перед глазами все плывет.

Поверх пиджака Леоны меня уже завернули в какой-то плед, попытались увести, но я зарычала так, что эти попытки тут же оставили.

Что значит – не довезем? Сознание отказывалось со мной сотрудничать, я вырвалась из чьих-то рук, шагнула к кордону окруживших его медиков. Слова доносились словно со стороны, как будто это я снова лежала без сознания или в полубессознательном состоянии, вот только сейчас у меня не было даже возможности поговорить с ним. У меня не осталось ни единого шанса сказать ему, что…

– Группа крови… – раздалось снизу.

– Третья отрицательная.

Я не сразу поняла, что слышу это не в бреду, а на самом деле.

Обернулась – рывком, чувствуя вспарывающую боль под лопаткой, прокатившуюся по плечу и ожегшую руку до кончиков пальцев.

– У него третья отрицательная. – Инаира дель Эльтертхард тоже выглядела бледнее обычного, но приблизилась к нам настолько решительно, что потеснила даже двух медиков. – Такая же, как у меня.

– Вы уверены?

– Разумеется, я уверена. Я его мать.