Танцующая для дракона. Небо для двоих Эльденберт Марина

Чтобы после произнести:

– Местари, время клятвы.

На миг показалось, что мое сердце и вовсе остановилось, но нет. Просто стало несоизмеримо тихо.

– Мне не нужны клятвы, – тихо сказала я, – чтобы быть с тобой. Все, что мне нужно, – мои ладони в твоих. Твой взгляд. Возможность тебя обнять. Я люблю тебя, Витхар Даармархский.

Тишина, воцарившаяся после моих слов, была такой громкой, что даже океан не сумел скрыть ее шелестом. Я видела, как его взгляд вспыхнул, как в нем разгорался огонь, которого я не видела никогда раньше. Пламя, силу которого я даже представить себе не могла.

– Мне нужно гораздо большее, – произнес наконец он: низкое глухое рычание вряд ли можно было назвать голосом. – Мне нужна ты. Каждое утро. Каждую ночь. Каждый день, каждую минуту и каждый миг. Ты – мое дыхание, Теарин Ильеррская. Ты моя жизнь.

Ладони сильнее сжались на моих, и ленты, которыми мы оплетали друг друга, скользнули по запястьям шелковой лаской.

– Скрепите же ваши клятвы, – произнес жрец, и Витхар привлек меня к себе.

На короткий миг, задержав взгляд на моих губах, из-за чего они вспыхнули, склонился, впиваясь в них яростным дыханием поцелуя. Дыханием пламени, ворвавшимся в мое тело с такой силой, что я едва удержалась на ногах и едва удержала внутри только-только начинающий слушаться меня огонь. Мгновение – или несколько минут, когда мы замерли на побережье в слиянии гораздо большем, чем может дать самая откровенная близость, – оборвалось.

Мы замерли, размыкая сплетенные пальцы, а после одновременно вскинули руки. Ленты сорвались ввысь огненными змеями, вспыхнув под натиском нашего пламени, и слились воедино. Вспышка разорвала ночь, опустившуюся на Аринту после захода солнца, а Витхар снова притянул меня к себе, целуя так откровенно и яростно, что пламя рванулось к нему вместе со мной.

На этот раз мы еле оторвались друг от друга. Тяжело дыша и глядя в располосованные зрачками алые глаза, я понимала, что взгляд у меня в точности такой же. Совершенно не взгляд правительницы Даармарха, которая должна себя контролировать в любой ситуации.

Но с балконов уже сыпались огненные змеи (одиночные ленты, которые запускает каждый из гостей после нашей, символизируя глубочайшее расположение к нашему союзу).

– Кажется, нам пора возвращаться, – сказала я, облизывая вмиг пересохшие губы.

– Пора, – подтвердил Витхар, глубоко вздохнул, словно пытаясь унять бушующее внутри пламя, и добавил: – Жена.

Последнее было сказано так, что меня пронзило огненной вспышкой.

– Не представляю, как я выдержу официальную часть, – прошептала я, скользнув пальчиками по сгибу его локтя, и добавила ровно с теми же интонациями: – Муж.

– Лучше не провоцируй. – Это Витхар выдохнул уже на пути к лестнице, на которой хаальварны вскинули оружие, сомкнув острия мечей: знак того, что будут оберегать нас и наш союз, как Даармарх, – ценой собственной жизни и до последней капли крови.

– Или что? – поинтересовалась я, когда мы вступили на лестницу.

– Или мы не дойдем до зала.

До зала мы все-таки дошли: гости, наблюдавшие за церемонией, уже все собрались, столы ломились от блюд и напитков, слуги выстроились тенями вдоль стен. Стоило нам войти, зал взорвался аплодисментами, но когда Витхар вскинул руку, все стихло.

– Я рад приветствовать вас в лучший день моей жизни, – произнес он. – Рад, что вы разделяете нашу радость, и пусть этот праздник станет для вас отражением нашего гостеприимства.

Овации громыхнули снова, я дождалась, пока они стихнут, и лишь потом продолжила:

– Я искренне и от всего сердца благодарю вас за то, что сегодня вы с нами. В тот день, когда мое счастье не знает границ. Знаю, что многие из вас прибыли издалека, и за это благодарю особо! Отдыхайте и наслаждайтесь праздником, пусть для каждого из вас он будет незабываемым!

Под шум аплодисментов и поздравления мы направились к столам, и Витхар едва слышно произнес:

– Все самое сложное уже позади.

– Это ты сейчас про обряд? – наигранно возмутилась я.

– Это я сейчас про официальное приветствие, – хмыкнул он. – Со словоблудием у меня всегда были сложности.

Я едва заметно улыбнулась уголками губ.

– Но теперь все в порядке. У меня есть жена, которая отлично владеет словом, и она будет писать для меня все речи.

В этот момент он как раз отодвигал для меня стул под знаменем Даармарха, и я чуть не села мимо.

– Эксплуататор! – не меняя выражения лица, ответила ему так же еле слышно.

В ответ Витхар вернул мне улыбку.

– Ты даже не представляешь какой.

Гости расселись, вино потекло рекой. Тосты следовали один за другим, устроители праздника постарались на славу: сначала нас развлекали танцовщицы, потом девушка с чудесным голосом пела о любви и верности, одновременно перебирая струны прайнэ. Глядя на нее, я вспомнила Ибри. Мэррис. Отбор. На миг показалось, что сейчас я закрою глаза – и снова окажусь среди претенденток, на испытаниях. Увижу Эсмиру и Джеавир…

Закусив губу, поняла, что Витхар накрыл мою руку своей.

– Что не так, Теарин? – спросил он.

И я не стала лукавить.

– Здесь слишком много воспоминаний, – призналась.

Он посмотрел на меня очень внимательно.

– Я не хочу, чтобы они стояли между нами. Не хочу, чтобы что-то мешало тебе быть счастливой. Если желаешь, мы можем отстроить другой дворец и переехать туда.

Я улыбнулась.

– Дело не в том, куда мы переедем, Витхар. Просто мне нужно время привыкнуть к тому, что между нами теперь все иначе. Я ведь была по-своему счастлива здесь тогда. Наверное, я даже не понимала, в чем дело, но рядом с тобой я была счастлива.

Он легко сжал мои пальцы.

– Я тоже, Теарин. Каждую минуту, что ты была только моей, – я был счастлив. С того дня, как ты вошла в мою жизнь, когда я увидел тебя, увидел, как ты танцуешь в том шоу, ты стала моим наваждением. Моим смыслом. Моей любовью… с которой я долго и безуспешно пытался сражаться.

– Хорошо, что она победила. – Я улыбнулась снова.

– Хорошо, – серьезно ответил он. – Потому что я не представляю себе, кем бы я стал без тебя. Не представляю, как бы я без тебя жил… Нет, правда в том, Теарин, что я слишком часто это себе представлял, и это было по-настоящему страшно.

Я чуть шевельнула пальцами в сильной ладони.

– У нас впереди долгий путь, Витхар. И я рада, что мы решили пройти его вместе.

В ответ он поднес мои пальцы к губам и поцеловал. В этой короткой ласке было гораздо больше чувств и обещаний, чем в любых, самых откровенных словах.

Артисты ушли, настал черед поздравлений и танцев.

Сначала, по традиции, к нам приблизились Сарр и Лирхэн.

– Поздравляем! – горячо произнес Сарр. Он стал правителем, но темперамента своего не утратил.

– Поздравляем! – прошептала Лирхэн. – Мы решили, что тебе здесь не помешает частичка Ильерры…

– Поэтому привезли ковры из Эрмерста, – улыбнулся брат. – И любимые цветы мамы.

Я закусила губу.

– Помнишь, она любила за ними ухаживать и говорила, что им постоянно нужно солнце? Мне кажется, климат Аринты им подойдет.

– Как ты можешь это помнить?! – воскликнула я.

– Я мало что помню, Теа, – произнес брат. – Но это почему-то запомнил. Она брала их в руки, раскрывшиеся бутоны, и говорила: «Смотри, они похожи на солнце». В этот момент она сама становилась похожа на солнце.

Я проглотила слезы, а брат уже повернулся к Витхару:

– Береги мою сестру, Витхар.

Я не услышала ответа, потому что Лирхэн сжала мои ладони и вложила в них крохотную розовую ленточку.

– Это Мирры, – прошептала она. – Я верю, что она тебе скоро понадобится, а эта уже хранила одно маленькое сердечко. Пусть она принесет тебе счастье.

Я улыбнулась, хотя на глазах заблестели слезы. Мирра – дочь Сарра и Лирхэн, их очаровательная малышка, которую я пока не видела, но очень хотела увидеть. Я ведь сбежала незадолго до ее рождения, бросилась в Аринту сразу после признания Бертхарда и только сейчас осознала, что бросила все и вся.

– Спасибо, что приехала, – всхлипнула я и порывисто обняла Лирхэн.

– О чем ты! – Она обняла меня в ответ. – Когда бы я еще покаталась на драконе?!

Сарр действительно обернулся, чтобы побывать на нашей свадьбе: путь из Ильерры в Аринту был неблизкий. Не говоря уже о том, что Лирхэн вряд ли оставила бы малышку одну так надолго, а брать ее с собой…

– Я всегда знала, что так будет, – шепнула она, кивнув на Витхара. – Он смотрел на тебя так…

Похоже, об этом знали все, кроме меня.

– Счастья, сестра. Витхар, – произнес брат, и они вместе с Лирхэн отошли в сторону, уступая место другим гостям.

Сундуки с подарками вносили один за другим, они уже заняли все пространство у дальней стены. Я улыбалась, отвечая на поздравления, стоя рука об руку с Витхаром. Потом объявили танцы, и мы танцевали, лишь ближе к утру, когда праздник себя уже исчерпал, мы получили возможность остаться наедине.

Эта минута, которой мы ждали так долго, возможно, придавала нам сил. Иначе как объяснить то, что едва попрощавшись с гостями, мы уже оказались в дальнем коридоре, ведущем к нашим покоям. По традициям Аринты, покои супругов были смежные: разделенные общей комнатой отдыха спальни мужа и жены, в которые и он и она могут прийти в любой момент.

Мы шли, все ускоряя шаг, и сердце мое колотилось с немыслимой силой. Нет, это чувство не имело никакого отношения к тому, что я испытывала перед свадьбой, скорее, оно было сродни волнению, которое испытывает жена перед первой ночью. Моя с Витхаром ночь уж точно не была первой, но… она была первой в этой новой для нас жизни. Первой, полной любви, а не только огня, страсти и отрицания собственных чувств, что мы не хотели впускать в наши сердца.

Стоило дверям за нами захлопнуться, как Витхар обхватил меня за плечи, врываясь в губы болезненно-долгожданным поцелуем. От легкого укуса во мне вспыхнуло все, и я едва удержалась от того, чтобы не застонать, полностью отдавая себя в его власть. Но… в таком случае кое-кто останется без подарка.

Легко уперлась пальчиками ему в грудь, отстраняясь.

Недоумение в глазах Витхара сменилось вопросом, когда я сделала шаг назад.

И вскинула руки над головой.

Мне никогда не была нужна музыка, и сейчас она звучала во мне. Музыка прошлого: барабаны, под которые я падала в Огненное кольцо. Когда обрывалось дыхание, и в этом падении я резко ушла вниз, чтобы вынырнуть из огня уже рядом с ним.

Сейчас моим пламенем был он, и когда Витхар шагнул ко мне, я отпрянула: плавно, втекая в это движение и прогибаясь. Чтобы спустя мгновение вытянуться струной, приближаясь к нему, и, чувствуя жар его тела, скользнуть пальцами по его груди. Напряженной, горячей даже под бронзой туники, и едва зацепить кожу в треугольном вырезе ногтями.

Взгляд его полыхнул, особенно когда я повернулась к нему спиной, замирая в считаных миллиметрах от его тела, и попросила:

– Расстегни.

Пальцы скользнули по спине, цепляя крючки платья, и пламя ударило из груди в ладони. Готовое вот-вот сорваться, но я его удержала – еще не время. Свадебный наряд скользнул вниз, и я осталась полностью обнаженной. В кожу словно вонзились тысячи раскаленных игл, и каждая из них отражала всю глубину его взгляда. Который сейчас я могла только чувствовать. Под этим взглядом я снова шагнула вперед, наконец-то позволяя пламени сорваться с пальцев и прикрыть мое тело огненными лентами.

Они подчинялись движениям моих рук, повторяя каждый изгиб, и каждое движение было как падение в бездну.

И я падала: обернувшись к нему, приближаясь под его темнеющим взглядом и отступая. Позволяя напряженной, чувствительной от близости жара огня, но гораздо больше – от близости Витхара груди приподниматься, когда я вытягивалась в струну. Достаточно для того, чтобы ощутить дыхание пламени на коже и недостаточно – для того, чтобы позволить ему что-то увидеть.

Дыхание участилось: сегодня, сейчас я танцевала только для него.

Выпад – рывок в сторону, словно меня выдернули из танца, и плавное возвращение в дымке алого пламени, обтекающего мое тело. Представляя, что это его руки – повсюду, что его ладони, горячее пламени, скользят по моей коже, закусила губу, опускаясь вниз, а после взлетая вверх, разворачиваясь в кружении.

Сейчас даже стопы были безумно чувствительными: прикосновения к ворсу ковра ощущались как ходьба по раскаленным камням, но раскаленными сейчас были глаза Витхара. Дыхание у меня сбивалось, особенно когда я видела, как тяжело вздымается его грудь и как сжимаются кулаки от невозможности ко мне прикоснуться.

Движения, повороты, выпады и прогибы ускорялись вместе с биением сердца, сменяя друг друга с такой сумасшедшей скоростью, что я улавливала только вихрь струящегося вокруг меня огня. Ускорялись до самой высокой точки, чтобы оборваться рывком к нему – всем телом, всем пламенем, всем существом.

Пламя растаяло, когда я шагнула к Витхару, обнимая его. Всей кожей, каждой клеточкой тела по-прежнему ощущая огонь, а после приподнялась на носки, скользнув грудью по его тунике, и коснулась губами губ.

Рычание, с которым он впился в мой рот, отозвалось во мне с непознанной силой. Я зарычала в ответ, вплетаясь пальцами в его волосы, Витхар подхватил меня под бедра и… удивительно нежно поддерживая, шагнул к ложу. Так мягко на него опускаясь, словно я была драгоценностью, которая могла рассыпаться в его руках. В горящих глазах раскрывалась вертикаль зрачков, поглощая его алое пламя до черноты угля.

Сильные пальцы скользнули по моей груди, и я приподнялась. Потянулась ладонями к шнуровке штанов и вздрогнула, когда он снова опрокинул меня на ложе, одним движением делая нас единым целым.

Движением, от которого пламя внутри прокатилось от кончиков пальцев ног до макушки, заставляя меня кричать. Его ладони накрыли мои, пальцы сплелись с моими. Точно так же сплелись наши взгляды, как огненные ленты над нашими головами. Я замерла лишь на миг, а после… мой танец продолжился.

Откровенный, бессовестный, жаркий – мой танец под ним, когда я выгибалась, принимая его в себя. Шире разводя бедра лишь для того, чтобы обхватить ногами его. Все это – не отпуская его взгляда, проникающего в меня с той же яростной силой, с которой он меня брал.

Пламя собиралось в груди и раскрывалось цветком, сливаясь с его: мощным, невыносимым, втекающим в мое тело с каждым ударом бедер. Я задыхалась, хватая губами воздух, и в ту минуту, когда я подумала о том, что мне мало, Витхар склонился ниже, врываясь в мой рот, раскрывая его языком.

Перехватил мои руки одной ладонью, второй скользнул по телу, повторяя каждый контур, цепляя напряженные чувствительные вершинки груди и опускаясь ниже. Движение пальцев совпало с рывком, от которого во мне кончился воздух. Осталось только чистое, неразбавленное пламя, бьющее в меня, сливающееся с моим и срывающееся с каждого рваного вздоха между поцелуями. Горящее на кончиках пальцев и внизу живота, сжимающееся тугим комком, чтобы полыхнуть с удвоенной силой.

– Теар-р-рин. – Моим именем меня ударило сильнее, чем его рыком, когда он на миг отпустил мои губы.

Лишь для того, чтобы потом снова ворваться в меня, и на этот раз наше рычание снова слилось воедино. Я закричала, выгибаясь всем телом, сжимаясь и чувствуя силу ударов, переходящую в пульсацию.

Мою.

Его.

Нашу общую.

Пламя взметнулось ввысь, охватывая наши ладони и нас, чтобы мгновением спустя раскрыться под потолком, опаляя своим жаром, и рухнуть вниз сотнями искр. Так же рухнула я: в его руки, в мягкие объятия ложа, и Витхар, поддерживающий меня, опустился рядом. Мягко освобождая, целуя мое лицо и притягивая к себе, в силу объятий, не идущих ни в какое сравнение с тем, как меня обнимали покрывала.

– Теарин, – выдохнул он так, словно действительно дышал мной.

Я не двигалась.

Не могла пошевелиться, словно меня выпили всю, тело стало воздушным и легким. Возможно, я бы взмыла под потолок вслед за пламенем, если бы Витхар меня не держал.

Тем не менее силы на то, чтобы прошептать:

– Люблю тебя, – мне хватило.

Я задолжала ему много признаний, и сейчас мне казалось, что целой жизни будет мало, чтобы их вернуть.

– Люблю тебя, – эхом отозвался он, а потом прижал к себе еще крепче. – Я знаю, что не могу тебя об этом просить… но я был бы счастлив, если бы ты сегодня осталась со мной.

Я вскинула на него глаза: кажется, расширившиеся на пол-лица.

– Витхар, но нам же готовили две спальни, – сказала я.

– Вторая только на случай, если ты не согласна. Или если ты к этому не готова. Пока.

Я покачала головой.

– Я готова, – произнесла еле слышно.

Настолько еле, что Витхар переспросил:

– Ты…

– Я готова, – повторила хрипло, но уже громче. – Я остаюсь. С тобой.

Он сжал меня в объятиях с такой силой, что я ойкнула, но тут же расслабил руки. Потянул покрывало, сбрасывая его на пол, укрывая меня более легким и тонким, шелковой лаской скользнувшим по коже.

– Ты не представляешь, что это для меня значит, – произнес он.

– Так расскажи мне, – попросила я.

Мы говорили, глядя друг другу в глаза. Говорили и не могли наговориться, и лишь когда солнце поднялось над океаном, я захотела спать.

По-прежнему лежа в его объятиях, отмечая каждую черточку родного лица, дышала все ровнее и легче. Витхар тоже боролся со сном, но лишь когда его веки сомкнулись, я закрыла глаза.

Чтобы расстаться с ним до нового дня нашей жизни, в котором мы проснемся больше, чем мужем и женой.

В котором мы станем парой.

Четыре года спустя

– Местари, позвольте, я заберу? – Служанка, которая приехала со мной из Ильерры, а теперь еще и будущая няня, склонилась ко мне, но я покачала головой:

– Спасибо, Эста, я не устала.

– Но местар сказал, вам нужно помочь…

– Всего лишь помочь одеться, – произнесла я, не сводя глаз с личика дочери.

Она была потрясающая. Крохотная, сжатый кулачок вцепился мне в палец, и кажется, отпускать его не собирались. Двух дней от роду, Аирана Даармархская уже проявляла характер, достойный отца и матери, вместе взятых. Она отказывалась со мной разлучаться, а когда ее пытались забрать, кричала так, что я тут же принимала ее обратно на руки. Причем не важно, кто: на отца она смотрела, как и на всех остальных, то есть стоило Витхару ее взять, криков было на все покои. Поэтому ему приходилось довольствоваться тем, чтобы устраиваться рядом с нами на постели и целовать крохотные пальчики. Это дочь ему снисходительно позволяла.

Речи о том, чтобы пригласить кормилицу, даже не шло. Витхар прекрасно знал, что я никому не доверю свое сокровище. Поэтому у нас с Аираной все было чудесно: она ела и спала, а я на нее любовалась. Роды прошли успешно, поэтому лекарь разрешил мне вставать уже к вечеру дня ее рождения. Ненадолго.

Сегодня нам с Витхаром предстояло показать ее горожанам. Несмотря на наш разговор на свадьбе, он все-таки отстроил новый дворец в черте города: за это время Аринта еще разрослась. Фактически границы пустошей стерлись – Витхар остался верен себе, и драконы в Даармархе «вошли» в города только после моего появления. Я видела, что даармархцы с трудом привыкают к тому, что огромный зверь может усесться прямо на площади (правда, с необычайной осторожностью), но знала, что со временем это станет обычным делом, как и в Ильерре. Граница с Ильеррой оставалась границей, у Сарра и Лирхэн родилась вторая дочь, и брат временами присылал письма, в которых говорил, что не представляет, где ему найти теперь уже двух настолько достойных мужчин.

Бертхард по-прежнему был главнокомандующим: он обучил преемника и собирался уйти в отставку, но Сарр его не отпустил. Сказал, что он нужен ему и Ильерре. Мы с Бертхардом обменялись короткими письмами спустя год после моей свадьбы – я писала о том, что в неоплатном долгу за то, что он сделал, и что он всегда будет желанным гостем в Даармархе. Он отвечал, что сделал меньшее из того, что был должен. Больше мы с ним не общались.

Стеклянные шторы колыхнулись с мелодичным звоном.

– Не помешаю? – Гаяр вошел в комнату с букетом аррензий.

– Проходи. – Я улыбнулась.

Сестренку он уже видел, но сейчас все равно осторожно приблизился и заглянул в крохотное личико.

– Смешная, – сказал еле слышно, чтобы не разбудить. – И очень красивая. Как ты.

По части комплиментов он превзошел собственного отца, и, судя по тому, что я наблюдала, у него не было отбоя от девочек. На приемах молоденькие иртханессы строили ему глазки так, что я с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

– Спасибо, – ответила я. – Подержать не предлагаю, потому что иначе мы напугаем весь дворец.

Гаяр фыркнул, готовившая мое платье Эста тоже. О нраве Аираны слухи еще только начинали ходить, и я с трудом представляла, что же будет дальше. Что касается Гаяра, мы с ним подружились. Еще в тот год, когда случился этот кошмар с Мэррис: мой огонь уже пришел в норму, но я все равно продолжала заниматься с ним наравне. А потом предложила Витхару обучать Гаяра письму и вычислениям.

Вот так незаметно, день за днем, мы сблизились с его сыном. Разумеется, я сразу установила границы в первую очередь для себя: Гаяр никогда не станет считать меня матерью, но это было нам и не нужно. Достаточно было уже того, что мы достаточно тепло общались, а спустя несколько лет и вовсе стали друзьями.

– Хорошо! – Вот сейчас он явно чувствовал себя неловко: все-таки малышка на моих руках его смущала.

– Надеюсь, ты будешь ее защищать, когда она подрастет, – произнесла я.

– Буду! – воскликнул он горячо, но тут же понизил голос: – Разумеется, буду!

– Гаяр, мы хотим, чтобы ты вышел к горожанам вместе с нами.

Вот теперь он замер и словно окаменел.

– Зачем?

– Потому что мы семья.

У мальчика дрогнули губы:

– Это отец придумал?

– Мы вместе. Я тоже очень этого хочу.

– И мне можно будет звать тебя мамой?

Я слегка опешила. Мне всегда казалось, мы избегали этой темы, изящно обходили ее стороной, но…

– О чем тут ведутся такие серьезные разговоры? – В спальню к нам шагнул Витхар. – Гаяр, цветы в вазу – и к себе одеваться как положено случаю.

Мальчика как ветром сдуло. Вслед за ним, перехватившую мой взгляд, сдуло и Эсту.

– Он хотел назвать меня мамой, – тихо сказала я, глядя на Витхара снизу вверх.

Мне это казалось настолько же нереальным, как мое счастье несколько лет назад.

– У него еще будет для этого время, – сказал он, опускаясь рядом с нами и легко целуя дочь в темный пушок на макушке, из-за чего она недовольно заурчала, но палец мой так и не отпустила. – Очень много времени.

Мы с Витхаром долго обсуждали этот момент и пришли к выводу, что Гаяр станет его наследником. Вообще-то разговор об этом завела я: видела, как его сын взрослеет на глазах. Как он старается, не выказывая ни малейших претензий и не выделяя себя среди других хаальварнов. Словом, если можно было представить себе настоящее мужское поведение, то это было оно.

Витхар сказал, что назовет его наследником в тот самый день, когда представит горожанам нашего малыша. Тогда мы еще не знали, кто это будет, но я понимала, что из Гаяра выйдет сильный правитель. Сильный и достойный, его пламя уже сейчас укрощало драконов: пламя десятилетного мальчика! Он взял от отца его силу и жесткость, поэтому я пыталась справиться с мыслью о том, что Гаяр хочет быть моим сыном.

Если честно, я этого не ждала.

– Теарин, – мягко напомнил Витхар, – нам пора собираться. На площади уже собралась такая толпа…

– Она спит, – сообщила я.

– И это нас спасет… возможно, – улыбнулся он. – Давай-ка…

Он осторожно подхватил Аирану под моими руками, мягко разжал крохотные пальчики, поправил ленточку Мирры – оберег-подарок от Лирхэн, которую я носила при себе всю беременность.

– Вот и все. Теперь ты можешь одеваться и приводить себя в порядок.

Она спала! Она действительно спала у него на руках.

Невероятно!

– Тебе повезло, – сказала я, когда Витхар подал мне руку, чтобы помочь подняться.

– Не ревнуй, Теарин.

Я вскинула брови: правда, глядя на него и малышку, я не могла понять точно, кого и к кому.

– Теперь у меня две самые прекрасные девочки на свете… – произнес Витхар, и в этот момент Аирана открыла глаза.

Эста влетела в комнату под вопли одной из самых прекрасных на свете девочек.

– Ничего, – сказал Витхар, вручая ее мне. Наклонился к самому моему уху и добавил: – Одну я уже укротил, справлюсь и со второй.

Что-о?!

Прежде чем я успела ответить, муж уже легонько коснулся крохотного носика и удобно устроился в кресле. В то время, как я кормила дочь и меня одевали, Витхар не испытывал ни малейшей неловкости, зато Эста волновалась и то и дело что-нибудь роняла: готовить местари Ильеррскую к выходу под бдительным взором ее супруга – испытание не из легких.

К счастью, мы все справились: Аирана в пенных волнах детской рубашечки выглядела просто очаровательно. Когда мы вместе шли по коридорам, с любопытством смотрела на все, что попадалось ей на глаза. Если честно, я немного переживала, как она поведет себя, когда увидит толпу, но рядом с Витхаром это волнение стиралось. В конце концов, это ненадолго: нам нужно только показать ее горожанам.

Гаяр дожидался нас у балкона, я на миг замешкалась, чтобы поправить платье, и Витхар хотел перехватить у меня дочь, но не успел.

– Я подержу, – сообщил ее старший брат и, не дожидаясь ответа, ловко забрал Аирану на руки.

Как ни странно, она даже не пискнула. Потянулась рукой к волосам брата, а потом широко улыбнулась.

Улыбнулась?!

– Кажется, мы здесь лишние, – насмешливо произнес Витхар, но в следующий миг хаальварны уже раздвинули портьеры.

Мы шагнули на залитый солнцем и украшенный цветами балкон, над которым пламенем билось знамя Даармарха, все вместе. Толпа взорвалась оглушительными приветствиями и аплодисментами, Витхар говорил (вот зря он занижал свои способности на этом поприще), я же смотрела на собравшихся внизу людей, встречающих нас.

– …и сегодня я хочу объявить не только о рождении дочери, которая солнцем взошла в нашей с Теарин жизни. Сегодня я хочу представить вам своего сына и наследника Даармарха.

Гаяр замер. Я почувствовала это, скорее, даже увидела – как его скулы обозначились резче, совсем как у отца. Но в следующий миг, когда он шагнул вперед и вскинул руку, чтобы приветствовать людей, при этом удерживая на руках маленькую сестренку, я поняла, что мы поступили правильно.

А когда над дворцом с глухим рычанием пронесся дракон, но в его сторону даже никто не обернулся, мягко коснулась пальцами ладони Витхара. Он слегка сжал их и тут же отпустил, положил руку на плечо Гаяру, и мы вместе встретили оглушающий рев толпы. В воздух летели цветы, я же стояла, наполненная счастьем и пламенем, любовью и невыносимой нежностью.

Поймала обжигающий, полный любви взгляд Витхара и улыбнулась. Так, как улыбалась только ему.

Своему любимому мужчине.

Своему единственному дракону.

С которым нас ждал танец длиною в жизнь.