Танцующая для дракона. Небо для двоих Эльденберт Марина

– Чего это?

– Так его ж мало вот там поносить, его ж потом еще и родить надо!

– Вот зачем ты это сказала? – Я отбросила волосы назад, с сожалением пропустила между пальцами темные прядки.

Съемки закончились, но теперь мне нельзя было делать себе цветные уже по другой причине – иртханенок, который драконенок. Мы с Гроу решили, что не хотим знать пол. Точнее, это я сказала, что не хочу, а Гроу пришлось согласиться. Вообще достаточно сложно узнать пол ребенка, когда беременный не ты.

– А потом еще и кормить! Говорят, они больно кусаются!

– Им нечем кусаться, – фыркнула я.

– Ну… щипаются. Или что они там делают. Губами.

Я почему-то представила на груди совсем другие губы, и мне стало жарко. У нас с Гроу все было… сложно. Во-первых, секс. Его не было. То есть кое-что было, конечно, но это случилось, когда я была в неадеквате, мы отмечали завершение Ильеррской, ну и как-то потом все перешло на волне эйфории в несколько иную плоскость. То есть губы Гроу в ту ночь побывали не только на моей груди, равно как и мои – не только у него на щеке, после чего на следующее утро я ходила в еще большей эйфории.

Во-вторых, мы не жили вместе. Да, мы оба жили в Зингсприде, но в разных квартирах. Если можно так выразиться.

Я не представляю, как Гроу выгнал того, кто снимал пентхаус в нашем доме, но теперь это было примерно так: мы ехали домой, расходились по разным квартирам, а потом сидели в видеочатах. Или он приходил ко мне пить кофе. Хотя чаще «пить кофе» к нему ходила я, у него была более крутая кофемашина, и не было Бэрри, которая считала, что должна, просто обязана меня кормить, потому что для будущей мамы я слишком тощая.

Я и правда, к слову, не поправлялась. То есть поправлялась, но как-то медленно: у меня рос животик и грудь, а все остальное оставалось на прежнем уровне. Мечта, казалось бы, но из-за этой мечты меня постоянно тянуло к Гроу. Нет, не так. Меня невыносимо тянуло к Гроу с такой силой, что я готова была смыть электронный ключ в унитаз, чтобы лишний раз не ходить к нему пить кофе.

И в-третьих, у него была таэрран.

Да, таэрран ему не отменили, потому что по законам Аронгары он по-прежнему был виноват в том, что воздействовал на Мирис. И как бы я ни орала по этому поводу, Леона и Рэйнар остались непреклонны и сразу сказали, что не будут запускать дело на пересмотр. Когда я прооралась и спалила пару подушечек в Скай Стрим, меня немного отпустило, но очень немного.

Потому что по большому счету он мог остаться и участвовать в выборах в Ферверне, вместо этого поехал со мной и на пять лет запечатал свое пламя. Добровольно.

В-четвертых… в-четвертых, он обещал дать мне время, и он его дал. Если можно так выразиться. Мы постоянно где-то вместе бывали, но я ни разу от него не услышала ничего в стиле: «Ты уже решила?» – или чего-то похожего в том же ключе. Ну и… да, я все еще ничего не решила. Наверное, это было странно, но я по-прежнему боялась.

Чешуя его знает чего.

То ли того, что в один прекрасный момент я начну вспоминать о случившемся, то ли того, что у нас все получится. Пожалуй, вот этого я боялась еще больше, потому что я отлично знала, что такое быть одной, а вот как оно работает, когда ты абсолютно счастлив – примерно как Теарин с Витхаром, представляла себе крайне смутно. То есть я представляла, как это выглядит: ты приходишь домой, и тебе никуда не надо идти «пить кофе», потому что Гроу уже там, ну или он приходит домой, а я уже там, и можно вместе пить кофе, но как оно будет на деле…

– О чем задумалась? – поинтересовалась Имери, вручая мне чашку с замороженным кремом. – Эй!

Я стянула беконовый шарик и зажевала его сладким холодным кремом.

– О Грофу.

– Прафильно, – передразнила меня она. – Давно пора. А то твое… непонятно кто вылезет, а папки нет.

Я чуть не подавилась следующей ложкой. Причем не уверена, что не подавилась бы именно ложкой, потому что зубы смачно клацнули об нее.

– Ты вообще что такое говоришь?

– Правду. – Имери подперла рукой подбородок. – Вы классно смотрелись вместе у нас на свадьбе. Вот люблю я тебя, Тан, но временами не понимаю степени твоей придурочности. Чего ты вообще ждешь?!

– Мм… – сказала я и стащила еще три шарика.

Имери отставила миску туда, где я не смогу до нее дотянуться.

– Взрослеть тебе надо, Танни Ладэ, а ты все шарики ешь! Ребенку нужны мама и папа…

– А если мама слегка чокнутая?

– Тогда папа нужен вдвойне, – сказала Имери. – Ну и представь, у тебя Ленард и орущее нечто. Что будешь делать тогда?

– Ленард пока еще не у меня.

– Скоро будет, – отмахнулась она. – Слушание когда?

– Через две недели.

– Ну вот. Через две недели будет у тебя, чешуйку даю. В общем, решительно не понимаю, с чего вы еще не пара.

Я чуть не поперхнулась повторно.

– Во-первых, Имери, – выразительно сказала я, – парой мы не станем, пока на Гроу таэрран.

– А во-вторых?

– А во-вторых, это очень серьезный шаг. Гораздо более серьезный, чем кольцо на пальце. Потому что после того, как мы сольемся огнями и заснем вместе, мы больше ни на кого другого не посмотрим физически. На уровне инстинктов.

– Вы и так ни на кого другого не смотрите. В чем проблема-то? – Имери хрустнула шариками, но миску ловко увела у меня из-под носа. – Помнишь ту блондинку, которая вокруг него ошивалась и трясла своим пятым размером, когда ты рядом со мной суетилась? Это родственница кого-то из друзей Гара, я ему еще потом все сказала на эту тему. Так вот, судя по всему, на ней фильтр невидимости стоял. Для твоего Гроу так точно.

Я хотела возразить, но у меня временно закончились аргументы.

Правда, внутренние сомнения не закончились, и на мыслях об этом в квартиру влетел Гар.

– Привет! Девочки, там опять про драконов говорят!

Он щелкнул пультом, и визор вспыхнул на «Соларс Ван».

– Повторное голосование назначено на…

С первым голосованием не срослось: большинство людей проголосовали против отключения щитов.

– Я была недостаточно убедительна.

Кажется, я сказала это вслух.

Имери покосилась на меня.

– Ты? Да я после твоей речи готова была с драконами за лапку здороваться.

– Ты, но не все.

– Я – это уже много. Гар, ты тоже?

Гар кивнул и устроился рядом со мной.

– Людям нужно время, Тан, понимаешь? Это ты у нас теперь дракон. – Он хмыкнул. – А остальные… ну, остальным сложнее. Я, признаться честно, пока с трудом представляю себе дракона на площади. Может, во времена Ильеррской оно и было круто, но сейчас страшноватенько.

Я вздохнула:

– Да. Наверное, ты прав.

Ну или я все-таки была недостаточно убедительна. Я воспользовалась советом Гроу и на пресс-конференции говорила именно то, что чувствую, потом отрывок из моей речи даже везде цитировали: «Времена Ильеррской и Даармархского должны были стать началом новой эпохи, но они не стали. Золотой век иртханов закончился после правления Гаяра Даармархского, потому что мы были к этому не готовы. Мы все: иртханы и люди. Слишком много предубеждений, слишком много тайн между нашими мирами. Я была человеком, я стала иртханессой, но для меня ничего не изменилась. Я осталась прежней: да, во мне живет пламя, но мое сердце по-прежнему бьется в том же ритме, в каком оно билось, когда моя кровь была лишена огня. Я осталась прежней, и я действительно считаю, что рядом с драконами нам всем будет лучше. Иртханам и людям. Исчезнет страх. Уйдет недовольство одних и постоянная напряженность других. Мы действительно сможем объединить миры, но сделать это сможем только мы. Все вместе».

Потом я наслушалась, что эту речь мне писала пресс-служба Халлорана и прочая, и прочая, но мне было все равно. Мне хотелось хоть немного достучаться до людей и помочь драконам, но…

Но.

– Пресс-служба местра Халлорана готова ответить на любые ваши вопросы по поводу предстоящего голосования… – продолжала диктор.

– Мне пора. – Я глянула на вмонтированную в стену универсальную панель: помимо времени, она показывала температуру в квартире и на улице, влажность и включала увлажнитель воздуха или сплит-систему, если что-то, по ее мнению, нарушалось.

– Давай. – Имери поднялась вместе со мной. – Хочешь, я с тобой поеду?

– Нет. – Я покачала головой.

– Точно?

– Точно. Это то, что я должна сделать одна.

Подруга порывисто меня обняла.

– Ладно. В самом скором времени жду приглашения на свадьбу.

Я наступила ей на ногу.

– Ай!

– Вот тебе и ай, – сурово сказала я. – Пока, Гар!

Мы как раз вышли в холл, и Гар тоже меня обнял.

– Вы ведь знаете, что я всегда жду вас в гости?

– На сва… – начала было Имери, но тут же закрыла рот. – Все, молчу-молчу.

Я показала ей кулак и вышла за дверь.

Из ближайшего лифта проще простого было попасть на верхнюю парковку дома, и там меня уже ждал Рон. Вообще-то после официального закрытия расследования по делу кузена Гроу вальцгарды больше за мной не ходили, но сегодня Рон вызвался меня проводить, и я не стала отказываться. Это вообще получилось спонтанно: он просто позвонил и сказал – хочешь, я тебя отвезу? И я сказала: хочу. Потому что соскучилась.

И потому что, как бы я ни храбрилась, дорогу до академии в Райгенсфорде я предпочла бы проделать с ним. Я не представляла, как буду прощаться с Терграном.

– Привет, – сказала я, когда Рон подошел ко мне.

Сколько мы с ним не виделись? Месяца два, когда Леона уже окончательно отозвала вальцгардов? А кажется, целую вечность. Он шагнул ко мне, и я его обняла. Он меня тоже: очень осторожно в ответ на мои достаточно порывистые хваталки. Хотя осторожно – это была вполне нормальная мужская реакция на мой выдающийся живот.

– Танни. – Рон улыбнулся, отстраняясь. – Какая ты стала…

– Какая? – спросила я.

– Цветущая.

– То есть до этого я была вялая?

– Беру свои слова назад, – хмыкнул он, – ты ничуть не изменилась.

– Так уже лучше, братишка, – заметила я, а потом кивнула на флайс. – Полетели? А то я могу передумать.

– Не передумаешь. Танни, которую я знаю, точно не передумает.

Я глубоко вздохнула.

– Все будет хорошо. – Рон сжал мою руку, а у меня на глаза навернулись слезы.

К слезам я привыкла, они меня, конечно, уже слегка достали, но сейчас…

Я нырнула под поднявшуюся дверцу и осторожно пристегнула ремень. Да, инстинкт самосохранения у меня возрос до таких масштабов, что временами самой становилось страшно.

– Рассказывай, – произнес Рон, когда флайс взмыл ввысь и поднялся на верхнюю аэромагистраль, по которой передвигаться можно было только по спецпропускам или за огромные налоги, которые позволить себе мог, скажем так, далеко не каждый. Возглавлять Службу безопасности Рэйнара не только престижно, но еще и полезно.

– Да нечего там особо рассказывать. – Я посмотрела на удаляющийся дом. Чувство было такое, словно я снова оставляю за спиной частичку чего-то дорогого сердцу, и так было всякий раз, когда я оказывалась на Четвертом острове в нашей с Леоной первой нормальной квартире. – Я снялась…

– Кстати, о съемках. Когда премьера?

– Ставили на осень, перенесли на зиму.

– Делать им нечего.

– Точно, – сказала я.

Я была рада, что отделалась от Гайера, хотя прощаться с ребятами было невыносимо грустно. Впрочем, почему прощаться? С Геллой и Биреком мы до сих пор отлично общаемся, у мужа Геллы в самом конце съемок неожиданно пошла положительная динамика, и ему назначали восстановительные процедуры, какую-то безумно дорогую и ультрасовременную методику, которая, возможно, поставит его на ноги. Она по этому поводу весь последний месяц ходила с горящими глазами, я бы даже сказала, не ходила, а летала.

С остальными мы переписываемся и даже создали общий чат под названием «Безумные дни в Даармархе». Договорились, что будем встречаться не реже, чем раз в год. В этом чате, разумеется, не все, но основная команда – почти вся. За исключением Паршеррда. Витхар из него получился классный, а вот в остальном у нас не сложилось.

– Скучаю по ребятам, – призналась я.

– Я тоже по ним скучаю, – ответил Рон.

Я легонько ткнула его в плечо.

– Не вопрос. Возьму тебя с собой на общую встречу. Ты тоже часть команды, если не сказать больше.

Учитывая, что вальцгарды от меня не отходили на съемках (достаточно долгое время), к ним уже действительно привыкли как к части съемочной группы. Они даже соглашение о неразглашении подписывали, хотя представить себе Рона, разглашающего подробности съемок Ильеррской, мне было сложно.

– Буду рад, – хмыкнул он. – Такое чувство, что целая эпоха уходит.

– Да, я как будто вторую жизнь прожила, – призналась.

Теарин настолько стала моей сутью, что первые дни после окончания съемок я ходила как тюкнутая арматурой по голове, и мне все время чего-то не хватало. Хотя почему же чего-то? Ее.

Ее жизни. Ее силы.

Не знаю, смогла бы я справиться со всем, что на меня свалилось, если бы не она.

– Я немного не об этом. – Рон улыбнулся.

– Нет?

– Нет. Я сейчас возглавляю Службу безопасности и вижу, что творится. Мир меняется, Танни. Мы меняемся. Вероятно, совсем скоро случится то, о чем ты говорила.

Я вопросительно взглянула на него.

– Если мы все-таки пробьем отключение щитов, все станет по-другому. Люди. Иртханы. Мы давно уже гораздо ближе друг к другу, чем кажется.

– В нас больше звериного, – сказала я.

– В нас больше человеческого, – сказал Рон. – И ты яркий тому пример.

Я задумчиво посмотрела в окно. Возможно, человеческого во мне действительно было много, но звериная суть… я никак не могла описать то, что временами со мной творится. Хищные инстинкты брали верх тогда, когда я этого меньше всего ожидала. Например, когда меня достаточно грубо толкнули в супермаркете, драконица (очевидно, заботясь о подрастающем внутри поколении) взвилась так, что я чуть не оттяпала голову парню, который это сделал. Очевидно, решившему, что маленькая хрупкая девушка не способна дать отпор. Когда у маленькой хрупкой девушки загорелись глаза (буквально), он шустро извинился и сбежал, забыв наполовину нагруженную аэротележку.

– Ну да, – сказала я. – Наверное.

Рон бросил на меня серьезный взгляд.

– Все будет хорошо, Танни.

– Ты это уже говорил.

– И повторю снова.

– Я все равно не представляю, как это, – сказала я, сложив руки на коленях. – Как это, когда становишься драконом и не можешь вернуться обратно? То есть…

– Сознание отключается, – произнес Рон. – Я тоже не представляю, каково это, – еще десять лет назад мы считали, что оборот современного иртхана в принципе невозможен, что все это осталось в далеком прошлом времен первой силы. Но…

– Он же не возвращается? – спросила я. – Тергран. Который человек… то есть иртхан. Он не бьется там, запертый внутри, правда? Пытаясь вернуться в наш мир человеком?

– Нет. – Рон покачал головой. – Нет, Танни, это исключено. Ресурсов пламени дракона спокойно хватит на оборот, здесь дело именно в сознании. Его звериная суть вытеснила сознание человека, он не помнит себя. Он считает, что рожден драконом.

– А ее? – тихо спросила я. – Ее, которую потерял, он помнит?

– Разве что на уровне пламени.

Я глубоко вздохнула.

– Танни, Рэйнар действительно сделал все возможное и невозможное. Поверь мне, я неоднократно при этом присутствовал. Он пытался вытащить его сознание всеми доступными методами. Начиная с того дня, как мы впервые провели его через грузовой терминал телепорта, и заканчивая последними месяцами.

– Я знаю, – сказала я.

Леона рассказывала мне обо всем. О том, что Рэйнар пытался позвать Терграна, о том, что он старался спровоцировать его через воспоминание о потерянной паре. Тщетно.

Академия в Райгенсфорде располагалась на отдельном острове, и когда мы пошли на снижение, помимо отдельных построек, я взглядом зацепила полигон, где тренировались вальцгарды. Рэйнар принял решение держать Терграна здесь, потому что в Райгенсфорде уже находили приют драконы, пострадавшие от рук браконьеров, и, кажется, драконица, которая потеряла пару. Леона давно рассказывала мне об этом, но сейчас память отказывалась воскрешать детали.

Память вообще отказывалась вытаскивать на свет что-либо, не имеющее прямого отношения к Терграну, зато наше знакомство я вспоминала с самого начала. С той минуты, когда впервые увидела приставленного к Леоне вальцгарда, а после тащила его с Марром к флайсу тяжелораненого.

– Танни. – Рон сжал мою руку, когда мы пошли на снижение.

– Все отлично, – сказала я.

Нас встречали: Леона и, кажется, заместитель ректора. Мне его заочно представили.

– Рэйнар на полигоне, – сказала она. – С ним.

– Здесь поле, нейтрализующее воздействие щитов над городом, – произнес заместитель ректора, – поэтому на территории Райгенсфорда драконам не угрожает воздействие защиты.

Я кивнула. Вообще с того момента, как я ступила на землю, меня накрыло странной, пугающей заморозкой. Драконица внутри подозрительно притихла, иртханенок тоже, только гулко билось сердце в груди. К нему я и прислушивалась, пока мы спускались на подземную скоростную дорогу (академический транспорт, который используется, чтобы не тревожить живущих на территории Райгенсфорда драконов), прислушивалась, когда мы поднимались на полигон.

Стоило нам остановиться у защитного силового поля, протянувшегося вдоль стен, я замерла. Чувства драконов хлынули на меня потоком, мощное пламя, несколько огней… но сильнее всего хлынули чувства одного дракона.

– Щит, – скомандовала Леона, и разделяющий нас барьер исчез.

Я шагнула к Рэйнару, замершему напротив огромного зверя.

Красного, чешуя на осеннем солнце горела огнем. Стоило мне ступить на полигон, огромные ноздри раскрылись: дракон втянул воздух и медленно повернулся ко мне.

– Руку, Танни. – Рэйнар тоже на меня посмотрел. – Протяни ему руку.

Я протянула, и Тергран, то есть дракон, пригнулся. Медленно потянулся к пальцам огромной мордой, к огню – пламенем. Наше пламя столкнулось, я почувствовала этот удар, как могла бы почувствовать столкновение, если бы Тергран на меня налетел.

Он замер.

И я тоже.

Мы не смотрели друг другу в глаза: у зверей это означает угрозу, я скользила взглядом по огненной чешуе, перебирая в памяти воспоминания о том, кого я когда-то знала.

– Нам нужно его отпустить, – произнес Рэйнар. – Он здесь живет, и ему хорошо, но он здесь угаснет.

– Но он же не уходит, – сказала я, на миг утонув в зрачках, раскрывшихся в огромных янтарных колодцах.

– Потому что ему некуда идти. И так будет всегда, пока он не сольется со своим миром.

– Его мир – это мы.

– Нет, Танни. Уже нет.

– Разве? – спросила я. – Ты сам сказал, ему некуда идти. Зачем ему куда-то идти?

Рэйнар сдвинул брови.

– Танни…

– Тергран, – шепотом позвала я.

– Танни, ни шага ближе, – предупредил Рэйнар.

– Тергран. – Я запрокинула голову.

Зверь снова втянул носом воздух, раскрывая грудь во всю мощь легких. Я почувствовала зарождающееся рычание, низкое и глухое, а потом раскаленный нос коснулся моих пальцев.

Пламя рванулось ко мне снова, и его отголосками отозвались другие огни из глубины стилизованных под пещеры ангаров.

В эту минуту меня словно что-то пронзило изнутри.

– Сколько здесь еще драконов? – Мой голос прозвучал слишком громко.

– Двое, – ответил Рэйнар. – Миррьяр и Ррайз, они живут здесь очень давно.

– А когда был последний репортаж о Райгенсфорде? – спросила я. – У вас в городе живут драконы, и они ни разу не причинили никому вреда. Расскажите об этом.

– Райгенсфорд – закрытое заведение. Полигоны запечатаны силовыми щитами.

– Нет, – я покачала головой, – это город в городе, в котором живут драконы. Вы пытаетесь сказать людям, что они не опасны, но вы не показываете им тех, кто по своей воле остается рядом с людьми и не причиняет им вреда. Всем. И всем, кто здесь работает. Они живут рядом с нами бок о бок. Расскажите об этом, перестаньте утаивать информацию. Раскройте людям все тайны, и они с радостью примут драконов.

Заместитель ректора посмотрел на Леону с таким видом, словно в глубине его разума крутилась мысль: «Ваша сестра спятила», – но он очень стеснялся ее озвучить.

– Ему не надо никуда уходить, – повторила я. – Его мир – это мы. И драконы. Он может объединить нас. Подумай об этом, Рэйнар.

Я легко скользнула пальцами по раскаленному носу: с тех пор, как я стала иртханессой, обжечься мне было достаточно сложно. Любой избыточный жар драконица поглощала без остатка и тут же переводила во внутреннее пламя. Которым меня, к слову сказать, весьма успешно обучал управлять мой наставник. Занятия три раза в неделю во время съемок, а после завершения – каждый день (не считая этого). Училась я гораздо лучше, чем в школе, поэтому с пламенем у меня проблем не было. Равно как с вертикальными зрачками, которые вытягивались только в крайнем случае.

Второе слушание на тему меня прошло очень быстро, потому что вопрос в принципе был исчерпан. Когда я продемонстрировала мировому сообществу свои навыки по управлению вновь обретенным пламенем, от меня все отстали. Относительно, разумеется: в первый год я должна была проходить обследование раз в два месяца, чтобы убедиться, что мое пламя по-прежнему ведет себя адекватно.

Ладонь впитывала жар огромного носа, веки зверя сомкнулись, а после раскрылись на полную.

– До встречи, Тергран, – сказала я. – Ты ее обязательно найдешь. Свою драконицу.

Дракон зарычал, пригнулся, словно не хотел меня отпускать.

Пришлось задержаться и гладить горячий нос до тех пор, пока он сам не отодвинулся, не убрал морду. До той минуты, пока не оттолкнулся и не взмыл ввысь, кружа над Райгенсфордом.

Я посмотрела на огромную, скользящую над полигоном тень, проводила взглядом алого зверя и направилась к дверям.

– Созвонимся, – сказала Леоне и, когда Рон взял мою руку в свою, судорожно вздохнула.

На обратном пути я молчала, хотя правильнее будет сказать, мы молчали.

Только когда флайс Рона опустился на парковку Мэйстонского телепорта, я вздохнула.

– Спасибо за то, что был рядом, – произнесла я.

– Ты удивительная, Танни.

– Удивительная Танни, так и запишем, – сказала я. Если честно, я была оглушена не меньше его.

– Пойдем. Провожу тебя к ВИП-терминалу. И не забывай, что мы с Янирой через два месяца ждем тебя на свадьбе, – напомнил Рон.

– У меня уже скоро все знакомые переженятся, – фыркнула я.

Рон как-то странно на меня посмотрел.

– Прости. Юмор не в тему. Мне просто на свадьбах нельзя пить, поэтому я такая злая.

Тут я поняла, что Рон смотрит не на меня, и обернулась.

У стеклянных дверей телепорта, где суета не стихала даже ночью, стоял Гроу.

Он тоже на нас смотрел, и вот если взгляд Рона можно было назвать странным, то взгляд Гроу я даже не представляла, как назвать. Он приблизился к нам, остановился напротив Рона, но протянутую руку не принял.

– Значит, тебе нужно было побыть одной, да, Тан?

Я настолько растерялась, что не сразу нашлась, что сказать. Зато нашелся Рон:

– Рад был встрече, Танни. Надеюсь, скоро увидимся. – Он обнял меня, а потом развернулся и зашагал к парковке.

– Ну и что это только что было? – спросила я, когда Рон отошел на достаточное от нас расстояние.

– Не знаю. Решай сама. – Гроу кивнул. – Возвращаешься? Остаешься?

У меня повторно отвисла челюсть.

– Ты не с той ноги встал сегодня? Если да, то я совершенно тут ни при чем.

– При чем, Танни. Ты тут совершенно точно при чем. Я предлагаю тебе поехать с тобой, и ты говоришь, что хочешь побыть одна. Что тебе нужно встретиться с Имери и все такое. Зато когда я приезжаю тебя встретить, рядом с тобой этот чешуйчатый хрен.

– Рон не хрен, – возразила я.

– Хрен, хрен, – сообщил Гроу. – Так что?

Это был самый странный разговор в моей жизни.

– Что «что»?

– Я уже спрашивал, возвращаешься ты или остаешься.

– Возвращаюсь! – рыкнула я. – И да, все прошло относительно неплохо. Спасибо, что спросил.