Соглядатай Кеплер Ларс

Глава 100

Йона сидел на одной из задних скамеек в церкви Адольфа-Фредрика. На хорах девочки репетировали перед концертом. Хормейстер задал тональность, и девочки запели «O viridissima virga».

На Йону накатили воспоминания о долгих светлых ночах в Наттавааре после смерти Суумы.

Сквозь сводчатые окна церкви падал солнечный свет, затушеванный тенью листвы и красками витражей.

Чуть погодя руководитель объявил перерыв, девочки достали телефоны, стали сбиваться группками, сновать, болтая, между скамьями.

Дверь притвора открылась и тихо закрылась. Церковный староста поднял глаза от книги и снова продолжил читать.

Вошла Марго с двумя увесистыми целлофановыми пакетами в руках. Пакеты стукнулись о скамью, когда Марго тяжело села рядом с Йоной. Живот ее так вырос, что упирался в полочку для книги псалмов.

— Мне чертовски жаль, — прошептала Марго. — Я знаю, ты не поверишь, но взгляни на это.

Она со вздохом поставила один пакет на колени и достала анализ отпечатков пальцев. Йона быстро прочитал сравнение разных параметров, сам внимательно изучил детали первого уровня и увидел сходство в разветвлении линий и узоре.

Речь шла о трех четких отпечатках пальцев. Совпадение с отпечатками Эрика Марии Барка было стопроцентным.

— Где обнаружили отпечатки? — спросил Йона.

— На головке фарфоровой косули, которая была в руке у Сусанны Керн.

Йона обвел взглядом церковь. Хор снова собирался, руководитель хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание девочек.

— Ты интересовался доказательствами, — продолжала Марго. — Отпечатки пальцев — это доказательство, верно?

— В юридическом смысле, — тихо сказал Йона.

— Обыск продолжается. Мы нашли серийного убийцу.

— Правда?

Марго переложила пакет с материалами предварительного расследования Йоне на колени.

— Честное слово, я хотела верить тебе, верить в существование проповедника, — сказала она, откинулась назад и тяжело вздохнула.

— Вот и верь.

— Ты встречался с Роки, я устроила, чтобы ты мог допросить его. — В голосе Марго послышалось раздражение. — Ты утверждал, именно это требуется, чтобы найти «грязного проповедника».

— Он больше ничего не вспомнил.

— Потому что нечего вспоминать, — отрезала Марго.

Хор запел снова, голоса девочек наполнили всю церковь.

Марго попыталась сесть поудобнее, перекинула косу через плечо.

— Вы проследили за Эриком до Смоланда, — заметил Йона.

— Полицейские штурмом взяли чартерный автобус и обнаружили телефон в щели между сиденьями.

— Какая жалость, — сухо сказал Йона.

— До сих пор он не допустил ни одной осечки, скрывается, как профессионал. Как будто ему дает советы человек, который знает толк в этом деле.

— Согласен.

— Он тебе не звонил? — спросила Марго.

— Нет, — коротко ответил Йона.

Он посмотрел на второй пакет, который так и стоял на полу между ними.

— Это мой пистолет?

— Именно. — Марго подвинула к нему пакет ногой.

— Спасибо, — сказал Йона и заглянул в пакет.

— Если ты продолжаешь искать проповедника, напоминаю, что ты действуешь не по моему заданию. — Марго принялась боком вылезать из ряда скамеек. — Ты не получал от меня материалы, и мы здесь не встречались. Понял?

— Я найду убийцу, — тихо сказал Йона.

— Отлично. Но мы больше не сможем контактировать…

Йона под скамейкой достал пистолет, положил магазин на колени, оттянул спусковую скобу назад, быстро проверил механику, пружину рычага и ударник, поставил оружие на предохранитель и вернул магазин на место.

— Кому сейчас нужен «Кольт комбат»? — усомнилась Марго. — У меня бы спина разболелась через неделю.

Вместо ответа Йона сунул пистолет в наплечную кобуру, а дополнительные магазины — в карман куртки.

— Когда ты решишься осознать, что Эрик может быть виновен? — с досадой спросила Марго.

— Вот увидишь, я прав. — И Йона с леденящим спокойствием встретил ее взгляд.

Глава 101

Нелли сидела за компьютером и печатала. Ее лицо с безупречным макияжем было замкнутым и сосредоточенным, светлые волосы мягко рассыпались по плечам. На ней были бежевая замшевая юбка и облегающая водолазка с люрексом.

Когда Йона вошел и поздоровался, Нелли не ответила; она просто встала, подошла к открытому окну и сорвала с куста темно-красную розу.

— Прошу, — сказала она, подавая цветок Йоне. — В знак моей горячей признательности за блестяще проведенную полицейскую операцию…

— Я понимаю, что вы…

— Погодите, — оборвала она. — Я должна сорвать еще один цветок.

Она высунулась в окно, сорвала второй цветок и тоже подала Йоне.

— А это — для всей шведской полиции… Браво… Пожалуй, я выйду и оберу весь куст… если, конечно, вы откроете багажник своей машины, то…

— Нелли, я тоже знаю, что полиция ошибается, — сказал Йона.

И Нелли словно надломилась; она села за стол и закрыла лицо руками, пытаясь что-то сказать, но слова не шли.

— Я ищу настоящего убийцу, — продолжил Йона. — Но мне нужен тот, кто может подхватить дело Эрика там, где оно прервалось.

— Я с удовольствием помогу. — Нелли подняла на него взгляд.

— Вы умеете гипнотизировать?

— Нет. — Нелли рассмеялась от неожиданности. — Я думала… но это не моя область, мне гипноз вообще кажется жутковатым делом.

— Вы не знаете кого-нибудь, кто мог бы мне помочь?

Нелли пару раз повернула обручальное кольцо на своем веснушчатом пальце и склонила голову набок.

— С гипнозом трудно, — честно призналась она. — Есть такие, о ком хорошо отзываются… Хотя хорошие отзывы — совсем не означают, что человек на деле окажется блестящим специалистом. Таков закон… лучшие в своей области в качестве компенсации имеют неважную репутацию.

— То есть равных Эрику нет?

Нелли рассмеялась, блеснули белые зубы.

— Поблизости — нет… даже при том, что он сейчас переборщил по части неважной репутации.

— С кем-нибудь я могу поговорить?

— В этой больнице Анна Пальмер довольно компетентна, но все зависит от того, что именно вы хотите, ведь в области психической травмы и шоковых состояний у нее, конечно, меньше опыта, чем у Эрика.

Нелли прошла за Йоной по коридору. Замедлив шаги, она спросила, грозит ли опасность ей самой.

— На этот вопрос я не могу ответить, — честно признался Йона.

— Мой муж всю неделю будет работать допоздна.

— Потребуйте полицейскую охрану.

— Нет, полицейская охрана — это перебор… Просто мы вчера заметили, что замок на задней двери поврежден.

— Вам не у кого переночевать?

— Есть, конечно. — Нелли слегка покраснела.

— Ночуйте там, пока все не образуется.

— Посмотрим…

Глава 102

Анна Пальмер приняла Йону в крошечном кабинете с книжными полками вдоль стен, письменным столом и узким окном, выходящим на больничный двор. Анна оказалась высокой женщиной с коротко стриженными пепельно-серыми волосами и сеткой голубых прожилок под глазами.

— Есть человек, который десять лет назад попал в автомобильную аварию, — начал Йона. — Он получил довольно тяжелые травмы мозга… Это не моя область, но, как мне объяснили, у него сохраняется эпилептическая активность в височных долях обоих полушарий.

— Такое возможно, — сказала Анна, записывая его слова.

— У него большие проблемы с памятью, — продолжал Йона. — И с кратковременной, и с долговременной… иногда он путает подробности какого-нибудь события, порой забывает, что оно вообще имело место… Сейчас он надеется, что гипноз поможет ему преодолеть затруднения.

Анна Пальмер отодвинула блокнот и переплела пальцы. Йона заметил у нее на костяшках красные мелкие корочки экземы.

— Не хочу вас разочаровывать, — утомленно сказала она, — но часто люди ждут от гипноза невозможного.

— Этому человеку очень важно начать вспоминать.

— Клинический гипноз… это внушение, нечто вроде внутренней помощи самому себе… он не имеет никакого отношения к поискам истины, — с сожалением объяснила Анна.

— Но подобные повреждения мозга ведь не означают, что память стерлась полностью, воспоминания остаются, повреждения просто блокируют их… Разве нельзя при помощи гипноза найти окольный путь? — настаивал Йона.

— Разумеется, если врач достаточно искусен, — признала она и почесала красные болячки на руке. — Но что делать, когда окажешься там? Никто не отличит настоящие воспоминания такого пациента от его фантазий, если его собственный мозг не способен сделать это.

— Вы уверены? Мы ведь полагаем, что можем отличить свои воспоминания от фантазий.

— Потому что мы храним фактическую канву вместе с информацией о том, что это — настоящие воспоминания. Это как кодирование, знак альтерации, приставка.

— Разве код не должен оставаться у него в голове?

— Но ввести его, чтобы попасть в воспоминания… — Анна покачала головой.

— Этого никто не может?

— Никто. — Она закрыла блокнот.

— Эрик Мария Барк иного мнения.

— Эрик очень компетентен в… вероятно, он лучше всех в мире погружает пациентов в гипнотическое состояние, но его исследования совершенно бездоказательны, — медленно проговорила Анна, и что-то мелькнуло в ее глазах.

— Вы верите тому, что о нем пишут в газетах?

— Я никоим образом не могу судить об этом… Но в нем было какое-то влечение к извращениям, к психотическим… — Анна внезапно замолчала, потом строго спросила: — Этот разговор — о нем?

— Нет.

— Но речь не просто о приятеле, верно?

— Верно… Я комиссар уголовной полиции, и мне надо допросить свидетеля с органической потерей памяти.

Уголки рта Анны Пальмер дернулись.

— Это было бы неэтично. Сказанному под гипнозом абсолютно нельзя доверять, и такие показания никак не вписываются в правовой контекст, — сухо ответила она.

— Речь идет о наблюдении, а не…

— Я могу совершенно точно сказать вам, что никто их тех, кто серьезно занимается клиническим гипнозом, не сделает этого, — громко проговорила Анна, глядя Йоне в глаза.

Глава 103

Надвинув шапку на глаза и опустив голову, Эрик прошел по мосту в Сиккле, обогнул зеленеющий Хаммарбюбакен, где Беньямин когда-то учился кататься на горных лыжах, и углубился в лес.

Передвигаться по Стокгольму и ни разу не попасть под камеру видеонаблюдения практически невозможно. Есть камеры, отмечающие скорость, вдоль трасс, камеры контроля в пунктах оплаты, камеры, что следят за безопасностью движения на перекрестках, в автомобильных туннелях и на мостах. Даже в магазинах, поездах, автобусах, на паромах и в такси установлены камеры. Круглые сутки идет запись на каждой станции автозаправки, на каждой парковке, в порту, в терминалах, на вокзалах и перронах. Банки, склады, торговые центры, галереи, площади, оживленные улицы, посольства, полицейские участки, тюрьмы, больницы и пожарные части находятся под наблюдением.

Эрик выбился из сил, мозоли на ногах лопнули. Он брел по лесу вниз, к Бьёркхагену.

Небо уже начинало темнеть. Ощущая дрожь в ногах, Эрик остановился в маленьком парке позади дома, где жил его старый пациент, Нестор.

По гравийной дорожке Эрик дошел до деревянной двери с потемневшей латунной щелью для писем. Эрик подумал, что фасад напоминает цветом мокрую пенорезину.

Окно кухни на нижнем этаже светилось.

С улицы просматривалась и гостиная. Эрик перешел к соседнему окну и увидел Нестора — тот сидел в кресле.

В остальном квартира казалась пустой.

У Эрика тряслись руки. Чувствуя, что он не в состоянии сделать больше ни шага, Эрик позвонил в дверь.

— Можно войти? — спросил он, как только Нестор открыл.

— Вот так неожиданность, — пробормотал Нестор. — Я сварю к-кофе.

Нестор впустил Эрика, запер дверь и скрылся в глубине квартиры. Эрик, кряхтя, снял ботинки, повесил измятый пиджак, ощутил запах собственного пота. Носки приклеились к стертым в кровь пяткам, отмороженные пальцы покалывало в тепле прихожей.

Эрик знал, что Нестор живет в этой квартире с детства. Потолки низкие, а дубовый паркет настолько изношен, что лак стерся. Везде безделушки в виде собак.

Эрик вошел в гостиную. Одна из диванных подушек облиняла до ниток, на низеньком столике — очки, кроссворд и большая статуэтка: гончие и мертвые фазаны.

На кухне Нестор выставил на стол чашки и полную тарелку печенья. На плите стояла сковорода с колбасой и картошкой.

— Ты говорил, что я могу попросить тебя об услуге, о чем угодно, — сказал Эрик, садясь за стол.

— Да, — важно кивнул Нестор.

— Я могу пожить здесь несколько дней?

— Здесь?

Скептическая мальчишеская улыбка появилась у Нестора на лице:

— Почему вдруг?

— Поссорился с подружкой, — солгал Эрик и сел.

— У тебя есть п-подружка?

— Да.

Нестор разлил кофе по чашкам и сказал, что в гостевой комнате есть застеленная кровать.

— Можно мне остатки картошки?

— Конечно, п-прошу прощения. — Нестор включил плиту.

— Подогревать не обязательно.

— Если не хочешь…

— Так вполне годится.

Нестор соскреб картошку с колбасой на тарелку и положил перед Эриком вилку с ножом, после чего уселся напротив.

— Значит, ты решился завести собаку? — спросил Эрик.

— Мне надо зарабатывать д-деньги. — Нестор поднял кофейную ложечку и тайком посмотрелся в нее.

— Разумеется, — пробормотал Эрик, принимаясь за еду.

— Я работаю там, в ц-церкви. — Нестор жестом указал на окно.

— В церкви? — Эрика пробрал озноб.

— Да… точнее, не в самой церкви, — улыбнулся Нестор и прикрыл рот рукой. — Я работаю на к-кладбище животных.

— Кладбище животных, — вежливо кивнул Эрик, рассматривая тонкие руки Нестора и желтоватую рубашку из полиэстера под безрукавкой.

Эрик доел все до крошки и теперь пил кофе, слушая рассказ Нестора о старейшем в Швеции кладбище домашних животных, расположенном на Юргордене. Оно возникло в девятнадцатом веке, когда писатель Август Бланш похоронил на том острове своего пса Неро.

— Я т-тебя утомил. — Нестор поднялся.

— Нет, я просто устал.

Нестор подошел к окну и посмотрел на улицу. Черные силуэты рисовались на фоне свинцового неба, деревья и кусты гнулись под ветром, то и дело менявшим направление.

— Скоро стемнеет, — прошептал Нестор своему отражению.

Две борзые стояли на подоконнике возле горшка с каким-то растением. Нестор украдкой коснулся собачьих головок.

— Можно зайти в ванную? — спросил Эрик.

Нестор через гостиную указал ему на дверь, прикрытую занавеской.

— Там бывшая швейцарская, но я пользуюсь этой дверью как запасным выходом, — пояснил он.

Ванная была до половины выложена кафелем, с глубокой ванной и занавеской в морских коньках. Эрик запер дверь и разделся.

— Красная зубная щетка — мамина, — крикнул из-за двери Нестор.

Эрик встал на заросший грибком коврик в облупленной ванне, принял душ и промыл раны. Поверх шкафчика над раковиной стояла коробка для лампочек. Из нее торчала разная губная помада и карандаш для глаз.

Когда Эрик вышел, Нестор поджидал его в прихожей. На морщинистом лице читалась тревога.

— Мне очень нужно к-кое о чем спросить… это насчет… — начал он.

— Насчет чего?

— Я… что мне делать, если моя новая с-собака умрет?

— Мы можем поговорить об этом завтра.

— Я п-покажу тебе гостевую комнату, — прошептал Нестор и отвернулся.

Пройдя мимо кухни, они оказались у закрытой двери, которую Эрик прежде не замечал: она была по другую сторону от шкафа.

Над гостевой кроватью красовался плакат, на котором Бьорн Борг целовал Уимблдонский кубок. На противоположной стене висела легкая полочка, уставленная фарфоровыми собаками.

Возле узкой кровати стоял старый угловой шкафчик с растительным орнаментом. На верхней плоской дверце — ручная роспись: этапы человеческой жизни, от колыбели до могилы. Мужчина и женщина стояли бок о бок на мосту, где каждая ступенька символизировала десятилетие. На верхней ступеньке возвышалась пара пятидесятилетних, а под мостом поджидала смерть с косой в руках.

— Чудесно. — Эрик посмотрел на Нестора, который оставался в гостиной.

— Я сплю в… м-маминой комнате. Я перебрался туда, к-когда…

Нестор странно выгнул шею, словно пытаясь увидеть что-то позади себя.

— Спокойной ночи, — сказал Эрик.

Он взялся за ручку, чтобы закрыть дверь, но Нестор придержал дверь рукой и испытующе посмотрел на Эрика.

— Б-богатым это не нужно, у бедных оно есть, а т-ты боишься этого больше смерти, — прошептал он.

— Нестор, я подустал для загадок.

— Богатым это не нужно, у б-бедных оно есть, а ты боишься этого больше смерти, — повторил тот и лизнул уголок рта.

— Придется мне ломать голову над отгадкой, — сказал Эрик и снова потянул дверь. — А теперь — спокойной ночи.

Эрик сел и оглядел утомительные медальонные обои с узором из каких-то гербов с завитушками, гирлянд, плюмажей из павлиньих перьев и сотен глаз.

Штора была уже опущена; он выключил свет, отогнул тяжелое ватное одеяло и лег, вдыхая прохладный аромат лаванды.

Эрик так устал, что всякие мысли ушли из его головы и потеряли четкость. Он уже готов был провалиться в сон, когда послышался тихий скрип. Кто-то пытался беззвучно открыть дверь.

— Что ты, Нестор? — спросил Эрик.

— Зацепка, — проговорил мягкий голос. — Я могу дать т-тебе зацепку.

— Я очень устал и…

— Священники думают, что это больше, чем сам Бог, — не унимался Нестор.

— Пожалуйста, закрой дверь.

В замке щелкнуло. Нестор отпустил дверь и на цыпочках прошел по паркету гостиной.