Соглядатай Кеплер Ларс

Глава 88

Церковь Иисуса Христа Святых последних дней располагалась на Ерфэллавэген, у большой асфальтированной парковки. Церковь оказалась приземистой, с терракотовым фасадом, жестяной крышей и красной колокольней на круглом каменном основании.

Президент Томас Апель жил с женой и двумя детьми в бетонном сером доме возле храма. С деревянного настила, на котором помещалась жаровня под навесом, видно было красную колокольню — она взмывала над деревьями и черепичной крышей.

Адам и Марго сидели в гостиной, потягивая лимонад. Томас Апель и его жена Ингрид устроились напротив. Худощавый Томас был одет в серые брюки и белую рубашку со светло-серым галстуком. На узком, гладко выбритом лице — светлые брови и маленький кривой рот.

Марго уже успела спросить, где Томас находился во время всех трех убийств; он ответил, что был дома, с семьей.

— Кто-нибудь может это подтвердить? — Марго посмотрела на Ингрид.

— Дети, конечно, были дома, — доброжелательно ответила жена Томаса.

— Больше никого? — спросил Адам.

— Мы ведем тихую жизнь, — ответил Томас, словно это что-то объясняло.

— У вас такой чудесный дом, — похвалила Марго и оглядела опрятную комнату.

Африканская маска висела на стене возле картины с фигурой женщины в черном платье, с красной книгой на коленях.

— Спасибо, — сказала Ингрид.

— Каждая семья — отдельное королевство, — заметил Томас. — Ингрид — моя королева, девочки — принцессы.

— Разумеется, — улыбнулась Марго.

Она взглянула на Ингрид: не тронутое косметикой лицо, маленькие жемчужины в ушах, длинное платье с глухим воротником и рукавами до запястий.

— Вам, наверное, кажется, что мы одеты старомодно или скучно, — сказала Ингрид, проследив за ее взглядом.

— Вовсе нет. Очень милое платье, — соврала Марго и устроилась поудобнее на просторном диване с коротким вязаным покрывалом на спинке.

Томас подлил ей лимонада; она кивком поблагодарила.

— Мы не скучаем, — спокойно сказал Томас. — Жизнь не становится унылой только потому, что мы не употребляем наркотики, не услаждаем себя алкоголем, или табаком… или кофе, или чаем.

— А чем плох кофе? — спросил Адам.

— Тело есть дар Господень, — просто ответил Томас.

— Но раз так, то можно и кофе выпить, если хочется, — заметил Адам.

— Разумеется, про кофе нет ни слова на каменных скрижалях, — легко согласился Томас. — Это просто совет…

— Ясно, — кивнул Адам.

— Но, если мы прислушаемся к этим советам, Господь обещает, что ангел смерти минует наш дом и не похитит нас, — улыбнулся Томас.

— А как скоро явится ангел, если человек сделает что-нибудь по-настоящему плохое? — спросила Марго.

— Вы говорили, что хотите посмотреть мой ежедневник, — сказал Томас, и вены у него на висках потемнели.

— Я принесу, — вызвалась Ингрид и встала.

— Пойду выпью воды, — сказала Марго и вышла за хозяйкой.

Томас дернулся было следом, но Адам остановил его вопросом об обязанностях президента прихода.

Ингрид стояла у бюро и искала ежедневник, когда Марго вошла в опрятную кухню.

— Можно налить воды? — спросила Марго.

— Да, конечно.

— Вы были здесь в прошлое воскресенье?

— Да. — На переносице Ингрид появилась складочка. — Дома.

— Что вы делали?

— Мы… как обычно, пообедали, смотрели телевизор.

— Что показывали по телевизору?

— Мы смотрим только мормонское телевидение. — Ингрид проверила, до упора ли закрыт кран.

— Ваш муж выходит один по вечерам?

— Нет.

— Даже в храм?

— Поищу-ка в спальне. — И покрасневшая Ингрид вышла из кухни.

Марго допила воду, поставила стакан в раковину и вернулась в гостиную. Увидела напряженное лицо Томаса, испарину над верхней губой.

— Вы принимаете какие-нибудь лекарства? — спросил Адам.

— Нет. — Томас вытер потные ладони о серые брюки.

— Никакой психофармакологии, никаких антидепрессантов? — уточнила Марго, снова усаживаясь на диван.

— Зачем вам это знать? — Томас посмотрел на нее спокойными светлыми глазами.

— Затем, что двадцать лет назад вы получали психиатрическую помощь.

— У меня были трудные времена, пока я не услышал Господа.

Он замолчал и посмотрел на вернувшуюся Ингрид — та стояла в дверях, держа в руке красную тетрадку на кольцах.

Марго взяла тетрадь, надела очки и стала листать помеченные датами страницы.

— У вас есть видеокамера? — спросил Адам, пока Марго изучала ежедневник.

— Есть. — Томас удивленно посмотрел на Адама.

— Можно взглянуть?

У Томаса дернулся кадык над узлом галстука.

— Зачем? — спросил он.

— Обычная рутина.

— Хорошо. Правда, она заряжается. — Томас улыбнулся, и кривой рот будто свело.

— Где?

— У одного приятеля, — мягко ответил Томас.

— Можно узнать имя приятеля?

— Конечно, — пробормотал Томас, и тут у Адама зазвонило в кармане куртки.

— Простите, — извинился он, встал и, повернувшись спиной к Томасу, стал нашаривать телефон в кармане.

В окно, выходившее на задний двор, он увидел, что за забором стоит сосед и смотрит на него. Одновременно он видел в стекле свое отражение — густые волосы, густые, широкие брови. Вытащив наконец телефон, он увидел, что звонит Адде, компьютерщик из уголовной полиции, который тоже жил в Хёкмоссене.

— Адам, — сказал Адам в трубку.

— Новый ролик! — почти прокричал Адде.

— Мы приедем, как только…

— Там твоя жена! Там Катрина…

Больше Адам ничего не слышал. Он вышел в прихожую, прислонился к стене, случайно оборвал застекленную фотографию двух улыбающихся девочек.

— Адам! — позвала Марго. — Что случилось?

Она положила тетрадь на диван, поднялась и поставила стакан с лимонадом на низкий столик.

Адам уже бросился к двери. Марго не видела его лица. Накатила дурнота; Марго положила руку на живот и пошла за Адамом.

Тот бежал по дорожке к машине.

Марго еще не успела выйти из дома, как Адам завел мотор. Марго, задыхаясь, смотрела, как он газанул и круто повернул; машину занесло, она въехала в детские хоккейные ворота у обочины. Марго спустилась с крыльца и хотела махнуть ему, чтобы остановился, но тут у нее зазвонил телефон.

Глава 89

В доме номер пять по Бультвэген было всего три комнаты, зато кухня — загляденье; еще в доме были подвал и садик, выходящий к лесу. Они купили этот дом довольно дешево, переехали поближе к тихой окраине. Правда, скоро придется делать ремонт.

Катрина Юссеф сидела на белом диване перед телевизором. На ней были мягкие синие штаны из «Холлистера» и розовая футболка.

Она знала, что лак на ногтях давным-давно высох, но все же растопырила пальцы, потянувшись за бокалом вина. Адама не было дома, и она решила накрасить ногти. Иначе мужу пришлось бы сидеть в машине, чтобы от едкого запаха не разболелась голова.

Катрина отпила вина и бросила взгляд на айпэд, лежавший у нее на коленях. Каролин еще не обновила статус. Она молчала уже час; вряд ли она так долго принимает душ.

Катрина поглядывала на экран телевизора — шел старый фильм под названием «Без лица», где все казалось ей преувеличенным.

Завтра на работу, так что не следовало бы сидеть допоздна и дожидаться Адама.

А я и не дожидаюсь, подумала Катрина и бросила взгляд на окно. Ветки куста громко стукнули по стеклу.

Она сунула руку в сползшие штаны и начала мастурбировать, на несколько секунд закрыла глаза, потом посмотрела на сад, продолжила, но прекратила, подумав, что может прийти сосед, вернуть грабли, которые одолжил вечером. У нее не было сил задернуть шторы, и все же она не волновалась — скорее, скучала.

Катрина зевнула и почесала лодыжку. На ужин она ела салат с тунцом, но опять проголодалась. Катрина еще раз глянула в айпэд, прокрутила вниз, прочитала свои собственные комментарии и добавила еще один.

С удивительным упорством Катрина рассматривала последние фотографии Каролин Винберг, за которой следила с почти болезненным вниманием.

Каролин заметили в метро, когда она ехала на футбольную тренировку, и теперь эта женщина была супермоделью. По слухам, она даже пальцем не пошевелит, если за съемку ей предложат меньше двадцати пяти тысяч долларов.

Катрина отслеживала ее через всевозможные форумы и всегда знала, где она и что делает.

Просто отслеживала — и все.

Она снова потянулась за бокалом и вздрогнула, сообразив, что свет в саду не горит. Кусты за стеклом казались черными. Катрина даже не помнила, был ли сад освещен вечером вообще. Проводка уже давно барахлила. Пусть Адам позвонит на электростанцию. Она, Катрина, и не подумает спускаться в подвал. Особенно после того, как кто-то влез к ним в дом.

Она увидела свое отражение в темном окне, отпила вина и стала рассматривать ногти.

Кто-то проник к ним в дом в прошлый вторник, когда и она, и Адам были на работе, и теперь замок в двери подвала сломан. Они натянули веревку, чтобы казалось, будто дверь заперта. Ничего ценного не пропало, домашний кинотеатр, музыкальный центр и игровая платформа были на месте.

Может, воры смекнули, что Адам полицейский, и передумали? Увидели в рамке под стеклом диплом Высшей полицейской школы и удрали.

Адам считал, что к ним влезли бесящиеся от скуки подростки.

Но все же странно, подумала Катрина. Подростки стащили бы виски, вино, ее украшения. Клатч от «Прады» — подарок Адама — лежал на виду в спальне.

Катрина обнаружила пропажу одной-единственной вещи. Небольшого полотенца, вышитого ее бабкой. Адам поднял ее на смех, сказал, что полотенце найдется, и отказался писать о нем в заявлении.

Изображение Ламашту, демона-защитника, которого ее бабка вышила алой нитью на белом полотне, всегда лежало на книжной полке рядом с серебряным распятием.

Катрина знала: кто-то забрал его.

В детстве вышивка казалась ей отвратительной. Мать говорила, что Ламашту охраняет их дом, но в глазах Катрины он был чудовищем. Плоскими стежками вышита фигурка демона с заплетенной в косички бородой, с телом быка и громадными крыльями, развевающимися над спиной.

Катрина снова подумала о веревке, которую Адам обмотал вокруг дверной ручки в подвале и привязал к стиральной машине. Катрина тогда заставила его несколько раз осмотреть дом.

Помимо подвала, ее беспокойство вызывал большой чулан между гостиной и кухней, в котором хранились щетки и швабры.

Чулан был похож на гардеробную, только с двумя необычайно прочными деревянными дверями. Раньше он запирался изнутри на деревянную задвижку, но она сломалась. Теперь они с Адамом просто плотно закрывали двери, однако те отходили, терлись друг о друга и постоянно приоткрывались на несколько сантиметров, словно кто-то выглядывал из чулана.

Свет фар упал на позолоченную икону на стене спальни и секундой позже — на стекло рамки, в которую была помещена спортивная футболка Адама.

В любом доме есть какое-нибудь неприятное место, подумала Катрина и вздрогнула. Комнаты или углы, вобравшие в себя детский страх темноты.

Она допила вино и встала, чтобы идти в кухню.

Глава 90

Катрина сдвинула пакет вина на край разделочного стола и снова подставила бокал под краник. Красные капли обрызгали ей руку.

Ветер завывал в кухонной вентиляции. Сквозь застекленную дверь виднелась между ветками калины пустая улица.

Дверцы чулана стукнули друг о друга и закрылись.

Катрина поставила бокал на рекламную листовку «Сефоры», слизнула капли с руки, посмотрела на бокал, на рекламную блондинку и решила сохранить ребенка, решила отменить аборт.

Катрина отнесла бокал на кухню; она подумала, что надо отправить сообщение Адаму, сказать ему: она передумала. Медленно ступая по коридору, она невольно поглядывала на крепкие деревянные двери и остановилась, когда дальняя дверца чуть приоткрылась. Катрина перевела дыхание и быстро прошла мимо. Она заставила себя не бежать, но по спине ползли мурашки от движения дверей.

Катрина села на диван и стала смотреть кино дальше.

Джон Траволта с Николасом Кейджем обменялись лицами, но оба выглядели собой.

Катрина не могла избавиться от мыслей о соседе. Он как-то странно смотрел на нее, когда одалживал грабли, и она подумала — вдруг сосед знает, что она дома одна.

Айпэд погас; Катрина приложила палец к экрану и попала прямо на улыбающееся лицо Каролин.

Катрина знала, что если повернет голову налево, то увидит дверцы чулана, отражающиеся в окне, выходящем на задний двор.

Навязчивые мысли пора пресечь.

Что, если это сосед влез тогда к ним в дом, стащил полотенце и трусы из корзины с грязным бельем?

Если знать, что дверь подвала удерживается только веревкой, можно пробраться в дом совершенно бесшумно.

Катрина подошла к окну, чтобы задернуть шторы, — и тут ей показалось, что кто-то бежит по газону.

Она приникла к окну.

Темнота хоть глаз выколи.

Косуля. Наверное, это косуля, подумала Катрина и задернула поплотнее шторы. Сердце сильно билось.

Сев на диван, она принялась набирать сообщение Адаму. Посреди фразы телефон зазвонил, и от испуга она встрепенулась. Номер был незнакомый.

— Катрина, — настороженно сказала она.

— Здравствуйте, Катрина, — торопливо проговорил какой-то мужчина. — Я коллега Адама из уголовной полиции и…

— Его нет…

— Послушайте меня, — перебил мужчина. — Вы дома?

— Да, я…

— Уходите оттуда. Не одевайтесь, не обувайтесь, просто выйдите на улицу и уходите подальше от дома.

— Простите, а почему…

— Вы уже у двери?

— Иду.

Катрина встала и пошла через гостиную. Поглядела на дверцы шкафа, обогнула диван, повернула в прихожую.

На коврике, спиной к ней, стоял человек в желтом плаще. Он закрывал собой входную дверь.

Катрина бросилась назад и остановилась за выступом стены.

— Кто-то в доме, — прошептала она. — Я не могу выйти.

— Запритесь где-нибудь и не кладите трубку.

— Господи, тут негде…

— Говорите только при крайней необходимости. Идите в ванную.

Шагая ватными ногами к кухне, Катрина увидела, что дверцы чулана разошлись. С трудом соображая, она потянула створку, юркнула в чулан, встала возле пылесоса и закрыла дверь.

Закрыть было сложно — пальцы не пролезали в щель. Катрина зацепила край дверцы ногтями, потянула на себя.

Услышав за дверью шаги, Катрина затаила дыхание. Шаги удалились в сторону кухни, двери слегка стукнулись друг о друга, и одна отъехала на пару миллиметров.

Катрина стояла в темноте, напрягая зрение и слушая, как кто-то выдвигает ящики на кухне. Лязгнул металл; Катрина мелко дышала, она вдруг вспомнила о реликвии в церкви в Сёдертелье. Адам тогда не захотел идти, но она пошла и видела реликвию. Осколок кости апостола Фомы. Священник сказал, что в реликвии еще остался святой дух — в этой желтой кости, лежащей на мраморном столе в стеклянном сосуде.

Она вытянула руку и хотела снова закрыть дверь, однако ногти лишь скользнули по дереву. Катрина осторожно переместилась в сторону, но помешали ведро со шваброй. Черенок качнулся возле ее зимнего пальто, тихо звякнула пустая вешалка.

Катрина подтянула к себе дверь, но упустила край. Створка снова приоткрылась, и Катрина увидела, что прямо перед чуланом стоит темная фигура.

Глава 91

Дверь рывком открыли, и мужчина с пистолетом подался назад. Рот полуоткрыт, темно-карие глаза уставились на Катрину. От мужчины пахло потом. В эти мгновения Катрина осознавала каждую мелочь. Потертые джинсы с отворотами, пятно от травы на правом колене, мешковатая куртка из черного нейлона, на бейсболке — машинная вышивка «New York Yankees» с торчащими нитками.

— Я из полиции, — задыхаясь, проговорил он и опустил оружие.

— Господи, — прошептала Катрина, чувствуя, что у нее потекли слезы.

Мужчина взял ее за руку и повел за собой к прихожей, одновременно докладывая руководителю группы в рацию:

— Катрина невредима, но подозреваемый бежал через дверь кухни… да, поставьте кордоны на дорогах и пришлите сюда кинологов…

Катрина шла рядом с полицейским, опираясь рукой о стену; задела диплом об окончании курсов макияжа «Leeps».

— Обождите секунду, — сказал полицейский и открыл входную дверь, чтобы проверить крыльцо.

Катрина нагнулась, сунула было ноги в кроссовки — и тут каскад крови брызнул на зеркало. Потом она услышала короткий треск выстрела, эхом отразившийся от дома на другой стороне улицы.

Полицейский в штатском взмахнул руками, схватился за висящую одежду и, падая, сорвал ее с вешалок. Он повалился на пол, среди обуви. Вешалки звенели, кровь толчками выхлестывала из дыры в его черной куртке.

— Прячьтесь, — задыхаясь, велел он. — Прячьтесь опять…

Послышались еще два выстрела, и Катрина попятилась. Кто-то по-звериному закричал на улице. Катрина уставилась на раненого полицейского, на кровь, которая струилась по стыкам плиточного пола. Оконное стекло разлетелось на осколки, между домами прогремел еще один выстрел.

Пригнувшись, Катрина пробежала через гостиную, споткнулась о тебризский ковер, ударилась плечом о стену, но удержала равновесие, выскочила в коридор и открыла дверцу чулана. Торшер опрокинулся, потащил за собой красное ведро, сетка для отжима отвалилась, застучала по полу. Катрина подняла торшер и ведро и попыталась пристроить их среди одежды. Упала куртка, толстый шланг пылесоса вывалился в другую дверь.

Услышав еще два выстрела, Катрина выскочила из чулана и помчалась на кухню, увидела застекленную дверь, темноту за ней, открыла дверь в подвал и стала спускаться по крутой деревянной лестнице.

От страха Катрина едва дышала. Наверное, думала она, это какая-то акция устрашения, их нашли расисты, взбесившиеся из-за того, что Адам купил новый «Ягуар».

Сквозь каменные стены послышалась полицейская сирена. Надо спрятаться в котельной и сидеть там, пока полиция не схватит взломщика.

Чем ниже Катрина спускалась в темноту, тем страшнее ей становилось.

Держась за прохладные перила, она сморгнула, напрягла глаза, но почти ничего не различила.

Пахло сыростью, влажными трубами и маслом теплового насоса.

Катрина ступала тихо, но лестница все же поскрипывала. Наконец Катрина спустилась на выложенный плиткой пол. Она поморгала; в черноте подвала светлым пятном угадывалась стиральная машина возле двери, ручка обкручена веревкой. Катрина повернулась и пошла мимо старого пинбола Адама и дальше, в котельную. Осторожно притворила за собой дверь и услышала завывание.

Катрина постояла неподвижно, не отпуская ручку двери и прислушиваясь. Пощелкивало в трубах, а в остальном было тихо.

Она осторожно отошла подальше от двери, думая, что просто отсидится здесь, что все это ненадолго, полиция уже прибыла на место.

Завывание послышалось снова. Совсем близко.

Катрина обернулась, но ничего не увидела.

Завывание, потом тихое шипение.

Звук доносился из предохранительного клапана котла.

Катрина на ощупь двинулась вперед, нашла заляпанную краской стремянку, прислоненную к стене.

Беззвучно расставила ее и поднесла к окну под потолком.

Кто-то украл Ламашту, думала она. Платок с ее духом-хранителем, защитником дома, вот почему все это происходит.

Она не сможет жить в этом доме, никогда больше не вернется сюда. Катрина откинула оба оконных крючка, толкнула раму окошка в заросли сорняков — и по щиколоткам пронесся холодный сквозняк.

Откуда-то сзади, в этом она была уверена.

Кто-то открыл дверь подвала и вошел — перерезал веревку, удерживавшую дверь, и теперь спускался по лестнице.

Катрина не могла открыть окно до конца. Она толкнула раму еще раз, но рама во что-то уперлась. Задыхаясь, Катрина высунула руку наружу, пошарила по траве, сообразила, что газонокосилка стоит слишком близко.

Она попыталась откатить газонокосилку рукой, толкнула, лестница под ней поехала назад. Катрина развернула колеса газонокосилки, и ей удалось откатить ее на несколько сантиметров.

Рама скользнула вверх, и Катрина, извиваясь, полезла в окно. Дверь котельной распахнулась, и зажегся свет. Стартер был старый, и люминесцентная трубка мигала. Катрина пыталась вылезти, но кто-то рванул из-под нее лестницу, которая с грохотом упала на пол. Катрина забила ногами по стене, оба колена обожгло ссадинами, но она удержалась за раму, изо всех сил пытаясь протиснуться через окно.

Удар ножа пришелся ей в спину. Лезвие вошло так глубоко, что она услышала, как острие скрежетнуло по бетонной стене перед ней.

Глава 92

Адам лежал на каменной дорожке перед своим домом, руки скованы наручниками за спиной. Пульсировало выше колена, черные джинсы пропитались кровью, но поверхностная пулевая рана была не особенно болезненной. Синий свет мигалок до странности ритмично пульсировал на темной зелени сада.

Какой-то полицейский прижал Адама к земле, надавив коленом между лопатками, и велел молчать, пока сам докладывал ситуацию дежурной бригаде.

— Катрина все еще в доме, — задыхаясь, выговорил Адам.

Руководитель оперативной группы был на связи с начальником штаба стокгольмской дежурной бригады, проводившей штурм. Первая группа форсировала окна и двери, проверила вход и впустила внутрь персонал «скорой помощи».