Безопасник Кистяева Марина
– Не прячься от меня. Ты постоянно от меня убегаешь.
Она? Убегает?
Интересно, когда?
Так и хотелось сказать, что от тебя, пожалуй, убежишь. Найдешь везде.
– Это тебе так кажется.
Чтобы подтвердить свои слова действиями, Ника начала раздеваться. Давай, давай, представь, что ты на пляже! А лучше всего, что ты снова с девочками выступаешь, и тебе приходится переодеваться невесть где. Ника десятки раз выходила на публику в открытых костюмах, да чего греха таить, в той же «Берлоге» выступала в черти чем, а сейчас стесняется. Реально стесняется остаться перед Беркутом в купальнике.
Купальник у неё был довольно открытым. Хорошо, хоть трусики не стринги. Хватит и бюста.
Пальцы, расстегивающие пуговицы на халатике, словно одеревенели и отказывались слушаться, едва справляясь с поставленной задачей. Вот и последняя.
Из груди Ники вырвался протяжный стон.
На что Беркут, стоящий за спиной, негромко рассмеялся.
– Златовласка, а ну перестань накручивать себя. Что ты там снова себе напридумывала?
– Ничего.
– Ага, и поэтому вздыхаешь так, как будто тебя ведут на эшафот.
– Меня привели в баню.
– И что?..
Гад за спиной продолжал глумиться.
Как ему объяснить, что для неё странно обнажаться, пусть и до купальника, который смело можно принять за нижнее белье, перед конкретным мужчиной. Да что греха таить! Перед ним. Конкретно перед ним.
– Ничего, – фыркнула Ника, стремительно краснея.
– Ниииикаааа….
Её имя, сказанное с легким придыханием, с ощутимо-сдерживаемым смешком вызвало табун мурашек по коже.
Ника, начиная злиться не то на Егора, не то на себя, развернулась на пятках и… едва не уткнулась носом в обнаженную мужскую грудь.
Когда Беркут успел раздеться? Она ничего не слышала.
Он стоял близко. Очень близко.
От его кожи исходило тепло. И Вероника снова невольно попала под очарование его запаха. Остро. Терпко. Приятно. Самым удивительным было то, что у неё закололи кончики пальцев на руках. Словно она интуитивно сдерживала желание дотронуться ими до кожи Егора. Провести по однодневной щетине, проверить, так ли она колюча. Или, напротив, приятна.
Господи, какие глупости приходят в голову!
Точно она и забыла, по какой причине находится в бане!
Ника, очнись! Приди в себя! И спроси – согласилась бы ты при других обстоятельствах пойти с малознакомым мужчиной в баню? Да ни за что в жизни.
А этот попросту тебе не оставил выбора.
Ника хотела отойти, сделать шаг назад. И не смогла. Ноги так же по непонятным причинам налились тяжестью, одеревенели. Не сдвинуть. Собственное тело предавало её? Всё может быть. Как там говорят? Иногда между мужчиной и женщиной случается химия, когда воздух вокруг пары электризуется, становится густым, осязаемым. И каждый из них, сам того не осознавая, поддается невидимым флюидам, начинает воспринимать другого человека иначе. Начинает в нем нуждаться.
Может быть, с ней тоже самое происходит?
Она как никогда остро чувствовала, что они вдвоем с Беркутом находятся в запертом помещении. Нет, врет. Такое было уже в вип-комнате, когда она танцевала для него, а он пожирал её глазами. А что сейчас изменилось? Его взгляд? Нет. Такой же голодный. Ведь голодный… Несмотря на губы, растянутые в улыбке, глаза выдавали Беркута с головой. Даже неопытная в сексуальных вопросах Вероника без труда прочла в них долго сдерживаемое желание.
Егор стоял рядом. На первый взгляд его поза выглядела расслабленной, едва ли не ленивой.
Но в виду большой разницы в возрасте Ника ощущала себя совсем маленькой. Его огромные плечи… которые сейчас были обнажены, и каждый мускул, каждая мышца были четко просматриваемы. Красивые. Черт побери, как бы Ника его ни воспринимала, он представлял собой шикарный образчик современного самца.
Просто шикарный…
Особенно чувствовался его магнетизм здесь и сейчас. Когда он разделся.
Если Егор Беркут в костюме смотрелся впечатляюще, то почти обнаженный – ошеломляюще. Сколько скрытой мощи! Сколько силы!
Ника, не опуская взгляда ниже грудной клетки, нервно сглотнула. Слюна была вязкой.
Что, черт побери, происходит?
– Егор, – Ника всё-таки сделала шаг назад.
Мужская бровь скользнула кверху.
– У тебя красивый купальник, – и взгляд карих глаз демонстративно останавливается на бюсте.
Ника готова была поклясться, что она покраснела от кончиков волос до кончиков пальцев ног.
Её грудь – предмет зависти многих знакомых девочек. Объект восхищения мужчин. И её личная трагедия.
Девяносто процентов времени Вероника спокойно относилась к своей груди. Даже иногда ей гордилась – высокая, большая, «стоячая». Она невольно привлекала внимание, ненужное, по сути. Вот и сейчас Беркут смотрел на её грудь, едва ли не облизываясь. Честное слово, как кот на сметану.
– Думается, тебя сейчас больше интересует не купальник, а то, что под ним, – Ника всё же не удержалась от колкого замечания. Ну что они пялятся все на грудь? У неё даже были футболки с надписями «Смотри выше» и «Глаза находятся на лице».
Если она думала ввести Беркута в стыд, ошиблась. Кардинально.
Снова его греховные губы расплылись в довольной улыбке.
– Хочешь признание, златовласка?
Интуиция завопила – откажись, откажись…
– Хочу.
– У меня есть личный фетиш.
И пауза такая подначивающая.
Ника облизнула губы.
– Какой же?
– Грудь. Большая грудь, – Егор говорил, намеренно растягивая слова. При этом смотрел в лицо Ники, не моргая. Он говорил, и создавалось впечатление, что он пробует их на вкус. Не слова. Её грудь.
Как результат – по телу Вероники пронеслась огненная волна, затронувшая её душу. Она не смогла остаться равнодушной на такое дерзкое признание.
Егор – не подросток. Сформировавшийся мужчина. И каждое его признание несет определенный смысл. Пугающий и одновременно волнительный.
– О, как даже…
– Да. С ума схожу, когда вижу грудь подобную твоей. Рассказать, что мне хочется с ней сделать? – его голос понизился, стал хриплым, будоражащим.
Пока Ника пыталась сформировать адекватный ответ и одновременно унять не на шутку разбушевавшееся сердце, Беркут поднял обе руки и накрыл ими её грудь.
Он снова увидел её грудь, такую доступную, такую шикарную, и ошалел.
Не удержался и дотронулся до неё.
Да и какой мужик в здравом уме и трезвой памяти откажется от такого богатства, которое протяни руку, и станет твоим?
Когда уже дотронулся, понял, что поспешил. Испугается? По морде заедет? Даст заднюю и убежит?
Ника как стояла в полуметре от него, так и продолжила стоять. Лишь дыхание сбилось.
Она открыла рот, чтобы, видимо, сказать: «Руки убрал!», но вместо этого жадно хватанула воздух, прикрыла глаза, отчего её реснички затрепетали.
А зверь внутри Беркута, что дремал, жадно поднял морду. Ощерился.
И затребовал. Всего и сразу.
– Мы сюда пришли мыться. Или париться… Вот и пошли.
И так осторожно делает шажок в сторону.
Егор с трудом сдерживает как смех, так и желание продолжить. У него член начал наливаться кровью. Это и понятно. Да Беркут знал, что так и будет.
Чего греха таить, он на это и рассчитывал.
На своё ненасытное возбуждение и на любопытство златовласки. Девочкам нравится видеть, что они возбуждают. Пробуждают в мужчине желание. Некоторые смелеют, некоторые тушуются. Те, с которыми привык общаться Егор, обычно начинают довольно улыбаться и приступать к активным действиям.
Понаблюдаем за Никой.
– Идем.
Он отступил от неё на шаг и краем глаза заметил, как взгляд его златовласки метнулся к его черным плавкам. Бинго, девочка! Он так и знал, что не сможешь устоять, что женская сущность, дремлющая в тебе, непременно даст о себе знать. Вот и первая ласточка.
Он открыл дверь и жестом пригласил Нику.
Та, шумно выдохнув и смущенно пожав плечами, прошла мимо него и ступила за порог.
– Ух ты… Как жарко.
На лице девушки мгновенно проступила легкая испарина. А Беркут не без удовольствия подумал – то ли ещё будет, малышка.
– Сейчас привыкнешь.
– А моются здесь же?
– Нет. В помывочной. Там есть душ. И тазы.
– Тазы?
На лице девушки промелькнуло удивление. Такое искреннее, что Беркут не смог сдержать смеха.
– Тазы, Ника, тазы. Неужели ты ни разу не видела тазов в бане? Фильмы, картинки разные?
– Видела, но… – Ника снова облизнула губы и провела рукой по волосам, которые снова были заплетены в косы. – Егор, я волнуюсь. Поэтому и несу всякую дурь. Я – городская девушка. И мыться в тазиках…
– Поверь, это очень даже забавно. У меня есть бабуля – боевая женщина, кстати. Так у неё такая банька, зашатаешься от восторга. Ни одна навороченная и рядом не стоит. Несмотря на то, что я провел к ней воду и канализацию, бабка держит тазики и моется лишь в них. Душ? Не, не слышали про такое.
Пока Беркут говорил, прошёл к печи.
– Бабушка живет не в Москве?
– Нет. В Подмосковье.
Он видел, Ника нервничает. Переминается с ноги на ногу, не зная, куда себя деть.
До чего же она была красивой.
Егор снова и снова возвращался к ней. Чего греха таить, он повидал много красоток. Как только связался с клубным и охранным бизнесом, красивые девочки стали частью его жизни. Атрибутикой. Одна исчезала, вторая приходила. Все на одно лицо. И с одной жизненной установкой – пролезть. Неважно куда: на сцену, в постель бойца, высокопоставленного чиновника, мелькнуть на телевидении. Показать себя. Чтобы заметили. А раз заметят, значит, появятся деньги, шмотки, рестораны, поездки на океан.
Беркут не брался утверждать, что Вероника другая. Жизнь научила не делать поспешные выводы.
Ему хотелось в это верить. Пока всё, что он видел – его очень даже устраивало.
Даже её девственность! И невозможность вот так запросто разложить её и отыметь.
Он бы мог и девственность порвать. Запросто. И даже после этого продолжил спокойно спать. Определенная сумма решит всё. Всегда решала. Кого-то устроит пара тысяч зелени, кого-то двадцать.
Но ему что-то мешало. Какой-то внутренний блок. Беркут, относительно себя, знал всё и не мнил себя добрым и честным парнем. Добрые и честные не подписываются на убийства. Когда-то, очень давно, когда шёл служить в органы, хотел бороться с преступностью, вычищать нечисть и ублюдков с улиц. Получалось вроде бы неплохо. Они с Шаловым вместе служили, вместе спины друг другу прикрывали.
А потом случилась Саша.
И жизнь завертела по-другому.
Хорошие девочки стали попадаться всё реже. Всё чаще те, кто продавался.
Кстати…
Ника тоже деньги за танец взяла.
Гнилой червяк, что отравляет жизнь каждому человеку, тоже активировался. Ника отработала деньги, станцевала для Егора. И всё же… По законам жанра она должна была швырнуть их ему в лицо.
Егор представил эту картину и едва не заржал в голос. Представил, как она разыскивает его по «Берлоге». Да она из вип выскочила, как ошпаренная! Едва дыша и, наверное, проклиная его. Он принудил её. Заставил танцевать. Она не хотела. Потом уже Дмитрий обмолвился, что Ника не хотела идти. Долго не соглашалась.
Его златовласка.
Нет, от неё деньгами не отделаешься.
Да и он, глядя на её умопомрачительные формы, понимал – да и не хочет он от неё отделываться.
– Готово, Никуль. Давай на полок.
Девушка всё это время молча наблюдала за его приготовлениями. И как он поддавал и веники приготавливал.
О, да, про веники он не забыл. Он же обещал её оприходовать по попе? Обещал. А Егор Беркутов обещания сдерживает.
– Как… вот так сразу на полок… А я думала… Нет, не важно, что я думала. Егор, не обращай внимания на то, что я несу. Сегодня – точно.
Она была сама непосредственность.
Когда не смотрела на его плавки.
Вернее, на его эрегированный член.
Она очень старалась не смотреть. Он исподтишка продолжал наблюдать за ней.
Села на скамью, и делала вид, что ничего не делает. Несколько раз прикрывала глаза, чтобы сразу же открыть. Температура в парилке стремительно росла.
– Ок, не буду. Пора.
Он кивнул на полок.
Девушка, опять же метнув взгляд на его бедра, шумно сглотнула. Даже поднесла руку к горлу.
– Пить хочешь? Здесь есть родниковая вода.
– Нет… пока нет…
Он подошел к полку.
– Выбирай место.
Она замерла рядом с ним в нерешительности.
Пар сделал своё дело, и её тело покрылось испариной. Девушка часто проводила рукой по лбу, смахивая выступивший пот. Стеснялась? Чего? Она очаровательна.
Полок, как и полагалось, был широким и длинным. Ника осторожно взобралась на него и села аккурат посередине.
Егор медленно покачал головой.
– Надо лечь, Ника.
Как же ему нравилось называть её по имени.
Или сегодня вечер такой? Что ему всё нравилось.
После той неконтролируемой вспышки ревности от звонка её бывшего, ему кое-как удалось взять себя в руки. Хотя хотелось ответить на звонок и сказать тому пару ласковых. Не стал при Нике. Даст им ещё пару дней. Если сами не разберутся – пусть пеняют на себя. С Никой он тогда тоже более не будет разводить китайские церемонии.
Пока же…
Он смотрел, как Ника медленно подтягивает ноги и переворачивается. Неумело пытается устроиться на полке.
Беркут старался не смотреть на её бедра и на чертовы белые ниточки, выполняющие роль трусиков. Хорошо хоть не стринги. А то напялят на себя хрен знает что, а потом искренне возмущаются – и чего это к ним пристают да делают вполне определенные предложения?
Купальник Ники не был целомудренным. Вот совсем. Но и открытым до неприличия его тоже назвать нельзя. Когда девушка закидывала ноги, ткань трусиков чуть съехала, обнажив нежную розовую плоть. Беркута, точно током шарахнуло.
И как он выдержит то, что последует далее.
– Ника.
Девушка, хмуря брови, и, видимо, размышляя, как половчее лечь, отозвалась.
– Да?
– У меня к тебе просьба.
Его златовласка ожидаемо напряглась.
– Какая?
– Я говорил, что с ума схожу по женской груди. Твоя – совершенна. Дурманяще привлекательна. Нереально шикарная. Прошу – сними бюст. Покажи мне себя. Да и когда парить буду… Лучше без белья. Трусики оставь, а вот бюст. Сними – прошу.
Глава 18
Вероника
Позже Ника спросит себя – что побудило её выполнить просьбу Беркута? Его глаза, смотрящие на неё жадно и одновременно требовательно? Его сиплый голос, пробирающийся за кожу и проникающий в самую женскую сущность? Что…
Или осознание своей власти над мужчиной? Пусть мимолетной, очень шаткой, но всё же власти.
Когда рядом с тобой находится столь шикарный представитель мужского пола, невольно твоё мироздание начинает меняться незаметно даже для тебя самой.
Ника медленно завела руки за спину, не отрывая смущенного и любопытного взгляда от лица Беркута. Тот, не мигая, следил за её действиями. Пожирал. Каждое движение, каждый её жест. Тело Ники отозвалось на столь неприкрытую страсть, и когда Ника разомкнула застежки, и обнажила груди, её соски призывно торчали, увенчав розовый ареол.
Из груди Беркута вырвался шипящий звук, то ли стон, то ли рык.
Его глаза завороженно смотрели на её грудь. У Ники запершило в горле, дыхание окончательно сбилось, и не от жары.
– Куда мне положить лиф?
Ей надо было хоть что-то сказать. Оторвать его взгляд от себя.
Потому что выдерживать его становилось всё сложнее.
Егор, ничего не говоря, протянул руку и забрал у неё верхнюю часть купальника. А потом бесцеремонно его пульнул на скамью, что стояла у двери. Ника даже возмущаться не стала, ей и самой в те секунды стала безразлична судьба вещи.
– Подвинешься? Немного…
Вопрос Егора, заданный осипшим голосом, не сразу дошёл до Вероники. Она растерянно моргнула, а потом её губы вытянулись в трубочку.
– Ты… ляжешь рядом?
– Да. Немного прогреемся. А потом я тебя попарю. Ну, так уступишь мне немного места?
Полок был широким. Явно рассчитанным на двоих.
Двигаться пришлось.
Когда рядом вытянулся Беркут, бедное сердце Вероники и вовсе зашлось от волнения.
Пока температуру в бане девушка переносила нормально, её больше волновали действия Егора. Он вроде бы и ничего не делал, но само его присутствие вводило Нику в ступор. Её раздирали противоречия.
А ещё она заметила странное давление внизу живота. Покалывание.
Неужели пробуждающееся желание?
С другой стороны, что тут странного – рядом с ней красивый мужчина, который явно настроен на нее. На то, чтобы соблазнить, очаровать, приручить и, в конечном итоге, взять. У него всё идет по плану. Ей же осталось решить, как долго будет длиться его игра и к чему она приведет.
– Ты очень красивая.
Вот. Снова.
Его голос.
Его слова.
Казалось бы, обычные.
Она слышала их ни раз, и не два.
Да и сама в зеркало смотрится и оценивает себя адекватно. Звезд с неба не хватает, но и не приземляет.
Да, привлекательна. Да, при желании имела бы успех у противоположного пола.
Только отчего слова Беркута имеют на неё ошеломляющее воздействие? Приятны. Чертовски приятны.
– Спасибо. Особенно учесть, если я без макияжа и…
Договорить она не успела. Потому что его губы накрыли её.
Нет, не накрыли. Просто оказались рядом. Близко-близко. Так, что не вздохнуть, не выдохнуть, не коснувшись их.
– Женщины… Ну что вы цепляетесь за этот макияж, – прошептал он ей прямо в губы. – Ты красива природной красотой. Обалденной. Притягательной. Очень притягательной…
И в подтверждении своих слов он поцеловал её, прижал к себе с такой силой, что, казалось, косточки захрустят.
Она оказалась не против…
Вот совсем.
Это позже Ника поймет, что Егор действовал, как опытный обольститель. Поняв, что она не готова сразу же развести перед ним ноги, он пошёл другим путем. Возможно, для него это оказалось привлекательной игрой. Охотой. Захватническим предприятием. Обольстить-покорить. Завоевать.
Мужские инстинкты.
Чем сложнее добыча, тем слаще победа.
Ника прижалась к нему и ответила на поцелуй. Сегодня она не сопротивлялась. Наверное, поняла, что не избежать. Рано или поздно Беркут окажется с ней. В ней.
От мысли, что они скоро займутся сексом, тяжесть внизу живота усилилась. Груди, что сейчас оказались прижаты к мужской груди, сладко заныли, в сосках закололо. И Ника, сама того не ожидая от себя, потянулась к мужчине, выгнулась в его руках.
Его губы действовали нежно. Он сменил тактику. Прикасался, словно пробуя. Смакуя. Возбуждая.
Да-да, возбуждая. Сейчас Вероника отчетливо понимала, что происходит с её телом, откуда эта странная смущающая её реакция. Порой она думала, что фригидна. Что с ней что-то не так.
Всё так. Абсолютно всё.
Рука Егора медленно скользила по её взмокшей спине. Он развел пальцы, чтобы охватить больше её тела. Они легонько надавливали, безболезненно, но ощутимо. Так он очерчивал свою территорию? Пусть… пусть…
Нику даже не смутил эрегированный член, что уперся ей в бедро. Давая ощутить всю силу желания хозяина.
Беркут оторвался от губ Ники, вырвав у той невольный вздох сожаления.
– Понравилось? – его реплика не заставила себя долго ждать. Ника хотела возмутиться, сказать что-нибудь колкое в ответ, но потом передумала. Его риторический вопрос был правдивым. – Мне тоже. Мне безумно нравится тебя целовать… прикасаться к тебе… к сожалению, я пока это делаю редко. А мне хочется. Сильно.
Второй свободной рукой он взял руку Ники и потянул её книзу. Чтобы накрыть выпуклость на плавках.
Глаза Ники распахнулись. Под своей рукой она почувствовала довольно ощутимый бугор. Природа была щедра к Беркуту во всех отношениях.
Ника ничего не говорила. Не могла. Она смотрела на Егора и больше ни за что не могла поручиться. Анализировать – не хотелось. Вспоминать, что заставило её оказаться в обществе этого человека – не хотелось. Хотелось другого – снова прижаться к нему. Ощутить силу его теплого тела.
Голова слегла закружилась.