Безопасник Кистяева Марина

Глава 16

Егор

Девочки разговаривали недолго.

Егор наблюдал за ними, присев на другую лавочку, что стояла в метрах двадцати. Вроде бы и ушёл, пусть и недалеко, но и имел возможность читать по губам, о чем девочки говорят.

А говорили они о довольно интересных вещах.

Поэтому, когда Вероника, спустя десять минут подошла к нему, Егор знал, что она скажет.

Девушка выглядела задумчивой, кусала губы.

– Златовласка, всё хорошо?

Он должен был спросить.

Ника опустилась рядом с ним и негромко вздохнула, переплетя пальцы. Она нервничала и старалась это скрыть.

Беркут мысленно усмехнулся. Ну, надо же. Та девочка, Полина, невольно ему помогла.

Он искренне намеревался держать слово и не трогать Нику. Если вначале поездка на базу казалась ему хорошей идеей, то в первый же день он усомнился. Планируя отдых, думал, что близость друг с другом даст возможность Веронике посмотреть на него иначе, перестать опасаться и воспринимать его, как мудака. Он не учел своё отношение к девочке. Сейчас, оказавшись с ней под одной крышей и зная, что она от него никуда не денется, что стоит проявить немного настойчивости, и она окажется под ним, у него срывало крышу. Рвало на части. Выворачивало наизнанку. Переворачивало все внутренности. И заставляло его постоянно ходить со стоячим членом.

Поэтому первый день он загрузил себя по полной. Да и внезапный отъезд из столицы потребовал координации многих вопросов. Клубы, охрана. Да и тесть пока не желал приходить в себя и начинать адекватно воспринимать мир.

Но самому Егору требовался отдых. Хоть ненадолго. Вздохнуть-выдохнуть. Погулять. Расслабиться. И махнув на дела, он уехал.

Пришлось повозиться, чтобы всё функционировало надлежащим образом. С тем учетом, что его зам тоже свалил в отпуск. Шалый предупредил об отпуске за три дня до смерти Саши. Задержался из-за похорон. А получив добро от Егора, тоже куда-то уехал.

Придется разыскать.

Сегодня же он решил полностью посвятить себя златовласке. Пора начинать приручать её к себе. А то ходит девочка по коттеджу, как неприкаянная.

Ника снова настороженно на него посмотрела и негромко добавила:

– Егор, тут такое дело….

– Говори.

Она говорила сумбурно, немного запинаясь. Он слушал её, не перебивая.

После того, как она закончила говорить, он ответил:

– Ника, решим задачу. Не переживай. И подруги скажи, что я к ней пришлю человека. Пусть будет спокойна.

– Но Сергей… – в голосе Вероники послышались неуверенные нотки.

Егор демонстративно лениво приподнял брови.

Девушка поспешно кивнула.

– Извини, я… – она, нервничая, провела рукой по волосам, отчего несколько прядей выбились из строгой косы. И эта коса сводила Егора с ума. Он привык, что девушки в его окружении прически и стрижки выбирают посексуальнее, направленные на то, чтобы привлечь внимание, заинтриговать. Ника же едва ли не всегда ходила с волосами, заплетенными в косы. И эти косы или косу очень сильно хотелось расплести. А ещё больше притянуть за неё златовласку к себе и впиться жадным поцелуем в губы, тронутые легким блеском.

Черт!

Член в штанах снова дернулся.

– Ника, – оборвал он её неуместные оправдания и сомнения. – Всё будет хорошо. Мы разберемся. И с вашим Барановым тоже. Не переживай. Кстати, – Беркут сразу же перешел в наступление. Раз подвернулся шанс, зачем его упускать? – раз ты не можешь кататься на лошадях, давай тогда сходим в баньку. Как тебе такое предложение?

Ника от неожиданности даже вздрогнула. Её глаза стали похожи на два чистых озерца, в которых хотелось нырнуть. И раствориться.

На мгновение она даже перестала дышать и растерянно моргнула.

– В баню?

Егор кивнул.

– Именно. Обожаю русскую баню. Как ты на это смотришь?

Беркуту стоило усилий, чтобы не расплыться в довольной улыбке. Он не сомневался – его златовласка жаждет ответить «нет». Послать его куда подальше. И сбежать.

Но не может…

– Я… – Ника отчаянно пыталась подобрать слова. Придумать нужный ответ. Она сидела рядом с ним. – Я никогда не была в бане.

Неправильный ответ, детка. Его не удовлетворяет.

– Серьезно?

– Да.

– Ничего страшного. Обещаю – сильно парить не буду.

Златовласка снова растерянно моргнула.

– Парить…

– Ну да. Веничком. По попе.

Егор уже не мог сдерживаться и всё же улыбнулся. Вид смущающейся Вероники его просто очаровал. Так бы набросился и съел. Всю. Или нет. Облизал. С головы до кончиков пальчиков.

Ника медлила с ответом. Она отвернулась от него и теперь смотрела на свои руки, что положила на колени.

– Ника, вот ты сейчас о чем думаешь? – Егор пошёл дальше. Отступить и позорно ретироваться он ей не позволит. – Я помню о своих словах. О том, что тебя не трону. Насиловать в бане я тебя не собираюсь. Уж поверь, мы найдем там занятия поинтереснее. Более того… Чтобы тебя не смущать, я готов предложить тебе пойти в баню в купальных принадлежностях. Ты в купальнике, я в плавках. Всё будет очень даже прилично.

Внутренний циник Беркута задыхался от хохота. В купальных принадлежностях… Вот он высказался. Да когда это его останавливала одежда? Тем более те ниточки, что девчонки называют купальниками.

– С вами… с тобой прилично – понятие неустойчивое. Изменчивое, – ответила Ника, бросая на него сердитый взгляд. Она поняла, что он загнал ее в ловушку. – Я пойду с тобой в баню. Потому что… ну потому.

Она резко поднялась и расправила несуществующие складки на платье. Её щеки покрыл очаровательный румянец. Грудь… о, её «четверочка», затянутая в тугой лиф платья, ритмично поднималась и опускалась, постоянно приковывая его взгляды к себе и обещая неземное удовольствие.

Скоро… скоро он до них доберется.

– Я буду готова. Во сколько?

– Баня есть в нашем коттедже. Думаю, часам к шести будет готова.

– Хорошо. Если не возражаешь, я пойду и снова поговорю с Полиной. Обрадую её.

Лети, милая, лети.

А он пойдет всё подготовит.

– Пусть даст тебе точные координаты. Чтобы с ней связаться.

Егор не стал дожидаться, когда девочки доболтают. Ушёл в коттедж. Раз верховая прогулку накрылась, займется делами. Да и баню надо затопить.

На данной базе имелись коттеджи с саунами и русскими банями. Беркут предпочитал второй вариант. Словно у бабушки в деревне, к которой он любил приезжать. Как затопит баньку, как попарит его, сопливого пацана. Сначала сопротивлялся, хныкал, не хотел. Ему казалось, что жарко, потно, липко. Фу. А как исполнилось десять лет, так из бани за уши вытащить невозможно было. Полюбил Егор русскую баню на всю жизнь. Потом и друга Лёху таскать в неё начал. Вот тот сразу сказал: «Моё», и к бабушке Егора приезжал с собственными вениками да угощеньями, чему бабка была безмерно рада.

Войдя в коттедж, Беркут первым делом связался со своими ребятами, что находились на базе.

– Всё тихо?

– Вчера заселился один чел. Не особо нам понравился. Проверяем.

– Как проверите, перешлите мне данные.

Даже не верилось, что и после смерти Саша умудрялась портить им жизнь.

Киллера на похоронах они взяли.

Он не сказал им ничего нового.

Иногда Беркуту начинало казаться, что Саша специально выбирала дилетантов или новичков. Она ни в какую не желала отступать от своего плана, раз за разом изворачивалась, измудрялась, чтобы в конечном итоге получить невыполненную операцию. И то, что у неё не получалось убить отца, она воспринимала, как само собой разумеющийся факт. Чтобы уже через неделю выдумать новую авантюру.

Как когда-то с ним.

От воспоминаний Егор отмахнулся, как от назойливых мух. То, что было, то было. Сколько можно ворошить прошлое? Больно было тогда. Адски больно. Молодой. Сопливый. Влюбленный. Осознание едва не совершенной роковой ошибки придет значительно позже. От ее совершения его удержала собственная интуиция. Та самая, что и раньше не раз уберегала его от глупостей. Что вела его темными ночами, уберегая от шальной пули. Вот и тогда она подтолкнула его на то, чтобы сначала всё узнать. Не идти вслепую. Плохой он был бы офицер, если бы слепо верил тому, в чем его очень старательно пытаются убедить.

Боль придет потом. Как физическая, так и моральная. Генерал не сразу принял его. Да и поверил, впустил в свой дом. Саныч был бы не Санычем, если бы тщательно не проверял тех людей, что окружали его.

Единственным человеком, с которым он ничего не мог поделать, была дочь.

Которую и Егор когда-то боготворил. Кривая улыбка тронула губы. Иллюзия быстро разбилась, порвав сердце на куски.

А дальше… дальше было предложение Саныча, от которого он не смог отказаться. Женитьба на Саше. И жизнь. С ней – недолгая и несчастливая, но вполне определенная. С далеко идущими планами и проектами.

Саша, несмотря на свою болезнь и одержимость, была умной женщиной. Она не цеплялась за Егора, как за последний оплот. Она даже отпустила его. Лишь иногда подкидывала ему сюрпризы в виде любовников, выставленных напоказ, с которыми рано или поздно приходилось встречаться и разбираться, чего Егор терпеть не мог.

О разводе речь не шла.

Ни разу.

Иронично, но оказалось, что их обоих устраивает статус женатых людей. И свобода, что они дали друг другу.

Саша точно знала – когда бы она ни обратилась за помощью, он всегда придет. Даже, если она сильно напортачит. Потому что… их связывало нечто большее, чем штамп в паспорте. Но и мозг она выносить ему научилась мастерски.

Мстила.

Глупая девочка, погубившая сама себя и причинившая боль любящим её людям.

Мотнув головой, Егор отправился в баню. Итак, что мы имеем? Прекрасную большую баню на газу. Замечательно. Он, кстати, и дровами умел топить. Дом бабушки хорошенько отреставрировал, несмотря на ворчания любимой старушки, превратив его в личный оазис отдыха, куда допускался лишь всё тот же Шалый.

Кстати… Про Шалого. Ладно, пусть сегодня мужик отдыхает, завтра ему отзвонится. Подруга всё равно ещё на базе тусуется.

К шести банька была готова. У Егора от предвкушения чесались руки, а с губ не сходила довольная улыбка. С златовлаской да в баньку. Одно удовольствие.

Ну и хрен, что в купальных принадлежностях. При желании и их можно даже не снимать.

От недостатка секса и постоянного желания у Егора ломили яички. Пора сбрасывать пар. Как представит, что скоро увидит Веронику в купальнике – надеялся, довольно открытом и ни в кое случае не «слитном», – так член сразу начинал бунтовать. И требовать сладенького.

Веронику Беркут обнаружил в гостевой. Девушка сидела в кресле, закинув ногу на ногу и уткнувшись в планшет. На ней был лишь легкий халатик на пуговицах, что принято некоторыми девочками носить дома. Мило. И совершенно, казалось бы, несексуально. Но только не на Нике.

Егор, увидев, что верхние пуговицы расстегнуты, и видна чертовски притягательная ложбинка, жадно сглотнул. Если бы они с Никой находились в более открытых отношениях, и она по-прежнему к нему не относилась с демонстративной настороженностью, он бы сейчас же прильнул к ложбинке. И ноги девочки раздвинул бы широко-широко, чтобы своим торсом ощущать бархатистость её внутренних бедер. А там уж дальше…

Ещё раз жадно сглотнув, чувствуя, как дерет горло от воздержания и с трудом сдерживаемого желания, Беркут остановился аккурат напротив кресла, широко расставив ноги.

– Что делаешь?

Ему надо было что-то спросить, чем-то отвлечься. Иначе внутри произойдет взрыв. Черт! Надо было немного хотя бы побоксировать, скинуть лишнюю энергию. Его промах.

Вероника медленно оторвала взгляд от планшета. Озорница до этого старательно делала вид, что не заметила его прихода.

– Читаю.

– Книгу?

– Да.

– Любовные романы?

Ох, уж эти девочки.

– Ты же знаешь, какие книги я люблю читать. Не буду повторяться.

Снова бунтует? Снова выпустила шипы? Но ничего, он их быстро пригладит.

– Знаю. Я многое про тебя знаю, Ника, и не вижу в этом ничего дурного.

– Ну да. Облегчает общение.

Девушка отложила планшет и поднялась на ноги.

У Егора точно дух вышибли. Он там что-то думал об ассексуальности домашнего халата? Не правда! Абсолютная! На Нике он выглядел естественно и чертовски привлекательно. Короткий, чуть ниже роскошных бедер. Приталенный и с едва сходящимися на груди пуговицами, в прорезах которых отчетливо просматривалась кожа. И цвет купальника.

Белый.

Цвет невинности…

Егор никак не относился к девственности. У него никогда не было девочек. Лишь те, кто уже имел половые контакты, даже в юности. В юности они с Шалым бегали по девочкам, особо не задерживаясь ни на одной. Хотелось попробовать всех. Высоких и коренастых, полненьких и худышек, с широкими бедрами и мальчишечьей грудью. Хотя нет, в чем парни однозначно сошлись, так это в том, что у их девчонок должна быть большая грудь. Мясистая. Чтобы уж подержаться, так подержаться.

«Целку» рвать так и не пришлось, о чем Егор даже не задумывался и, естественно, не сожалел. А тут вот вам, пожалуйста. В тридцать четыре года получите и распишитесь. И ходит он вокруг неё да облизывается, иначе и не скажешь.

С другой стороны, чем быстрее он – только он! – избавит их от этой досадливой мелочи, тем будет лучше.

Взгляд Егора спустился к ногам. Шикарные. Длинные. Не худые. Просто замечательно. Как там говорят в народе? «Эти ножки да мне на плечи?» Во-во, прямо в кон.

Ника молча смотрела на него, ожидая, что он скажет дальше.

Что в девушке ему определенно нравилось, так эта её выдержка. Не истерит, не скандалит. Умница.

– Баня готова. А ты?

Ника выдавила из себя улыбку.

– Совершенно не готова. Но раз подрядилась на эту авантюру, надо попробовать.

– Тебе понравится, вот увидишь, – сказал Беркут, а мысленно добавил: «Когда я разложу тебя на полке и пройдусь веником по твоей попе».

Член снова отозвался в штанах, готовый мгновенно ринуться в бой. Даже интересно понаблюдать за реакцией Ники, когда она будет видеть его возбужденное хозяйство.

Егор протянул Нике руки, собираясь везти её в баню, когда смартфон девушки, лежащий на журнальном столике, завибрировал, оповещая о входящем вызове.

Скосив на него взгляд, Егор увидел фото того самого недоноска-жениха, что повелся на подсунутую ему профессионалку. И сразу же огненная лава обрушилась на Беркута, застилая яростью глаза.

– Какого хрена он тебе звонит?! – прорычал он, готовый в ту же секунду схватить смартфон и захерачить его об стену.

Глава 17

Вероника

Ника и сама бы хотела узнать ответ на прозвучавший вопрос.

Андрей названивал каждый день. Она игнорировала его. Возможно, стоило его занести в черный список или послать куда подальше. С другой стороны, ей всё же хотелось с ним встретиться, чтобы посмотреть в глаза и узнать, что же произошло. Спросить его, неужели он такой же, как и все. Не переспала с ним во вторую-третью встречу, отправился в командировку и там пустился в развеселую жизнь. Глупо. У них с Андреем не было серьезных разговоров, они толком и не встречались. Да, близко общались, часто вместе проводили время. Нравились друг другу. Были намёки на совместный отпуск. Но о чувствах ни-ни. Да и Андрей ей не муж, не жених, чтобы пускаться во все тяжкие в командировке.

Но что-то у него там произошло. Он мог промолчать, ничего ей не говорить. Потрахался малость и вернулся в столицу, к ней, чтобы дальше продолжить развивать их отношения. Она уважала его за честность.

И одновременно не понимала. Встретил ты другую, хорошо, Ника за них рада. Зачем её преследовать? Неужели непонятно, что она не желает его видеть? Или попросту не готова.

Из спальни, что выделил ей Беркут по приезду на базу, она смартфон взяла по инерции. Теперь спрашивала себя – зачем… Вроде бы в баню собиралась. Планшет прихватила, чтобы время провести, без дела не шатаясь по комнатам.

Больше звонка Нику удивила реакция Беркутова. Вон он секунду назад улыбался, даже чуть поддевал её. Мгновение, и его лицо изменяется. Становится хищным. Опасным. Глаза темнеют, и в них снова поднимается темнота. Вся мощная фигура мужчины подбирается, и под одеждой, – Ника в этом не сомневалась, – напрягся каждый мускул. От него начинают исходить невидимые волны ярости, что обрушиваются на Нику, точно волны во время шторма.

Девушка даже хотела сделать шаг назад, но уперлась в кресло.

Она не то, чтобы испугалась… Понимала – Егор ей ничего не сделает. Абсолютно. Но те волны скрытой, тщательно контролируемой – контролируемой же? – ярости её привели в непонятный трепет. Горячая волна прошлась по позвоночнику, устремившись к пояснице. Сердце забилось так сильно, что, казалось, его можно было услышать.

Егор прищурил глаза в ожидании ответа.

Да, он ждал, что она ему скажет.

Ника нервно сглотнула.

– А я откуда знаю, – выдохнула она. – Тебе виднее. В последнее время ты о моей жизни знаешь больше, чем я сама.

Последняя фраза сорвалась с губ произвольно. Если бы Ника могла вернуть её, она бы вернула.

Потому что последующая реакция Беркута не заставила себя долго ждать.

Одной рукой властным, не терпящим возражений движением он притянул Нику к себе. Не притянул, впечатал. Прижал к своему телу так сильно, что, казалось, вздумай меж их телами просунуть лист бумаги, затея не увенчается успехом. Ника не успела ничего сказать, возразить. Да и смогла ли она? Хотела ли… Мужской запах обрушился на неё вместе с подчиняющей энергетикой хозяина тела. В сознании Ники произошёл маленький взрыв. Она довольно холодно относилась, как к мужским телам, так и к мужским запахам, а тут… Ей захотелось его втянуть. Жадно. Впитать в себя. Запомнить.

Но, естественно, ничего подобного она делать не стала. Да и не дали ей.

Потому что второй рукой Егор ощутимо сжал её подбородок и, склонив голову так низко, что она ощутила его горячее дыхание на своих щеках и губах, прорычал:

– Знаю, Ника, знаю… И хочу знать ещё больше. А ещё я хочу контролировать её. Твою жизнь. Знать, что ни один мудак в моё отсутствие не будет тебе названивать. А если будет – я ему башку оторву. Поэтому… – его дыхание остановилось на её губах. – Объясни популярно своему… Андрею, чтобы больше не звонил. Один раз объясни. Не поймет – буду разговаривать я. Лично.

Ника смотрела на Егора, позабыв, как дышать. Она, словно попав под гипноз, медленно наблюдала, как трепещут от злости его ресницы, как раздуваются ноздри, как желваки заходили на скулах. Его лицо было близко. Очень близко.

И его слова. Они выворачивали душу наизнанку, пробуждали одновременно протест, желание ответить грубостью, выкрикнуть, чтобы не имел права ей указывать, что делать. И сразу же непонятное, неосознанное идущее откуда-то из глубин души странное приятное ощущение, что на тебя вот так нагло, беспринципно, едва ли не жестоко, заявляют права. Собственнически. И женская сущность, та самая, что есть в каждой девушке, но спит до поры до времени, возликовала.

Ника, тяжело дыша, удивленная собственным внутренним ответом, начала говорить:

– Егор, ты…

Но он ей не позволил и договорить.

– Всё, златовласка. Если я сейчас же, сиюминутно ни утащу тебя в баню и ни сорву с тебя этот чертов халат, моей выдержке придет… конец, – он в последний момент изменил слово. – Начну с твоего телефона. Угадай, что я с ним хочу сделать?

– Даже гадать не хочу.

Ника не узнала свой голос. Сиплый. Низкий. Дрожащий.

Интересно, у неё только голос дрожит или она сама тоже?

Утащу… Сорву…

Как по-мужски. Как захватнически.

Ника снова столкнулась со своими фантазиями в исполнении Егора.

– Вот и правильно, поэтому пошли.

Телефон продолжал мигать вызовом.

Ника на самом деле обеспокоилась, как бы Беркут не разбил его. Она не сомневалась – он потом ей купит другой, более навороченный. И она его даже примет. Но… Не стоит рисковать, не стоит нарываться.

Она видела – Егор в бешенстве. Неужели… ревнует? Да ну, на фиг. Не может такого быть. Кто она ему такая? Очередная пассия на выезд. Что-то новенькое в ней заключалось в её девственности. Дала бы тогда, в «Берлоге», не спросил бы даже, как звать.

А тут пока нянчится. Терпит. Вот купать надумал.

О том, к чему приведет их купание – она даже думать боялась.

– Пошли.

Егор её по-прежнему не отпускал. Держал крепко и в глаза смотрел. Ника даже, если бы и хотела отвести взгляд, не получилось бы. Загипнотизировал?

Она невольно снова вспомнила вечер в «Берлоге». Тогда он тоже давил на неё своей аурой. Подчинял.

В тот вечер хотелось сбежать.

А сейчас?..

Баня находилась через крытый двор. Возможно, не совсем удобно, но безопасно. Или Ника, выросшая в городе и ни разу не бывавшая в русской бане, имела поверхностные представления о ней.

Всю дорогу Егор держал её за руку. Крепко. Не вырваться.

Ника удивлялась ему. Она заметила, что он постоянно стремится взять её за руку. По-детски мило. Ну вот, скажите, сейчас ходят, взявшись за руки? Молодежь и та редко. А он… взрослый, солидный мужчина. Ника попыталась вспомнить, был ли у неё в небогатом прошлом ухажер, который постоянно пытался бы завладеть её рукой? Нет, не было.

Мысли про странности в поведении Беркута улетучились, как только они вошли в просторное помещение, отделанное евровагонкой. Предбанник, так его называют, кажется?

И вот тут вся бравада Ники испарилась. Улетучилась. Куда-то запропастилась.

Одно дело согласиться на авантюру с Егором Беркутовым, другое – привести её в исполнение, поучаствовать в ней.

Как только он закрыл за ними дверь, Ника начала паниковать. Умом понимала – для паники нет причины. Всё хорошо. А нет, с колотящимся о ребра сердцем ничего поделать не могла. Пришлось отвернуться от Егора и сделать вид, что она рассматривает резной деревянный столик.

– Ника?

Его хриплый голос раздался совсем рядом.

Вот совсем.

Ближе, чем ей хотелось.

Господи…

Да что же он за человек? Что в нем такого, что он вызывает в ней столь разные, абсолютно противоречивые чувства? То желание оттолкнуть, то подчиниться, а теперь и не проходящее волнение, которое накрывает с головой и выгоняет прочь все маломальские разумные мысли.

– Что?