Связанные судьбой Дэр Тесса
– Я говорю не о леди Паркхерст. О сэре Верноне. Это он был там. А вот насчет его партнерши я до сих пор не уверен.
– Сэр Вернон? Но это так на него непохоже. Он такой степенный, и у него есть лишь одна страсть – спорт. Трудно представить, как он заваливает любовницу на стол и… рычит над ней.
– Я здесь как раз из-за него. Он сорит деньгами. Временами таинственно исчезает из Лондона. Самое приемлемое объяснение – у него есть любовница или внебрачный ребенок. Мне нужно было исключить вариант с шантажистом.
– Значит, ты знал все с самого начала. Даже до того, как сделал мне предложение.
– Полагаю, что так.
– И сэр Вернон тоже знал? Все это время? И решил наказать нас за собственную неосмотрительность.
– Таковы законы секретной службы. Люди готовы пойти на все, чтобы только скрыть правду. Я бы никогда не стал потворствовать твоему расследованию. Но даже представить себе не мог, насколько ты…
– Окажусь проницательна?
Он пожал плечами.
– Я тебя недооценил. Могу с легкостью это признать.
Шарлотта отвернулась.
– Не могу поверить! Я кралась по карнизу, скакала на проклятой лошади, рисковала всем, пытаясь восстановить свою репутацию в глазах сэра Вернона, ради того чтобы отправиться путешествовать по Европе с Делией. И теперь ты мне говоришь, что сэр Вернон – криминальная личность и все было сделано зря? – Ею овладел гнев. – Для меня это не игра, Пирс.
– Для меня тоже. Разобраться в неблаговидных поступках сэра Вернона – мой долг перед правительством. Человека собираются назначить на видный пост за океаном.
– Где именно?
– В Австралии.
Шарлотта приложила ладонь ко лбу.
– В Австралии?
– Если есть хоть малейший шанс того, что человека на таком посту смогут шантажировать под каким-либо предлогом, это сделает уязвимыми интересы Англии. На чаше весов окажутся жизни многих людей.
– Поэтому ты решил принести в жертву меня?
– Ты слегка преувеличиваешь, Шарлотта.
– Совсем чуть-чуть. Прошлая ночь стоила мне дружбы и уважения, которого я добивалась. Ты предал меня. Не могу поверить, что ты пошел на такое.
– Неужели? По-твоему, каким образом дипломат может заставить какого-нибудь деспота отказаться от территориальных претензий? Как он заставляет отступать целые армии?
Шарлотта уставилась на обгоревший ковер.
– Сделать так, чтобы у них не было выбора.
– Именно, – согласился он. – Точно так же я сделал все, чтобы защитить тебя.
– О, пожалуйста! Ты защищал самого себя. Не мог сказать мне, что все, что объединило нас… – Она обвела руками стены, кровать, ванну. – …Все это стало твоими служебными обязанностями. Стало слишком реальным для тебя, стало напрягать и чересчур близко подступило к твоему сердцу. Я призналась тебе в любви, и ты перепугался до смерти.
– Ты не любишь меня, потому что совсем не знаешь. Если думаешь, что это самое худшее из того, что я сделал, то крупно ошибаешься. Ты придумала себе прекрасную сказочку. О том, что я в глубине души благородный человек. Я пытался предупредить: вскроешь меня – и обнаружишь внутри мрак.
– Я отказываюсь верить в это и знаю: внутри у тебя – любовь.
Пирс сделал несколько шагов к ней.
– Я повинен в злоупотреблениях и воровстве. Я торговал секретами и информацией о биржевых сделках, что привело к смерти невинных людей. Проливал кровь собственными руками, бросал искалеченных людей умирать в одиночку.
– Англия вела войну, – отмахнулась Шарлотта. – Хорошим людям приходилось делать вещи, о которых не говорят вслух.
Ради бога! Пирс потер лицо.
– Война здесь ни при чем. Это делал я. Такой, какой я есть. Я уже обманывал людей, когда мне было всего семь.
– Это ничего не значит. Кто не обманывал людей в семилетнем возрасте?
– Но не так, как я. Я утаил правду о смерти матери. Ото всех! На несколько десятилетий.
Шарлотта нахмурилась.
– Значит, это не была передозировка лауданумом?
– О, конечно, лауданум. Но это не было несчастным случаем. Она покончила с собой.
– Но… Ты же был ребенком. Как ты это понял?
– Я был там в тот момент. Нашел ее в кровати перед тем, как она умерла. Я слышал ее последние слова.
– Пирс! – Шарлотта шагнула к нему.
Он остановил ее, выставив вперед руку. В этом жесте не было никакой мольбы о жалости. Наоборот!
– Я не мог допустить, чтобы кто-нибудь узнал о самоубийстве. В особенности отец. Я был мальчишкой, но уже все понимал. Он мог бы отнестись к этому как к пятну на чести семьи. – Пирс помолчал, глядя вдаль. – Поэтому мне пришлось скрыть правду. Пузырек с лекарством выпал у нее из руки на полу и разбился. Я вытер остатки лекарства, собрал в узелок осколки, отнес к пруду, привязал к камню и утопил.
Он вспомнил заросли камыша вокруг пруда. Пирс снова ощутил, как тростник цеплялся за ноги, когда он пробирался через него. Услышал пение птиц. Вновь увидел, как лягушки ускакали в разные стороны, когда он бросил камень в глубокую зеленеющую воду.
– Я никому ничего не сказал, – продолжил Пирс. – Собирался изобразить потрясение, когда ее найдут. Мне казалось, это будет делом пары часов. Чего я не учел, так это того, что отец станет скрывать от меня ужасную новость.
– И как долго он скрывал?
Пирс медленно выдохнул.
– Несколько месяцев.
– О нет!
– Мне кажется, он думал, что для меня это станет слишком тяжелым ударом. Рейф был маленький и вряд ли что-то понимал. Отец сказал, что она уехала на курорт, лечиться. Каждую неделю говорил, что мать прислала письмо, что якобы скучает по своим мальчикам, что лечение не закончено. Наконец признался, что она умерла. Я нашел ее в мае. До зимы меня не водили к ней на могилу. К тому времени я так долго скрывал свою скорбь… Когда уже можно было, не стесняясь, показать ее, у меня для этого не осталось сил, как я ни старался.
Он скрывал не скорбь. Он скрывал стыд! Стыд за то, что приходилось лгать отцу, за то, что мать умерла столь неподобающим образом. Стыд за то, что не стал ей хорошим сыном, чтобы удержать от такого поступка.
Ведь матери живут ради своих детей, разве не так? А вот Пирс не сумел дать ей вескую причину для продолжения жизни.
«Я не смогу! Я не смогу это вынести!»
Он отбросил прочь мучительные воспоминания.
– Достаточно сказать, что с тех пор обманывать и хитрить для меня стало обычным делом.
Шарлотта смотрела на него своими ясными голубыми глазами.
– Мне очень жаль, что все так произошло, Пирс. Я рада, что ты рассказал мне правду. Надеюсь, ты еще поговоришь об этом со мной, или с Рейфом, или с кем-нибудь еще. Но мне непонятно, как это извиняет то, что ты устроил прошлой ночью.
– Я не собираюсь оправдываться. Или извиняться. Мне не нужно прощение. Я сделал то, что должен был сделать.
– Должен был сделать? – Шарлотта удивилась. – Разве не ты недавно разразился целой тирадой по поводу того, сколько власти сосредоточено в каждом твоем мизинце. Должна ли я поверить в то, что тебе в голову не пришло ни одной стоящей идеи, кроме как поджечь мое белье среди ночи?
Он показал на обгоревший пол.
– Они напали на меня первыми.
– О господи! – Она отступила на шаг. – Не могу решить, либо ты круглый дурак, либо хочешь выставить себя откровенным мерзавцем.
– Посмотри на меня. – Пирс показал на свое лицо. – Я думаю, что моя левая бровь расскажет тебе обо всем.
– Да, конечно. Только твоя левая бровь находится слишком высоко над задницей.
Пирс сжал челюсти.
– Что сделано, то сделано. Этого не исправишь. Мы уезжаем сегодня и свадьбу не будем откладывать. Другого выхода нет.
– О, у меня выход есть. Какими бы ни были последствия, у меня всегда есть выход. Если придется выбирать между потерей репутации и браком без любви, я выберу первое. По крайней мере у меня еще останется шанс найти свое счастье где-нибудь в другом месте.
Он развел руками.
– Я не понимаю, что ты хочешь услышать.
– Мне нужно, чтобы ты объяснил, что я получу, если выйду за тебя. Ты предлагаешь мне любовь и партнерство? Или холодную, элегантно обставленную тюрьму?
Пирс тяжело вздохнул.
– Шарлотта…
– И не надо таких раздраженных вздохов. Ты знаешь, как это важно для меня. Я хочу услышать из твоих уст, что наш брак будет основан на уважении, радости и неизменной верности. Либо ты здесь и сейчас заставишь меня поверить в это, либо я уеду из этого дома одна. Или ты уедешь один. Вместе мы этот дом не покинем. Такова моя позиция.
Судя по всему, не только он был безжалостным переговорщиком.
Шарлотта скрестила руки на груди.
– Я жду.
– С самого начала я ясно дал понять, что не смогу предложить тебе этого.
– Любви, Пирс. Мы же это сейчас обсуждаем. Я понимаю, ты не привык. Тебе даже сложно произнести само слово.
– Слова! Слова не значат ничего.
– Ах! – Она сделала вид, будто задохнулась. – Единственная цель слов – что-то обозначать! Существуют книги, которые приводят списки слов и их значения. Такие книги называют словарями. Возможно, тебе попадался на глаза хотя бы один.
Пирс мрачно посмотрел на нее.
– Пусть это просто слово, – сказала Шарлотта, успокаиваясь. – Но услышать его для меня очень важно.
– Я не принимаю ультиматумов. Ни от кого. И не могу позволить себе отвлекаться на привязанности. Я с детства не говорил подобных вещей.
– Возможно, у тебя просто не было практики.
– Возможно, тебе нужно просто повзрослеть.
Слова были резкими и предназначались для того, чтобы ранить, и Пирс понял, что попал в цель.
– Я этого не сделаю, – тихо сказала Шарлотта. – Подругу я уже потеряла. Репутацию не восстановить. Спасибо Френсис. Сплетни до Лондона дойдут быстрее нас. Мое имя станут склонять и так и эдак.
– Никто не осмелится. – Такую малость он мог ей пообещать. – Если только не захотят, чтобы я истратил на них весь магазин своего пистолета или испытал удар своей шпаги.
– Мужчины могут посылать друг другу вызовы. А между дамами существует вражда, Пирс. От нее ты меня не защитишь. И поверь, женские языки могут быть острее шпаг. В лицо они просто станут говорить колкости, но если только повернусь к ним спиной, порежут на ленты. – Шарлотта приложила руку к груди. – Я смогу выдержать все это, если буду знать, что ты любишь меня. Если мы с тобой будем жить одной жизнью помимо приема гостей и производства наследников. Но без этого…
Сердце его сжалось.
– Шарлотта…
– Я не смогу, – сказала она. – Я не смогу это вынести.
И выбежала из комнаты.
Вот и все!
Ее сладкие слова прошлой ночью… Клятвы, что разрушит защитные барьеры вокруг него. Положит на это годы, десятилетия, если потребуется. Потому что он стоит таких усилий.
«Я никогда не сдамся».
И сдалась. Для этого ей потребовалась всего одна ночь. Хватило одного взгляда на то, что он представлял собой на самом деле, на что был способен. Все наивные обещания испарились вместе с дымом.
На другое Пирс и не рассчитывал; потому что теперь она знает правду. Если Шарлотта пробьется сквозь стены, то ничего не увидит внутри, только мрак и пустоту.
На это не стоит тратить усилия. Вообще!
Глава 22
Весь день Шарлотта пребывала в отрешенном состоянии. Она не могла спать, не могла есть – выпила всего несколько глотков чая.
Когда в ее заново отделанной комнате появились служанки, она дала им одеть себя в свежевыстиранное белье, затянуть на ней корсет и помочь надеть голубое шелковое платье.
Потом внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале.
«О, Шарлотта! Ты была такой дурой!»
С самого начала она настаивала на том, что их брак – логическая ошибка. Со стороны невозможно было не заметить огромный разрыв между ними в социальном положении, в образовании, в жизненном опыте, не говоря уже о том, что чисто по-человечески они абсолютно разные люди.
Но в какой-то момент их брак вдруг обрел особый смысл. По крайней мере, для Шарлотты. И стало не важно, насколько невероятным он казался остальному миру. Она заставляла Пирса витать в облаках, а он, напротив, опускал ее на землю. Вместе они могли достичь большего, чем по отдельности.
Ей очень хотелось надеяться, что Пирс чувствует то же самое. Что он любит ее. Пусть заявить об этом вслух для него совершенно недопустимо. Тем не менее Пирс мог бы с одобрением отнестись к ее мечтам, дождался бы ее из путешествия, обходился бы с ней как с ровней. Это послужило бы доказательством его чувств.
Вместо того чтобы поддержать, он бросил ее под колеса кареты.
Шарлотта не знала, что делать. Делия перестала разговаривать с ней. И хотя мать защищала ее прошлой ночью, Шарлотта не могла попросить у нее совета. Заранее было известно, какой ответ последует: «Конечно, ты должна выйти за него. Он ведь маркиз! Неужели тебе безразличны мои нервы?»
Как раз когда горничная заканчивала завязывать бархотку с камеей у нее на шее, в дверь кто-то тихо постучал.
– Шарлотта? – Дверь приоткрылась. – Это мы.
Она узнала голос. Сердце подскочило. Шарлотта бросилась открывать дверь.
На пороге стояли ее сестры, в пыльных и помятых с дороги платьях.
Для Шарлотты они все равно выглядели как ангелы.
– О, как здорово! Я так рада, что вы здесь!
Она обняла старшую сестру, потом повернулась к Минерве и крепко прижала ее к себе.
– Ну конечно, мы здесь. – Минерва поправила очки. – Колина тоже пригласили. И он обязательно появится.
Колина пригласили? Должно быть, это Пирс постарался: попросил Паркхерстов пригласить членов ее семьи. Значит, они будут присутствовать на объявлении о помолвке. Очень любезно с его стороны.
– Мы решили устроить семейную поездку. – Диана посмотрела на Минерву. – Нам показалось, что ты нуждаешься в нас.
– Да, очень. Я отчаянно в вас нуждаюсь. – Шарлотта втащила их в комнату. Все уселись на кровать. – Оказалось, что я помолвлена с богатым, красивым, бесчувственным маркизом.
Диана улыбнулась.
– И что с ним не так?
– Помимо того, что в нем есть все, чего желает мама? – добавила Минерва.
Шарлотта вздохнула.
– Даже не знаю, с чего начать.
С подноса, к которому никто не притронулся, Минерва взяла бисквит.
– Значит, начинай с самого начала.
Так Шарлотта и сделала. Она рассказала им все. Правда, ни единым словом не намекнула на работу Пирса на секретную службу. И очень неопределенно описала эпизоды с раздеванием. Когда Шарлотта рассказала про запертую комнату, а потом про скачки на Леди – этой демонической твари, сестры дружно рассмеялись.
Четыре съеденных бисквита и один насквозь промокший от слез носовой платок спустя, Шарлотта наконец добралась до финала своей истории.
– И он говорит мне, что я должна повзрослеть.
– Не может быть! – воскликнула Диана.
Ее шок и смятение немного приободрили Шарлотту.
– Он выстроил вокруг себя стены. И такой упрямый! У человека нет ни малейшего представления, что такое любовь.
Минерва улыбнулась.
– В отличие от… тебя?
Старшие сестры обменялись взглядами, в которых так и читалось: «Как мило она рассуждает!»
Это Шарлотту раздражало до безумия.
– Я понимаю, мои слова звучат странно. Он такой мудрый, образованный пэр, а я – молодая и неопытная. Но в том, что касается эмоций, я сильно опережаю его.
– Мужчин можно обучить, – заметила Минерва. – Даже таких отчаянных, как Колин.
– И если мне будет позволено сказать, – добавила Диана, – тебе тоже нужно кое-чему научиться. Знаю по своему опыту. – Она сжала руку Шарлотты. – Ты его любишь?
– Да. – Она вздохнула. – Я сказала ему об этом, а он все равно обманом заставил меня согласиться на его предложение.
– Да, это проблема, – решила Минерва. – Ты призналась ему в любви. Не факт, что он поверил. Скорее всего, ему захотелось в отчаянной, провокационной манере испытать тебя. Очень похоже на мужчин.
– Возможно.
Если это было испытание, Шарлотта полностью провалила его. Пирс открыл ей свой самый сокровенный, самый постыдный секрет, а она восприняла его с холодным безразличием. Несмотря на все свои обещания выдержать и пробиться сквозь окружавшие его стены, достучаться до его сердца… Она просто ушла.
– Я знаю, что небезразлична ему. Когда Пирсу удается вырваться из привычной колеи, он такой нежный и такой страстный. Может, я действительно слишком молода? Может, мне рано выходить замуж? Если мы поженимся вот так, со стороны будет казаться, что у нас для этого есть какая-то предосудительная причина.
– Хотелось бы знать, кому удалось жениться или выйти замуж без предосудительной причины, – заметила Минерва. – Я разве что не украла Колина, но мы доехали чуть ли не до самой Шотландии, пока он не сдался.
– У меня была еще та причина – близнецы родились через восемь месяцев после нашей свадьбы с Аароном, – сказала Диана. – Иногда любовь расцветает постепенно, но чаще всего жизнь ее обгоняет.
Шарлотта слабо улыбнулась, ей стало легче. Сестры оказались самым лучшим лекарством.
Однако она все еще теребила в руках носовой платок.
– Я просто боюсь.
– Чего, дорогая?
– Того, что превращусь в маму.
Теперь можно было сказать откровенно.
– Я не такая умная, как ты, Мин, и не такая терпеливая, как ты, Диана. Если я выйду замуж без любви, с небольшими знаниями о жизни, и ничто не будет отнимать у меня время… что убережет меня от того, чтобы превратиться в странную женщину с измотанными нервами?
Минерва посмотрела на Диану, и они опять обменялись взглядами старших сестер.
– Скажем ей?
– Я думаю, надо сказать.
– Скажете что?
– Ты превратишься в маму, – решительно объявила Минерва. – Это неизбежно. Как только появятся дети, у тебя не останется выбора.
– Это правда, – вздохнула Диана. – Все, что я поклялась никогда не делать, никогда не говорить… – Она закрыла лицо руками. – Представляете, позавчера я сказала Аарону, чтобы он пожалел мои нервы.
Минерва встала и взяла свой дорожный саквояж.
– Знаете, что хуже всего? – Покопалась в нем и вытащила доказательство. – Я стала таскать с собой веер.
– О боже! – засмеялась Шарлотта.
Диана улыбнулась ей.
– Правда в том, что мы только сейчас начали все понимать. Мама любит нас, любит по-своему. И все время пыталась обеспечить нам счастливое будущее такое, каким она его представляла.
– Я знаю, – сказала Шарлотта. – А мы доставляли ей так много хлопот.
– По крайней мере у нас нет столь ограниченных представлений о том, какое будущее должно быть у наших дочерей. – Минерва вернулась к кровати. – Мы с Колином уже начали откладывать деньги для Ады на учебу в университете.
– В университете? Но еще не существует колледжей, куда принимают женщин.
– Пока не существует. Но у нас еще есть время изменить сложившийся порядок, разве не так? Если нужно, мы выстроим свой собственный колледж.
– А если Ада не захочет учиться в университете?
Минерва посмотрела на нее поверх очков.
– Не говори глупости. Конечно, захочет.
Шарлотта представила себе, как Мин штурмует ворота Оксфорда и требует учредить колледж для женщин, а в нескольких шагах от нее стоит съежившаяся от ужаса Ада. Вероятно, удел каждого поколения женщин из рода Хайвуд заключается в том, чтобы ставить в неловкое положение своих дочерей. Если такое случится и с Шарлоттой, она по крайней мере не будет в этом одинока.
– Если ты не хочешь идти замуж за этого маркиза, так и не выходи, – успокоила ее Минерва. – Наш дом всегда открыт для тебя. Когда все уляжется и сплетни забудутся, ты сможешь начать жизнь заново и построить для себя такое будущее, какое захочешь.
– Скандал тот же пожар, – добавила Диана. – Горит, пока в него добавляют топлива.
– А разве для любви не требуется подбрасывать топлива?
Смогут ли они с Пирсом поддерживать этот огонь всю жизнь? После того, что случилось прошлой ночью, и их утреннего спора Шарлотта уже не была так уверена. У нее не хватит сил в одиночку толкать повозку с углем. Ему хорошо бы тоже поучаствовать в этом.
Однако Пирс отказал ей даже в такой малости.
Диана похлопала ее по колену.
– Мы с Минервой лучше пойдем, умоемся и переоденемся к вечеру. А тебе еще нужно подумать.
Перед балом сэр Вернон предложил лорду Гренвиллу выпить бренди у него в библиотеке.
Пирс, естественно, принял приглашение.
– Это ужасно! Я о том, что вчера произошло на заднем дворе. Но все закончилось, ведь так, Гренвилл?
Протянув Пирсу бокал с бренди, он сел за тот самый скрипучий письменный стол.
– По поводу скандала можешь вообще не беспокоиться, – продолжал сэр Вернон. – Мои дочери прекрасно понимают, что не в их интересах сомневаться в добродетели ближайшей подруги.
Уверенность на грани наглости!
Пирс оказался единственным виновником случившегося с Шарлоттой. Но этого никогда не случилось бы, если бы сэр Вернон вел себя как честный и благородный человек, каким старался казаться. Он прелюбодействовал как раз на этом столе. У него было несколько недель, чтобы признаться в своей неосмотрительности, однако он предпочел, чтобы за это расплатилась подруга его дочери. Что, разумеется, обернулось потерей и для Делии.
Пирс сделал глоток обжигающей жидкости. Его прислали сюда найти ответы на вопросы. Ходить вокруг да около ему уже надоело.
Надоело хитрить и вести тайные розыски. Он решил действовать напрямик.
– Сэр Вернон, вы давно женаты?
Тот нахмурился, вспоминая.
– Думаю, в этом августе будет двадцать три года. – Посчитал на пальцах. – Нет, двадцать четыре. – Засмеялся. – Если миледи вдруг поинтересуется, я ответил правильно с первого раза. Без колебаний.
– Ну конечно.
– Я не в ладах с цифрами, но помню во всех подробностях вечер, когда мы познакомились. Это было на маскараде. Она нарядилась кошкой. К юбкам приладила хвост. Маленькие черные ушки на макушке. Лиф платья оторочен мехом. – Приподняв бровь, сэр Вернон откинулся на спинку кресла и положил ноги в сапогах на стол. – Я охотник, Гренвилл. Любитель спорта во всех проявлениях. В один момент мне стало понятно, что придется устроить настоящую охоту на Элену, но в итоге она все равно станет моей.
Какая прелестная история!
Пирс выпрямился в кресле.
– Мы ведь друзья, я прав?
– Надеюсь, да.
– Тогда, думаю, вы позволите мне сугубо личный вопрос. Ответ, конечно, останется между нами. Обещаю.
Сэр Вернон приподнял бокал, словно приглашая задать вопрос.
Читать бесплатно другие книги:
