Связанные судьбой Дэр Тесса

Глава 9

Попрощавшись с Рейфом, они вышли с постоялого двора. Пирс понадеялся, что у Шарлотты пропало желание донимать его вопросами, и тут же услышал:

– Давайте продолжим. Какой ваш самый большой секрет?

Он хмуро уставился себе под ноги, делая вид, что боится споткнуться.

– Секрет? Почему вы решили, что он у меня есть?

– Мы только что виделись с лордом Рейфом.

Пирс мысленно выругался. Брат был одним из немногих, кто знал, чем именно Гренвилл занимается в Форин Оффис [4]. Пусть так, но они ведь не обсуждали подробности. Но если братец оказался слишком болтлив…

– Рейф вам что-нибудь рассказал?

– Ничего особенного, если вас это беспокоит. Все дело в том, как он обходился со мной. Как будто он последним вступил в члены эксклюзивного клуба, в котором знают, кто такой Пирс Брэндон на самом деле. Что это за таинственное рукопожатие? О чем вы не рассказываете мне?

О господи! За что ему такое наказание – знакомство с этой женщиной? Ей все кажется загадочным. Клубком, который необходимо распутать. При этом, когда он находится рядом с ней, его собственные способности судить здраво и вводить в заблуждение отправляются прямиком к черту. Он уже выболтал ей старинные семейные секреты. Позволил дотронуться до своих волос. Втащил на диванчик за портьерами и крепко прижал к себе!

Если бы вдруг Шарлотта оказалась вражеским агентом, ее проблему можно было бы решить в два счета. Никакой женитьбы. Ее можно было бы арестовать, или убить, или выслать на Корсику. Интересный вариант!

Вот если бы еще Ноттингемшир не был со всех сторон окружен сушей.

– Что, если мы начнем с того времени, которое вы провели за границей? – задумчиво сказала она.

– Я служил дипломатом в Форин Оффис. Вы уже знаете об этом.

– С некоторых пор мне это интересно. Есть что-то еще, помимо того, что я уже знаю? Чем, скажите, занимается дипломат, который может так поправить локон и целуется как самый отъявленный повеса?

– Несомненно, на это способен любой дипломат.

Шарлотта театрально вздохнула.

– Если вы отказываетесь говорить, придется домыслить.

Пирс упорно молчал, что она восприняла как одобрение.

– Дайте подумать. В Вене вы организовали подпольный игорный дом. Половина Габсбургов теперь должны вам целое состояние.

– Мне неинтересны чужие состояния. У меня есть собственное.

– Тогда кражи со взломом.

Он отшатнулся в ответ на такое предположение.

– Мелкие кражи интересуют меня еще меньше.

– Не обязательно мелкие. Это могли быть вполне крупные кражи, осуществленные под весьма благовидным предлогом. Что же это может быть? Вы уводили бесценные произведения искусства из домов французских аристократов, спасая их от уничтожения революционерами.

– Совершеннейшая чушь!

– Если не предметы искусства, тогда… секреты? Ах, я поняла! Вы были международным шпионом и устраивали вооруженные заговоры под дипломатическим прикрытием.

– Абсурд!

Шарлотта вдруг резко остановилась.

– О боже! Вот, оказывается, в чем дело.

– В чем?

– Вы были шпионом. – Ее брови взлетели вверх, и, ахнув, она прикрыла рот обеими руками.

К дьяволу!

Взяв под локоть, Пирс увлек Шарлотту с тротуара в узкий темный переулок.

– Я уже говорил, что не…

– Не трудитесь лгать мне. Я могу сама определить, когда вы говорите неправду. – Она подняла руку к его лицу. – Ваша левая бровь. Она начинает дергаться каждый раз.

– Я, – резко начал лорд Гренвилл, изо всех сил пытаясь не реагировать на ее прикосновение, – не международный шпион в отставке. Бровь дергается?

– Нет, – недовольно признала Шарлотта.

Пирс выдохнул.

– Чудесно.

– Значит, вы не бывший шпион. – После короткой паузы, она снова ахнула. – Вы шпион действующий!

Господи боже!

Шарлотта легонько толкнула его плечом.

– Здорово! А весь мир верит в то, что вы скучающий, надутый, чинный лорд. Нет ничего удивительного, что ваш брат выглядит как кот, который слопал золотую рыбку. Это потрясающе, Пирс!

Потрясающе?

Наоборот! Для него это огромная проблема. И, вполне вероятно, конец карьере.

Когда-то он был весьма хорош. Разве не так?

У этой девушки какие-то наивные и странные представления о шпионаже, который не обходится без неумеренного употребления алкоголя и похождений по игровым притонам. Если бы ей была известна грубая и жестокая правда, она пожалела бы даже о том, что начала этот разговор.

Взяв за плечи, Пирс слегка встряхнул Шарлотту.

– Вы должны перестать молоть чушь. Правда заключается в том, что я действительно скучающий, надутый, чинный лорд. Нет никаких головокружительных миссий, никаких ужасающих приключений. И решительно утверждаю, что я не шпи… Берегись!

Он резко оттолкнул ее в сторону.

Откуда-то из-за угла неожиданно вынырнул настоящий разбойник, который одной рукой потянулся, чтобы выхватить у Шарлотты ридикюль, одновременно размахивая грязным кинжалом, зажатым в другой.

Годы тренировок не пропали даром.

Левой рукой Пирс схватил нападавшего за кисть и вывернул ее. Нож выпал. Затем правым локтем нанес удар в предплечье, но не настолько сильно, чтобы сломать, хотя ворюга полностью заслужил это.

Когда нож, улетев, лязгнул в тени, он ударил подонка в живот и скинул его в водосточную канаву.

Все заняло не больше пяти секунд.

Согнувшись, преступник лежал и протяжно стонал. Пирс разгладил перчатки.

Шарлотта стояла с широко открытыми глазами, переводя взгляд с вора на лорда Гренвилла.

– Так о чем вы говорили?

Шарлотта должна была заранее предположить, как Пирс воспримет то, что она узнала его секрет.

Откровенно говоря, воспринял плохо.

Пирс отказался от дальнейших разговоров. Он дотащил Шарлотту до угла, где их уже ждал экипаж, и без лишних слов просто усадил ее в него.

– Все в порядке, – заверила она, как только коляска тронулась и они остались одни. – Обещаю, никому не скажу.

Он смотрел вдаль прямо перед собой.

– Тут не о чем говорить.

– Не могу поверить, что мне не пришло это в голову раньше. Я должна была все понять, как только увидела пистолет Финча. Или отмычку, которой вы открыли замок.

– Тот замок можно было открыть простой шпилькой.

– У вас есть еще какие-нибудь шпионские инструменты? – Она принялась осматривать экипаж изнутри. – Фальшивые зеркала, например? Дверцы здесь пуленепробиваемые? О, готова поспорить, что под сиденьем устроен потайной отсек.

– В каждой карете имеется пустой отсек под сиденьем.

– Может, шифровальные коды спрятаны за шляпной лентой? А что насчет вашей трости? – Шарлотта потянулась и взяла в руки палку, которую он положил на спинку сиденья. – Мужчине в самом расцвете сил не нужна палочка. Могу поклясться, что это на самом деле шпага или ружье, если только знать, как она открывается. – Она покрутила трость так и эдак, помахала ею в воздухе.

Пирс отобрал у нее палку и отложил в сторону.

– Это просто прогулочная трость. И ничего больше.

– Но ведь вы правительственный агент. У вас обязательно должно быть при себе какое-нибудь будоражащее смертельное оружие.

– Ну, раз вы упомянули об этом… – Он обхватил ее за талию и посадил к себе на колени, а потом проговорил своим низким, чарующим голосом: – Это не пистолет у меня в кармане.

Шарлотта рассмеялась. Как ему удавалось скрывать такой озорной и опасный шарм?

Вот ведь ирония! Не стоило ей так настойчиво докапываться до его секретов. Это лишь сделало лорда Гренвилла отчаянно притягательным. Теперь он мог еще больше понравиться ей. И стал бы нравиться не только время от времени и на короткие моменты, но постоянно и надолго.

Непродолжительная прелюдия к дружбе, которая потом обернется привязанностью… или чем-нибудь похуже.

Вот дьявол! А все из-за ее любопытства!

Но тут нет никакой катастрофы.

Она еще не разобралась в нем до конца, хотя собрала воедино достаточно деталей, чтобы понять суть. Цельный образ Пирса Брэндона оказался намного шире и сложнее, чем Шарлотта могла себе представить. Он не был сводящим с ума совершенством.

От него просто бросало в дрожь.

– Вы здесь, в Ноттингемшире, на задании? Именно поэтому тайком пробрались в библиотеку? – Она хлопнула себя по лбу. – Ну конечно. Теперь все встало на свои места. Вы не могли раскрыть, что выполняли задание, и только поэтому стали настаивать на предложении. Никто не может быть настолько благородным. Кроме того, я понимала, что просто невозможно так сразу воспылать ко мне чувствами.

– Послушайте меня. – Пирс взял ее за подбородок, чтобы Шарлотта не смогла отвернуться от него. – Во всем в отношении меня вы абсолютно не правы: кроме последнего, что я не воспылал к вам чувствами.

– Разве?

Он медленно покачал головой, а затем большим пальцем провел по ее губам.

– Невозможно описать, как возникает влечение. Это очень напоминает… одержимость, зачарованность, а возможно, что-то вроде проклятия. Вы походите на маленькую златовласую ведьмочку, которая заколдовала меня, и я перестал жить как прежде. Я не могу спать. Не могу думать ни о чем другом, кроме того, как удержать вас рядом с собой, слышать ваш смех и представлять вас лежащей обнаженной в моей постели. Вы это понимаете, Шарлотта?

Она кивнула, не в силах сделать вдох. Впервые его левая бровь не шевельнулась.

Чем дольше Пирс смотрел на нее, тем в большее возбуждение она приходила. В эту игру они играли уже целый день. Его рука лежала у нее на талии в трактире на постоялом дворе, его дыхание касалось ее уха в парфюмерной лавке…

– Какой у вас план, агент Брэндон? – шепотом спросила Шарлотта. – Вы собираетесь поцеловать меня с такой неистовостью и силой, что я забуду, кто вы такой?

– Нет. – Положив руку ей на затылок, он схватил ее за волосы, да так крепко, что Шарлотта охнула. – Я собираюсь поцеловать вас с такой неистовостью и силой, что вам придется забыть, кто вы такая.

Поцелуй словно обрушился на нее, он совершенно не походил на те, предыдущие – невесомые, снисходительные. Пирс завладел ее губами, раздвинул их языком, потом вошел в нее и принялся играть с кончиком ее языка.

Шарлотта обняла его за шею и попыталась не отставать. Наклонившись к ней, он стал целовать ее шею, ушко, щеки. Ей понравилась страстность его поцелуев, которая доказывала, что он действительно хочет ее.

Возможно, даже жаждет ее!

Возбуждение охватывало все тело, заставляя его набухать, сжиматься и тосковать. Казалось, чем больше своих прав Пирс предъявлял на нее, тем свободнее она себя ощущала.

Он давал ей силы, и Шарлотта желала воспользоваться ими. Ей хотелось выбрать страсть, а не соблюдение приличий, выбрать знание, а не невинность.

Пирс гладил ее грудь через платье и шерстяной жакет, доводя Шарлотту до сумасшествия от желания. Но этого было мало. Хотелось большего! Чтобы его руки легли на ее обнаженную кожу. Чтобы пальцы сжимали и теребили ее плоть. Хотелось чего угодно, лишь бы избавиться от безумного напряжения в сосках. И это желание было таким всеобъемлющим, что ей даже стало интересно, как она могла так долго существовать без ласк лорда Гренвилла.

Шарлотта уже забыла про стыд, но все не могла сообразить, как попросить его об этом.

– Пожалуйста, – шепнула она. Прогнувшись в спине, выпятила грудь, чтобы его руке было еще удобнее как можно сильнее обхватить ее, и понадеялась, что этого будет достаточно. – Пожалуйста!

«Пожалуйста, ласкай меня! Ты ведь знаешь, что мне нужно».

Они продолжали целоваться, а его пальцы тем временем принялись расстегивать пуговицы на ее жакете. В то же время другой рукой он скользнул вверх по ее спине и нашел крючки на платье, чтобы расстегнуть и их. Теперь Шарлотту раздевали одновременно с двух сторон. Этот мужчина действительно оказался весьма универсальным специалистом.

Ее тело затрепетало от радости и предвкушения того, что вот-вот случится. Раздвинув борта жакета, Пирс скользнул рукой внутрь. Пальцы уперлись в край низкого выреза платья. Отодвинув кружевную косынку, которой Шарлотта, соблюдая приличия, прикрывала вырез, он подхватил край двумя пальцами и подтянул его вверх, а потом спустил платье с плеча, обнажив одну грудь.

Слегка отстранившись, Пирс разглядывал ее. Шарлотта вдруг испытала прилив стыдливости, но тут же забыла о нем, – так неистово билось сердце.

Прохладный воздух наступавших сумерек коснулся ее. Сосок затвердел. Она почувствовала, что желание, владевшее всем телом, теперь сконцентрировалось в этой единственной, ноющей от боли точке.

«Пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»

Первое прикосновение его большого пальца оказалось нежным и каким-то щекочущим. Почти как прикосновение перышка. Шарлотта уже была готова поверить, что ей показалось. Но в этот момент он начал выписывать пальцем окружности вокруг соска, наклонив голову и разглядывая ее под немного другим углом. Как будто Шарлотта была чем-то вроде часового механизма, а Пирсу было любопытно посмотреть, как эта штука работает.

А потом – наконец! – он надавил на сосок. Ее пронзило наслаждение, и она задохнулась. Так-то намного лучше. Или хуже? Но все равно это было прекрасно!

Теперь Пирс опять целовал ее. Его язык затеял какой-то новый, чувственный танец. Одновременно он принялся катать ее сосок между большим и указательным пальцами, иногда пощипывая его.

Шарлотта приникла к нему, вцепившись ногтями в кожу у него на затылке. Где-то в глубине, между бедрами, забился пульс. Она поерзала у Пирса на коленях, крепко сжав бедра, чтобы успокоить это биение, и вдруг почувствовала, как к ней прижимается его возбужденно торчавшее мужское естество.

Пирс тихо застонал, не отрываясь от ее губ.

Вкус, звук и ощущение от этого красноречивого признания… Ее охватило ликование. Он был таким искренним, этот стон! Таким естественным. И таким беззащитным. Ее по-настоящему ужаснуло осознание того, что она обладает неоспоримой властью над этим сильным человеком.

Шарлотта выпрямилась, сидя у него на коленях, и, специально не торопясь, потерлась бедром о его возбужденную мужественность. Запустила руку ему в волосы и, пропустив сквозь пальцы тяжелые вьющиеся пряди, вдруг взлохматила их. Потом прикусила его нижнюю губу и шутливо слегка потянула на себя.

Они смотрели друг другу в глаза, задыхаясь.

– Я еще не забыла, кто вы такой, – прошептала она, продолжая играть с его волосами. – И кто я такая.

Пирс с трудом сглотнул. Его руки лежали у нее на бедрах.

– Вы Пирс Брэндон, маркиз Гренвилл, дипломат и тайный агент английского правительства. – Кончиком пальца она провела вдоль благородной линии его носа. – А я Шар…

И ахнула, не договорив.

В одну секунду Пирс уложил ее на спину и распластал под собой на стеганом сиденье кареты.

– Ты станешь леди Шарлоттой Брэндон, маркизой Гренвилл, женой дипломата и матерью моего наследника.

Она опять приготовилась спорить. Но тут губы Пирса коснулись ее соска, и Шарлотта лишилась не только способности говорить, но и думать.

Пропало всякое желание сопротивляться.

– Ты будешь моей, – бормотал он. – Клянусь, Шарлотта, я все для этого сделаю.

«Моя!

Моя, моя, моя…»

Это слово постоянно крутилось у него в голове.

Пирс очертил языком кружок вокруг ее напряженного смугло-розового соска.

Задвигавшись под ним, она тихонько вздохнула. Все возражения и вопросы были забыты. Он наслаждался этими звуками.

Ему хотелось показать ей, кто из них больше владеет собой. И кто выставил свои секреты напоказ.

Пирс начал стягивать с нее платье, отчаянно желая увидеть как можно больше ее тела, чтобы поласкать его, чтобы прикоснуться к нему губами. Тут до него донесся звук рвущейся ткани. Он застыл, решив, что Шарлотта испугается или по крайней мере придет в себя.

Вместо этого она перекатилась на бок, чтобы помочь ему.

Шарлотта помогала ему!

Пирс стянул платье до талии, оставив ее в нижнем белье, полупрозрачном и очень простом. Она, раскрыв навстречу объятия, обняла его. Такие нежные руки обхватили его за плечи! Шарлотта выгнулась, подставляя ему свою грудь.

Ее губы прижались к его шее.

Интересно, куда подевался галстук?

Боже! О боже!

Он всегда гордился своей способностью хранить самообладание. Своей сдержанностью. Умением управлять эмоциями и их внешним проявлением. От этого зависели жизни многих людей, поэтому Пирс никогда не позволял себе расслабляться.

И тут в его жизни появляется некая мисс Шарлотта Хайвуд, которая, представляясь ему, произносит абсурдные слова: «Я здесь для того, чтобы спасти вас».

Невероятно! Шарлотта самый опасный человек из тех, кого он знал. Его душевное равновесие постоянно подвергается испытаниям, когда она находится рядом. Ей удалось расшифровать тайный смысл его дергающейся брови. Если не проявить осторожность, он пропадет вместе с ней. Пропадет в ней! Господи, всего лишь мысль о том, чтобы оказаться в ней! Утонуть в этой теплой, податливой нежности…

Стоило только представить себе это, и его естество становилось твердым и начинало нетерпеливо изнывать в брюках под крепко-накрепко застегнутым гульфиком.

Пирс заставил себя не торопиться. Он оттянул в сторону тонкую нижнюю рубашку из муслина, чтобы насладиться каждым дюймом соблазнительной обнаженной груди, чтобы прикоснуться к ней губами, языком. Потом не удержался и слегка куснул ее.

Не важно, сколько он брал, Шарлотта предлагала ему намного больше. За всю свою жизнь он не смог бы понять, почему?

Положив руку на ее талию, Пирс раздвинул ей ноги и оказался у нее между бедер, растягивая сбившиеся вверх панталоны.

Скоро, пообещал он себе, но не сегодня. Ему не хотелось лишать Шарлотту невинности в движущейся карете. Он так не обходился ни с одной женщиной, и уж тем более не поступит так с той, на которой собирался жениться. Самообладание ведь не полностью покинуло его.

Кроме того, поездка до поместья не займет много времени.

Когда Шарлотта наконец окажется в его постели, он будет наслаждаться ею несколько часов, как полагается. И не торопясь! Чтобы она в исступлении начала выкрикивать его имя и просить ласкать ее еще и еще.

– Мы почти на месте.

Она подняла на него затуманенный взгляд.

– Откуда ты знаешь?

– Карета переехала с грунта на гравий.

– Ты всегда внимателен к деталям, – улыбнулась Шарлотта.

Он уже начал привыкать к этой очаровательной горделивой улыбке. Теперь ему нужно отодвинуться от нее. Пока лучше так!

Между ними вдруг возникло ощущение нежности. А потом Пирс на краткий миг испытал самое редкое для себя, очень странное чувство – надежду.

Такое возможно?

Шарлотта видела, как он разоружил бандита в переулке. Поняла, что он обманывал не только ее, но и всех других. И не сбежала от него с криками ужаса, и не отвергла его с отвращением.

Возможно… Возможно, он сумеет сделать ее счастливой.

Не с помощью денег Гренвиллов или его социального статуса, а только благодаря тому, какой он есть на самом деле. Иногда, когда Пирс вглядывался в глубину этих голубых глаз, ему казалось, что возможно все.

Но было столько всего еще, чего Шарлотта не знала о том, кем он был и чем занимался. Внутри него царил мрак, и если ей удастся преодолеть все защитные барьеры и оказаться в ледяном, черном убежище его души… Пирс сомневался, что тогда на ее губах останется эта улыбка.

Кроме того, она рассчитывала на ответную любовь. Не просто на нежность и знаки внимания, а на любовное приключение на глазах у всех, чтобы пресечь в зародыше даже наиболее скептические разговоры. Это была единственная вещь, которую Пирс не мог ей дать, как бы ему этого ни хотелось.

Так что бессмысленно было рассчитывать завоевать сердце Шарлотты.

Надо было вернуться к своему первоначальному плану: тайный уговор и завершение задания, чего бы ему это ни стоило.

Он поцеловал ее в лоб в последний раз, потом выпрямился и помог сесть ей.

– Давайте-ка я застегну пуговицы.

Глава 10

Настало время вернуться к своим делам.

Когда вечером пришел Ридли, чтобы для видимости подготовить постель, Пирс решил выяснить, как далеко продвинулось его расследование.

– Итак, – начал он, распуская галстук: – Удалось что-нибудь узнать от слуг?

– Ничего стоящего. – Ридли развалился в кресле. – Ничего порочащего хозяина им не известно. И про леди Паркхерст – тоже. Сэр Вернон находится в усадьбе всего пару месяцев в году, и когда он здесь, то по большей части проводит время на воздухе – живет, так сказать, жизнью спортсмена. Слугам платит вовремя, всем повышает зарплату раз в год, любимчикам откладывает деньги на пенсию. По словам управляющего, практически не вмешивается в повседневные дела, но требует регулярных отчетов и задает много вопросов, если находит в них нестыковки.

– Никаких разговоров про увлечение азартными играми? Про любовниц? Про детей по соседству с разительным сходством?

– Такого я не слышал. Если у него есть подобные тайны, он тщательно скрывает их от слуг.

– Что весьма необычно.

Как правило, слуги знают все, что происходит в доме, подобном этому. Они доставляют почту. Чистят камины. Собирают белье. Ничто не способно ускользнуть от их взгляда.

– Конечно, я буду и дальше смотреть и слушать внимательно. Два раза в неделю я навещаю лакейскую, чтобы перекинуться в карты, и, кажется, экономка питает ко мне слабость. Что еще предпринять, как вы думаете?

– Ничего.

Пирс не мог обвинять Ридли в отсутствии внимания к деталям. Это он отлынивал от своих обязанностей.

Предполагалось, что ему удастся установить доверительные отношения с сэром Верноном. Не так много аристократов насчитывалось в рядах секретной службы правительства, а еще меньше было таких, которые могли бы получить приглашение на осенний прием в загородном поместье, выразив лишь мимолетный интерес к предстоящему мероприятию за бренди в клубе.

Высокое положение и репутация Пирса давали ключ доступа к хозяину дома и доверию с его стороны. Однако уже в первую ночь после своего приезда сюда Пирс дал повод сэру Вернону считать, что он лишил юную мисс девственности прямо на письменном столе, а его наследнику – увериться, что замышлял убийство.

Хуже того, Шарлотта нащупала правду.

– Однако, если подумать, вы все-таки можете кое-что сделать. Подойдите и встаньте передо мной, Ридли.

Тот подчинился.

– Так?

– Чуть-чуть ближе. Нет, не так. Смотрите мне в лицо. Да, так.

Теперь они смотрели друг другу в глаза.

– Я буду говорить разные глупости, которые не соответствуют действительности, а вы в это время внимательно следите за моей левой бровью. И сразу говорите, если увидите хоть мельчайшее движение.

Если Ридли и был сбит с толку такой просьбой, то не подал виду.

– Да, милорд.

– Небо, – осторожно начал Пирс, – розовое. Я позавтракал копченой рыбой и тостами. На мне надет модный жилет. – Он остановился. – Итак? Было какое-нибудь движение?

– Никакого.

– Никакого тика? Вы уверены?

– Абсолютно.

Выругавшись, Пирс отвернулся и разрубил воздух ударом по воображаемому крикетному шару. С ним такого не могло случиться. Он еще в детстве овладел искусством притворства. Как, черт побери, стало возможным, чтобы Шарлотта Хайвуд могла читать по его лицу, а весь остальной мир – нет?

После паузы Ридли спросил:

– Что не так с жилетом?

– Все так. Просто в нем нет ничего особенного.

– Портной сказал, что это писк моды нынешнего сезона. В смысле – цвет. Он называется «карри».

Пирс пожал плечами.

Молодой человек недовольно вздохнул.

– Может, все-таки объясните, в чем дело? Я ведь считаюсь вашим камердинером, а вы позволяете мне надевать на вас непотребный жилет.